Когда-нибудь я убью его за эту привычку портить объяснениями каждое чудо.
- Неплохо, - проговорил, глядя на половинки сардельки, Серый. – Один вопрос: почему я до сих пор жив? Ты ведь мог тогда, в парке…
- Повезло, - хмыкнул охотник. – Я же реально думал, что ты упырь, а против этой твари ничего лучше осины нет. Но, если что, мог бы и так, если бы он меня не вырубил.
Антон кивнул на Сокола, а мне подумалось, что темный в тот день прекрасно знал, что делает, и случайностями там и не пахло. Да и вообще все в этой истории неслучайно, все по плану. Но это план Сокола, и никто, кроме него, не знает, в чем он заключается и что ждет нас в финале разыгрываемой им партии.
Ночью колдун опять храпел.
Я собиралась поразмышлять о превратностях жизни, посокрушаться о своей судьбе, волею которой оказалась в странной компании странных магов, поскучать по спокойным денькам, по Жорику, впасть в тихую и непродолжительную депрессию, обнять Сережку, решить, что все не так уж и плохо и наконец-то уснуть… Но уже на первом пункте диван мелко задрожал от мощного храпа, развалившегося рядом темного.
Пнула кресло – никакого эффекта. Зажала ладонями уши – почти не помогло. Спряталась под подушку… Через час мучений стояла с этой подушкой над постелью Сокола и боролась со страстным желанием оборвать свои страдания вместе с его жизнью.
Еще через десять минут с подушкой подмышкой постучала в комнату Натали.
- Не спишь? – заглянула несмело. Баньши читала, лежа на животе поверх покрывала. – Наташ, можно я у тебя тут… как-то… Кровать большая, я с краешка… Не могу там!
Она отложила книгу, присмотрелась ко мне.
- Это из-за Сокола, да?
- Да, - созналась я.
- Проходи.
Пока я раздумывала, как бы устроиться со своей подушкой, чтобы не сильно стеснить хозяйку, она разглядывала меня, хмурясь каким-то мыслям, а затем нерешительно начала:
- Настя, ты мне очень нравишься…
Я бы сказала, что предпочитаю традиционные отношения, но нетрадиционных мне и не предлагали – что-то другое было в ее словах, и я насторожилась.
- Ты мне нравишься, и потому я тебе скажу… Не стоит. Даже не думай. Я понимаю, как это выглядит: «Грифон», заповедник, феи. Но это не проявление романтических чувств. У Сокола к тебе исключительно профессиональный интерес. Он целитель, врач. А ты для него – просто пациентка. Сложный, запущенный случай, из тех, которые так любят маньяки-трудоголики вроде него. Да и твоя мама просила его помочь… вылечить тебя…
- Я больна?
Почувствовала себя героиней латиноамериканской мыльной оперы: «Ты умираешь, Хуанита! Тебе осталось три дня, но Педро обещал, что сделает все возможное… И ты проживешь четыре…»
- В общепринятом смысле – нет. Но твое неверие… Даже мне стало любопытно: никогда не встречала природную ведьму, потомственную к тому же, с сильным, развивающимся из поколения в поколение даром, которая бы совершенно не умела им пользоваться. А для Сокола такой случай, как… как… даже не знаю, что. Доза для наркомана? Джекпот в лотерее? Джекпот для наркомана, чтобы хватило на вечный кайф?
- М-да, мне бы твою фантазию, - почти искренне позавидовала я: джекпот для наркомана – то еще сравнение. – Кстати, о фантазиях: с чего ты взяла, что меня вообще интересует господин доктор?
- Ну… - Натали немного засомневалась в правильности своих выводов. – Ты пришла, сказала, что не можешь там спать… Ты же с Сережей спишь. Не в смысле, но вы же вместе. А теперь ты ушла из-за Сокола…
Логике тоже можно позавидовать.
- Из-за Сокола, да. – Я прошла к двери, открыла и подняла палец, призывая Нат прислушаться.
Темный, словно дожидался сигнала, тут же выдал одну из своих виртуозных рулад.
- О, боже! – Натали закрыла лицо ладонями и зашлась в беззвучном смехе. – Прости, пожалуйста, - выговорила она с трудом. – Это у меня… это… Прости…
Ничего, даже забавно вышло.
- Прости, - повторила она, уже почти успокоившись. – Глупость, конечно. Но вы в последнее время часто остаетесь вдвоем, уходите куда-то. Заповедник, опять же. И ты расспрашивала меня о нем…
- Точно. А теперь, по всем канонам, я должна спросить, говорил ли он тебе обо мне, и что говорил.
- О, да! Естественно! – продолжала веселиться баньши.
- И что же он говорит обо мне? - спросила я без улыбки. – Что со мной не так?
Натали вмиг посерьезнела.
- А, ты об этом. Ну… Сокол думает, что это слом.
- А Сокол не может думать общепонятными терминами?
- Извини. Сейчас попробую объяснить. Когда одаренные перестают использовать свои способности, это, как правило, вызвано одной из двух причин. Первая – перегорание. Чрезмерный расход силы на какое-нибудь действие, вызвавшее полное истощение. Иногда после этого восстанавливаются, иногда – нет. А бывает слом. Это больше психологическое. Неудача, неправильные или безрезультатные действия, как следствие – депрессия и проблемы с самоидентификацией… В общем, это очень сложно и очень индивидуально. И лечение подбирается в каждом случае свое. Нужно разобраться, на чем именно человек сломался, вернуть его к тому моменту, помочь признать ошибки, найти решение и заставить двигаться дальше.
Меньше всего на свете я хотела возвращаться к «тому моменту»…
- Настя, я не специалист, просто пересказываю то, что слышала от Сокола. И он говорит, что ты не безнадежна. В чудеса вот уже поверила…
Да уж, не поверишь тут.
- …В себя, правда, еще не очень. Но чай же получился?
- Потому он и всучил мне ту тетрадку? – Вопрос был риторический. – Айболит, блин! А, может, я не хочу выздоравливать? Может, мне и без ваших чудес прекрасно жилось? И не нужен мне никакой доктор. Собой пусть займется. Если он такой крутой целитель, чего храпит как трактор? И дымит как паровоз? Или первое не лечится, а второе полезно для здоровья? А сам… Вообще… Разве что жиром не заплыл! Молодой же мужик, сорока еще нет!
Я умолкла, поняв, что с шепота почти перешла на крик и для особы, ни в коей мере не интересующейся господином доктором, свернула куда-то не туда. Но Натали этого не заметила.
- После того, что случилось с Кирюшкой, - проговорила она тихо, - Сокол держался еще какое-то время. А потом сорвался все-таки. Курить стал. По молодости только баловался, а сейчас, сама видишь. Жиром, да, не заплыл. И не спился, слава богу. Но не тот уже… Совсем. Он ведь, Настя, тоже сломленный. Не так как ты – может, еще хуже. Но лечение себе уже назначил. Вытащит твоего Сережку, глядишь, и выздоровеет. А храп… Может, он и не знает, что храпит? Сказать-то некому…
Проснулась я рано. Тихо, чтобы не разбудить Нат, выбралась из-под покрывала, а потом и из комнаты. Совершила традиционное утреннее паломничество по «святым местам» и зашла в кухню.
Сережка стоял у плиты. Обернулся, услыхав мои шаги, улыбнулся.
- Иди сюда. Глянь-ка…
Я сделала шаг, второй и обомлела.
- Не бойся. Все нормально.
Ага, конечно. Только с нормами у нас в последнее время что-то странное: рука Серого лежала на зажженной конфорке в лужице голубого пламени.
- Сам придумал, - сообщил парень гордо. – Прикольно, да?
- Что придумал? – Не отводя взгляда от его ладони, я плюхнулась на стул.
- Вот это. Помнишь, в школе рассказывали про энергию? Тепловая там, электрическая, кинетическая… Получается, все вокруг – энергия. И я могу ее брать, откуда пожелаю. Из огня, из текущей воды…
- Сереж, - я сглотнула. – Давай лучше из воды, а?
Сказать, что рука на плите нервировала – ничего не сказать. Еще немножко посмотрю и на веки вечные заделаюсь вегетарианкой.
- Сначала чувствовался жар, - продолжал он, будто и не слышал моих слов. – Я аккуратно так, с расстояния. А потом вроде как настроился, почувствовал струю, и видишь?
- Молодец, быстро учишься, - похвалили от двери Натали. Не знаю, как долго она там простояла, но увидела достаточно. – Только помногу сразу не тяни, а то с непривычки плохо станет. Головокружения нет? Не мутит?
- Не, порядок, - замотал головой Серый, но руку, к моей радости, с огня убрал.
Был один нормальный человек в этой компании, и тот туда же! Завтра застану его у розетки, высасывающим электричество через оторванный от торшера провод, как через коктейльную трубочку. Зато, наверное, можно не кормить.
- А потом это все куда? – спросил Сережка у Нат. – То, что насобираю?
- Либо тратить на себя, либо учиться отдавать. Чистая отдача, как у Насти, у тебя не получится, но со временем научишься трансформировать энергию…
И будет у меня не парень, а трансформатор. А что? Удобно, практично. Отключили свет – он палец в розетку, и снова в сети двести двадцать. Мобильник зарядить можно, ужин разогреть. И мило все так: приходишь с работы, а он сидит себе в уголочке, гудит тихонечко.
- Как трансформировать?
- Это у каждого по-своему проходит, - пожала плечами баньши. – Но сам понимаешь, если только брать, и лопнуть можно. А о механизме лучше Сокола расспроси.
- Вернется, спрошу.
- Откуда вернется? – не поняла Нат.
- Он к Ле Бону поехал, записи, который тот просил, отдать.
- Интересно, - протянула баньши. – Сам решил съездить, или приходил кто?
- Сам. Говорит: чего, мол, тянуть, еще скажут, что мы намеренно от них что-то скрываем.
- А нам, выходит, скрывать нечего? Ну-ну…
Посчитав, что она уже увидела и услышала все, более или менее достойное внимания, Натали удалилась в спальню, и, как показывала практика, выманить ее оттуда теперь могли лишь ароматы свежеприготовленного завтрака.
- Настюх, а ты чего от меня ночью сбежала?
- А? – Я не сразу поняла, о чем он, занятая своими мыслями.
- Я тебя чем-то обидел, да? – Насупился Серый. – Просыпаюсь, тебя нет, подушки тоже Я понимаю, я в эти дни отмороженный совсем… Блин, только встретились через столько лет, и тут такая фигня! Только Насть, я же не специально все это затеял. Это вообще не я…
Еще один мастер логических умозаключений на мою голову!
- Сереж, я не обижалась. Просто… Ты там нормально спишь, ничего не мешает?
- Да нет, ничего. А у меня за день от всех этих мыслей так башка распухает, что глаза закрываю и сразу отключаюсь.
Счастливчик.
- Диван неудобный, - зачем-то соврала я вместо того, чтобы пожаловаться на истинную причину бессонницы. – Пружина, наверное, вылезла, ворочаюсь полночи…
Парень, не дослушав, обнял меня, крепко прижимая к груди.
- Спасибо, - прошептал он. Теплые губы ткнулись в висок. – Спасибо, что ты со мной. Сам бы свихнулся б уже, Насть…
- Да ладно, - я провела рукой по ежику серых как волчья шерсть волос. – Ты молодец. Видишь, как быстро со всем разобрался? А с твоей удачей тебе вообще ничего не грозит.
- Ты – моя удача, - улыбнулся он. – С тобой точно ничего не страшно.
Хотела улыбнуться в ответ, но в глазах вдруг потемнело, а в ушах снова стоял крик Нат: «Спаси!»… Крепкие объятия не позволили мне упасть: я лишь пошатнулась, а после, почувствовав, как тяжело стало дышать, отстранилась от Серого – почти оттолкнула его – и, придерживаясь за мебель, побрела к окну.
- Насть?
«Спаси! Спасешь, твоим будет. Навсегда…»
- Сереж, я…
- Я понимаю, - вздохнул он. – Все это… так… На кой я тебе такой, да?
О, боже! Ну что еще за мысли?
- Прав Антоха, упырь и есть. Что жил, что сдох – ничего не изменилось. Тридцать лет: ни дома своего, ни семьи, ни работы нормальной – шабашки одни, лишь бы платили побольше. Сегодня тут, завтра там… Но это же не навсегда, Насть. Честно. Вот закончится все, устроюсь как-нибудь. Только с мамой решу, Сокол мне телефон одной клиники дал, там как раз на таких заболеваниях специализируются… А потом мы с тобой и вправду на море съездим. В сентябре уже получится, ну и что? В Крыму в сентябре хорошо, тепло еще, купаться можно…
Я стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, и ни слова не понимала из того, что он говорил. Какой Крым? Неужели он не понимает?..
- Ты еще из-за Аленки злишься? – Я встрепенулась, услышав имя таинственной соперницы. – Не надо, Насть. Забудь. Ну было. Я сам думал, может, серьезно. А потом… Меня по полгода дома не бывает, а она молодая, красивая. Ей же погулять хочется: кабаки, подружки… Все равно не дождалась бы. Вот думаю, и пусть. Симку выкинул, чтоб не звонила… А когда приехал… В общем, понял, что все я правильно сделал.
- Сереж…
- Короче, забудь, и все, - отрезал он, властно отрывая меня от подоконника и привлекая к себе. – Это прошлое, Насть. А теперь все по-другому будет. И никуда я больше не поеду. Разве что с тобой, на море.
На море, так на море. Я положила голову ему на грудь, вслушиваясь в ровное уверенное биение сердца, и закрыла глаза. Главное, что он сам в это верит: в море, в нас. Только стало вдруг жалко незнакомую девушку Алену, так и не узнавшую, что ее не бросили, а отпустили… почти благородно… До чего же странные создания эти мужчины!
- Не помешаю? – еще один представитель загадочнейшей половины человечества робко протиснулся в приоткрытую дверь.
- Заходи, Антоха, - по-хозяйски позволил Серый. – Чай с бутербродами будешь?
- Буду, - радостно отозвался светлый.
- Тогда и нам приготовь. А мы пока в комнате посидим, да, Насть?
Что-то изменилось в нем, когда он держал руку над зажженной горелкой, вместе с осознанием силы появилось что-то новое, незнакомое, но мне нравились эти перемены.
- Антош, и про Наташу не забудь, - сказала я растерявшемуся от нашей наглости охотнику.
Ничего, мы еще осиновый кол помним. Пусть искупает.
А мы пока просто побудем вдвоем. Без Сокола. Без Нат. Без разговоров о силе, Ван Дейке и вместилищах. Без чужих душещипательных историй о разбитом счастье и несбывшихся мечтах…
Но стоило закрыть за собой дверь, как в прихожей мерзко задребезжал звонок! Я вздрогнула от неожиданности и тревоги – в последние дни этот звук всегда вызывал тревогу – и Серый ободряюще сжал мою ладонь.
- Не волнуйся, - подмигнул он мне. – Сейчас глянем, кого там черти носят.
- Куда?! – грозно шикнул на Сережку выскочивший из кухни светлый. – Сам посмотрю.
Он прислушался и опасливо прильнул к дверному глазку.
- Кто там? – показалась на пороге своей спальни Натали.
- Баба какая-то, - недоуменно пожал плечами охотник.
- Фе, Антон! – баньши сморщила точеный носик. – Не баба, а женщина.
- Не, - затряс он лысой головой, - баба!
- И чего ей надо? – поинтересовалась я.
- Чего вам… Кто там? – через дверь прокричал светлый.
- Любовь! – зычно откликнулись с площадки. - Вызывали?
На Антошку напал приступ кашля.
- Любовь Иванна! Из ЖЭКа. Вызывали же?
- Нет… кхе-кхе…
- Открой, грю! – незваная Любовь забарабанила кулаком по двери.
- Открой, - посоветовала лысому Нат. – А то хуже будет.
Он встряхнулся - на стене позади обозначилась на миг грозная тень – и провернул ключ.
- Ну не прошло и года! – на пороге, потрясая устрашающего вида молотком, стояла дебелая тетка в рабочем комбинезоне. Глянула сверху вниз на Антона и строго вопросила: - Родители дома?
- Конечно. - Натали грациозно выступила вперед. – Чем могу помочь?
- Да чем ты можешь помочь? – свысока фыркнула Любовь. – Это я те помогла. Распишись вот.
Она сунула молоток подмышку и протянула Нат замызганный листочек.
- За что? – полюбопытствовала баньши.
- За выполненную работу, - гордо подбоченилась тетка. – Жаловались, что когда окно между этажами открывается, у него рама выпадает? Ну вот. Устранили.
- Уже не выпадает?
- Уже не открывается! – взмахнула она молотком. - Распишись, да пойду я. Там еще во втором подъезде стекло разбито.
- Неплохо, - проговорил, глядя на половинки сардельки, Серый. – Один вопрос: почему я до сих пор жив? Ты ведь мог тогда, в парке…
- Повезло, - хмыкнул охотник. – Я же реально думал, что ты упырь, а против этой твари ничего лучше осины нет. Но, если что, мог бы и так, если бы он меня не вырубил.
Антон кивнул на Сокола, а мне подумалось, что темный в тот день прекрасно знал, что делает, и случайностями там и не пахло. Да и вообще все в этой истории неслучайно, все по плану. Но это план Сокола, и никто, кроме него, не знает, в чем он заключается и что ждет нас в финале разыгрываемой им партии.
Ночью колдун опять храпел.
Я собиралась поразмышлять о превратностях жизни, посокрушаться о своей судьбе, волею которой оказалась в странной компании странных магов, поскучать по спокойным денькам, по Жорику, впасть в тихую и непродолжительную депрессию, обнять Сережку, решить, что все не так уж и плохо и наконец-то уснуть… Но уже на первом пункте диван мелко задрожал от мощного храпа, развалившегося рядом темного.
Пнула кресло – никакого эффекта. Зажала ладонями уши – почти не помогло. Спряталась под подушку… Через час мучений стояла с этой подушкой над постелью Сокола и боролась со страстным желанием оборвать свои страдания вместе с его жизнью.
Еще через десять минут с подушкой подмышкой постучала в комнату Натали.
- Не спишь? – заглянула несмело. Баньши читала, лежа на животе поверх покрывала. – Наташ, можно я у тебя тут… как-то… Кровать большая, я с краешка… Не могу там!
Она отложила книгу, присмотрелась ко мне.
- Это из-за Сокола, да?
- Да, - созналась я.
- Проходи.
Пока я раздумывала, как бы устроиться со своей подушкой, чтобы не сильно стеснить хозяйку, она разглядывала меня, хмурясь каким-то мыслям, а затем нерешительно начала:
- Настя, ты мне очень нравишься…
Я бы сказала, что предпочитаю традиционные отношения, но нетрадиционных мне и не предлагали – что-то другое было в ее словах, и я насторожилась.
- Ты мне нравишься, и потому я тебе скажу… Не стоит. Даже не думай. Я понимаю, как это выглядит: «Грифон», заповедник, феи. Но это не проявление романтических чувств. У Сокола к тебе исключительно профессиональный интерес. Он целитель, врач. А ты для него – просто пациентка. Сложный, запущенный случай, из тех, которые так любят маньяки-трудоголики вроде него. Да и твоя мама просила его помочь… вылечить тебя…
- Я больна?
Почувствовала себя героиней латиноамериканской мыльной оперы: «Ты умираешь, Хуанита! Тебе осталось три дня, но Педро обещал, что сделает все возможное… И ты проживешь четыре…»
- В общепринятом смысле – нет. Но твое неверие… Даже мне стало любопытно: никогда не встречала природную ведьму, потомственную к тому же, с сильным, развивающимся из поколения в поколение даром, которая бы совершенно не умела им пользоваться. А для Сокола такой случай, как… как… даже не знаю, что. Доза для наркомана? Джекпот в лотерее? Джекпот для наркомана, чтобы хватило на вечный кайф?
- М-да, мне бы твою фантазию, - почти искренне позавидовала я: джекпот для наркомана – то еще сравнение. – Кстати, о фантазиях: с чего ты взяла, что меня вообще интересует господин доктор?
- Ну… - Натали немного засомневалась в правильности своих выводов. – Ты пришла, сказала, что не можешь там спать… Ты же с Сережей спишь. Не в смысле, но вы же вместе. А теперь ты ушла из-за Сокола…
Логике тоже можно позавидовать.
- Из-за Сокола, да. – Я прошла к двери, открыла и подняла палец, призывая Нат прислушаться.
Темный, словно дожидался сигнала, тут же выдал одну из своих виртуозных рулад.
- О, боже! – Натали закрыла лицо ладонями и зашлась в беззвучном смехе. – Прости, пожалуйста, - выговорила она с трудом. – Это у меня… это… Прости…
Ничего, даже забавно вышло.
- Прости, - повторила она, уже почти успокоившись. – Глупость, конечно. Но вы в последнее время часто остаетесь вдвоем, уходите куда-то. Заповедник, опять же. И ты расспрашивала меня о нем…
- Точно. А теперь, по всем канонам, я должна спросить, говорил ли он тебе обо мне, и что говорил.
- О, да! Естественно! – продолжала веселиться баньши.
- И что же он говорит обо мне? - спросила я без улыбки. – Что со мной не так?
Натали вмиг посерьезнела.
- А, ты об этом. Ну… Сокол думает, что это слом.
- А Сокол не может думать общепонятными терминами?
- Извини. Сейчас попробую объяснить. Когда одаренные перестают использовать свои способности, это, как правило, вызвано одной из двух причин. Первая – перегорание. Чрезмерный расход силы на какое-нибудь действие, вызвавшее полное истощение. Иногда после этого восстанавливаются, иногда – нет. А бывает слом. Это больше психологическое. Неудача, неправильные или безрезультатные действия, как следствие – депрессия и проблемы с самоидентификацией… В общем, это очень сложно и очень индивидуально. И лечение подбирается в каждом случае свое. Нужно разобраться, на чем именно человек сломался, вернуть его к тому моменту, помочь признать ошибки, найти решение и заставить двигаться дальше.
Меньше всего на свете я хотела возвращаться к «тому моменту»…
- Настя, я не специалист, просто пересказываю то, что слышала от Сокола. И он говорит, что ты не безнадежна. В чудеса вот уже поверила…
Да уж, не поверишь тут.
- …В себя, правда, еще не очень. Но чай же получился?
- Потому он и всучил мне ту тетрадку? – Вопрос был риторический. – Айболит, блин! А, может, я не хочу выздоравливать? Может, мне и без ваших чудес прекрасно жилось? И не нужен мне никакой доктор. Собой пусть займется. Если он такой крутой целитель, чего храпит как трактор? И дымит как паровоз? Или первое не лечится, а второе полезно для здоровья? А сам… Вообще… Разве что жиром не заплыл! Молодой же мужик, сорока еще нет!
Я умолкла, поняв, что с шепота почти перешла на крик и для особы, ни в коей мере не интересующейся господином доктором, свернула куда-то не туда. Но Натали этого не заметила.
- После того, что случилось с Кирюшкой, - проговорила она тихо, - Сокол держался еще какое-то время. А потом сорвался все-таки. Курить стал. По молодости только баловался, а сейчас, сама видишь. Жиром, да, не заплыл. И не спился, слава богу. Но не тот уже… Совсем. Он ведь, Настя, тоже сломленный. Не так как ты – может, еще хуже. Но лечение себе уже назначил. Вытащит твоего Сережку, глядишь, и выздоровеет. А храп… Может, он и не знает, что храпит? Сказать-то некому…
Проснулась я рано. Тихо, чтобы не разбудить Нат, выбралась из-под покрывала, а потом и из комнаты. Совершила традиционное утреннее паломничество по «святым местам» и зашла в кухню.
Сережка стоял у плиты. Обернулся, услыхав мои шаги, улыбнулся.
- Иди сюда. Глянь-ка…
Я сделала шаг, второй и обомлела.
- Не бойся. Все нормально.
Ага, конечно. Только с нормами у нас в последнее время что-то странное: рука Серого лежала на зажженной конфорке в лужице голубого пламени.
- Сам придумал, - сообщил парень гордо. – Прикольно, да?
- Что придумал? – Не отводя взгляда от его ладони, я плюхнулась на стул.
- Вот это. Помнишь, в школе рассказывали про энергию? Тепловая там, электрическая, кинетическая… Получается, все вокруг – энергия. И я могу ее брать, откуда пожелаю. Из огня, из текущей воды…
- Сереж, - я сглотнула. – Давай лучше из воды, а?
Сказать, что рука на плите нервировала – ничего не сказать. Еще немножко посмотрю и на веки вечные заделаюсь вегетарианкой.
- Сначала чувствовался жар, - продолжал он, будто и не слышал моих слов. – Я аккуратно так, с расстояния. А потом вроде как настроился, почувствовал струю, и видишь?
- Молодец, быстро учишься, - похвалили от двери Натали. Не знаю, как долго она там простояла, но увидела достаточно. – Только помногу сразу не тяни, а то с непривычки плохо станет. Головокружения нет? Не мутит?
- Не, порядок, - замотал головой Серый, но руку, к моей радости, с огня убрал.
Был один нормальный человек в этой компании, и тот туда же! Завтра застану его у розетки, высасывающим электричество через оторванный от торшера провод, как через коктейльную трубочку. Зато, наверное, можно не кормить.
- А потом это все куда? – спросил Сережка у Нат. – То, что насобираю?
- Либо тратить на себя, либо учиться отдавать. Чистая отдача, как у Насти, у тебя не получится, но со временем научишься трансформировать энергию…
И будет у меня не парень, а трансформатор. А что? Удобно, практично. Отключили свет – он палец в розетку, и снова в сети двести двадцать. Мобильник зарядить можно, ужин разогреть. И мило все так: приходишь с работы, а он сидит себе в уголочке, гудит тихонечко.
- Как трансформировать?
- Это у каждого по-своему проходит, - пожала плечами баньши. – Но сам понимаешь, если только брать, и лопнуть можно. А о механизме лучше Сокола расспроси.
- Вернется, спрошу.
- Откуда вернется? – не поняла Нат.
- Он к Ле Бону поехал, записи, который тот просил, отдать.
- Интересно, - протянула баньши. – Сам решил съездить, или приходил кто?
- Сам. Говорит: чего, мол, тянуть, еще скажут, что мы намеренно от них что-то скрываем.
- А нам, выходит, скрывать нечего? Ну-ну…
Посчитав, что она уже увидела и услышала все, более или менее достойное внимания, Натали удалилась в спальню, и, как показывала практика, выманить ее оттуда теперь могли лишь ароматы свежеприготовленного завтрака.
- Настюх, а ты чего от меня ночью сбежала?
- А? – Я не сразу поняла, о чем он, занятая своими мыслями.
- Я тебя чем-то обидел, да? – Насупился Серый. – Просыпаюсь, тебя нет, подушки тоже Я понимаю, я в эти дни отмороженный совсем… Блин, только встретились через столько лет, и тут такая фигня! Только Насть, я же не специально все это затеял. Это вообще не я…
Еще один мастер логических умозаключений на мою голову!
- Сереж, я не обижалась. Просто… Ты там нормально спишь, ничего не мешает?
- Да нет, ничего. А у меня за день от всех этих мыслей так башка распухает, что глаза закрываю и сразу отключаюсь.
Счастливчик.
- Диван неудобный, - зачем-то соврала я вместо того, чтобы пожаловаться на истинную причину бессонницы. – Пружина, наверное, вылезла, ворочаюсь полночи…
Парень, не дослушав, обнял меня, крепко прижимая к груди.
- Спасибо, - прошептал он. Теплые губы ткнулись в висок. – Спасибо, что ты со мной. Сам бы свихнулся б уже, Насть…
- Да ладно, - я провела рукой по ежику серых как волчья шерсть волос. – Ты молодец. Видишь, как быстро со всем разобрался? А с твоей удачей тебе вообще ничего не грозит.
- Ты – моя удача, - улыбнулся он. – С тобой точно ничего не страшно.
Хотела улыбнуться в ответ, но в глазах вдруг потемнело, а в ушах снова стоял крик Нат: «Спаси!»… Крепкие объятия не позволили мне упасть: я лишь пошатнулась, а после, почувствовав, как тяжело стало дышать, отстранилась от Серого – почти оттолкнула его – и, придерживаясь за мебель, побрела к окну.
- Насть?
«Спаси! Спасешь, твоим будет. Навсегда…»
- Сереж, я…
- Я понимаю, - вздохнул он. – Все это… так… На кой я тебе такой, да?
О, боже! Ну что еще за мысли?
- Прав Антоха, упырь и есть. Что жил, что сдох – ничего не изменилось. Тридцать лет: ни дома своего, ни семьи, ни работы нормальной – шабашки одни, лишь бы платили побольше. Сегодня тут, завтра там… Но это же не навсегда, Насть. Честно. Вот закончится все, устроюсь как-нибудь. Только с мамой решу, Сокол мне телефон одной клиники дал, там как раз на таких заболеваниях специализируются… А потом мы с тобой и вправду на море съездим. В сентябре уже получится, ну и что? В Крыму в сентябре хорошо, тепло еще, купаться можно…
Я стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, и ни слова не понимала из того, что он говорил. Какой Крым? Неужели он не понимает?..
- Ты еще из-за Аленки злишься? – Я встрепенулась, услышав имя таинственной соперницы. – Не надо, Насть. Забудь. Ну было. Я сам думал, может, серьезно. А потом… Меня по полгода дома не бывает, а она молодая, красивая. Ей же погулять хочется: кабаки, подружки… Все равно не дождалась бы. Вот думаю, и пусть. Симку выкинул, чтоб не звонила… А когда приехал… В общем, понял, что все я правильно сделал.
- Сереж…
- Короче, забудь, и все, - отрезал он, властно отрывая меня от подоконника и привлекая к себе. – Это прошлое, Насть. А теперь все по-другому будет. И никуда я больше не поеду. Разве что с тобой, на море.
На море, так на море. Я положила голову ему на грудь, вслушиваясь в ровное уверенное биение сердца, и закрыла глаза. Главное, что он сам в это верит: в море, в нас. Только стало вдруг жалко незнакомую девушку Алену, так и не узнавшую, что ее не бросили, а отпустили… почти благородно… До чего же странные создания эти мужчины!
- Не помешаю? – еще один представитель загадочнейшей половины человечества робко протиснулся в приоткрытую дверь.
- Заходи, Антоха, - по-хозяйски позволил Серый. – Чай с бутербродами будешь?
- Буду, - радостно отозвался светлый.
- Тогда и нам приготовь. А мы пока в комнате посидим, да, Насть?
Что-то изменилось в нем, когда он держал руку над зажженной горелкой, вместе с осознанием силы появилось что-то новое, незнакомое, но мне нравились эти перемены.
- Антош, и про Наташу не забудь, - сказала я растерявшемуся от нашей наглости охотнику.
Ничего, мы еще осиновый кол помним. Пусть искупает.
А мы пока просто побудем вдвоем. Без Сокола. Без Нат. Без разговоров о силе, Ван Дейке и вместилищах. Без чужих душещипательных историй о разбитом счастье и несбывшихся мечтах…
Но стоило закрыть за собой дверь, как в прихожей мерзко задребезжал звонок! Я вздрогнула от неожиданности и тревоги – в последние дни этот звук всегда вызывал тревогу – и Серый ободряюще сжал мою ладонь.
- Не волнуйся, - подмигнул он мне. – Сейчас глянем, кого там черти носят.
- Куда?! – грозно шикнул на Сережку выскочивший из кухни светлый. – Сам посмотрю.
Он прислушался и опасливо прильнул к дверному глазку.
- Кто там? – показалась на пороге своей спальни Натали.
- Баба какая-то, - недоуменно пожал плечами охотник.
- Фе, Антон! – баньши сморщила точеный носик. – Не баба, а женщина.
- Не, - затряс он лысой головой, - баба!
- И чего ей надо? – поинтересовалась я.
- Чего вам… Кто там? – через дверь прокричал светлый.
- Любовь! – зычно откликнулись с площадки. - Вызывали?
На Антошку напал приступ кашля.
- Любовь Иванна! Из ЖЭКа. Вызывали же?
- Нет… кхе-кхе…
- Открой, грю! – незваная Любовь забарабанила кулаком по двери.
- Открой, - посоветовала лысому Нат. – А то хуже будет.
Он встряхнулся - на стене позади обозначилась на миг грозная тень – и провернул ключ.
- Ну не прошло и года! – на пороге, потрясая устрашающего вида молотком, стояла дебелая тетка в рабочем комбинезоне. Глянула сверху вниз на Антона и строго вопросила: - Родители дома?
- Конечно. - Натали грациозно выступила вперед. – Чем могу помочь?
- Да чем ты можешь помочь? – свысока фыркнула Любовь. – Это я те помогла. Распишись вот.
Она сунула молоток подмышку и протянула Нат замызганный листочек.
- За что? – полюбопытствовала баньши.
- За выполненную работу, - гордо подбоченилась тетка. – Жаловались, что когда окно между этажами открывается, у него рама выпадает? Ну вот. Устранили.
- Уже не выпадает?
- Уже не открывается! – взмахнула она молотком. - Распишись, да пойду я. Там еще во втором подъезде стекло разбито.
