— Понятно… Сейчас куда?
— К священнику, отцу Джеймсу, в Десертмартин.
Рон зевнул. Он завозился на пассажирском сиденье, устраиваясь поудобнее.
— Тогда я вздремну.
— Валяй!
Но сон не пришёл, лишь дремота прикрыла веки.
В последнее время перед акцией молодого человека охватывал не страх и не патриотический угар, а безразличие к конечному результату и лёгкое удивление от своего присутствия в деле. Конечно, в ИРА и без него найдётся кому начинять фугасы электроникой, выставлять таймеры и выполнять тому подобную работу «электрика». Но он стоял на хорошем счету: надёжен, квалифицирован, не тщеславен, везуч. Таких как он — классных специалистов — по пальцам пересчитать в боевой организации; командиры их приводили в пример для семнадцатилетних фанатиков, чтобы юнцы реже подрывались на первом же самостоятельно сделанном взрывном устройстве.
Рон же в герои не лез, друзей не заводил и в душу к себе никого не пускал: выполнял задание и получал деньги. За три года он так и не пропитался националистическими идеями воссоединения «Зелёного острова», а главное, тактикой достижения цели — городской герильей, проще говоря, террором.
Но и случайным его выбор не назовёшь. Совпало и разочарование в радужной философии «детей цветов», и очевидная импотенция протестов, и вполне реальная перспектива сдохнуть от передозировки. Удар тяжёлого ботинка пришёлся как нельзя более кстати. И, если честно, тогда его о–очень впечатлила вседозволенность протестантских боевиков.
Но Рон — католик, Рон — ирландец! К тому же, безработный недоучившийся студент без семейной отягощённости. Путь был один.
6
— Вам знакома данная модель синхронизатора? — спросил священник, как только все трое — отец Джеймс, Адам и Рон — спустились в подвал дома.
Рон подошел ближе к монтажному столу, стал с интересом рассматривать компактный прибор. Такое инженерное решение он видел впервые, но конструктивные элементы явственно говорили о своих функциях.
— Нет, но я не думаю, что возникнут сложности в его использовании. Вопрос только, чем плох мой собственный?
— Ничем, если не задумываться о риске ввода некорректных значений. У нас новейшая разработка на монокристальном процессоре.
— Вам виднее…
Заносчивость священника раздражала Рона.
— Давайте таймеры.
Рон работал сосредоточенно: внимательно собрал схему подключения, проверил заряды батарей, запустил тест самодиагностики синхронизатора. Кстати, подобная функция на его приборе отсутствовала, но Рон и виду не подал этому индюку, что не знаком с ней.
— Все в порядке. Можно заносить данные. На сколько ставим?
Отец Джеймс, стоявший с Адамом несколько в стороне, вытер вспотевшее лицо платком, подошел к Рону.
— Первый — на 12 часов 15 минут.
В отличии от механических переключателей, к которым привык Рон, здесь имелись всего две кнопки, соответственно для установки минут и часов, с последовательным набором значений. Контроль осуществлялся четырьмя индикаторами, оранжевыми огоньками светившимися на лицевой панели.
«Электрик» установил минуты, перешел к часам. 01, 02… 07, 08, 09…
Ап-хи!!! Отец Эжеймс смачно чихнул, вздрогнув всем телом и обильно обрызгав Рона слюной. Тот от неожиданности вскочил со стула.
— Вы что?
— Простите, Бога ради! Это аллергия.
Рон брезгливо обтерся, с негодованием посмотрел на священника — отец Джеймс нравился ему все меньше — и вернулся к настройке.
Индикаторы показывали 12–15.
— Следующие?
— Оба таймера на 12–30.
— Понял.
Рон поменял минуты и, собственно, дело было сделано.
Отец Джеймс удовлетворенно потер руки.
— Отлично! Я отвезу их в Клоуди. Вы пока отдыхайте здесь. Ваш следующий выход на манеж около десяти.
7
Согласно заданию, Адам и Рон проезжали вдоль Мейн-стрит — главной улицы поселка Клоуди, — проверяя готовность к акции. Всё, как-будто, в порядке: автомобили, начиненные мощными фугасами стояли на своих местах. «Форд Кортино», припаркованный возле бара «Макэлинни» и магазина на Мейн-стрит, подпёрли две тачки каких-то придурков, но им же хуже. У здания почты, где стоял «Остин», дежурил полицейский, с безразличным видом прохаживающийся мимо одинокой машины. На третий заминированный автомобиль вблизи гостиницы «Бофорт» также никто не обращал внимания.
А было кому. Несмотря на понедельник и ранний час, главная магистраль поселка, с ее магазинчиками, барами и общественными учреждениями, далеко не пустовала. Люди делали покупки, сидели в скверах с детскими колясками, спешили по неотложным делам, прогуливали собак — мирная жизнь ирландского захолустья в погожий денёк.
Рон, сидя в медленно проезжающий машине, никак не мог отделаться от виденья, что улица залита не просто солнечным светом, а светом с красноватым оттенком. Он тряс головой, протирал глаза, но виденье прочно засело в мозгу. «Очевидно, сказывается недосып этой ночи» — нашлось логическое объяснение. Но тогда почему его тревожили два несвязанных факта: количество килограммов взрывчатки в автомобилях и маленькие девочки, увлеченно прыгающие через резиночку. Рона затошнило.
— Скорее… Надо скорее позвонить…
Адам невозмутимо ответил:
— Успеем. Времени полно. Приедем в Феени, там телефон-автомат.
— Скорее бы… Скорее… — твердил Рон.
Едва Адам притормозил у телефонной будки деревушки, лежащей в шести милях от Клоуди, как Рон выскочил, молясь на ходу, чтобы телефон был исправен. Он рванул дверь и… обернулся. Что заставило это сделать — не ясно, но отчётливо было видно, что со стороны Клоуди вверх бесшумно поднялся столб густого красновато-чёрного дыма, и через секунды долетел басовитый звук.
Оставшийся в машине Адам посмотрел на часы: 10 часов 15 минут.
Рон на ватных ногах подошёл к Адаму, спросил упавшим голосом:
— Что это?
— Думаю, произошёл взрыв, и, судя по времени, скорее всего возле бара.
— Этого не может быть!
— Специалист — ты, тебе решать: может или не может. И отвечать…
— Я всё сделал верно. Это какая-то неисправность.
— Конечно, неисправность… Остались ещё две бомбы. Давай, звони.
— Да-да… надо предупредить. Боже, дети на улицах!
Телефон-автомат не работал. То ли сам по себе, то ли линию повредил взрыв.
— Садись, гоним в Дандвижен. Оттуда попробуем.
Прошло минут десять, и автомобиль вкатился в городок Дандвижен, ещё дальше от Клоуди.
Нет, телефонная связь не работала и здесь.
— Что будем делать? — Рон не находил себе места. Адам же напротив, всё больше и больше успокаивался. Он предложил;
— Пиши записку. Попросим какого-либо пацана отнести её в полицию.
— Верно! Молодец, Адам!
Так и поступили, после чего стали возвращаться в особняк к отцу Джеймсу.
— Фу, отлегло немного. Что ищешь? — спросил Рон у Адама, видя что тот крутит ручку автомобильного приёмника.
— Хочу послушать местную радиостанцию. Уже должны передавать новости о взрыве.
— Конечно, давай! Как я мог забыть?..
То, что услышал Рон, было ужасно. Радио захлёбывалось от скороговорки корреспондента:
— … Унёсшего жизни восьмилетней девочки, пятнадцатилетнего мальчика и других мирных жителей, прогремели ещё два взрыва ровно в 10–30. Это кошмар: вокруг трупы, оторванные части тел, асфальт, мокрый от крови. В чём вина этих людей? Кто ответит перед Богом и Законом? Кто сеет?..
Адам выключил радио.
— Не много ли неисправностей, мистер специалист? По твоей милости мы по горло в дерьме. И это… хорошо! Где прибор?
В руке у водителя появился пистолет. Но Адама подвела излишняя театральность и, как следствие, медлительность. Рон, не смотря на потрясение, а, возможно, и благодаря ему, уже понял расклад всей операции.
Он рванул руль в свою сторону, машину занесло в кювет, пуля пробила ветровое стекло. Выстрелов больше не последовало: Адам с разбитой головой навалился на ревущий клаксон и был неподвижен.
Рон не пострадал. Он быстро покинул автомобиль, опасаясь возгорания, не забыв прихватить собственную сумку. В ней лежало доказательство его и невиновности, и виновности.
8
— Сволочи, вот сволочи! Большая игра. Люди не в счёт. Как там у русских: щепки разлетаются… Верно: благие цели, грязные средства! Ничего у вас не получится, господа ряженые… Дорогу в рай слезами не поливают… Дальше без меня — я не герой, но тронуть меня вы не посмеете! Успеть бы позвонить!..
Рон пешком добирался до ближайшего работающего телефона, бережно придерживая сумку: в ней находился тот самый пресловутый синхронизатор, который Рон, да что там! просто украл, любопытствуя новинке.
Сейчас он догадывался, что дело в приборе; что железяка по чьей-то злой воле выдала неверные данные. Но как Рон не смог этого заметить?
— Нет, не могу ждать. Надо проверить синхронизатор прямо сейчас.
Молодой человек свернул с шоссе к заброшенному сараю.
На ветхих досках колченогого стола современная техника смотрелась забавно, но для Рона совсем не забавной оказалась ошибка в первоначальном предположении, что его пытались надуть с помощью показаний индикатора. Недаром этот «отец» усердно чихал после значения 09, отвлекая внимание настройщика. Очевидно, следующее значение должно быть 12.
— Посмотрим…
Однако, прибор прилежно показал 10, затем 11 и так далее. В чём дело?
— А дело в том, что я болван. Всё проще! Вот только, если он у меня с собой…
Рон покопался в сумке и нашёл нужную вещь.
Вместо таймера взрывателя он подключил запасной индикатор, который сразу высветил десятку, и сколько бы Рон не нажимал кнопочку для часов, значение не менялось — индикаторы синхронизатора оказались фикцией.
— Умельцы, мать их… Но в подвале я попался в психологическую ловушку: мне не хотелось задерживаться у святоши, перепроверяя данные загрузки… А приборчик-то опасный… Прежде всего, для меня… Уничтожить и доказать что-либо никто не сможет!
Он тщательно обтёр синхронизатор и обломком кирпича разнёс его вдребезги.
— Ладно, нужно спешить.
Пройдя пару миль, Рон оказался на безлюдном перекрёстке, один угол которого украшали убогий навес автобусной остановки и давно нечищеная урна. Красная телефонная будка General Post Office выгодно отличалась от соседей и держалась чуть поодаль.
Взволнованный Рон сделал несколько глубоких вдохов-выдохов — нервы следовало убрать подальше — и вошёл в кабину телефона-автомата.
После томительного ожидания трубка ожила.
— Слушаю, — сказал женский голос.
— Привет, милая!
— Рон? Рон, наконец-то ты объявился. Я проснулась, а тебя нет. Зачем ты меня оставил?
— Я не оставил. Я люблю тебя.
— Врунишка, а я верю. Приходи скорее!
— Может позже. Но ты должна кое-что сделать.
— И что же, милый?
— Уехать. Сейчас.
— Уехать? Без тебя? А куда?
— В Лондон, к моей матери. Это необходимо. Там… будет славно. Договорились?
— Какой ты странный. Ну, хорошо, я поеду. Когда мы встретимся?
В этот момент по стеклу будки постучали металлическим предметом.
Рон с прижатой к уху трубкой обернулся: на него смотрел улыбающийся Адам с кровоподтёком на лбу и знакомым пистолетом в руке. Рон всё понял, выхода не было.
Чувствуя отчаяние, но внешне бравируя перед пропастью, он жестом попросил минуту, чтобы закончить телефонный разговор. Адам, отмечая наличие у Рона сумки, улыбнулся ещё шире, также жестом милостиво разрешил.
— Когда встретимся? Скоро, милая! И ещё…
— Что, любимый?
— Я не тот, за кого меня захотят выдать!
— Это сложно. Я не понимаю.
— Просто запомни. Запомни и передай матери.
— Хорошо. А ты приезжай!
Рон знал, что выстрел раздастся, как только он повесит трубку.
— Приеду.
Он поцеловал чёрный эбонит и нажал на рычаг. Короткая жизнь промелькнула перед глазами и закончилась: на этот раз осечки не было.
А молодая женщина, услышав короткие гудки, пошла к платяному шкафу, чтобы собраться в дальнюю поездку к матери мужа, в Лондон. Она шла медленно, немного по-утиному — восьмой месяц беременности, как никак.
Последняя четверть
1
Скажу честно, книга стала мне небезразлична. Более того, увлекла. Углубляясь в чтение, я перестал следить за формальной логикой действия; за шаткими причинами появления героя в неожиданных местах и обстоятельствах — это игра случая, не редкая в его встречах и расставаниях, и интригующая лишь из-за скрытых подробностей.
Гораздо интереснее в статичном снимке времени разглядеть контуры действующих и будущих закономерных явлений. А то, что среди них драматичные наиболее контрастны, так это, к сожалению.
2
Пол Кучински к своим тридцати восьми годам сумел обзавестись милой женой, сыном-оболтусом, собственным домом в Мэрисайде, трёхлетним автомобилем, работой управляющего в кондитерской фирме, нестыдным счётом в банке и язвой желудка, как платой за перечисленные достижения. По утрам, сидя за столом в гостиной, он не мог отказать себе в двух вещах: свежесваренном кофе и свежей газете.
Вот и сегодня, покончив с традиционной яичницей с беконом и зелёным горошком, он с наслаждением сделал первый глоток ароматного напитка и открыл первую страницу утренней газеты. Глотки кофе чередовались с листанием страниц.
Мистер Кучински готов был перейти к новостям спорта, когда наткнулся на небольшую заметку с названием «Жестокий поворот судьбы». В ней «Эхо Ливерпуля» рассказывала о странном, почти мистическом случае гибели двух братьев, произошедшем на днях, а именно, 21 июля 1975 года. В этот день один из них, разъезжая на мопеде, был сбит таксомотором, водитель и единственный пассажир которого не пострадали, а молодой человек умер на месте. Это печально, но довольно обыденно. Необъяснимое началось тогда, когда выяснилось: ровно год назад, день в день, его брат, ехавший на мопеде по той же улице, попал в аварию, в которой и погиб. Более того, его сбило такси с тем же водителем и… с тем же пассажиром.
Пол Кучински отложил газету.
— Каким невероятным образом проявил себя случай, — проговорил он. — Сохрани нас Боже от таких совпадений!
Мужчина, не глядя, взял со стола чашку кофе, хотел сделать глоток… Чашка повисла в воздухе.
— А ведь элемента случайности в этом происшествии гораздо меньше, чем может показаться на первый взгляд! И чашка кофе тому подтверждение.
Мистер Кучински посмотрел на каминные часы: вместо чтения разглагольствований журналиста о причинах проигрыша местных регбистов, есть пара минут поразмышлять.
«Всё в нашем мире предсказуемо, всё повторяется. Изо дня в день, из года в год, каждый из нас без устали крутит свою шестерёнку, желая одного — ничего не менять. Лишь изредка и болезненно мы добавляем или удаляем зубья, нарушая этим выстроенный порядок связей, но привыкаем и уходим на следующий круг.
Миллионы и миллионы колёсиков гигантского механизма с желанной периодичностью соприкасаются друг с другом. А отсутствие ожидаемого контакта приносит страх перемен. Паника охватывает нас, если ноги не попадают в тапочки у кровати; если яичница не готова, а чашка кофе сместилась на дюйм; если с точностью курьерского поезда не прибываем на службу; если шеф не подал руку; если любовница отменяет свидание; если проигрывает любимая регбийная команда; если сын прогуливает занятия музыкой; если жена ложится спать раньше тебя. А главное, если прожитый день, как две капли, не был похож на предыдущий.
Я воспринимаю нарушение порядка, как неумение управлять жизнью, а отсюда недалеко до страшного — прослыть неудачником.
То, что все участники газетной заметки дважды за год сошлись в одной точке и в одно время меня не удивляет, наоборот, доказывает правоту позиции и отсутствие хаоса в голове.
— К священнику, отцу Джеймсу, в Десертмартин.
Рон зевнул. Он завозился на пассажирском сиденье, устраиваясь поудобнее.
— Тогда я вздремну.
— Валяй!
Но сон не пришёл, лишь дремота прикрыла веки.
В последнее время перед акцией молодого человека охватывал не страх и не патриотический угар, а безразличие к конечному результату и лёгкое удивление от своего присутствия в деле. Конечно, в ИРА и без него найдётся кому начинять фугасы электроникой, выставлять таймеры и выполнять тому подобную работу «электрика». Но он стоял на хорошем счету: надёжен, квалифицирован, не тщеславен, везуч. Таких как он — классных специалистов — по пальцам пересчитать в боевой организации; командиры их приводили в пример для семнадцатилетних фанатиков, чтобы юнцы реже подрывались на первом же самостоятельно сделанном взрывном устройстве.
Рон же в герои не лез, друзей не заводил и в душу к себе никого не пускал: выполнял задание и получал деньги. За три года он так и не пропитался националистическими идеями воссоединения «Зелёного острова», а главное, тактикой достижения цели — городской герильей, проще говоря, террором.
Но и случайным его выбор не назовёшь. Совпало и разочарование в радужной философии «детей цветов», и очевидная импотенция протестов, и вполне реальная перспектива сдохнуть от передозировки. Удар тяжёлого ботинка пришёлся как нельзя более кстати. И, если честно, тогда его о–очень впечатлила вседозволенность протестантских боевиков.
Но Рон — католик, Рон — ирландец! К тому же, безработный недоучившийся студент без семейной отягощённости. Путь был один.
6
— Вам знакома данная модель синхронизатора? — спросил священник, как только все трое — отец Джеймс, Адам и Рон — спустились в подвал дома.
Рон подошел ближе к монтажному столу, стал с интересом рассматривать компактный прибор. Такое инженерное решение он видел впервые, но конструктивные элементы явственно говорили о своих функциях.
— Нет, но я не думаю, что возникнут сложности в его использовании. Вопрос только, чем плох мой собственный?
— Ничем, если не задумываться о риске ввода некорректных значений. У нас новейшая разработка на монокристальном процессоре.
— Вам виднее…
Заносчивость священника раздражала Рона.
— Давайте таймеры.
Рон работал сосредоточенно: внимательно собрал схему подключения, проверил заряды батарей, запустил тест самодиагностики синхронизатора. Кстати, подобная функция на его приборе отсутствовала, но Рон и виду не подал этому индюку, что не знаком с ней.
— Все в порядке. Можно заносить данные. На сколько ставим?
Отец Джеймс, стоявший с Адамом несколько в стороне, вытер вспотевшее лицо платком, подошел к Рону.
— Первый — на 12 часов 15 минут.
В отличии от механических переключателей, к которым привык Рон, здесь имелись всего две кнопки, соответственно для установки минут и часов, с последовательным набором значений. Контроль осуществлялся четырьмя индикаторами, оранжевыми огоньками светившимися на лицевой панели.
«Электрик» установил минуты, перешел к часам. 01, 02… 07, 08, 09…
Ап-хи!!! Отец Эжеймс смачно чихнул, вздрогнув всем телом и обильно обрызгав Рона слюной. Тот от неожиданности вскочил со стула.
— Вы что?
— Простите, Бога ради! Это аллергия.
Рон брезгливо обтерся, с негодованием посмотрел на священника — отец Джеймс нравился ему все меньше — и вернулся к настройке.
Индикаторы показывали 12–15.
— Следующие?
— Оба таймера на 12–30.
— Понял.
Рон поменял минуты и, собственно, дело было сделано.
Отец Джеймс удовлетворенно потер руки.
— Отлично! Я отвезу их в Клоуди. Вы пока отдыхайте здесь. Ваш следующий выход на манеж около десяти.
7
Согласно заданию, Адам и Рон проезжали вдоль Мейн-стрит — главной улицы поселка Клоуди, — проверяя готовность к акции. Всё, как-будто, в порядке: автомобили, начиненные мощными фугасами стояли на своих местах. «Форд Кортино», припаркованный возле бара «Макэлинни» и магазина на Мейн-стрит, подпёрли две тачки каких-то придурков, но им же хуже. У здания почты, где стоял «Остин», дежурил полицейский, с безразличным видом прохаживающийся мимо одинокой машины. На третий заминированный автомобиль вблизи гостиницы «Бофорт» также никто не обращал внимания.
А было кому. Несмотря на понедельник и ранний час, главная магистраль поселка, с ее магазинчиками, барами и общественными учреждениями, далеко не пустовала. Люди делали покупки, сидели в скверах с детскими колясками, спешили по неотложным делам, прогуливали собак — мирная жизнь ирландского захолустья в погожий денёк.
Рон, сидя в медленно проезжающий машине, никак не мог отделаться от виденья, что улица залита не просто солнечным светом, а светом с красноватым оттенком. Он тряс головой, протирал глаза, но виденье прочно засело в мозгу. «Очевидно, сказывается недосып этой ночи» — нашлось логическое объяснение. Но тогда почему его тревожили два несвязанных факта: количество килограммов взрывчатки в автомобилях и маленькие девочки, увлеченно прыгающие через резиночку. Рона затошнило.
— Скорее… Надо скорее позвонить…
Адам невозмутимо ответил:
— Успеем. Времени полно. Приедем в Феени, там телефон-автомат.
— Скорее бы… Скорее… — твердил Рон.
Едва Адам притормозил у телефонной будки деревушки, лежащей в шести милях от Клоуди, как Рон выскочил, молясь на ходу, чтобы телефон был исправен. Он рванул дверь и… обернулся. Что заставило это сделать — не ясно, но отчётливо было видно, что со стороны Клоуди вверх бесшумно поднялся столб густого красновато-чёрного дыма, и через секунды долетел басовитый звук.
Оставшийся в машине Адам посмотрел на часы: 10 часов 15 минут.
Рон на ватных ногах подошёл к Адаму, спросил упавшим голосом:
— Что это?
— Думаю, произошёл взрыв, и, судя по времени, скорее всего возле бара.
— Этого не может быть!
— Специалист — ты, тебе решать: может или не может. И отвечать…
— Я всё сделал верно. Это какая-то неисправность.
— Конечно, неисправность… Остались ещё две бомбы. Давай, звони.
— Да-да… надо предупредить. Боже, дети на улицах!
Телефон-автомат не работал. То ли сам по себе, то ли линию повредил взрыв.
— Садись, гоним в Дандвижен. Оттуда попробуем.
Прошло минут десять, и автомобиль вкатился в городок Дандвижен, ещё дальше от Клоуди.
Нет, телефонная связь не работала и здесь.
— Что будем делать? — Рон не находил себе места. Адам же напротив, всё больше и больше успокаивался. Он предложил;
— Пиши записку. Попросим какого-либо пацана отнести её в полицию.
— Верно! Молодец, Адам!
Так и поступили, после чего стали возвращаться в особняк к отцу Джеймсу.
— Фу, отлегло немного. Что ищешь? — спросил Рон у Адама, видя что тот крутит ручку автомобильного приёмника.
— Хочу послушать местную радиостанцию. Уже должны передавать новости о взрыве.
— Конечно, давай! Как я мог забыть?..
То, что услышал Рон, было ужасно. Радио захлёбывалось от скороговорки корреспондента:
— … Унёсшего жизни восьмилетней девочки, пятнадцатилетнего мальчика и других мирных жителей, прогремели ещё два взрыва ровно в 10–30. Это кошмар: вокруг трупы, оторванные части тел, асфальт, мокрый от крови. В чём вина этих людей? Кто ответит перед Богом и Законом? Кто сеет?..
Адам выключил радио.
— Не много ли неисправностей, мистер специалист? По твоей милости мы по горло в дерьме. И это… хорошо! Где прибор?
В руке у водителя появился пистолет. Но Адама подвела излишняя театральность и, как следствие, медлительность. Рон, не смотря на потрясение, а, возможно, и благодаря ему, уже понял расклад всей операции.
Он рванул руль в свою сторону, машину занесло в кювет, пуля пробила ветровое стекло. Выстрелов больше не последовало: Адам с разбитой головой навалился на ревущий клаксон и был неподвижен.
Рон не пострадал. Он быстро покинул автомобиль, опасаясь возгорания, не забыв прихватить собственную сумку. В ней лежало доказательство его и невиновности, и виновности.
8
— Сволочи, вот сволочи! Большая игра. Люди не в счёт. Как там у русских: щепки разлетаются… Верно: благие цели, грязные средства! Ничего у вас не получится, господа ряженые… Дорогу в рай слезами не поливают… Дальше без меня — я не герой, но тронуть меня вы не посмеете! Успеть бы позвонить!..
Рон пешком добирался до ближайшего работающего телефона, бережно придерживая сумку: в ней находился тот самый пресловутый синхронизатор, который Рон, да что там! просто украл, любопытствуя новинке.
Сейчас он догадывался, что дело в приборе; что железяка по чьей-то злой воле выдала неверные данные. Но как Рон не смог этого заметить?
— Нет, не могу ждать. Надо проверить синхронизатор прямо сейчас.
Молодой человек свернул с шоссе к заброшенному сараю.
На ветхих досках колченогого стола современная техника смотрелась забавно, но для Рона совсем не забавной оказалась ошибка в первоначальном предположении, что его пытались надуть с помощью показаний индикатора. Недаром этот «отец» усердно чихал после значения 09, отвлекая внимание настройщика. Очевидно, следующее значение должно быть 12.
— Посмотрим…
Однако, прибор прилежно показал 10, затем 11 и так далее. В чём дело?
— А дело в том, что я болван. Всё проще! Вот только, если он у меня с собой…
Рон покопался в сумке и нашёл нужную вещь.
Вместо таймера взрывателя он подключил запасной индикатор, который сразу высветил десятку, и сколько бы Рон не нажимал кнопочку для часов, значение не менялось — индикаторы синхронизатора оказались фикцией.
— Умельцы, мать их… Но в подвале я попался в психологическую ловушку: мне не хотелось задерживаться у святоши, перепроверяя данные загрузки… А приборчик-то опасный… Прежде всего, для меня… Уничтожить и доказать что-либо никто не сможет!
Он тщательно обтёр синхронизатор и обломком кирпича разнёс его вдребезги.
— Ладно, нужно спешить.
Пройдя пару миль, Рон оказался на безлюдном перекрёстке, один угол которого украшали убогий навес автобусной остановки и давно нечищеная урна. Красная телефонная будка General Post Office выгодно отличалась от соседей и держалась чуть поодаль.
Взволнованный Рон сделал несколько глубоких вдохов-выдохов — нервы следовало убрать подальше — и вошёл в кабину телефона-автомата.
После томительного ожидания трубка ожила.
— Слушаю, — сказал женский голос.
— Привет, милая!
— Рон? Рон, наконец-то ты объявился. Я проснулась, а тебя нет. Зачем ты меня оставил?
— Я не оставил. Я люблю тебя.
— Врунишка, а я верю. Приходи скорее!
— Может позже. Но ты должна кое-что сделать.
— И что же, милый?
— Уехать. Сейчас.
— Уехать? Без тебя? А куда?
— В Лондон, к моей матери. Это необходимо. Там… будет славно. Договорились?
— Какой ты странный. Ну, хорошо, я поеду. Когда мы встретимся?
В этот момент по стеклу будки постучали металлическим предметом.
Рон с прижатой к уху трубкой обернулся: на него смотрел улыбающийся Адам с кровоподтёком на лбу и знакомым пистолетом в руке. Рон всё понял, выхода не было.
Чувствуя отчаяние, но внешне бравируя перед пропастью, он жестом попросил минуту, чтобы закончить телефонный разговор. Адам, отмечая наличие у Рона сумки, улыбнулся ещё шире, также жестом милостиво разрешил.
— Когда встретимся? Скоро, милая! И ещё…
— Что, любимый?
— Я не тот, за кого меня захотят выдать!
— Это сложно. Я не понимаю.
— Просто запомни. Запомни и передай матери.
— Хорошо. А ты приезжай!
Рон знал, что выстрел раздастся, как только он повесит трубку.
— Приеду.
Он поцеловал чёрный эбонит и нажал на рычаг. Короткая жизнь промелькнула перед глазами и закончилась: на этот раз осечки не было.
А молодая женщина, услышав короткие гудки, пошла к платяному шкафу, чтобы собраться в дальнюю поездку к матери мужа, в Лондон. Она шла медленно, немного по-утиному — восьмой месяц беременности, как никак.
Последняя четверть
1
Скажу честно, книга стала мне небезразлична. Более того, увлекла. Углубляясь в чтение, я перестал следить за формальной логикой действия; за шаткими причинами появления героя в неожиданных местах и обстоятельствах — это игра случая, не редкая в его встречах и расставаниях, и интригующая лишь из-за скрытых подробностей.
Гораздо интереснее в статичном снимке времени разглядеть контуры действующих и будущих закономерных явлений. А то, что среди них драматичные наиболее контрастны, так это, к сожалению.
2
Пол Кучински к своим тридцати восьми годам сумел обзавестись милой женой, сыном-оболтусом, собственным домом в Мэрисайде, трёхлетним автомобилем, работой управляющего в кондитерской фирме, нестыдным счётом в банке и язвой желудка, как платой за перечисленные достижения. По утрам, сидя за столом в гостиной, он не мог отказать себе в двух вещах: свежесваренном кофе и свежей газете.
Вот и сегодня, покончив с традиционной яичницей с беконом и зелёным горошком, он с наслаждением сделал первый глоток ароматного напитка и открыл первую страницу утренней газеты. Глотки кофе чередовались с листанием страниц.
Мистер Кучински готов был перейти к новостям спорта, когда наткнулся на небольшую заметку с названием «Жестокий поворот судьбы». В ней «Эхо Ливерпуля» рассказывала о странном, почти мистическом случае гибели двух братьев, произошедшем на днях, а именно, 21 июля 1975 года. В этот день один из них, разъезжая на мопеде, был сбит таксомотором, водитель и единственный пассажир которого не пострадали, а молодой человек умер на месте. Это печально, но довольно обыденно. Необъяснимое началось тогда, когда выяснилось: ровно год назад, день в день, его брат, ехавший на мопеде по той же улице, попал в аварию, в которой и погиб. Более того, его сбило такси с тем же водителем и… с тем же пассажиром.
Пол Кучински отложил газету.
— Каким невероятным образом проявил себя случай, — проговорил он. — Сохрани нас Боже от таких совпадений!
Мужчина, не глядя, взял со стола чашку кофе, хотел сделать глоток… Чашка повисла в воздухе.
— А ведь элемента случайности в этом происшествии гораздо меньше, чем может показаться на первый взгляд! И чашка кофе тому подтверждение.
Мистер Кучински посмотрел на каминные часы: вместо чтения разглагольствований журналиста о причинах проигрыша местных регбистов, есть пара минут поразмышлять.
«Всё в нашем мире предсказуемо, всё повторяется. Изо дня в день, из года в год, каждый из нас без устали крутит свою шестерёнку, желая одного — ничего не менять. Лишь изредка и болезненно мы добавляем или удаляем зубья, нарушая этим выстроенный порядок связей, но привыкаем и уходим на следующий круг.
Миллионы и миллионы колёсиков гигантского механизма с желанной периодичностью соприкасаются друг с другом. А отсутствие ожидаемого контакта приносит страх перемен. Паника охватывает нас, если ноги не попадают в тапочки у кровати; если яичница не готова, а чашка кофе сместилась на дюйм; если с точностью курьерского поезда не прибываем на службу; если шеф не подал руку; если любовница отменяет свидание; если проигрывает любимая регбийная команда; если сын прогуливает занятия музыкой; если жена ложится спать раньше тебя. А главное, если прожитый день, как две капли, не был похож на предыдущий.
Я воспринимаю нарушение порядка, как неумение управлять жизнью, а отсюда недалеко до страшного — прослыть неудачником.
То, что все участники газетной заметки дважды за год сошлись в одной точке и в одно время меня не удивляет, наоборот, доказывает правоту позиции и отсутствие хаоса в голове.
