Глава1
Темный лорд Шеран стоял в холле университета Тёмного Искусства за самой дальней колонной, наблюдая за собравшимися здесь адептами данного учебного заведения от четвёртого до восьмого, последнего курса. Тихо переговариваясь между собой, они то и дело поглядывали на мало приметную дверь в правом углу обширного холла, из которой обычно, появлялся их директор, и совсем не замечали присутствия незнакомца, притаившегося в помещении. Почти все...
Осторожный сканирующий взгляд нескольких пар глаз боевых магов тёмного искусства то и дело возвращался к дальней колонне, находящейся в тени. Туда никогда не заглядывало солнце. Не смотря на обширно распространённое мнение жителей Тёмной Империи, да и не только Империи, о том, что адепты университета Тёмного Искусства обучаются в кромешном мраке, данное помещение имело ряд высоких светлых сводчатых окон, пропускающих много дневного света и не закрывающимися тяжелыми, на вид портьерами, даже ночью. Дальние две колонны были единственные, которым не повезло, и до них никогда не добирались лучи солнца. За ними же находилась сплошная стена, с потайной скрытой панелью, за ней скрывались тайные переходы университета, опутавшие всю его территорию, и имеющие выходы в самых неожиданных местах. Только лучшие из лучших студентов знали о их существовании, но даже лучшие не всегда могли раскрыть тайны скрытого, от несведущих глаз, лабиринта. Для этого нужно обладать превосходным внутренним чутьем, и жаждой изведать неизведанное. Отсутствие неконтролируемого страха, и способность мыслить трезво в панических, безвыходных ситуациях, прилагается само собой. За теми, кто находил вход в лабиринт и более того мог им воспользоваться, преподаватели следили особенно рьяно, не вызывая при этом подозрений, и никогда «счастливчиков» ничем не выделяя без должного на то случая из целого потока, или группы. Это было своего рода испытанием, о котором они не знали, но участвовали неосознанно. У каждого оно начиналось с того момента, как «счастливчик» находил вход, и осознавал всю полезность и опасность тайных переходов.
Глядя на четверых боевиков, лорд Шеран, прошедший в своё время испытание лабиринтом, предположил, что эти четверо, трое парней так непохожих друг на друга и высокомерная на вид девица, в которой угадывалась примесь крови темных , и есть счастливчики. «Для одного курса слишком много» -- подумал тёмный, не переставая вглядываться в лица остальных присутствующих здесь адептов.
Он сразу заметил изменения в лицах примеченной им четверки. Осторожность и сканирующий взгляд никуда не делся, но к нему присоединилось какое-то ожидание и предвкушение. Внимательно присмотревшись к ним, он сканировал пространство рядом с собой, но ещё до этого знал, что обнаружит, или точнее кого. Тёмный лорд почувствовал её присутствие, как только она вышла из скрытой панели. Она? Да, определённо это была девушка, юная, он бы даже сказал, еще ребенок, не больше двадцати пяти. Что может изведать человек в столь юном возрасте, что понять и осознать? Ничего, тем более молодая девушка. Он ждал нападения. А чего можно ожидать от самоуверенной девицы, судя по всему, являющейся пятой в компании лучших? Прошла секунда, вторая, ещё десять, двадцать, но ничего не происходило. Он так же резко продолжал ощущать её присутствие в опасной близости от себя. «Боится» - мелькнула мысль, но сразу же отмел её. В стоящей рядом особе он не ощутил ни капли страха, лишь отголоски настороженного любопытства, и готовность вступить в бой при малейшей опасности с его стороны. Они стояли так, вплоть до появления директора и двух сопровождающих его лордов. Он делал вид, что не заметил её присутствие, а она, что верит в его не осведомленность и мнимую расхлябанность.
-- Итак, юные мои дарования, рад сообщить вам, что при содействии лорда Риана Тьера, одного из магистров Тёмных Искусств, члена ордена Бессмертных, ныне являющимся директором небезызвестной теперь всем Академии Проклятий, в нашем университете будут преподавать двое его коллег по ордену, - вещал торжественно директор-лорд Гаар, но чувствовались в его торжественном голосе, нотки какого-то садистского предвкушения. Зная повадки директора и наученные горьким опытом адепты, разом синхронно вздохнули, но скрыть в сияющих глазах жажду новых знаний не смогли. Лорд директор и лорд Риан Тьер синхронно усмехнулись, а вот третий субъект все также невозмутимо стоял, глядя в одну точку перед собой, черными, как ночь, глазами. На его лице не просматривалось ни единой эмоции, кроме безучастного безразличия к окружающим и к ситуации в целом.
Она знала, как его зовут, так же, как и знала имя того, кто притаился рядом возле соседней колонны. Год за годом в течении более одиннадцати лет она просыпалась среди ночи, судорожно дрожа от полных ненависти чёрных глаз Бессмертного. Такого взгляда она больше не встречала ни у кого из тех, кто узнав о её происхождении, начинал смотреть на неё с затаившейся все той же ненавистью, презрением и очевидной жаждой узнать о её скорой бесславной смерти. Но как бы сильно ее ненавидели, они всегда ее опасались, относясь к ней, как к самому порождению зла, явившегося по их души из глубин необъятной Бездны, принявшего облик человеческой девушки. Ненавидели и боялись, и в свою очередь презирали самих себя за свой страх перед ней, что ещё больше распаляло их злость на неё и задевало их трусливые души, заставляя жаждать расправы над ней ещё больше. Она много видела смертей. Отец, в наказание матери за очередной проступок, отыгрывался всегда на ней, зная, что лучшее наказание для непокорной рабы, это страдания и страх её ребёнка. Поначалу он приводил её посмотреть на страдания пленных, заключённых в подвалах их дома. Мать всегда находилась рядом за железной дверью, сквозь слёзы слушая плачь маленькой девочки, когда начинались пытки. Чтобы она не слышала голос матери, той всегда в рот вставляли кляп, а саму привязывали к железному стулу. С очередными криками страданий пленника, без успокаивающего голоса матери за дверью, она как никогда остро ощущала свою ничтожность. Неконтролируемый страх перед отцом во время пыток лишал её последних крох мнимой храбрости и самообладания. Первый год из "камеры страха", мать забирала её в с состоянии обморока. Отец милостиво, с усмешкой на исказившемся от удовольствия лице, разрешал унести «трусливое отродье» прочь. После года хаотичных посещений в пыточную, они стали регулярными и привычными, что ли. Но каждый раз после исчезновения очередного полуживого пленника из подвалов дома, сердце в страхе замирало в ожидании нового несчастного, которого притащат для садистского удовольствия хозяина. Их крики ей после снились по ночам, их стоны мерещились в тёмных уголках огромного мрачно-торжественного дома. Здесь смерть обрела свой кровавый трон. Она никогда не видела, как они умирали, только сам процесс пыток, но все изменилось, когда ей было десять. За более, чем два с половиной года она научилась отрешаться от самого процесса происходящего в "камере страха", больше она не падала в обмороки и не кричала истошным воплем вместе с пленником.
В тот раз её не привели в тёмные казематы особняка, а вывели на улицу в сад, где располагалась своя маленькая площадь из красного камня добываемого из глубин, как поговаривали, песков Хаоса. Там с самой счастливой улыбкой, подходящей больше больному извращенцу, стоял тот, кто являлся её отцом, но его она звала лишь мой господин, и никак иначе, другого обращения он не терпел. И тот единственный раз, когда она попыталась произнести слово отец, всего лишь попыталась, она запомнила на всю жизнь. Выдавленное клеймо раба на предплечье ни давало ей забыть.
-- Ты моя вещь, как и твоя мать-шлюха. Я могу сделать с тобой, что угодно: продать, убить, пытать, и тот факт, что я ничего ещё не сделал из этого не означает, что тебе есть на что надеяться, – зло шипел он ей в самое ухо вырывая густую прядь волос из её головы. А через неделю она увидела первое в своей жизни убийство.
Это была небольшая деревня близ Тёмной Империи, где проживали лояльные к такому соседству простые люди. На немой крик-вопрос «за что», он всего лишь небрежно пожал плечами, а после глядя в её глаза насмешливо пояснил:
-- За то, что бездействовали, когда их братья и сёстры, родные и соседи, и даже поганные кошки пересекали границу тёмных ублюдков, а они молчали, а некоторые намеревались пересечь её в скором времени.
Больше ни одного слово не слетело с её уст за четыре года таких налетов на приграничные деревни, как здесь, так и в Тёмной Империи. Она видела смерть стариков, женщин, прикрывающих своими телами детей и младенцев, мужчин защищающих свои семьи, но знающих наперед—их участь уже предрешена, спасения не будет. Она видела умоляющие взгляды матерей, их отчаянную ненависть к убийцам своих детей, и предсмертные попытки добраться к тем, кто принёс смерть их чаду. В эти моменты она желала лишь одного—умереть там, вместе с ними, только лишь бы не слышать больше их горя, раз уж спасти не могла. Но даже это ей было не доступно, заклинание подчинения, она не могла подавить или нейтрализовать. В первом случае её только недавно проявившаяся магия была слаба, во-втором, она не знала как это сделать. Ей оставалось лишь молится Бездне о их спасении. Однажды её молитвы были услышаны.
Бессмертные. Они стали её спасением и её новым страхом. Ей никогда не забыть взгляд того Бессмертного, полный горячей ненависти и недавно пережитого горя, тьма сочилась из него, тяня свои смертельные щупальца к ней. Она стояла замерев, не в силах даже шелохнуться, лишь беззвучно шепча слова, сказанные матерью накануне. Она не помнит тех слов до сих пор, но они спасли её жизнь. Каким-то чудом их услышал лорд Тьер, последнее, что она помнит это, как он подхватил её, не дав ей упасть на залитую кровью землю.
И сейчас, глядя в затылок своего непрошенного соседа, она молила Бездну лишь о том, чтоб её повторяющийся, с периодичностью не реже раз в месяц, кошмар из снов не стал глазами реальности одного из них.
--… лучшие из лучших на выпускном курсе всех специальностей получат право пройти отбор в самый закрытый и независимый орден из всех ныне существующих, точнее сказать в один единственный существующий. В орден Бессмертных.
После этих слов лорда Гаар в зале повисла абсолютная тишина в самом, что ни есть её первозданном виде. Попасть туда мечта любого мага. Лишь она одна застывшая за его спиной, не оценила щедрости предложения Бессмертных. Он знал это по её изменившейся всего лишь на краткий миг ауре, она не была этому рада. Такое поведение вызывало более, чем простой банальный интерес к своей особе со стороны любого Бессмертного. Бесшумно повернувшись к ней он наткнулся на спокойный взгляд зелёных глаз. Он помнил эти глаза, видел их лишь однажды в жизни и тогда, одиннадцать лет назад они не смотрели на него так спокойно и твердо, как сейчас. Тогда они были заполнены абсолютным неконтролируем страхом, паникой и облегчением. Да облегчением. Он до сих пор не знает с чем оно было связано, с тем, что спасли деревню или с тем, что её скоро настигнет смерть. Но верить хоть в одну из версий ему не хотелось. Дочь того скота не может радоваться смерти от рук своего врага, как и ратовать за спасение невинных людей.
-- Увидели, что-то особенное, лорд Шеран?-- прозвучал её голос в тишине.
Глава 2
Полуденное солнце отражалось в его светлых волосах, разгильдяйская улыбка не сходила с его лица, глаза сияли мнимым превосходством над тем, кто стоит по ту сторону боевой арены.
-- Ну же, Кир, давай нападай, как следует. Что это за жалкие попытки? - светловолосый раззадоривал молодого юношу, с горящими от желании глазами, доказать, что он не тряпка, что он чего-то стоит, но больше всего ему хотелось это доказать своему самодовольному братцу, уверенно стоящему напротив него.
Очередной взмах шпагой в правой руке в сторону противника, левой совершить обманный маневр, с целью захватить врага врасплох, но дать ему ненавязчиво об этом догадаться, и все для того, чтобы неестественно быстро и ловко приставить лезвия правого клинка к горлу соперника. И все, он выиграл, он доказал…
-- Неплохо, - послышался голос брата.—Но недостаточно, - с левой стороны груди болезненно надавили острым концом лезвия. Опустив глаза вниз, он увидел маленький невзрачный кинжал, слегка надавливающий на его ребра. Юноша знал, что при желании брат сможет убить даже этим мало привлекательным для него оружием.—А теперь совсем плохо. Кто ж опускает глаза, держа врага на острие шпаги? - и в следующий миг молниеносно обезоружил брата, свалив того с ног и придавив его к полу.
-- Не осмотрительно с твоей стороны забывать, что у твоего врага есть такая же цель, как и у тебя—выжить и победить,—снисходительно сказал старший брат, отпуская младшего из своего захвата, в глазах, которого горел непримиримый огонь. Он подождал пока юноша поднимется, потом развернулся и направился к выходу, но не дойдя шагов десять ему в спину донеслись обиженно-злые слова:
--Я все равно докажу, что я лучше тебя! - упрямый голос мальчишки дрожал от обуреваемых его эмоций. Повернувшись обратно, светловолосый, внимательно осмотрел непримиримо-воинственную позу брата. Отметил крепко стиснутый им эфес шпаги дрожащей рукой, перевёл взгляд на его юное злое лицо и серьёзно сказал:
--Чтобы доказать, что ты лучший, сначала докажи это сам себе, - он не стал просвещать младшего брата, что преодолев сей рубеж, потребность доказывать что-то кому-то отпадет за ненадобностью. Лишь самодовольные эгоисты и идиоты считают иначе. Он очень надеялся, что мальчишка с годами придёт к этому, и в то же время страшился этого мига. Тяжело видеть, как кто-то некогда беззаботный и веселый осознает весь груз ответственности и его плечи прогибаются под этим грузом, взгляд тускнеет, уходят все чувства. Остаются лишь их отголоски, как напоминание о тебе прошлом. И спина становиться с годами ровнее, и более прямой.
Он покинул зал, а по лицу мальчишки катились бессильные слёзы и стыд, такой непрошенный стыд, прошиб его ещё юную душу. А солнце все так же ярко светило за огромным окном, пробиваясь своим светом к неподвижной фигуре в зале, осторожно касалось его, гладила по голове, словно пытаясь подарить тому облегчение. Он оглянулся вокруг, словно впервые увидел залитый светом зал, а в следующую минуту пред его глазами предстала зелёная равнина, на которой в самом разгаре шёл бой. Он видел, как его ещё более возмужавший брат сражается с двумя фигурами в белых одеждах. Видел, как маги в белых одеяниях убивают их стражников, слышал плачь маленькой сестренки и тщетные попытки матери открыть портал. Видел самого себя, бросившегося защищать мать и сестру от приближающейся фигуры мага, лицо, которого горело мрачным торжеством. Кривая, даже не ухмылка, а самый настоящий звериный оскал играл на его губах. Ему было страшно. Страшно заглянуть этому жуткому старику в глаза, но вид раненного, сражавшегося брата, всхлипы сёстры и метания матери в поисках выхода из-под накрывшего их купала, придали ему сил. Он опрометью бросился на него с двумя клинками, но под издевательски весёлый хохот был отброшен ленивым жестом старика в сторону.
