Ишь мне выискался! Пролезть захотел! Ограбили его! Подумаешь! Всех ограбили! Все в очереди стоят! И ты стой, жди…! Ограбили его…! Фу! Грязный, как свинья, и разит, как из бочки! Вот сейчас оставят здесь, будешь знать! Так тебе и надо!
- Ваша фамилия? – спросил сержант, обрадованный, что кто-то отвлек на себя внимание назойливой бабки.
- Наталкина Клавдия Вениаминовна, милок, - быстро сказала бабуля, опять плаксивым голосом.
Сержант помотал головой и указал карандашом за плечо бабки.
- Окопоф Николай Анатольефич.
Сержант кивнул, снял трубку телефона, набрал номер.
- Товарищ капитан, тут с заявой на грабеж… Да… Окопов… Так точно! – положив трубку, сержант кивнул Николаю Анатольевичу. - Посидите там. К вам сейчас выйдут.
Николай Анатольевич присел на стул в углу, положил на колени портфель. Бабушка у окна все продолжала донимать сержанта: «Милок, у меня комната вся простыла. Окна, ведь, тама нету. Холодно. Заарестуй ты этого оглоеда…!»
Ожидая, пока к нему выйдут, Николай Анатольевич попытался сосредоточиться. По многолетней привычке в кризисных ситуациях всегда вычленял основную задачу. Таковая, в данный момент, во что бы то ни стало вернуть загранпаспорт. Грела надежда, что после поданного заявления в его дом тут же направят наряд и по горячим следам вернут столь необходимый документ. С остальным разберется позже.
Николай Анатольевич с утра почти ничего не ел. Перед вылетом в Москву перекусил в буфете парой крохотных бутербродов с кофе. В Шереметьево, делая пересадку, на перекус времени не осталось. Когда летел в Калининград, от предложенной стюардессой черствой булочки с маслом и сыром отказался, так как не хотел перебивать аппетит перед застольем домашней встречи. Попил только сок. Сейчас же, изголодавшийся желудок жадно всасывал в себя, влитые насильно, более полулитра коньяка. Мысли стали путаться, зацикливаться на чем-то несущественном. А бабуля все плакалась у окошка дежурного, вызывая все больше раздражение. Наконец, к нему подошли.
- Это вас ограбили? – спросил высокий, очень худой капитан в распахнутом кителе.
Воротник рубахи расстегнут. Из него торчала худая шея с сильно выпирающим кадыком. Серо-синий галстук болтался на заколке узлом вниз со скрученными резинками. Бледное лицо. Короткие волосы с большими залысинами, впалые щеки, прямой острый нос и светло-серые усталые глаза.
Николай Анатольевич встал.
- Пройдемте! – сказал капитан, направляясь к двери.
Щелкнул и зажужжал электрический замок. Капитан открыл дверь, пропустил его вовнутрь, вошел сам. Дверь сзади захлопнулась с громким металлическим лязгом. Длинный, пустой коридор с тусклыми лампами, лестница на второй этаж, еще один коридор и другая лестница выше. Коричневая дверь. За ней маленький темный тамбур с еще тремя дверьми. Зашли в правую с табличкой: «Зам. нач. отдела капитан Красавкин А.С.». Кабинет казался тесным из-за большого количества папок, составленных в стопки. Они лежали на полу, на стульях, на шкафах и, даже, несколько на пузатом шарообразном аквариуме с золотой рыбкой. Капитан освободил от папок стул, часть стола, предложил сесть. Сам уселся в свое кресло спиной к окну, взял из стопки верхнюю папку и стал неспешно листать, делая пометки в тетради.
Прошло минут пять. Капитан, занятый своим делом, казалось, забыл, что не один в кабинете. Николай Анатольевич в нетерпении заерзал на стуле, кашлянул и спросил: «Э-э-э, как на счет меня?» Капитан в задумчивости поднял голову, как будто что-то вспомнил, сделал пометку в тетради:
- Я вас слушаю. Что случилось? – спросил он, убирая папку со стола.
- Меня ограбили! Похитили загранпаспорт! Срочно надо фернуть! – с горячностью ответил Николай Анатольевич, шепелявя.
- Понятно, - капитан стал рыться в столе, бормоча: - Так… Где это…? Черт…? Куда же…?
Выдвинул другой ящик, с облегчением выдохнул, достал несколько чистых листов, протянул их вместе с шариковой ручкой.
- Пишите!
- Что писать?
- Заявление.
- Какое?
- Мне почем знать?! Вас ограбили, не меня. Об этом и пишите!
- На чье имя писать?
- На имя ОВД.
Сказав, капитан достал другую папку и погрузился в ее изучение. Николай Анатольевич придвинулся к столу, склонился над листками. Через четверть часа подал капитану исписанный лист. Тот взял и стал читать, проговаривая некоторое вслух:
- Прибыл из командировки… Мой юрист… Нанес удар… Выбил зуб… Незнакомый гражданин в кожаной куртке… Ударил… Сознание… Вытащил из кармана загранпаспорт…
Закончив чтение, капитан поднял глаза.
- Э-э-э… У вас что, кроме загранпаспорта ничего не забрали?
- Как ничего! Еще бумажник, кольцо, часы…!
- Тогда и про это напишите.
- Что, с самого начала?
- Нет, не надо. Пишите, в дополнение к сказанному, и так далее.
Николай Анатольевич забрал бумагу и продолжил писать.
- Фот, - через некоторое время протянул капитану уже два исписанных листка.
- Бумажник… Часы… Кольцо… Гражданский паспорт… Электрошокером!? – капитан сделал удивленное ударение на последнем слове. Потом спросил, отложив бумагу:
- Это все?
- Нет, еще из портфеля документы забрали… И эти… Как его…? Деньги.
- Сколько?
- Документоф?
- Нет, денег.
- Фроде… Три пачки по десять тысяч доллароф было.
- Ну ни фига себе! У меня квартира вдвое дешевле, а вы это не указываете.
- Так что, про них тоже писать?
- Обязательно!
- Писать, ф дополнение к сказанному?
- Да.
Николай Анатольевич опять взял ручку. Его уже заметно развезло от коньяка. Строчки прыгали, буквы сливались и мысли путались.
- Фот, - сказал он, третий раз протягивая капитану листки.
- Надеюсь, теперь все? – спросил капитан, читая.
- Там еще теща сказала, что мой дом – это не мой дом.
- Да-а-а?! – протянул капитан, изображая удивление.
- Да. Но об этом я писать не буду.
- Чего так?
- Потом сам разберусь.
- Хорошо, разберитесь… Скажите, вы сегодня алкоголь употребляли?
- Алкоголь...? Нет, не употреблял.
- Но от вас пахнет спиртным.
- А-а-а, это не я… Это те гады, которые меня ограбили. Они мне ф рот коньяк флили.
Капитан улыбнулся и поднял телефонную трубку: «Резцов, пришли ко мне Парасюка!».
- И что за коньяк? – спросил капитан, кладя трубку.
- «Камю икс о», кажется, двадцатилетний.
- Блин, везет же некоторым! Кто бы в меня такое влил?! Ладно, теперь подпишите каждый лист.
Капитан встал, подошел сзади, положил на стол исписанные бумаги.
- Вот здесь, внизу, - сказал, тыча пальцем. – Сегодняшняя дата, подпись, фамилия, имя, отчество полностью.
Николай Анатольевич подписал. Капитан сдвинул верхний листок.
- На этом то же самое.
У Николая Анатольевича стрельнул болью выбитый зуб. Инстинктивно приложил к нему палец. Боль отпустила. Продолжил подписывать.
- Простите, я здесь лист крофью испачкал, - показал на кровавый отпечаток пальца.
- Ничего страшного, сойдет. И на третьем листе.
Николай Анатольевич подписал, где указывал пальцем капитан. В это время в кабинет вошел жирный милиционер в расстегнутом кителе с выпирающим огромным животом, на котором с трудом сходились пуговицы форменной рубашки. Толстые красные щеки, бритая голова, красные глаза с мешками под ними и погоны старшего сержанта на плечах. Вошедший, ни слова не говоря, уселся на стул возле двери. Тем временем, капитан скрепил листки заявления и сунул их в ящик стола.
- Мне кажется, вам нужен доктор, - сказал капитан, обращаясь к Николаю Анатольевичу.
- Фы про это? – дотронулся до своего опухшего глаза. – Не надо доктора. Фсе нормально.
- Нет, надо. Предлагаю вам проехать с сержантом на Барнаульскую.
- Куда!?
- В наркологический диспансер.
- Зачем!?
- Для освидетельствования на предмет алкогольного опьянения.
- На какой предмет!? – Николай Анатольевич вскочил. – Фы что, с ума тут фсе посходили?! Мне коньяк ф глотку залили! Я фам говорил!
- Вот это там и установим, - спокойно сказал капитан.
- Что устанофим?! Меня ограбили! Мне паспорт фернуть надо! А фы…! Не-е-ет, - протянул он и погрозил пальцем, - здесь от фас толку не будет! До сфидания!
С этими словами Николай Анатольевич двинулся к двери, но на пути уже стоял толстый старший сержант. Попробовал обойти это внушительное препятствие, стараясь протиснуться между животом и косяком двери. Сколько ни пытался, не получалось. Тогда двумя руками со всей силы толкнул пузатого. Но тот, неожиданно, оказался весьма проворным для своих габаритов, ловко увернулся от толчка. Николай Анатольевич, промахнувшись и не найдя упора, с вытянутыми руками врезался в шкаф. Сверху на него упала стопка папок. Не обращая на это внимание, развернулся, одной рукой схватился за ручку двери, а другой – стал отжимать от выхода сержанта. Тот не двигался, словно мягкая скала. В запале Николай Анатольевич ударил раскрытой ладонью сержанта в грудь и тут же в ответ получил страшный удар в живот, от которого согнулся пополам и упал на колени, судорожно глотая воздух. Его приподняли как котенка, усадили на прежнее место, завели руки за спинку стула и там защелкнули наручники.
- Куда собрались? – слегка улыбнувшись, спросил капитан. – Вы портфель свой забыли.
С раскрытым ртом, пытаясь вдохнуть, Николай Анатольевич, наконец, понял, что с возвращением загранпаспорта здесь ему никто помогать не собирается.
Капитан поднял трубку телефона.
- Резцов, организуй быстренько понятых в мой кабинет. И еще. Отправь Быстрякова на Барнаульскую. Пусть там заберет доктора, затем доставит обратно. Понял?
Поднял трубку другого телефона, набрал номер.
- Алё. Это капитан Красавкин из Ленинградского… Кто сегодня дежурит…? Алиса Олеговна…? Отлично! Пожалуйста, позовите ее к телефону… Алё, Алиса Олеговна…? Здравствуйте, это Красавкин… И я сегодня дежурю… Да, спасибо! И вас с наступающим. Алиса, голубушка, я за вами машину выслал. Подъедьте, пожалуйста, на пять минут…! Тут одного надо освидетельствовать… К вам…? Никак! Упирается и буйный… Да я с радостью! Но тут случай особый. Надо чтобы все по протоколу. … Алисочка, милая, ну, пожалуйста! А я вам с девчонками пару бутылочек к празднику презентую и конфеты… Ну и что, что конфискат…?! Никакое не паливо. У барыг лицензия закончилась. Хорошая вещь. Мы с женой завтра будем такое же… А…? Это Окопов… Да, тот самый, что в газете … Спасибо, дорогая! Ждем.
Капитан положил трубку. Николай Анатольевич только сейчас смог сделать судорожный вдох после удара в солнечное сплетение.
- Фы… Не… Не имеете… Права… Меня задержифать… - прохрипел он, с трудом восстанавливая дыхание.
Капитан подошел к нему и присел на корточки.
- А вас, пока, никто не задерживает, - голос у капитана дружелюбный, даже ласковый. – Видели бы вы себя?! Весь в грязи, без документов, с фингалом, пьяный. Куда мы вас такого отпустим?! Вдруг, что-то случится?
Дверь открылась. Вошел невзрачный небритый мужчина в потертой куртке с пакетом в руках, в котором позвякивали бутылки. Он испуганно озирался по сторонам и жался спиной к шкафам. За ним вошла та самая бабуля, что донимала дежурного внизу. Увидев Николая Анатольевича на стуле, с наручниками за спиной, воскликнула:
- Что, попался, алкаш?! Заарестуйте его! Он хотел без очереди пролезть! Зараза!
Капитан выставленной вперед ладонью дал знак замолчать. Когда бабушка притихла, сказал казенным, равнодушным тоном, обращаясь к вошедшим:
- Граждане, в порядке статьи двадцать семь, семь, вы приглашены в качестве понятых на личный досмотр гражданина, назвавшегося Окоповым Николаем Анатольевичем.
- Правильно! В турму его! – вставила слово бабка.
- Сержант, приступайте!
Капитан уселся на свое место, положил перед собой бланк и стал записывать. Толстые руки полезли в карманы Николая Анатольевича, от чего швы затрещали. «Второй раз за день!» - обреченно подумал он.
- Во внутреннем кармане пусто, - комментировал жирный сержант свои манипуляции. – В левом кармане плаща пусто. В правом… В правом что-то есть… Вот, деньги.
- Сколько? – спросил капитан
- Пять бумажек по пятьсот.
- Стало быть, две пятьсот?
- Фы… Фы не понимаете! – внезапно воспрянув, вскричал Николай Анатольевич. – Меня сегодня ограбили! Подчистую!
- А это что? – с улыбкой спросил капитан, указывая на деньги на столе.
- Они засунули их в карман!
- Кто?
- Те дфое, ф кожаных куртках, которые меня ограбили!
Бабка хихикнула, а капитан предостерегающе поднял руку, чтобы все успокоились.
- Какие сознательные грабители у нас пошли! - веско сказал он, пристально глядя на Николая Анатольевича. – Грабят, потом деньги назад суют. Вам самому это не смешно?
- Они же…! – пытался оправдаться, привстав, но получил мощный подзатыльник и прикусил язык.
- Портфель! - дал команду капитан.
Сержант поставил на стол портфель, раскрыл, покопался, вытащил бумаги и передал их капитану.
- Все? – спросил тот.
Сержант кивнул.
- Газета «Городовой» за шестое июля сего года, - сообщил капитан, разглядывая переданное. – Решение Ленинградского районного суда от девятого июля две тысячи четвертого года… Граждане понятые, прошу вас расписаться, что в протоколе все указано правильно.
Испуганный мужичок с позвякивающим пакетом бочком пробрался к столу и поставил свою подпись на бланке. За ним расписалась бабушка, отложила ручку и обратилась к капитану плаксиво:
- Милок, как же на счет меня? Дома стекла выбили! Это все киоск окаянный. Крышу у него ветром сдуло. Пряма мне в окно. Заарестуй его! Пусть окно вставит и компенсацию платит!
Капитан поморщился, хотел что-то ответить, как дверь открылась. В кабинет ворвалась весьма упитанная, румяная, жизнерадостная, энергичная женщина в синем плаще, с бигудёвыми кудряшками и громким голосом.
- Ну и где он?! – звонко спросила она. – А, вижу-вижу! – потом спохватилась. – Здрасьте, Санек! Что тут у нас?
- Здравствуй, Олеговна, – ответил капитан. - Сама видишь. Надо оформить.
Женщина быстро склонилась к Николаю Анатольевичу, заглянула в лицо.
- Так, глазик плывет. На другом – гематома… Личико красное … Ярко выраженный запах… Саня, я не буду тестер доставать. И так все ясно. Запишу два с половиной промилле. Умеренная степень.
Она достала из сумочки бланк и, склонившись над столом, стала быстро его заполнять.
- Меня ограбили! Избили! – Николай Анатольевич пытался воззвать к женщине-доктору.
- Не ври! – вдруг закричала бабушка. – Ты уже с фингалом сюда пришел. Я сама видела!
- Он что, действительно, сам сюда пришел? – спросила доктор, не отрываясь от писанины.
- Да. Еще заяву накатал, - ответил капитан.
- Прикольно.
- Хочешь поржать?
- Давай, только скорее, - ответила докторица, закончив писать и ставя маленькую печать на бланке. – Через пару часиков у нас начнется… Пред праздником же… Дэпээсники лишенцев начнут поставлять. Только и успевай оформлять алкашей.
Капитан достал из ящика написанное Николаем Анатольевичем заявление и протянул его женщине.
- Мой юрист с двумя неизвестными похитили загранпаспорт, - читала вслух. Потом пожала плечами. – Ну и что здесь смешного?
- Дальше, - подсказал капитан.
- В дополнение к сказанному, - продолжила читать и через некоторое время стала изредка выдавать смешки. – Бумажник, часы, права, выбили зуб! – уже сквозь смех говорила она.
- Это еще не все, дальше!
- В дополнение к сказанному… Портфель, контракт, … Тридцать тысяч долларов…?! Влили в рот коньяк?! – на последних словах уже всхлипывая от смеха.
- Ваша фамилия? – спросил сержант, обрадованный, что кто-то отвлек на себя внимание назойливой бабки.
- Наталкина Клавдия Вениаминовна, милок, - быстро сказала бабуля, опять плаксивым голосом.
Сержант помотал головой и указал карандашом за плечо бабки.
- Окопоф Николай Анатольефич.
Сержант кивнул, снял трубку телефона, набрал номер.
- Товарищ капитан, тут с заявой на грабеж… Да… Окопов… Так точно! – положив трубку, сержант кивнул Николаю Анатольевичу. - Посидите там. К вам сейчас выйдут.
Николай Анатольевич присел на стул в углу, положил на колени портфель. Бабушка у окна все продолжала донимать сержанта: «Милок, у меня комната вся простыла. Окна, ведь, тама нету. Холодно. Заарестуй ты этого оглоеда…!»
Ожидая, пока к нему выйдут, Николай Анатольевич попытался сосредоточиться. По многолетней привычке в кризисных ситуациях всегда вычленял основную задачу. Таковая, в данный момент, во что бы то ни стало вернуть загранпаспорт. Грела надежда, что после поданного заявления в его дом тут же направят наряд и по горячим следам вернут столь необходимый документ. С остальным разберется позже.
Николай Анатольевич с утра почти ничего не ел. Перед вылетом в Москву перекусил в буфете парой крохотных бутербродов с кофе. В Шереметьево, делая пересадку, на перекус времени не осталось. Когда летел в Калининград, от предложенной стюардессой черствой булочки с маслом и сыром отказался, так как не хотел перебивать аппетит перед застольем домашней встречи. Попил только сок. Сейчас же, изголодавшийся желудок жадно всасывал в себя, влитые насильно, более полулитра коньяка. Мысли стали путаться, зацикливаться на чем-то несущественном. А бабуля все плакалась у окошка дежурного, вызывая все больше раздражение. Наконец, к нему подошли.
- Это вас ограбили? – спросил высокий, очень худой капитан в распахнутом кителе.
Воротник рубахи расстегнут. Из него торчала худая шея с сильно выпирающим кадыком. Серо-синий галстук болтался на заколке узлом вниз со скрученными резинками. Бледное лицо. Короткие волосы с большими залысинами, впалые щеки, прямой острый нос и светло-серые усталые глаза.
Николай Анатольевич встал.
- Пройдемте! – сказал капитан, направляясь к двери.
Щелкнул и зажужжал электрический замок. Капитан открыл дверь, пропустил его вовнутрь, вошел сам. Дверь сзади захлопнулась с громким металлическим лязгом. Длинный, пустой коридор с тусклыми лампами, лестница на второй этаж, еще один коридор и другая лестница выше. Коричневая дверь. За ней маленький темный тамбур с еще тремя дверьми. Зашли в правую с табличкой: «Зам. нач. отдела капитан Красавкин А.С.». Кабинет казался тесным из-за большого количества папок, составленных в стопки. Они лежали на полу, на стульях, на шкафах и, даже, несколько на пузатом шарообразном аквариуме с золотой рыбкой. Капитан освободил от папок стул, часть стола, предложил сесть. Сам уселся в свое кресло спиной к окну, взял из стопки верхнюю папку и стал неспешно листать, делая пометки в тетради.
Прошло минут пять. Капитан, занятый своим делом, казалось, забыл, что не один в кабинете. Николай Анатольевич в нетерпении заерзал на стуле, кашлянул и спросил: «Э-э-э, как на счет меня?» Капитан в задумчивости поднял голову, как будто что-то вспомнил, сделал пометку в тетради:
- Я вас слушаю. Что случилось? – спросил он, убирая папку со стола.
- Меня ограбили! Похитили загранпаспорт! Срочно надо фернуть! – с горячностью ответил Николай Анатольевич, шепелявя.
- Понятно, - капитан стал рыться в столе, бормоча: - Так… Где это…? Черт…? Куда же…?
Выдвинул другой ящик, с облегчением выдохнул, достал несколько чистых листов, протянул их вместе с шариковой ручкой.
- Пишите!
- Что писать?
- Заявление.
- Какое?
- Мне почем знать?! Вас ограбили, не меня. Об этом и пишите!
- На чье имя писать?
- На имя ОВД.
Сказав, капитан достал другую папку и погрузился в ее изучение. Николай Анатольевич придвинулся к столу, склонился над листками. Через четверть часа подал капитану исписанный лист. Тот взял и стал читать, проговаривая некоторое вслух:
- Прибыл из командировки… Мой юрист… Нанес удар… Выбил зуб… Незнакомый гражданин в кожаной куртке… Ударил… Сознание… Вытащил из кармана загранпаспорт…
Закончив чтение, капитан поднял глаза.
- Э-э-э… У вас что, кроме загранпаспорта ничего не забрали?
- Как ничего! Еще бумажник, кольцо, часы…!
- Тогда и про это напишите.
- Что, с самого начала?
- Нет, не надо. Пишите, в дополнение к сказанному, и так далее.
Николай Анатольевич забрал бумагу и продолжил писать.
- Фот, - через некоторое время протянул капитану уже два исписанных листка.
- Бумажник… Часы… Кольцо… Гражданский паспорт… Электрошокером!? – капитан сделал удивленное ударение на последнем слове. Потом спросил, отложив бумагу:
- Это все?
- Нет, еще из портфеля документы забрали… И эти… Как его…? Деньги.
- Сколько?
- Документоф?
- Нет, денег.
- Фроде… Три пачки по десять тысяч доллароф было.
- Ну ни фига себе! У меня квартира вдвое дешевле, а вы это не указываете.
- Так что, про них тоже писать?
- Обязательно!
- Писать, ф дополнение к сказанному?
- Да.
Николай Анатольевич опять взял ручку. Его уже заметно развезло от коньяка. Строчки прыгали, буквы сливались и мысли путались.
- Фот, - сказал он, третий раз протягивая капитану листки.
- Надеюсь, теперь все? – спросил капитан, читая.
- Там еще теща сказала, что мой дом – это не мой дом.
- Да-а-а?! – протянул капитан, изображая удивление.
- Да. Но об этом я писать не буду.
- Чего так?
- Потом сам разберусь.
- Хорошо, разберитесь… Скажите, вы сегодня алкоголь употребляли?
- Алкоголь...? Нет, не употреблял.
- Но от вас пахнет спиртным.
- А-а-а, это не я… Это те гады, которые меня ограбили. Они мне ф рот коньяк флили.
Капитан улыбнулся и поднял телефонную трубку: «Резцов, пришли ко мне Парасюка!».
- И что за коньяк? – спросил капитан, кладя трубку.
- «Камю икс о», кажется, двадцатилетний.
- Блин, везет же некоторым! Кто бы в меня такое влил?! Ладно, теперь подпишите каждый лист.
Капитан встал, подошел сзади, положил на стол исписанные бумаги.
- Вот здесь, внизу, - сказал, тыча пальцем. – Сегодняшняя дата, подпись, фамилия, имя, отчество полностью.
Николай Анатольевич подписал. Капитан сдвинул верхний листок.
- На этом то же самое.
У Николая Анатольевича стрельнул болью выбитый зуб. Инстинктивно приложил к нему палец. Боль отпустила. Продолжил подписывать.
- Простите, я здесь лист крофью испачкал, - показал на кровавый отпечаток пальца.
- Ничего страшного, сойдет. И на третьем листе.
Николай Анатольевич подписал, где указывал пальцем капитан. В это время в кабинет вошел жирный милиционер в расстегнутом кителе с выпирающим огромным животом, на котором с трудом сходились пуговицы форменной рубашки. Толстые красные щеки, бритая голова, красные глаза с мешками под ними и погоны старшего сержанта на плечах. Вошедший, ни слова не говоря, уселся на стул возле двери. Тем временем, капитан скрепил листки заявления и сунул их в ящик стола.
- Мне кажется, вам нужен доктор, - сказал капитан, обращаясь к Николаю Анатольевичу.
- Фы про это? – дотронулся до своего опухшего глаза. – Не надо доктора. Фсе нормально.
- Нет, надо. Предлагаю вам проехать с сержантом на Барнаульскую.
- Куда!?
- В наркологический диспансер.
- Зачем!?
- Для освидетельствования на предмет алкогольного опьянения.
- На какой предмет!? – Николай Анатольевич вскочил. – Фы что, с ума тут фсе посходили?! Мне коньяк ф глотку залили! Я фам говорил!
- Вот это там и установим, - спокойно сказал капитан.
- Что устанофим?! Меня ограбили! Мне паспорт фернуть надо! А фы…! Не-е-ет, - протянул он и погрозил пальцем, - здесь от фас толку не будет! До сфидания!
С этими словами Николай Анатольевич двинулся к двери, но на пути уже стоял толстый старший сержант. Попробовал обойти это внушительное препятствие, стараясь протиснуться между животом и косяком двери. Сколько ни пытался, не получалось. Тогда двумя руками со всей силы толкнул пузатого. Но тот, неожиданно, оказался весьма проворным для своих габаритов, ловко увернулся от толчка. Николай Анатольевич, промахнувшись и не найдя упора, с вытянутыми руками врезался в шкаф. Сверху на него упала стопка папок. Не обращая на это внимание, развернулся, одной рукой схватился за ручку двери, а другой – стал отжимать от выхода сержанта. Тот не двигался, словно мягкая скала. В запале Николай Анатольевич ударил раскрытой ладонью сержанта в грудь и тут же в ответ получил страшный удар в живот, от которого согнулся пополам и упал на колени, судорожно глотая воздух. Его приподняли как котенка, усадили на прежнее место, завели руки за спинку стула и там защелкнули наручники.
- Куда собрались? – слегка улыбнувшись, спросил капитан. – Вы портфель свой забыли.
С раскрытым ртом, пытаясь вдохнуть, Николай Анатольевич, наконец, понял, что с возвращением загранпаспорта здесь ему никто помогать не собирается.
Капитан поднял трубку телефона.
- Резцов, организуй быстренько понятых в мой кабинет. И еще. Отправь Быстрякова на Барнаульскую. Пусть там заберет доктора, затем доставит обратно. Понял?
Поднял трубку другого телефона, набрал номер.
- Алё. Это капитан Красавкин из Ленинградского… Кто сегодня дежурит…? Алиса Олеговна…? Отлично! Пожалуйста, позовите ее к телефону… Алё, Алиса Олеговна…? Здравствуйте, это Красавкин… И я сегодня дежурю… Да, спасибо! И вас с наступающим. Алиса, голубушка, я за вами машину выслал. Подъедьте, пожалуйста, на пять минут…! Тут одного надо освидетельствовать… К вам…? Никак! Упирается и буйный… Да я с радостью! Но тут случай особый. Надо чтобы все по протоколу. … Алисочка, милая, ну, пожалуйста! А я вам с девчонками пару бутылочек к празднику презентую и конфеты… Ну и что, что конфискат…?! Никакое не паливо. У барыг лицензия закончилась. Хорошая вещь. Мы с женой завтра будем такое же… А…? Это Окопов… Да, тот самый, что в газете … Спасибо, дорогая! Ждем.
Капитан положил трубку. Николай Анатольевич только сейчас смог сделать судорожный вдох после удара в солнечное сплетение.
- Фы… Не… Не имеете… Права… Меня задержифать… - прохрипел он, с трудом восстанавливая дыхание.
Капитан подошел к нему и присел на корточки.
- А вас, пока, никто не задерживает, - голос у капитана дружелюбный, даже ласковый. – Видели бы вы себя?! Весь в грязи, без документов, с фингалом, пьяный. Куда мы вас такого отпустим?! Вдруг, что-то случится?
Дверь открылась. Вошел невзрачный небритый мужчина в потертой куртке с пакетом в руках, в котором позвякивали бутылки. Он испуганно озирался по сторонам и жался спиной к шкафам. За ним вошла та самая бабуля, что донимала дежурного внизу. Увидев Николая Анатольевича на стуле, с наручниками за спиной, воскликнула:
- Что, попался, алкаш?! Заарестуйте его! Он хотел без очереди пролезть! Зараза!
Капитан выставленной вперед ладонью дал знак замолчать. Когда бабушка притихла, сказал казенным, равнодушным тоном, обращаясь к вошедшим:
- Граждане, в порядке статьи двадцать семь, семь, вы приглашены в качестве понятых на личный досмотр гражданина, назвавшегося Окоповым Николаем Анатольевичем.
- Правильно! В турму его! – вставила слово бабка.
- Сержант, приступайте!
Капитан уселся на свое место, положил перед собой бланк и стал записывать. Толстые руки полезли в карманы Николая Анатольевича, от чего швы затрещали. «Второй раз за день!» - обреченно подумал он.
- Во внутреннем кармане пусто, - комментировал жирный сержант свои манипуляции. – В левом кармане плаща пусто. В правом… В правом что-то есть… Вот, деньги.
- Сколько? – спросил капитан
- Пять бумажек по пятьсот.
- Стало быть, две пятьсот?
- Фы… Фы не понимаете! – внезапно воспрянув, вскричал Николай Анатольевич. – Меня сегодня ограбили! Подчистую!
- А это что? – с улыбкой спросил капитан, указывая на деньги на столе.
- Они засунули их в карман!
- Кто?
- Те дфое, ф кожаных куртках, которые меня ограбили!
Бабка хихикнула, а капитан предостерегающе поднял руку, чтобы все успокоились.
- Какие сознательные грабители у нас пошли! - веско сказал он, пристально глядя на Николая Анатольевича. – Грабят, потом деньги назад суют. Вам самому это не смешно?
- Они же…! – пытался оправдаться, привстав, но получил мощный подзатыльник и прикусил язык.
- Портфель! - дал команду капитан.
Сержант поставил на стол портфель, раскрыл, покопался, вытащил бумаги и передал их капитану.
- Все? – спросил тот.
Сержант кивнул.
- Газета «Городовой» за шестое июля сего года, - сообщил капитан, разглядывая переданное. – Решение Ленинградского районного суда от девятого июля две тысячи четвертого года… Граждане понятые, прошу вас расписаться, что в протоколе все указано правильно.
Испуганный мужичок с позвякивающим пакетом бочком пробрался к столу и поставил свою подпись на бланке. За ним расписалась бабушка, отложила ручку и обратилась к капитану плаксиво:
- Милок, как же на счет меня? Дома стекла выбили! Это все киоск окаянный. Крышу у него ветром сдуло. Пряма мне в окно. Заарестуй его! Пусть окно вставит и компенсацию платит!
Капитан поморщился, хотел что-то ответить, как дверь открылась. В кабинет ворвалась весьма упитанная, румяная, жизнерадостная, энергичная женщина в синем плаще, с бигудёвыми кудряшками и громким голосом.
- Ну и где он?! – звонко спросила она. – А, вижу-вижу! – потом спохватилась. – Здрасьте, Санек! Что тут у нас?
- Здравствуй, Олеговна, – ответил капитан. - Сама видишь. Надо оформить.
Женщина быстро склонилась к Николаю Анатольевичу, заглянула в лицо.
- Так, глазик плывет. На другом – гематома… Личико красное … Ярко выраженный запах… Саня, я не буду тестер доставать. И так все ясно. Запишу два с половиной промилле. Умеренная степень.
Она достала из сумочки бланк и, склонившись над столом, стала быстро его заполнять.
- Меня ограбили! Избили! – Николай Анатольевич пытался воззвать к женщине-доктору.
- Не ври! – вдруг закричала бабушка. – Ты уже с фингалом сюда пришел. Я сама видела!
- Он что, действительно, сам сюда пришел? – спросила доктор, не отрываясь от писанины.
- Да. Еще заяву накатал, - ответил капитан.
- Прикольно.
- Хочешь поржать?
- Давай, только скорее, - ответила докторица, закончив писать и ставя маленькую печать на бланке. – Через пару часиков у нас начнется… Пред праздником же… Дэпээсники лишенцев начнут поставлять. Только и успевай оформлять алкашей.
Капитан достал из ящика написанное Николаем Анатольевичем заявление и протянул его женщине.
- Мой юрист с двумя неизвестными похитили загранпаспорт, - читала вслух. Потом пожала плечами. – Ну и что здесь смешного?
- Дальше, - подсказал капитан.
- В дополнение к сказанному, - продолжила читать и через некоторое время стала изредка выдавать смешки. – Бумажник, часы, права, выбили зуб! – уже сквозь смех говорила она.
- Это еще не все, дальше!
- В дополнение к сказанному… Портфель, контракт, … Тридцать тысяч долларов…?! Влили в рот коньяк?! – на последних словах уже всхлипывая от смеха.
