Повторения этого ей не хотелось совершенно. Учитель не уговаривал, не кричал и ничего не говорил. Он ждал, пока эмоции девочки утихнут, и она будет готова попробовать. Спокойствие и уверенность, с которыми тот смотрел, потихоньку передавались и ей. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Лазетт решила довериться учителю и закрыла глаза.
Руку окружило тонкая струйка пламени. Она не обжигала руку, лишь согревала своим теплом, ласково касаясь кожи. Струилось вокруг запястья, обхватывало его и сползало ниже, к локтю. В комнате стоял легкий полумрак, но от этого огонь, ласкающий руку, казался еще ярче и привлекательнее. Боль, которую девочка подсознательно всё же ожидала получить, так и не появилась. А еще она, наконец, начала согреваться.
— Огонь умеет не только причинять боль, ты ведь это чувствуешь?
Голос учителя, похоже, мягче, чем был на самом деле. Всё выглядело так, будто он улыбается. Лазетт открыла глаза, только чтобы убедиться в своем предположении, и оказалась права. Его губы действительно украшала улыбка, а в глазах она видела неподдельную радость, такую же, что сейчас испытывала сама. Его ученик делает успехи, — наверное, эта радость также именуется гордостью.
— А теперь попробуй изменить форму, — его голос становится тверже, появляются наставительные нотки. — Представь что-нибудь.
Девочка следует за его словами и действительно пробует изменить форму пламени. Мысленно. Оно пульсирует вокруг руки, складывается ощущение, будто внутри него бьется маленькое сердце, будто живое — вторит её эмоциям. Бросив мимолетный взгляд на учителя, на его сосредоточенное лицо, ей приходит в голову забавная мысль.
Вдохнув полную грудь воздуха, девочка закрывает глаза, представляя образ. Нечто маленькое, умеющее передвигаться самостоятельно и, может быть, эмоциональное? Всё–таки она сама не была до конца уверена, какую форму хочет получить.
Ощущения руки меняются. По–прежнему приятное тепло огня согревает кожу, но вместе с этим она начинает чувствовать, будто этот огонь — часть её самой. Оно меняет форму еще до того, как в голове появляется окончательный образ. Глаза всё ещё закрыты, но ей и не нужно их открывать, чтобы понять: огонь изменил свою форму. Повинуясь ощущениям, девочка разворачивает руку ладонью вверх и добавляет к ней вторую. Ощущения на ладонях сразу же меняются, будто их быстро и слабо касаются острым кончиком пера. Слегка щекотно.
Казалось, пламя само хочет ей повиноваться. Всё происходило так легко, что хотелось прыгать от радости, ведь до этого все попытки овладеть магией шли через огромные усилия. — Что это? — почему голос учителя такой удивленный?
Прямо на её ладонях пляшут огненные капли, размером с маленьких цыплят. Их всего три и они с трудом помещаются на ладонях, едва не сталкивая друг друга. В этой неловкой тишине девочке даже начинает казаться, что капли попискивают, будто они действительно воспринимают себя птенцами.
Учитель начинает смеяться, глядя на её «творения». Маленькие, неуклюжие комочки действительно пищали — ей не показалось!
От его смеха, улыбки, его радостной гордости за её успехи, Лазетт хотелось радоваться и самой. Всё начало получаться!
Когда эмоции слегка поутихли, а учитель сумел перевести дух после смеха, его тон снова стал наставительным.
— Теперь ты понимаешь, что огонь — не только для разрушения? Как и любая другая стихия, она может созидать, — мужчина слегка коснулся пальцем одного из пляшущих огоньков. — Если продолжишь изучать свою стихию, сможешь очень много разных интересных вещей, — его губы вновь тронула мягкая улыбка. Лазетт не могла не улыбнуться ему в ответ. — Но если ты хочешь получить совет от куда более опытного мага, — мягкая улыбка превратилась в хитрую самодовольную усмешку. Не оставалось никаких сомнений, что он говорил о себе, — не стоит замыкаться на одной стихии. Истинная сила познаётся в умении комбинировать их.
— У меня не получается управлять воздухом, — девочка задумалась, глядя на свои ладони и слегка покусывая губы.
— Так ведь стихий куда больше, чем две или три, — мягко произнес мужчина, опуская свою руку на голову девочки. — Попробуй изучить другие. Среди огромного количества различных магий ты сумеешь найти еще одну подходящую, чтобы комбинировать её с огнем. — Ласковые поглаживания были столь приятными, что хотелось остановить время.
Учитель, похоже, почувствовал изменение в настроении девочки, но не спешил убирать руку, ласково поглаживая по голове.
— Сегодня еще попрактикуйся с огнем, я зайду чуть позже, узнаю, как твои дела. Хорошо? — девочка довольно кивнула, она с восторгом смотрела на учителя. — Если появятся вопросы, ты можешь найти меня в кабинете.
С такими напутственными словами мужчина покинул комнату, оставляя девочку практиковаться самостоятельно.
Ей хотелось большего. Единственная четкая мысль за последние три дня. Или четыре? Черт ее знает. Смысл от этого не менялся.
Лазетт смотрела в потолок и думала. О том, как подойти с этой просьбой к Эдмонду, как привести его в хорошее расположение духа. Последние дни он был несколько нервный, не находил себе места в доме и куда-то уходил. Разумеется, куда — не сообщал.
Да и зачем ему это? Приютил, обогрел, кормит и даже стал обучать магии. Это было так интересно! Правда, способ обучения у него странный — только словами, а магия сама проявила себя. Разве есть повод для жалоб?
Повода для жалоб не было, но Лазетт все равно не была довольна происходящим. Ежедневная учеба ей уже успела надоесть. Она уже почти месяц сидит в четырех стенах, ей было скучно. Скучно и, честно говоря, любопытно. Куда уже третий день уходит Эдмонд?
Лазетт снова принялась рассматривать серый потолок, выискивать там несуществующие трещинки и складывая их в причудливые узоры. В своей голове. Потому как никаких трещин на потолке не наблюдалось, он был белым и вообще пора вставать. Завтрак сам себя не приготовит.
Стоило Лазетт выйти из комнаты, как она чуть не врезалась в Эдмонда, проходившего мимо ее комнаты. Мужчина был уже готов к походу на промозглую улицу. Высокие сапоги до колен, чтобы не испачкать дорогие брюки; теплый темный жилет с белой рубахой под ним — Эдмонд явно был готов уже куда-то уйти.
— А завтрак? — как-то само собой вырвалось у Лазетт.
— Он разве готов уже? — спрашивает Эдмонд, пока поправляет рукава рубашки. Проходит на кухню, Лазетт идет следом.
— Я могу нечто быстро приготовить. Вы только подождите!
Эдмонд кидает взгляд в окно. Солнце вот только поднялось над горизонтом, но это еще ни о чем не говорило. Пока зима — время по движению солнца определить сложно. И все-таки минут десять в запасе у него должно быть.
Лазетт, обрадованная тем, что Эдмонд не торопиться убегать прямо сейчас, воодушевленно принялась готовить. Правда, это больше походило на мельтешение перед глазами у учителя, чем на попытку нечто приготовить, но на выходе у нее, однако, получилось блюдо.
Гордо именуемое яичницей. Со скорлупой и слегка жидким желтком. Недосоленное. Просто произведение искусства.
Эдмонд оценил его по достоинству и даже съел свою порцию. Однако от заботливо предложенной добавки вежливо отказался. На сегодняшнее утро с него хватит кулинарных шедевров подопечной.
Пока Лазетт убирала со стола, учитель уже накинул пальто и полностью был готов к выходу. Девочка нагнала его у самых дверей.
— Вас к обеду ждать? — поинтересовалась Лазетт, мысленно прикидывая, с какой скоростью ей нужно одеться, чтобы успеть выскользнуть за ним на улицу. К сожалению, мгновенным перемещением в пространстве она не владела.
Мужчина на минуту задумался, а потом покачал головой. А после поинтересовался, помнит ли она о задании, что он ей дал?
Лазетт кивнула, мысленно застонав. Ей необходимо закончить с букварем, а потом впереди ее ждет огромная, толстая претолстая книга. Учитель сказал, что пока она её не прочитает, следующего урока магии у нее не будет. И это было по-настоящему жестоко!
Бросив еще один нетерпеливый взгляд в сторону улицы, Эдмонд попрощался с девочкой и покинул дом. Судя по его недовольству, повозка по какой-то причине опаздывала, а это значит, если Лазетт будет все делать быстро, то успеет выскочить на улицу до того, как потеряет из виду учителя.
В прочем, благодаря недавней уборке, Лазетт помнила, где находятся все ее новые вещи. Быстро собраться особого труда не составило. Сложнее было не потерять Эдмонда из виду. Он-то, в отличие от нее, не шел пешком по снегу в непривычной обуви.
Людей на улице было не так много, но каждый из них считал своим долгом окликнуть малышку и спросить, не потерялась ли она часом? В любой другой ситуации это было бы замечательно, но сейчас лишь отвлекало. Приходилось всеми правдами и неправдами ускользать от этих людей и бежать следом за повозкой.
Один раз Лазетт даже сбила с ног какую-то даму с продуктами. Корзина подозрительно ярких яблок оказалась перевернута на снег, и девочка не смогла бросить все и убежать. Она как можно быстрее помогла собрать фрукты, стараясь в это же время не выпускать из виду нужную повозку, а после, уже на бегу прокричала извинения.
Вскоре повозка остановилась рядом с каким-то слишком ярким зданием. Оно показалось Лазетт подозрительным. Пришлось притаиться за углом, пока из повозки выходила красивая женщина в дорогой шубке. Каждое ее движение было наполнено спокойствием и…
Женщина?! Когда в этой повозке успела оказаться женщина? Насколько девочка успела заметить, повозка учителя была пуста, когда приехала.
Вдохнув поглубже, Лазетт продолжила смотреть на повозку. Ну, допустим, она не заметила эту женщину (хотя такую, как она, сложно не заметить), но ведь это не значит, что Эдмонда нет внутри, верно? Однако повозка уехала, как только женщина вышла.
А теперь получается, что она все-таки где-то упустила учителя. Наверное, тогда, когда помогала собирать яблоки. И что теперь делать?
Лазетт покрутилась, осматривая место, в котором оказалась. Какая-то неприветливая, грязная улочка. Только яркое здание, куда вошла та эффектная женщина, и пара пьянчуг, что очень уж громко кричали друг на друга. Они выясняли отношения недалеко от выхода на главную улицу и мимо них никак не пройти. А привлекать к себе их внимание девочка определенно не хотела.
Пока Лазетт бежала за повозкой, ей даже стало жарко, а теперь вот морозец стал покусывать разгоряченную кожу. Она ведь и оделась абы как, лишь бы не упустить учителя из виду, и теперь руки облизывал холодный воздух, а на ее пальтишке даже карманов нет.
Раз она упустила учителя, нужно было вспоминать, как добраться до дома. Лазетт вновь посмотрела на пьяниц — те, казалось, и не думали пока куда-то уходить. Так ведь можно будет и до вечера просидеть, ожидая. Гораздо проще пробраться в это странное здание, отогреться там слегка и подождать, пока путь на главную улицу окажется свободен.
Идея показалась Лазетт заманчивой и простой. В прочем, добраться до нужной двери оказалось несложно. Она легко поддалась, даже не заскрипела, когда ее открывали, чем девочка была рада. Ловко прошмыгнув внутрь, Лазетт пришлось замереть. Здесь было очень темно, настолько, что ничего дальше собственного носа разглядеть было нельзя. Но здесь было теплее, чем на улице, а это уже определенно было большим плюсом.
Можно было бы, конечно, посидеть прямо здесь. Отогреться и уйти при первой же возможности. Но любопытство начало брать вверх, и Лазетт, выставив вперед руки, пошла мелкими шажками.
Стукнуться коленом обо нечто в темноте было очень неприятно, практически больно. А еще очень неожиданно и громко, и это несмотря на все попытки «прощупать» путь руками. В тишине даже собственное дыхание казалось очень громким, что уж говорить об этом небольшом столкновении. Лазетт аккуратно коснулась рукой этого предмета, чтобы обойти. Гладкий и прохладный — первая же мысль пришла о каком-нибудь ящике. На ощупь оказалось, что внутри он полый.
«С острыми углами», — мелькнула мысль у девочки, когда она чуть не поранилась, ощупывая предмет. Нужно было сохранять осторожность, что само собой разумеется, если бредешь в темноте. Только вот никакая осторожность не спасет, если ты натыкаешься в темноте на темное нечто.
Стоило Лазетт обойти ящик, как откуда-то спереди послышались тихие голоса. Один был точно мужской, а пол второго девочка не смогла определить. Они постепенно приближались, и один из них показался девочке знакомым. Это оказался голос друга учителя! Как же его там звали… Герхард? Герберт? Герман?
«Ай, не так уж это важно», — решила для себя девочка. Гораздо сильнее её интересовали другие вопросы. Что он здесь делает?
Лазетт постаралась как можно аккуратнее пройти обратно и спрятаться в ящике. Стенки ящика неприятно холодили спину и ногу девочки, которой ей пришлось прислониться к одной из стенок. Уверенности в том, что она сумеет там поместиться, не было, но Лазетт хотя бы попыталась. И удача в этот раз улыбнулась.
Зачем она вообще прячется и не проще ли спросить у друга учителя, где сам Эдмонд, — подобные мысли в голову девочке не приходили. Ей почему-то казалось, что она находится сейчас там, где не следует. И спрятаться — было самое правильное в подобной ситуации.
Несмотря на то, что голоса приближались, разобрать слов все равно не получалось. Вместе с приближающимися шагами появились какие-то другие посторонние звуки, похожие на клацанье маленьких коготков.
Лазетт постаралась вжаться в заднюю стенку ящика, чтобы ее точно не заметили. Голоса стали разборчивей, и девочка смогла услышать обрывки фраз:
— …не успел поговорить с ним… Не знаю, он непредсказуем…
— …девочка?
— Тихоня. Проблем с ней у нас не будет, — в голосе мужчины была слышна явная уверенность.
О чем речь, Лазетт пока не понимала, но все равно напряглась, сосредоточившись на голосах. И, судя по всему, идут они прямо сюда, а это было очень и очень плохо.
— Он её обучает?
— Насколько я знаю, нет, — уже не так уверено произнес мужской голос. Помолчав с минуту, добавил: — Когда мы разговаривали в последний раз, он даже ученика брать не хотел.
— Но эту девочку все же взял, — ни то простая констатация факта, ни то подтверждение своих собственных мыслей.
— Там была странная история, — стал рассказывать мужчина, но был нагло прерван.
Помимо голосов и цокота маленьких коготков появилось нечто похожее на рычание. В наступившей тишине его был отлично слышно. Лазетт напряглась в своем укрытии. Подкрадывалось неприятное тревожное чувство. Только высунуть хотя бы нос наружу было страшно.
Цокот маленьких коготков с каждой секундой было слышно все лучше и лучше, а рык — пугал.
На полу виднелся маленький кусочек света, как раз со стороны голосов. Он осветил грязную и местами пошарпанную стену перед укрытием девочки, точно такой же пол, явно переживающий не лучшие времени, и слегка само «укрытие». Стенки ящика были похожи на металлические, но сказать наверняка было невозможно. Слабая надежда, что эти люди пройдут мимо, практически не согревала. Лазетт казалось, будто все внутри нее заледенело от страха.
Руку окружило тонкая струйка пламени. Она не обжигала руку, лишь согревала своим теплом, ласково касаясь кожи. Струилось вокруг запястья, обхватывало его и сползало ниже, к локтю. В комнате стоял легкий полумрак, но от этого огонь, ласкающий руку, казался еще ярче и привлекательнее. Боль, которую девочка подсознательно всё же ожидала получить, так и не появилась. А еще она, наконец, начала согреваться.
— Огонь умеет не только причинять боль, ты ведь это чувствуешь?
Голос учителя, похоже, мягче, чем был на самом деле. Всё выглядело так, будто он улыбается. Лазетт открыла глаза, только чтобы убедиться в своем предположении, и оказалась права. Его губы действительно украшала улыбка, а в глазах она видела неподдельную радость, такую же, что сейчас испытывала сама. Его ученик делает успехи, — наверное, эта радость также именуется гордостью.
— А теперь попробуй изменить форму, — его голос становится тверже, появляются наставительные нотки. — Представь что-нибудь.
Девочка следует за его словами и действительно пробует изменить форму пламени. Мысленно. Оно пульсирует вокруг руки, складывается ощущение, будто внутри него бьется маленькое сердце, будто живое — вторит её эмоциям. Бросив мимолетный взгляд на учителя, на его сосредоточенное лицо, ей приходит в голову забавная мысль.
Вдохнув полную грудь воздуха, девочка закрывает глаза, представляя образ. Нечто маленькое, умеющее передвигаться самостоятельно и, может быть, эмоциональное? Всё–таки она сама не была до конца уверена, какую форму хочет получить.
Ощущения руки меняются. По–прежнему приятное тепло огня согревает кожу, но вместе с этим она начинает чувствовать, будто этот огонь — часть её самой. Оно меняет форму еще до того, как в голове появляется окончательный образ. Глаза всё ещё закрыты, но ей и не нужно их открывать, чтобы понять: огонь изменил свою форму. Повинуясь ощущениям, девочка разворачивает руку ладонью вверх и добавляет к ней вторую. Ощущения на ладонях сразу же меняются, будто их быстро и слабо касаются острым кончиком пера. Слегка щекотно.
Казалось, пламя само хочет ей повиноваться. Всё происходило так легко, что хотелось прыгать от радости, ведь до этого все попытки овладеть магией шли через огромные усилия. — Что это? — почему голос учителя такой удивленный?
Прямо на её ладонях пляшут огненные капли, размером с маленьких цыплят. Их всего три и они с трудом помещаются на ладонях, едва не сталкивая друг друга. В этой неловкой тишине девочке даже начинает казаться, что капли попискивают, будто они действительно воспринимают себя птенцами.
Учитель начинает смеяться, глядя на её «творения». Маленькие, неуклюжие комочки действительно пищали — ей не показалось!
От его смеха, улыбки, его радостной гордости за её успехи, Лазетт хотелось радоваться и самой. Всё начало получаться!
Когда эмоции слегка поутихли, а учитель сумел перевести дух после смеха, его тон снова стал наставительным.
— Теперь ты понимаешь, что огонь — не только для разрушения? Как и любая другая стихия, она может созидать, — мужчина слегка коснулся пальцем одного из пляшущих огоньков. — Если продолжишь изучать свою стихию, сможешь очень много разных интересных вещей, — его губы вновь тронула мягкая улыбка. Лазетт не могла не улыбнуться ему в ответ. — Но если ты хочешь получить совет от куда более опытного мага, — мягкая улыбка превратилась в хитрую самодовольную усмешку. Не оставалось никаких сомнений, что он говорил о себе, — не стоит замыкаться на одной стихии. Истинная сила познаётся в умении комбинировать их.
— У меня не получается управлять воздухом, — девочка задумалась, глядя на свои ладони и слегка покусывая губы.
— Так ведь стихий куда больше, чем две или три, — мягко произнес мужчина, опуская свою руку на голову девочки. — Попробуй изучить другие. Среди огромного количества различных магий ты сумеешь найти еще одну подходящую, чтобы комбинировать её с огнем. — Ласковые поглаживания были столь приятными, что хотелось остановить время.
Учитель, похоже, почувствовал изменение в настроении девочки, но не спешил убирать руку, ласково поглаживая по голове.
— Сегодня еще попрактикуйся с огнем, я зайду чуть позже, узнаю, как твои дела. Хорошо? — девочка довольно кивнула, она с восторгом смотрела на учителя. — Если появятся вопросы, ты можешь найти меня в кабинете.
С такими напутственными словами мужчина покинул комнату, оставляя девочку практиковаться самостоятельно.
Глава 12. Игра в шпиона
Ей хотелось большего. Единственная четкая мысль за последние три дня. Или четыре? Черт ее знает. Смысл от этого не менялся.
Лазетт смотрела в потолок и думала. О том, как подойти с этой просьбой к Эдмонду, как привести его в хорошее расположение духа. Последние дни он был несколько нервный, не находил себе места в доме и куда-то уходил. Разумеется, куда — не сообщал.
Да и зачем ему это? Приютил, обогрел, кормит и даже стал обучать магии. Это было так интересно! Правда, способ обучения у него странный — только словами, а магия сама проявила себя. Разве есть повод для жалоб?
Повода для жалоб не было, но Лазетт все равно не была довольна происходящим. Ежедневная учеба ей уже успела надоесть. Она уже почти месяц сидит в четырех стенах, ей было скучно. Скучно и, честно говоря, любопытно. Куда уже третий день уходит Эдмонд?
Лазетт снова принялась рассматривать серый потолок, выискивать там несуществующие трещинки и складывая их в причудливые узоры. В своей голове. Потому как никаких трещин на потолке не наблюдалось, он был белым и вообще пора вставать. Завтрак сам себя не приготовит.
Стоило Лазетт выйти из комнаты, как она чуть не врезалась в Эдмонда, проходившего мимо ее комнаты. Мужчина был уже готов к походу на промозглую улицу. Высокие сапоги до колен, чтобы не испачкать дорогие брюки; теплый темный жилет с белой рубахой под ним — Эдмонд явно был готов уже куда-то уйти.
— А завтрак? — как-то само собой вырвалось у Лазетт.
— Он разве готов уже? — спрашивает Эдмонд, пока поправляет рукава рубашки. Проходит на кухню, Лазетт идет следом.
— Я могу нечто быстро приготовить. Вы только подождите!
Эдмонд кидает взгляд в окно. Солнце вот только поднялось над горизонтом, но это еще ни о чем не говорило. Пока зима — время по движению солнца определить сложно. И все-таки минут десять в запасе у него должно быть.
Лазетт, обрадованная тем, что Эдмонд не торопиться убегать прямо сейчас, воодушевленно принялась готовить. Правда, это больше походило на мельтешение перед глазами у учителя, чем на попытку нечто приготовить, но на выходе у нее, однако, получилось блюдо.
Гордо именуемое яичницей. Со скорлупой и слегка жидким желтком. Недосоленное. Просто произведение искусства.
Эдмонд оценил его по достоинству и даже съел свою порцию. Однако от заботливо предложенной добавки вежливо отказался. На сегодняшнее утро с него хватит кулинарных шедевров подопечной.
Пока Лазетт убирала со стола, учитель уже накинул пальто и полностью был готов к выходу. Девочка нагнала его у самых дверей.
— Вас к обеду ждать? — поинтересовалась Лазетт, мысленно прикидывая, с какой скоростью ей нужно одеться, чтобы успеть выскользнуть за ним на улицу. К сожалению, мгновенным перемещением в пространстве она не владела.
Мужчина на минуту задумался, а потом покачал головой. А после поинтересовался, помнит ли она о задании, что он ей дал?
Лазетт кивнула, мысленно застонав. Ей необходимо закончить с букварем, а потом впереди ее ждет огромная, толстая претолстая книга. Учитель сказал, что пока она её не прочитает, следующего урока магии у нее не будет. И это было по-настоящему жестоко!
Бросив еще один нетерпеливый взгляд в сторону улицы, Эдмонд попрощался с девочкой и покинул дом. Судя по его недовольству, повозка по какой-то причине опаздывала, а это значит, если Лазетт будет все делать быстро, то успеет выскочить на улицу до того, как потеряет из виду учителя.
В прочем, благодаря недавней уборке, Лазетт помнила, где находятся все ее новые вещи. Быстро собраться особого труда не составило. Сложнее было не потерять Эдмонда из виду. Он-то, в отличие от нее, не шел пешком по снегу в непривычной обуви.
Людей на улице было не так много, но каждый из них считал своим долгом окликнуть малышку и спросить, не потерялась ли она часом? В любой другой ситуации это было бы замечательно, но сейчас лишь отвлекало. Приходилось всеми правдами и неправдами ускользать от этих людей и бежать следом за повозкой.
Один раз Лазетт даже сбила с ног какую-то даму с продуктами. Корзина подозрительно ярких яблок оказалась перевернута на снег, и девочка не смогла бросить все и убежать. Она как можно быстрее помогла собрать фрукты, стараясь в это же время не выпускать из виду нужную повозку, а после, уже на бегу прокричала извинения.
Вскоре повозка остановилась рядом с каким-то слишком ярким зданием. Оно показалось Лазетт подозрительным. Пришлось притаиться за углом, пока из повозки выходила красивая женщина в дорогой шубке. Каждое ее движение было наполнено спокойствием и…
Женщина?! Когда в этой повозке успела оказаться женщина? Насколько девочка успела заметить, повозка учителя была пуста, когда приехала.
Вдохнув поглубже, Лазетт продолжила смотреть на повозку. Ну, допустим, она не заметила эту женщину (хотя такую, как она, сложно не заметить), но ведь это не значит, что Эдмонда нет внутри, верно? Однако повозка уехала, как только женщина вышла.
А теперь получается, что она все-таки где-то упустила учителя. Наверное, тогда, когда помогала собирать яблоки. И что теперь делать?
Лазетт покрутилась, осматривая место, в котором оказалась. Какая-то неприветливая, грязная улочка. Только яркое здание, куда вошла та эффектная женщина, и пара пьянчуг, что очень уж громко кричали друг на друга. Они выясняли отношения недалеко от выхода на главную улицу и мимо них никак не пройти. А привлекать к себе их внимание девочка определенно не хотела.
Пока Лазетт бежала за повозкой, ей даже стало жарко, а теперь вот морозец стал покусывать разгоряченную кожу. Она ведь и оделась абы как, лишь бы не упустить учителя из виду, и теперь руки облизывал холодный воздух, а на ее пальтишке даже карманов нет.
Раз она упустила учителя, нужно было вспоминать, как добраться до дома. Лазетт вновь посмотрела на пьяниц — те, казалось, и не думали пока куда-то уходить. Так ведь можно будет и до вечера просидеть, ожидая. Гораздо проще пробраться в это странное здание, отогреться там слегка и подождать, пока путь на главную улицу окажется свободен.
Идея показалась Лазетт заманчивой и простой. В прочем, добраться до нужной двери оказалось несложно. Она легко поддалась, даже не заскрипела, когда ее открывали, чем девочка была рада. Ловко прошмыгнув внутрь, Лазетт пришлось замереть. Здесь было очень темно, настолько, что ничего дальше собственного носа разглядеть было нельзя. Но здесь было теплее, чем на улице, а это уже определенно было большим плюсом.
Можно было бы, конечно, посидеть прямо здесь. Отогреться и уйти при первой же возможности. Но любопытство начало брать вверх, и Лазетт, выставив вперед руки, пошла мелкими шажками.
Глава 13. Легкие нотки предательства
Стукнуться коленом обо нечто в темноте было очень неприятно, практически больно. А еще очень неожиданно и громко, и это несмотря на все попытки «прощупать» путь руками. В тишине даже собственное дыхание казалось очень громким, что уж говорить об этом небольшом столкновении. Лазетт аккуратно коснулась рукой этого предмета, чтобы обойти. Гладкий и прохладный — первая же мысль пришла о каком-нибудь ящике. На ощупь оказалось, что внутри он полый.
«С острыми углами», — мелькнула мысль у девочки, когда она чуть не поранилась, ощупывая предмет. Нужно было сохранять осторожность, что само собой разумеется, если бредешь в темноте. Только вот никакая осторожность не спасет, если ты натыкаешься в темноте на темное нечто.
Стоило Лазетт обойти ящик, как откуда-то спереди послышались тихие голоса. Один был точно мужской, а пол второго девочка не смогла определить. Они постепенно приближались, и один из них показался девочке знакомым. Это оказался голос друга учителя! Как же его там звали… Герхард? Герберт? Герман?
«Ай, не так уж это важно», — решила для себя девочка. Гораздо сильнее её интересовали другие вопросы. Что он здесь делает?
Лазетт постаралась как можно аккуратнее пройти обратно и спрятаться в ящике. Стенки ящика неприятно холодили спину и ногу девочки, которой ей пришлось прислониться к одной из стенок. Уверенности в том, что она сумеет там поместиться, не было, но Лазетт хотя бы попыталась. И удача в этот раз улыбнулась.
Зачем она вообще прячется и не проще ли спросить у друга учителя, где сам Эдмонд, — подобные мысли в голову девочке не приходили. Ей почему-то казалось, что она находится сейчас там, где не следует. И спрятаться — было самое правильное в подобной ситуации.
Несмотря на то, что голоса приближались, разобрать слов все равно не получалось. Вместе с приближающимися шагами появились какие-то другие посторонние звуки, похожие на клацанье маленьких коготков.
Лазетт постаралась вжаться в заднюю стенку ящика, чтобы ее точно не заметили. Голоса стали разборчивей, и девочка смогла услышать обрывки фраз:
— …не успел поговорить с ним… Не знаю, он непредсказуем…
— …девочка?
— Тихоня. Проблем с ней у нас не будет, — в голосе мужчины была слышна явная уверенность.
О чем речь, Лазетт пока не понимала, но все равно напряглась, сосредоточившись на голосах. И, судя по всему, идут они прямо сюда, а это было очень и очень плохо.
— Он её обучает?
— Насколько я знаю, нет, — уже не так уверено произнес мужской голос. Помолчав с минуту, добавил: — Когда мы разговаривали в последний раз, он даже ученика брать не хотел.
— Но эту девочку все же взял, — ни то простая констатация факта, ни то подтверждение своих собственных мыслей.
— Там была странная история, — стал рассказывать мужчина, но был нагло прерван.
Помимо голосов и цокота маленьких коготков появилось нечто похожее на рычание. В наступившей тишине его был отлично слышно. Лазетт напряглась в своем укрытии. Подкрадывалось неприятное тревожное чувство. Только высунуть хотя бы нос наружу было страшно.
Цокот маленьких коготков с каждой секундой было слышно все лучше и лучше, а рык — пугал.
На полу виднелся маленький кусочек света, как раз со стороны голосов. Он осветил грязную и местами пошарпанную стену перед укрытием девочки, точно такой же пол, явно переживающий не лучшие времени, и слегка само «укрытие». Стенки ящика были похожи на металлические, но сказать наверняка было невозможно. Слабая надежда, что эти люди пройдут мимо, практически не согревала. Лазетт казалось, будто все внутри нее заледенело от страха.
