-- Они под нами, в подземелье; поспеши, и… к демонам тебя, Дар, убери кинжал!
Дар действовал мгновенно -- не замечая крови на лице, рванулся к двери, за которой ждал отряд. Я слышал звучные команды командира, скрип снега, топот ног и видел вспышки факелов на фоне разгоравшейся зари. Мне было глубоко плевать на эту суету и местного счастливого придурка, чей голос растворился в рёве обезумевшей толпы:
-- Ведут, ведут обоих! Так это ж сволочь Фрос с безумною сестрицей… Забить камнями и пытать проклятых -- тащите хворост, на костёр их, на костёр…
Я так устал, что сил хватило только на то, чтобы, сидя за столом, уронить голову на порезанные осколками стекла руки. Слёзы безвольно стекали на рукав, но губы улыбались:
-- Это был не ты, Ле… Как только, идиот, посмел подумать…
Дверь хлопнула, но я не повернулся и не поднял головы. Рядом на лавку, тяжело дыша, опустился Дар -- он пах морозом, кровью и, почему-то, хвоей. Рука разведчика, забыв про все запреты, тихонько гладила меня по волосам, а виноватый голос звучал в тиши потерянно и грустно:
-- Ты злишься, Терри? Понимаю… Прости за подозрения и нож -- вот ведь тупой осёл, опять переборщил… Скажи, что сделать для тебя, сынок?
Я спрятал мокрое лицо в ладонях и сам похолодел от жёстких слов:
-- Не называй меня так больше никогда…
Он промолчал, и я представил, как сгорбилась его спина и горько сжались губы. Но, прежде чем покорно выйти, Дар обнял мои плечи, накинув что-то сверху -- пушистый мех защекотал лицо. Я сунул руки в рукава лохматой шубы и, шмыгая опухшим носом, напялил на ноги большие сапоги -- огромный «меховой сугроб» забрался на кровать, бурча себе под нос:
-- Ну что я за безмозглый идиот? Как можно не ценить друзей, разбрасываясь ими?
Мне снилась вьюга за окном лесной сторожки. В полутёмной комнате уютно потрескивали дрова в печи, и Лис держал раскрытую книгу, внимательно её листая. Друг что-то бормотал, то и дело поправляя старое, длинное одеяло, из-под которого торчали худые щиколотки. Я смотрел на его опущенные плечи, каждый раз вздрагивавшие от хриплого кашля, и сердце невольно сжималось:
-- Почему не сказал, что болен, глупый? -- рука привычно потянулась, чтобы его обнять, но ощутила только призрачный барьер. На этот раз не он, я сам ворвался в сон…
А Лис гостей не ждал и никого не видел... Но, видимо, почувствовал мой зов, и тут же вспыхнули две чёрные свечи. Ожившая коса змеёй метнулась к горлу, сжав шею страшным золотым кольцом. Он повернулся, захрипев, и книга выпала из бледных тонких пальцев. Наполненные тьмой глаза смотрели в пустоту, а губы дрогнули:
-- Спасибо, Терри, что предупредил… -- но я услышал:
-- Помоги мне, друг…
Ведьма
Капель за окном сегодня не радовала, раздражая как оглушительная барабанная дробь на плацу. Долгожданная весна пришла как-то уж слишком быстро, превратив мёрзлый снег под ногами в вязкую непроходимую кашу и оборачивая подмерзавшие по ночам лужи в потрясающе скользкий каток. И я бы с радостью промчался по нему, как в детстве, да протёртая подошва старых сапог не выдерживала, грозясь отвалиться в самое ближайшее время.
Тимс с утра до вечера бранил меня, совершенно обнаглев и, видимо, забыв, кто из нас слуга, а кто -- высокородный господин. Он требовал денег на починку одежды и обуви, не забывая об оплате за верную службу, а у меня их просто не было. Всё, за исключением крох на питание, было отдано Ирме, дочери хозяйки дома, где я квартировал этой зимой. И с которой… В общем, после её рёва и обещания к осени одарить меня наследником у меня не осталось выбора…
О женитьбе речь, конечно, не шла, но, как человек чести, я не мог оставить её без поддержки, несмотря на всю ругань Тимса в мой адрес, называвшего теперь своего господина не иначе, чем будущий папаша-идиот. Но сколько бы он не брызгал слюной, крутя пальцем у виска и уча меня жизни, что, мол, девка сама виновата, пусть и пеняет на беспросветную деревенскую глупость, да и мать у неё -- не нищенка, купит дочке жениха -- я упёрся, стоя на своём.
Капитан Шверг торопил отряд, и вскоре мы должны были покинуть Пушту, снова двинувшись на поиски неуловимых Тварей из прорехи, изменивших жизнь тысяч людей совсем ещё недавно спокойной и процветающей Империи Избранных. Это был поход, заранее обречённый на неудачу… Пока у нас не было настоящего оружия против монстров, оставалось только мечтать о победе или хотя бы временном успехе. Я уже знал, что командование разослало небольшие группы разведчиков в поисках особенного заклинания…
«Золотая сеть» -- наша надежда навсегда покончить с этой убийственной угрозой, из-за неё рисковали жизнями лучшие бойцы, из-за неё я уже несколько месяцев не видел друга… Леам, глупый Лисёнок, красавчик-блондин, заучка с дурацкими очками, мой школьный враг -- где ты сейчас? Как же я по тебе скучаю… После истории с исчезновениями горожан этой зимой и пугающего видения, в котором с Лисом происходили странные вещи, я перестал видеть сны. А вместе с этим исчезла и последняя возможность не только взглянуть, но и поговорить, а, порой, прикоснуться к тому, кто занимал все мои мысли…
-- Ну вот опять… Столько раз давал себе слово выбросить из головы эти глупости, есть проблемы и посерьёзнее, чем беспокойство о чужой косе. Забудь его, придурок, и живи, -- я снова разозлился, и, бросив грустный взгляд на хнычущую Ирму, повёл коня на площадь к месту сбора. А рядом плёлся недовольный Тимс, уже успевший с кем-то поругаться:
-- Плевал я на твои проклятья, ведьма! Меня таким добром не испугаешь, бесись сколько угодно -- не поможет…
И даже спрашивать не стал, что происходит, у самого было тревожно на душе -- Дар обещал с утра зайти, но так и не пришёл. Теперь он оставался моей единственной опорой в отряде: хорошо, что ума хватило с ним помириться -- я первым прибежал и обнял старика. И, сделав вид, что даже не заметил, как он смахнул слезу с морщинистой щеки, сам, отвернувшись, потихоньку хлюпал носом…
Всю дорогу я оглядывался по сторонам, пытаясь высмотреть друга, когда меня окликнул капитан:
-- Дар заходил к тебе? Нет? Странно… Не нравится мне эта ерунда. Он уговаривал вчера отдать тебя в разведку и поручился головой, но я не разрешил. Сам понимаешь, вас магов только двое, вот будет пополнение -- посмотрим…
Не знаю почему, меня трясло от страха, а в голове крутилось:
-- Всё это неспроста… беда, беда, -- и, видно, эти мысли так хорошо читались на бледном перепуганном лице, что нахмурившийся Командир отряда вздохнул:
-- Что ж, Ворон, вот и повод доказать, что наш старик в тебе не ошибался, нахваливая и сноровку, и мозги. Беги к разведчикам и разыщите Дара. Не стой столбом, отряд уходит в полдень…
Понятно, что меня как ветром сдуло. Ребята Дара встретили «любимчика» прохладно, хотя капитан Шверг и объявил, что полностью доверяет второму магу-Избранному -- похоже, это их не убедило. Однако, сейчас нам было не до разногласий, и вскоре я узнал, что утром к Дару приходил одетый в монашескую рясу довольно странный тип. Недолго пошептавшись, они ушли куда-то в сторону болот, что сразу же насторожило -- туда и летом-то соваться было страшно, а уж весной по бездорожью…
Ехать верхом было опасно -- тонкий снежный наст резал ноги лошадям, а потому, посовещавшись, пошли пешком. Мы быстро продвигались по хорошо различимым следам, но продолжалось это недолго. Чёткие отпечатки ног обрывались всего в нескольких шагах от полосы чахлого кустарника, за которым и начинались страшные, известные на всю округу топи, в чьих чёрных омутах вода не замерзала даже в лютый мороз.
Помощник Дара, Роун, мрачный желтолицый мужчина с недобрым взглядом тёмных раскосых глаз, выдававших принадлежность к степному племени Великих Равнин, смотрел так, словно я был ему должен:
-- Ну, Избранный, где наш командир?
Собравшись с мужеством, ответил, стараясь не смотреть в бездушный мрак его зрачков:
-- Откуда же мне знать, Ревущий Бык? Разве не ты запретил «тратить время на никчёмный поисковый амулет»?
Он хмыкнул, выразительно погладив узловатыми пальцами рукоять кривого ножа:
-- Говорил же, что от болвана никакого прока… Что только Дар в тебе нашёл, не понимаю, ну раз уж увязался с нами, отвечай -- куда все подевались?
Я сделал вид, что не заметил угрозы в его голосе:
-- Нам надо осмотреться -- возможно, им пришлось вернуться по следам…
Удивительно, но бойцы прислушались к этим словам, тут же разойдясь в разные стороны, и вскоре послышался тревожный крик:
-- Сюда! Здесь кровь…
Мы собрались у тёмной лужи. От неё в сторону утонувшего в сугробах одинокого дерева, петляя, вели глубокие следы с цепочкой красных капель. Как будто шёл один, неся второго на руках, и вяз в снегу, проваливаясь по колено. Все замерли, и, посмотрев туда, я понял почему: на нижней ветке под порывом ветра раскачивалась чёрная фигура…
Над ухом кто-то проворчал:
-- Все знают, Ворон любит падаль -- придётся тебе первому идти.
Удар локтем назад прервал насмешки под хруст чужой ломающейся кости, и, сплюнув в грязный снег:
-- Так кто тут падаль? -- решительно пошёл вперёд, окутанный внезапной тишиной…
Я понимал -- могу и не добраться, но почему-то всё же добежал, с надеждой повторяя:
-- О боже -- только бы не Дар…
И, к счастью, не ошибся: хотя у мертвяка и не было лица -- сплошная каша, по росту он казался выше и солидней, да и цвет кожи явно был темнее, особенно на лысой голове. Один сапог валялся на снегу, разорванная ряса -- в пятнах крови, а вместо сердца рваная дыра…
Я охнул:
-- Бедняга, кто ж тебя так ненавидел, что даже после смерти вздёрнул на суку? На Дара это не похоже. Снег весь истоптан -- подрались и оба испарились? Или вмешался третий -- сильный маг…
За спиной кто-то нерешительно закашлял -- рука сама легла на меч, а тело напряглось, готовясь к схватке. Увидев подошедшего, я немного расслабился -- это был Дрю, самый младший из разведчиков. С тех пор как удалось его спасти после нападения предателей из Восточного отряда, глупый мальчишка смотрел на своего «героя» влюблёнными глазами, страшно смущая и давая Дару очередной повод для насмешек.
Он испуганно заглянул мне в лицо:
-- Что же это творится, Терри? Дар ведь не мог сотворить такое, правда?
Закусив губу, я пробурчал:
-- Чушь не пори… Ты видел раньше этого монаха, к кому он приходил в отряд?
Тот лишь уныло поводил плечами. В его глазах застыла ничем не обоснованная надежда, что я непременно найду ответ на эту загадку, а мне, глядя на приближающихся бойцов с их недовольными физиономиями и сжатыми кулаками, почему-то так не казалось. Не исключено, что хмурые разведчики захотят присоединить новый труп к качающемуся на весеннем ветерке безымянному монаху. А значит, надо было срочно искать выход.
Но напрягаться не пришлось -- он сам меня нашёл… В глубине корявого ствола засияла серебристая искра, и пока все пялились на неё с раскрытыми ртами, я начал лихорадочно плести защитное заклинание, растягивая его на бестолковых раззяв. Что это за хрень мелькала в дереве -- сказать было трудно, но, чувствуя опасность, я спешил.
Огромная дыра напоминала беззубый чёрный рот неизвестного чудовища, распахнувшийся так внезапно, что ни среагировать, ни закричать никто из нас не успел. Кажется, я всё-таки выдохнул из себя парочку неприличных ругательств, прежде чем огненный язык или что-то очень похожее затащило всю компанию внутрь.
Было настолько жарко, что немедленно захотелось содрать с себя не только плащ, но и рубашку вместе с кожей. Да, все кричали, и я не исключение, казалось, мы попали прямо в ад -- несло дымком весёлого костра и сильным запахом палёной кожи...
Закончилось всё быстро, но, свалившись в ледяной сугроб, я долго не спешил оттуда выбираться, хотя, пришлось и это сделать, когда чужая цепкая рука пыталась оторвать мне ухо, а голос требовал немедленно его спасти. Я разозлился, и, выбравшись наружу, недолго думая, ударил крикуна. Тот замолчал, дав, наконец, возможность осмотреться.
Похоже, нас занесло куда-то в чащу леса -- ясное весеннее утро сменилось неожиданным полумраком то ли ранних сумерек, то ли ненормально светлой ночи. Деревья так плотно смыкались между собой, что разглядеть в сплетении их ветвей хоть какой-нибудь источник света было невозможно. Во всяком случае, не моим слезящимся глазам. Честное слово, лучше бы я до конца своих дней просидел там зажмурившись, чем прищурено оглядываясь, рассматривать то, что осталось от трёх невезучих разведчиков -- груду хорошо прожаренных костей…
Пока я делился с ближними кустами содержимым своего желудка, чья-то рука робко коснулась содрогающегося плеча. Недовольный, что меня отвлекли от «важного» занятия, приготовился достойно ответить приставале, но, взглянув в опухший глаз Дрю, передумал и, вытершись рукавом, встал рядом с ним:
-- Рад, что ты цел, парень. Есть ещё выжившие?
Он потёр багровую щёку, как-то странно на меня посмотрев, и проныл:
-- Кроме нас -- трое, я усадил их вон под тем деревом, они в сознании, но очень напуганы. Что теперь будет, Терри?
В тот момент парнишка напомнил мне младшего брата Келли, и, потрепав его спутанные волосы, сказал с показной уверенностью, от которой самому стало противно:
-- Как-нибудь выкрутимся, Дрю! -- прозвучало слишком фальшиво, но появившаяся из ниоткуда фигура в плаще заставила отложить смущение на потом и, закрыв мальчишку собой, вытащить меч из ножен.
Новый «персонаж» покрутился на месте, словно собака за невидимым хвостом, и, внезапно остановившись прямо напротив нас, сдёрнул с головы капюшон. Я почувствовал, как Дрю, вскрикнув, уткнулся носом мне в спину, и, не задумываясь, направил меч в сторону ухмыляющейся незнакомки.
Она не показалась мне красавицей, но точно была из тех женщин, что привлекают мужское внимание: грива вьющихся тёмных волос обрамляла похожее на сердечко лицо фарфоровой куклы, холодное и надменное, но при этом невероятно милое. Её губы манили обманчивой доступностью, а лукавые глаза сияли так призывно, что я еле сдерживался от накрывшего меня желания.
-- Вот ведь демоница, так-перетак… Не распускай слюни, Терри, посмотри на тьму в её зрачках, она уже заполнила собой всё, я видел такое у нечестивых магов в Пуште, и даже у Леама. Запретное колдовство -- это смерть, которая не может быть прекрасной, так что возьми себя в руки, придурок…
И я приставил меч к её тонкой шее:
-- Где Дар? Скажи, и у тебя будет шанс сохранить никчёмную жизнь.
Она рассмеялась мне в лицо так легко и беззаботно, словно я только что пошутил:
-- А ты и в самом деле глупый ребёнок или слишком отчаянный, впрочем, как и говорил Леам… Что, удивлён? Он так о тебе беспокоился, умоляя пощадить славного Ворона. Похоже, золотоволосый маг нужен нам обоим -- ишь как глаза-то загорелись, ай-яй-яй. А ведь ты неровно к нему дышишь, хитрец… Это хорошо, значит, сделаешь всё, что скажу, -- теперь её голос звучал совсем иначе -- жёстко и властно.
Не стоило ей это говорить. Я улыбнулся, осторожно прижав острое лезвие к нежной коже и наблюдая, как маленькие красные капли стекают в глубокий вырез чёрного платья. Страх ушёл, сменившись холодной яростью. Спокойствие в моём голосе заставило её занервничать:
Дар действовал мгновенно -- не замечая крови на лице, рванулся к двери, за которой ждал отряд. Я слышал звучные команды командира, скрип снега, топот ног и видел вспышки факелов на фоне разгоравшейся зари. Мне было глубоко плевать на эту суету и местного счастливого придурка, чей голос растворился в рёве обезумевшей толпы:
-- Ведут, ведут обоих! Так это ж сволочь Фрос с безумною сестрицей… Забить камнями и пытать проклятых -- тащите хворост, на костёр их, на костёр…
Я так устал, что сил хватило только на то, чтобы, сидя за столом, уронить голову на порезанные осколками стекла руки. Слёзы безвольно стекали на рукав, но губы улыбались:
-- Это был не ты, Ле… Как только, идиот, посмел подумать…
Дверь хлопнула, но я не повернулся и не поднял головы. Рядом на лавку, тяжело дыша, опустился Дар -- он пах морозом, кровью и, почему-то, хвоей. Рука разведчика, забыв про все запреты, тихонько гладила меня по волосам, а виноватый голос звучал в тиши потерянно и грустно:
-- Ты злишься, Терри? Понимаю… Прости за подозрения и нож -- вот ведь тупой осёл, опять переборщил… Скажи, что сделать для тебя, сынок?
Я спрятал мокрое лицо в ладонях и сам похолодел от жёстких слов:
-- Не называй меня так больше никогда…
Он промолчал, и я представил, как сгорбилась его спина и горько сжались губы. Но, прежде чем покорно выйти, Дар обнял мои плечи, накинув что-то сверху -- пушистый мех защекотал лицо. Я сунул руки в рукава лохматой шубы и, шмыгая опухшим носом, напялил на ноги большие сапоги -- огромный «меховой сугроб» забрался на кровать, бурча себе под нос:
-- Ну что я за безмозглый идиот? Как можно не ценить друзей, разбрасываясь ими?
Мне снилась вьюга за окном лесной сторожки. В полутёмной комнате уютно потрескивали дрова в печи, и Лис держал раскрытую книгу, внимательно её листая. Друг что-то бормотал, то и дело поправляя старое, длинное одеяло, из-под которого торчали худые щиколотки. Я смотрел на его опущенные плечи, каждый раз вздрагивавшие от хриплого кашля, и сердце невольно сжималось:
-- Почему не сказал, что болен, глупый? -- рука привычно потянулась, чтобы его обнять, но ощутила только призрачный барьер. На этот раз не он, я сам ворвался в сон…
А Лис гостей не ждал и никого не видел... Но, видимо, почувствовал мой зов, и тут же вспыхнули две чёрные свечи. Ожившая коса змеёй метнулась к горлу, сжав шею страшным золотым кольцом. Он повернулся, захрипев, и книга выпала из бледных тонких пальцев. Наполненные тьмой глаза смотрели в пустоту, а губы дрогнули:
-- Спасибо, Терри, что предупредил… -- но я услышал:
-- Помоги мне, друг…
Прода от 07.11.2022, 06:47
Глава 6.
Ведьма
Капель за окном сегодня не радовала, раздражая как оглушительная барабанная дробь на плацу. Долгожданная весна пришла как-то уж слишком быстро, превратив мёрзлый снег под ногами в вязкую непроходимую кашу и оборачивая подмерзавшие по ночам лужи в потрясающе скользкий каток. И я бы с радостью промчался по нему, как в детстве, да протёртая подошва старых сапог не выдерживала, грозясь отвалиться в самое ближайшее время.
Тимс с утра до вечера бранил меня, совершенно обнаглев и, видимо, забыв, кто из нас слуга, а кто -- высокородный господин. Он требовал денег на починку одежды и обуви, не забывая об оплате за верную службу, а у меня их просто не было. Всё, за исключением крох на питание, было отдано Ирме, дочери хозяйки дома, где я квартировал этой зимой. И с которой… В общем, после её рёва и обещания к осени одарить меня наследником у меня не осталось выбора…
О женитьбе речь, конечно, не шла, но, как человек чести, я не мог оставить её без поддержки, несмотря на всю ругань Тимса в мой адрес, называвшего теперь своего господина не иначе, чем будущий папаша-идиот. Но сколько бы он не брызгал слюной, крутя пальцем у виска и уча меня жизни, что, мол, девка сама виновата, пусть и пеняет на беспросветную деревенскую глупость, да и мать у неё -- не нищенка, купит дочке жениха -- я упёрся, стоя на своём.
Капитан Шверг торопил отряд, и вскоре мы должны были покинуть Пушту, снова двинувшись на поиски неуловимых Тварей из прорехи, изменивших жизнь тысяч людей совсем ещё недавно спокойной и процветающей Империи Избранных. Это был поход, заранее обречённый на неудачу… Пока у нас не было настоящего оружия против монстров, оставалось только мечтать о победе или хотя бы временном успехе. Я уже знал, что командование разослало небольшие группы разведчиков в поисках особенного заклинания…
«Золотая сеть» -- наша надежда навсегда покончить с этой убийственной угрозой, из-за неё рисковали жизнями лучшие бойцы, из-за неё я уже несколько месяцев не видел друга… Леам, глупый Лисёнок, красавчик-блондин, заучка с дурацкими очками, мой школьный враг -- где ты сейчас? Как же я по тебе скучаю… После истории с исчезновениями горожан этой зимой и пугающего видения, в котором с Лисом происходили странные вещи, я перестал видеть сны. А вместе с этим исчезла и последняя возможность не только взглянуть, но и поговорить, а, порой, прикоснуться к тому, кто занимал все мои мысли…
-- Ну вот опять… Столько раз давал себе слово выбросить из головы эти глупости, есть проблемы и посерьёзнее, чем беспокойство о чужой косе. Забудь его, придурок, и живи, -- я снова разозлился, и, бросив грустный взгляд на хнычущую Ирму, повёл коня на площадь к месту сбора. А рядом плёлся недовольный Тимс, уже успевший с кем-то поругаться:
-- Плевал я на твои проклятья, ведьма! Меня таким добром не испугаешь, бесись сколько угодно -- не поможет…
И даже спрашивать не стал, что происходит, у самого было тревожно на душе -- Дар обещал с утра зайти, но так и не пришёл. Теперь он оставался моей единственной опорой в отряде: хорошо, что ума хватило с ним помириться -- я первым прибежал и обнял старика. И, сделав вид, что даже не заметил, как он смахнул слезу с морщинистой щеки, сам, отвернувшись, потихоньку хлюпал носом…
Всю дорогу я оглядывался по сторонам, пытаясь высмотреть друга, когда меня окликнул капитан:
-- Дар заходил к тебе? Нет? Странно… Не нравится мне эта ерунда. Он уговаривал вчера отдать тебя в разведку и поручился головой, но я не разрешил. Сам понимаешь, вас магов только двое, вот будет пополнение -- посмотрим…
Не знаю почему, меня трясло от страха, а в голове крутилось:
-- Всё это неспроста… беда, беда, -- и, видно, эти мысли так хорошо читались на бледном перепуганном лице, что нахмурившийся Командир отряда вздохнул:
-- Что ж, Ворон, вот и повод доказать, что наш старик в тебе не ошибался, нахваливая и сноровку, и мозги. Беги к разведчикам и разыщите Дара. Не стой столбом, отряд уходит в полдень…
Понятно, что меня как ветром сдуло. Ребята Дара встретили «любимчика» прохладно, хотя капитан Шверг и объявил, что полностью доверяет второму магу-Избранному -- похоже, это их не убедило. Однако, сейчас нам было не до разногласий, и вскоре я узнал, что утром к Дару приходил одетый в монашескую рясу довольно странный тип. Недолго пошептавшись, они ушли куда-то в сторону болот, что сразу же насторожило -- туда и летом-то соваться было страшно, а уж весной по бездорожью…
Ехать верхом было опасно -- тонкий снежный наст резал ноги лошадям, а потому, посовещавшись, пошли пешком. Мы быстро продвигались по хорошо различимым следам, но продолжалось это недолго. Чёткие отпечатки ног обрывались всего в нескольких шагах от полосы чахлого кустарника, за которым и начинались страшные, известные на всю округу топи, в чьих чёрных омутах вода не замерзала даже в лютый мороз.
Помощник Дара, Роун, мрачный желтолицый мужчина с недобрым взглядом тёмных раскосых глаз, выдававших принадлежность к степному племени Великих Равнин, смотрел так, словно я был ему должен:
-- Ну, Избранный, где наш командир?
Собравшись с мужеством, ответил, стараясь не смотреть в бездушный мрак его зрачков:
-- Откуда же мне знать, Ревущий Бык? Разве не ты запретил «тратить время на никчёмный поисковый амулет»?
Он хмыкнул, выразительно погладив узловатыми пальцами рукоять кривого ножа:
-- Говорил же, что от болвана никакого прока… Что только Дар в тебе нашёл, не понимаю, ну раз уж увязался с нами, отвечай -- куда все подевались?
Я сделал вид, что не заметил угрозы в его голосе:
-- Нам надо осмотреться -- возможно, им пришлось вернуться по следам…
Удивительно, но бойцы прислушались к этим словам, тут же разойдясь в разные стороны, и вскоре послышался тревожный крик:
-- Сюда! Здесь кровь…
Мы собрались у тёмной лужи. От неё в сторону утонувшего в сугробах одинокого дерева, петляя, вели глубокие следы с цепочкой красных капель. Как будто шёл один, неся второго на руках, и вяз в снегу, проваливаясь по колено. Все замерли, и, посмотрев туда, я понял почему: на нижней ветке под порывом ветра раскачивалась чёрная фигура…
Над ухом кто-то проворчал:
-- Все знают, Ворон любит падаль -- придётся тебе первому идти.
Удар локтем назад прервал насмешки под хруст чужой ломающейся кости, и, сплюнув в грязный снег:
-- Так кто тут падаль? -- решительно пошёл вперёд, окутанный внезапной тишиной…
Я понимал -- могу и не добраться, но почему-то всё же добежал, с надеждой повторяя:
-- О боже -- только бы не Дар…
И, к счастью, не ошибся: хотя у мертвяка и не было лица -- сплошная каша, по росту он казался выше и солидней, да и цвет кожи явно был темнее, особенно на лысой голове. Один сапог валялся на снегу, разорванная ряса -- в пятнах крови, а вместо сердца рваная дыра…
Я охнул:
-- Бедняга, кто ж тебя так ненавидел, что даже после смерти вздёрнул на суку? На Дара это не похоже. Снег весь истоптан -- подрались и оба испарились? Или вмешался третий -- сильный маг…
За спиной кто-то нерешительно закашлял -- рука сама легла на меч, а тело напряглось, готовясь к схватке. Увидев подошедшего, я немного расслабился -- это был Дрю, самый младший из разведчиков. С тех пор как удалось его спасти после нападения предателей из Восточного отряда, глупый мальчишка смотрел на своего «героя» влюблёнными глазами, страшно смущая и давая Дару очередной повод для насмешек.
Он испуганно заглянул мне в лицо:
-- Что же это творится, Терри? Дар ведь не мог сотворить такое, правда?
Закусив губу, я пробурчал:
-- Чушь не пори… Ты видел раньше этого монаха, к кому он приходил в отряд?
Тот лишь уныло поводил плечами. В его глазах застыла ничем не обоснованная надежда, что я непременно найду ответ на эту загадку, а мне, глядя на приближающихся бойцов с их недовольными физиономиями и сжатыми кулаками, почему-то так не казалось. Не исключено, что хмурые разведчики захотят присоединить новый труп к качающемуся на весеннем ветерке безымянному монаху. А значит, надо было срочно искать выход.
Но напрягаться не пришлось -- он сам меня нашёл… В глубине корявого ствола засияла серебристая искра, и пока все пялились на неё с раскрытыми ртами, я начал лихорадочно плести защитное заклинание, растягивая его на бестолковых раззяв. Что это за хрень мелькала в дереве -- сказать было трудно, но, чувствуя опасность, я спешил.
Огромная дыра напоминала беззубый чёрный рот неизвестного чудовища, распахнувшийся так внезапно, что ни среагировать, ни закричать никто из нас не успел. Кажется, я всё-таки выдохнул из себя парочку неприличных ругательств, прежде чем огненный язык или что-то очень похожее затащило всю компанию внутрь.
Было настолько жарко, что немедленно захотелось содрать с себя не только плащ, но и рубашку вместе с кожей. Да, все кричали, и я не исключение, казалось, мы попали прямо в ад -- несло дымком весёлого костра и сильным запахом палёной кожи...
Закончилось всё быстро, но, свалившись в ледяной сугроб, я долго не спешил оттуда выбираться, хотя, пришлось и это сделать, когда чужая цепкая рука пыталась оторвать мне ухо, а голос требовал немедленно его спасти. Я разозлился, и, выбравшись наружу, недолго думая, ударил крикуна. Тот замолчал, дав, наконец, возможность осмотреться.
Похоже, нас занесло куда-то в чащу леса -- ясное весеннее утро сменилось неожиданным полумраком то ли ранних сумерек, то ли ненормально светлой ночи. Деревья так плотно смыкались между собой, что разглядеть в сплетении их ветвей хоть какой-нибудь источник света было невозможно. Во всяком случае, не моим слезящимся глазам. Честное слово, лучше бы я до конца своих дней просидел там зажмурившись, чем прищурено оглядываясь, рассматривать то, что осталось от трёх невезучих разведчиков -- груду хорошо прожаренных костей…
Пока я делился с ближними кустами содержимым своего желудка, чья-то рука робко коснулась содрогающегося плеча. Недовольный, что меня отвлекли от «важного» занятия, приготовился достойно ответить приставале, но, взглянув в опухший глаз Дрю, передумал и, вытершись рукавом, встал рядом с ним:
-- Рад, что ты цел, парень. Есть ещё выжившие?
Он потёр багровую щёку, как-то странно на меня посмотрев, и проныл:
-- Кроме нас -- трое, я усадил их вон под тем деревом, они в сознании, но очень напуганы. Что теперь будет, Терри?
В тот момент парнишка напомнил мне младшего брата Келли, и, потрепав его спутанные волосы, сказал с показной уверенностью, от которой самому стало противно:
-- Как-нибудь выкрутимся, Дрю! -- прозвучало слишком фальшиво, но появившаяся из ниоткуда фигура в плаще заставила отложить смущение на потом и, закрыв мальчишку собой, вытащить меч из ножен.
Новый «персонаж» покрутился на месте, словно собака за невидимым хвостом, и, внезапно остановившись прямо напротив нас, сдёрнул с головы капюшон. Я почувствовал, как Дрю, вскрикнув, уткнулся носом мне в спину, и, не задумываясь, направил меч в сторону ухмыляющейся незнакомки.
Она не показалась мне красавицей, но точно была из тех женщин, что привлекают мужское внимание: грива вьющихся тёмных волос обрамляла похожее на сердечко лицо фарфоровой куклы, холодное и надменное, но при этом невероятно милое. Её губы манили обманчивой доступностью, а лукавые глаза сияли так призывно, что я еле сдерживался от накрывшего меня желания.
-- Вот ведь демоница, так-перетак… Не распускай слюни, Терри, посмотри на тьму в её зрачках, она уже заполнила собой всё, я видел такое у нечестивых магов в Пуште, и даже у Леама. Запретное колдовство -- это смерть, которая не может быть прекрасной, так что возьми себя в руки, придурок…
И я приставил меч к её тонкой шее:
-- Где Дар? Скажи, и у тебя будет шанс сохранить никчёмную жизнь.
Она рассмеялась мне в лицо так легко и беззаботно, словно я только что пошутил:
-- А ты и в самом деле глупый ребёнок или слишком отчаянный, впрочем, как и говорил Леам… Что, удивлён? Он так о тебе беспокоился, умоляя пощадить славного Ворона. Похоже, золотоволосый маг нужен нам обоим -- ишь как глаза-то загорелись, ай-яй-яй. А ведь ты неровно к нему дышишь, хитрец… Это хорошо, значит, сделаешь всё, что скажу, -- теперь её голос звучал совсем иначе -- жёстко и властно.
Не стоило ей это говорить. Я улыбнулся, осторожно прижав острое лезвие к нежной коже и наблюдая, как маленькие красные капли стекают в глубокий вырез чёрного платья. Страх ушёл, сменившись холодной яростью. Спокойствие в моём голосе заставило её занервничать:
