Пока туда, пока обратно… Нет времени. В приступе отчаянной надежды похлопала себя по кармана: где-то у меня завалялся одноразовый портал. Ах да, он же в куртке! А куртка? Правильно, в комнате.
— Уходи.
Я вздрогнула от неожиданности: погрузившись в свои рассуждения, не заметила, как он очнулся. Затуманенные болью чёрные глаза с серыми крапинками смотрели остро и пристально. Это было единственное, что осталось почти не тронутым на тонком бледном лице.
— Очнулся. Это хорошо, — проворчала я, пытаясь дрожащими руками поймать и соединить ускользающие вихры силы. — Запускай регенерацию.
— Не могу. Уходи.
Я смотрела на него и не знала, что ответить. Кто же сотворил с ним такое? Изверги! Можно же честно вызвать на поединок, бросить вызов, войти в магический круг и высказать всё прямо в лицо, аргументировав парочкой проверенных заклинаний или просто отработанных ударов. А вот так, нападая всем скопом — а что их была толпа, я не сомневалась — это недостойно звания мага!
Я поднесла запястье к губам вампира.
— Бери.
Еле слышный стон сквозь серые губы:
— Ты не понимаешь...
— Ошибаешься, кровосос, очень хорошо понимаю. Бери.
— Не могу… нет сил.
Я кратко, но ёмко выругалась, собралась с духом и сама себе прокусила запястье.
— Бери.
— Я не должен.
Моему терпению приходил конец.
— Слушай, ты, мразь клыкастая, должен, не должен — будешь потом решать. А сейчас делай, что говорят. А то неровен час потеряешь контроль и вырежешь в беспамятстве пол-Академии.
Я отвернулась и старалась не смотреть вниз, еле удерживаясь от того, чтобы не отдёрнуть руку.
— Спасибо, — выдохнул вампир, когда время замедлилось и превратилось в бесконечность.
Стряхнув внезапное оцепенение, я сорвала с шеи платок и плотно перевязала запястье.
— После сочтёмся. Где твоя комната? Тебе надо спокойно восполнить резерв.
— Здесь.
— Что? Прямо в коридоре, под полуразваливающейся лестницей?
— Нет, здесь.
Слабый кивок в сторону. В темноте стала медленно вырисовываться массивная дверь, демонстрируя замысловатый рисунок вензелей.
— Они поселили тебя в развалинах?
— Кто захочет жить с вампиром? — вяло ответил парень и неожиданно обнял за талию и уткнулся носом в живот.
— Я думала, здесь обычно живут щётки и швабры. — Я чувствовала крайнюю неловкость от столь интимной и неудобной позы, но вновь сдержалась от резких движений.
— Нет. Здесь живу я.
— Надо как-то затащить тебя во внутрь.
— Не надо, уходи. Спасибо, но дальше я сам. Оставь меня как есть.
— Уверен? А вдруг вернуться те, что приласкали тебя?
Предложение вампира звучало заманчиво. Чувство самосохранения кричало, что надо бежать без оглядки, запереться на семь замков и обработать руку от заражения.
— Не вернутся. То, что со мной будет твориться дальше, не самое приятное зрелище.
— Ага, а сейчас ты просто красавчик.
— Сангр.
— Прости, что?
— Меня зовут Сангр, — ответил вампир.
Вот так мы и сидели на полу в пустом заброшенном крыле, в абсолютной темноте. Точнее, сидела только я, а вампира крючило, трясло, выворачивало наизнанку, выгибало дугой. А я… то плакала, то прижимала его к себе, то гладила по пепельным волосам, то шептала что-то бессмысленное и успокаивающие.
Ненавижу кровососов — у меня к ним личные счёты. Но как так вышло, что лучшим другом мне стал именно вампир?..
— Людвик, дело есть, — рыжий полукровка навис над моим лицом так, что кончики его волос щекотали лоб.
— Что вам угодно, де Коста? — сонно пробормотала я.
Над нашими головами раскинулся купол, чарующий россыпью едва мерцающих звёзд. Профессор Колбас монотонно и меланхолично вещал что-то про знамения, чёрные силы и пророчества, но неблагодарная аудитория даже и не пыталась вникнуть в смысл тёмных предзнаменований. Все обожают лекции Колбаса: на них можно спокойно растянуться на лавке и хорошенько выспаться.
Положив сумку под голову, я пыталась восстановить силы для ночной практической работы. Хоть бы дождя ночью не было, а то сапоги опять промокнут — и буду я всю неделю хлюпать носом им в унисон.
— Мне нужная твоя помощь, — горячее дыхание парня коснулось виска. — Хочу предложить тебе весьма выгодную сделку.
Его пренебрежительное «тыканье» раздражало по-прежнему, да и сделки с эльфами в здравом уме заключает разве что отчаянный, потерявший надежду человек. Ушастый народец славится своим коварством не просто так.
Но любопытство взяло верх:
— Эльфы не идут на сговор первыми.
— Тебе повезло. Я — полуэльф.
Я внимательно посмотрела на парня. Полумрак выгодно подчёркивал острые скулы на тонком лице. Удивительно, что Фарнель вообще заговорил со мной: давешняя встреча на тракте ясно дала понять, что между нами не может быть ничего общего.
— Что от меня нужно?
— Для начала давай перейдём на дружеское «ты», — заговорщицки прошептал Фарнель.
— Для начала, — так же шёпотом передразнила я, — надо знать, имеют ли силу сделки, заключённые с полукровками.
Если слова и задели парня, то тот даже ухом не повёл и молча закатал рукав рубашки. На запястье огненной змейкой вспыхнула родовая вязь. Значит, Фарнель — бастард, признанный Домом своей эльфийской родни, что чрезвычайная редкость среди надменных остроухов, и может черпать силу из родового источника. Это объясняло его постоянные победы на Турнирах между факультетами. А может статься, и наоборот: природа щедро одарила полукровку магией, и высокородные решили не упускать такой талант.
— Убедил? — Он поправил манжет рубашки, застегнув его на маленькую пуговку в форме месяца.
— Убедил. Так что тебе от меня надо? И может ли один эльф отменить сделку другого?
Рыжий опешил, странно глядя на меня: то ли не ожидал такого быстрого согласия, то ли не знал, с чего начать. Смущающийся эльф — не каждый день увидишь.
— Линтер, ты не перестаёшь меня удивлять! Сделку с другим эльфом?!
— Так можешь или нет?
— Могу. Это даже упрощает дело: не надо объяснять тебе элементарные вещи.
Я презрительно фыркнула. Наше поместье располагалось на границе с владениями эльфов. Мы с братом с детства учились вязать бусы-обереги из ягод рябины, носить полные карманы желудей и, гуляя по лесу, обязательно присыпать следы солью. Вряд ли кто-то в этой аудитории знает больше про эльфов, вряд ли кто-то бегал подсматривать на Осенний пир остроухих — яркий, безумный, полный веселья и крови. Мама учила ничего не брать у коварного народца, а отец запрещал рвать плоды в их рощах: съешь такой — и забудешь дорогу домой, выпьешь из ручья — превратишься в ужа или жабу, возьмёшь подарок из рук — и ты уже повязан сделкой.
Объяснять элементарные вещи мне точно нет нужды.
— Люд, ты не могла бы стать моей девушкой?
— Что? — Я так резко подскочила, что стукнулась лбом о челюсть Фарнеля. Тот взвизгнул, и мы оба сползли под лавку.
— Студент Фарнель де Коста! Вы не могли бы устраивать ваши брачные эльфийские игры вне пределов моей аудитории? — недовольно покосился в нашу сторону профессор. — И если Людвик Линтер соизволит спать на моих лекциях, то будьте любезны не мешать. Она, в отличие от некоторых, не храпит.
Весь поток уставился в нашу сторону.
— Простите, мэтр! — в унисон ответили мы, вылезая из-под лавки. Ну вот, сплетен теперь точно не избежать. Если только не накинуть проклятие "рыбьего языка" на всех присутсвующих, но профессор Колбас не оценит. Или, напротив, оценит и задаст задание позаковыристей.
Мы вновь расположились на своих лавках. Парень закинул руки за голову и мечтательно уставился в звёздное небо, следя за ярким росчерком янтарной кометы, пересекавшей купол посередине. За её серебристым хвостом тянулась туманная нить рун, предрекающая очередной конец света.
Волнение Фарнеля выдавало нервно подёргивающееся ухо.
— Меня бросила Ялина, — наконец-то выдавил из себя признание эльф.
— А я думала, что это эльфы всех бросают и разбивают сердца.
— Она теперь встречается с Ульрихом.
— Теперь понятно, почему ты обратился ко мне, — я постаралась, чтобы голос звучал как можно ровнее.
Ульрих. Первая любовь…
И любовь эта была, увы, невзаимная. Но разве можно что-то долго утаивать в нашем студенческом муравейнике?.. Возможно, красавец с факультета целителей так бы никогда и не узнал о робких переживаниях первокурсницы, если бы та самая Ялина — менталист, подающий большие надежды, — случайно не уцепилась за кончик неприкрытой мысли.
Характер у Янины был склочный, а происхождение позволяло оставаться безнаказанной.
Ох, тяжёлый у меня выдался первый курс…
— Ты её так любишь?
Эльф перекатился на живот и подпёр щёку изящной рукой, рассматривая меня как забавную диковинку. Неприличная близость наших тел будоражила воображение, и, судя по недовольным ворчаниям рядом, не только моё. Но отодвигаться я не спешила: если пойду с рыжим на сделку, шепотки будут преследовать повсюду.
— Так любишь или нет?
— Не совсем.
— Это как?
— А вот так. Эльфийская любовь — она… — парень неопределенно помахал рукой в воздухе.
— Ветреная? — подсказала я.
— Непредсказуемая, — поправил тот.
— Хочешь отомстить?
— А ты?
Что за дурацкая привычка отвечать на вопрос вопросом?! Всё же есть в нём капля хвалёной остроухой коварности. А может и не капля...
Фарнель непринуждённо взял меня за руку и погладил своими мягкими и горячими пальцами. Это было одновременно и щекотно, и удивительно… Странно. Непривычно. Неправильно. Эльф прижал мою ладонь к губам и трепетно вздохнул. Перед глазами всё поплыло. Вот, подлец, умеет уговаривать девушек!
— Зачаровываешь?
— Линтер, ты невыносима! Неужели я так жалок, что должен прибегать к любовным чарам?
— А Ялину ты зачаровывал?
— Нет, — уже серьёзно ответил полукровка. — Никогда.
А что я, собственно, теряю от такой сделки? Репутация у меня и так… Несахарная. Некромантская.
— Хорошо. Твоя взяла. А сейчас, дорогой, — язвительно процедила я сквозь зубы, — не мешай мне готовиться к ночной практике.
Ближе к ночи не заставил себя ждать мерзкий осенний дождь. И мы, накинув капюшон поглубже, гуськом шли за магистром Альгердом, мысленно посылая ему самые страшные проклятия. Тот старательно игнорировал недовольные взгляды в свою сторону: мы обязаны научиться работать при любых условиях, не первый курс всё-таки.
— Итак, будущие коллеги, сегодня вы потренируемся работать в паре. Используйте что хотите, но учтите: убирать за собой будете сами! — магистр окинул нас строгим взглядом. — Иногда от нас зависит жизнь кого-то другого.
Студенты молча переглянулись, сразу подтянулись и сосредоточились.
— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул Альгерд, — разбейтесь на пары и приступайте.
Сам же развернулся и направился к одному из склепов — прятаться от дождя. Хорошо ему: за шиворот не течёт, в сапогах не хлюпает, сейчас создаст там огненную сферу и будет греться. Может поднять там покойничков, чтоб не скучно сидеть было. В картишки перекинуться.
— Мелкая, не поработаешь со мной в паре?
Я резко обернулась и уткнулась носом в чёрную куртку, наглухо застёгнутую на десятки маленьких пуговок в виде берёзовых листьев. И не лень же каждый день их расстёгивать и застёгивать! А может, он прямо в одежде спит? Ага, конечно, и моется! Я подняла голову и посмотрела в чёрные глаза дроу.
— Почему бы и нет?
Честно говоря, за три года ни разу не работала в паре с Геральтом. Мы практически не общались: как можно дружить с тем, кого на дух не переносишь, кто гнобил и доставал весь первый курс?
Он бывал на всех наших студенческих пирушках, участвовал во всех авантюрах, давал списывать на алхимии, всегда одалживал деньги, говорят, даже пару раз дрался со стихийниками, отстаивая чью-то там девичью честь, но при этом был всегда сам по себе.
Он не был высокомерным и брезгливым, как большинство дроу, и я ни разу не слышала от него оскорблений в сторону полукровок. Крайне уважительно общался с профессорами и магистрами, всегда присутствовал на первых парах, большую часть времени проводил в библиотеке, где неизменно собирались стайками его поклонницы, любующиеся им из-за стеллажей и томно вздыхающие. Но при этом был один, не нуждавшийся ни в друзьях, ни в подругах.
Меня же от этого дроу всегда бросало в дрожь, а руки так и чесались сыпануть исподтишка чем-нибудь проклинающим. При всех вышеперечисленных достоинствах Геральт имел огромный недостаток: неприязнь к девушкам, наделённым некромантским даром.
— Думаю, можно ограничиться и скелетом в целях экономии силы. Или ты предпочитаешь что-нибудь более мудрёное?
— Сойдёт и скелет, — равнодушно пожала я плечами. — Главное, справиться по-быстрому, а то уже ноги мокрые. Завтра буду чихать, шмыгать носом и проклинать всё на свете.
Геральт вопросительно посмотрел на мои заношенные сапоги, склонив голову набок.
Ага, конечно, у самого фирменные — эльфийские, на шнуровке, как полагается. Лёгкие, бесшумные и, конечно же, влагоотталкивающие. У этих чудо-сапожек и цена соответствующая — заоблачно сказочная. А таким, как я, приходится довольствоваться стандартным подсушивающим заклинанием. Один минус — использовать его часто нельзя, иначе обувь приходит в негодность практически за месяц. Вот и наслаждайся болотом в сапогах, раз ты малоимущий студент.
При желании я могла бы накопить на такие же, имея стабильную подработку, но ключевое слово здесь — "стабильная", ибо некромантов нынче много развелось. Смешно сказать, но покойников на всех не хватает.
— Как скажешь, Людвик. Быстро так быстро.
Мы прошли по размытой тропинке, углубившись в центр кладбища, чтобы не мешать остальным с их "материалам". Было здесь у меня одно любимое место, я вообще не любитель кладбищенской романтики, но сюда регулярно заглядывала при необходимости побыть в одиночестве. Приятно поразмышлять в тишине о бренности бытия, необъятности мироздания и как бы завтра незаметно списать контрольную по алхимии.
Это была могила барда, на что указывала гитара и пюпитр, изображённые на могильной плите, где руны стёрлись от времени и прочесть имя обретшего покой не представлялось возможным. Конечно, можно было покопаться в городских архивах, но мне эта неопределённость даже нравилась. Могила находилась под старым разросшимся каштаном, корни которого выпирали из-под земли, там же (или рядом с ней) была вкопана простенькая кованая лавка. Если присмотреться, то в её завитушках можно было разглядеть небольшие пятаки нот.
Дроу окинул мрачным взглядом местность и раздражённо поморщился.
— Приступим? — Видно, его тоже дождь достал и не терпелось покончить с практикой.
Я уныло кивнула. Геральт закатал рукава чёрной куртки, плавно встряхнул кистями рук, прикрыл глаза, сосредоточился и начал плести рисунок заклинания.
В один миг всё внутри захлебнулось от зависти: плетение у однокурсника получалось необычным, красивым, с идеальными переходами и без узлов. Что ни говори, а чувство прекрасного у эльфов в крови, даже из обычного заклинания умудряются сотворить шедевр. А может, просто позёрничает?
К ногам мага, забавно подпрыгивая и вертясь, стали скатываться различные кости. Некоторые с противным звуком шлёпали по лужам. Скелет начал медленно собираться и подыматься. Сначала он неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону, встал на четвереньки, потряс черепом, из которого тут же полетели в разные стороны комья грязи, после сел по-лягушачьи и уставился на хозяина.
— Уходи.
Я вздрогнула от неожиданности: погрузившись в свои рассуждения, не заметила, как он очнулся. Затуманенные болью чёрные глаза с серыми крапинками смотрели остро и пристально. Это было единственное, что осталось почти не тронутым на тонком бледном лице.
— Очнулся. Это хорошо, — проворчала я, пытаясь дрожащими руками поймать и соединить ускользающие вихры силы. — Запускай регенерацию.
— Не могу. Уходи.
Я смотрела на него и не знала, что ответить. Кто же сотворил с ним такое? Изверги! Можно же честно вызвать на поединок, бросить вызов, войти в магический круг и высказать всё прямо в лицо, аргументировав парочкой проверенных заклинаний или просто отработанных ударов. А вот так, нападая всем скопом — а что их была толпа, я не сомневалась — это недостойно звания мага!
Я поднесла запястье к губам вампира.
— Бери.
Еле слышный стон сквозь серые губы:
— Ты не понимаешь...
— Ошибаешься, кровосос, очень хорошо понимаю. Бери.
— Не могу… нет сил.
Я кратко, но ёмко выругалась, собралась с духом и сама себе прокусила запястье.
— Бери.
— Я не должен.
Моему терпению приходил конец.
— Слушай, ты, мразь клыкастая, должен, не должен — будешь потом решать. А сейчас делай, что говорят. А то неровен час потеряешь контроль и вырежешь в беспамятстве пол-Академии.
Я отвернулась и старалась не смотреть вниз, еле удерживаясь от того, чтобы не отдёрнуть руку.
— Спасибо, — выдохнул вампир, когда время замедлилось и превратилось в бесконечность.
Стряхнув внезапное оцепенение, я сорвала с шеи платок и плотно перевязала запястье.
— После сочтёмся. Где твоя комната? Тебе надо спокойно восполнить резерв.
— Здесь.
— Что? Прямо в коридоре, под полуразваливающейся лестницей?
— Нет, здесь.
Слабый кивок в сторону. В темноте стала медленно вырисовываться массивная дверь, демонстрируя замысловатый рисунок вензелей.
— Они поселили тебя в развалинах?
— Кто захочет жить с вампиром? — вяло ответил парень и неожиданно обнял за талию и уткнулся носом в живот.
— Я думала, здесь обычно живут щётки и швабры. — Я чувствовала крайнюю неловкость от столь интимной и неудобной позы, но вновь сдержалась от резких движений.
— Нет. Здесь живу я.
— Надо как-то затащить тебя во внутрь.
— Не надо, уходи. Спасибо, но дальше я сам. Оставь меня как есть.
— Уверен? А вдруг вернуться те, что приласкали тебя?
Предложение вампира звучало заманчиво. Чувство самосохранения кричало, что надо бежать без оглядки, запереться на семь замков и обработать руку от заражения.
— Не вернутся. То, что со мной будет твориться дальше, не самое приятное зрелище.
— Ага, а сейчас ты просто красавчик.
— Сангр.
— Прости, что?
— Меня зовут Сангр, — ответил вампир.
Вот так мы и сидели на полу в пустом заброшенном крыле, в абсолютной темноте. Точнее, сидела только я, а вампира крючило, трясло, выворачивало наизнанку, выгибало дугой. А я… то плакала, то прижимала его к себе, то гладила по пепельным волосам, то шептала что-то бессмысленное и успокаивающие.
Ненавижу кровососов — у меня к ним личные счёты. Но как так вышло, что лучшим другом мне стал именно вампир?..
Глава 3. Диковинная сделка
— Людвик, дело есть, — рыжий полукровка навис над моим лицом так, что кончики его волос щекотали лоб.
— Что вам угодно, де Коста? — сонно пробормотала я.
Над нашими головами раскинулся купол, чарующий россыпью едва мерцающих звёзд. Профессор Колбас монотонно и меланхолично вещал что-то про знамения, чёрные силы и пророчества, но неблагодарная аудитория даже и не пыталась вникнуть в смысл тёмных предзнаменований. Все обожают лекции Колбаса: на них можно спокойно растянуться на лавке и хорошенько выспаться.
Положив сумку под голову, я пыталась восстановить силы для ночной практической работы. Хоть бы дождя ночью не было, а то сапоги опять промокнут — и буду я всю неделю хлюпать носом им в унисон.
— Мне нужная твоя помощь, — горячее дыхание парня коснулось виска. — Хочу предложить тебе весьма выгодную сделку.
Его пренебрежительное «тыканье» раздражало по-прежнему, да и сделки с эльфами в здравом уме заключает разве что отчаянный, потерявший надежду человек. Ушастый народец славится своим коварством не просто так.
Но любопытство взяло верх:
— Эльфы не идут на сговор первыми.
— Тебе повезло. Я — полуэльф.
Я внимательно посмотрела на парня. Полумрак выгодно подчёркивал острые скулы на тонком лице. Удивительно, что Фарнель вообще заговорил со мной: давешняя встреча на тракте ясно дала понять, что между нами не может быть ничего общего.
— Что от меня нужно?
— Для начала давай перейдём на дружеское «ты», — заговорщицки прошептал Фарнель.
— Для начала, — так же шёпотом передразнила я, — надо знать, имеют ли силу сделки, заключённые с полукровками.
Если слова и задели парня, то тот даже ухом не повёл и молча закатал рукав рубашки. На запястье огненной змейкой вспыхнула родовая вязь. Значит, Фарнель — бастард, признанный Домом своей эльфийской родни, что чрезвычайная редкость среди надменных остроухов, и может черпать силу из родового источника. Это объясняло его постоянные победы на Турнирах между факультетами. А может статься, и наоборот: природа щедро одарила полукровку магией, и высокородные решили не упускать такой талант.
— Убедил? — Он поправил манжет рубашки, застегнув его на маленькую пуговку в форме месяца.
— Убедил. Так что тебе от меня надо? И может ли один эльф отменить сделку другого?
Рыжий опешил, странно глядя на меня: то ли не ожидал такого быстрого согласия, то ли не знал, с чего начать. Смущающийся эльф — не каждый день увидишь.
— Линтер, ты не перестаёшь меня удивлять! Сделку с другим эльфом?!
— Так можешь или нет?
— Могу. Это даже упрощает дело: не надо объяснять тебе элементарные вещи.
Я презрительно фыркнула. Наше поместье располагалось на границе с владениями эльфов. Мы с братом с детства учились вязать бусы-обереги из ягод рябины, носить полные карманы желудей и, гуляя по лесу, обязательно присыпать следы солью. Вряд ли кто-то в этой аудитории знает больше про эльфов, вряд ли кто-то бегал подсматривать на Осенний пир остроухих — яркий, безумный, полный веселья и крови. Мама учила ничего не брать у коварного народца, а отец запрещал рвать плоды в их рощах: съешь такой — и забудешь дорогу домой, выпьешь из ручья — превратишься в ужа или жабу, возьмёшь подарок из рук — и ты уже повязан сделкой.
Объяснять элементарные вещи мне точно нет нужды.
— Люд, ты не могла бы стать моей девушкой?
— Что? — Я так резко подскочила, что стукнулась лбом о челюсть Фарнеля. Тот взвизгнул, и мы оба сползли под лавку.
— Студент Фарнель де Коста! Вы не могли бы устраивать ваши брачные эльфийские игры вне пределов моей аудитории? — недовольно покосился в нашу сторону профессор. — И если Людвик Линтер соизволит спать на моих лекциях, то будьте любезны не мешать. Она, в отличие от некоторых, не храпит.
Весь поток уставился в нашу сторону.
— Простите, мэтр! — в унисон ответили мы, вылезая из-под лавки. Ну вот, сплетен теперь точно не избежать. Если только не накинуть проклятие "рыбьего языка" на всех присутсвующих, но профессор Колбас не оценит. Или, напротив, оценит и задаст задание позаковыристей.
Мы вновь расположились на своих лавках. Парень закинул руки за голову и мечтательно уставился в звёздное небо, следя за ярким росчерком янтарной кометы, пересекавшей купол посередине. За её серебристым хвостом тянулась туманная нить рун, предрекающая очередной конец света.
Волнение Фарнеля выдавало нервно подёргивающееся ухо.
— Меня бросила Ялина, — наконец-то выдавил из себя признание эльф.
— А я думала, что это эльфы всех бросают и разбивают сердца.
— Она теперь встречается с Ульрихом.
— Теперь понятно, почему ты обратился ко мне, — я постаралась, чтобы голос звучал как можно ровнее.
Ульрих. Первая любовь…
И любовь эта была, увы, невзаимная. Но разве можно что-то долго утаивать в нашем студенческом муравейнике?.. Возможно, красавец с факультета целителей так бы никогда и не узнал о робких переживаниях первокурсницы, если бы та самая Ялина — менталист, подающий большие надежды, — случайно не уцепилась за кончик неприкрытой мысли.
Характер у Янины был склочный, а происхождение позволяло оставаться безнаказанной.
Ох, тяжёлый у меня выдался первый курс…
— Ты её так любишь?
Эльф перекатился на живот и подпёр щёку изящной рукой, рассматривая меня как забавную диковинку. Неприличная близость наших тел будоражила воображение, и, судя по недовольным ворчаниям рядом, не только моё. Но отодвигаться я не спешила: если пойду с рыжим на сделку, шепотки будут преследовать повсюду.
— Так любишь или нет?
— Не совсем.
— Это как?
— А вот так. Эльфийская любовь — она… — парень неопределенно помахал рукой в воздухе.
— Ветреная? — подсказала я.
— Непредсказуемая, — поправил тот.
— Хочешь отомстить?
— А ты?
Что за дурацкая привычка отвечать на вопрос вопросом?! Всё же есть в нём капля хвалёной остроухой коварности. А может и не капля...
Фарнель непринуждённо взял меня за руку и погладил своими мягкими и горячими пальцами. Это было одновременно и щекотно, и удивительно… Странно. Непривычно. Неправильно. Эльф прижал мою ладонь к губам и трепетно вздохнул. Перед глазами всё поплыло. Вот, подлец, умеет уговаривать девушек!
— Зачаровываешь?
— Линтер, ты невыносима! Неужели я так жалок, что должен прибегать к любовным чарам?
— А Ялину ты зачаровывал?
— Нет, — уже серьёзно ответил полукровка. — Никогда.
А что я, собственно, теряю от такой сделки? Репутация у меня и так… Несахарная. Некромантская.
— Хорошо. Твоя взяла. А сейчас, дорогой, — язвительно процедила я сквозь зубы, — не мешай мне готовиться к ночной практике.
***
Ближе к ночи не заставил себя ждать мерзкий осенний дождь. И мы, накинув капюшон поглубже, гуськом шли за магистром Альгердом, мысленно посылая ему самые страшные проклятия. Тот старательно игнорировал недовольные взгляды в свою сторону: мы обязаны научиться работать при любых условиях, не первый курс всё-таки.
— Итак, будущие коллеги, сегодня вы потренируемся работать в паре. Используйте что хотите, но учтите: убирать за собой будете сами! — магистр окинул нас строгим взглядом. — Иногда от нас зависит жизнь кого-то другого.
Студенты молча переглянулись, сразу подтянулись и сосредоточились.
— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул Альгерд, — разбейтесь на пары и приступайте.
Сам же развернулся и направился к одному из склепов — прятаться от дождя. Хорошо ему: за шиворот не течёт, в сапогах не хлюпает, сейчас создаст там огненную сферу и будет греться. Может поднять там покойничков, чтоб не скучно сидеть было. В картишки перекинуться.
— Мелкая, не поработаешь со мной в паре?
Я резко обернулась и уткнулась носом в чёрную куртку, наглухо застёгнутую на десятки маленьких пуговок в виде берёзовых листьев. И не лень же каждый день их расстёгивать и застёгивать! А может, он прямо в одежде спит? Ага, конечно, и моется! Я подняла голову и посмотрела в чёрные глаза дроу.
— Почему бы и нет?
Честно говоря, за три года ни разу не работала в паре с Геральтом. Мы практически не общались: как можно дружить с тем, кого на дух не переносишь, кто гнобил и доставал весь первый курс?
Он бывал на всех наших студенческих пирушках, участвовал во всех авантюрах, давал списывать на алхимии, всегда одалживал деньги, говорят, даже пару раз дрался со стихийниками, отстаивая чью-то там девичью честь, но при этом был всегда сам по себе.
Он не был высокомерным и брезгливым, как большинство дроу, и я ни разу не слышала от него оскорблений в сторону полукровок. Крайне уважительно общался с профессорами и магистрами, всегда присутствовал на первых парах, большую часть времени проводил в библиотеке, где неизменно собирались стайками его поклонницы, любующиеся им из-за стеллажей и томно вздыхающие. Но при этом был один, не нуждавшийся ни в друзьях, ни в подругах.
Меня же от этого дроу всегда бросало в дрожь, а руки так и чесались сыпануть исподтишка чем-нибудь проклинающим. При всех вышеперечисленных достоинствах Геральт имел огромный недостаток: неприязнь к девушкам, наделённым некромантским даром.
— Думаю, можно ограничиться и скелетом в целях экономии силы. Или ты предпочитаешь что-нибудь более мудрёное?
— Сойдёт и скелет, — равнодушно пожала я плечами. — Главное, справиться по-быстрому, а то уже ноги мокрые. Завтра буду чихать, шмыгать носом и проклинать всё на свете.
Геральт вопросительно посмотрел на мои заношенные сапоги, склонив голову набок.
Ага, конечно, у самого фирменные — эльфийские, на шнуровке, как полагается. Лёгкие, бесшумные и, конечно же, влагоотталкивающие. У этих чудо-сапожек и цена соответствующая — заоблачно сказочная. А таким, как я, приходится довольствоваться стандартным подсушивающим заклинанием. Один минус — использовать его часто нельзя, иначе обувь приходит в негодность практически за месяц. Вот и наслаждайся болотом в сапогах, раз ты малоимущий студент.
При желании я могла бы накопить на такие же, имея стабильную подработку, но ключевое слово здесь — "стабильная", ибо некромантов нынче много развелось. Смешно сказать, но покойников на всех не хватает.
— Как скажешь, Людвик. Быстро так быстро.
Мы прошли по размытой тропинке, углубившись в центр кладбища, чтобы не мешать остальным с их "материалам". Было здесь у меня одно любимое место, я вообще не любитель кладбищенской романтики, но сюда регулярно заглядывала при необходимости побыть в одиночестве. Приятно поразмышлять в тишине о бренности бытия, необъятности мироздания и как бы завтра незаметно списать контрольную по алхимии.
Это была могила барда, на что указывала гитара и пюпитр, изображённые на могильной плите, где руны стёрлись от времени и прочесть имя обретшего покой не представлялось возможным. Конечно, можно было покопаться в городских архивах, но мне эта неопределённость даже нравилась. Могила находилась под старым разросшимся каштаном, корни которого выпирали из-под земли, там же (или рядом с ней) была вкопана простенькая кованая лавка. Если присмотреться, то в её завитушках можно было разглядеть небольшие пятаки нот.
Дроу окинул мрачным взглядом местность и раздражённо поморщился.
— Приступим? — Видно, его тоже дождь достал и не терпелось покончить с практикой.
Я уныло кивнула. Геральт закатал рукава чёрной куртки, плавно встряхнул кистями рук, прикрыл глаза, сосредоточился и начал плести рисунок заклинания.
В один миг всё внутри захлебнулось от зависти: плетение у однокурсника получалось необычным, красивым, с идеальными переходами и без узлов. Что ни говори, а чувство прекрасного у эльфов в крови, даже из обычного заклинания умудряются сотворить шедевр. А может, просто позёрничает?
К ногам мага, забавно подпрыгивая и вертясь, стали скатываться различные кости. Некоторые с противным звуком шлёпали по лужам. Скелет начал медленно собираться и подыматься. Сначала он неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону, встал на четвереньки, потряс черепом, из которого тут же полетели в разные стороны комья грязи, после сел по-лягушачьи и уставился на хозяина.
