- Тогда, предлагаю сначала осмотреть ее комнату здесь. Мы же сможем это сделать?
Мужчины переглянулись:
- Да, конечно, у охраны есть ключи от всех помещений.
Комната Зои или рабочий кабинет с кроватью, была вполне уютна. Везде царил идеальный порядок. На столе, кроме швейной машинки и коробки с нитками и другими швейными принадлежностями, ничего не было. Я ухватила за рукав устремившегося в комнату бойца охраны:
- Куда ломишься? Детективы не смотришь? Первый входит эксперт.
- Ну, давай…. эксперт.
Давайте, похихикайте мне еще. Я оглядела комнату.
- Стол отодвиньте от стены, пожалуйста.
Отодвинули. Я заглянула в открывшуюся нишу.
- Федор Евгеньевич, прошу вас.
Начальник СБ заглянул и выругался. Рядышком с плинтусов лежала еще одна черная булавка и обрывок зеленой нити.
- Так, Слободкин, готовь машину, к Зое домой поедем.
- Я с вами, Федор Евгеньевич.
- Как хотите, Людмила Владимировна.
Через пять минут большая черная машина выехала с участка банкира и, раскидывая зубастыми колесами рыхлый снег, устремилась по освещенной ртутными светильниками улице в сторону «поселка местных».
Участок Зои был конечно поменьше, чем у банкира, но за плотно сбитым дощатым забором виднелся крепкий дом, обложенный серым силикатным кирпичом. Вдоль забора шла желтая труба газоснабжения, что очень ценится в наших суровых краях, тонкий отросток шел от газопровода к дому Зои. Значить, возней с углем и дровами горничная не обременена.
Джип затормозил у ворот, пара ловких парней перемахнула через забор и открыли нам калитку.
Пока я выгружалась из высокой машины в глубокий снег, «безопасники» окружили дом, а Федор стал стучать в дверь. На стук долго никто не отзывался, наконец занавеска на одном окне откинулась в сторону, за стеклом появился женский силуэт. Если я не ошиблась, то женщина разговаривала по телефону. Увидев Федора, стоящего у двери, женщина сделала какой-то знак, который я поняла, как просьбу подождать пару минут, пока она закончит важный разговор, и вновь исчезла в глубине дома.
Наконец дверь распахнулась, молодая женщина, появившаяся на пороге, встревожено спросила:
- Здрасьте, что-то случилось, Федор Евгеньевич?
- Ничего страшного, можно, мы войдем?
Женщина посторонилась, мы, я, Федор и еще один охранник, отряхнув налипший на обувь снег, вошли в прихожую. Там я, тщательно пошоркав сапоги о половичок, обошла Зою и пошла внутрь дома. Хозяйка пыталась меня остановить, но Федор взял ее за руку и приложил указательный палец к губам. Осмотр дома занял минут пять, затем я вернулась к замершей на пороге группе людей.
- Федор Евгеньевич, тут ничего нет. Зоя! Подвал в доме есть?
- Да, вход за домом, там котел отопительный стоит и мастерская мужа.
- Я посмотрю.
Я вышла из дома и пошла вдоль стены. Сзади раздались торопливые шаги:
- Людмила, вы уверенны….
Дальше я ничего не слышала. Сверху упала черная шторка и я ушла в ничто, я просто выключилась.
Николай.
Третьи сутки моего пребывания по ту сторону закона началось с грохота дубинкой по железным дверям камер и истошными криками:
- Подъем. Подъем.
Меня так не будили с армии. Встав, оправившись и выпив бледного раствора под условным именем «чай», я вновь полез на нары, но был остановлен зычным выкриком из коридора:
- Жемчужный, на допрос.
В «допросной» меня ожидал не знакомый мне синий мундир с майорскими погонами. Кто это? Младший советник юстиции, кажется.
- Здравствуйте, прокуратура области, следователь….., мне передано ваше дело, по нему необходимо уточнить несколько моментов.
Понятно, вернее, через несколько минут будет понятно, удалось ли мне решить свои проблемы или мои дела очень плохи.
- Жемчужный, вы дали показания, что на вас напали в спортивном комплексе. В деле имеются показания потерпевших, что вы проникли на территорию автопредприятия, где, не представившись, затеяли драку. Чем вы можете подтвердить свои утверждения?
- Гражданин следователь, у кабинета директора спорткомплекса я сидел на среднем из стульев. Он оббит искусственной кожей. Не думаю, что его часто моют или протирают, поэтому следы моих рук при желании найти там можно. То же самое относиться к металлическому барьеру возле вахтера спорткомплекса, через который я перепрыгнул, опираясь на одну руку.
- Это конечно интересно, но не поможет доказать, что на вас напали в спорткомплексе.
- Гражданин следователь, на лестничной площадке напротив кабинета директора меня ударили первый раз, потом тащили вниз по лестнице. С меня кровь текла ручьем. Я понимаю, что уборщица там хоть раз, но пол вымыла, но если применить фиолетовую лампу и иметь такое желание, то следы моей крови найти можно, и даже, наверное, подчеркиваю, при желании, сделать смывы или соскобы.
- Жемчужный, вы утверждаете, что напавшие на вас лица знали, что вы являетесь сотрудником милиции, при исполнении служебных обязанностей.
- Утверждаю.
- Чем можно подтвердить ваше утверждение?
- Прежде чем меня вытащили из подвала и увезли на «скорой помощи», я очень просил старшего группы захвата, чтобы они собрали все мои бумаги, до единого листка и передали экспертам для снятия отпечатков пальцев. Те, кто меня пытал, они все листы просмотрели, ни один не пропустили, там их отпечатков море должно быть. То же самое с моим удостоверением. Наверное сложно представить, что люди перебирают бланки протоколов допроса, повестки и служебное удостоверение, но не понимают, что их хозяин – милиционер.
- А зачем нападавшие перебирали служебные бумаги?
- Я им сказал, что среди бланков лежит маленький листок с адресом свидетеля по убийству, вот они его и искали.
Следователь с каменным лицом заполнил прокол допроса, дал мне расписаться и отбыл, оставив меня в полнейшем недоумении, что происходит.
В моей камере произошли изменения, моих соседей – жуликов расселили по другим боксам, а ко мне посадили "гаишника", задержанного за взятку, и наша камера стала «БС» - занимаемая бывшими сотрудниками милиции. Не могу сказать, что это улучшило мое настроение. Жулики ко мне не лезли, занимались своими делами, а вот бывший лейтенант дорожно-постовой службы причитал без перерыва, какой же он дурак, что сам отдал проверяющим купюру с переписанными номерами, хотя должен был почувствовать, что в управление его вызывают не просто так.
- Ты дурак потому, что вместо десятирублевого штрафа принял взятку в размере пятидесяти рублей. Какой идиот будет давать взятку в десять раз больше, чем он мог заплатить тебе официально, хотя обычно платят половину. Тебе бы дали в лучшем случае пятерку. А теперь сиди и думай, что жадность - это плохо – сказал я и лег спать.
Наверное, эта мысль настолько поразила рыцаря полосатой палочки, что он тоже замолчал, и в камере до утра царила благословенная тишина.
Следующее утро было недобрым. Меня никто не вызывал, время до окончания моего трехсуточного задержания тянулась, как густая патока, медленно и безнадежно. Наконец, когда казалось бы, все сроки уже прошли, меня вновь вызвали в "допросную". Следователь, не меняя каменного выражения лица, метнул передо мной пачку документов:
- Читайте, расписывайтесь, ставьте сегодняшнее число.
Когда человека освобождают по истечению срока задержания, ему обычно дают на подпись один документ, а тут целая кипа. Наверное, все таки, меня арестовали и сегодня повезут в тюрьму. Очень жаль, что моя афера не удалась.
Я взял ручку, притянул к себе бумаги, начал расписываться, но понял, что документы какие-то другие:
- Это что, гражданин следователь?
- Вы что, первый год работаете? Это постановление о признании вас потерпевшим, это о признании гражданским истцом, это направление на судмедэкспертизу для установления степени причиненных вам телесных повреждений, а это расписка в получении служебного удостоверения, похищенного у вас ранее. Расписывайтесь быстрее, мне некогда.
- Вы меня что - выпускаете?
- Нет, с милицейским удостоверением будете в камере сидеть! Давайте, расписывайтесь и пойдем отсюда. Да, и еще, одно. От имени прокуратуры я приношу вам официальные извинения за необоснованное задержание. Теперь все, можете идти.
Как я добрался домой, я не особо помню, очнулся только на входе в общежитие, куда меня пыталась не пустить комендант. Пришлось приподнять ее и перенести в сторонку. Сначала женщина была возмущена моей наглостью, но потом мы оба вошли во вкус этого процесса. Мне кажется, что эту суровую женщину давно не таскали на руках, да и мне давно не поручали перенести на другое место упругое женское тело. Тут я вспомнил, что меня бросила любимая женщина и резко завершив игрища с комендантом, в расстроенных чувствах, пополз на свой этаж. Следующий день прошел в беготне, оформлении различных документов и прочих актов. Помня, как утром комендант мстительно крикнула мне в спину, что меня сегодня придут выселять, я бегал как наскипидаренный, и успел совершить маленькое чудо – уже вечером я представлялся своему новому начальнику.
Блондинистый майор с безумными глазами схватил мои бумаги, просматривая их со скоростью пулемета, затем быстро стал их визировать.
- Так, Николай, завтра выходишь к половине девятого в….
- Товарищ майор, я вообще-то еще на «больничном» и мне завтра на судмедэкспертизу надо….
Начальник с досадой отбросил ручку:
-Ты что, больной? Сачковать все время собрался?
- Я не больной, я раненный и вообще, вчера из ИВС выпущенный.
Майор упал лицом на стол, обхватив лицо ладонями, и забился в конвульсиях, секунд через пять оторвался от стола и посмотрел на меня абсолютно спокойными глазами:
- Короче, больной, послезавтра выходишь на работу в половине девятого утра, вот по этому адресу. Через неделю осмотришься и будешь на дежурства ходить. Если ты хитропопый, то лучше сразу уволься или застрелись, у нас выживаемость «сачков» очень низкая. А теперь свободен. И да, добро пожаловать.
Вечером я еле добрался до дома. Отвыкшие за время отсидки в застенках от ходьбы, ноги шевелится не хотели. Да еще мрачные мысли сил не прибавляли. Слова безумного майора мне очень не понравились. Я напряженно думал, не прогадал ли я, ради малогабаритной квартиры в общежитии возле метро, переведясь из спокойного, интеллигентного Дорожного района в район имени Основоположника, где уровень преступности при любой власти бил все мировые рекорды. Выдержит ли такие запредельные нагрузки мой изнеженный спокойной службой организм. И в это время, подтверждая мои самые худшие опасения, в дверь громко забарабанили. Мои надежды, что если я тихонечко посижу, то мои визитеры уйдут, не оправдались. Дверь стала сотрясаться от ударов ногой. Я на цыпочках подкрался в коридор и рывком распахнул ее наружу. На полу перед дверью сидел и, растерянно потирал контуженный дверью лоб, милиционер, в котором я с удивлением узнал вредного участкового, с которым мы подрались во время обыска в моей квартире. Увидев меня, мелкий гнус обиженно взревел:
- Ты когда квартиру освободишь, ее мне выделили!
Я мысленно досчитал до трех, рывком подхватил тщедушное тело и затащил блюстителя закона в квартиру.
Через два часа мы допили водку и доели пельмени. Участковый, оперевшись локтями на стол, мрачно бубнил:
- Ну вот, что мне делать, Коля? Жена всю душу вынула, уже не может с тещей жить в одной квартире. Теща, от воплей ребенка по ночам, вешается. А самое главное, обе на мне отрываются. Итак, стараюсь на «опорнике» ночевать почаще, дома кроме криков и скандалов, ничего хорошего не происходит. Вот, пообещали твою квартиру, а теперь куда, если ты к нам перевелся.
- Слав, ты не расстраивайся. Я тебе помогу. Ниже этажом, в соседнем крыле, есть квартира номер четыреста два. Она площадью побольше будет, чем моя, а ее хозяин, от государства, квартиру как льготник получил, а эту не сдал. Так что, если все быстро провернешь, то ты в нее заедешь.
Участковый просто на глазах возвращался к жизни, он снова был с нами. Налив ему на «посошок», поправив фуражку и сунув в карман куртки бумажку с номером квартиры, я проводил дорогого гостя, с трудом вырвавшись от его прощальных объятий и, наконец, остался один. Нет, еще один вопрос, который поджимал меня по срокам, остался нерешенный.
Из ящика дежурной, прикорнувшей за столом, я достал телефонный аппарат и набрал номер:
- Здравия желаю, Кувшинова могу к телефону пригласить? А, это ты! Здорово, Серега. Ну что, я свои вопросы решил. Хотел спросить, твой недоеденный щенок еще нуждается в приюте?
Игры со спичками.
Я увидела свет. Свет был мутный, в нем колыхались какие-то шарики и звездочки, весело перемещаясь верх - вниз в поле моего зрения. Через полчаса или минуту, не знаю, сколько прошло времени, я поняла, что лежу, уткнувшись лицом в колючий снег. Тут к шарикам и звездочкам присоединилась длинная, прозрачная змейка, которая деловито ползла мимо моего лица. Я попыталась схватить ее, но не почувствовала рук. Так и лежала, отплевываясь от набившегося в рот снега, пока кто-то не поднял меня наверх. Федор, с измазанным вареньем ртом и дымящимся на спине пальто придерживал меня руками, и смешно разевал ртом, как рыбка в аквариуме. За его спиной весело ревело пламя, вырываясь из оконных проемов изрядно закоптившегося кирпичного домика Зои, бегали какие-то тени, руками и лопатами кидая слежавшийся снег в языки пламени. В ворота втиснулась красная морда огромной машины с красивыми переливающимися лампочками на крыше, я засмеялась и опять выключилась.
Когда я открыла глаза в очередной раз, я обнаружила себя лежащей на диване в абсолютно незнакомой мне комнате. Горел приглушенный свет, мерзко воняло палеными тряпками. Перед глазами все плыло, тошнота накатывала волнами, но, зато, я снова чувствовала руки и ноги. Пока я пыталась подтянуть к себе какую-нибудь руку, в комнату ворвался высокий парень и радостно кудахча, что меня заждался хозяин, легко выдернул меня с кровати. Как я и ожидала, меня сразу повело в сторону и мужчина с трудом успел меня подхватить. Подумав пару секунд, охранник , судя по типовому костюму, схватил меня подмышку и потащил по коридору.
В спальне хозяина замка были только знакомые мне лица – Федор Евгеньевич, перевязанный бинтами и измазанный какой-то остро пахнущей дрянью, и Леонид Борисович, который с момента нашей последней встречи заметно посвежел. Мой провожатый, или вернее переносчик, опустил меня в глубокое кресло, что-то гаркнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Банкиры с непонятной надеждой уставились на меня, как будто ждали великих пророчеств. Резкое перемещение в кресло вызвало у меня новый приступ тошноты, и буркнув «Пять минут надо привести себя в форму», я погрузилась в созерцание своего организма. Увиденное мне не понравилось. Четкие, яркие линии моих жизненных токов превратились в какое-то амебообразное болото, расплывшиеся и цепляющееся друг за друга. Конечно, за пять минут я не уложилась, но минут через десять мне стало легче, тошнота ушла и зрение стало четким, мысли перестали путаться и к моему ужасу в голове сложилось понимание произошедшего.
- Сколько человек погибло?
- Охранник …..
-А Зоя жива?!
- Вы же о людях спрашиваете, Людмила – вмешался в разговор Леонид Борисович – а эта тварь, за то, что она сделала, человеком считаться не может.
Мужчины переглянулись:
- Да, конечно, у охраны есть ключи от всех помещений.
Комната Зои или рабочий кабинет с кроватью, была вполне уютна. Везде царил идеальный порядок. На столе, кроме швейной машинки и коробки с нитками и другими швейными принадлежностями, ничего не было. Я ухватила за рукав устремившегося в комнату бойца охраны:
- Куда ломишься? Детективы не смотришь? Первый входит эксперт.
- Ну, давай…. эксперт.
Давайте, похихикайте мне еще. Я оглядела комнату.
- Стол отодвиньте от стены, пожалуйста.
Отодвинули. Я заглянула в открывшуюся нишу.
- Федор Евгеньевич, прошу вас.
Начальник СБ заглянул и выругался. Рядышком с плинтусов лежала еще одна черная булавка и обрывок зеленой нити.
- Так, Слободкин, готовь машину, к Зое домой поедем.
- Я с вами, Федор Евгеньевич.
- Как хотите, Людмила Владимировна.
Через пять минут большая черная машина выехала с участка банкира и, раскидывая зубастыми колесами рыхлый снег, устремилась по освещенной ртутными светильниками улице в сторону «поселка местных».
Участок Зои был конечно поменьше, чем у банкира, но за плотно сбитым дощатым забором виднелся крепкий дом, обложенный серым силикатным кирпичом. Вдоль забора шла желтая труба газоснабжения, что очень ценится в наших суровых краях, тонкий отросток шел от газопровода к дому Зои. Значить, возней с углем и дровами горничная не обременена.
Джип затормозил у ворот, пара ловких парней перемахнула через забор и открыли нам калитку.
Пока я выгружалась из высокой машины в глубокий снег, «безопасники» окружили дом, а Федор стал стучать в дверь. На стук долго никто не отзывался, наконец занавеска на одном окне откинулась в сторону, за стеклом появился женский силуэт. Если я не ошиблась, то женщина разговаривала по телефону. Увидев Федора, стоящего у двери, женщина сделала какой-то знак, который я поняла, как просьбу подождать пару минут, пока она закончит важный разговор, и вновь исчезла в глубине дома.
Наконец дверь распахнулась, молодая женщина, появившаяся на пороге, встревожено спросила:
- Здрасьте, что-то случилось, Федор Евгеньевич?
- Ничего страшного, можно, мы войдем?
Женщина посторонилась, мы, я, Федор и еще один охранник, отряхнув налипший на обувь снег, вошли в прихожую. Там я, тщательно пошоркав сапоги о половичок, обошла Зою и пошла внутрь дома. Хозяйка пыталась меня остановить, но Федор взял ее за руку и приложил указательный палец к губам. Осмотр дома занял минут пять, затем я вернулась к замершей на пороге группе людей.
- Федор Евгеньевич, тут ничего нет. Зоя! Подвал в доме есть?
- Да, вход за домом, там котел отопительный стоит и мастерская мужа.
- Я посмотрю.
Я вышла из дома и пошла вдоль стены. Сзади раздались торопливые шаги:
- Людмила, вы уверенны….
Дальше я ничего не слышала. Сверху упала черная шторка и я ушла в ничто, я просто выключилась.
Глава двадцать семь. С чистой совестью...
Николай.
Третьи сутки моего пребывания по ту сторону закона началось с грохота дубинкой по железным дверям камер и истошными криками:
- Подъем. Подъем.
Меня так не будили с армии. Встав, оправившись и выпив бледного раствора под условным именем «чай», я вновь полез на нары, но был остановлен зычным выкриком из коридора:
- Жемчужный, на допрос.
В «допросной» меня ожидал не знакомый мне синий мундир с майорскими погонами. Кто это? Младший советник юстиции, кажется.
- Здравствуйте, прокуратура области, следователь….., мне передано ваше дело, по нему необходимо уточнить несколько моментов.
Понятно, вернее, через несколько минут будет понятно, удалось ли мне решить свои проблемы или мои дела очень плохи.
- Жемчужный, вы дали показания, что на вас напали в спортивном комплексе. В деле имеются показания потерпевших, что вы проникли на территорию автопредприятия, где, не представившись, затеяли драку. Чем вы можете подтвердить свои утверждения?
- Гражданин следователь, у кабинета директора спорткомплекса я сидел на среднем из стульев. Он оббит искусственной кожей. Не думаю, что его часто моют или протирают, поэтому следы моих рук при желании найти там можно. То же самое относиться к металлическому барьеру возле вахтера спорткомплекса, через который я перепрыгнул, опираясь на одну руку.
- Это конечно интересно, но не поможет доказать, что на вас напали в спорткомплексе.
- Гражданин следователь, на лестничной площадке напротив кабинета директора меня ударили первый раз, потом тащили вниз по лестнице. С меня кровь текла ручьем. Я понимаю, что уборщица там хоть раз, но пол вымыла, но если применить фиолетовую лампу и иметь такое желание, то следы моей крови найти можно, и даже, наверное, подчеркиваю, при желании, сделать смывы или соскобы.
- Жемчужный, вы утверждаете, что напавшие на вас лица знали, что вы являетесь сотрудником милиции, при исполнении служебных обязанностей.
- Утверждаю.
- Чем можно подтвердить ваше утверждение?
- Прежде чем меня вытащили из подвала и увезли на «скорой помощи», я очень просил старшего группы захвата, чтобы они собрали все мои бумаги, до единого листка и передали экспертам для снятия отпечатков пальцев. Те, кто меня пытал, они все листы просмотрели, ни один не пропустили, там их отпечатков море должно быть. То же самое с моим удостоверением. Наверное сложно представить, что люди перебирают бланки протоколов допроса, повестки и служебное удостоверение, но не понимают, что их хозяин – милиционер.
- А зачем нападавшие перебирали служебные бумаги?
- Я им сказал, что среди бланков лежит маленький листок с адресом свидетеля по убийству, вот они его и искали.
Следователь с каменным лицом заполнил прокол допроса, дал мне расписаться и отбыл, оставив меня в полнейшем недоумении, что происходит.
В моей камере произошли изменения, моих соседей – жуликов расселили по другим боксам, а ко мне посадили "гаишника", задержанного за взятку, и наша камера стала «БС» - занимаемая бывшими сотрудниками милиции. Не могу сказать, что это улучшило мое настроение. Жулики ко мне не лезли, занимались своими делами, а вот бывший лейтенант дорожно-постовой службы причитал без перерыва, какой же он дурак, что сам отдал проверяющим купюру с переписанными номерами, хотя должен был почувствовать, что в управление его вызывают не просто так.
- Ты дурак потому, что вместо десятирублевого штрафа принял взятку в размере пятидесяти рублей. Какой идиот будет давать взятку в десять раз больше, чем он мог заплатить тебе официально, хотя обычно платят половину. Тебе бы дали в лучшем случае пятерку. А теперь сиди и думай, что жадность - это плохо – сказал я и лег спать.
Наверное, эта мысль настолько поразила рыцаря полосатой палочки, что он тоже замолчал, и в камере до утра царила благословенная тишина.
Следующее утро было недобрым. Меня никто не вызывал, время до окончания моего трехсуточного задержания тянулась, как густая патока, медленно и безнадежно. Наконец, когда казалось бы, все сроки уже прошли, меня вновь вызвали в "допросную". Следователь, не меняя каменного выражения лица, метнул передо мной пачку документов:
- Читайте, расписывайтесь, ставьте сегодняшнее число.
Когда человека освобождают по истечению срока задержания, ему обычно дают на подпись один документ, а тут целая кипа. Наверное, все таки, меня арестовали и сегодня повезут в тюрьму. Очень жаль, что моя афера не удалась.
Я взял ручку, притянул к себе бумаги, начал расписываться, но понял, что документы какие-то другие:
- Это что, гражданин следователь?
- Вы что, первый год работаете? Это постановление о признании вас потерпевшим, это о признании гражданским истцом, это направление на судмедэкспертизу для установления степени причиненных вам телесных повреждений, а это расписка в получении служебного удостоверения, похищенного у вас ранее. Расписывайтесь быстрее, мне некогда.
- Вы меня что - выпускаете?
- Нет, с милицейским удостоверением будете в камере сидеть! Давайте, расписывайтесь и пойдем отсюда. Да, и еще, одно. От имени прокуратуры я приношу вам официальные извинения за необоснованное задержание. Теперь все, можете идти.
Как я добрался домой, я не особо помню, очнулся только на входе в общежитие, куда меня пыталась не пустить комендант. Пришлось приподнять ее и перенести в сторонку. Сначала женщина была возмущена моей наглостью, но потом мы оба вошли во вкус этого процесса. Мне кажется, что эту суровую женщину давно не таскали на руках, да и мне давно не поручали перенести на другое место упругое женское тело. Тут я вспомнил, что меня бросила любимая женщина и резко завершив игрища с комендантом, в расстроенных чувствах, пополз на свой этаж. Следующий день прошел в беготне, оформлении различных документов и прочих актов. Помня, как утром комендант мстительно крикнула мне в спину, что меня сегодня придут выселять, я бегал как наскипидаренный, и успел совершить маленькое чудо – уже вечером я представлялся своему новому начальнику.
Блондинистый майор с безумными глазами схватил мои бумаги, просматривая их со скоростью пулемета, затем быстро стал их визировать.
- Так, Николай, завтра выходишь к половине девятого в….
- Товарищ майор, я вообще-то еще на «больничном» и мне завтра на судмедэкспертизу надо….
Начальник с досадой отбросил ручку:
-Ты что, больной? Сачковать все время собрался?
- Я не больной, я раненный и вообще, вчера из ИВС выпущенный.
Майор упал лицом на стол, обхватив лицо ладонями, и забился в конвульсиях, секунд через пять оторвался от стола и посмотрел на меня абсолютно спокойными глазами:
- Короче, больной, послезавтра выходишь на работу в половине девятого утра, вот по этому адресу. Через неделю осмотришься и будешь на дежурства ходить. Если ты хитропопый, то лучше сразу уволься или застрелись, у нас выживаемость «сачков» очень низкая. А теперь свободен. И да, добро пожаловать.
Вечером я еле добрался до дома. Отвыкшие за время отсидки в застенках от ходьбы, ноги шевелится не хотели. Да еще мрачные мысли сил не прибавляли. Слова безумного майора мне очень не понравились. Я напряженно думал, не прогадал ли я, ради малогабаритной квартиры в общежитии возле метро, переведясь из спокойного, интеллигентного Дорожного района в район имени Основоположника, где уровень преступности при любой власти бил все мировые рекорды. Выдержит ли такие запредельные нагрузки мой изнеженный спокойной службой организм. И в это время, подтверждая мои самые худшие опасения, в дверь громко забарабанили. Мои надежды, что если я тихонечко посижу, то мои визитеры уйдут, не оправдались. Дверь стала сотрясаться от ударов ногой. Я на цыпочках подкрался в коридор и рывком распахнул ее наружу. На полу перед дверью сидел и, растерянно потирал контуженный дверью лоб, милиционер, в котором я с удивлением узнал вредного участкового, с которым мы подрались во время обыска в моей квартире. Увидев меня, мелкий гнус обиженно взревел:
- Ты когда квартиру освободишь, ее мне выделили!
Я мысленно досчитал до трех, рывком подхватил тщедушное тело и затащил блюстителя закона в квартиру.
Через два часа мы допили водку и доели пельмени. Участковый, оперевшись локтями на стол, мрачно бубнил:
- Ну вот, что мне делать, Коля? Жена всю душу вынула, уже не может с тещей жить в одной квартире. Теща, от воплей ребенка по ночам, вешается. А самое главное, обе на мне отрываются. Итак, стараюсь на «опорнике» ночевать почаще, дома кроме криков и скандалов, ничего хорошего не происходит. Вот, пообещали твою квартиру, а теперь куда, если ты к нам перевелся.
- Слав, ты не расстраивайся. Я тебе помогу. Ниже этажом, в соседнем крыле, есть квартира номер четыреста два. Она площадью побольше будет, чем моя, а ее хозяин, от государства, квартиру как льготник получил, а эту не сдал. Так что, если все быстро провернешь, то ты в нее заедешь.
Участковый просто на глазах возвращался к жизни, он снова был с нами. Налив ему на «посошок», поправив фуражку и сунув в карман куртки бумажку с номером квартиры, я проводил дорогого гостя, с трудом вырвавшись от его прощальных объятий и, наконец, остался один. Нет, еще один вопрос, который поджимал меня по срокам, остался нерешенный.
Из ящика дежурной, прикорнувшей за столом, я достал телефонный аппарат и набрал номер:
- Здравия желаю, Кувшинова могу к телефону пригласить? А, это ты! Здорово, Серега. Ну что, я свои вопросы решил. Хотел спросить, твой недоеденный щенок еще нуждается в приюте?
Глава двадцать восемь.
Игры со спичками.
Я увидела свет. Свет был мутный, в нем колыхались какие-то шарики и звездочки, весело перемещаясь верх - вниз в поле моего зрения. Через полчаса или минуту, не знаю, сколько прошло времени, я поняла, что лежу, уткнувшись лицом в колючий снег. Тут к шарикам и звездочкам присоединилась длинная, прозрачная змейка, которая деловито ползла мимо моего лица. Я попыталась схватить ее, но не почувствовала рук. Так и лежала, отплевываясь от набившегося в рот снега, пока кто-то не поднял меня наверх. Федор, с измазанным вареньем ртом и дымящимся на спине пальто придерживал меня руками, и смешно разевал ртом, как рыбка в аквариуме. За его спиной весело ревело пламя, вырываясь из оконных проемов изрядно закоптившегося кирпичного домика Зои, бегали какие-то тени, руками и лопатами кидая слежавшийся снег в языки пламени. В ворота втиснулась красная морда огромной машины с красивыми переливающимися лампочками на крыше, я засмеялась и опять выключилась.
Когда я открыла глаза в очередной раз, я обнаружила себя лежащей на диване в абсолютно незнакомой мне комнате. Горел приглушенный свет, мерзко воняло палеными тряпками. Перед глазами все плыло, тошнота накатывала волнами, но, зато, я снова чувствовала руки и ноги. Пока я пыталась подтянуть к себе какую-нибудь руку, в комнату ворвался высокий парень и радостно кудахча, что меня заждался хозяин, легко выдернул меня с кровати. Как я и ожидала, меня сразу повело в сторону и мужчина с трудом успел меня подхватить. Подумав пару секунд, охранник , судя по типовому костюму, схватил меня подмышку и потащил по коридору.
В спальне хозяина замка были только знакомые мне лица – Федор Евгеньевич, перевязанный бинтами и измазанный какой-то остро пахнущей дрянью, и Леонид Борисович, который с момента нашей последней встречи заметно посвежел. Мой провожатый, или вернее переносчик, опустил меня в глубокое кресло, что-то гаркнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Банкиры с непонятной надеждой уставились на меня, как будто ждали великих пророчеств. Резкое перемещение в кресло вызвало у меня новый приступ тошноты, и буркнув «Пять минут надо привести себя в форму», я погрузилась в созерцание своего организма. Увиденное мне не понравилось. Четкие, яркие линии моих жизненных токов превратились в какое-то амебообразное болото, расплывшиеся и цепляющееся друг за друга. Конечно, за пять минут я не уложилась, но минут через десять мне стало легче, тошнота ушла и зрение стало четким, мысли перестали путаться и к моему ужасу в голове сложилось понимание произошедшего.
- Сколько человек погибло?
- Охранник …..
-А Зоя жива?!
- Вы же о людях спрашиваете, Людмила – вмешался в разговор Леонид Борисович – а эта тварь, за то, что она сделала, человеком считаться не может.
