Надо ли говорить, как я обрадовался этому предложению. Он уже скинул припорошенный снегом плащ, сбросив его на спинку стула, и сел за стол. На голове топорщился «ёжик» коротких седых волос, глаза улыбались, а обычно бледные щёки так разрумянил мороз, что никому бы и в голову не пришло -- перед ним безнадёжно больной, чья жизнь могла оборваться в любую минуту…
Я поставил на стол принесённый Ирмой уже остывший морс, но, принюхавшись, Дар недовольно сморщился и, достав свою флягу, разлил крепкую брагу по кружкам.
-- Дело серьёзное, Терри, без этой дряни не обойтись… Не буду тянуть. Лихим людишкам и зима не помеха -- шалят, мерзавцы, по округе, но моим разведчикам не привыкать. Да и в самом городе достаточно всякой дряни, хотя до последних дней местная стража кое-как справлялась. А вот пару недель назад начали пропадать люди, да так, что и следов не остаётся. Родственники бьют тревогу, исчезло уже шестеро, и не простые бедняки -- зажиточные горожане, в том числе чиновники и купцы.
Вот здешний мэр и попросил меня помочь страже, и, должен признаться, изучив дело, я сам в недоумении -- уверен, не обошлось без колдуна или ведьмы. Мы проверили всех известных «магов» обоего пола, да и местных умельцев тоже прошерстили. Те ещё слабаки -- погадать или навести порчу могут, но чтобы среди бела дня тело исчезло на глазах у родни -- кишка тонка, -- крякнув, он опрокинул в себя брагу, а я, сделав то же самое, задумался:
-- Хотите, чтобы ещё раз всех проверил или поискал «потеряшек»?
Он посмотрел мне в глаза абсолютно трезвым взглядом:
-- И то, и другое, Терри, но печёнкой чую, дело пахнет запретным колдовством. Связываться со святошами в красных рясах никому не хочется -- они же сейчас со своим усердием полгорода на костёр отправят. Нам это надо? Постарайся сам найти сволочь, что проводит человеческие жертвоприношения…
Я озабоченно почесал затылок:
-- Опыта у меня нет, но попробую. А может, всё из-за выкупа?
Дар усмехнулся, выпив ещё:
-- Нет, это так не делается, тут что-то другое… Впрочем, пойдём в казарму, посмотришь улики, может, вместе что и придумаем.
Мы шагнули за порог и по скрипучему снегу, двигаясь вдоль узкой, едва протоптанной в сугробах тропинки, добрались до места. Над миром парила зимняя ночь: морозный воздух наполнил лёгкие и, взбодрив, быстро выбил остатки сна из головы, а вот на душе вдруг стало тоскливо, словно кто-то шепнул на ухо:
-- Пришла беда и по твою душу -- береги крылья, Ворон…
Миновав резво притоптывавшего от холода часового, окунулись в прохладную, пропитанную потом и табаком атмосферу казарм и, попетляв по узким коридорам, оказались в небольшом полутёмном помещении. Дар зажёг свечи, кивнув на лавку у стола со сваленными в кучу вещами. Я сел и начал кинжалом осторожно переворачивать груду тряпья:
-- Что это, командир?
-- Одежда пропавших людей: бедолаги исчезали, оставив все своё барахло, вплоть до исподнего. Как думаешь, под силу простому мошеннику провернуть такой трюк? То-то и оно…
Я принюхался:
-- Знакомый аромат, не могу вспомнить… Кровь на одежде есть?
Он не успел ответить, потому что дверь распахнулась, впустив внутрь ядрёный запах чеснока и его обладателя -- запыхавшегося стражника с выпученными глазами, сразу же бросившегося к Дару:
-- Господин, там, там… -- при виде меня он запнулся, испуганно пряча взгляд.
-- Говори, Фрос, капитан Шверг приказал подключить Ворона к расследованию.
Однако тот продолжал мяться, нервно проблеяв:
-- Пусть командир разведчиков сначала сам осмотрит находку, а потом уж…
Дар сгрёб его за грудки, зашипев в перекошенное от ужаса лицо:
-- Веди обоих, расскажешь по дороге. А будешь припираться -- проветришься на крепостных воротах…
Понятливый Фрос всю дорогу не умолкал, и его визгливый голос почти довёл меня до ручки. Из этой болтовни я понял главное: тела похищенных нашлись случайно, причём все сразу -- не пошли хозяин трактира слугу в старый погреб, лежать бы несчастным там до весны. Чтобы добраться туда, пришлось попетлять по скользким тропинкам, и вскоре мои ноги совсем окоченели, спина и то, что пониже, покрылись синяками, а бедные зубы, дрожа, так и норовили прикусить замёрзший язык…
Но когда глаза увидели бледных до синевы людей, вповалку брошенных у винных полок, я на время забыл о боли и холоде. Тошнота скрутила желудок, и пришлось уговаривать себя, что всё в порядке, трупов, что ли, не видел -- всего-то безголовые опухшие тела…
Дар взял меня под руку:
-- Иди-ка ты домой, Терри, сам разберусь, потом поговорим. Да и согреться тебе надо, ишь, скоро цветом сравнишься с ними… -- и он грустно кивнул в сторону погреба.
Но я заупрямился:
-- Нет, надо сразу осмотреть, чтобы ничего не пропустить, -- и терпеливо перенёс всю процедуру извлечения бедняг на божий свет. Это некрасивое зрелище, в сущности, не дало ничего нового -- если не считать отсутствие голов, с трупами всё было в порядке.
Угрюмый Дар приказал отнести тела в покойницкую, заставив меня снова хлебнуть из фляги, и тут один из стражников подбежал к нам, держа в руках платок:
-- Это было на дне…
На тряпке лежал… мой ритуальный кинжал, пропавший с ремня ещё пару недель назад. Надо ли говорить, что он был весь забрызган кровью. Я охнул, протянув к нему руку, но Дар остановил, поняв всё по моему растерянному виду:
-- Знакомая вещица? Плохо, Терри… Конечно, такой штукой убить невозможно, разве что настучать по лбу, но для тебя это неважный поворот. Кто-то хочет подставить второго после Хорта Избранного, и пока у него всё получается…
Я чувствовал, что заливаюсь краской, но судьбе и этого показалось мало -- стражник швырнул к нашим ногам упиравшегося мальчишку:
-- Паршивец твердит, что видел, как тип с косой тащил тело в погреб, как раз вчера, когда пропал ювелир… -- он покосился в сторону «подозрительного Избранного» и взялся за меч.
Дар поднял мальчишку за шкирку, заставив смотреть мне в лицо:
-- Говори, не бойся -- это он отнёс Толстого Лу в погреб?
Тот вырвался, вытирая разбитый нос грязным рукавом:
-- Да не знаю я, только со спины видел, но коса точно была. Светлая такая, почти белая… Тот тип лишь мельком оглянулся, я прям обмер от страха -- глазищи совсем чёрные… Одно слово -- демон, -- и он осенил себя охранным знаком.
Казалось, Дар облегчённо выдохнул:
-- Не густо… Отправьте дурачка в казармы, я подробно с ним побеседую, -- при этих словах мальчишка захныкал, но стражник потащил его за собой, -- а ты, Терри, иди к себе и хорошенько подумай: когда и как пропал твой кинжал, кто тебя ненавидит сильнее всего и про остальное тоже не забудь. Ступай, из дома -- ни ногой, поставлю своего человека, пусть посторожит… -- он закашлялся, отводя взгляд, -- прости, сынок, у меня нет выбора. Поищу пока в городишке Избранного со светлой косой, как у твоего пропавшего приятеля… Кхе-кхе…
Я возвращался домой на негнущихся от холода и страха ногах. Казалось, все смотрят мне в спину с осуждением.
-- Опять припомнят дружбу с беглым Лисом, и доказать, что он сейчас далеко, невозможно -- сам не знаю, куда его занесло. Боже, теперь точно не выкрутиться…
Не раздеваясь, бросился на кровать и, пережив несколько минут отчаяния, наконец, взял себя в руки. Щёки горели, а сердце стучало так, словно кубарем скатился с горки:
-- Вот и всё, тебе конец, конец, конец…
С воплем запустив подушкой в стену, как зверь метался по комнате, теребя запутанную косу:
-- Нет! Я вам не сдамся, сволочи -- не на того напали. Думай, Ворон, думай… -- пытаясь сесть на стул, в запале промахнулся и с грохотом свалился на пол, -- что же, так-перетак, вокруг творится? Какая-то похожая на Избранного дрянь приносит человеческие жертвы. А чтобы всё указывало на нас с Лисом -- мы же с ним друзья, а значит, сообщники -- подбрасывает похищенный в трактире кинжал. Вот идиот, пить надо меньше… Осталось подкупить «свидетеля», а можно даже проще -- припугнуть, и всё -- прощай, придурок Ворон, летай себе под перекладиной… Так, что ли? Да кому я нужен…
Задумавшись, побился головой о гладкую ножку стола, и мне не понравился ход мыслей:
-- Нет, всё это слишком сложно… К чему мудрить? Добавить яд в вино или дубинкой в голову -- нет человека, нет проблем… А что, если разведчик прав -- вся кутерьма из-за запретной магии, а мы с Леамом -- просто пара идиотов, пригодных, чтоб свалить на нас вину? Логично… Но есть тут кое-что…
Я тяжело вздохнул, вспомнив почерневшие глаза Леама, читавшего надо мной исцеляющее заклинание. Похоже, Лис знаком с Запретным колдовством… Пусть даже так -- он далеко отсюда… Но подозрение не отпускало:
-- Кто знает, где заучку носит… А вдруг?
Меня это взбесило:
-- Дудки, Ле -- хороший парень, а заклинания не только убивают, но и спасают жизни -- это факт…
Очередной удар о стол оставил след на лбу, и, вздрогнув:
-- Ё… как больно, -- я застонал:
-- Ох, Терри, доверчивый ты бестолковый дурень, вспомни цветочный тонкий запах на брошенных вещах и светлую проклятую косу… Уверен, Дару не найти в городе второго Избранного-блондина. Неужели Лис здесь, и это его работа? Он же опасно ранен, и без карты надежда лишь на магию… -- в отчаянии я искал оправдание, и тут же себе возражал, -- враньё, Ле -- не такой…
Безумие достигло апогея, когда я с криком:
-- Всё, больше не могу -- схожу с ума… -- с такой силой ударил ногой по столу, что стоявший на нём кувшин опрокинулся, и, окатив меня водой, полетел на пол. Перебирая черепки, я тихо засмеялся, сдувая чёлку с мокрого лица. Голос упал до шёпота:
-- Опять ты вляпался в дерьмо, Лисёнок… За что мне это наказание? Никто не в праве забирать чужие жизни, никто. Придётся самому тебя остановить. И срочно, пока это не сделал Дар…
Я сжал осколок, бесстрастно глядя на стекающие капли крови, и, как только дверь скрипнула, швырнул его за спину:
-- Вон! Убирайтесь прочь…
Негромкий звук шагов ударил мне по нервам -- присев на корточки, Дар осмотрел ладонь и замотал порез платком. Обычно строгий голос на этот раз звучал так непривычно мягко:
-- Вставай, сынок… Вижу, у тебя уже есть версия, и, судя по приёму -- не из приятных, -- он устало вздохнул, а я напрягся, -- не стоит рубить с плеча и делать поспешные выводы. Давай вместе поймаем преступника и накажем его, кто бы он ни был.
Дар помог мне встать, усадив безвольное тело рядом с собой на кровать:
-- Вот план: сделай амулет поиска и найди того, кто не ценит жизни других, какие бы цели он не ставил и чем бы не оправдывал свои поступки. Посмотрим на него, возможно, это не тот человек, на которого ты думаешь… Не падай духом, Терри, и соберись.
Я подавленно кивнул:
-- Нужна одежда погибших и кое-что ещё…
Дар улыбнулся, дружески хлопая по плечу, пока я отводил в сторону несчастный взгляд:
-- Вот хитрец, опередил-таки. Угодил, болван, в ловушку, как муха в мёд -- разведчик своё дело знает: теперь, зараза, глаз с меня не спустит…
В остывшей комнате мне было даже жарко -- остаток ночи провозился с простейшим амулетом, нервничая и время от времени устраивая небольшие истерики с битьём посуды или раздачей пинков присланному Даром помощнику. Я, то вздыхал, стуча кулаком по лбу, то с тихим стоном заваливался на кровать:
-- Да провалитесь все…
И делал это лишь для того, чтобы увидеть, как сочувственно качает головой ни на минуту не покинувший комнату Дар, когда-то обещавший сделать из меня настоящего «профи». Он и в самом деле при каждой встрече учил неопытного Ворона премудростям разведки, найдя во мне послушного ученика. Вот только, несмотря на уговоры, не разрешал называть себя Учителем, страшно смущаясь. И я сдался, глядя на него глазами преданного пса…
А теперь устраивал дешёвый балаган с одной лишь целью -- изобразить перед наставником сломленного жизнью человека, с ужасом ждущего, когда захлопнется созданная им ловушка для друга. Страдающий, измученный бедняжка, терзания и вздохи, всё такое… И, судя по печальному и «понимающему» лицу Учителя, мои старания, возможно, не пропали даром.
Конечно, можно было просто уложить его ударом табуретки, попробовав сбежать и подписав себе смертельный приговор. Однако, мне хватило ума отказаться от идиотской затеи, сразу перейдя к отвлекающим манёврам и незаметно добавив в амулет волос блондина и собственную кровь.
К рассвету мы оба так устали, что еле держались на ногах. Согрев остатки морса и от души плеснув себе особых капель, позвал напарника и с грустью наблюдал, как, обжигаясь, пьёт осторожный Дар, без колебаний выбравший «мою» посуду. Да кто бы сомневался…
Когда он замер, глядя в стену, расстроенно шепнул:
-- Прости, Учитель, но так надо -- всего каких-то полминуты потерпи…
Меня трясло от страха, я спешил: решительно зажёг свечи у зеркала и, прочитав опасные слова, отправил сообщение, отчаянно надеясь, что Ле здесь нет. А за спиной, вставая с лавки, уже ворчал сердитый Дар:
-- Ох, что за жизнь -- опять чуть не уснул… Пора, сынок, давай поторопись…
От напряжения тошнило, а внутренности закрутились в узел. Всё тело чесалось, хотелось немедленно сорвать прилипшую к спине рубашку, налившаяся тяжестью коса оттягивала голову назад… И всё-таки я справился, сказав:
-- Внимательно смотри, сейчас начнётся…
Сквозь шёпот заклинания во тьме проступали нечёткие очертания двух фигур. Они расплывались как в летнем знойном мареве, дрожа бесформенной зыбкой массой. Ладонь разведчика впилась в моё плечо, но я дал знак:
-- Терпение! -- и, тяжело дыша, он промолчал.
Через мгновение блестящая поверхность заискрилась, и смутные фигуры приблизились настолько, что без усилий я видел даже пятна на плащах. Мои глаза не отрывались от того, чьё тело вздрагивало как в припадке, а коротко постриженная голова раскачивалась взад-вперёд на толстой красной шее. Я вздрогнул, пошатнувшись, когда визгливая чужая речь разбила тишину, и, покоряясь ей, зажглись огни в пустых глазницах жутких черепов. Их было ровно шесть…
Приплясывая всё быстрее, маг двигался в такт заклинанию, и, поддаваясь колдовскому ритму, его напарник застонал, отбросив капюшон. Я чуть не закричал, увидев, как мчалась к полу светлая коса, срывая грубый плащ с покатых белых плеч. Холодная ладонь тотчас зажала рот, пока злой шёпот Дара обжигал висок:
-- Молчи или умрёшь… -- его кинжал уже прижался к шее, позволив алому ручью доверчиво скользнуть ко мне на грудь.
Мне было всё равно… Глаза в слезах не отрывались от лопатки, ища на ней знакомое пятно -- приснившееся вчера «крыло летуньи». А между тем проклятая коса взметнулась вверх и, распустившись веером, закрыла спину, но, прежде чем её хозяин обернулся, я радостно вздохнул:
-- Не он, не он…
Она была немолода и некрасива, с неровной грубой кожей и мужеподобными чертами, её налившийся тьмой взгляд пугал до дрожи. Вцепившись в руку мага, колдунья прервала обряд, и мы увидели лицо встревоженного типа с такими же безумными глазами:
-- Что происходит, Дори?
Она вздохнула:
-- Опасность рядом, брат… -- но я опередил, ударив первым -- огонь стремительно прожёг её плечо. А дальше всё пошло совсем не так, как надо… Понятно -- бить надо было не в неё, но как прицелиться, когда у горла нож? Ответ «с той стороны» пришёл мгновенно, и, прячась от летающих осколков, я закричал:
Я поставил на стол принесённый Ирмой уже остывший морс, но, принюхавшись, Дар недовольно сморщился и, достав свою флягу, разлил крепкую брагу по кружкам.
-- Дело серьёзное, Терри, без этой дряни не обойтись… Не буду тянуть. Лихим людишкам и зима не помеха -- шалят, мерзавцы, по округе, но моим разведчикам не привыкать. Да и в самом городе достаточно всякой дряни, хотя до последних дней местная стража кое-как справлялась. А вот пару недель назад начали пропадать люди, да так, что и следов не остаётся. Родственники бьют тревогу, исчезло уже шестеро, и не простые бедняки -- зажиточные горожане, в том числе чиновники и купцы.
Вот здешний мэр и попросил меня помочь страже, и, должен признаться, изучив дело, я сам в недоумении -- уверен, не обошлось без колдуна или ведьмы. Мы проверили всех известных «магов» обоего пола, да и местных умельцев тоже прошерстили. Те ещё слабаки -- погадать или навести порчу могут, но чтобы среди бела дня тело исчезло на глазах у родни -- кишка тонка, -- крякнув, он опрокинул в себя брагу, а я, сделав то же самое, задумался:
-- Хотите, чтобы ещё раз всех проверил или поискал «потеряшек»?
Он посмотрел мне в глаза абсолютно трезвым взглядом:
-- И то, и другое, Терри, но печёнкой чую, дело пахнет запретным колдовством. Связываться со святошами в красных рясах никому не хочется -- они же сейчас со своим усердием полгорода на костёр отправят. Нам это надо? Постарайся сам найти сволочь, что проводит человеческие жертвоприношения…
Я озабоченно почесал затылок:
-- Опыта у меня нет, но попробую. А может, всё из-за выкупа?
Дар усмехнулся, выпив ещё:
-- Нет, это так не делается, тут что-то другое… Впрочем, пойдём в казарму, посмотришь улики, может, вместе что и придумаем.
Мы шагнули за порог и по скрипучему снегу, двигаясь вдоль узкой, едва протоптанной в сугробах тропинки, добрались до места. Над миром парила зимняя ночь: морозный воздух наполнил лёгкие и, взбодрив, быстро выбил остатки сна из головы, а вот на душе вдруг стало тоскливо, словно кто-то шепнул на ухо:
-- Пришла беда и по твою душу -- береги крылья, Ворон…
Миновав резво притоптывавшего от холода часового, окунулись в прохладную, пропитанную потом и табаком атмосферу казарм и, попетляв по узким коридорам, оказались в небольшом полутёмном помещении. Дар зажёг свечи, кивнув на лавку у стола со сваленными в кучу вещами. Я сел и начал кинжалом осторожно переворачивать груду тряпья:
-- Что это, командир?
-- Одежда пропавших людей: бедолаги исчезали, оставив все своё барахло, вплоть до исподнего. Как думаешь, под силу простому мошеннику провернуть такой трюк? То-то и оно…
Я принюхался:
-- Знакомый аромат, не могу вспомнить… Кровь на одежде есть?
Он не успел ответить, потому что дверь распахнулась, впустив внутрь ядрёный запах чеснока и его обладателя -- запыхавшегося стражника с выпученными глазами, сразу же бросившегося к Дару:
-- Господин, там, там… -- при виде меня он запнулся, испуганно пряча взгляд.
-- Говори, Фрос, капитан Шверг приказал подключить Ворона к расследованию.
Однако тот продолжал мяться, нервно проблеяв:
-- Пусть командир разведчиков сначала сам осмотрит находку, а потом уж…
Дар сгрёб его за грудки, зашипев в перекошенное от ужаса лицо:
-- Веди обоих, расскажешь по дороге. А будешь припираться -- проветришься на крепостных воротах…
Понятливый Фрос всю дорогу не умолкал, и его визгливый голос почти довёл меня до ручки. Из этой болтовни я понял главное: тела похищенных нашлись случайно, причём все сразу -- не пошли хозяин трактира слугу в старый погреб, лежать бы несчастным там до весны. Чтобы добраться туда, пришлось попетлять по скользким тропинкам, и вскоре мои ноги совсем окоченели, спина и то, что пониже, покрылись синяками, а бедные зубы, дрожа, так и норовили прикусить замёрзший язык…
Но когда глаза увидели бледных до синевы людей, вповалку брошенных у винных полок, я на время забыл о боли и холоде. Тошнота скрутила желудок, и пришлось уговаривать себя, что всё в порядке, трупов, что ли, не видел -- всего-то безголовые опухшие тела…
Дар взял меня под руку:
-- Иди-ка ты домой, Терри, сам разберусь, потом поговорим. Да и согреться тебе надо, ишь, скоро цветом сравнишься с ними… -- и он грустно кивнул в сторону погреба.
Но я заупрямился:
-- Нет, надо сразу осмотреть, чтобы ничего не пропустить, -- и терпеливо перенёс всю процедуру извлечения бедняг на божий свет. Это некрасивое зрелище, в сущности, не дало ничего нового -- если не считать отсутствие голов, с трупами всё было в порядке.
Угрюмый Дар приказал отнести тела в покойницкую, заставив меня снова хлебнуть из фляги, и тут один из стражников подбежал к нам, держа в руках платок:
-- Это было на дне…
На тряпке лежал… мой ритуальный кинжал, пропавший с ремня ещё пару недель назад. Надо ли говорить, что он был весь забрызган кровью. Я охнул, протянув к нему руку, но Дар остановил, поняв всё по моему растерянному виду:
-- Знакомая вещица? Плохо, Терри… Конечно, такой штукой убить невозможно, разве что настучать по лбу, но для тебя это неважный поворот. Кто-то хочет подставить второго после Хорта Избранного, и пока у него всё получается…
Я чувствовал, что заливаюсь краской, но судьбе и этого показалось мало -- стражник швырнул к нашим ногам упиравшегося мальчишку:
-- Паршивец твердит, что видел, как тип с косой тащил тело в погреб, как раз вчера, когда пропал ювелир… -- он покосился в сторону «подозрительного Избранного» и взялся за меч.
Дар поднял мальчишку за шкирку, заставив смотреть мне в лицо:
-- Говори, не бойся -- это он отнёс Толстого Лу в погреб?
Тот вырвался, вытирая разбитый нос грязным рукавом:
-- Да не знаю я, только со спины видел, но коса точно была. Светлая такая, почти белая… Тот тип лишь мельком оглянулся, я прям обмер от страха -- глазищи совсем чёрные… Одно слово -- демон, -- и он осенил себя охранным знаком.
Казалось, Дар облегчённо выдохнул:
-- Не густо… Отправьте дурачка в казармы, я подробно с ним побеседую, -- при этих словах мальчишка захныкал, но стражник потащил его за собой, -- а ты, Терри, иди к себе и хорошенько подумай: когда и как пропал твой кинжал, кто тебя ненавидит сильнее всего и про остальное тоже не забудь. Ступай, из дома -- ни ногой, поставлю своего человека, пусть посторожит… -- он закашлялся, отводя взгляд, -- прости, сынок, у меня нет выбора. Поищу пока в городишке Избранного со светлой косой, как у твоего пропавшего приятеля… Кхе-кхе…
Я возвращался домой на негнущихся от холода и страха ногах. Казалось, все смотрят мне в спину с осуждением.
-- Опять припомнят дружбу с беглым Лисом, и доказать, что он сейчас далеко, невозможно -- сам не знаю, куда его занесло. Боже, теперь точно не выкрутиться…
Не раздеваясь, бросился на кровать и, пережив несколько минут отчаяния, наконец, взял себя в руки. Щёки горели, а сердце стучало так, словно кубарем скатился с горки:
-- Вот и всё, тебе конец, конец, конец…
С воплем запустив подушкой в стену, как зверь метался по комнате, теребя запутанную косу:
-- Нет! Я вам не сдамся, сволочи -- не на того напали. Думай, Ворон, думай… -- пытаясь сесть на стул, в запале промахнулся и с грохотом свалился на пол, -- что же, так-перетак, вокруг творится? Какая-то похожая на Избранного дрянь приносит человеческие жертвы. А чтобы всё указывало на нас с Лисом -- мы же с ним друзья, а значит, сообщники -- подбрасывает похищенный в трактире кинжал. Вот идиот, пить надо меньше… Осталось подкупить «свидетеля», а можно даже проще -- припугнуть, и всё -- прощай, придурок Ворон, летай себе под перекладиной… Так, что ли? Да кому я нужен…
Задумавшись, побился головой о гладкую ножку стола, и мне не понравился ход мыслей:
-- Нет, всё это слишком сложно… К чему мудрить? Добавить яд в вино или дубинкой в голову -- нет человека, нет проблем… А что, если разведчик прав -- вся кутерьма из-за запретной магии, а мы с Леамом -- просто пара идиотов, пригодных, чтоб свалить на нас вину? Логично… Но есть тут кое-что…
Я тяжело вздохнул, вспомнив почерневшие глаза Леама, читавшего надо мной исцеляющее заклинание. Похоже, Лис знаком с Запретным колдовством… Пусть даже так -- он далеко отсюда… Но подозрение не отпускало:
-- Кто знает, где заучку носит… А вдруг?
Меня это взбесило:
-- Дудки, Ле -- хороший парень, а заклинания не только убивают, но и спасают жизни -- это факт…
Очередной удар о стол оставил след на лбу, и, вздрогнув:
-- Ё… как больно, -- я застонал:
-- Ох, Терри, доверчивый ты бестолковый дурень, вспомни цветочный тонкий запах на брошенных вещах и светлую проклятую косу… Уверен, Дару не найти в городе второго Избранного-блондина. Неужели Лис здесь, и это его работа? Он же опасно ранен, и без карты надежда лишь на магию… -- в отчаянии я искал оправдание, и тут же себе возражал, -- враньё, Ле -- не такой…
Безумие достигло апогея, когда я с криком:
-- Всё, больше не могу -- схожу с ума… -- с такой силой ударил ногой по столу, что стоявший на нём кувшин опрокинулся, и, окатив меня водой, полетел на пол. Перебирая черепки, я тихо засмеялся, сдувая чёлку с мокрого лица. Голос упал до шёпота:
-- Опять ты вляпался в дерьмо, Лисёнок… За что мне это наказание? Никто не в праве забирать чужие жизни, никто. Придётся самому тебя остановить. И срочно, пока это не сделал Дар…
Я сжал осколок, бесстрастно глядя на стекающие капли крови, и, как только дверь скрипнула, швырнул его за спину:
-- Вон! Убирайтесь прочь…
Негромкий звук шагов ударил мне по нервам -- присев на корточки, Дар осмотрел ладонь и замотал порез платком. Обычно строгий голос на этот раз звучал так непривычно мягко:
-- Вставай, сынок… Вижу, у тебя уже есть версия, и, судя по приёму -- не из приятных, -- он устало вздохнул, а я напрягся, -- не стоит рубить с плеча и делать поспешные выводы. Давай вместе поймаем преступника и накажем его, кто бы он ни был.
Дар помог мне встать, усадив безвольное тело рядом с собой на кровать:
-- Вот план: сделай амулет поиска и найди того, кто не ценит жизни других, какие бы цели он не ставил и чем бы не оправдывал свои поступки. Посмотрим на него, возможно, это не тот человек, на которого ты думаешь… Не падай духом, Терри, и соберись.
Я подавленно кивнул:
-- Нужна одежда погибших и кое-что ещё…
Дар улыбнулся, дружески хлопая по плечу, пока я отводил в сторону несчастный взгляд:
-- Вот хитрец, опередил-таки. Угодил, болван, в ловушку, как муха в мёд -- разведчик своё дело знает: теперь, зараза, глаз с меня не спустит…
В остывшей комнате мне было даже жарко -- остаток ночи провозился с простейшим амулетом, нервничая и время от времени устраивая небольшие истерики с битьём посуды или раздачей пинков присланному Даром помощнику. Я, то вздыхал, стуча кулаком по лбу, то с тихим стоном заваливался на кровать:
-- Да провалитесь все…
И делал это лишь для того, чтобы увидеть, как сочувственно качает головой ни на минуту не покинувший комнату Дар, когда-то обещавший сделать из меня настоящего «профи». Он и в самом деле при каждой встрече учил неопытного Ворона премудростям разведки, найдя во мне послушного ученика. Вот только, несмотря на уговоры, не разрешал называть себя Учителем, страшно смущаясь. И я сдался, глядя на него глазами преданного пса…
А теперь устраивал дешёвый балаган с одной лишь целью -- изобразить перед наставником сломленного жизнью человека, с ужасом ждущего, когда захлопнется созданная им ловушка для друга. Страдающий, измученный бедняжка, терзания и вздохи, всё такое… И, судя по печальному и «понимающему» лицу Учителя, мои старания, возможно, не пропали даром.
Конечно, можно было просто уложить его ударом табуретки, попробовав сбежать и подписав себе смертельный приговор. Однако, мне хватило ума отказаться от идиотской затеи, сразу перейдя к отвлекающим манёврам и незаметно добавив в амулет волос блондина и собственную кровь.
К рассвету мы оба так устали, что еле держались на ногах. Согрев остатки морса и от души плеснув себе особых капель, позвал напарника и с грустью наблюдал, как, обжигаясь, пьёт осторожный Дар, без колебаний выбравший «мою» посуду. Да кто бы сомневался…
Когда он замер, глядя в стену, расстроенно шепнул:
-- Прости, Учитель, но так надо -- всего каких-то полминуты потерпи…
Меня трясло от страха, я спешил: решительно зажёг свечи у зеркала и, прочитав опасные слова, отправил сообщение, отчаянно надеясь, что Ле здесь нет. А за спиной, вставая с лавки, уже ворчал сердитый Дар:
-- Ох, что за жизнь -- опять чуть не уснул… Пора, сынок, давай поторопись…
От напряжения тошнило, а внутренности закрутились в узел. Всё тело чесалось, хотелось немедленно сорвать прилипшую к спине рубашку, налившаяся тяжестью коса оттягивала голову назад… И всё-таки я справился, сказав:
-- Внимательно смотри, сейчас начнётся…
Сквозь шёпот заклинания во тьме проступали нечёткие очертания двух фигур. Они расплывались как в летнем знойном мареве, дрожа бесформенной зыбкой массой. Ладонь разведчика впилась в моё плечо, но я дал знак:
-- Терпение! -- и, тяжело дыша, он промолчал.
Через мгновение блестящая поверхность заискрилась, и смутные фигуры приблизились настолько, что без усилий я видел даже пятна на плащах. Мои глаза не отрывались от того, чьё тело вздрагивало как в припадке, а коротко постриженная голова раскачивалась взад-вперёд на толстой красной шее. Я вздрогнул, пошатнувшись, когда визгливая чужая речь разбила тишину, и, покоряясь ей, зажглись огни в пустых глазницах жутких черепов. Их было ровно шесть…
Приплясывая всё быстрее, маг двигался в такт заклинанию, и, поддаваясь колдовскому ритму, его напарник застонал, отбросив капюшон. Я чуть не закричал, увидев, как мчалась к полу светлая коса, срывая грубый плащ с покатых белых плеч. Холодная ладонь тотчас зажала рот, пока злой шёпот Дара обжигал висок:
-- Молчи или умрёшь… -- его кинжал уже прижался к шее, позволив алому ручью доверчиво скользнуть ко мне на грудь.
Мне было всё равно… Глаза в слезах не отрывались от лопатки, ища на ней знакомое пятно -- приснившееся вчера «крыло летуньи». А между тем проклятая коса взметнулась вверх и, распустившись веером, закрыла спину, но, прежде чем её хозяин обернулся, я радостно вздохнул:
-- Не он, не он…
Она была немолода и некрасива, с неровной грубой кожей и мужеподобными чертами, её налившийся тьмой взгляд пугал до дрожи. Вцепившись в руку мага, колдунья прервала обряд, и мы увидели лицо встревоженного типа с такими же безумными глазами:
-- Что происходит, Дори?
Она вздохнула:
-- Опасность рядом, брат… -- но я опередил, ударив первым -- огонь стремительно прожёг её плечо. А дальше всё пошло совсем не так, как надо… Понятно -- бить надо было не в неё, но как прицелиться, когда у горла нож? Ответ «с той стороны» пришёл мгновенно, и, прячась от летающих осколков, я закричал:
