По дороге до колодца с интересом разглядывала новый мир.
Реалии ее ожидали так себе.
Нет, он не выцвел до грязно-коричневого, как любили изображать средневековье в родном мире, хотя одежда немногих встречных, явно простого люда, действительно яркостью не отличалась: к чему тратить дорогие красители на повседневную робу?
Но это, пожалуй, всё, что утратило, вернее еще не приобрело цвет. В остальном же…
Мимо тянулись приземистые прямоугольные дома. Мазанки мирно соседствовали с добротными бревенчатыми избушками и каменными домами. И везде почти — резные ставенки и наличники. Вдоль каждого подворья высились пучки темно-зеленых кустиков, щедро усыпанных разноцветными пушистыми звёздочками, которые подозрительно напоминали цветки бессмертника. В редких палисадниках зеленела трава. Зелени вообще было много. Особенно для промозглой поздней осени. Судя по всему, насыщенный магией воздух изрядно смягчал климат.
По краям дороги — деревянные мостки для пеших, под которыми прятались водосточные канавы. Стекала там, судя по отсутствию едкого запаха, действительно вода.
Ведьма не удержалась от ироничной усмешки: видимо ни в одном мире ливневая канализация не способна справиться, собственно, с ливнем. Тёмная магия какая-то.
Сама же дорога оказалась щедро присыпана речным песком и камешками.
Прода 2.10
Вскоре улица вывела на площадь, посреди которой возвышался колодец. Сооружение это мало отличалось от тех, что видела ведьма в деревне да на экскурсиях в родном мире: то же высокое каменное кольцо, опоясывающее скважину, над ним — двускатная крыша на двух столбах да ворот с ведром на цепи. Сам колодец прикрывала массивная деревянная крышка.
Соль даже поначалу усомнилась, что сможет её с места сдвинуть, тем более в такую погоду. Отсыревшее дерево обещало быть неподъёмным. Но при ближайшем рассмотрении всё оказалось не столь страшно: круг состоял из двух половин, скреплённых петлями так, чтобы одну из них можно было откинуть на другую.
Уже наполнив второе ведро, ведьма услышала позади:
— Светлого дня, соседушка.
А она-то уж обрадовалась, что желающих пообщаться не нашлось. Рановато, видимо. Медленно выпрямилась. Обернулась. Чуть прищурилась, рассматривая ядовито-доброжелательную девицу.
Девчонка в цветастом платке смотрела на помилованную с неменьшей настороженностью. Даже враждебностью.
— И тебе не хворать, — холодно улыбнулась в ответ Соль, размышляя, не этот ли платок она в окне видела?
Заметив у девицы в руках ведро, плотнее запахнула шаль и посторонилась.
— Уже уходишь?
В отличие от первого пожелания, на этот раз от сожаления девчонки не веяло фальшью.
Озадаченная, женщина оглянулась:
— Чего тебе? — вёдра тянули руки и доброжелательности не способствовали.
— Погоди. Вместе пойдём, поболтаем.
— И о чем мне с тобой болтать?
В другое время ведьма не упустила бы случая пополнить знания о новом мире, но общество этой девицы совершенно точно не сулило ничего хорошего. Тут и ведьмина чуйка не нужна.
Сзади хлопнуло, стукнуло, плеснуло…
— Ты что же, — почти срываясь на крик, взвизгнула непрошеная собеседница, — думаешь, это я Сандру донесла?!
Соль даже обернулась, удивлённо приподняв брови. С трудом удержалась от усмешки: стоит это недоразумение, уперев руки в бока, глазами зыркает, а под ногами лужа в песок впитывается, подол платья и тот мокрый.
Тут и думать не надо.
Хотелось недоуменно поинтересоваться: «А то кто же?»
Но ведьма лишь головой покачала, игнорируя оглядывающихся прохожих, с трудом сдерживая раздражение — мало ей на площади внимания было!
— Я об этом не думаю. Имени-то твоего не помню. Меня Небеса оправдали и в милости своей память забрали, — улыбнулась опешившей девчонке. И прежде чем продолжить путь, негромко бросила через плечо: — Как думаешь, каково было бы жить, зная, что по твоему навету человека невинного казнили?
Уходила Соль в тишине.
По дороге размышляла. Неужто благодаря этой пигалице в цветастом платке Сольге на костре оказалась? И чем не угодила, чтобы со свету сживать? Или по дурости? И вообще, она писать-то умеет? Или настолько безрассудная, чтобы языком трепать?
У Марисоль с местной грамотой пока не задалось: Вардо по её просьбе притащил какое-то весьма потрепанное подобие тоненькой книжицы и даже парочку старых королевских указов на желтоватой бумаге, но на слух они воспринимались гораздо легче. Оставалось надеяться, что с письмом будет проще, чем с чтением. В крайнем случае была ещё магия.
За уборкой время летело незаметно. Вскоре прозвонил колокол. И к сонму вопросов добавился ещё один: как они время определяют? Неужто по колоколу? По солнцу да звёздам? Должны же быть какие-то механизмы, приспособления. Даже на якобы безмагической Земле примерно к этому времени часы уже появилось. Башенные, насколько ведьма помнила историю.
У юной Сольге в доме пришелица ничего подходящего не обнаружила. Если и были песочные или ещё какие, то их давно уж след простыл.
Вздохнула, в очередной раз выжимая тряпку. Привычных благ цивилизации катастрофически не хватало. Необходимость воздержаться от колдовства тоже оптимизма не внушала.
За окном неумолимо сгущались сумерки. Ведьма достала найденную плошку и, ссадив на хворостину огонёк из очага, зажгла фитиль. Огонёк и правда вышел достаточно ярким. На бревенчатых стенах заметались тени. Удивительно, но и запах постепенно перестал казаться столь навязчивым.
Человек ко всему привыкает, как любила повторять одна из воспитательниц в детском доме.
Ничего примечательного больше Марисоль не нашла. Прогрызенный мешок вполне привычных семечек, вернее шелухи, без сожалений был выброшен. Следы от кувшинов с мукой и какой-то неопознанной крупой. И вот интересно: мыши их утащить не могли… Соседушки?
Хмурясь, ведьма мазнула пальцем по беловатым следам на полке, присмотрелась, принюхалась…
И ведь ни один не то что повиниться, даже справиться о её здоровье не пришёл.
Ну — губы колдуньи искривила недобрая усмешка — у нее не поворуешь. Ни одному вору не под силу срезать заговоренный кошель. А эти? Убиваться по мешку муки она не собиралась. Да и поважней заботы были, чем воров искать, время тратить. Но наглость и подлость проучить стоило. Потому, недолго думая, ведьма решила скормить украденное мышам. Чтоб впредь неповадно было.
Решено — сделано.
К тому времени, как она закончила уборку, давно стемнело. Когда Соль наконец бросила тряпку и устало рухнула на лавку, стояла глубокая ночь. Хоть глаз выколи. В домах по соседству ни огонька не теплилось. Ведьма усмехнулась. Свет — дорогое удовольствие во все времена. Фонарей уличных здесь, на задворках цивилизации, тоже не наблюдалось.
Путешественница оперлась спиной о стену, запрокинула голову, прикрыла глаза…
Бок согревала печь, навевая сон.
Под спиной и затылком изгибались волнами хорошенько проконопаченные грубые бревна, не давая отключиться от реальности. Руки и ноги гудели, напоминая, что на этот раз никаких снов. Спина, как говаривал Берт, отстегивалась.
Зато она выдраила хоромы!
Теперь это ее реальность.
Прода 2.11
Под печью нашлось несколько серебряных монет, два десятка медных и один золотой. Надолго ли этого хватит, ведьма пока не знала. Одно точно — не пошикуешь.
Хмыкнув, спрятала найденное в обнаруженный в сундуке пустой кожаный мешочек.
И поднялась, собираясь наконец идти спать.
Наклонилась за этим жутким подобием лампы — да так и замерла: в расплавленном жире на дне плошки блестело кольцо! Крупный перстень с печаткой.
Рассмотреть больше в мутной жиже не было возможности.
Соль, прикинув чем можно его достать, метнулась в угол — за хворостиной. И, молясь, чтобы та не вспыхнула, осторожно подцепила находку. Металл то ли из-за жира, то ли по своей природе был слишком белым для серебра.
Сама печать — роза ветров с восьмью лучами разной длины, окружённая рунами и вписанная в круг из языков пламени — была украшена кристаллами горного хрусталя.
Однако опасения ведьмы оказались напрасны: на драгоценности не ощущалось и следа заклинаний или иных чар — лишь естественный фон прозрачных камней.
Какое-то время Соль задумчиво разглядывала лежащее на столе перед ней украшение. Палочкой — касаться всё-таки опасалась — легонько перевернула, повертела так и эдак. Ничего. Даже клейма мастера не наблюдалось.
Как оно попало к Сольге? Чье оно?
Одно было ясно: случайно упасть в свечной жир кольцо не могло. Во всяком случае, не заметить, что оно там оказалось, точно невозможно было.
Ведьма, приложив ладонь к лицу, коротко рассмеялась. Невесело.
Мало ей тайн.
Можно было, конечно, оставить всё как есть. Но где гарантии, что прошлое Сольге не доберётся однажды до Марисоль? И что это не случится раньше, чем она разыщет брата?
Никаких более дельных мыслей на ум не шло.
В конце концов ведьма сунула находку обратно и, прихватив плошку с собой, отправилась спать.
Рано утром ее разбудил шум на улице. Первым порывом злой невыспавшийся ведьмы было проклясть шумящих. Соль вовремя себя одернула. И без того только с костра.
Потягиваясь, набросила уже почти родную шаль, выглянула в окно.
Соседка, та самая девчонка, с ребятней вытаскивали из дому подбитые глиняные кувшины, с которых сыпались остатки зерна и муки. И даже одна маленькая мышь.
Колдунья успела заметить, как из дому прыснули в разные стороны последние, видимо, грызуны. А на крыльцо чуть погодя выполз кот, сыто потянулся и развалился на мытых досках.
На дорожке искрился на солнышке выпавший за ночь снег. Блестела подтаявшая корочка.
Мышек почему-то стало жалко.
Соль дернула плечом, прогоняя неуместные мысли. Этих мелких пакостников во всех мирах предостаточно.
Посмотрела на ребятню: двое мальчишек, длинные, нескладные, чистенькие да задорные… И тихонько шепнула заговор, чтоб не захворали чем мышиным. Проучила — и ладно. В убийцы она не собиралась.
В дверь постучали.
Привычно формируя на кончиках пальцев проклятия для незваных гостей, Соль отодвинула тяжёлый засов.
Дверь тотчас скрипнула, впуская в горницу румяного, с улыбкой от уха до уха Вардо.
— Светлого денечка! — задорно отсалютовал ранний гость, спохватившись, этой же рукой потянулся ловить ускользающую дверь; другой он умудрялся прижимать к боку какой-то свёрток и одновременно держать вязанку дров.
Не успела ведьма, дивясь его ловкости, ответить на приветствие, а мальчишка уже сгрузил дрова у печи и водрузил свёрток на стол. И всё это — не умолкая ни на минуту.
— Не поверишь, что видели! Едем с дедом, а в нескольких домах от твоего дюжина мышей дорогу переходит. Строем! Представляешь? Это тебе от нас с дедом, — кивнул на свёрток и поторопился вернуться к удивительной новости: — Вышагивают, что королевская стража. Так и прошагали в сторону господских амбаров.
Ведьма прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос. Вот уж никак не ожидала она, что благодаря её волшебству мыши строем ходить научатся.
— Как у тебя чистенько, — улыбнулся паренёк. — Узнаю светелку. А то будто нечисть хозяйничала, а не стражи небес.
— Не болтал бы ты лишнего, — укорила Соль. — Мало у них приятного. Это я тебе даже без памяти сказать могу.
— Ничего, — беззаботно махнул рукой говорливый гость, — сегодня можно, мы вольные.
— Неужели работы нет?
Рыжий пожал плечами:
— Их светлость куда-то спешно укатил. Сандр носа из башни не кажет. Вот мы сами по себе и катаемся. А у тебя какие планы? Память не возвращается?
Соль удрученно покачала головой.
— Может, и к лучшему, — неожиданно рассудительно заметил Вардо. — От хорошего, говорят, память не уходит.
Ведьме подумалось, что для Сольге, возможно, такой расклад действительно мог бы быть к лучшему.
А ей самой срочно нужно было восполнять недостаток знаний.
— Да уж… — усмехнулась она. — Да только я ж совсем ничегошеньки не помню!
Паренёк озадаченно почесал кончик веснушчатого носа.
— А может, айда гулять? По городу пройдёмся, на рынок заглянем? Авось что и всплывёт, а?
И Соль решила воспользоваться шансом — выползти, наконец, в мир. Осмотреться.
Рыжий от её согласия откровенно просиял.
Но не успела волшебница шагнуть в соседнюю комнату, как рыжик её окликнул:
— Постой.
— Чего? — недоуменно обернулась женщина.
Мальчишка замялся.
— Твои волосы…
Ведьма не удержалась от усмешки. Волосы действительно выглядели удручающе.
А паренёк, встрепенувшись, предложил:
— Я, конечно, не цирюльник, но давай хоть подравняю. Жалко же…
— А давай! — махнула рукой Соль. — Косу расплетать?
Вардо легко управился с ножом. И уже спустя четверть часа ведьма с сожалением смотрела на пряди, щедро усыпавшие пол. Когда-то роскошные волосы Сольге пришлось укоротить по самые плечи. Не то чтобы их длина сильно сказывалась на магических способностях, как привык считать суеверный люд, но прежнюю роскошь было жаль.
Впрочем, грустила Соль недолго. Рассудив, что в тёмное средневековье путешествовать с короткими волосами будет проще, тряхнув головой, гостья из другого мира улыбнулась парнишке:
— Спасибо.
Вардо ухмыльнулся:
— Сочтемся, — впихнул ей в руки свёрток и вытолкал в соседнюю комнатку — переодеваться.
Свертком оказалась тёплая накидка, нежно-голубая, светлая-светлая, с глубоким капюшоном, отороченная мехом, расшитая изящными снежинками.
— Вардо, это же очень дорого! Я не могу такой подарок принять…
Откровенно говоря, ведьме она очень понравилась. Так и подмывало примерить. Завернуться в тёплую нежно-голубую ткань, уткнуться носом в мягкий серый мех…
— Не говори глупости, — парнишка, сверкнув голубыми глазами, подтолкнул ее обратно.
Сам вернулся к столу в горнице, уставился в окно. И объяснения ведьма слушала уже оттуда, разыскивая в сундуке подходящую одежду.
— Этот плащ ты для моей матери сшила. Но ей он уже не понадобится… никогда, — проговорил сдавленно, шмыгнул носом. — Отец мне его передал — мамина последняя воля. Только я его носить не буду, а тебе нужен. Дед тоже со мной согласен. Носи, — и почти шёпотом, видимо, опасаясь, что голос сорвётся: — В память о ней.
— Спасибо, Вардо, я буду его беречь, — искренне пообещала растроганная колдунья.
Парень промолчал.
И, пока путешественница возилась с непривычными для неё шнуровками да крючками, рыжий успел сбегать к деду, получить позволение прогуляться ввиду отсутствия срочных поручений и, вернувшись, лениво крутил на пальце найденные давеча ведьмой в куче барахла круглые деревянные пяльцы.
За окнами дробно застучало. Долетели восторженный детский визг и хохот, сдержанные приветствия.
— Вардо, что там за шум? — не сдержала любопытства ведьма, проклиная про себя неудобную многослойную одёжу.
Паренёк обернулся от окна. Улыбнулся во все тридцать два.
— Ссыльный проехал.
— Ссыльный? — приподняла озадаченно брови Соль, на ходу завязывая ленты накидки.
И с трудом удержалась от ругательств: в длинных юбках путались ноги, в башмаках, явно не ведавших, что один из них левый, а другой правый, было чертовски неудобно передвигаться.
Вардо смерил её взглядом. Озадаченно свёл брови к переносице.
