— А я что говорила? Настоящие мужики! Танцами и мясной нарезкой заманивают, а не напролом лезут, как некоторые лопоухие. — Эльфийка обворожительно улыбнулась оркам и послала воздушный поцелуй.
— Дались тебе эти уши!
— А как же? Знаешь, как они над ними трясутся? У кого длинней да побольше? А настоящие мужики чем мериться должны? Вот… и я о том же.
Я не удержалась и захохотала во весь голос.
— Илена, у тебя ушки тоже ничего.
— Но я же ими не хвастаюсь, они у меня для красоты!
Нам принесли горячее, и мы дружно начали его поглощать, запивая наливкой. В голове где-то мелькнула здравая мысль, что лучше не смешивать пиво, вино и это, но она только мелькнула и куда-то, предательски хихикая, спряталась.
— А что же нам скажет наша некромантша?
Девочки, сытые, захмелевшие и довольные, даже затаили дыхание, пристально глядя на меня.
— А что я?
— Что, тебе нечем поделится с лучшими подругами?
Я пожала плечами.
— Ни орков, ни гномов в моей интимной жизни пока не было.
— Ага, конечно. Самый главный бабник ведёт с ней светские беседы, близнецы вообще из твоей комнаты не вылезают, депрессивный дроу в уголке вздыхает, а она не при делах, значит?
— С Фарнелем мы случайно встретились и лучше бы и не встречались, — и это была чистая правда. От беседы с рыжим мне до сих пор было не по себе. — Близнецы мне как братья, и вообще они брюнеток предпочитают. А из комнаты не вылезают потому, что к зачётам и экзаменам готовится вместе — веселей. А Геральта… — непроизвольно вырвался тяжёлый вздох, — я презираю, он меня тоже.
— Почему? — сочувственно икнула Илька.
Потому что мне доставалось от него больше всех первые два курса. Как же! Позор факультета — девчонка-некромант! Но вслух я сказала иное:
— Потому что он — самоуверенный, наглый, вредный, неадекватный дроу с чрезмерно и необоснованно завышенной самооценкой. И чтоб вы знали: мне драконы нравятся!
Вся корчма затаила дыхание, выслушивая мой монолог. Хозяйский кот под шумок стащил у кого-то шпикачку и тихо поедал её под столом. Эльфы заговорщицки перемигивались. Орки уважительно хмыкали, а гномы продолжали делать вид, что их вообще здесь нет. Молодец, Людвик, ожидаемый эффект достигнут. Ик!
— Не знал, что вызываю у тебя столько эмоций! — Пропели у меня над ухом.
Я медленно обернулась и уставилась в чёрную куртку с дурацкими застёжками, поднять глаза вверх, на владельца куртки, было как-то боязно.
— Ты заблуждаешься, мне на тебя наплевать!
— Да неужели?
Я взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза. Честное слово, хамить рыжему было и то не так страшно, даже трезвой.
— Геральт О'Дариш, будь ты хоть последним мужчиной в этом мире, я бы и тогда предпочла умереть старой девой в страшных мучениях, чем связаться с тобой!
Судя по тому, как сильно он сжал кулаки и весь напрягся, меня сейчас будут бить. И очень больно бить. Язык мой — враг мой. Вот что я несу?
— Людвик Линтер, ночь с тобой будет самым страшным кошмаром в моей жизни. Я никогда не паду так низко, чтобы спать с некромантшей. Хорошо, что мои кошмары не имеют свойства сбываться.
Он развернулся и направился к товарищам, поджидавшим его у дверей.
— Я же говорю, все эльфы — извращенцы! — Цокнула язычком Илена.
— Он — дроу, — хором возразили мы с Лилькой.
— Это не имеет значение: тёмный эльф или светлый. Хоть в крапинку! Все они одинаковые, когда гасишь свечу.
Мы дружно махнули наливочки под звонкий тост эльфийки:
— За нас — красивых, умных и независимых магов!
Потом обернулась в сторону орков:
— Господа, кто-то тут о танцах говорил?
Вскоре все присутствующие смешались в общую массу — пьяную и весёлую. Что-то пили, что-то пели, с кем-то дрались и танцевали. Кто-то весь вечер жаловался на судьбу-злодейку, а я сочувственно качала головой. И весь вечер меня не покидало ощущение, что я сделала сегодня что-то очень дурное и мерзкое. И самое страшное — непоправимое. Но что только не почудится пьяному человеку?
Как я утром оказалась в родной кровати, не имела никакого представления. Хорошо, что одна. А то ведь всякое бывает в весёлой студенческой жизни…
Подыматься было тяжело, но магическая учёба ждала и взывала к доводам рассудка. Пришлось отлепить себя от кровати и привести в вертикальное положение, а после и в порядок. Подобие порядка. И уже через четверть часа, морщась от солнечного света, как заправский упырь, я вползала в студенческую столовую, где царила небывалая тишина. Я бы даже сказала, гробовая.
В моём любимом и укромном уголке за буйно разросшемся фикусом сидел незнакомый парень. И всё бы ничего, я даже была согласна простить его вторжение на мою территорию, но абсолютно все взоры студенческой братии были устремлены в ту сторону. Так что фикус не спасал, с таким же успехом парень мог бы и голым развалиться в центре зала — эффект был бы тот же.
Я плюхнулась рядом с друзьями, которые сегодня сбились в кучку в противоположном углу:
— Итак, что я пропустила? И что это за упырь оккупировал мою растительность?
Геральт многозначительно закатил глаза:
— Люд, ты, как всегда, не в курсе событий. Завязывала бы с подработками, — он презрительно ткнул пальцем в сторону фикуса: — В полку некромантов третьего курса прибыло. Будешь любоваться этим клыкастым упырём каждый день. Однако в проницательности тебе не откажешь. Так сразу, на глазок, срисовать вампира...
— Он вампир? — Я подпрыгнула, чуть не свалившись со стула.
— Да, радость моя, он вампир. И что самое ужасное, — друзья переглянулись, — он изгой.
— Изгой?
Я с нездоровым интересом присмотрелась к новенькому. Тот сидел, ссутулившись, с низко опущенной головой и вяло ковырялся в кашеподобной массе — по-другому шедевры нашей столовой не назовёшь. Спутанные серо-пепельные волосы закрывали пол-лица, на котором легко угадывались обречённость и уныние. Тонкие бледный губы плотно сжаты — видать, чтобы на клыки не заглядывались.
— Побьют его огневеки, как пить дать побьют, — тяжко вздохнул гном Варги.
— Да, вот счастье нам привалило, — поддакнул ему один из близнецов. — Как будто нам мелкой мало, — упрёк в мою сторону. — Вот теперь ещё и за этого страдай.
— Что? Это когда это ты за меня страдал?
— Тише, Люд, тише. Дирис всего лишь констатирует очевидные факты, — поддержал брата Харт.
— А нельзя их констатировать где-нибудь в другом месте?
— Нельзя, — не унимался Дирис, — отбиваться всем факультетом будем. И ты, мелкая, в этом тоже участвовать будешь. А нам прикрывай тебя спинами!
— Что? — Я резко вскочила на ноги. — Это когда я за чьими-то спинами пряталась? Может, когда тебя из болота с Варги вытягивали? Или из участка правопорядка на горбу в стельку пьяного тащили, а ты умудрился с троллями сцепиться? Или когда от упырей на Карповском кладбище отбивались на практике?
— Весёлые были времена… — мечтательно пропел Геральт.
Я плюнула на притихших друзей и направилась прямо к столу, где всё так же вяло и методично ковырял кашу вампир.
— Привет, я — Людвик.
— Я знаю, — даже головы не поднял. Упырь!
— Откуда? — Не дожидаясь приглашения, я села напротив. Ещё чего, это уже три года как моё место!
— Магистр Альгерд сказал, что первым, кто осмелится со мной заговорить, будешь ты. — Тут он всё же оторвался от увлекательного процесса вычерчивания рун в каше и поднял голову. — И, как видно, не ошибся.
— Вот как? А вдруг я — это всё же не я?
Он склонил голову набок и пристально посмотрел на меня — может, сканировал на наличие умственных хворей. Вампиры такое умеют. В чёрных с серыми крапинками глазах промелькнуло ехидство:
— Кажется, это вопрос мы уже прояснили. Ты сама представилась.
— А вдруг я — совершенно другая студентка, воспользовавшаяся чужим именем, чтобы познакомится с тобой?
И опять этот пронзительный взгляд ночного неба с мерцающими звёздами. Он тяжело вздохнул, потёр переносицу, тряхнул своей пепельной шевелюрой. А волосы у него густые, красивые, так и хочется запустить руки и пропустить это серебро сквозь пальцы. Только сама причёска оставляет желать лучшего: рваные пряди разной длины хаотично торчали в стороны, косая чёлка на пол-лица, левый висок выбрит, с правой стороны — длинная тонкая косичка, сплетённая белыми нитками и черной бусной. Не вампир, а мечта сумасшедшего цирюльника.
Он заинтересованно наблюдал за моей реакцией.
— Нравлюсь?
— Ты не ответил на мой вопрос.
Его тонкие губы растянулись в усмешке, а сам он опять продолжил свои художества в тарелке. Далась ему эта размазня!
— Ответ — интуиция — тебя устроит?
— Хвалёная вампирская интуиция?
— Ага, она самая.
— Представиться не хочешь?
— Не хочу.
— А ты общительный.
— Какой есть.
Я стукнула кулаком по столу, отчего парней за соседними столами слегка подбросило (какие все нервные!): ну и демон с тобой, всё равно потом узнаю! Ещё четыре курса вместе учиться. Куда ты, клыкастый, денешься? Встала и стремительно направилась на выход. День явно не задался. Хотя что день? Жизнь у меня не задалась, причём с рождения.
Надо было поскорее выплеснуть свою злость, выговориться, а лучше — прокричаться, потом найти заначку со знахарским спиртом и напиться до беспамятства. Одной. Судьба не может быть ко мне настолько жестокой! Чем я заслужила всё это? Вампир! Каждый день я буду наблюдать эту клыкастую мразь!
Слёзы текли по щеке одна за одной, я не пыталась их скрыть или утереть. Мне нечего стыдиться. Пусть кто-нибудь только крякнет — прокляну особо изощрённым способом. А могу и просто в зубы дать.
Попадавшиеся на моём пути студенты шарахались в разные стороны от греха подальше. Окликнувшая было меня эльфийка Илена, глянув на зверски перекошенное лицо, только нервно махнула:
— Я потом тебя найду, дело есть.
Я ничего не ответила, только скрипнула зубами.
— Ты, если что… заходи, — она робко похлопала меня по плечу и растворилась в толпе.
Я замерла перед небольшой резной дверью, долго не решаясь постучаться. Прикрыла глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох. О боги, как же хочется выть! Только занесла руку для стука, как дверь сама тихонько отворилась...
— Я знал, что ты придёшь, Людвик.
— Надо же? Что-то вы слишком многие события предвидите в последние время, магистр! Может, стоит поменять кафедру некромантии на прорицания?
Не дожидаясь приглашения, я устроилась поудобнее в кресле напротив. За три года этот кабинет стал мне роднее, чем комната в общежитии. Небольшое помещение в серых тонах, стрельчатое окно с видом на внутренний дворик. Возле окна — простой широкий стол, на котором умудрялись вмещаться шаткие стопки книг, колбы и мензурки с различными зельями, по цвету не сулящие ничего хорошего, вечно пыльные свитки и множество различных мелочей, амулетов, перьев, приборов немыслимой конструкции и столь же немыслимым предназначением. И как магистр Альгерд ориентировался во всем этом барахле?
Напротив стола — пара кресел, в дальнем левом углу — облезлая кушетка, на которой мне не раз доводилось ночевать в силу разных обстоятельств. В правом — моя любимая иллюзия камина. Дров не требует, не дымит, не коптит, зато выглядит натурально и греет основательно. Это личное изобретение Альгерда, секрет заклятия которого магистр пока никому не раскрыл. Даже мне. Но обещал по окончании Академии, которое в данный момент под угрозой.
Альгерд молча пощипывал куцую бородку, не прерывая моих раздумий. Он изучил свою любимую ученицу досконально, как и она его.
— Я заварю чай, и мы всё обсудим.
— Оттягивание времени не решит проблему, магистр.
— Поверь, я знаю это как никто другой.
Я наблюдала за движениями учителя. Подмечать и запоминать малейшие детали заклинаний давно вошло в привычку — кстати, очень полезную.
— Настало время, Людвик, поговорить о жизни и смерти, о смысле мести и последствиях наших поступков.
— Вы думаете, что способны сказать мне что-то новое? — я скривила губы в горькой усмешке.
— Я просто расскажу тебе всё как есть, а ты решай сама — новое это или хорошо забытое старое.
Бутылка «Драконьей крови», неведомо как очутившаяся под кроватью, пришлась как никогда кстати. Опять я прогуляла все занятия, не пошла и на ночную практику.
Лилька недовольно покачала головой, но промолчала. Завтра явно будет лекция о вреде алкоголя на юные растущие магические организмы. Придётся виновато прятать глазки, делать вид, что слушаешь, и периодически вздыхать в особо скучных моментах. Но это будет завтра.
А сегодня… а что сегодня? Или сегодня — это уже давно наступившее завтра? Я глянула на часовую свечу. Огарок плавился на ночной руне "три". Самое время для приключений, а точнее — для опохмелки. Вот только где бы добыть заветное зелье?
Стараясь не создавать много шуму, (а как это получается у не очень трезвых людей, сами знаете), я попыталась одеться. Штаны явно были настроены против ночных приключений и никак не желали натягиваться, чёрная рубашка была с ними в сговоре. Обречённо глянув на сапоги, которые валялись в разных углах комнаты и только что не хихикали, любуясь моими потугами, я махнула рукой и решила пробежаться босой.
Илена наверняка не спит, читает очередной троллий роман. А если и спит, то у её соседки всегда можно одолжить пару капель опохмела. Зелье, конечно, противное и вредное, но привередничать сейчас совсем не хотелось. Да и сил не было.
Но и тут меня поджидала неудача. Девочки ночевали сегодня не у себя.
Я потопталась под закрытой дверью, бездумно подёргала за ручку. Пол неприятно холодил ноги, и надо было что-то скорее предпринять, точнее — принять. И я даже уже знала, что, где и у кого. Но для этого надо было пробежаться ещё дальше — в мужское крыло. Я растерянно глянула в мрачно-качающийся коридор: через внутренний двор было быстрее, но в старых, взятых в плен пауками запасных ходах — теплее.
Одна из привилегий некромантии — отличное ночное зрение при малых энергетических затратах. «Ночь — наша стихия. Тьма — наша сила. Смерть — наш хлеб» — такой лозунг сиял на гербе нашего факультета.
Каждый год кто-то остроумный переделывал его в надпись более неприличную и похабную. Это уже стало традицией, к которой, чего уж там смущаться, в прошлом году я лично приложила руку, месяц потом отмывая оную от золотой краски. Ну, и полы на кухне заодно.
Улыбаясь воспоминаниям, тёплой волной накатившим так некстати, я брела по одному из заброшенных коридоров, прекрасно ориентируясь в пространстве и по памяти сворачивая в нужном направлении, пока не наткнулась на бездыханное тело под одной из лестниц.
Я присмотрелась. Наверное, хорошо воспитанной девице надо было закричать и убежать в истерике. Но в моём воспитании явно были невосполнимые пробелы.
В кровавой массе скрюченного тела с трудом можно было распознать утреннего вампира. Лицо превратилось в месиво, одежда разорвана и подпалена, пальцы перебиты, ноги неестественно вывернуты.
Я шумно втянула ночной воздух носом: если ничего не путаю, магический резерв в критическо-опасном минимуме.
Всё-таки избили.
Кто?
За что?
И почему меня не позвали!
И знали, мерзавцы, где тело бросить: здесь практически никто не ходит, боятся — дурная слава у запасных коридоров. Как видно, не зря — пока она целиком и полностью себя оправдывает.
Я прощупала пульс. Дело дрянь, вампир явно собирался помирать. Что же делать? До лечебницы не дотянет, да и я такую тушу не доволоку, до ближайших жилых помещений тоже далековато.
— Дались тебе эти уши!
— А как же? Знаешь, как они над ними трясутся? У кого длинней да побольше? А настоящие мужики чем мериться должны? Вот… и я о том же.
Я не удержалась и захохотала во весь голос.
— Илена, у тебя ушки тоже ничего.
— Но я же ими не хвастаюсь, они у меня для красоты!
Нам принесли горячее, и мы дружно начали его поглощать, запивая наливкой. В голове где-то мелькнула здравая мысль, что лучше не смешивать пиво, вино и это, но она только мелькнула и куда-то, предательски хихикая, спряталась.
— А что же нам скажет наша некромантша?
Девочки, сытые, захмелевшие и довольные, даже затаили дыхание, пристально глядя на меня.
— А что я?
— Что, тебе нечем поделится с лучшими подругами?
Я пожала плечами.
— Ни орков, ни гномов в моей интимной жизни пока не было.
— Ага, конечно. Самый главный бабник ведёт с ней светские беседы, близнецы вообще из твоей комнаты не вылезают, депрессивный дроу в уголке вздыхает, а она не при делах, значит?
— С Фарнелем мы случайно встретились и лучше бы и не встречались, — и это была чистая правда. От беседы с рыжим мне до сих пор было не по себе. — Близнецы мне как братья, и вообще они брюнеток предпочитают. А из комнаты не вылезают потому, что к зачётам и экзаменам готовится вместе — веселей. А Геральта… — непроизвольно вырвался тяжёлый вздох, — я презираю, он меня тоже.
— Почему? — сочувственно икнула Илька.
Потому что мне доставалось от него больше всех первые два курса. Как же! Позор факультета — девчонка-некромант! Но вслух я сказала иное:
— Потому что он — самоуверенный, наглый, вредный, неадекватный дроу с чрезмерно и необоснованно завышенной самооценкой. И чтоб вы знали: мне драконы нравятся!
Вся корчма затаила дыхание, выслушивая мой монолог. Хозяйский кот под шумок стащил у кого-то шпикачку и тихо поедал её под столом. Эльфы заговорщицки перемигивались. Орки уважительно хмыкали, а гномы продолжали делать вид, что их вообще здесь нет. Молодец, Людвик, ожидаемый эффект достигнут. Ик!
— Не знал, что вызываю у тебя столько эмоций! — Пропели у меня над ухом.
Я медленно обернулась и уставилась в чёрную куртку с дурацкими застёжками, поднять глаза вверх, на владельца куртки, было как-то боязно.
— Ты заблуждаешься, мне на тебя наплевать!
— Да неужели?
Я взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза. Честное слово, хамить рыжему было и то не так страшно, даже трезвой.
— Геральт О'Дариш, будь ты хоть последним мужчиной в этом мире, я бы и тогда предпочла умереть старой девой в страшных мучениях, чем связаться с тобой!
Судя по тому, как сильно он сжал кулаки и весь напрягся, меня сейчас будут бить. И очень больно бить. Язык мой — враг мой. Вот что я несу?
— Людвик Линтер, ночь с тобой будет самым страшным кошмаром в моей жизни. Я никогда не паду так низко, чтобы спать с некромантшей. Хорошо, что мои кошмары не имеют свойства сбываться.
Он развернулся и направился к товарищам, поджидавшим его у дверей.
— Я же говорю, все эльфы — извращенцы! — Цокнула язычком Илена.
— Он — дроу, — хором возразили мы с Лилькой.
— Это не имеет значение: тёмный эльф или светлый. Хоть в крапинку! Все они одинаковые, когда гасишь свечу.
Мы дружно махнули наливочки под звонкий тост эльфийки:
— За нас — красивых, умных и независимых магов!
Потом обернулась в сторону орков:
— Господа, кто-то тут о танцах говорил?
Вскоре все присутствующие смешались в общую массу — пьяную и весёлую. Что-то пили, что-то пели, с кем-то дрались и танцевали. Кто-то весь вечер жаловался на судьбу-злодейку, а я сочувственно качала головой. И весь вечер меня не покидало ощущение, что я сделала сегодня что-то очень дурное и мерзкое. И самое страшное — непоправимое. Но что только не почудится пьяному человеку?
***
Как я утром оказалась в родной кровати, не имела никакого представления. Хорошо, что одна. А то ведь всякое бывает в весёлой студенческой жизни…
Подыматься было тяжело, но магическая учёба ждала и взывала к доводам рассудка. Пришлось отлепить себя от кровати и привести в вертикальное положение, а после и в порядок. Подобие порядка. И уже через четверть часа, морщась от солнечного света, как заправский упырь, я вползала в студенческую столовую, где царила небывалая тишина. Я бы даже сказала, гробовая.
В моём любимом и укромном уголке за буйно разросшемся фикусом сидел незнакомый парень. И всё бы ничего, я даже была согласна простить его вторжение на мою территорию, но абсолютно все взоры студенческой братии были устремлены в ту сторону. Так что фикус не спасал, с таким же успехом парень мог бы и голым развалиться в центре зала — эффект был бы тот же.
Я плюхнулась рядом с друзьями, которые сегодня сбились в кучку в противоположном углу:
— Итак, что я пропустила? И что это за упырь оккупировал мою растительность?
Геральт многозначительно закатил глаза:
— Люд, ты, как всегда, не в курсе событий. Завязывала бы с подработками, — он презрительно ткнул пальцем в сторону фикуса: — В полку некромантов третьего курса прибыло. Будешь любоваться этим клыкастым упырём каждый день. Однако в проницательности тебе не откажешь. Так сразу, на глазок, срисовать вампира...
— Он вампир? — Я подпрыгнула, чуть не свалившись со стула.
— Да, радость моя, он вампир. И что самое ужасное, — друзья переглянулись, — он изгой.
— Изгой?
Я с нездоровым интересом присмотрелась к новенькому. Тот сидел, ссутулившись, с низко опущенной головой и вяло ковырялся в кашеподобной массе — по-другому шедевры нашей столовой не назовёшь. Спутанные серо-пепельные волосы закрывали пол-лица, на котором легко угадывались обречённость и уныние. Тонкие бледный губы плотно сжаты — видать, чтобы на клыки не заглядывались.
— Побьют его огневеки, как пить дать побьют, — тяжко вздохнул гном Варги.
— Да, вот счастье нам привалило, — поддакнул ему один из близнецов. — Как будто нам мелкой мало, — упрёк в мою сторону. — Вот теперь ещё и за этого страдай.
— Что? Это когда это ты за меня страдал?
— Тише, Люд, тише. Дирис всего лишь констатирует очевидные факты, — поддержал брата Харт.
— А нельзя их констатировать где-нибудь в другом месте?
— Нельзя, — не унимался Дирис, — отбиваться всем факультетом будем. И ты, мелкая, в этом тоже участвовать будешь. А нам прикрывай тебя спинами!
— Что? — Я резко вскочила на ноги. — Это когда я за чьими-то спинами пряталась? Может, когда тебя из болота с Варги вытягивали? Или из участка правопорядка на горбу в стельку пьяного тащили, а ты умудрился с троллями сцепиться? Или когда от упырей на Карповском кладбище отбивались на практике?
— Весёлые были времена… — мечтательно пропел Геральт.
Я плюнула на притихших друзей и направилась прямо к столу, где всё так же вяло и методично ковырял кашу вампир.
— Привет, я — Людвик.
— Я знаю, — даже головы не поднял. Упырь!
— Откуда? — Не дожидаясь приглашения, я села напротив. Ещё чего, это уже три года как моё место!
— Магистр Альгерд сказал, что первым, кто осмелится со мной заговорить, будешь ты. — Тут он всё же оторвался от увлекательного процесса вычерчивания рун в каше и поднял голову. — И, как видно, не ошибся.
— Вот как? А вдруг я — это всё же не я?
Он склонил голову набок и пристально посмотрел на меня — может, сканировал на наличие умственных хворей. Вампиры такое умеют. В чёрных с серыми крапинками глазах промелькнуло ехидство:
— Кажется, это вопрос мы уже прояснили. Ты сама представилась.
— А вдруг я — совершенно другая студентка, воспользовавшаяся чужим именем, чтобы познакомится с тобой?
И опять этот пронзительный взгляд ночного неба с мерцающими звёздами. Он тяжело вздохнул, потёр переносицу, тряхнул своей пепельной шевелюрой. А волосы у него густые, красивые, так и хочется запустить руки и пропустить это серебро сквозь пальцы. Только сама причёска оставляет желать лучшего: рваные пряди разной длины хаотично торчали в стороны, косая чёлка на пол-лица, левый висок выбрит, с правой стороны — длинная тонкая косичка, сплетённая белыми нитками и черной бусной. Не вампир, а мечта сумасшедшего цирюльника.
Он заинтересованно наблюдал за моей реакцией.
— Нравлюсь?
— Ты не ответил на мой вопрос.
Его тонкие губы растянулись в усмешке, а сам он опять продолжил свои художества в тарелке. Далась ему эта размазня!
— Ответ — интуиция — тебя устроит?
— Хвалёная вампирская интуиция?
— Ага, она самая.
— Представиться не хочешь?
— Не хочу.
— А ты общительный.
— Какой есть.
Я стукнула кулаком по столу, отчего парней за соседними столами слегка подбросило (какие все нервные!): ну и демон с тобой, всё равно потом узнаю! Ещё четыре курса вместе учиться. Куда ты, клыкастый, денешься? Встала и стремительно направилась на выход. День явно не задался. Хотя что день? Жизнь у меня не задалась, причём с рождения.
Надо было поскорее выплеснуть свою злость, выговориться, а лучше — прокричаться, потом найти заначку со знахарским спиртом и напиться до беспамятства. Одной. Судьба не может быть ко мне настолько жестокой! Чем я заслужила всё это? Вампир! Каждый день я буду наблюдать эту клыкастую мразь!
Слёзы текли по щеке одна за одной, я не пыталась их скрыть или утереть. Мне нечего стыдиться. Пусть кто-нибудь только крякнет — прокляну особо изощрённым способом. А могу и просто в зубы дать.
Попадавшиеся на моём пути студенты шарахались в разные стороны от греха подальше. Окликнувшая было меня эльфийка Илена, глянув на зверски перекошенное лицо, только нервно махнула:
— Я потом тебя найду, дело есть.
Я ничего не ответила, только скрипнула зубами.
— Ты, если что… заходи, — она робко похлопала меня по плечу и растворилась в толпе.
Я замерла перед небольшой резной дверью, долго не решаясь постучаться. Прикрыла глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох. О боги, как же хочется выть! Только занесла руку для стука, как дверь сама тихонько отворилась...
— Я знал, что ты придёшь, Людвик.
— Надо же? Что-то вы слишком многие события предвидите в последние время, магистр! Может, стоит поменять кафедру некромантии на прорицания?
Не дожидаясь приглашения, я устроилась поудобнее в кресле напротив. За три года этот кабинет стал мне роднее, чем комната в общежитии. Небольшое помещение в серых тонах, стрельчатое окно с видом на внутренний дворик. Возле окна — простой широкий стол, на котором умудрялись вмещаться шаткие стопки книг, колбы и мензурки с различными зельями, по цвету не сулящие ничего хорошего, вечно пыльные свитки и множество различных мелочей, амулетов, перьев, приборов немыслимой конструкции и столь же немыслимым предназначением. И как магистр Альгерд ориентировался во всем этом барахле?
Напротив стола — пара кресел, в дальнем левом углу — облезлая кушетка, на которой мне не раз доводилось ночевать в силу разных обстоятельств. В правом — моя любимая иллюзия камина. Дров не требует, не дымит, не коптит, зато выглядит натурально и греет основательно. Это личное изобретение Альгерда, секрет заклятия которого магистр пока никому не раскрыл. Даже мне. Но обещал по окончании Академии, которое в данный момент под угрозой.
Альгерд молча пощипывал куцую бородку, не прерывая моих раздумий. Он изучил свою любимую ученицу досконально, как и она его.
— Я заварю чай, и мы всё обсудим.
— Оттягивание времени не решит проблему, магистр.
— Поверь, я знаю это как никто другой.
Я наблюдала за движениями учителя. Подмечать и запоминать малейшие детали заклинаний давно вошло в привычку — кстати, очень полезную.
— Настало время, Людвик, поговорить о жизни и смерти, о смысле мести и последствиях наших поступков.
— Вы думаете, что способны сказать мне что-то новое? — я скривила губы в горькой усмешке.
— Я просто расскажу тебе всё как есть, а ты решай сама — новое это или хорошо забытое старое.
***
Бутылка «Драконьей крови», неведомо как очутившаяся под кроватью, пришлась как никогда кстати. Опять я прогуляла все занятия, не пошла и на ночную практику.
Лилька недовольно покачала головой, но промолчала. Завтра явно будет лекция о вреде алкоголя на юные растущие магические организмы. Придётся виновато прятать глазки, делать вид, что слушаешь, и периодически вздыхать в особо скучных моментах. Но это будет завтра.
А сегодня… а что сегодня? Или сегодня — это уже давно наступившее завтра? Я глянула на часовую свечу. Огарок плавился на ночной руне "три". Самое время для приключений, а точнее — для опохмелки. Вот только где бы добыть заветное зелье?
Стараясь не создавать много шуму, (а как это получается у не очень трезвых людей, сами знаете), я попыталась одеться. Штаны явно были настроены против ночных приключений и никак не желали натягиваться, чёрная рубашка была с ними в сговоре. Обречённо глянув на сапоги, которые валялись в разных углах комнаты и только что не хихикали, любуясь моими потугами, я махнула рукой и решила пробежаться босой.
Илена наверняка не спит, читает очередной троллий роман. А если и спит, то у её соседки всегда можно одолжить пару капель опохмела. Зелье, конечно, противное и вредное, но привередничать сейчас совсем не хотелось. Да и сил не было.
Но и тут меня поджидала неудача. Девочки ночевали сегодня не у себя.
Я потопталась под закрытой дверью, бездумно подёргала за ручку. Пол неприятно холодил ноги, и надо было что-то скорее предпринять, точнее — принять. И я даже уже знала, что, где и у кого. Но для этого надо было пробежаться ещё дальше — в мужское крыло. Я растерянно глянула в мрачно-качающийся коридор: через внутренний двор было быстрее, но в старых, взятых в плен пауками запасных ходах — теплее.
Одна из привилегий некромантии — отличное ночное зрение при малых энергетических затратах. «Ночь — наша стихия. Тьма — наша сила. Смерть — наш хлеб» — такой лозунг сиял на гербе нашего факультета.
Каждый год кто-то остроумный переделывал его в надпись более неприличную и похабную. Это уже стало традицией, к которой, чего уж там смущаться, в прошлом году я лично приложила руку, месяц потом отмывая оную от золотой краски. Ну, и полы на кухне заодно.
Улыбаясь воспоминаниям, тёплой волной накатившим так некстати, я брела по одному из заброшенных коридоров, прекрасно ориентируясь в пространстве и по памяти сворачивая в нужном направлении, пока не наткнулась на бездыханное тело под одной из лестниц.
Я присмотрелась. Наверное, хорошо воспитанной девице надо было закричать и убежать в истерике. Но в моём воспитании явно были невосполнимые пробелы.
В кровавой массе скрюченного тела с трудом можно было распознать утреннего вампира. Лицо превратилось в месиво, одежда разорвана и подпалена, пальцы перебиты, ноги неестественно вывернуты.
Я шумно втянула ночной воздух носом: если ничего не путаю, магический резерв в критическо-опасном минимуме.
Всё-таки избили.
Кто?
За что?
И почему меня не позвали!
И знали, мерзавцы, где тело бросить: здесь практически никто не ходит, боятся — дурная слава у запасных коридоров. Как видно, не зря — пока она целиком и полностью себя оправдывает.
Я прощупала пульс. Дело дрянь, вампир явно собирался помирать. Что же делать? До лечебницы не дотянет, да и я такую тушу не доволоку, до ближайших жилых помещений тоже далековато.
