Пожадничав, она отрезала и положила кусков больше, чем хотела, рассудив, что «Когда ещё ей попадётся целый убитый бегемот». Прикинув, чем бы можно было ещё поживиться, присмотрелась к клыкам животного. Но не нашлась, что с ними делать.
Попытавшись поднять кожаную шкуру на плечо, София поняла, что погорячилась – было слишком тяжело. Тогда она, навязав на конце шкуры петлю, с большим усилием потащила добычу волоком.
Волчки тявкали что-то позади, но София даже не оглянулась.
Притащив всё добытое в лагерь, она в первую очередь обжарила мясо киношника на огне. А затем, нарезав мясо бегемота тонкими полосками, проделала термическую обработку над ним, подготавливая к вяленью.
Кожу бегемота София очистила от лишних остатков, срезав огромное количество связующих её жил, и расстелила рядом сушиться.
Эта работа отняла у неё оставшиеся силы. Девушка едва успела закончить всё до темноты.
Поужинав, София легла спать. Перебирая в голове прошедший день, она осталась очень собой довольна.
«Ничего. Мы ещё повоюем», -- подумала девушка.
С этими мыслями, София уснула.
* * *
На следующий день София, отмачивая свои штаны в реке, обнаружила на них спереди белые разводы. Попытавшись понять, что это, она осторожно попробовала пятно на вкус. Вкус оказался солёным.
София призадумалась. За последнее время с ней многое что приключилось. Откуда взялась соль? Она лазила на деревья, сражалась с жуками, собирала урожай и срезала шкуру с бегемота. Все эти воспоминания не наводили на разгадку. Пока, наконец, София не вспомнила тот день, когда она потеряла надежду на спасение, получила рану от муравья-кузнечика и спасалась от жужелицы.
Жужелица. Озеро с пиявкой. Вот оно. Помнится, София тогда упала в грязь на берегу. Скорее, соль на одежде взялась именно оттуда. Других объяснений найти девушка не смогла. Если это так, то тогда… Соляное озеро. Почва вокруг пропитана солью от испарений.
Это не лишено логики. Соляное озеро приманивает к себе животных не столько попить воды, сколько пополнить запасы соли в организме. Как тут не поселиться такой «Королеве» в античной амфоре. Это же просто шведский стол для пиявки.
«Так. Мне нужна соль. Позарез и много, -- задумалась София. – Думаю, я сумею найти дорогу к озеру».
Как только штаны были высушены, девушка быстро собралась и намазалась грибной эссенцией. Двигаясь налегке в забитой до отказа свежим сеном одежде, с мечом и рогатиной наперевес, Софи прикидывала по пути, как ей быть с хозяйкой озера. Было ясно, что богатства лесного водоёма находятся под надёжной охраной.
За кустами девушка услышала какой-то шум. Приучившись не пропускать ни одного события в лесу мимо, София прокралась через заросли и уселась в них, наблюдая за разворачивающейся картиной.
На небольшой полянке резвились шакальи волчки. Похоже, это были молодые особи. Всего зверей возилось пятеро. Шестым и седьмым в этой весёлой компании были… Девушка не поверила своим глазам: Гензель и Гретель. София готова была поклясться – она разрубила мерзких тварей надвое. Положив в той же норе и Ведьму. Выжить существа не могли.
Гензель на сей раз сильно изменился. Но София безошибочно узнала его. Теперь у Гензеля были лапки, наподобие шакальих. Чуть вытянутая мордочка с чёрными глазками и, прямо на глазах Софи, у Гензеля сзади отрастал пышный виляющий хвост.
Волчки играли в догонялки. И такой же, как и они, серый Гензель, правда, чуть более пушистый, чем шакалята, носился с ними почти на равных. Он не очень ловко подвиливал хвостом, ковыляя на своих отростках в виде ножек. Видно, что такой способ перемещения не являлся для него родным. София, передёргиваясь от отвращения, вспомнила, какие у этих героев сказки настоящие ножки, количеством восемь.
Но несмотря на это Гензель прекрасно вписывался в компанию. Находящейся рядом Гретель, более светлой по цвету меха, не так успешно удавалась трансформация. Пока что она смогла отрастить только жалкие четыре отростка в виде лапок, не слишком похожие на шакальи, и чуть удлинить белую мордочку.
Поэтому Гензель старался за двоих. Дружная компания с радостными визгами волчков носилась по поляне. Причём, свора бегала как за Гензелем, так и от него. Кусаться в игре оборотень не умел. Но движением псевдо-морды прекрасно эмулировал эту повадку.
Через какое-то время, у Гретель сложился, наконец, образ шакалёнка, и она неловко присоединилась к игре, параллельно работая над отращиванием хвоста.
«Как же так? – недоумевала София. – Регенерация? Эти твари не только трансформируются, но и сращивают свои разрубленные ткани? Интересно, многие ли способны на этой планете на подобное?».
Тем временем, игра с волчками развивалась по строго навязываемому сценарию. Со стороны София видела, как Гензель «в порыве игры» увлекал преследующую свору за собой. Вот он подбежал к краю полянки и внезапно скрылся из виду. Софи не поняла, что произошло. Но вот, Гензель появился вновь, и тогда она рассмотрела вход в нору. Вот оно что… Конечный итог в пьесе должен быть примерно одинаков.
Оказывается, у оборотней была нора и на этой полянке. Гензель-волчок ещё пару раз нырнул в укрытие и выскочил из него, явно приглашая шакалят поразвлечься. Те как раз устроили дружную свалку на входе в нору. И всей борющейся гурьбой устремились за Гензелем. Последней в нору заковыляла Гретель.
Зная, чем это закончится, София собиралась уже было пойти дальше. Но тут из «пряничного домика» явственно раздались пронзительные визги боли и ужаса. На мгновение из норы наполовину выскочил один из волчков. Он упирался что есть силы, и, подняв морду вверх в отчаянии завыл и закричал почти по-человечьи. Но что-то, вцепившееся сзади, втянуло его обратно в нору.
«Ну вот и всё, -- сказала себе София, вставая. – Этой концовки мы все и ждали».
И тут же опять присела, увидев, как из дальних кустов на полянку выбралась Ведьма и крадущимся шагом с опаской залезла в тот же лаз вслед за компанией.
«О-о, да тут семейный подряд, -- догадалась Софи. – Интересно, а Ведьма как оказалась здесь? Восстановилась? Тоже регенерировала?» – с сомнением задумалась девушка.
Поднявшись из кустов, София продолжила свой путь.
Она каким-то странным образом узнавала местность и ориентировалось в ней. В голове её как бы разворачивалась примерная карта того, где она находилась в этот момент. Ещё не до конца осознавая в себе данный особенный дар, София безошибочно знала, как и где пройти, чтобы выбраться к озеру. Девушка промахнулась всего немного.
Сначала она с испугом чуть не напоролась на тушу огромного жука. Но, присмотревшись, поняла, что это всего лишь труп членистоногого. Удивляясь, почему падальщики не растерзали добычу, она вскоре нашла ответ и на этот вопрос: труп был пустым. А содержимое из него полностью выкаченным. София знала пока что только одно существо, которое могло сделать такое. И завертела головой в разные стороны, внимательно осматриваясь. Вскоре совсем рядом ей попался также обработанный труп жужелицы, затем ещё пара жуков, высушенные и выжатые останки волков-оленей, и ещё кого-то. Вершиной этого кладбища высосанных животных был втянутый давлением вовнутрь труп бегемота.
Рядом за деревьями проглядывалось озерцо. Уже отсюда София разглядела красивую античную амфору, одиноко стоящую на ближайшем берегу.
«Обойдём отсюда госпожу этих мест, чтобы не пополнить собой гору объедков с её стола», -- решила София.
Она вышла на берег с противоположной стороны озера. Оно было фактически круглым. Шириной каких-то метров десять-двенадцать. Глубину, Софи определить затруднялась. Вода была в озерце мутной, жутковато-малинового цвета.
Поразмыслив, София ещё раз наведалась на кладбище высосанных животных и вернулась оттуда с широким, словно гигантский казан, панцирем жука.
Прямо на берегу, всё время держа амфору в поле видимости, девушка развела костёр. Прямо на него между трёх бревенчатых чурбаков, София взгромоздила свой «казан», доверху наполненный водой из озера.
«Вспоминаем школу. Вода кипит при ста градусах при обычном давлении. Чтобы загорелся или начал разлагаться хитиновый панцирь, нужна температура, примерно, от двухсот градусов по Цельсию. Значит, пока вода в панцире присутствует, это будет определять, что она не достигла ста градусов – иначе бы улетучилась. Это же значит, что стенки хитинового казана так же пока не накалились до двухсот градусов – их остужает ниже ста жидкость внутри моей посудины. Значит, пока вода в хитиновом «котле» присутствует, она не позволяет ему достичь ни температуры разложения, ни, тем более, горения», -- успокоив себя, София с удовлетворением наблюдала, как на поверхности нагревающейся жидкости появляются первые пузырьки кипения.
Внезапно Софи с беспокойством бросила взгляд на противоположный берег.
«Интересно, она вылезает из своей амфоры? И может ли существовать вне неё?» -- всерьёз озаботилась девушка, на всякий случай осматриваясь по сторонам.
Амфора вела себя тихо. Ничто не выдавало присутствия в ней жизни.
«На сколько метров бьёт этот гигантский кольчатый червь? -- переживала София. – Вообще, пиявки могут обитать в воде. Если эта тварь кинется на меня из озера, спасения не будет. Я помню доли секунды, за которые пиявка поймала жужелицу. С другой стороны, пиявки не любят соль. А здесь, я надеюсь, её в избытке».
Пока София сидела перед костром и рассуждала, выставив рогатину перед собой в сторону озерца, она почувствовала, что больше не одна здесь.
Резко обернувшись, девушка заметила странного жука, который выбрался на берег озерца и остановился между Софи и амфорой. Жук видел Софи. И, стоя на берегу, шевелил в направлении девушки своими антенками, как бы пытаясь определить, что она такое.
«Ох, не на том ты сконцентрировал своё внимание», -- пробормотала София, наставляя на пришельца рогатину и поудобнее перехватывая рукоять меча.
Она рассматривала жучиные челюсти, не кажущиеся ей слишком большими.
Жук по-прежнему топтался в нерешительности, так ни в чём и не разобравшись в отношении Софии. Явно, он наткнулся на девушку случайно. На берег животное выбралось, очевидно, по другим делам. Может быть, он, как и все приходящие сюда животные, явился к озеру именно за солью?
И тут случилось то, чего София ожидала, но всё равно не могла быть к этому готовой. Что-то произошло, и в панцирь жука впился раструб белой трубы, вытянувшейся по воздуху прямо из амфоры. Казалось, секунду назад ничего не было, и вот уже секундой позже, амфорная пиявка поразила свою добычу на расстоянии в четырёх метрах от неё.
Жук дёрнулся вперёд, назад и снова вперёд. Но всё было тщетно: его движения не помогли ему сместиться и на двадцать сантиметров. Через секунду прореха в панцире жука была найдена. Его зелёное нутро мощными толчками потекло по белой полупрозрачной трубе, наполняя живительную амфору питательными веществами. Жук был приподнят над землёй, и беспомощно «бежал» по воздуху, быстро перебирая всеми своими лапами. Сравнительно быстро этот «бег» сначала замедлился, затем перешёл в лёгкое подрагивание лапок, и, наконец, прекратился вовсе. Мёртвый жук опустошался не больше двух минут. Потом, произошло какое-то резкое шумное движение, напоминающее плохо различимую мощную судорогу по телу пиявки. И высоко в воздух взлетела высосанная оболочка от членистоногого, которая взвилась выше древесных крон и рухнула куда-то за ними в лес. Очевидно, добавляясь к сотням подобных трупиков на пиявочном кладбище.
Хозяйка ненасытной амфоры содержала свой берег в чистоте.
Потом раструб трубки пиявки с ротовым отверстием внутри нагнулся к земле и оперся на неё, вцепляясь в прибрежную почву. Тогда как другой конец червя, торчащий из амфоры, сместился в сторону прямо вместе с античным сосудом, переставив последний на новое место всего лишь в метре от предыдущего расположения. Далее амфора стала обильно выделять белую слизь, которая ручьями потекла из горловины через края сосуда вниз по наружным стенкам к его подножию. На земле вокруг нового местоположения амфоры набралась уже белёсая лужа. Которая весьма быстро густела и застывала прямо на глазах. София догадалась, что эта субстанция сродни клею, коим амфора прикрепляется на новом месте для устойчивости.
Успешно переместив своё основание, головная часть червя отсоединилась от земли. Пиявка сравнительно быстро втягивалась обратно внутрь родной амфоры. Уже через секунд двадцать покой противоположного берега не нарушало ничего, кроме одиноко стоящего белоснежного античного сосуда из белой керамики.
-- Закачаешься, -- пробормотала София.
Вода в панцирном котле начала кипеть. София заглянула внутрь. На стенках котла осел миллиметровый слой белого налёта. Подцепив его палкой, девушка осторожно попробовала состав на вкус. Это была стопроцентная поваренная соль, слегка с тухловатым привкусом.
Задумавшись над производительностью, София приволокла с ближайшего «кладбища» ещё семь больших разнообразных панцирей.
И тут же на берегу вокруг девушки запылали ещё семь больших костров с кипятящейся «в котлах» озёрной водой. В центре огненного круга было очень жарко. София даже сняла куртку, набитую соломой. Зато так девушка чувствовала себя намного безопасней от непрошенных гостей из леса. При этом не выпуская из поля зрения смертельную амфору на противоположном берегу.
София трудилась почти весь день. Выпаривая воду из семи «котлов», она наполнила восьмой более чем на четверть отборной солью.
Пора было двигаться в лагерь, чтобы не идти по темноте. На свалке жертв «Госпожи из амфоры» София раздобыла две конечности жука, с широким расширяющимся основанием с одной стороны. А также с десяток коротких жвал, напоминающих крючки. Сложив свои находки в «котёл», девушка поспешила к Митичкиному возу.
Как оказалась, «котёл» с солью весил около двадцати килограмм, не считая веса частей тел от жуков. Поэтому переход с огромным панцирем подмышкой дался Софии не без труда. Ей пришлось несколько раз отдыхать, пока, наконец, она не догадалась привязать котёл лианой за выступ и не потащила за собой волоком.
На счастье по пути ей никто больше не встретился.
В лагере уставшая София заставила себя вымочить заново кожу «бегемота», щедро натерев её солью при этом.
Тут же она добавила соли в бегеможье мясо, подготовив его для вяленья.
Измученная София закончила трудиться при свете костра лишь к середине ночи. Она без сил повалилась на лежанку и проспала беспробудно до середины следующего дня.
* * *
София сидела на дереве, обхватив ствол руками и ногами. Сил залезть выше пока что не было. А ствол, как назло, попался неудачным. Внизу две жужелицы поочерёдно стажировали свои навыки в древолазании. Получалось не очень.
«Плохо, -- кисло подумала София. – До вечера всего ничего. Ночевать на дереве холодно и неудобно. И дерево можно было бы найти получше. Но, в этот раз до «лучшего» я бы не добежала. Оказывается, эти твари могут носиться со скоростью, превышающей мою. Если бы не петляние между деревьев, одна из них меня бы настигла. Аккурат та, что я ранила. Просто чудо, что я смогла запрыгнуть удачно на ствол и успеть подняться достаточно высоко, прежде чем их жвалы начали щёлкать у меня под самой задницей.
Попытавшись поднять кожаную шкуру на плечо, София поняла, что погорячилась – было слишком тяжело. Тогда она, навязав на конце шкуры петлю, с большим усилием потащила добычу волоком.
Волчки тявкали что-то позади, но София даже не оглянулась.
Притащив всё добытое в лагерь, она в первую очередь обжарила мясо киношника на огне. А затем, нарезав мясо бегемота тонкими полосками, проделала термическую обработку над ним, подготавливая к вяленью.
Кожу бегемота София очистила от лишних остатков, срезав огромное количество связующих её жил, и расстелила рядом сушиться.
Эта работа отняла у неё оставшиеся силы. Девушка едва успела закончить всё до темноты.
Поужинав, София легла спать. Перебирая в голове прошедший день, она осталась очень собой довольна.
«Ничего. Мы ещё повоюем», -- подумала девушка.
С этими мыслями, София уснула.
* * *
На следующий день София, отмачивая свои штаны в реке, обнаружила на них спереди белые разводы. Попытавшись понять, что это, она осторожно попробовала пятно на вкус. Вкус оказался солёным.
София призадумалась. За последнее время с ней многое что приключилось. Откуда взялась соль? Она лазила на деревья, сражалась с жуками, собирала урожай и срезала шкуру с бегемота. Все эти воспоминания не наводили на разгадку. Пока, наконец, София не вспомнила тот день, когда она потеряла надежду на спасение, получила рану от муравья-кузнечика и спасалась от жужелицы.
Жужелица. Озеро с пиявкой. Вот оно. Помнится, София тогда упала в грязь на берегу. Скорее, соль на одежде взялась именно оттуда. Других объяснений найти девушка не смогла. Если это так, то тогда… Соляное озеро. Почва вокруг пропитана солью от испарений.
Это не лишено логики. Соляное озеро приманивает к себе животных не столько попить воды, сколько пополнить запасы соли в организме. Как тут не поселиться такой «Королеве» в античной амфоре. Это же просто шведский стол для пиявки.
«Так. Мне нужна соль. Позарез и много, -- задумалась София. – Думаю, я сумею найти дорогу к озеру».
Как только штаны были высушены, девушка быстро собралась и намазалась грибной эссенцией. Двигаясь налегке в забитой до отказа свежим сеном одежде, с мечом и рогатиной наперевес, Софи прикидывала по пути, как ей быть с хозяйкой озера. Было ясно, что богатства лесного водоёма находятся под надёжной охраной.
За кустами девушка услышала какой-то шум. Приучившись не пропускать ни одного события в лесу мимо, София прокралась через заросли и уселась в них, наблюдая за разворачивающейся картиной.
На небольшой полянке резвились шакальи волчки. Похоже, это были молодые особи. Всего зверей возилось пятеро. Шестым и седьмым в этой весёлой компании были… Девушка не поверила своим глазам: Гензель и Гретель. София готова была поклясться – она разрубила мерзких тварей надвое. Положив в той же норе и Ведьму. Выжить существа не могли.
Гензель на сей раз сильно изменился. Но София безошибочно узнала его. Теперь у Гензеля были лапки, наподобие шакальих. Чуть вытянутая мордочка с чёрными глазками и, прямо на глазах Софи, у Гензеля сзади отрастал пышный виляющий хвост.
Волчки играли в догонялки. И такой же, как и они, серый Гензель, правда, чуть более пушистый, чем шакалята, носился с ними почти на равных. Он не очень ловко подвиливал хвостом, ковыляя на своих отростках в виде ножек. Видно, что такой способ перемещения не являлся для него родным. София, передёргиваясь от отвращения, вспомнила, какие у этих героев сказки настоящие ножки, количеством восемь.
Но несмотря на это Гензель прекрасно вписывался в компанию. Находящейся рядом Гретель, более светлой по цвету меха, не так успешно удавалась трансформация. Пока что она смогла отрастить только жалкие четыре отростка в виде лапок, не слишком похожие на шакальи, и чуть удлинить белую мордочку.
Поэтому Гензель старался за двоих. Дружная компания с радостными визгами волчков носилась по поляне. Причём, свора бегала как за Гензелем, так и от него. Кусаться в игре оборотень не умел. Но движением псевдо-морды прекрасно эмулировал эту повадку.
Через какое-то время, у Гретель сложился, наконец, образ шакалёнка, и она неловко присоединилась к игре, параллельно работая над отращиванием хвоста.
«Как же так? – недоумевала София. – Регенерация? Эти твари не только трансформируются, но и сращивают свои разрубленные ткани? Интересно, многие ли способны на этой планете на подобное?».
Тем временем, игра с волчками развивалась по строго навязываемому сценарию. Со стороны София видела, как Гензель «в порыве игры» увлекал преследующую свору за собой. Вот он подбежал к краю полянки и внезапно скрылся из виду. Софи не поняла, что произошло. Но вот, Гензель появился вновь, и тогда она рассмотрела вход в нору. Вот оно что… Конечный итог в пьесе должен быть примерно одинаков.
Оказывается, у оборотней была нора и на этой полянке. Гензель-волчок ещё пару раз нырнул в укрытие и выскочил из него, явно приглашая шакалят поразвлечься. Те как раз устроили дружную свалку на входе в нору. И всей борющейся гурьбой устремились за Гензелем. Последней в нору заковыляла Гретель.
Зная, чем это закончится, София собиралась уже было пойти дальше. Но тут из «пряничного домика» явственно раздались пронзительные визги боли и ужаса. На мгновение из норы наполовину выскочил один из волчков. Он упирался что есть силы, и, подняв морду вверх в отчаянии завыл и закричал почти по-человечьи. Но что-то, вцепившееся сзади, втянуло его обратно в нору.
«Ну вот и всё, -- сказала себе София, вставая. – Этой концовки мы все и ждали».
И тут же опять присела, увидев, как из дальних кустов на полянку выбралась Ведьма и крадущимся шагом с опаской залезла в тот же лаз вслед за компанией.
«О-о, да тут семейный подряд, -- догадалась Софи. – Интересно, а Ведьма как оказалась здесь? Восстановилась? Тоже регенерировала?» – с сомнением задумалась девушка.
Поднявшись из кустов, София продолжила свой путь.
Она каким-то странным образом узнавала местность и ориентировалось в ней. В голове её как бы разворачивалась примерная карта того, где она находилась в этот момент. Ещё не до конца осознавая в себе данный особенный дар, София безошибочно знала, как и где пройти, чтобы выбраться к озеру. Девушка промахнулась всего немного.
Сначала она с испугом чуть не напоролась на тушу огромного жука. Но, присмотревшись, поняла, что это всего лишь труп членистоногого. Удивляясь, почему падальщики не растерзали добычу, она вскоре нашла ответ и на этот вопрос: труп был пустым. А содержимое из него полностью выкаченным. София знала пока что только одно существо, которое могло сделать такое. И завертела головой в разные стороны, внимательно осматриваясь. Вскоре совсем рядом ей попался также обработанный труп жужелицы, затем ещё пара жуков, высушенные и выжатые останки волков-оленей, и ещё кого-то. Вершиной этого кладбища высосанных животных был втянутый давлением вовнутрь труп бегемота.
Рядом за деревьями проглядывалось озерцо. Уже отсюда София разглядела красивую античную амфору, одиноко стоящую на ближайшем берегу.
«Обойдём отсюда госпожу этих мест, чтобы не пополнить собой гору объедков с её стола», -- решила София.
Она вышла на берег с противоположной стороны озера. Оно было фактически круглым. Шириной каких-то метров десять-двенадцать. Глубину, Софи определить затруднялась. Вода была в озерце мутной, жутковато-малинового цвета.
Поразмыслив, София ещё раз наведалась на кладбище высосанных животных и вернулась оттуда с широким, словно гигантский казан, панцирем жука.
Прямо на берегу, всё время держа амфору в поле видимости, девушка развела костёр. Прямо на него между трёх бревенчатых чурбаков, София взгромоздила свой «казан», доверху наполненный водой из озера.
«Вспоминаем школу. Вода кипит при ста градусах при обычном давлении. Чтобы загорелся или начал разлагаться хитиновый панцирь, нужна температура, примерно, от двухсот градусов по Цельсию. Значит, пока вода в панцире присутствует, это будет определять, что она не достигла ста градусов – иначе бы улетучилась. Это же значит, что стенки хитинового казана так же пока не накалились до двухсот градусов – их остужает ниже ста жидкость внутри моей посудины. Значит, пока вода в хитиновом «котле» присутствует, она не позволяет ему достичь ни температуры разложения, ни, тем более, горения», -- успокоив себя, София с удовлетворением наблюдала, как на поверхности нагревающейся жидкости появляются первые пузырьки кипения.
Внезапно Софи с беспокойством бросила взгляд на противоположный берег.
«Интересно, она вылезает из своей амфоры? И может ли существовать вне неё?» -- всерьёз озаботилась девушка, на всякий случай осматриваясь по сторонам.
Амфора вела себя тихо. Ничто не выдавало присутствия в ней жизни.
«На сколько метров бьёт этот гигантский кольчатый червь? -- переживала София. – Вообще, пиявки могут обитать в воде. Если эта тварь кинется на меня из озера, спасения не будет. Я помню доли секунды, за которые пиявка поймала жужелицу. С другой стороны, пиявки не любят соль. А здесь, я надеюсь, её в избытке».
Пока София сидела перед костром и рассуждала, выставив рогатину перед собой в сторону озерца, она почувствовала, что больше не одна здесь.
Резко обернувшись, девушка заметила странного жука, который выбрался на берег озерца и остановился между Софи и амфорой. Жук видел Софи. И, стоя на берегу, шевелил в направлении девушки своими антенками, как бы пытаясь определить, что она такое.
«Ох, не на том ты сконцентрировал своё внимание», -- пробормотала София, наставляя на пришельца рогатину и поудобнее перехватывая рукоять меча.
Она рассматривала жучиные челюсти, не кажущиеся ей слишком большими.
Жук по-прежнему топтался в нерешительности, так ни в чём и не разобравшись в отношении Софии. Явно, он наткнулся на девушку случайно. На берег животное выбралось, очевидно, по другим делам. Может быть, он, как и все приходящие сюда животные, явился к озеру именно за солью?
И тут случилось то, чего София ожидала, но всё равно не могла быть к этому готовой. Что-то произошло, и в панцирь жука впился раструб белой трубы, вытянувшейся по воздуху прямо из амфоры. Казалось, секунду назад ничего не было, и вот уже секундой позже, амфорная пиявка поразила свою добычу на расстоянии в четырёх метрах от неё.
Жук дёрнулся вперёд, назад и снова вперёд. Но всё было тщетно: его движения не помогли ему сместиться и на двадцать сантиметров. Через секунду прореха в панцире жука была найдена. Его зелёное нутро мощными толчками потекло по белой полупрозрачной трубе, наполняя живительную амфору питательными веществами. Жук был приподнят над землёй, и беспомощно «бежал» по воздуху, быстро перебирая всеми своими лапами. Сравнительно быстро этот «бег» сначала замедлился, затем перешёл в лёгкое подрагивание лапок, и, наконец, прекратился вовсе. Мёртвый жук опустошался не больше двух минут. Потом, произошло какое-то резкое шумное движение, напоминающее плохо различимую мощную судорогу по телу пиявки. И высоко в воздух взлетела высосанная оболочка от членистоногого, которая взвилась выше древесных крон и рухнула куда-то за ними в лес. Очевидно, добавляясь к сотням подобных трупиков на пиявочном кладбище.
Хозяйка ненасытной амфоры содержала свой берег в чистоте.
Потом раструб трубки пиявки с ротовым отверстием внутри нагнулся к земле и оперся на неё, вцепляясь в прибрежную почву. Тогда как другой конец червя, торчащий из амфоры, сместился в сторону прямо вместе с античным сосудом, переставив последний на новое место всего лишь в метре от предыдущего расположения. Далее амфора стала обильно выделять белую слизь, которая ручьями потекла из горловины через края сосуда вниз по наружным стенкам к его подножию. На земле вокруг нового местоположения амфоры набралась уже белёсая лужа. Которая весьма быстро густела и застывала прямо на глазах. София догадалась, что эта субстанция сродни клею, коим амфора прикрепляется на новом месте для устойчивости.
Успешно переместив своё основание, головная часть червя отсоединилась от земли. Пиявка сравнительно быстро втягивалась обратно внутрь родной амфоры. Уже через секунд двадцать покой противоположного берега не нарушало ничего, кроме одиноко стоящего белоснежного античного сосуда из белой керамики.
-- Закачаешься, -- пробормотала София.
Вода в панцирном котле начала кипеть. София заглянула внутрь. На стенках котла осел миллиметровый слой белого налёта. Подцепив его палкой, девушка осторожно попробовала состав на вкус. Это была стопроцентная поваренная соль, слегка с тухловатым привкусом.
Задумавшись над производительностью, София приволокла с ближайшего «кладбища» ещё семь больших разнообразных панцирей.
И тут же на берегу вокруг девушки запылали ещё семь больших костров с кипятящейся «в котлах» озёрной водой. В центре огненного круга было очень жарко. София даже сняла куртку, набитую соломой. Зато так девушка чувствовала себя намного безопасней от непрошенных гостей из леса. При этом не выпуская из поля зрения смертельную амфору на противоположном берегу.
София трудилась почти весь день. Выпаривая воду из семи «котлов», она наполнила восьмой более чем на четверть отборной солью.
Пора было двигаться в лагерь, чтобы не идти по темноте. На свалке жертв «Госпожи из амфоры» София раздобыла две конечности жука, с широким расширяющимся основанием с одной стороны. А также с десяток коротких жвал, напоминающих крючки. Сложив свои находки в «котёл», девушка поспешила к Митичкиному возу.
Как оказалась, «котёл» с солью весил около двадцати килограмм, не считая веса частей тел от жуков. Поэтому переход с огромным панцирем подмышкой дался Софии не без труда. Ей пришлось несколько раз отдыхать, пока, наконец, она не догадалась привязать котёл лианой за выступ и не потащила за собой волоком.
На счастье по пути ей никто больше не встретился.
В лагере уставшая София заставила себя вымочить заново кожу «бегемота», щедро натерев её солью при этом.
Тут же она добавила соли в бегеможье мясо, подготовив его для вяленья.
Измученная София закончила трудиться при свете костра лишь к середине ночи. Она без сил повалилась на лежанку и проспала беспробудно до середины следующего дня.
* * *
София сидела на дереве, обхватив ствол руками и ногами. Сил залезть выше пока что не было. А ствол, как назло, попался неудачным. Внизу две жужелицы поочерёдно стажировали свои навыки в древолазании. Получалось не очень.
«Плохо, -- кисло подумала София. – До вечера всего ничего. Ночевать на дереве холодно и неудобно. И дерево можно было бы найти получше. Но, в этот раз до «лучшего» я бы не добежала. Оказывается, эти твари могут носиться со скоростью, превышающей мою. Если бы не петляние между деревьев, одна из них меня бы настигла. Аккурат та, что я ранила. Просто чудо, что я смогла запрыгнуть удачно на ствол и успеть подняться достаточно высоко, прежде чем их жвалы начали щёлкать у меня под самой задницей.
