- …песня Сольвейг!
Сокол тихо выругался.
- А почему «не Сольвейг»? – непонимающе спросил Сергей.
- Завышает безбожно, - колдун бегло огляделся, очевидно, не обнаружил того, что искал и махнул рукой. – На землю, лицом вниз и закрыть уши.
Натали откашлялась в мегафон.
- Уши! – Сокол ничком упал на землю, обхватив руками голову.
Юморист он, конечно, еще тот, но подобные шутки были не в его духе, поэтому я решила не искушать судьбу и последовала его примеру.
Она действительно запела. Прижатые к ушам ладони не заглушали всех звуков, и хоть слов было не разобрать, мелодию известного произведения я узнала. Мелодию, но не темп. Уж не знаю, что она там завышает, но ускоряет – это точно. В пыльном воздухе вдруг запахло грозой. В дверной проем ворвался со двора не по-летнему холодный ветер, а тучи, неизвестно откуда взявшиеся на еще недавно ясном небе, заслонили заглядывавшее в окошки солнце, и в сарае сделалось совсем темно. В довершение ко всему грянул гром: я не слышала его за пением баньши, но ощутила вибрацию стен. Раздавшийся совсем рядом крик на миг перекрыл голос Натали: Фирсов, о котором мы забыли, и который не слышал или не понял указаний темного, катался теперь по полу, с воем сжимая виски. На мгновенье мелькнуло перед глазами его перекошенное лицо, испачканное текущей из носа кровью, а затем я зажмурилась, потому что сверху посыпались пыль и куски штукатурки. Один, достаточно тяжелый, ударил меня по спине. Я инстинктивно потянулась к ушибленному месту рукой, но тут же что есть силы снова прижала ее к уху – никогда не думала, что звук может причинить боль. Казалось, еще немного, и голова разорвалась бы на куски.
Больше я так не рисковала. Лежала, уже не силясь оглядеться, не открывая глаз, не отнимая от ушей ладоней и не зная, что происходит вокруг. Если бы вспомнила хоть одну молитву, то молилась бы.
Сколько все это продолжалось, не знаю. В себя я пришла, лишь когда кто-то перевернул меня на спину и рывком усадил на пол. С опаской приоткрыв глаза, я увидела перед собой Сережку. За его спиной Сокол пытался привести в чувства Мишаню. Я не сразу сообразила, отчего так хорошо теперь могу разглядеть и сидящего на корточках колдуна, и свернувшегося в позе эмбриона и не желавшего реагировать на пощечины Фирсова. Только встав на ноги, увидела, что у сарая напрочь снесло крышу. Не обрушило на нас, слава богу, а просто снесло… У Михаила, боюсь, тоже. Поднявшийся с пола человек огляделся и, улыбнувшись, что-то замурчал себе под нос. Прислушавшись, я узнала мотив недавно звучавшей песни.
Но колдуна состояние и самого Фирсова, и фирсовского сарая беспокоило мало. Сокол достал пистолет… нет, все же зажигалку, закурил. Сигареты хватило на три затяжки.
- Держитесь за мной, - велел он.
- Может, не стоит пока выходить? – предложил, почувствовавший его настроение Серый.
- Стоит. У Нат большой репертуар, а так - есть шанс.
Судя по его голосу, шанс был очень незначительный.
Как ни странно, дом почти не пострадал. И трейлер не улетел ни в какую страну Оз. И машина осталась на месте. С людьми было хуже: выглядели сидевшие на земле или отрешенно бродившие по двору селяне так, что Михаил на их фоне смотрелся бодрячком – потрепанные, в разодранной одежде, с исцарапанными руками и всклокоченными волосами.
Не повезло и новеньким, обитым рифленым железом воротам. Они попросту рухнули, дав Натали возможность, гордо, словно труп поверженного врага, попрать себя ногой. За плечом баньши блестела на солнце лысина давешнего светлого.
- Ну, и чего ты ждешь? – с вызовом спросила она у вышедшего ей навстречу мужчины.
Идя сзади, я видела, как он болезненно поежился. А когда заговорил, голос его звучал сдавленно и хрипло:
- Нат… Может, мы для начала обсудим ситуацию?
- Обсудим?! Сокол, тебя что, приложило? Я же предупредила!
Колдун замер, и мы с Сережкой - тоже.
- Потом обсудим, - махнула рукой Натали. – А сейчас в машину, и рвем отсюда, пока они не очухались!
Подавая пример, она вскочила в стоявший у забора автомобильчик – ярко зеленый «Фольксваген Жук» с красными надписями «Цирк» на дверцах. Этот «Жук», или точь-в-точь такой же, уже несколько дней курсировал по нашему района, пугая жителей транслируемыми через мегафон песенками и призывами посетить представление заезжей труппы. Светлый в гипсовом ошейнике неловко, будто извиняясь, пожал плечами, но тоже решил оставить объяснения на потом, заняв место водителя.
Сокол обескуражено развернулся к нам.
- Едем, - решил за него Серый.
Это подействовало как сигнал. Колдун встряхнулся, распахнул дверцу «Шкоды», впихнул на заднее сидение глупо улыбающегося Фирсова и кивнул мне, чтобы забиралась следом. Сам он сел за руль, Сережка рядом, и автомобиль выехал со двора прямо по лежащим на земле воротам. «Фольксваген» тронулся следом. Обернувшись, я заметила, что зомби начали собираться в кучки, но что бы они, а точнее – те, кто ими управлял, ни задумали, было уже поздно.
За окнами мелькали дома и огороды, гуси чудом успевали убраться с нашего пути, и уже через пару минут машина вылетела за околицу так и оставшегося для меня безымянным села. Еще минут десять мы мчали по шоссе, а затем темный неожиданно и резко принял вправо: «Шкода» соскочила с асфальта на какую-то проселочную дорогу, пролетела, вздымая пыль, до ближайшей посадки, и Сокол опять вывернул руль, одновременно ударив по тормозам. Машину круто развернуло, меня швырнуло на дверцу, а с другой стороны навалился не удержавшийся при маневре Мишаня. Автомобиль прошел юзом еще несколько метров и остановился, перегородив дорогу. Прижавшись лицом к стеклу, я видела, как на нас мчится цирковой «Фольксваген», но испугаться не успела: видимо, и светлых, и темных, обучают вождению в одной автошколе – лысый лихо притормозил метрах в трех.
Ни слова не говоря, колдун вышел из машины. Достал из кармана сигареты и пистолет-зажигалку. Из «Фольксвагена» выбралась Натали. Недовольно скривилась, когда тонкие шпильки увязли в земле, но кое-как подошла к темному. О чем они говорили, я не слышала, лишь видела, как меняется выражение их лиц. Мужчина все больше и больше сникал, а баньши разъярялась. Когда я, не выдержав, все же вышла наружу, она уже дошла до предела.
- Что?! Да ты… - громкий шепот то и дело срывался от возмущения, - как ты вообще?..
- А что оставалось думать? – огрызнулся он.
Натали на мгновенье застыла с открытым ртом, а очнувшись, влепила темному пощечину.
- Сволочь ты, Сокол! – выдала она горько. – Мизантроп и параноик.
- Он и меня подозревал, - зачем-то сказала я.
Они оба обернулись и одарили меня такими взглядами, что я тут же пожалела о том, что влезла в дружескую беседу.
- Подставить вторую щеку? – желчно предложил темный.
Я пристыжено отвела глаза и встретилась взглядами со стоявшим у «Фольксвагена» светлым.
- А этот что тут делает? – спросил вышедший вслед за мной Сережка.
- Это – Антон, - на Серого баньши даже не глянула, говорила она только с Соколом. – Брюссель дал добро на проверку твоей теории. Но их люди будут присматривать.
- Когда ты успела?
- Как только вы ушли. Кое-кому позвонила, подергала за нужные ниточки… Позже расскажу, - она все еще была зла на него.
- Как вы нас нашли? – паранойя темного, очевидно, передалась Сергею.
- Запеленговали его мобильник, - вместо баньши ответил светлый, глазами указав на Сокола.
- А как нас нашли те, другие?
- На тебе метка, - хмуро проговорил темный. – Я это упустил.
- Метка? – встревожился парень. – Какая метка?
- Потом, - отмахнулся от него колдун. – У нас сейчас другая проблема: люди в селе и еще один гражданский у нас в машине.
- А почему вы его там не оставили? – удивился лысый.
- Потому что это – его машина. Нужно вернуть и человека, и транспорт туда, где взяли. Но он слишком много видел и слышал… Включая твою песню, Нат.
- Сольвейг – это не Тоска, - хмыкнула баньши. – Отойдет. А остальное – плохо.
- Я мог бы помочь, - несмело предложил светлый.
- Ты псих? – спросил у него Сокол. Прозвучало это отчего-то очень уважительно.
- Не профессиональный, - скромно признался лысый.
А я вот, чую, со всей этой историей скоро в профессиональные психи подамся.
- Могу обработать, но сначала нужно его вырубить.
- В каком смысле? – забеспокоилась я за Фирсова: тот и так ни за что, ни про что пострадал.
- Я не могу воздействовать на человека, пока он в сознании, - развел руками Антон. – Так что…
- А поделикатней у вас методов нет? – поинтересовалась я с надежной. – Ну, артефакта какого-нибудь? Нейрализатора как в «Людях в черном»? Палка такая светящаяся – память ему засветите, потом лабуды наговорите…
- А это идея, - согласился светлый. Обернулся к Соколу: - Найди палку какую-нибудь и засвети ему. А я лабуды наговорю.
Меня от таких методов передернуло.
- Без палки обойдемся, - пообещал темный, заметив мой испуг. – Давай в нашу машину. Антон, верно? Ася, поедете с Натали.
- Я тоже, - Сережка хотел остаться со мной.
- Ну уж нет, - ухмыльнулся колдун. – Ты, Сережа, теперь будешь при мне денно и нощно, пока все это не закончится. Или пока смерть не разлучит нас.
После этой фразы не очень хотелось оставлять Серого в обществе представителей обеих «конкурирующих фирм», но выбора у меня не было.
Направление и темп по-прежнему задавал Сокол. На шоссе, вопреки моим ожиданиям, мы не вернулись, а продолжили бороздить пыльные проселочные дороги. Вряд ли колдун был знаком с местностью, вел наобум, и один раз мы даже выехали к какой-то ферме, у которой грунтовка заканчивалась, упираясь в ворота пустого загона. Пришлось разворачиваться. Натали держалась ровно за «Шкодой», вцепившись в руль и не сводя глаз с бампера впередиидущей машины. Выражение лица у нее было такое, будто она вот-вот решится на таран. А когда мы вырулили на ровную, уходящую далеко в поля и неизвестно куда ведущую дорогу, женщину, что называется, прорвало.
- Как он мог?! – выпалила она. – Вот ты мне скажи, как он вообще мог такое подумать?
Вопрос был явно риторический, и я удержалась от ответа.
- Я была в Риге, должна была лететь в Висбаден. А тут звонок… И я все бросаю и мчусь сюда. Ты знаешь, что в вашу глушь нет прямых рейсов? Осталось заказывать чартер, доплачивать официально и неофициально, чтобы разрешили вылет немедленно…
Вспомнилось, как вчера она появилась на пороге со своим чемоданом и легкомысленно заявила, что была неподалеку.
- Сегодня обзваниваю всех знакомых, выхожу на незнакомых… А он? Ладно, я ошиблась с ножом. Но кто не ошибается? Так что же, сразу делать такие выводы?
Она вдруг резко затормозила, и я возрадовалась, что догадалась пристегнуться.
- Что-то я совсем… Как истеричка какая-то, - Натали тряхнула головой. – Забудь.
- Нет, оно понятно, - промямлила я. – Если близкий человек перестает доверять…
Баньши развернулась ко мне и неожиданно рассмеялась:
- Близкий человек? Ты что, решила, что мы любовники?
- Нет, - тут же соврала я.
- Мы – друзья, - сказала она серьезно. – Не «просто друзья», а именно друзья. И Сокол действительно очень близкий мне человек, но не в том смысле, о котором ты подумала.
Машина вновь тронулась и очень скоро нагнала вырвавшуюся вперед «Шкоду». Выговорившись, Натали успокоилась, а мое предположение, очевидно, здорово ее позабавило, и от плохого настроения баньши не осталось и следа. Она даже начала что-то негромко напевать, чем испугала меня не на шутку.
- Не волнуйся, - улыбнулась Нат, заметив, как я вжалась в кресло. – Я могу позволить себе петь в ванной и не вызвать цунами. А в молодости даже солисткой в рок-группе была. Недолго, правда.
- Значит, это не всегда так проявляется? – осмелела я.
- А как думаешь, позволили бы мне спокойно разгуливать по миру, если бы я не контролировала свои способности? – вопросом на вопрос ответила женщина.
- Не знаю, - сказала я честно, чем вызвала еще одну ухмылку. – А какие у тебя способности? Ну, кроме… вот этого? Если не секрет, конечно. Я думала, что баньши только смерть предсказывают…
Вспомнив, что о том, что она баньши, никто открыто не говорил, а мы с Сережкой это подслушали, я прикусила язык, но Натали ничего подозрительного в моих словах не услышала.
- Могу и смерть предсказать. Но тут так же как со светлыми и темными – условные обозначения, не более. Все, что связано со смертью, такие, как я, чувствуют очень остро. Иногда у нас случаются приступы в присутствии потенциального покойника: резкая боль до слез, даже истерика. Плач баньши. Наверное, отсюда и название. Но это можно контролировать, как и все остальное.
- А все остальное – это?..
- Голос. Звуковые колебания – страшная сила. Баньши может кричать, чувствуя чью-то смерть, а может сама ее вызвать своим криком. Главное, настроиться на нужную частоту, и посланный импульс остановит сердце.
Значит, вот что имел в виду Сокол, спрашивая, кому она должна прокричать смерть.
- Это сложно, и используется не часто, - по-своему успокоила меня Натали. – Нужен четкий вектор. А с волнами работать проще, и эффект варьируется в зависимости от силы воздействия. Некоторые просто кричат, но мне удобнее петь. Песня изначально задает тональность и частотный диапазон. К тому же чувствуешь себя дурой, когда стоишь и орешь как потерпевшая. А так – ничего, даже весело.
Обхохочешься.
- Вообще способности любого одаренного - это очень индивидуально, - лекторским тоном продолжила она. – Есть нечто общее, основа специализации, а все остальное зависит уже от личных данных. Вот Сокол, например…
Или Натали действительно такая общительная, или скармливала мне заведомо ложную информацию, или же делилась не слишком секретными данными в расчете на ответную откровенность. Но, так или иначе, услышать о талантах Сокола мне не довелось: вслед за машиной Фирсова «Жук» свернул с дороги и притормозил на отлогом берегу какой-то речушки. Увидев, что колдун и Сережка вышли из автомобиля, баньши открыла дверцу и выбралась наружу.
- Что вы задумали?
Чтобы расслышать ответ темного, пришлось выйти следом.
- Хочу снять метку.
- А смысл? – пожала плечами женщина. – Долго прятать его все равно не получится.
- У меня есть опыт.
Отповедь колдуна вышла короткой и жесткой, но не на столько, чтобы вдруг смутиться и опустить глаза – а именно так и повела себя Натали.
- Давай попробуем, - кивнула она.
Мужчины, очевидно обсудив дальнейшие действия еще в машине, принялись раздеваться.
- В воду полезут, - шепотом пояснила Нат. – Живая вода – это хорошо: и знак смоет, и след запутает. Да и вообще полезно…
Я потянулась, разминая затекшие мышцы, огляделась кругом. Место было тихое, уединенное – людского жилья даже на горизонте не видать. Клонившееся к закату солнце еще достаточно высоко висело над землей, лишь немного порозовев и окрасив нежным румянцем половину небосвода. Другая половина неба оставалась безоблачно-синей, лишь цвет стал темнее и насыщеннее. На противоположном берегу реки густо росли ивы. Их длинные ветви свисали до самой воды, необычайно чистой, прозрачной и даже на вид холодной, невзирая на тепло летнего вечера.
- Красота, - тихо выдохнула над ухом Натали.
- Красота, - согласилась я, любуясь развевающимися ивовыми косами.
- Не туда смотришь.
В отличие от меня, живописный уголок природы баньши не интересовал: ее внимание занимали разоблачившиеся до исподнего мужчины.
Сокол тихо выругался.
- А почему «не Сольвейг»? – непонимающе спросил Сергей.
- Завышает безбожно, - колдун бегло огляделся, очевидно, не обнаружил того, что искал и махнул рукой. – На землю, лицом вниз и закрыть уши.
Натали откашлялась в мегафон.
- Уши! – Сокол ничком упал на землю, обхватив руками голову.
Юморист он, конечно, еще тот, но подобные шутки были не в его духе, поэтому я решила не искушать судьбу и последовала его примеру.
Она действительно запела. Прижатые к ушам ладони не заглушали всех звуков, и хоть слов было не разобрать, мелодию известного произведения я узнала. Мелодию, но не темп. Уж не знаю, что она там завышает, но ускоряет – это точно. В пыльном воздухе вдруг запахло грозой. В дверной проем ворвался со двора не по-летнему холодный ветер, а тучи, неизвестно откуда взявшиеся на еще недавно ясном небе, заслонили заглядывавшее в окошки солнце, и в сарае сделалось совсем темно. В довершение ко всему грянул гром: я не слышала его за пением баньши, но ощутила вибрацию стен. Раздавшийся совсем рядом крик на миг перекрыл голос Натали: Фирсов, о котором мы забыли, и который не слышал или не понял указаний темного, катался теперь по полу, с воем сжимая виски. На мгновенье мелькнуло перед глазами его перекошенное лицо, испачканное текущей из носа кровью, а затем я зажмурилась, потому что сверху посыпались пыль и куски штукатурки. Один, достаточно тяжелый, ударил меня по спине. Я инстинктивно потянулась к ушибленному месту рукой, но тут же что есть силы снова прижала ее к уху – никогда не думала, что звук может причинить боль. Казалось, еще немного, и голова разорвалась бы на куски.
Больше я так не рисковала. Лежала, уже не силясь оглядеться, не открывая глаз, не отнимая от ушей ладоней и не зная, что происходит вокруг. Если бы вспомнила хоть одну молитву, то молилась бы.
Сколько все это продолжалось, не знаю. В себя я пришла, лишь когда кто-то перевернул меня на спину и рывком усадил на пол. С опаской приоткрыв глаза, я увидела перед собой Сережку. За его спиной Сокол пытался привести в чувства Мишаню. Я не сразу сообразила, отчего так хорошо теперь могу разглядеть и сидящего на корточках колдуна, и свернувшегося в позе эмбриона и не желавшего реагировать на пощечины Фирсова. Только встав на ноги, увидела, что у сарая напрочь снесло крышу. Не обрушило на нас, слава богу, а просто снесло… У Михаила, боюсь, тоже. Поднявшийся с пола человек огляделся и, улыбнувшись, что-то замурчал себе под нос. Прислушавшись, я узнала мотив недавно звучавшей песни.
Но колдуна состояние и самого Фирсова, и фирсовского сарая беспокоило мало. Сокол достал пистолет… нет, все же зажигалку, закурил. Сигареты хватило на три затяжки.
- Держитесь за мной, - велел он.
- Может, не стоит пока выходить? – предложил, почувствовавший его настроение Серый.
- Стоит. У Нат большой репертуар, а так - есть шанс.
Судя по его голосу, шанс был очень незначительный.
Как ни странно, дом почти не пострадал. И трейлер не улетел ни в какую страну Оз. И машина осталась на месте. С людьми было хуже: выглядели сидевшие на земле или отрешенно бродившие по двору селяне так, что Михаил на их фоне смотрелся бодрячком – потрепанные, в разодранной одежде, с исцарапанными руками и всклокоченными волосами.
Не повезло и новеньким, обитым рифленым железом воротам. Они попросту рухнули, дав Натали возможность, гордо, словно труп поверженного врага, попрать себя ногой. За плечом баньши блестела на солнце лысина давешнего светлого.
- Ну, и чего ты ждешь? – с вызовом спросила она у вышедшего ей навстречу мужчины.
Идя сзади, я видела, как он болезненно поежился. А когда заговорил, голос его звучал сдавленно и хрипло:
- Нат… Может, мы для начала обсудим ситуацию?
- Обсудим?! Сокол, тебя что, приложило? Я же предупредила!
Колдун замер, и мы с Сережкой - тоже.
- Потом обсудим, - махнула рукой Натали. – А сейчас в машину, и рвем отсюда, пока они не очухались!
Подавая пример, она вскочила в стоявший у забора автомобильчик – ярко зеленый «Фольксваген Жук» с красными надписями «Цирк» на дверцах. Этот «Жук», или точь-в-точь такой же, уже несколько дней курсировал по нашему района, пугая жителей транслируемыми через мегафон песенками и призывами посетить представление заезжей труппы. Светлый в гипсовом ошейнике неловко, будто извиняясь, пожал плечами, но тоже решил оставить объяснения на потом, заняв место водителя.
Сокол обескуражено развернулся к нам.
- Едем, - решил за него Серый.
Это подействовало как сигнал. Колдун встряхнулся, распахнул дверцу «Шкоды», впихнул на заднее сидение глупо улыбающегося Фирсова и кивнул мне, чтобы забиралась следом. Сам он сел за руль, Сережка рядом, и автомобиль выехал со двора прямо по лежащим на земле воротам. «Фольксваген» тронулся следом. Обернувшись, я заметила, что зомби начали собираться в кучки, но что бы они, а точнее – те, кто ими управлял, ни задумали, было уже поздно.
За окнами мелькали дома и огороды, гуси чудом успевали убраться с нашего пути, и уже через пару минут машина вылетела за околицу так и оставшегося для меня безымянным села. Еще минут десять мы мчали по шоссе, а затем темный неожиданно и резко принял вправо: «Шкода» соскочила с асфальта на какую-то проселочную дорогу, пролетела, вздымая пыль, до ближайшей посадки, и Сокол опять вывернул руль, одновременно ударив по тормозам. Машину круто развернуло, меня швырнуло на дверцу, а с другой стороны навалился не удержавшийся при маневре Мишаня. Автомобиль прошел юзом еще несколько метров и остановился, перегородив дорогу. Прижавшись лицом к стеклу, я видела, как на нас мчится цирковой «Фольксваген», но испугаться не успела: видимо, и светлых, и темных, обучают вождению в одной автошколе – лысый лихо притормозил метрах в трех.
Ни слова не говоря, колдун вышел из машины. Достал из кармана сигареты и пистолет-зажигалку. Из «Фольксвагена» выбралась Натали. Недовольно скривилась, когда тонкие шпильки увязли в земле, но кое-как подошла к темному. О чем они говорили, я не слышала, лишь видела, как меняется выражение их лиц. Мужчина все больше и больше сникал, а баньши разъярялась. Когда я, не выдержав, все же вышла наружу, она уже дошла до предела.
- Что?! Да ты… - громкий шепот то и дело срывался от возмущения, - как ты вообще?..
- А что оставалось думать? – огрызнулся он.
Натали на мгновенье застыла с открытым ртом, а очнувшись, влепила темному пощечину.
- Сволочь ты, Сокол! – выдала она горько. – Мизантроп и параноик.
- Он и меня подозревал, - зачем-то сказала я.
Они оба обернулись и одарили меня такими взглядами, что я тут же пожалела о том, что влезла в дружескую беседу.
- Подставить вторую щеку? – желчно предложил темный.
Я пристыжено отвела глаза и встретилась взглядами со стоявшим у «Фольксвагена» светлым.
- А этот что тут делает? – спросил вышедший вслед за мной Сережка.
- Это – Антон, - на Серого баньши даже не глянула, говорила она только с Соколом. – Брюссель дал добро на проверку твоей теории. Но их люди будут присматривать.
- Когда ты успела?
- Как только вы ушли. Кое-кому позвонила, подергала за нужные ниточки… Позже расскажу, - она все еще была зла на него.
- Как вы нас нашли? – паранойя темного, очевидно, передалась Сергею.
- Запеленговали его мобильник, - вместо баньши ответил светлый, глазами указав на Сокола.
- А как нас нашли те, другие?
- На тебе метка, - хмуро проговорил темный. – Я это упустил.
- Метка? – встревожился парень. – Какая метка?
- Потом, - отмахнулся от него колдун. – У нас сейчас другая проблема: люди в селе и еще один гражданский у нас в машине.
- А почему вы его там не оставили? – удивился лысый.
- Потому что это – его машина. Нужно вернуть и человека, и транспорт туда, где взяли. Но он слишком много видел и слышал… Включая твою песню, Нат.
- Сольвейг – это не Тоска, - хмыкнула баньши. – Отойдет. А остальное – плохо.
- Я мог бы помочь, - несмело предложил светлый.
- Ты псих? – спросил у него Сокол. Прозвучало это отчего-то очень уважительно.
- Не профессиональный, - скромно признался лысый.
А я вот, чую, со всей этой историей скоро в профессиональные психи подамся.
- Могу обработать, но сначала нужно его вырубить.
- В каком смысле? – забеспокоилась я за Фирсова: тот и так ни за что, ни про что пострадал.
- Я не могу воздействовать на человека, пока он в сознании, - развел руками Антон. – Так что…
- А поделикатней у вас методов нет? – поинтересовалась я с надежной. – Ну, артефакта какого-нибудь? Нейрализатора как в «Людях в черном»? Палка такая светящаяся – память ему засветите, потом лабуды наговорите…
- А это идея, - согласился светлый. Обернулся к Соколу: - Найди палку какую-нибудь и засвети ему. А я лабуды наговорю.
Меня от таких методов передернуло.
- Без палки обойдемся, - пообещал темный, заметив мой испуг. – Давай в нашу машину. Антон, верно? Ася, поедете с Натали.
- Я тоже, - Сережка хотел остаться со мной.
- Ну уж нет, - ухмыльнулся колдун. – Ты, Сережа, теперь будешь при мне денно и нощно, пока все это не закончится. Или пока смерть не разлучит нас.
После этой фразы не очень хотелось оставлять Серого в обществе представителей обеих «конкурирующих фирм», но выбора у меня не было.
Направление и темп по-прежнему задавал Сокол. На шоссе, вопреки моим ожиданиям, мы не вернулись, а продолжили бороздить пыльные проселочные дороги. Вряд ли колдун был знаком с местностью, вел наобум, и один раз мы даже выехали к какой-то ферме, у которой грунтовка заканчивалась, упираясь в ворота пустого загона. Пришлось разворачиваться. Натали держалась ровно за «Шкодой», вцепившись в руль и не сводя глаз с бампера впередиидущей машины. Выражение лица у нее было такое, будто она вот-вот решится на таран. А когда мы вырулили на ровную, уходящую далеко в поля и неизвестно куда ведущую дорогу, женщину, что называется, прорвало.
- Как он мог?! – выпалила она. – Вот ты мне скажи, как он вообще мог такое подумать?
Вопрос был явно риторический, и я удержалась от ответа.
- Я была в Риге, должна была лететь в Висбаден. А тут звонок… И я все бросаю и мчусь сюда. Ты знаешь, что в вашу глушь нет прямых рейсов? Осталось заказывать чартер, доплачивать официально и неофициально, чтобы разрешили вылет немедленно…
Вспомнилось, как вчера она появилась на пороге со своим чемоданом и легкомысленно заявила, что была неподалеку.
- Сегодня обзваниваю всех знакомых, выхожу на незнакомых… А он? Ладно, я ошиблась с ножом. Но кто не ошибается? Так что же, сразу делать такие выводы?
Она вдруг резко затормозила, и я возрадовалась, что догадалась пристегнуться.
- Что-то я совсем… Как истеричка какая-то, - Натали тряхнула головой. – Забудь.
- Нет, оно понятно, - промямлила я. – Если близкий человек перестает доверять…
Баньши развернулась ко мне и неожиданно рассмеялась:
- Близкий человек? Ты что, решила, что мы любовники?
- Нет, - тут же соврала я.
- Мы – друзья, - сказала она серьезно. – Не «просто друзья», а именно друзья. И Сокол действительно очень близкий мне человек, но не в том смысле, о котором ты подумала.
Машина вновь тронулась и очень скоро нагнала вырвавшуюся вперед «Шкоду». Выговорившись, Натали успокоилась, а мое предположение, очевидно, здорово ее позабавило, и от плохого настроения баньши не осталось и следа. Она даже начала что-то негромко напевать, чем испугала меня не на шутку.
- Не волнуйся, - улыбнулась Нат, заметив, как я вжалась в кресло. – Я могу позволить себе петь в ванной и не вызвать цунами. А в молодости даже солисткой в рок-группе была. Недолго, правда.
- Значит, это не всегда так проявляется? – осмелела я.
- А как думаешь, позволили бы мне спокойно разгуливать по миру, если бы я не контролировала свои способности? – вопросом на вопрос ответила женщина.
- Не знаю, - сказала я честно, чем вызвала еще одну ухмылку. – А какие у тебя способности? Ну, кроме… вот этого? Если не секрет, конечно. Я думала, что баньши только смерть предсказывают…
Вспомнив, что о том, что она баньши, никто открыто не говорил, а мы с Сережкой это подслушали, я прикусила язык, но Натали ничего подозрительного в моих словах не услышала.
- Могу и смерть предсказать. Но тут так же как со светлыми и темными – условные обозначения, не более. Все, что связано со смертью, такие, как я, чувствуют очень остро. Иногда у нас случаются приступы в присутствии потенциального покойника: резкая боль до слез, даже истерика. Плач баньши. Наверное, отсюда и название. Но это можно контролировать, как и все остальное.
- А все остальное – это?..
- Голос. Звуковые колебания – страшная сила. Баньши может кричать, чувствуя чью-то смерть, а может сама ее вызвать своим криком. Главное, настроиться на нужную частоту, и посланный импульс остановит сердце.
Значит, вот что имел в виду Сокол, спрашивая, кому она должна прокричать смерть.
- Это сложно, и используется не часто, - по-своему успокоила меня Натали. – Нужен четкий вектор. А с волнами работать проще, и эффект варьируется в зависимости от силы воздействия. Некоторые просто кричат, но мне удобнее петь. Песня изначально задает тональность и частотный диапазон. К тому же чувствуешь себя дурой, когда стоишь и орешь как потерпевшая. А так – ничего, даже весело.
Обхохочешься.
- Вообще способности любого одаренного - это очень индивидуально, - лекторским тоном продолжила она. – Есть нечто общее, основа специализации, а все остальное зависит уже от личных данных. Вот Сокол, например…
Или Натали действительно такая общительная, или скармливала мне заведомо ложную информацию, или же делилась не слишком секретными данными в расчете на ответную откровенность. Но, так или иначе, услышать о талантах Сокола мне не довелось: вслед за машиной Фирсова «Жук» свернул с дороги и притормозил на отлогом берегу какой-то речушки. Увидев, что колдун и Сережка вышли из автомобиля, баньши открыла дверцу и выбралась наружу.
- Что вы задумали?
Чтобы расслышать ответ темного, пришлось выйти следом.
- Хочу снять метку.
- А смысл? – пожала плечами женщина. – Долго прятать его все равно не получится.
- У меня есть опыт.
Отповедь колдуна вышла короткой и жесткой, но не на столько, чтобы вдруг смутиться и опустить глаза – а именно так и повела себя Натали.
- Давай попробуем, - кивнула она.
Мужчины, очевидно обсудив дальнейшие действия еще в машине, принялись раздеваться.
- В воду полезут, - шепотом пояснила Нат. – Живая вода – это хорошо: и знак смоет, и след запутает. Да и вообще полезно…
Я потянулась, разминая затекшие мышцы, огляделась кругом. Место было тихое, уединенное – людского жилья даже на горизонте не видать. Клонившееся к закату солнце еще достаточно высоко висело над землей, лишь немного порозовев и окрасив нежным румянцем половину небосвода. Другая половина неба оставалась безоблачно-синей, лишь цвет стал темнее и насыщеннее. На противоположном берегу реки густо росли ивы. Их длинные ветви свисали до самой воды, необычайно чистой, прозрачной и даже на вид холодной, невзирая на тепло летнего вечера.
- Красота, - тихо выдохнула над ухом Натали.
- Красота, - согласилась я, любуясь развевающимися ивовыми косами.
- Не туда смотришь.
В отличие от меня, живописный уголок природы баньши не интересовал: ее внимание занимали разоблачившиеся до исподнего мужчины.
