Все застыли, а потом начали как-то странно переглядываться, явно опасаясь, что она уж слишком сильно ударилась головой, во время падения. Рони устала от этих переглядывань, устала от того, как эти люди изо всех сил пытаются сделать вид, что она одна из них. Меньше всего ей сейчас хотелось обсуждать произошедшее с этими людьми. И Рони решила, что пора обнаглевать. Благо, это она умеет!
— Ладно, я жива, здорова, чувствую себя вполне сносно, так что проваливайте отсюда все и поживее. Мне нужно отдохнуть.
Малиган попытался возразить, но Рони стальным голосом припечатала:
- Это была не просьба.
На следующий день Рони получила свою минутку позора. Слуги таращились ей в след и глупо хихикали. Стражники довольно громким шепотом обсуждали вчерашний обморок. Даже дворовые дети тыкали в неё пальцем.
Но нет худа без добра. Рони вспомнила, что не чувствовала себя подобным образом со школьной скамьи. Если сказать точнее – с того самого дня, как у неё впервые начались «критические дни». Верона этого не почувствовала. А когда встала со своего стула, осталось большое красное пятно. Над нею смеялись все в классе, и Рони убежала в туалет. Там она заперлась в кабинке и долго плакала. Ей хотелось никогда оттуда не выходить, казалось весь мир против неё. Но вскоре пришел Ален – её старший брат. Он укутал зареванную сестру в свою курточку и, ничего не говоря, отвел домой. Там, прежде чем оставить её одну, Ален сказал, что все будет в порядке. Когда Рони через два дня пришла в школу, ни одна живая душа не осмелилась произнести ни слова. Как Ален и обещал, все действительно уладилось.
Благодаря вчерашнему происшествию, Рони вспомнила, что не одна в этом мире. У неё, как минимум есть любящий старший брат. Ален. Вспомнить бы ещё, как его найти…
Рони отдала бы почти что угодно за возможность больше никогда не встречаться с людьми со вчерашнего неудавшегося вечера. Но, само собой, Малиган велел перенести торжество на следующий день.
Вероне хотелось выть! В гробу она видала эти сборища! С торжества даже слинять не получится, это девушка поняла ещё вчера. Как осуществить побег, если даже в туалет пройти нельзя, без толпы желающих поздороваться или поболтать? Бедняжке хотелось швырнуть чем-то тяжелым по служанкам, причесывающим и одевающим её! Даже ни в чем не повинное платье (по меркам здешней моды очень даже ничего) жутко бесило. Рони понятия не имела почему, но она не могла привыкнуть к такой одежде. Она постоянно путалась в ней и спотыкалась об платье буквально на каждом шагу. Ну, не было у Вероны привычки поднимать платье при ходьбе!
Хуже всего было то, что этот вечер, который Малиган нахваливал как развеселый, по всем признакам должен был быть самым скучным в её жизни. Рони с трудом запомнила, как пользоваться здешними столовыми приборами и боялась опозориться, у неё не было ни одной общей темы для беседы с приглашенными гостями, на бойню устроенную на турнире смотреть не было никакого желания, поэтому девушка настояла, чтобы сегодня вечером никого не убивали. Малиган сначала настаивал на том, что это традиция, и что в этом вся суть турнира. Но, Верона твердо стояла на своем. Мужчина сдался только после того, как она расплакалась и сказала, что ещё не отошла от того момента, как сама едва не погибла. Это был страшный стресс и не стоит его усугублять. По выражению лица Малигана было понятно, что он ничего не понял, но не стал продолжать спор. Видимо, он из тех мужчин, что не переносят женских слез.
Званый вечер и правда прошел именно так, как предсказывала Рони. Скучно, занудно и девушка продолжала чувствовать себя лишней. А вот гостям было весело. На неё никто особо не обращал внимание. А когда начались «развеселые» танцы, девушка и вовсе едва не уснула. От медленного танца, быстрый отличался только сменой ритма. Мелодия, кажется, была одна и та же. И пока гости «отрывались» под неё, Рони хотелось послушать джаз. И сбежать!
Побег был проблемой, которую она никак не может решить. Малиган будто каждую секунду знал, о чем она думает и никогда не выпускал её из поля зрения. Кажется, у неё начала развиваться паранойя, потому, что Рони даже начало казаться, что за ней и в туалете наблюдают.
За такими размышлениями, она не сразу обратила внимание на то, что за нею и вправду наблюдают. Этого высокого статного брюнета она узнала не сразу. Из-за плохого самочувствия ей не удалось его рассмотреть накануне. Поэтому Рони наклонилась к Малигану и спросила, ткнув пальцем:
- А это кто? Там, в углу!
Малиган небрежно махнул ему рукой и мужчина, слегка помедлив, подошел. Брюнет шел неторопливо, но уверенно. Люди расступались перед ним, на подсознательном уровне чувствуя его силу. Не физическую, хотя нужно признать, что и в этом плане природа его не обделила. Нет, мужчина был спокоен, уверен в себе и источал угрозу. Как хищник на охоте, всегда готовый напасть.
Чем ближе он подходил, тем зал, казалось, становился меньше. Этот мужчина будто заполнял собою все пространство, и от него невозможно было отвести взгляд.
Когда мужчина подошел, Верона невольно засмотрелась на него. Не подумайте, она не влюбилась с первого взгляда, как в дешевом романе. Просто, в его позе взгляде и манере держаться было что-то, что выделяло его среди других.
- Леди Верона, разрешите вам представить нашего действующего чемпиона – мастер Гейлин Локсхорт.
Представленный мужчина галантно поклонился. Рони не знала, что по этикету должна сейчас сделать, и не придумала ничего лучше, чем сказать:
- Привет.
Мужчина выпрямился, всем своим видом выражая чувство собственного достоинства, но ничего не сказал в ответ. Рони поняла, что сказала или сделала что-то не так, и невольно унизила мастера Локсхорта. Ей стало стыдно, а вот Малиган напротив, веселился.
- Я прошу вас простить мою неучтивость, - стараясь подражать местным дамам, сказала Рони. – Я не так давно упала во время верховой прогулки и практически полностью потеряла память. Я не хотела показаться невежливой.
Мастер Локсхорт немного помедлил, прежде чем коротко кивнул, принимая извинения.
Рони он понравился. Первый человек, встреченный сегодня, не рассыпающийся в любезностях и не заверяющий подобострастным тоном, что уже безмерно предан ей. Хотелось поговорить с ним побольше, но снова вмешался Малиган:
- Сегодняшний турнир устраивается в честь леди Вероны, - зачем-то сказал он.
Мастер Локсхорт фыркнул:
- Я так и понял, когда ты сказал, что сегодня мы будем драться на турнире посвященном ей.
Верона улыбнулась. Оказывается, живя в этом мирке, где все друг к другу доброжелательны, она дико соскучилась по сарказму.
Малигана задели его слова. Он резко выпрямился:
- Ты опять забываешься!
Гейлин оскалился в плотоядной улыбке:
- Так пошли на арену, проучишь меня! Только ты и я, без этих чертовых браслетов!
Рони чувствовала напряжение между мужчинами. Ещё немного и у неё даже волосы могли бы наэлектризоваться. Неизвестно чем бы это все закончилось, но к Малигану подошел его писарь и что-то прошептал на ухо.
- Что? – воскликнул тот с негодованием, и Рони хихикнула, решив, что ему только что сказали, что дракон сбежал из подземелья. Малиган посмотрел на неё с негодованием и с некоторым замешательством. Он явно должен был куда-то отлучиться, но не хотел оставлять Верону одну. Но тут его, что называется, осенило и, повернувшись к мастеру Локсхорту, Малиган приказал:
- Ты останешься здесь, пока я не вернусь. Головой отвечаешь за безопасность леди Вероны. Не передо мной, а перед милордом Родериком.
Эти слова, кажется, возымели эффект, потому, что мастер Локсхорт с видимой неохотой все же кивнул. Малигану этого было явно недостаточно, поэтому мужчина добавил:
- Даю слово, что леди не пострадает, будучи под моей опекой.
Малиган удовлетворенно кивнул и повернулся к Вероне:
- Леди, я вынужден вас покинуть. Но это ненадолго. Я постараюсь вернуться так быстро, как это будет возможно.
- О, Малиган, - Рони сладко улыбнулась. – Можете не торопиться.
На самом деле ей хотелось просто орать от счастья. За несколько дней она впервые почувствует себя хоть немного свободнее, без постоянного надзора. Что самое интересное, когда Малиган проявляет заботу о её безопасности, мужчина совершенно искренен. Он действительно беспокоиться. Но это не такое беспокойство, которое проявляют о близком человеке. И оно не вызвано тем, что мужчина боится мифического Родерика. То, как с нею обращается Малиган… Это больше похоже на то, как обращаются с очень дорогой и очень важной посылкой, которую нужно передать хозяину. И Малиган старается сделать так, чтобы никто потом не упрекнул его в том, что он плохо обращался с доверенным ему товаром.
Дождавшись, когда Малиган уйдет, Рони спросила у своего нового стражника:
- Интересно, куда он так рванул?
- В замке поймали наемника, - как нечто самой собой разумеющееся ответил мастер Локсхорт. – Малиган отправился его допрашивать.
У Рони брови сами собой поползли вверх, и она удивленно спросила:
- Откуда ты знаешь?
- У всех оборотней обостренный слух, - ответил он.
- Оборотней? – переспросила Рони, мгновенно вспомнив свой сон. Все больше фактов говорили о том, что это был не сон. Хотя… может так называют себя местные гладиаторы, а она напридумала себе тут?
Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, Рони решительно сменила тему, даже не дав собеседнику ответить на предыдущий вопрос:
- Мастер Локсхорт, присядьте, пожалуйста, сюда. Хотелось бы с вами поболтать.
Сказать, что мужчина удивился, это ничего не сказать. Его вечно спокойное выражение лица сменило полное замешательство пополам с изумлением. Он на всякий случай оглянулся, чтобы проверить к нему ли девушка обращается. Когда Рони уже начала переживать, что Локсхорт откажется, мужчина взял и с некоторой долей опаски все-таки сел рядом.
- Вы и правда ничего не помните, - кажется, бедняга только сейчас уверовал в это.
Рони ничего не ответила на это, лишь глотнула вина. Происходящее начинало её забавлять.
- Скажите, мастер Локсхорт, - она старалась говорить спокойно. – Какой он, мой будущий супруг? Я его совершенно не помню.
Верона задавал этот вопрос всем подряд, надеясь услышать что-то новое. Но все отвечали настолько шаблонно и одинаково, что у неё не осталось сомнений в том, что Малиган собрал всех слуг на какую-то планерку, и доходчиво объяснил, что следует говорить, если госпожа будет задавать этот вопрос.
- Редкостный ублюдок и засранец, - ответил мастер Локсхорт.
Рони аж поперхнулась вином, которым решила горлышко промочить, когда услышала этот ответ.
- Что? – прокашляла побагровевшая девушка.
- О, я задел твои чувства? – с издевкой в голосе спросил мастер Локсхорт, даже не пытаясь спрятать улыбку.
Верона была немного потрясена тем, что этот Гейлин так с ней говорил, поэтому огрызнулась не подумав:
- Да нет у меня к нему никаких чувств! – о чем тут же пожалела и, взяв себя в руки, ответила более спокойно: - По крайней мере, таких, о которых я бы помнила.
В ответ мужчина только пожал плечами. Дальше разговор как говориться «заглох». Рони представить не могла, о чем с ним говорить. Все её мысли, будто ветром сдуло. А мужчина, вальяжно раскинулся в кресле, всем своим видом показывая, что ему и без болтовни хорошо.
Верона, так и не придумав способа корректно спросить, задала вопрос в лоб:
- Что Родерик такого сделал, что ты считаешь его ублюдком и засранцем?
Мастер Локсхорт криво усмехнулся:
- Что сделал? – он посмотрел в сторону, что-то вспоминая, и черты его лица заострились, приобрели жесткость, делая мужчину старше, чем он есть. Рони видела таких людей прежде. Это были сломленные, много в жизни повидавшие, и не меньше потерявшие несчастные создания, которые сами не понимали, что их на этом свете держит. И Верона привычно положила свою руку, на его, стараясь утешить. Мастер Локсхорт на мгновение замер, почувствовав это касание, затем посмотрел на свою собеседницу. В её глазах он увидел то, что ненавидел больше всего – жалость. И отдернул свою руку так, будто его кипятком ошпарили.
Рони почувствовала себя полной дурой. Ну, что она лезет со своим уставом, куда не просят! Мало ли, что этот жест означает среди этих людей? А вдруг это эквивалент какого-то неприличного предложения?
- Извините, - затараторила Рони. – Я не хотела вас обидеть. Я просто…
- МНЕ – ПЛЕВАТЬ! – он не рявкнул и не крикнул. Даже голос не повысил. Но Рони вжала голову в плечи. Чеканя каждое слово, Гейлин сказал: - Наш город был в осаде. Твой жених напал на нас по приказу короля. Мы какое-то время защищались, но силы были не равны. И когда нас взяли в плен, всех жителей города продали в рабство. Никого не пожалели – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Хотя он пообещал, что даст нам уйти, если мы сдадимся.
- Нет, - уверенно возразила Верона, удивив саму себя, и тут же добавила: - Родерик не предатель. У всего, что он делает – есть причина…
- Он пообещал, что мы сможем уйти и будем жить! – Гейлин наклонился к Рони опасно близко, а его глаза метали молнии. Казалось, что мужчина едва сдерживается, чтобы не разорвать свою собеседницу на куски.
Но Рони его не боялась. Должна была, но не боялась. Все её инстинкты молчали, будто говоря, что этот мужчина ей не угроза. Единственное, что испытывала сейчас Верона – это мучительное, острое желание коснуться этого волевого, сильного лица. Это желание было столь велико, что даже кончики пальцев покалывать начало.
Чтобы отвлечься, Рони заставила себя думать о другом.
- Главное, что пообещал вам Родерик – вы будете жить, - в голосе не весть откуда появилась хрипотца. – Думаю, на тот момент, когда вы решили сдаться, у него не было возможности вас отпустить. Скорее всего, взять вас в плен, было его способом сохранить вам жизни.
- То есть, - кажется, Гейлин даже не заметил, что у него изменился говор. Зато Рони заметила и поняла, что это произошло от сильного волнения. Интересная деталь. - Мне его благодарить за то, что я теперь один из его бойцов?
- Разве с вами плохо обходятся? – нахмурилась Верона. – Малиган заверил меня, все бойцы мечтают стать мастером…
— Бойцы? – мужчина расхохотался. - Малышка, я не один из «всех». Видишь это, — он поднял руку с браслетом, а она уловила в его голосе нотки какой-то горькой гордости. — Этот знак отличия попал на мою руку не просто так.
Рони в замешательстве развела руками, давая понять, что не знает, о чем тот говорит.
- Я мастер и чемпион, — пояснил Гейлин с горькой усмешкой. — Я — Гейлин. Лучший убийца в вольере Родерика. Мы убиваем друг друга, что бы жить, когда к твоему ненаглядному женишку приезжают высокопоставленные гости! Никакой уют и комфорт этого не исправят.
Рони услышала больше, чем он сказал. Она услышала, что Родерик не заставляет ребят драться просто ради своей потехи. Герцог Фордхайм заставлял своих бойцов браться за оружие только тогда, когда нужно было соответствовать своему статусу. Но у Гейлина спросила совсем другое:
— Но если вам не нравиться так жить, то почему вы не убежите?
Он снова поднял вверх руку с браслетом.
— Они не дают нам сбежать, и снять их невозможно...
Рони снова накрыло. Её мозг опять начал выдавать факты в обход её понимания:
— Ладно, я жива, здорова, чувствую себя вполне сносно, так что проваливайте отсюда все и поживее. Мне нужно отдохнуть.
Малиган попытался возразить, но Рони стальным голосом припечатала:
- Это была не просьба.
******
На следующий день Рони получила свою минутку позора. Слуги таращились ей в след и глупо хихикали. Стражники довольно громким шепотом обсуждали вчерашний обморок. Даже дворовые дети тыкали в неё пальцем.
Но нет худа без добра. Рони вспомнила, что не чувствовала себя подобным образом со школьной скамьи. Если сказать точнее – с того самого дня, как у неё впервые начались «критические дни». Верона этого не почувствовала. А когда встала со своего стула, осталось большое красное пятно. Над нею смеялись все в классе, и Рони убежала в туалет. Там она заперлась в кабинке и долго плакала. Ей хотелось никогда оттуда не выходить, казалось весь мир против неё. Но вскоре пришел Ален – её старший брат. Он укутал зареванную сестру в свою курточку и, ничего не говоря, отвел домой. Там, прежде чем оставить её одну, Ален сказал, что все будет в порядке. Когда Рони через два дня пришла в школу, ни одна живая душа не осмелилась произнести ни слова. Как Ален и обещал, все действительно уладилось.
Благодаря вчерашнему происшествию, Рони вспомнила, что не одна в этом мире. У неё, как минимум есть любящий старший брат. Ален. Вспомнить бы ещё, как его найти…
Рони отдала бы почти что угодно за возможность больше никогда не встречаться с людьми со вчерашнего неудавшегося вечера. Но, само собой, Малиган велел перенести торжество на следующий день.
Вероне хотелось выть! В гробу она видала эти сборища! С торжества даже слинять не получится, это девушка поняла ещё вчера. Как осуществить побег, если даже в туалет пройти нельзя, без толпы желающих поздороваться или поболтать? Бедняжке хотелось швырнуть чем-то тяжелым по служанкам, причесывающим и одевающим её! Даже ни в чем не повинное платье (по меркам здешней моды очень даже ничего) жутко бесило. Рони понятия не имела почему, но она не могла привыкнуть к такой одежде. Она постоянно путалась в ней и спотыкалась об платье буквально на каждом шагу. Ну, не было у Вероны привычки поднимать платье при ходьбе!
Хуже всего было то, что этот вечер, который Малиган нахваливал как развеселый, по всем признакам должен был быть самым скучным в её жизни. Рони с трудом запомнила, как пользоваться здешними столовыми приборами и боялась опозориться, у неё не было ни одной общей темы для беседы с приглашенными гостями, на бойню устроенную на турнире смотреть не было никакого желания, поэтому девушка настояла, чтобы сегодня вечером никого не убивали. Малиган сначала настаивал на том, что это традиция, и что в этом вся суть турнира. Но, Верона твердо стояла на своем. Мужчина сдался только после того, как она расплакалась и сказала, что ещё не отошла от того момента, как сама едва не погибла. Это был страшный стресс и не стоит его усугублять. По выражению лица Малигана было понятно, что он ничего не понял, но не стал продолжать спор. Видимо, он из тех мужчин, что не переносят женских слез.
Званый вечер и правда прошел именно так, как предсказывала Рони. Скучно, занудно и девушка продолжала чувствовать себя лишней. А вот гостям было весело. На неё никто особо не обращал внимание. А когда начались «развеселые» танцы, девушка и вовсе едва не уснула. От медленного танца, быстрый отличался только сменой ритма. Мелодия, кажется, была одна и та же. И пока гости «отрывались» под неё, Рони хотелось послушать джаз. И сбежать!
Побег был проблемой, которую она никак не может решить. Малиган будто каждую секунду знал, о чем она думает и никогда не выпускал её из поля зрения. Кажется, у неё начала развиваться паранойя, потому, что Рони даже начало казаться, что за ней и в туалете наблюдают.
За такими размышлениями, она не сразу обратила внимание на то, что за нею и вправду наблюдают. Этого высокого статного брюнета она узнала не сразу. Из-за плохого самочувствия ей не удалось его рассмотреть накануне. Поэтому Рони наклонилась к Малигану и спросила, ткнув пальцем:
- А это кто? Там, в углу!
Малиган небрежно махнул ему рукой и мужчина, слегка помедлив, подошел. Брюнет шел неторопливо, но уверенно. Люди расступались перед ним, на подсознательном уровне чувствуя его силу. Не физическую, хотя нужно признать, что и в этом плане природа его не обделила. Нет, мужчина был спокоен, уверен в себе и источал угрозу. Как хищник на охоте, всегда готовый напасть.
Чем ближе он подходил, тем зал, казалось, становился меньше. Этот мужчина будто заполнял собою все пространство, и от него невозможно было отвести взгляд.
Когда мужчина подошел, Верона невольно засмотрелась на него. Не подумайте, она не влюбилась с первого взгляда, как в дешевом романе. Просто, в его позе взгляде и манере держаться было что-то, что выделяло его среди других.
- Леди Верона, разрешите вам представить нашего действующего чемпиона – мастер Гейлин Локсхорт.
Представленный мужчина галантно поклонился. Рони не знала, что по этикету должна сейчас сделать, и не придумала ничего лучше, чем сказать:
- Привет.
Мужчина выпрямился, всем своим видом выражая чувство собственного достоинства, но ничего не сказал в ответ. Рони поняла, что сказала или сделала что-то не так, и невольно унизила мастера Локсхорта. Ей стало стыдно, а вот Малиган напротив, веселился.
- Я прошу вас простить мою неучтивость, - стараясь подражать местным дамам, сказала Рони. – Я не так давно упала во время верховой прогулки и практически полностью потеряла память. Я не хотела показаться невежливой.
Мастер Локсхорт немного помедлил, прежде чем коротко кивнул, принимая извинения.
Рони он понравился. Первый человек, встреченный сегодня, не рассыпающийся в любезностях и не заверяющий подобострастным тоном, что уже безмерно предан ей. Хотелось поговорить с ним побольше, но снова вмешался Малиган:
- Сегодняшний турнир устраивается в честь леди Вероны, - зачем-то сказал он.
Мастер Локсхорт фыркнул:
- Я так и понял, когда ты сказал, что сегодня мы будем драться на турнире посвященном ей.
Верона улыбнулась. Оказывается, живя в этом мирке, где все друг к другу доброжелательны, она дико соскучилась по сарказму.
Малигана задели его слова. Он резко выпрямился:
- Ты опять забываешься!
Гейлин оскалился в плотоядной улыбке:
- Так пошли на арену, проучишь меня! Только ты и я, без этих чертовых браслетов!
Рони чувствовала напряжение между мужчинами. Ещё немного и у неё даже волосы могли бы наэлектризоваться. Неизвестно чем бы это все закончилось, но к Малигану подошел его писарь и что-то прошептал на ухо.
- Что? – воскликнул тот с негодованием, и Рони хихикнула, решив, что ему только что сказали, что дракон сбежал из подземелья. Малиган посмотрел на неё с негодованием и с некоторым замешательством. Он явно должен был куда-то отлучиться, но не хотел оставлять Верону одну. Но тут его, что называется, осенило и, повернувшись к мастеру Локсхорту, Малиган приказал:
- Ты останешься здесь, пока я не вернусь. Головой отвечаешь за безопасность леди Вероны. Не передо мной, а перед милордом Родериком.
Эти слова, кажется, возымели эффект, потому, что мастер Локсхорт с видимой неохотой все же кивнул. Малигану этого было явно недостаточно, поэтому мужчина добавил:
- Даю слово, что леди не пострадает, будучи под моей опекой.
Малиган удовлетворенно кивнул и повернулся к Вероне:
- Леди, я вынужден вас покинуть. Но это ненадолго. Я постараюсь вернуться так быстро, как это будет возможно.
- О, Малиган, - Рони сладко улыбнулась. – Можете не торопиться.
На самом деле ей хотелось просто орать от счастья. За несколько дней она впервые почувствует себя хоть немного свободнее, без постоянного надзора. Что самое интересное, когда Малиган проявляет заботу о её безопасности, мужчина совершенно искренен. Он действительно беспокоиться. Но это не такое беспокойство, которое проявляют о близком человеке. И оно не вызвано тем, что мужчина боится мифического Родерика. То, как с нею обращается Малиган… Это больше похоже на то, как обращаются с очень дорогой и очень важной посылкой, которую нужно передать хозяину. И Малиган старается сделать так, чтобы никто потом не упрекнул его в том, что он плохо обращался с доверенным ему товаром.
Дождавшись, когда Малиган уйдет, Рони спросила у своего нового стражника:
- Интересно, куда он так рванул?
- В замке поймали наемника, - как нечто самой собой разумеющееся ответил мастер Локсхорт. – Малиган отправился его допрашивать.
У Рони брови сами собой поползли вверх, и она удивленно спросила:
- Откуда ты знаешь?
- У всех оборотней обостренный слух, - ответил он.
- Оборотней? – переспросила Рони, мгновенно вспомнив свой сон. Все больше фактов говорили о том, что это был не сон. Хотя… может так называют себя местные гладиаторы, а она напридумала себе тут?
Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, Рони решительно сменила тему, даже не дав собеседнику ответить на предыдущий вопрос:
- Мастер Локсхорт, присядьте, пожалуйста, сюда. Хотелось бы с вами поболтать.
Сказать, что мужчина удивился, это ничего не сказать. Его вечно спокойное выражение лица сменило полное замешательство пополам с изумлением. Он на всякий случай оглянулся, чтобы проверить к нему ли девушка обращается. Когда Рони уже начала переживать, что Локсхорт откажется, мужчина взял и с некоторой долей опаски все-таки сел рядом.
- Вы и правда ничего не помните, - кажется, бедняга только сейчас уверовал в это.
Рони ничего не ответила на это, лишь глотнула вина. Происходящее начинало её забавлять.
- Скажите, мастер Локсхорт, - она старалась говорить спокойно. – Какой он, мой будущий супруг? Я его совершенно не помню.
Верона задавал этот вопрос всем подряд, надеясь услышать что-то новое. Но все отвечали настолько шаблонно и одинаково, что у неё не осталось сомнений в том, что Малиган собрал всех слуг на какую-то планерку, и доходчиво объяснил, что следует говорить, если госпожа будет задавать этот вопрос.
- Редкостный ублюдок и засранец, - ответил мастер Локсхорт.
Рони аж поперхнулась вином, которым решила горлышко промочить, когда услышала этот ответ.
- Что? – прокашляла побагровевшая девушка.
- О, я задел твои чувства? – с издевкой в голосе спросил мастер Локсхорт, даже не пытаясь спрятать улыбку.
Верона была немного потрясена тем, что этот Гейлин так с ней говорил, поэтому огрызнулась не подумав:
- Да нет у меня к нему никаких чувств! – о чем тут же пожалела и, взяв себя в руки, ответила более спокойно: - По крайней мере, таких, о которых я бы помнила.
В ответ мужчина только пожал плечами. Дальше разговор как говориться «заглох». Рони представить не могла, о чем с ним говорить. Все её мысли, будто ветром сдуло. А мужчина, вальяжно раскинулся в кресле, всем своим видом показывая, что ему и без болтовни хорошо.
Верона, так и не придумав способа корректно спросить, задала вопрос в лоб:
- Что Родерик такого сделал, что ты считаешь его ублюдком и засранцем?
Мастер Локсхорт криво усмехнулся:
- Что сделал? – он посмотрел в сторону, что-то вспоминая, и черты его лица заострились, приобрели жесткость, делая мужчину старше, чем он есть. Рони видела таких людей прежде. Это были сломленные, много в жизни повидавшие, и не меньше потерявшие несчастные создания, которые сами не понимали, что их на этом свете держит. И Верона привычно положила свою руку, на его, стараясь утешить. Мастер Локсхорт на мгновение замер, почувствовав это касание, затем посмотрел на свою собеседницу. В её глазах он увидел то, что ненавидел больше всего – жалость. И отдернул свою руку так, будто его кипятком ошпарили.
Рони почувствовала себя полной дурой. Ну, что она лезет со своим уставом, куда не просят! Мало ли, что этот жест означает среди этих людей? А вдруг это эквивалент какого-то неприличного предложения?
- Извините, - затараторила Рони. – Я не хотела вас обидеть. Я просто…
- МНЕ – ПЛЕВАТЬ! – он не рявкнул и не крикнул. Даже голос не повысил. Но Рони вжала голову в плечи. Чеканя каждое слово, Гейлин сказал: - Наш город был в осаде. Твой жених напал на нас по приказу короля. Мы какое-то время защищались, но силы были не равны. И когда нас взяли в плен, всех жителей города продали в рабство. Никого не пожалели – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Хотя он пообещал, что даст нам уйти, если мы сдадимся.
- Нет, - уверенно возразила Верона, удивив саму себя, и тут же добавила: - Родерик не предатель. У всего, что он делает – есть причина…
- Он пообещал, что мы сможем уйти и будем жить! – Гейлин наклонился к Рони опасно близко, а его глаза метали молнии. Казалось, что мужчина едва сдерживается, чтобы не разорвать свою собеседницу на куски.
Но Рони его не боялась. Должна была, но не боялась. Все её инстинкты молчали, будто говоря, что этот мужчина ей не угроза. Единственное, что испытывала сейчас Верона – это мучительное, острое желание коснуться этого волевого, сильного лица. Это желание было столь велико, что даже кончики пальцев покалывать начало.
Чтобы отвлечься, Рони заставила себя думать о другом.
- Главное, что пообещал вам Родерик – вы будете жить, - в голосе не весть откуда появилась хрипотца. – Думаю, на тот момент, когда вы решили сдаться, у него не было возможности вас отпустить. Скорее всего, взять вас в плен, было его способом сохранить вам жизни.
- То есть, - кажется, Гейлин даже не заметил, что у него изменился говор. Зато Рони заметила и поняла, что это произошло от сильного волнения. Интересная деталь. - Мне его благодарить за то, что я теперь один из его бойцов?
- Разве с вами плохо обходятся? – нахмурилась Верона. – Малиган заверил меня, все бойцы мечтают стать мастером…
— Бойцы? – мужчина расхохотался. - Малышка, я не один из «всех». Видишь это, — он поднял руку с браслетом, а она уловила в его голосе нотки какой-то горькой гордости. — Этот знак отличия попал на мою руку не просто так.
Рони в замешательстве развела руками, давая понять, что не знает, о чем тот говорит.
- Я мастер и чемпион, — пояснил Гейлин с горькой усмешкой. — Я — Гейлин. Лучший убийца в вольере Родерика. Мы убиваем друг друга, что бы жить, когда к твоему ненаглядному женишку приезжают высокопоставленные гости! Никакой уют и комфорт этого не исправят.
Рони услышала больше, чем он сказал. Она услышала, что Родерик не заставляет ребят драться просто ради своей потехи. Герцог Фордхайм заставлял своих бойцов браться за оружие только тогда, когда нужно было соответствовать своему статусу. Но у Гейлина спросила совсем другое:
— Но если вам не нравиться так жить, то почему вы не убежите?
Он снова поднял вверх руку с браслетом.
— Они не дают нам сбежать, и снять их невозможно...
Рони снова накрыло. Её мозг опять начал выдавать факты в обход её понимания:
