Ох, скорей бы! Квартира – плевать какая – ванна и постель. Хотя бы коврик в прихожей. Но перед этим чай. Не муть в пакетиках, а «нормальный». Ни за что не поверю, что Сокол не припас пачку крупнолистового. А там, может, и мамины травки захватил…
Когда до машины, в которой ожидала нас Нат, оставалось уже рукой подать, путь нам преградил глобус на длинных ножках. Натурально – глобус. Крупное изображение земного шара на голубеньком платьице растерянно замершей перед нами девушки обретало забавную объемность за счет солидного срока беременности. Вот что на самом деле символично, темный!
Я улыбнулась будущей мамочке и уже примерилась обойти ее по газону, а Серый вдруг остановился, как вкопанный.
- Аленка?
Я чуть не навернулась с бордюра…
- Здравствуй, Сережа.
Именно такие ему и нравились всегда: высокая, намного выше меня, в недавнем прошлом – стройная и фигуристая. Длинные темные волосы, карие глаза, чуть вздернутый носик и пухлые губки. Все, что надо.
- Ты…
Если бы она могла бежать – побежала бы.
- Я… Я в консультации была… С мужем… Он в аптеку пошел, вон в ту… - Она махнула рукой куда-то в сторону.
Нет там никакой аптеки. И не было никогда.
- Ясно. А я вот… Это Настя…
Идиот.
- Привет. – Во второй раз улыбка получилась не такой искренней, но получилась. – А я… тоже с мужем. Тоже потерялся где-то…
Темный, не будь сволочью, ты же все прекрасно слышишь!
- Нигде я не потерялся. – Крепкие пальцы сжали мой локоть.
Спасибо.
- Вот. Это Вася, - ляпнула я первое пришедшее на ум имя.
- Василий, - подтвердил Сокол, подхватывая и пожимая безвольно обвисшую руку девушки. – Очень приятно.
- Мне тоже… очень. Я пойду. Да… Извините…
Она свернула с дорожки и припустила прямо по траве к просвету между больничными зданиями, быстро-быстро. Но догнать еще можно…
- Вы чего это? – непонимающе уставился на нас с Соколом Серый.
Телепат хренов!
- Нет у нее никакого мужа, - сказала я, не глядя на него.
- И срок около тридцати девяти недель, - добавил от себя господин доктор. – Последние деньки бегает.
Сережка громко сглотнул. Обернулся на голубое платьице, потом – на меня. И снова на нее.
- Насть…
Ну чего тебе еще? Благословения моего, что ли?
- Там дорога, Серый. Маршрутки ходят. Уедет, потом можешь и не найти.
Не будь придурком. Прав темный: сейчас не задумываешься, а потом уже поздно будет. Или уже забыл об обязательном условии любого воскрешения? Везунчик ты все-таки, Сережа…
- Сокол? – парень посмотрел на колдуна.
- Десять минут, - разрешил тот. – Максимум – пятнадцать. Влад, у нас тут форс-мажор. Пригляди. Антон…
- Да я слышал, - отозвался охотник. – Бывает же! И правда, подфартило, если вспомнить…
Счастье через край, да.
- Эндометриоз второй… нет, третьей степени, - под нос себе бормотал Сокол. – Врачи не рекомендуют прерывание беременности с таким диагнозом. Не категорически, но и гарантий не дают, что потом все будет нормально.
У него все чудеса объяснимы.
Мне бы что-нибудь объяснил…
- Ася, иди в машину.
- А смысл?
Я ждала, я честно ждала, что у него найдется ответ на этот вопрос. А потом развернулась и пошла, как и Алена, прямо по газону, но только в другую сторону.
- Антон, видишь нас? – темного я слышала теперь только в наушнике.
- Да. Нашли время мылодрамы устраивать!
- Антоша, заткнись, - вежливо попросила Натали. – Настя, остановись, пожалуйста…
Я сняла клипсу и зашвырнула далеко в траву. Вот так вот!
Хреновая у меня получилась сказочка и закончилась соответственно.
В маленьком зале бара сумрачно и пусто. В середине рабочего дня граждане еще не спешат набраться, но к вечеру ожидался наплыв посетителей, и бармен, смазливый блондинистый парнишка лет двадцати, старательно протирал рюмки.
Я присела у стойки.
- Чай? Кофе? – тут же осведомился юноша.
- Водку с мартини, - потребовала я угрюмо. - Взболтать, но не смешивать.
Он улыбнулся одними губами – вежливо дал понять, что оценил шутку. Но я не шутила. Это до мальчика скоро дошло, и спустя минуту передо мной стоял наполовину наполненный стакан. А еще через секунду в нем остались только кубики льда.
- Еще.
Пра-прабабка Настасья хитрое заклятье на наш род наложила. Как мама объясняла: «Рюмку выпьешь, вторую, а за третьей уже и рука не потянется. А потом с двух рюмок мутить будет, как иных с пол-литры». Сегодня я не хотела, чтобы меня мутило с двух рюмок, и придумала, как обойти вековой запрет. Дело не в том, сколько. Все дело в скорости. Организм должен подать сигнал: хватит, мол. Вот тогда и рука не потянется. Но если он, организм, не успеет понять, что его осознанно накачивают алкоголем…
- Еще!
Я глотала залпом, не чувствуя вкуса.
- Еще. Еще. Ф-фух… Себе!
Снова снисходительная улыбка.
- Я серьезно. Угощаю.
Мальчик послушно наполнил стакан. Выпил за мое здоровье.
Я сделала вид, что не заметила того, что себе он наливал совсем из другой бутылки. Считай, что развел, красавчик!
А потом, когда меня окончательно развезет, этот симпатяга принесет счет, в котором наверняка будет пара лишних строчек. Без разницы. Лишь бы такси вызвал. И поеду я домой. К Жорику. К Петровичу. К безымянным мышкам… О, мышки! Назову-ка я одну из них Серым, а вторую Аленкой, и пусть они мне полную банку мышат нарожают…
А можно… Можно Асей и Васей. А потом выпустить их во дворе, и пускай идут себе. В разные стороны.
- Еще?
- Давай. И счет.
Хорошего понемножку. И нехорошего тоже.
Лишь бы в кошельке оказалось достаточно денег, чтобы рассчитаться за этот внеплановый банкет. Привыкла за эти дни к красивой дармовой жизни, когда Сокол все оплачивал. И пельмени из супера, и полеты на «Грифоне». Пельмени, блин! Темный платил, а я покупала пельмени! Хоть бы раз лобстеров взяла, что ли… А теперь все, не судьба. Не видать тебе, Ася, ни лобстеров, ни фей с единорогами… Ни Сокола…
Кошелек завалился на дно сумки… А сумка казалась бездонной. Парадокс.
Зато рука нашарила что-то маленькое и странное. Не помаду, не скотч, не коробочку мятных леденцов. Я вытащила неведомое нечто, поставила на стойку и долго пыталась сообразить, каким образом это сюда попало. Я была уверена, что выкинула чудо-зелье от шутниц-фей сразу же после ухода Ле Бона. Перепутала сумку с мусорным ведром? Ну, я много чего в последнее время перепутала, так что неудивительно.
Подумала и вылила содержимое флакончика в стакан с любимым напитком Бонда. Так мне и надо. Колобка с пары капель пронесло, а меня от такой дозы разорвет к чертовой матери. Зато не придется платить за выпивку – кошелек-то так и не нашелся…
- Ваш счет.
- Спасибо.
Я вздрогнула, услышав этот голос, а потом медленно обернулась к присевшему на соседний табурет мужчине. Он уже достал бумажник и, не заглядывая в принесенный блондинчиком листок, положил на стойку крупную купюру. Мальчик, сегодня твой день – этот тип сдачи не берет!
- Это Вася, - решила я познакомить бармена с нежданным благодетелем. – Человек, превративший мою жизнь в сказку! Что можешь сказать в свое оправдание, Василий?
- Андрей.
- Это не оправ… Что?
- Андрей. Соколов. Сокол – со школы еще прицепилось. Коротко, удобно. Привык уже.
- А… А я – Настя. – Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на его лице. – Ася тоже можно…
- Я помню. Пошли отсюда?
- Нет. – Я так замотала головой, что чуть было не потеряла равновесие и не упала со стула. – Я тут п-пю…
Отхлебнула «взрывного» коктейля. Боже, ну и гадость!
- Буду сидеть, пока выпивка не закончится… Вот!
- Все, закончилась. – Он отобрал у меня стакан и опустошил в один глоток. Скривился. – Черт, что за дрянь ты пьешь?
- Это яд, - созналась я. – И теперь мы с тобой умрем… Андрюша.
- Умрем, - кивнул он. – Но давай не сегодня?
Оптимист. Я бы с ним согласилась, если бы зал не поплыл перед глазами, а ноги не налились свинцовой тяжестью и не потянули вниз с высокого табурета…
- Ася! - Темный поймал меня, не позволив свалиться на пол, посмотрел как-то странно, притянул к себе… - Какого черта?! Ты… На тебе… проклятье?
- Проклятье, заклятье, - пробормотала я, думая, как здорово было бы устроиться у него на груди и отключиться. – Пра-пра… бабка заклятье… такое наложила… чтобы не пили… вообще…
- Господи… Ну и дура!
- Я?
- Пра-прабабка твоя! – Сокол встряхнул меня и попытался поставить на ноги. Попытка успехом не увенчалась. – Это же надо было такое… Сколько ты выпила? Ася, я спрашиваю…
Не дождавшись ответа, он схватил со стойки счет. Мальчик, конечно, пририсовал там пару лишних порций, но даже если нет…
- Ася, не закрывай глаза! Не спи, слышишь! - Я уже плохо соображала, что происходит, но, кажется, колдун с трудом удерживал меня одной рукой, а второй шарил по карманам. Наконец нашел мобильный. – Антон, пришли кого-нибудь сюда… - В ушах у меня гудело, и от этого казалось, что его голос дрожит. – Срочно, я сказал! Черт, не знаю же… Как называется эта забегаловка? Точный адрес? – Ну зачем так кричать на симпатичного мальчика? – Ася, ты только не спи, пожалуйста… Ася!
Город мелькает за окнами машины. Дома, вывески, спешащие по своим делам люди… А мне спешить некуда. Зачем? Меня и так куда-то везут…
- Не спи…
Деревья. Зеленые. Большие…
- Только не спи…
И небо голубое-голубое, как глаза склонившегося надо мной мужчины…
- Ася, не спи! Не смей, слышишь?
Спать нельзя. Пить нельзя…
Пить нельзя, а то мертвые к тебе приходить станут… Или ты к мертвым?
И вернешься ли потом?
Машина летит по улицам на бешеной скорости – я знаю, иногда поворачиваю голову и смотрю на стрелку спидометра – а мир все равно такой медленный… Земля еле-еле вращается. Мысли вязкие и ленивые…
- Не закрывай глаза!
Талдычит одно и то же всю дорогу… Ну поспала бы я немного, жалко ему что ли?
- Ася!
Меня так бабушка называла, больше никто. Не прижилось почему-то. Даже когда я сама так представлялась, все равно потом становилась Настей…
- Еще немного осталось, потерпи.
Немного осталось до чего?
Машина резко притормозила. Дверца открылась…
- Помочь?
- Не надо, сам… Ася, не спи!
Двор такой знакомый. И дом. И подъезд. И дверь…
- Потерпи…
В ванной на крючке халатик. На полке - кондиционер для волос. Расческа…
- А-ай! – Плюхаюсь в ванну с холодной водой, а сверху льется такой же ледяной дождь, и время тут же возвращается в привычный ритм.
- Терпи! Сейчас…
Колдун кладет мне руку на лоб, бормочет что-то, а потом зачерпывает из ванной воду и выливает на голову. С ума сошел! Пытаюсь вырваться, выкрутиться…
- Сиди смирно! Чтоб твоей прабабке… Сиди!
Снова бормочет и льет, льет и бормочет. В мыслях проясняется, перед глазами – тоже, и я уже отчетливо вижу и понимаю, что это – моя квартира, моя ванная, мой халатик на двери…
- Потерпи. Немного еще потерпи…
Боже, какой у меня сейчас, наверное, дурацкий вид! Курица мокрая. Футболка насквозь, джинсы, даже белье… Волосы облепили лицо, лезут в глаза… Но мне уже почти хорошо. Почти совсем-совсем хорошо. А он все поливает меня из ковшика и бормочет, но теперь я могу разобрать отдельные, не относящиеся к заговору, слова.
- …Ася, Асенька… Ну зачем? Ладно прабабка твоя, чтоб ей… Но ты-то? Зачем?
Зачем? Слезы смешиваются с водой и текут по щекам…
- Нашла из-за кого! Ты же умница, красавица… Встретишь еще… еще лучше…
- Не встречу, - прорезается у меня голос. – Лучше уже не встречу.
Встряхивает меня за плечи, заставляет поднять глаза.
- Все. Все хорошо.
- Ничего не хорошо! Ничего! Понял?
Вырываюсь, поскальзываюсь, падаю снова в мутную воду, но меня опять вылавливают, вытаскивают, ставят на мокрый пол, заворачивают в широкое банное полотенце, прямо поверх вымокшей одежды…
- Ну на кой он тебе? – Трет меня полотенцем, словно кожу содрать готов. - Что ты от него видела, кроме проблем?
Точно. С первой встречи одни только неприятности…
- Что в нем такого?
- Все, - шепчу упрямо. – Таких больше нет…
И, наверное, не надо.
- Дура! …Прабабка твоя, естественно.
Швыряет полотенце в сторону, хватает сухое, опять заворачивает, опять трет. Прабабка – дура, он – молодец. Снял заклятье-проклятье, тема закрыта. Сейчас уйдет, а я смогу нормально напиться…
- Вот как так можно, ты мне скажи? – спрашиваю со слезами.
- Нельзя, - соглашается он.
- Как будто меня и нет, да?
- Ты есть…
- Как будто я пустое место! Не смотрит, не видит…
- Придурок!
- Я же его… Я его…
- Ты самая лучшая…
- Я его, может быть, всю жизнь ждала… А он… Совсем, никак. В упор меня не замечает! Вообще. К суккубам бегает, приходит потом, довольный, как кот, весь в помаде…
- Какая помада – у Влада краской испачкался, когда он оборудование показывал! Черт! Угораздило же втрескаться в ведьму, да еще и ревнивую…
А потом смотрим друг на друга, долго-долго, почти целую секунду, и пытаемся понять, что мы оба только что сказали…
Зеркало большое да зеркало поменьше, свечи по обе стороны и колышущаяся тень в конце длинного коридора…
- …Какой он?
- Красивый. Большой такой… Высокий. Волосы темные… Сережка мой!
- Ты в глаза ему, доча, посмотри.
- Черные у него глаза, как уголечки!
- Хорошо смотри, Настюша, все примечай…
…Нет, не черные. Не черные – светлые, ясные. Голубые…
…И не знаю, кто первый, я, он, а может одновременно, бросаемся друг к другу, сцепляемся намертво - руками, губами, взглядами. Топчемся по упавшему на пол полотенцу, поскальзываемся на мокром кафеле… Вываливаемся в коридор, громко хлопнув дверью. Не отрываясь от жадного рта, глажу его лицо, волосы, обнимаю за шею, а когда он подхватывает меня на руки, обвиваю еще и ногами, и вот так, не размыкая объятий, не прекращая поцелуй, даже чтобы вдохнуть, и то и дело натыкаясь на стены, добираемся в конце концов в спальню и падаем на кровать. Здесь уже отлепляюсь от него, позволяю стащить с себя футболку и блаженно щурюсь, чувствуя нежные губы и жаркое дыхание сначала на шее, потом ниже, ниже… Выгибаюсь со стоном, но тут же понимаю, что и минуты не проживу, если не увижу сейчас его глаз. Обхватываю ладонями его голову, отрываю от себя, ловлю его взгляд, внезапно на миг усомнившись: «Это ты?», и расслабленно выдыхаю: «Ты»… Больше я не ошибусь. Никогда. Таю от каждого прикосновения, а сама дотрагиваюсь осторожно до шрама на его виске и ревную безумно, к прошлому, ко всем женщинам, что у него были, ко всей той жизни, что он прожил уже без меня. А он, словно угадав эти мысли, перехватывает мою руку, целует ладонь и скользит губами от запястья к сгибу локтя по беззащитной коже… М-м…
Но вдруг что-то меняется. Обнимаю и чувствую, как напряжены его плечи, какой неестественно прямой стала вдруг спина под влажной рубашкой. Ищу его взгляд, но он ускользает от меня…
- Андрей? – Даже в окружении зомби мне не было так страшно.
Он прижимает меня к себе, резко, с силой, не замечая, как я морщусь от боли, впивается губами в губы, будто хочет выпить всю, залпом и до дна, а затем так же резко отпускает. Теперь я вижу его глаза… и жалею об этом…
- Не нужно, - шепчу, еще не зная, что он собирается делать. – Пожалуйста…
Я больше не хочу оставаться одна. И не оставлю тебя.
Ты мне доверяешь, Сокол?
И не слышу – лишь по губам читаю короткое:
- Спи…
Зачем? За что?
У темноты нет на это ответов…
Проснулась я утром. Даже не глядя на часы, знала, что уже утро. И знала, что увижу, когда открою глаза: свою комнату, солнце сквозь жалюзи и сидящего рядом Жорика. И все.
Когда до машины, в которой ожидала нас Нат, оставалось уже рукой подать, путь нам преградил глобус на длинных ножках. Натурально – глобус. Крупное изображение земного шара на голубеньком платьице растерянно замершей перед нами девушки обретало забавную объемность за счет солидного срока беременности. Вот что на самом деле символично, темный!
Я улыбнулась будущей мамочке и уже примерилась обойти ее по газону, а Серый вдруг остановился, как вкопанный.
- Аленка?
Я чуть не навернулась с бордюра…
- Здравствуй, Сережа.
Именно такие ему и нравились всегда: высокая, намного выше меня, в недавнем прошлом – стройная и фигуристая. Длинные темные волосы, карие глаза, чуть вздернутый носик и пухлые губки. Все, что надо.
- Ты…
Если бы она могла бежать – побежала бы.
- Я… Я в консультации была… С мужем… Он в аптеку пошел, вон в ту… - Она махнула рукой куда-то в сторону.
Нет там никакой аптеки. И не было никогда.
- Ясно. А я вот… Это Настя…
Идиот.
- Привет. – Во второй раз улыбка получилась не такой искренней, но получилась. – А я… тоже с мужем. Тоже потерялся где-то…
Темный, не будь сволочью, ты же все прекрасно слышишь!
- Нигде я не потерялся. – Крепкие пальцы сжали мой локоть.
Спасибо.
- Вот. Это Вася, - ляпнула я первое пришедшее на ум имя.
- Василий, - подтвердил Сокол, подхватывая и пожимая безвольно обвисшую руку девушки. – Очень приятно.
- Мне тоже… очень. Я пойду. Да… Извините…
Она свернула с дорожки и припустила прямо по траве к просвету между больничными зданиями, быстро-быстро. Но догнать еще можно…
- Вы чего это? – непонимающе уставился на нас с Соколом Серый.
Телепат хренов!
- Нет у нее никакого мужа, - сказала я, не глядя на него.
- И срок около тридцати девяти недель, - добавил от себя господин доктор. – Последние деньки бегает.
Сережка громко сглотнул. Обернулся на голубое платьице, потом – на меня. И снова на нее.
- Насть…
Ну чего тебе еще? Благословения моего, что ли?
- Там дорога, Серый. Маршрутки ходят. Уедет, потом можешь и не найти.
Не будь придурком. Прав темный: сейчас не задумываешься, а потом уже поздно будет. Или уже забыл об обязательном условии любого воскрешения? Везунчик ты все-таки, Сережа…
- Сокол? – парень посмотрел на колдуна.
- Десять минут, - разрешил тот. – Максимум – пятнадцать. Влад, у нас тут форс-мажор. Пригляди. Антон…
- Да я слышал, - отозвался охотник. – Бывает же! И правда, подфартило, если вспомнить…
Счастье через край, да.
- Эндометриоз второй… нет, третьей степени, - под нос себе бормотал Сокол. – Врачи не рекомендуют прерывание беременности с таким диагнозом. Не категорически, но и гарантий не дают, что потом все будет нормально.
У него все чудеса объяснимы.
Мне бы что-нибудь объяснил…
- Ася, иди в машину.
- А смысл?
Я ждала, я честно ждала, что у него найдется ответ на этот вопрос. А потом развернулась и пошла, как и Алена, прямо по газону, но только в другую сторону.
- Антон, видишь нас? – темного я слышала теперь только в наушнике.
- Да. Нашли время мылодрамы устраивать!
- Антоша, заткнись, - вежливо попросила Натали. – Настя, остановись, пожалуйста…
Я сняла клипсу и зашвырнула далеко в траву. Вот так вот!
Хреновая у меня получилась сказочка и закончилась соответственно.
ГЛАВА 19
В маленьком зале бара сумрачно и пусто. В середине рабочего дня граждане еще не спешат набраться, но к вечеру ожидался наплыв посетителей, и бармен, смазливый блондинистый парнишка лет двадцати, старательно протирал рюмки.
Я присела у стойки.
- Чай? Кофе? – тут же осведомился юноша.
- Водку с мартини, - потребовала я угрюмо. - Взболтать, но не смешивать.
Он улыбнулся одними губами – вежливо дал понять, что оценил шутку. Но я не шутила. Это до мальчика скоро дошло, и спустя минуту передо мной стоял наполовину наполненный стакан. А еще через секунду в нем остались только кубики льда.
- Еще.
Пра-прабабка Настасья хитрое заклятье на наш род наложила. Как мама объясняла: «Рюмку выпьешь, вторую, а за третьей уже и рука не потянется. А потом с двух рюмок мутить будет, как иных с пол-литры». Сегодня я не хотела, чтобы меня мутило с двух рюмок, и придумала, как обойти вековой запрет. Дело не в том, сколько. Все дело в скорости. Организм должен подать сигнал: хватит, мол. Вот тогда и рука не потянется. Но если он, организм, не успеет понять, что его осознанно накачивают алкоголем…
- Еще!
Я глотала залпом, не чувствуя вкуса.
- Еще. Еще. Ф-фух… Себе!
Снова снисходительная улыбка.
- Я серьезно. Угощаю.
Мальчик послушно наполнил стакан. Выпил за мое здоровье.
Я сделала вид, что не заметила того, что себе он наливал совсем из другой бутылки. Считай, что развел, красавчик!
А потом, когда меня окончательно развезет, этот симпатяга принесет счет, в котором наверняка будет пара лишних строчек. Без разницы. Лишь бы такси вызвал. И поеду я домой. К Жорику. К Петровичу. К безымянным мышкам… О, мышки! Назову-ка я одну из них Серым, а вторую Аленкой, и пусть они мне полную банку мышат нарожают…
А можно… Можно Асей и Васей. А потом выпустить их во дворе, и пускай идут себе. В разные стороны.
- Еще?
- Давай. И счет.
Хорошего понемножку. И нехорошего тоже.
Лишь бы в кошельке оказалось достаточно денег, чтобы рассчитаться за этот внеплановый банкет. Привыкла за эти дни к красивой дармовой жизни, когда Сокол все оплачивал. И пельмени из супера, и полеты на «Грифоне». Пельмени, блин! Темный платил, а я покупала пельмени! Хоть бы раз лобстеров взяла, что ли… А теперь все, не судьба. Не видать тебе, Ася, ни лобстеров, ни фей с единорогами… Ни Сокола…
Кошелек завалился на дно сумки… А сумка казалась бездонной. Парадокс.
Зато рука нашарила что-то маленькое и странное. Не помаду, не скотч, не коробочку мятных леденцов. Я вытащила неведомое нечто, поставила на стойку и долго пыталась сообразить, каким образом это сюда попало. Я была уверена, что выкинула чудо-зелье от шутниц-фей сразу же после ухода Ле Бона. Перепутала сумку с мусорным ведром? Ну, я много чего в последнее время перепутала, так что неудивительно.
Подумала и вылила содержимое флакончика в стакан с любимым напитком Бонда. Так мне и надо. Колобка с пары капель пронесло, а меня от такой дозы разорвет к чертовой матери. Зато не придется платить за выпивку – кошелек-то так и не нашелся…
- Ваш счет.
- Спасибо.
Я вздрогнула, услышав этот голос, а потом медленно обернулась к присевшему на соседний табурет мужчине. Он уже достал бумажник и, не заглядывая в принесенный блондинчиком листок, положил на стойку крупную купюру. Мальчик, сегодня твой день – этот тип сдачи не берет!
- Это Вася, - решила я познакомить бармена с нежданным благодетелем. – Человек, превративший мою жизнь в сказку! Что можешь сказать в свое оправдание, Василий?
- Андрей.
- Это не оправ… Что?
- Андрей. Соколов. Сокол – со школы еще прицепилось. Коротко, удобно. Привык уже.
- А… А я – Настя. – Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на его лице. – Ася тоже можно…
- Я помню. Пошли отсюда?
- Нет. – Я так замотала головой, что чуть было не потеряла равновесие и не упала со стула. – Я тут п-пю…
Отхлебнула «взрывного» коктейля. Боже, ну и гадость!
- Буду сидеть, пока выпивка не закончится… Вот!
- Все, закончилась. – Он отобрал у меня стакан и опустошил в один глоток. Скривился. – Черт, что за дрянь ты пьешь?
- Это яд, - созналась я. – И теперь мы с тобой умрем… Андрюша.
- Умрем, - кивнул он. – Но давай не сегодня?
Оптимист. Я бы с ним согласилась, если бы зал не поплыл перед глазами, а ноги не налились свинцовой тяжестью и не потянули вниз с высокого табурета…
- Ася! - Темный поймал меня, не позволив свалиться на пол, посмотрел как-то странно, притянул к себе… - Какого черта?! Ты… На тебе… проклятье?
- Проклятье, заклятье, - пробормотала я, думая, как здорово было бы устроиться у него на груди и отключиться. – Пра-пра… бабка заклятье… такое наложила… чтобы не пили… вообще…
- Господи… Ну и дура!
- Я?
- Пра-прабабка твоя! – Сокол встряхнул меня и попытался поставить на ноги. Попытка успехом не увенчалась. – Это же надо было такое… Сколько ты выпила? Ася, я спрашиваю…
Не дождавшись ответа, он схватил со стойки счет. Мальчик, конечно, пририсовал там пару лишних порций, но даже если нет…
- Ася, не закрывай глаза! Не спи, слышишь! - Я уже плохо соображала, что происходит, но, кажется, колдун с трудом удерживал меня одной рукой, а второй шарил по карманам. Наконец нашел мобильный. – Антон, пришли кого-нибудь сюда… - В ушах у меня гудело, и от этого казалось, что его голос дрожит. – Срочно, я сказал! Черт, не знаю же… Как называется эта забегаловка? Точный адрес? – Ну зачем так кричать на симпатичного мальчика? – Ася, ты только не спи, пожалуйста… Ася!
Город мелькает за окнами машины. Дома, вывески, спешащие по своим делам люди… А мне спешить некуда. Зачем? Меня и так куда-то везут…
- Не спи…
Деревья. Зеленые. Большие…
- Только не спи…
И небо голубое-голубое, как глаза склонившегося надо мной мужчины…
- Ася, не спи! Не смей, слышишь?
Спать нельзя. Пить нельзя…
Пить нельзя, а то мертвые к тебе приходить станут… Или ты к мертвым?
И вернешься ли потом?
Машина летит по улицам на бешеной скорости – я знаю, иногда поворачиваю голову и смотрю на стрелку спидометра – а мир все равно такой медленный… Земля еле-еле вращается. Мысли вязкие и ленивые…
- Не закрывай глаза!
Талдычит одно и то же всю дорогу… Ну поспала бы я немного, жалко ему что ли?
- Ася!
Меня так бабушка называла, больше никто. Не прижилось почему-то. Даже когда я сама так представлялась, все равно потом становилась Настей…
- Еще немного осталось, потерпи.
Немного осталось до чего?
Машина резко притормозила. Дверца открылась…
- Помочь?
- Не надо, сам… Ася, не спи!
Двор такой знакомый. И дом. И подъезд. И дверь…
- Потерпи…
В ванной на крючке халатик. На полке - кондиционер для волос. Расческа…
- А-ай! – Плюхаюсь в ванну с холодной водой, а сверху льется такой же ледяной дождь, и время тут же возвращается в привычный ритм.
- Терпи! Сейчас…
Колдун кладет мне руку на лоб, бормочет что-то, а потом зачерпывает из ванной воду и выливает на голову. С ума сошел! Пытаюсь вырваться, выкрутиться…
- Сиди смирно! Чтоб твоей прабабке… Сиди!
Снова бормочет и льет, льет и бормочет. В мыслях проясняется, перед глазами – тоже, и я уже отчетливо вижу и понимаю, что это – моя квартира, моя ванная, мой халатик на двери…
- Потерпи. Немного еще потерпи…
Боже, какой у меня сейчас, наверное, дурацкий вид! Курица мокрая. Футболка насквозь, джинсы, даже белье… Волосы облепили лицо, лезут в глаза… Но мне уже почти хорошо. Почти совсем-совсем хорошо. А он все поливает меня из ковшика и бормочет, но теперь я могу разобрать отдельные, не относящиеся к заговору, слова.
- …Ася, Асенька… Ну зачем? Ладно прабабка твоя, чтоб ей… Но ты-то? Зачем?
Зачем? Слезы смешиваются с водой и текут по щекам…
- Нашла из-за кого! Ты же умница, красавица… Встретишь еще… еще лучше…
- Не встречу, - прорезается у меня голос. – Лучше уже не встречу.
Встряхивает меня за плечи, заставляет поднять глаза.
- Все. Все хорошо.
- Ничего не хорошо! Ничего! Понял?
Вырываюсь, поскальзываюсь, падаю снова в мутную воду, но меня опять вылавливают, вытаскивают, ставят на мокрый пол, заворачивают в широкое банное полотенце, прямо поверх вымокшей одежды…
- Ну на кой он тебе? – Трет меня полотенцем, словно кожу содрать готов. - Что ты от него видела, кроме проблем?
Точно. С первой встречи одни только неприятности…
- Что в нем такого?
- Все, - шепчу упрямо. – Таких больше нет…
И, наверное, не надо.
- Дура! …Прабабка твоя, естественно.
Швыряет полотенце в сторону, хватает сухое, опять заворачивает, опять трет. Прабабка – дура, он – молодец. Снял заклятье-проклятье, тема закрыта. Сейчас уйдет, а я смогу нормально напиться…
- Вот как так можно, ты мне скажи? – спрашиваю со слезами.
- Нельзя, - соглашается он.
- Как будто меня и нет, да?
- Ты есть…
- Как будто я пустое место! Не смотрит, не видит…
- Придурок!
- Я же его… Я его…
- Ты самая лучшая…
- Я его, может быть, всю жизнь ждала… А он… Совсем, никак. В упор меня не замечает! Вообще. К суккубам бегает, приходит потом, довольный, как кот, весь в помаде…
- Какая помада – у Влада краской испачкался, когда он оборудование показывал! Черт! Угораздило же втрескаться в ведьму, да еще и ревнивую…
А потом смотрим друг на друга, долго-долго, почти целую секунду, и пытаемся понять, что мы оба только что сказали…
Зеркало большое да зеркало поменьше, свечи по обе стороны и колышущаяся тень в конце длинного коридора…
- …Какой он?
- Красивый. Большой такой… Высокий. Волосы темные… Сережка мой!
- Ты в глаза ему, доча, посмотри.
- Черные у него глаза, как уголечки!
- Хорошо смотри, Настюша, все примечай…
…Нет, не черные. Не черные – светлые, ясные. Голубые…
…И не знаю, кто первый, я, он, а может одновременно, бросаемся друг к другу, сцепляемся намертво - руками, губами, взглядами. Топчемся по упавшему на пол полотенцу, поскальзываемся на мокром кафеле… Вываливаемся в коридор, громко хлопнув дверью. Не отрываясь от жадного рта, глажу его лицо, волосы, обнимаю за шею, а когда он подхватывает меня на руки, обвиваю еще и ногами, и вот так, не размыкая объятий, не прекращая поцелуй, даже чтобы вдохнуть, и то и дело натыкаясь на стены, добираемся в конце концов в спальню и падаем на кровать. Здесь уже отлепляюсь от него, позволяю стащить с себя футболку и блаженно щурюсь, чувствуя нежные губы и жаркое дыхание сначала на шее, потом ниже, ниже… Выгибаюсь со стоном, но тут же понимаю, что и минуты не проживу, если не увижу сейчас его глаз. Обхватываю ладонями его голову, отрываю от себя, ловлю его взгляд, внезапно на миг усомнившись: «Это ты?», и расслабленно выдыхаю: «Ты»… Больше я не ошибусь. Никогда. Таю от каждого прикосновения, а сама дотрагиваюсь осторожно до шрама на его виске и ревную безумно, к прошлому, ко всем женщинам, что у него были, ко всей той жизни, что он прожил уже без меня. А он, словно угадав эти мысли, перехватывает мою руку, целует ладонь и скользит губами от запястья к сгибу локтя по беззащитной коже… М-м…
Но вдруг что-то меняется. Обнимаю и чувствую, как напряжены его плечи, какой неестественно прямой стала вдруг спина под влажной рубашкой. Ищу его взгляд, но он ускользает от меня…
- Андрей? – Даже в окружении зомби мне не было так страшно.
Он прижимает меня к себе, резко, с силой, не замечая, как я морщусь от боли, впивается губами в губы, будто хочет выпить всю, залпом и до дна, а затем так же резко отпускает. Теперь я вижу его глаза… и жалею об этом…
- Не нужно, - шепчу, еще не зная, что он собирается делать. – Пожалуйста…
Я больше не хочу оставаться одна. И не оставлю тебя.
Ты мне доверяешь, Сокол?
И не слышу – лишь по губам читаю короткое:
- Спи…
Зачем? За что?
У темноты нет на это ответов…
Проснулась я утром. Даже не глядя на часы, знала, что уже утро. И знала, что увижу, когда открою глаза: свою комнату, солнце сквозь жалюзи и сидящего рядом Жорика. И все.
