Попытка отбиться с её стороны, перерастая в истерику. Она звала на помощь Жана. До тех пор, пока не ударил её по лицу раскрытой ладонью. Оттолкнула, вырвалась. В драконьих глазах — безумие и угроза. Миг, — воспламенилась! Безумная наследница драконьей крови не подпускала никого к телу своего избранника ещё очень долго, — ни Иньяра, ни прибывших других драконов. Сражаться с ней не стремились, лишь защищаясь от её выпадов… Наконец, обессилев физически и истощившись магически, она упала рядом без сознания.
— Йон, ты уверен, что она меня узнает?.. — взволнованный женский шёпот и всхлип.
— Она сейчас никого не узнает. Она сломлена… Но тебя или Рани может быть и узнает. — Йонар с тяжёлым, мрачным вздохом взглянул в сторону охраняемой от самой себя узницы.
— О, Родан… За что? Оба… И Кати!.. — Всхлипы участились.
— Рииин!..
Ринкания, вытерев слезы и сопя, осторожно двинулась вглубь комнаты без окон. Странное помещение нагоняло тоску, но это сейчас волновало меньше всего. В дальнем углу комнаты, привалившись к обитой мягким войлоком стене спиной, сидела на полу молодая женщина, ввалившимися глазами, осунувшаяся, неподвижная. При взгляде на неё у Ринки защемило в груди, — сама ревела по обоим мужчинам, а императрица...
— Кати?.. Драк, ты меня помнишь?
Её молчаливый, застывший взгляд в пустоту пугал. Словно неживая кукла сидела на полу, — не двигаясь, не шевелясь и даже почти не дыша. Она не обратила на рыжую подружку никакого внимания. Но и агрессии, как к предыдущим посетителям не проявляла. Больше двух недель прошло с того момента. На третий день были похороны, и на них Хасси чудом пришла в себя. Но ненадолго. После них она замкнулась в себе, игнорируя посетителей или же атакуя их, если те оказывались слишком настойчивыми.
Ринка взглянула на столик с нетронутой едой и водой. Сердце сжималось при виде такой подруги. Разное бывало, в разных ситуациях доводилось ее видеть. Но после такого горя страшно и жить на свете. Подошла совсем близко, уселась рядом. О чем говорить? Что сказать? О том, что всё будет хорошо? Не поверит. Не готова ещё верить в такое наивное светлое будущее. Что она встретит другого человека? Не та ситуация. Просто осторожно коснулась ее руки. Никакой реакции. И это расстроило и обрадовало одновременно. Она взглянула в глаза подруги, и слова нашлись сами собой. Простые, но других не было.
— Кати, поговори со мной. Я хочу разделить с тобой твою боль. Знаю, это тяжело…
Хасси медленно подняла пустой взгляд на замершую в ожидании Ринку. И сухим, хриплым голосом очень тихо произнесла:
— Никто не знает. У тебя есть муж, отец, мать… Ты ничего не знаешь. — Закашлялась.
— Конечно, я не знаю, — осторожно согласилась рыжая, — но ведь и у тебя есть сын, брат, друзья… Кати, да столько друзей у меня никогда не будет!
Женщина начала нервно раскачиваться, обхватив колени и снова уставившись перед собой.
— Ты нужна Диармайду! Если ещё помнишь, чьё это имя! — Повысила голос взволнованная Ринка.
— Мне всё равно. Я устала, я так устала… Я хочу, чтобы всё это кончилось. Уходи.
— Драк… Не гони меня. Хотя бы поешь немного!
Драккерийка помотала головой, раскачиваясь ещё сильнее.
— Уходи.
— Я уйду. Но за это ты съешь яблоко!.. — Ринкания протянула подруге фрукт.
…Яблоко она так и не съела. Но на следующий день Ринка пришла вновь. И снова говорила с ней. Вот только с каждым разом Кати всё охотнее шла на контакт. Даже Ранитиэль приходила, но Хас замкнулась в тот же вечер, и разговора не вышло. Больше эльфийка появляться не рискнула, догадываясь в глубине души, что драккери слишком чувствует сейчас её невысказанную боль по поводу Жана. Зато с Ринкой всё было иначе. Друзья радовались, но никто не знал истинной причины сдвигов в сторону выздоровления. А Хасси и не торопилась рассказывать о том, что к ней каждую ночь стал приходить Жан. Пусть во сне, и пусть это иногда были искажённые сознанием кошмары. Но он был словно живой. И это была её маленькая тайна.
Через несколько месяцев, Валлиар стал подбрасывать ей политические задачки. И она их охотно решала. Старый Лесск только диву давался, насколько точны и обоснованны были её решения. И вскоре у империи появилась полноценная императрица.
Прошёл год и два месяца.
Диармайд пришёл в себя и ничего не помнил. На расспросы взрослых пожимал плечами с детской наивностью и стремился вновь улизнуть во двор. Только долго не верил, что папа не вернётся, упорно твердя всем, что папа просто уехал. Но однажды Валлиар застал внука за разрисовыванием портрета молодой четы Лесск, чудом снятого со стены, — серидан сообщили. Лицо отца маленький принц успел ожесточённо закрасить почти до дырки, размазывая слезы по лицу.
Хасси, как единственная правительница, через несколько месяцев официально приняла на себя обязанности по управлению империей. Мрачная, жёсткая императрица нравилась далеко не всем подданным. Однако выбора не было. Ей недоставало опыта в политических делах, и она советовалась со свёкром. Из дворца не выходила, целыми днями напролёт, занимаясь делами государства. По утрам гуляла с сыном в парке, односложно отвечая на расспросы об отце. Да, он умер. Нет, ему было не очень больно. А после, закрывшись в кабинете, ревела. Осунулась, сильно исхудала, плохо ела. И практически не спала. Каждый раз, пытаясь заснуть, она видела серые глаза, полные боли. И его бездыханное тело. Один кошмар сменялся другим. А ночь всё никак не кончалась. С тех пор, как она выбилась из сил, охраняя вечный сон любимого мужчины в разрушенной башне, прошло так мало времени. Словно это было только вчера. Она так и не смогла смириться с его потерей, постоянно забываясь и говоря о нем в настоящем времени, как о живом.
Тело она сожгла сама. На похоронах, где его чествовали, было полно народа. Все пришли проститься с великим императором. На три месяца в империи был объявлен траур. Нападения на императорскую семью прекратились, город в подножье башни отстроили снова, людям выплатили компенсацию. Хвала богам, что Жан успел наладить великолепные торговые отношения. Денег хватало, чтобы казна не пустовала, хотя покрыть все долги, заведённые его сосланным братцем-увальнем, удалось далеко не сразу…
Кирмегетт, к слову, был допущен до церемонии похорон Валлиаром, за ним даже посылали карету. Но она вернулась пустой, — с письмом, содержащим скупые соболезнования. Старый король ничуть не удивился, лишь качнул головой.
Хасси одёрнула строгое чёрное платье с воротом под горло и вышла в холл. Официальный траур давно закончился, но разве можно измерить боль и потерю каким-то строго определённым количеством дней?.. Вокруг — сочувственные улыбки, поклоны, затихаюший при её появлении смех. Она и сама не могла понять, что её злило больше — то, что жизнь без Жана продолжается при дворе своим чередом, или то, что эти лживые люди пытаются угодить ей скорбными лицами, при этом, собственно скорби и не испытывая?
Навстречу ей вышел темноволосый мужчина с обезображенным лицом. Чуть поклонился, поцеловал руку.
— Сестрёнка, рад тебя видеть!
— И я тебя, Вай. — Ответила бесцветным голосом, даже не пытаясь улыбнуться.
— Тебе уже лучше?
В душе противно кольнуло. Какая разница, — лучше, не лучше…
— Лучше, когда об этом никто не спрашивает.
Он грустно улыбнулся. Ему здорово досталось в той резне. Толстый шрам через весь подбородок и губу, и ещё два рваных через скулу. Волосы немного отросли, но до прежней длины было ещё далеко. Вай бы и оставил короткую причёску, но в угоду жене восстанавливал прежнюю шевелюру.
— Хотел тебя познакомить с представителями драконьего рода, — это Сатогри, — кивок на рослого коротко стриженого шатена с хищными чертами лица, а это — Ариан, — ей галантно протянул руку голубоглазый блондин с мягкой улыбкой.
— Вы восхитительны, моя императрица! — неспешный поклон, касание губ к тыльной стороне руки, не сводя взгляда.
— Благодарю, эрл Сатогри. Эрл Ариан.
Развернулась к осеннему внутреннему дворику и зашагала прочь. Неприятно. Любой знак внимания — неприятен. С трудом переносила прикосновение губ на руке, положенные по этикету. Двор углублялся в замок буквой «П», и для того, чтобы скрыться с глаз, нужно было зайти за угол. А там… Прижаться лбом к холодной каменной кладке, и в отупении ждать, когда отступит боль, сковывающая сердце. Лекари ничего не могли сказать по этому поводу, — симптомы не поддались никакому конкретному диагнозу. И Хасси смирилась с этим, как и с тем, что теперь всюду одна.
Жан стал её личным проклятием, преследуя во снах, трансформируясь то в чудовище, то в любящего мужа и любовника. И даже если кошмары не снились, то заснуть удавалось частенько только под утро. А просыпалась словно разбитой. Четырнадцать месяцев без нормального сна ослабили организм. Не помогали никакие настойки, травы и эликсиры. Может, потому что от тоски по любимым нет средства кроме времени? Только время беспристрастно лечит любые раны. Хотя лекарь из него всё ещё сомнительный!
А Лео… Лео исчез ещё тогда, в башне. Тело просто пропало, словно и не было. И только пара смущённых драконов призналась, что вроде бы видели мельком какое-то животное, убегающее прочь. Это давало надежду, что хотя бы Леонелля ещё можно спасти.
Больно, как же больно! Сердце сковало острой клеткой. Здесь, на окраине парка, среди желтеющих кустов где-то была лавка, на которой они с императором частенько любили проводить время. Добралась, присела, чувствуя подступающую дурноту.
— Мам, мамочка! Тебе больно? Давай я кого-нибудь позову! — Диар подбежал, обнимая колени матери и тут же заглядывая в глаза.
— Все-то ты чувствуешь, сынок… — Вымученно улыбнулась, — дракошик мой, золотце…
За прошедший год Диар резко набрал в росте, его речь стала более чёткой, а в характере всё больше проявлялось самостоятельности и упрямства.
Он так похож на Жана!
Погладила лицо сынишки. Вырастет настоящим красавцем, будет разбивать девушкам сердца… И однажды покинет свою мать, и без того никому не нужную. Что ж, это всё равно когда-нибудь будет. Только вот…
В глазах окончательно потемнело, тьма обступила со всех сторон…
…Что-то шершавое тёрлось о подбородок. И что-то тяжёлое давило на грудь. Открыла глаза, и обнаружила себя лежащей на лавочке… с котом на груди! Кот самозабвенно вылизывал шершавым языком её подбородок, щекотно шевеля усами. Белый. Голубоглазый.
Снова закрыла глаза. Ну, нельзя же каждого белого и голубоглазого считать воплощением Тишки. Хотя…
— Тишка?..
— Мам, ты проснулась!
— Мрумрр!..
Взяла кота на руки, на всякий случай, — вдруг испарится, или убежит, — мало что у него на уме?.. И заглянула в сапфировые глаза. Диар устроился рядом, последовав примеру матери. В смысле, тоже заглянул. А потом шёпотом, загадочно на ухо произнёс:
— Мам, а он тебе никого не напоминает?..
— Напоминает, Диар. Кого-то, кого я самозакапыванию учить буду по его же завету. Самозабвенно так.
Кот невинно уставился на небо, следя за птичками.
— Ну что, здесь перекинетесь, или вам условия не подходят?.. — С угрозой и сомнением в голосе заявила Хас.
— Мам, а как это? Что такое пере.. кинтесь?..
— Диар, солнышко, иди к себе в комнату!
— Ты же сама не разрешаешь без тебя в саду гулять!
Хасси вздохнула. Запихнула кота подмышку, взяла сына за руку, и кивнула серидан. Пока дошли, кот перебрался на плечо, и слезать со своей смотровой площадки не собирался, упорно вцепляясь в неё когтями.
На втором этаже в холле они разделились, — Диармайда нянечки увели к деду, а она с пушистым зверем зашла в свои покои. Стоило двери закрыться, как кот сам спланировал на пол. И уселся в ожидании, окрутив себя белоснежным пушистым хвостом.
— Ванная там. Одежду сейчас принесут.
Кот печально потупился.
— В чем дело? Что не так? — Недоумевала она.
Пушистый огляделся, остановил свой взор на письменном столе и вскарабкался наверх. Неуверенно потрогал чернильницу, брезгливо отряхнул лапу и снова уставился на Хасси.
— Подожди… Я ничего не понимаю! Может, я схожу с ума? — Печальный вздох, и она отвернулась к балкону. — Конечно. Ты просто обычный белый кот. Кого я обманываю?.. Мало ли бродячих кошек в округе. Просто так хочется верить, что ты…
Она встретилась взглядом с кошачьим прищуром. Приложила запястье ко лбу. Глупо. Так глупо верить, что Леонелль выжил после той страшной ночи. Его искали несколько месяцев, да и сейчас продолжают искать! Прямых наследников или заместителей у владыки не оказалось. Пришлось в срочном порядке оформлять документы о присвоении территории на захватнических правах. Конечно, делалось это не столько ради выгоды империи, сколько ради выгоды осиротевшего государства. Самое смешное, что и захватывать толком не пришлось ничего! Актарионские послы, посовещавшись, сами принесли договор на подписание. Лучше подчиняться империи, чем ожидать склоки раздела власти внутри государства среди знати и ожидать неизвестности от соседей.
Кот спрыгнул со стола и потёрся у ног.
— Тишка ты, или нет, но я тебя оставлю. — Задумчиво погладила нежащегося под её рукой кота.
— Ваше величество! Прибыли послы Византиса! Ай! — Вскрикнул посыльный, уворачиваясь от огненного шара, но продолжил, — И несколько посетителей также ожидают вашей аудиенции. Говорят, им назначено!
Парень, привычный к выходкам императрицы, несколько попятился назад на всякий случай.
Вздохнула. Меньше всего сейчас хотелось идти и выслушивать пожелания едва знакомых людей. Больше всего — спрятаться ото всех и никого не видеть.
— Почему врываешься без стука?!
— Я стучал, ваше величество, — беззастенчиво соврал посыльный.
— Теперь будешь стучать себе по голове, каждый раз, когда врешь.
Посыльный нервно сглотнул.
— Ну так как, стучал, прежде, чем войти?.. — Хасси ехидно прищурилась и склонила голову набок, обняв себя за плечи.
— Сту..чал. Стучал, ваше величество! — И замер. Чтобы через две секунды эпично изобразить проклятие императрицы костяшками пальцев с пустым звуком по темечку. Явно против воли. Мученическое лицо эффекта не возымело.
— Вон!.. — Рыкнула совсем не по-женски.
И быстрым шагом с мрачной решимостью двинулась в приемную залу.
Совещание прошло на удивление быстро. Отчитались все министры, советники и казначеи. Далее — зал для аудиенции. Привычный трон посреди зала на ступенях, и второй, пустующий.
— Посланники Византиса, эрлы Конроуп и Синар! — объявил глашатай.
Знак дозволения, и в залу вошли двое разряженных в бархатные камзолы и смешные укороченные штанишки послы. Помахали у ног приветственно беретами с пёрышками и замерли. Первым начал пухленький.
— Ваше императорское величество! Мы рады приветствовать Вас от имени короля небольшого, но гордого королевства Византис, Вирелиса пятого Решительного!
Интересно, предыдущие четверо тоже были решительными?.. Или это только к пятому поколению было достигнуто путём пыток и истязаний?..
— Он передал вам дар, в знак признательности за милость в сохранении суверенитета королевства, а так же, чествуя вашу неземную красоту, воспетую поэтами в стихах и песнях!
Императрица досадливо поморщилась. Означенный Вирелис уже присылал пару писем, полных скрытыми пошловатыми намёками на «уединение и романтический союз двух неравнодушных друг к другу властителей».
Глава 3. Мрак и тернии
— Йон, ты уверен, что она меня узнает?.. — взволнованный женский шёпот и всхлип.
— Она сейчас никого не узнает. Она сломлена… Но тебя или Рани может быть и узнает. — Йонар с тяжёлым, мрачным вздохом взглянул в сторону охраняемой от самой себя узницы.
— О, Родан… За что? Оба… И Кати!.. — Всхлипы участились.
— Рииин!..
Ринкания, вытерев слезы и сопя, осторожно двинулась вглубь комнаты без окон. Странное помещение нагоняло тоску, но это сейчас волновало меньше всего. В дальнем углу комнаты, привалившись к обитой мягким войлоком стене спиной, сидела на полу молодая женщина, ввалившимися глазами, осунувшаяся, неподвижная. При взгляде на неё у Ринки защемило в груди, — сама ревела по обоим мужчинам, а императрица...
— Кати?.. Драк, ты меня помнишь?
Её молчаливый, застывший взгляд в пустоту пугал. Словно неживая кукла сидела на полу, — не двигаясь, не шевелясь и даже почти не дыша. Она не обратила на рыжую подружку никакого внимания. Но и агрессии, как к предыдущим посетителям не проявляла. Больше двух недель прошло с того момента. На третий день были похороны, и на них Хасси чудом пришла в себя. Но ненадолго. После них она замкнулась в себе, игнорируя посетителей или же атакуя их, если те оказывались слишком настойчивыми.
Ринка взглянула на столик с нетронутой едой и водой. Сердце сжималось при виде такой подруги. Разное бывало, в разных ситуациях доводилось ее видеть. Но после такого горя страшно и жить на свете. Подошла совсем близко, уселась рядом. О чем говорить? Что сказать? О том, что всё будет хорошо? Не поверит. Не готова ещё верить в такое наивное светлое будущее. Что она встретит другого человека? Не та ситуация. Просто осторожно коснулась ее руки. Никакой реакции. И это расстроило и обрадовало одновременно. Она взглянула в глаза подруги, и слова нашлись сами собой. Простые, но других не было.
— Кати, поговори со мной. Я хочу разделить с тобой твою боль. Знаю, это тяжело…
Хасси медленно подняла пустой взгляд на замершую в ожидании Ринку. И сухим, хриплым голосом очень тихо произнесла:
— Никто не знает. У тебя есть муж, отец, мать… Ты ничего не знаешь. — Закашлялась.
— Конечно, я не знаю, — осторожно согласилась рыжая, — но ведь и у тебя есть сын, брат, друзья… Кати, да столько друзей у меня никогда не будет!
Женщина начала нервно раскачиваться, обхватив колени и снова уставившись перед собой.
— Ты нужна Диармайду! Если ещё помнишь, чьё это имя! — Повысила голос взволнованная Ринка.
— Мне всё равно. Я устала, я так устала… Я хочу, чтобы всё это кончилось. Уходи.
— Драк… Не гони меня. Хотя бы поешь немного!
Драккерийка помотала головой, раскачиваясь ещё сильнее.
— Уходи.
— Я уйду. Но за это ты съешь яблоко!.. — Ринкания протянула подруге фрукт.
…Яблоко она так и не съела. Но на следующий день Ринка пришла вновь. И снова говорила с ней. Вот только с каждым разом Кати всё охотнее шла на контакт. Даже Ранитиэль приходила, но Хас замкнулась в тот же вечер, и разговора не вышло. Больше эльфийка появляться не рискнула, догадываясь в глубине души, что драккери слишком чувствует сейчас её невысказанную боль по поводу Жана. Зато с Ринкой всё было иначе. Друзья радовались, но никто не знал истинной причины сдвигов в сторону выздоровления. А Хасси и не торопилась рассказывать о том, что к ней каждую ночь стал приходить Жан. Пусть во сне, и пусть это иногда были искажённые сознанием кошмары. Но он был словно живой. И это была её маленькая тайна.
Через несколько месяцев, Валлиар стал подбрасывать ей политические задачки. И она их охотно решала. Старый Лесск только диву давался, насколько точны и обоснованны были её решения. И вскоре у империи появилась полноценная императрица.
***
Прошёл год и два месяца.
Диармайд пришёл в себя и ничего не помнил. На расспросы взрослых пожимал плечами с детской наивностью и стремился вновь улизнуть во двор. Только долго не верил, что папа не вернётся, упорно твердя всем, что папа просто уехал. Но однажды Валлиар застал внука за разрисовыванием портрета молодой четы Лесск, чудом снятого со стены, — серидан сообщили. Лицо отца маленький принц успел ожесточённо закрасить почти до дырки, размазывая слезы по лицу.
Хасси, как единственная правительница, через несколько месяцев официально приняла на себя обязанности по управлению империей. Мрачная, жёсткая императрица нравилась далеко не всем подданным. Однако выбора не было. Ей недоставало опыта в политических делах, и она советовалась со свёкром. Из дворца не выходила, целыми днями напролёт, занимаясь делами государства. По утрам гуляла с сыном в парке, односложно отвечая на расспросы об отце. Да, он умер. Нет, ему было не очень больно. А после, закрывшись в кабинете, ревела. Осунулась, сильно исхудала, плохо ела. И практически не спала. Каждый раз, пытаясь заснуть, она видела серые глаза, полные боли. И его бездыханное тело. Один кошмар сменялся другим. А ночь всё никак не кончалась. С тех пор, как она выбилась из сил, охраняя вечный сон любимого мужчины в разрушенной башне, прошло так мало времени. Словно это было только вчера. Она так и не смогла смириться с его потерей, постоянно забываясь и говоря о нем в настоящем времени, как о живом.
Тело она сожгла сама. На похоронах, где его чествовали, было полно народа. Все пришли проститься с великим императором. На три месяца в империи был объявлен траур. Нападения на императорскую семью прекратились, город в подножье башни отстроили снова, людям выплатили компенсацию. Хвала богам, что Жан успел наладить великолепные торговые отношения. Денег хватало, чтобы казна не пустовала, хотя покрыть все долги, заведённые его сосланным братцем-увальнем, удалось далеко не сразу…
Кирмегетт, к слову, был допущен до церемонии похорон Валлиаром, за ним даже посылали карету. Но она вернулась пустой, — с письмом, содержащим скупые соболезнования. Старый король ничуть не удивился, лишь качнул головой.
***
Хасси одёрнула строгое чёрное платье с воротом под горло и вышла в холл. Официальный траур давно закончился, но разве можно измерить боль и потерю каким-то строго определённым количеством дней?.. Вокруг — сочувственные улыбки, поклоны, затихаюший при её появлении смех. Она и сама не могла понять, что её злило больше — то, что жизнь без Жана продолжается при дворе своим чередом, или то, что эти лживые люди пытаются угодить ей скорбными лицами, при этом, собственно скорби и не испытывая?
Навстречу ей вышел темноволосый мужчина с обезображенным лицом. Чуть поклонился, поцеловал руку.
— Сестрёнка, рад тебя видеть!
— И я тебя, Вай. — Ответила бесцветным голосом, даже не пытаясь улыбнуться.
— Тебе уже лучше?
В душе противно кольнуло. Какая разница, — лучше, не лучше…
— Лучше, когда об этом никто не спрашивает.
Он грустно улыбнулся. Ему здорово досталось в той резне. Толстый шрам через весь подбородок и губу, и ещё два рваных через скулу. Волосы немного отросли, но до прежней длины было ещё далеко. Вай бы и оставил короткую причёску, но в угоду жене восстанавливал прежнюю шевелюру.
— Хотел тебя познакомить с представителями драконьего рода, — это Сатогри, — кивок на рослого коротко стриженого шатена с хищными чертами лица, а это — Ариан, — ей галантно протянул руку голубоглазый блондин с мягкой улыбкой.
— Вы восхитительны, моя императрица! — неспешный поклон, касание губ к тыльной стороне руки, не сводя взгляда.
— Благодарю, эрл Сатогри. Эрл Ариан.
Развернулась к осеннему внутреннему дворику и зашагала прочь. Неприятно. Любой знак внимания — неприятен. С трудом переносила прикосновение губ на руке, положенные по этикету. Двор углублялся в замок буквой «П», и для того, чтобы скрыться с глаз, нужно было зайти за угол. А там… Прижаться лбом к холодной каменной кладке, и в отупении ждать, когда отступит боль, сковывающая сердце. Лекари ничего не могли сказать по этому поводу, — симптомы не поддались никакому конкретному диагнозу. И Хасси смирилась с этим, как и с тем, что теперь всюду одна.
Жан стал её личным проклятием, преследуя во снах, трансформируясь то в чудовище, то в любящего мужа и любовника. И даже если кошмары не снились, то заснуть удавалось частенько только под утро. А просыпалась словно разбитой. Четырнадцать месяцев без нормального сна ослабили организм. Не помогали никакие настойки, травы и эликсиры. Может, потому что от тоски по любимым нет средства кроме времени? Только время беспристрастно лечит любые раны. Хотя лекарь из него всё ещё сомнительный!
А Лео… Лео исчез ещё тогда, в башне. Тело просто пропало, словно и не было. И только пара смущённых драконов призналась, что вроде бы видели мельком какое-то животное, убегающее прочь. Это давало надежду, что хотя бы Леонелля ещё можно спасти.
Больно, как же больно! Сердце сковало острой клеткой. Здесь, на окраине парка, среди желтеющих кустов где-то была лавка, на которой они с императором частенько любили проводить время. Добралась, присела, чувствуя подступающую дурноту.
— Мам, мамочка! Тебе больно? Давай я кого-нибудь позову! — Диар подбежал, обнимая колени матери и тут же заглядывая в глаза.
— Все-то ты чувствуешь, сынок… — Вымученно улыбнулась, — дракошик мой, золотце…
За прошедший год Диар резко набрал в росте, его речь стала более чёткой, а в характере всё больше проявлялось самостоятельности и упрямства.
Он так похож на Жана!
Погладила лицо сынишки. Вырастет настоящим красавцем, будет разбивать девушкам сердца… И однажды покинет свою мать, и без того никому не нужную. Что ж, это всё равно когда-нибудь будет. Только вот…
В глазах окончательно потемнело, тьма обступила со всех сторон…
…Что-то шершавое тёрлось о подбородок. И что-то тяжёлое давило на грудь. Открыла глаза, и обнаружила себя лежащей на лавочке… с котом на груди! Кот самозабвенно вылизывал шершавым языком её подбородок, щекотно шевеля усами. Белый. Голубоглазый.
Снова закрыла глаза. Ну, нельзя же каждого белого и голубоглазого считать воплощением Тишки. Хотя…
— Тишка?..
— Мам, ты проснулась!
— Мрумрр!..
Взяла кота на руки, на всякий случай, — вдруг испарится, или убежит, — мало что у него на уме?.. И заглянула в сапфировые глаза. Диар устроился рядом, последовав примеру матери. В смысле, тоже заглянул. А потом шёпотом, загадочно на ухо произнёс:
— Мам, а он тебе никого не напоминает?..
— Напоминает, Диар. Кого-то, кого я самозакапыванию учить буду по его же завету. Самозабвенно так.
Кот невинно уставился на небо, следя за птичками.
— Ну что, здесь перекинетесь, или вам условия не подходят?.. — С угрозой и сомнением в голосе заявила Хас.
— Мам, а как это? Что такое пере.. кинтесь?..
— Диар, солнышко, иди к себе в комнату!
— Ты же сама не разрешаешь без тебя в саду гулять!
Хасси вздохнула. Запихнула кота подмышку, взяла сына за руку, и кивнула серидан. Пока дошли, кот перебрался на плечо, и слезать со своей смотровой площадки не собирался, упорно вцепляясь в неё когтями.
На втором этаже в холле они разделились, — Диармайда нянечки увели к деду, а она с пушистым зверем зашла в свои покои. Стоило двери закрыться, как кот сам спланировал на пол. И уселся в ожидании, окрутив себя белоснежным пушистым хвостом.
— Ванная там. Одежду сейчас принесут.
Кот печально потупился.
— В чем дело? Что не так? — Недоумевала она.
Пушистый огляделся, остановил свой взор на письменном столе и вскарабкался наверх. Неуверенно потрогал чернильницу, брезгливо отряхнул лапу и снова уставился на Хасси.
— Подожди… Я ничего не понимаю! Может, я схожу с ума? — Печальный вздох, и она отвернулась к балкону. — Конечно. Ты просто обычный белый кот. Кого я обманываю?.. Мало ли бродячих кошек в округе. Просто так хочется верить, что ты…
Она встретилась взглядом с кошачьим прищуром. Приложила запястье ко лбу. Глупо. Так глупо верить, что Леонелль выжил после той страшной ночи. Его искали несколько месяцев, да и сейчас продолжают искать! Прямых наследников или заместителей у владыки не оказалось. Пришлось в срочном порядке оформлять документы о присвоении территории на захватнических правах. Конечно, делалось это не столько ради выгоды империи, сколько ради выгоды осиротевшего государства. Самое смешное, что и захватывать толком не пришлось ничего! Актарионские послы, посовещавшись, сами принесли договор на подписание. Лучше подчиняться империи, чем ожидать склоки раздела власти внутри государства среди знати и ожидать неизвестности от соседей.
Кот спрыгнул со стола и потёрся у ног.
— Тишка ты, или нет, но я тебя оставлю. — Задумчиво погладила нежащегося под её рукой кота.
— Ваше величество! Прибыли послы Византиса! Ай! — Вскрикнул посыльный, уворачиваясь от огненного шара, но продолжил, — И несколько посетителей также ожидают вашей аудиенции. Говорят, им назначено!
Парень, привычный к выходкам императрицы, несколько попятился назад на всякий случай.
Вздохнула. Меньше всего сейчас хотелось идти и выслушивать пожелания едва знакомых людей. Больше всего — спрятаться ото всех и никого не видеть.
— Почему врываешься без стука?!
— Я стучал, ваше величество, — беззастенчиво соврал посыльный.
— Теперь будешь стучать себе по голове, каждый раз, когда врешь.
Посыльный нервно сглотнул.
— Ну так как, стучал, прежде, чем войти?.. — Хасси ехидно прищурилась и склонила голову набок, обняв себя за плечи.
— Сту..чал. Стучал, ваше величество! — И замер. Чтобы через две секунды эпично изобразить проклятие императрицы костяшками пальцев с пустым звуком по темечку. Явно против воли. Мученическое лицо эффекта не возымело.
— Вон!.. — Рыкнула совсем не по-женски.
И быстрым шагом с мрачной решимостью двинулась в приемную залу.
Совещание прошло на удивление быстро. Отчитались все министры, советники и казначеи. Далее — зал для аудиенции. Привычный трон посреди зала на ступенях, и второй, пустующий.
— Посланники Византиса, эрлы Конроуп и Синар! — объявил глашатай.
Знак дозволения, и в залу вошли двое разряженных в бархатные камзолы и смешные укороченные штанишки послы. Помахали у ног приветственно беретами с пёрышками и замерли. Первым начал пухленький.
— Ваше императорское величество! Мы рады приветствовать Вас от имени короля небольшого, но гордого королевства Византис, Вирелиса пятого Решительного!
Интересно, предыдущие четверо тоже были решительными?.. Или это только к пятому поколению было достигнуто путём пыток и истязаний?..
— Он передал вам дар, в знак признательности за милость в сохранении суверенитета королевства, а так же, чествуя вашу неземную красоту, воспетую поэтами в стихах и песнях!
Императрица досадливо поморщилась. Означенный Вирелис уже присылал пару писем, полных скрытыми пошловатыми намёками на «уединение и романтический союз двух неравнодушных друг к другу властителей».
