— Да, это верно… — Йонар посмотрел за горизонт, и неожиданно тепло и грустно улыбнулся, — Ринь — она замечательная. Светлая, добрая. Только у нее забот полон рот. Как ни зайду — вынеси мусор, купи продуктов!.. Она же у меня знаешь, какая была? Ухх! Я и женился-то только потому, что она яркая, огненная, живая такая. Одевалась всегда интересно. Ну, знаешь, там, — бусы, тряпки яркие, заколки. Духи я сам ей дарил. Мы познакомились-то на рынке, — ей платье дорогое приглянулось. А не по карману было. Ну, я и купил. Смотрю, — девчонка бойкая такая, с характером. Запал на нее, ухаживать стал…
Вайлер с любопытством слушал рассказ друга, отмечая про себя, что Йон как-то даже гордо приосанился, рассказывая о жене.
— И что случилось? Ты так рассказываешь о ней, — кто послушает, — и не поймет, в чем проблема!
— Да я и сам не знаю, Вай, честно тебе скажу. Скучно стало все, серо, убого. Не то сам постарел, не то в жизни чего-то хватать перестало. Да и она меня уже не очень-то и любит. У нас знаешь как, — из самого острого — это ее крики на весь дом. Крики такие, — он усмехнулся, — не те, что раньше по ночам и не только, а так… Ор один. Почему пришел поздно, почему спиртным воняет… А в таверну придешь — так там вроде и жизнь другая. Девахи, они внимание любят, и зря орать не станут. Ну и приласкают, чего уж… — Удрученный вздох, — Так жизнь и скрашивается.
— Ты бы мог пригласить ее куда-нибудь в сауну или в розарий на прогулку.
— Ааай… — отмахнулся, — не ценят они всю эту чушь. Ты сам-то давно своей жене цветы дарил? — Скептически скривился Йонар.
— Минут двадцать назад. Нет, уже сорок, — к цветочнику заскакивал, еще ждал, пока букет завяжет. Там толпа посетителей была, ждать пришлось.
— А чего к другому не пошел?
Вай поморщился, смущенно улыбнувшись, — у того скидка как постоянному клиенту.
— Силен! Молодец, уважаю.
— Йон, а вы ребенка не думали завести? — Осторожно поинтересовался Вай.
— Да, где уж там… Чтоб ребенка, — это надо любить друг друга, а не копья друг другу в спину сажать. А Ринка моя и не захочет теперь детей. Сбежала к твоей сестрице под крыло, — вот они там теперь втроем и тарахтят наверняка, какой я гад, и какие все мужики козлы. Того и гляди — пришлет документы на развод.
— Втроем?..
— Вай, твоя-то тоже там бывает. Смотри, они быстро ее научат, что к чему!
— Ты плохо Рани знаешь. — Вайлер снисходительно улыбнулся, — это она у нас командир в юбке, и уж скорее моя строгая эльфа научит их жизни. Умная она. Я б за эти сиреневые косички за острыми ушками, за взгляд снисходительный синеокий — душу бы продал. Но они и так мои со всеми дополнительными прелестями. — Экономия!
Мужчины рассмеялись.
Леонелль неспешно прогуливался по столице, слушая забавный лепет своей спутницы. Она рассказывала про свою семью, про погибшую мать, про свои увлечения. Вроде всего неделя, — а уже начала раздражать. Он и сам не мог понять почему. Она любит его — это видно. Она заботится о нем — это приятно. Кормит, поит, развлекает, ублажает. Никаких претензий, споров или протестов.
Жизнь с ней можно было бы назвать идеальной.
До отвращения идеальной!
И, как назло, все равно вспоминалась другая женщина. Упрямая, непоседливая, любознательная. Такая живая, обжигающая, как огонек в ладони. Попытаешься взять в руку — обожжешься! Только заманивать, только оберегать, только смотреть и любить.
— Леон… Вы опять задумались о чем-то грустном? Вам не интересно?..
Посмотрел в ее преданные восхищенные глаза, и стало тошно. Ну невозможно же быть настолько приторной!
— Дари… А чего бы тебе самой хотелось? — Спросил, в надежде услышать что-то новое, какую-то зацепку, идею!..
Она растерялась…
«Что он хочет услышать? Что я хочу книгу? Что я люблю его? Что?.. Ему неинтересно со мной. Мой Леон считает, что я — пустышка…»
Дари посмотрела на магазинчик с пирожными. Сладкое она себе не позволяла — берегла фигуру. Но вывеска со вкусным названием так и манила к себе, обещая действительно сладкую радость.
Перехватив ее взгляд, Леонелль потащил свою девушку к обители гурманов-сладкоежек.
— Между прочим, я такие и сама могу испечь! — Хасси удрученно оглядывала принесенные Арианом пирожные, разломив одно из них.
Вообще-то их там было штук двадцать — по одному каждого вида, — всех, какие остались под вечер!
Дракон умиленно поцеловал ее пальчики, вымазанные в креме, осторожно слизывая его. Хасси, хохотнув, отдернула руку.
— Ммм.. Ты знаешь, а вкусно! Попробуй, тебе понравится! В прошлый раз я тебе не хуже приносил — ты говорила, — очень вкусные! — Он подцепил пальцами одно из творожных сердечек в шоколадной глазури и красивой разноцветной обсыпкой с мелкими орешками и поднес к недоверчиво поджатым губам, пододвигая заодно чашку с ее любимым красным чаем.
А эти маленькие красные орешки на глазури — это как раз самое вкусное! В прошлый раз, когда дракон прилетел ко дворцу, перепугав большую часть придворных и немало всполошив стражу, он повис на балконе, едва его не обрушив. И умоляюще смотрел в глаза подбежавшей императрице, пока та не догадалась забрать из его пасти немного продырявленный пакет с тщательно упакованными сладостями. Среди них были и те, с красно-бурыми орешками, которые оказались самими вкусными! Кстати, после того случая, и объяснения, что это за дракон, к Ариану среди высшего света намертво прилип статус фаворита ее величества. Опровергать это было глупо, — все равно все видели, что он ухаживает за императрицей, и они вместе гуляют. И Хасси просто смирилась, мстительно надеясь, что до Лео дойдут эти слухи.
— Ладно, только я сама! — Решилась она попробовать угощение.
— Сама — только если я его в зубы возьму. — Коварно и обольстительно состроил гримасу Ариан.
Драккерийка озорно улыбнулась дракону, и схватила с подноса другое пирожное, тут же засунув его в рот! А то, что было в руке Ариана, внезапно рассыпалось на мелкие крошки, к досаде опешившего голубоглазого блондина.
— Эрлиния Шейпси, это же бесчестно с вашей стороны! — Возмущенно прошипел обиженный представитель драконьего рода.
Хасси сделала честные, изумленные глаза, прожевывая тающий на языке маленький рогалик с маком и джемом внутри.
— Я тут ни при фем! Это кара небефная!
В зале раздался грохот. Обернувшись на звук, они обнаружили, что официантка, собирающая посуду со стола, упала, обронив полный поднос.
— Ой, простите, что-то… Как на столб наткнулась! Извините…
— Аккуратнее надо!
— Простите, я все уберу…
Бедную пожилую женщину, извиняющуюся у посетителей, стало жалко. Она чем-то напомнила Яирне, — пожилую лекарку из Общины. Только Яирне никогда бы не позволила с собой так обращаться.
Драккерийка посмотрела на себя в витрину, порадовалась, что оделась для дороги неброско. Отряхнула холеные ладошки
— Жалко ее. Пойду помогу.
Дракон молниеносно подскочил, не давая ей встать, кидая на ходу — сидите, хаграни! Я сам.
Хас пожала плечами и проводила взглядом долговязую фигуру спасителя тарелок. Хочет сам — пожалуйста. Там всего-то и надо было заклинание прочитать, чтобы тарелки разбитые собрались обратно в целое. Времени прошло мало — еще можно было провернуть этот фокус. Но дракон, судя по тому, что он вручную начал собирать осколки, лишь чуть помогая себе магически, подобных заклинаний не знал. Или не хотел выдавать себя как мага. А может и магом не был?.. Просто не задумывалась над этим.
А тем временем, пока она грызла одно из неожиданно твердых, но вкусных угощений и смотрела на сцену гибели посуды, пироженки на подносе сложились в странный символ. То есть — только что, — могла поклясться! — лежали хаотично, и вот, — какой-то знак с загогулинкой… и продолжение загогулинки выложено салфетками!
Само оно выложиться не могло — значит, магия. И отследить ее можно только самой применив заклинание, — всего-то второй уровень! Вот только это мало что дало. Сладкие овальчики и сердечки были девственно чисты на предмет магического вмешательства. Кому и зачем понадобилось это делать?
Быстро достала карандаш и зарисовала на одной из салфеток символ. Очень было похоже на руну. Огорчение состояло в том, что рунического языка она так и не освоила, — как-то не дошли ноги до библиотеки.
И посетить храм знаний сейчас не получится. Как бы ни было любопытно, но нужно скоро возвращаться на корабль. Мерзнуть на осеннем морском ветру, даже если Ариан возьмет в одну из чешуйчатых когтистых лап совсем не хотелось. А еще вдруг так захотелось кого-то обнять, прижаться, и вообще никогда не отпускать!..
Хасси с удивлением оглянулась. Это была чужая эмоция, но такая сильная, словно кто-то стоял рядом и испытывал все это! Но никого не было даже и близко. Их столик стоял у витрины, соседние пустовали… Грустная улыбка озарила лицо длинноволосой драккерийки.
Как часто хочется поверить в то, чего на самом деле нет. Нарисовать себе мечту, идеализируя любимого человека. И как больно… Как же, бездна раздери, больно осознавать, что люди идеальными не бывают!..
Вон и та девушка в плаще с красивым ажурным капюшоном явно кого-то ждет. Лицо скрывает, но явно волнуется, — губы искусала за те две минуты, пока была в поле зрения, — больше и не разглядеть! Черные локоны струятся из-под капюшона, подбородок острый, смуглый. Хрупкая брюнетка допила свой чай, сидя напротив пустующего места с нетронутой чашкой кофе. Подождала еще немного, так и не прикоснувшись к фруктовому желе, на которое с завистью покосилась сама Хасси, нервно скомкала салфетку и встала, неожиданно громко лязгнув стулом. Оглянулась и быстро поплыла к двери. Ее плащ полностью скрывал ноги, двигалась она очень пластично и мягко, — даже слишком! — и создавалось впечатление, что фигурка под плащом именно плывет. Красивая девушка, наверное. Походка так точно красивая. Но никакая походка не спасет, если тебя не любят. Или если ты «любимая, но не единственная»!
— Хасси, чем тебе пирожное не угодило? Ты его так яростно мнешь, что от него уже одни крошки остались, — светловолосый дракон близко наклонился, заглядывая в растерянные глаза чуть вздрогнувшей молодой женщины.
Желание обниматься резко схлынуло, оставляя невыносимую пустоту и горечь. А дракон… Он смотрел на нее, чуть улыбался, — и все понимал. Чувствовал, как это умеют от природы все драконы. И эта улыбка — лишь попытка поддержать, утешить, не дать окончательно пасть духом.
— Мне так плохо, Ариан… — Произнесла надтреснутым голосом, опустив взгляд, — хочется спрятаться и никуда не выходить.
— Si-erra, Одно твое слово, и мы окажемся там, где пожелаешь, — ободряюще заверил, убирая с ее лица мягкую прядь каштановых волос.
— А я не знаю куда. Лишь бы было тепло и уютно.
— Тогда на мой выбор. Согласна?
Протянутая мужская рука с необычно узкой ладонью и немного узловатыми пальцами заставили призадуматься.
— Знаешь, я уже бездумно доверилась как-то одному человеку, и итог был плачевный. Не хочу еще раз испытать нечто подобное. — Сказала, и невольно улыбнулась, увидев, как сузились обиженно драконьи глаза и как он тяжело засопел. Такой умильный!!.
— Хаграни, вы забыли, кем я являюсь?! — Тихо прошипел он, все еще нависая над ней.
А ведь обижен — действительно обижен!
— Драконы хитрые существа. Гораздо хитрее, чем варвары севера, — почему я должна тебе верить?
— Драконы еще и держат слово. Я обещал Вайлеру защищать тебя. И, как бы ни хотелось схитрить и поиграть с моей драгоценной хаграни, мне не представляется возможным сделать это без последствий. Болезненные поцелуи мы уже проходили. Тебе не кажется, что мне бы хотелось чего-то более… адекватного?..
Если бы их слушали окружающие, то удивились бы странному шипящему гортанному наречию, столь незнакомому в этих краях. Но их никто не слушал. А Хасси, лишь тепло улыбнулась и посмотрела в хищные голубые глаза. Ответом на его вопрос стала протянутая нежная ладошка с изумрудным перстнем на пальце. Миг — и они исчезли.
Леонелль, заметив, как Дари, едва не опрокинув стул, проклиная себя за неосторожность, покидает это заведение, почувствовал, что разрывается на части! Растерянно, раздраженно переводил взгляд с Хасси, что нахмурив личико, с ненавистью разминала несъедобную сладкую гадость, и обратно на удаляющуюся фигурку в темном плаще.
Хасси, его нежное счастье, была абсолютно разбита. Но не этого ли он добивался? Вот так, дать прочувствовать всю горечь безответной любви, добиться окончательной победы? Холодный разум твердил, что еще рано сдаваться. Но чувства!.. Забыть про осторожность, наплевать на воспитательные меры, обиды и стиснуть ее, захватить в страстный плен эти обиженно поджатые губы!.. Снова ощутить ее запах, вкус, тепло!.. Быть с ней, только с ней, никого вокруг не видя и не замечая, — о, какая это мука!..
Дракон, постоянно вертящийся возле нее, изрядно раздражал! Пришлось устроить маленькое представление, чтобы отослать его.
Колокольчик на двери зазвенел, хлопнула створка двери, скрывая за собой посетительницу. Как все не вовремя! Дракон, дособирав осколки посуды, пошел мыть руки. А Дари уходила все дальше!.. На улице поздно, темно и холодно. Мысль о том, что с ней может случиться в какой-нибудь темной подворотне, стала решающей. Много времени это не займет, и ребус с пирожными должны занять любознательную Драк-Хасси хотя бы минут на пятнадцать! Лео с сомнением оглядел композицию из двух сладких рун, которые драккерийка перерисовала и теперь задумчиво ломала руками. Пообещал себе вернуться уже через десять минут, и бросился догонять так некстати обидевшуюся любовницу.
То, что она обиделась, сильно удивило его. Всегда покорная, вежливая безупречная… Это точно была та Дари, что молча, выдавливая улыбку выдерживала весь его натиск безумными ночами? Не проронив ни звука, не посмев упрекнуть даже в мыслях?! На улице он догнал ее, по пути разрушая иллюзию собственной невидимости. Еще несколько минут ушло на то, чтобы выяснить отношения, — а она, оказывается, и это умеет?!?! — и отправить ее в замок спать. Возвращаясь к кондитерской, пропетляв с непривычки по незнакомым улочкам, Леонелль увидел в окне кондитерской то, что, как оказалось, увидеть был не готов. Этот наглый дракон со своей дурацкой челкой склонился над его женщиной, едва не прижимаясь к ней губами, — а она ему… улыбалась!..
Чувствуя, как теряет контроль над ледяной ипостасью, готовый порвать хоть дюжину драконов на куски, маг ворвался в уже знакомую кондитерскую, но… Опоздал. Дракон утащил зеленоглазую драккерийку в свой телепорт прежде, чем Лео успел что-то сделать. А люди все еще падали от страха на колени, прятались по углам и вообще старались не шевелиться, боясь рассердить и без того жуткого в своем ледяном образе воскресшего Владыку.
— Где мы? — Спросила, оглядывая комнату.
Огромная, полукруглая, она имела небольшой пандус с остекленной террасой, выдающейся немного вперед. Даже часть вечереющего неба открывалась, — великолепный закат с красочными переливами. А еще оттуда было виден горизонт, где алеющая на закате кромка воды переходила в размытое яркими оттенками оранжевого и красного небо. Темнело быстро.
— Это море?.. — спросила она.
— Остров Верный. Маленький клочок суши в трех-четырех днях морского пути от континента. Прости, такой соблазн… Это было выше моих сил. — Ариан довольно улыбался, с интересом наблюдая за ее реакцией.
Вайлер с любопытством слушал рассказ друга, отмечая про себя, что Йон как-то даже гордо приосанился, рассказывая о жене.
— И что случилось? Ты так рассказываешь о ней, — кто послушает, — и не поймет, в чем проблема!
— Да я и сам не знаю, Вай, честно тебе скажу. Скучно стало все, серо, убого. Не то сам постарел, не то в жизни чего-то хватать перестало. Да и она меня уже не очень-то и любит. У нас знаешь как, — из самого острого — это ее крики на весь дом. Крики такие, — он усмехнулся, — не те, что раньше по ночам и не только, а так… Ор один. Почему пришел поздно, почему спиртным воняет… А в таверну придешь — так там вроде и жизнь другая. Девахи, они внимание любят, и зря орать не станут. Ну и приласкают, чего уж… — Удрученный вздох, — Так жизнь и скрашивается.
— Ты бы мог пригласить ее куда-нибудь в сауну или в розарий на прогулку.
— Ааай… — отмахнулся, — не ценят они всю эту чушь. Ты сам-то давно своей жене цветы дарил? — Скептически скривился Йонар.
— Минут двадцать назад. Нет, уже сорок, — к цветочнику заскакивал, еще ждал, пока букет завяжет. Там толпа посетителей была, ждать пришлось.
— А чего к другому не пошел?
Вай поморщился, смущенно улыбнувшись, — у того скидка как постоянному клиенту.
— Силен! Молодец, уважаю.
— Йон, а вы ребенка не думали завести? — Осторожно поинтересовался Вай.
— Да, где уж там… Чтоб ребенка, — это надо любить друг друга, а не копья друг другу в спину сажать. А Ринка моя и не захочет теперь детей. Сбежала к твоей сестрице под крыло, — вот они там теперь втроем и тарахтят наверняка, какой я гад, и какие все мужики козлы. Того и гляди — пришлет документы на развод.
— Втроем?..
— Вай, твоя-то тоже там бывает. Смотри, они быстро ее научат, что к чему!
— Ты плохо Рани знаешь. — Вайлер снисходительно улыбнулся, — это она у нас командир в юбке, и уж скорее моя строгая эльфа научит их жизни. Умная она. Я б за эти сиреневые косички за острыми ушками, за взгляд снисходительный синеокий — душу бы продал. Но они и так мои со всеми дополнительными прелестями. — Экономия!
Мужчины рассмеялись.
***
Леонелль неспешно прогуливался по столице, слушая забавный лепет своей спутницы. Она рассказывала про свою семью, про погибшую мать, про свои увлечения. Вроде всего неделя, — а уже начала раздражать. Он и сам не мог понять почему. Она любит его — это видно. Она заботится о нем — это приятно. Кормит, поит, развлекает, ублажает. Никаких претензий, споров или протестов.
Жизнь с ней можно было бы назвать идеальной.
До отвращения идеальной!
И, как назло, все равно вспоминалась другая женщина. Упрямая, непоседливая, любознательная. Такая живая, обжигающая, как огонек в ладони. Попытаешься взять в руку — обожжешься! Только заманивать, только оберегать, только смотреть и любить.
— Леон… Вы опять задумались о чем-то грустном? Вам не интересно?..
Посмотрел в ее преданные восхищенные глаза, и стало тошно. Ну невозможно же быть настолько приторной!
— Дари… А чего бы тебе самой хотелось? — Спросил, в надежде услышать что-то новое, какую-то зацепку, идею!..
Она растерялась…
«Что он хочет услышать? Что я хочу книгу? Что я люблю его? Что?.. Ему неинтересно со мной. Мой Леон считает, что я — пустышка…»
Дари посмотрела на магазинчик с пирожными. Сладкое она себе не позволяла — берегла фигуру. Но вывеска со вкусным названием так и манила к себе, обещая действительно сладкую радость.
Перехватив ее взгляд, Леонелль потащил свою девушку к обители гурманов-сладкоежек.
***
— Между прочим, я такие и сама могу испечь! — Хасси удрученно оглядывала принесенные Арианом пирожные, разломив одно из них.
Вообще-то их там было штук двадцать — по одному каждого вида, — всех, какие остались под вечер!
Дракон умиленно поцеловал ее пальчики, вымазанные в креме, осторожно слизывая его. Хасси, хохотнув, отдернула руку.
— Ммм.. Ты знаешь, а вкусно! Попробуй, тебе понравится! В прошлый раз я тебе не хуже приносил — ты говорила, — очень вкусные! — Он подцепил пальцами одно из творожных сердечек в шоколадной глазури и красивой разноцветной обсыпкой с мелкими орешками и поднес к недоверчиво поджатым губам, пододвигая заодно чашку с ее любимым красным чаем.
А эти маленькие красные орешки на глазури — это как раз самое вкусное! В прошлый раз, когда дракон прилетел ко дворцу, перепугав большую часть придворных и немало всполошив стражу, он повис на балконе, едва его не обрушив. И умоляюще смотрел в глаза подбежавшей императрице, пока та не догадалась забрать из его пасти немного продырявленный пакет с тщательно упакованными сладостями. Среди них были и те, с красно-бурыми орешками, которые оказались самими вкусными! Кстати, после того случая, и объяснения, что это за дракон, к Ариану среди высшего света намертво прилип статус фаворита ее величества. Опровергать это было глупо, — все равно все видели, что он ухаживает за императрицей, и они вместе гуляют. И Хасси просто смирилась, мстительно надеясь, что до Лео дойдут эти слухи.
— Ладно, только я сама! — Решилась она попробовать угощение.
— Сама — только если я его в зубы возьму. — Коварно и обольстительно состроил гримасу Ариан.
Драккерийка озорно улыбнулась дракону, и схватила с подноса другое пирожное, тут же засунув его в рот! А то, что было в руке Ариана, внезапно рассыпалось на мелкие крошки, к досаде опешившего голубоглазого блондина.
— Эрлиния Шейпси, это же бесчестно с вашей стороны! — Возмущенно прошипел обиженный представитель драконьего рода.
Хасси сделала честные, изумленные глаза, прожевывая тающий на языке маленький рогалик с маком и джемом внутри.
— Я тут ни при фем! Это кара небефная!
В зале раздался грохот. Обернувшись на звук, они обнаружили, что официантка, собирающая посуду со стола, упала, обронив полный поднос.
— Ой, простите, что-то… Как на столб наткнулась! Извините…
— Аккуратнее надо!
— Простите, я все уберу…
Бедную пожилую женщину, извиняющуюся у посетителей, стало жалко. Она чем-то напомнила Яирне, — пожилую лекарку из Общины. Только Яирне никогда бы не позволила с собой так обращаться.
Драккерийка посмотрела на себя в витрину, порадовалась, что оделась для дороги неброско. Отряхнула холеные ладошки
— Жалко ее. Пойду помогу.
Дракон молниеносно подскочил, не давая ей встать, кидая на ходу — сидите, хаграни! Я сам.
Хас пожала плечами и проводила взглядом долговязую фигуру спасителя тарелок. Хочет сам — пожалуйста. Там всего-то и надо было заклинание прочитать, чтобы тарелки разбитые собрались обратно в целое. Времени прошло мало — еще можно было провернуть этот фокус. Но дракон, судя по тому, что он вручную начал собирать осколки, лишь чуть помогая себе магически, подобных заклинаний не знал. Или не хотел выдавать себя как мага. А может и магом не был?.. Просто не задумывалась над этим.
А тем временем, пока она грызла одно из неожиданно твердых, но вкусных угощений и смотрела на сцену гибели посуды, пироженки на подносе сложились в странный символ. То есть — только что, — могла поклясться! — лежали хаотично, и вот, — какой-то знак с загогулинкой… и продолжение загогулинки выложено салфетками!
Само оно выложиться не могло — значит, магия. И отследить ее можно только самой применив заклинание, — всего-то второй уровень! Вот только это мало что дало. Сладкие овальчики и сердечки были девственно чисты на предмет магического вмешательства. Кому и зачем понадобилось это делать?
Быстро достала карандаш и зарисовала на одной из салфеток символ. Очень было похоже на руну. Огорчение состояло в том, что рунического языка она так и не освоила, — как-то не дошли ноги до библиотеки.
И посетить храм знаний сейчас не получится. Как бы ни было любопытно, но нужно скоро возвращаться на корабль. Мерзнуть на осеннем морском ветру, даже если Ариан возьмет в одну из чешуйчатых когтистых лап совсем не хотелось. А еще вдруг так захотелось кого-то обнять, прижаться, и вообще никогда не отпускать!..
Хасси с удивлением оглянулась. Это была чужая эмоция, но такая сильная, словно кто-то стоял рядом и испытывал все это! Но никого не было даже и близко. Их столик стоял у витрины, соседние пустовали… Грустная улыбка озарила лицо длинноволосой драккерийки.
Как часто хочется поверить в то, чего на самом деле нет. Нарисовать себе мечту, идеализируя любимого человека. И как больно… Как же, бездна раздери, больно осознавать, что люди идеальными не бывают!..
Вон и та девушка в плаще с красивым ажурным капюшоном явно кого-то ждет. Лицо скрывает, но явно волнуется, — губы искусала за те две минуты, пока была в поле зрения, — больше и не разглядеть! Черные локоны струятся из-под капюшона, подбородок острый, смуглый. Хрупкая брюнетка допила свой чай, сидя напротив пустующего места с нетронутой чашкой кофе. Подождала еще немного, так и не прикоснувшись к фруктовому желе, на которое с завистью покосилась сама Хасси, нервно скомкала салфетку и встала, неожиданно громко лязгнув стулом. Оглянулась и быстро поплыла к двери. Ее плащ полностью скрывал ноги, двигалась она очень пластично и мягко, — даже слишком! — и создавалось впечатление, что фигурка под плащом именно плывет. Красивая девушка, наверное. Походка так точно красивая. Но никакая походка не спасет, если тебя не любят. Или если ты «любимая, но не единственная»!
— Хасси, чем тебе пирожное не угодило? Ты его так яростно мнешь, что от него уже одни крошки остались, — светловолосый дракон близко наклонился, заглядывая в растерянные глаза чуть вздрогнувшей молодой женщины.
Желание обниматься резко схлынуло, оставляя невыносимую пустоту и горечь. А дракон… Он смотрел на нее, чуть улыбался, — и все понимал. Чувствовал, как это умеют от природы все драконы. И эта улыбка — лишь попытка поддержать, утешить, не дать окончательно пасть духом.
— Мне так плохо, Ариан… — Произнесла надтреснутым голосом, опустив взгляд, — хочется спрятаться и никуда не выходить.
— Si-erra, Одно твое слово, и мы окажемся там, где пожелаешь, — ободряюще заверил, убирая с ее лица мягкую прядь каштановых волос.
— А я не знаю куда. Лишь бы было тепло и уютно.
— Тогда на мой выбор. Согласна?
Протянутая мужская рука с необычно узкой ладонью и немного узловатыми пальцами заставили призадуматься.
— Знаешь, я уже бездумно доверилась как-то одному человеку, и итог был плачевный. Не хочу еще раз испытать нечто подобное. — Сказала, и невольно улыбнулась, увидев, как сузились обиженно драконьи глаза и как он тяжело засопел. Такой умильный!!.
— Хаграни, вы забыли, кем я являюсь?! — Тихо прошипел он, все еще нависая над ней.
А ведь обижен — действительно обижен!
— Драконы хитрые существа. Гораздо хитрее, чем варвары севера, — почему я должна тебе верить?
— Драконы еще и держат слово. Я обещал Вайлеру защищать тебя. И, как бы ни хотелось схитрить и поиграть с моей драгоценной хаграни, мне не представляется возможным сделать это без последствий. Болезненные поцелуи мы уже проходили. Тебе не кажется, что мне бы хотелось чего-то более… адекватного?..
Если бы их слушали окружающие, то удивились бы странному шипящему гортанному наречию, столь незнакомому в этих краях. Но их никто не слушал. А Хасси, лишь тепло улыбнулась и посмотрела в хищные голубые глаза. Ответом на его вопрос стала протянутая нежная ладошка с изумрудным перстнем на пальце. Миг — и они исчезли.
***
Леонелль, заметив, как Дари, едва не опрокинув стул, проклиная себя за неосторожность, покидает это заведение, почувствовал, что разрывается на части! Растерянно, раздраженно переводил взгляд с Хасси, что нахмурив личико, с ненавистью разминала несъедобную сладкую гадость, и обратно на удаляющуюся фигурку в темном плаще.
Хасси, его нежное счастье, была абсолютно разбита. Но не этого ли он добивался? Вот так, дать прочувствовать всю горечь безответной любви, добиться окончательной победы? Холодный разум твердил, что еще рано сдаваться. Но чувства!.. Забыть про осторожность, наплевать на воспитательные меры, обиды и стиснуть ее, захватить в страстный плен эти обиженно поджатые губы!.. Снова ощутить ее запах, вкус, тепло!.. Быть с ней, только с ней, никого вокруг не видя и не замечая, — о, какая это мука!..
Дракон, постоянно вертящийся возле нее, изрядно раздражал! Пришлось устроить маленькое представление, чтобы отослать его.
Колокольчик на двери зазвенел, хлопнула створка двери, скрывая за собой посетительницу. Как все не вовремя! Дракон, дособирав осколки посуды, пошел мыть руки. А Дари уходила все дальше!.. На улице поздно, темно и холодно. Мысль о том, что с ней может случиться в какой-нибудь темной подворотне, стала решающей. Много времени это не займет, и ребус с пирожными должны занять любознательную Драк-Хасси хотя бы минут на пятнадцать! Лео с сомнением оглядел композицию из двух сладких рун, которые драккерийка перерисовала и теперь задумчиво ломала руками. Пообещал себе вернуться уже через десять минут, и бросился догонять так некстати обидевшуюся любовницу.
То, что она обиделась, сильно удивило его. Всегда покорная, вежливая безупречная… Это точно была та Дари, что молча, выдавливая улыбку выдерживала весь его натиск безумными ночами? Не проронив ни звука, не посмев упрекнуть даже в мыслях?! На улице он догнал ее, по пути разрушая иллюзию собственной невидимости. Еще несколько минут ушло на то, чтобы выяснить отношения, — а она, оказывается, и это умеет?!?! — и отправить ее в замок спать. Возвращаясь к кондитерской, пропетляв с непривычки по незнакомым улочкам, Леонелль увидел в окне кондитерской то, что, как оказалось, увидеть был не готов. Этот наглый дракон со своей дурацкой челкой склонился над его женщиной, едва не прижимаясь к ней губами, — а она ему… улыбалась!..
Чувствуя, как теряет контроль над ледяной ипостасью, готовый порвать хоть дюжину драконов на куски, маг ворвался в уже знакомую кондитерскую, но… Опоздал. Дракон утащил зеленоглазую драккерийку в свой телепорт прежде, чем Лео успел что-то сделать. А люди все еще падали от страха на колени, прятались по углам и вообще старались не шевелиться, боясь рассердить и без того жуткого в своем ледяном образе воскресшего Владыку.
***
— Где мы? — Спросила, оглядывая комнату.
Огромная, полукруглая, она имела небольшой пандус с остекленной террасой, выдающейся немного вперед. Даже часть вечереющего неба открывалась, — великолепный закат с красочными переливами. А еще оттуда было виден горизонт, где алеющая на закате кромка воды переходила в размытое яркими оттенками оранжевого и красного небо. Темнело быстро.
— Это море?.. — спросила она.
— Остров Верный. Маленький клочок суши в трех-четырех днях морского пути от континента. Прости, такой соблазн… Это было выше моих сил. — Ариан довольно улыбался, с интересом наблюдая за ее реакцией.
