Тем более драматичной оказалась реальность в Руанде. Страна начала освобождаться от шока стодневного геноцида хуту в отношении тутси, беднейшего большинства к зажиточному меньшинству, с популистской целью перераспределения земельных наделов. Истинные причины лежали глубже и за пределами Африки, но и земля — повод подходящий. Не имея её в собственности, девушке даже замуж не выйти, не говоря о других прелестях жизни.
Вот и полилась на землю кровь, полетели отрубленные мачете ступни ног, кисти рук и головы со скоростью умерщвления в разы превышающей «достижения» Третьего рейха; а водоёмы и реки отравились тысячами разлагающихся трупов, распространяя зловоние. Да что, зловоние! Разразились жесточайшие эпидемии дизентерии, холеры, СПИДа, как результат антисанитарии в лагерях беженцев и беспрецедентного насилия над женщинами. Около миллиона жертв за три революционных месяца — это говорит само за себя.
Но и победители в этническом конфликте — тутси — в долгу не остались. Ответные репрессии, месть за погибших родственников, борьба за имущественные интересы только множили горе в африканской стране. А ещё неурожай, дефицит питьевой воды…
Молодому медику Валери Умасе работы хватало: сначала поездки в глухие провинции; затем полученная квалификация позволила занять в столичной больнице ответственную должность, а слухи «о хорошей докторше» приводили к ней толпы нуждающихся в надежде на исцеление. Она старалась помочь, но люди иногда требовали невозможного…
Доктор Умасе среди присутствующих на консилиуме коллег нашла глазами лечащего врача десятилетнего мальчика.
— Коллега Абдул! Вопрос один: родители дали согласие?
— Нет. Ссылаются на запреты из Библии. Приводят и статистику по СПИДу, и вырезки из газетных статей об альтернативных методах…
— Для их сына нет альтернативы — без переливания крови не обойтись. Как это не понять?
— Я думаю, они понимают, но вероисповедание…
— Любая вера должна оберегать жизнь.
— Жизнь праведную.
— Жизнь ребёнка…
Доктор Абдул поднялся с места, напыщенно проговорил:
— Аллах испытывал стойкость Ибрахима, принуждая его убить сына. И тот исполнил бы волю…
— Свидетели Иеговы… Ислам… — В голосе Валери чувствовались удручающие нотки. — Вы, я знаю, вернулись из Мекки…
— Да, я исполнил хадж.
— Верно ли, что при проведении обряда побивания сатаны камнями на мосту Джамарат в давке погибли 118 человек, в основном, женщины?
— Да, это достойная смерть.
— Правоверные мужчины карабкались вверх по телам, только бы не встретить свою достойную смерть…
Женщина негромким, но твёрдым голосом продолжила:
— Из человека намеренно выдавливается человечность. Гуманность заменяется на богобоязнь. Но и заповеди толкуются святошами, мягко сказать, произвольно. Религиозные предрассудки, религиозный фанатизм, религиозный экстремизм — не более чем краплёные карты в игре против совести. Наивно спрашивать: кому это выгодно?
— И кому же, доктор Умасе?
— Во всяком случае, не мальчику… Немедленно готовьте операционную!
Через день мальчик пошёл на поправку, а хирурга Валери Умасе на пустынной улице сбил угнанный автомобиль.
«…И мир становится темнее и темнее с каждым днём… Сейчас у нас месяц Мухаррам, кто знает, что грядущий год принесёт нам… 1419 лет неверующие пытаются покончить с исламом, но настал 1420–й год, и во время него мы встретим христианский 2000–й год. Мы не знаем, что случится в 1421–м, будут ли ещё года после него. Лишь после 2000–го их отсчёт прекратится и затем мы будем отсчитывать в соответствие с календарём Хиджри, исламским календарём. Быть может, к следующему году половины человечества уже не будет в живых…»
Тайные желания. На мосту к вечности. Встречи с Шейхом Мухаммад Назим Адиль Аль Кубруси, Аль Хаккани, Ан Накшбанди (апрель и май 1999), Кипр.
Made in China
1
Менеджер по персоналу набрал на селекторе номер консьержа.
— Восемьдесят первый этаж слушает, господин!
— К вам направлена некая, — менеджер заглянул в блокнот, — Мейли. Будет работать горничной. Проведите начальный инструктаж.
— Конечно, господин!
Менеджер посмотрел на пустой стул возле его стола и подумал: «Вот уж повезло девчонке!»
2
Ровно в девять часов утра жалюзи за офисной перегородкой раскрылись, и вслед за этим в общую комнату отворилась лёгкая пластиковая дверь с прикреплённым на ней стикером «Осторожно! Шеф не в духе!»
Напротив, появившийся человек — низенький, полный, с «ёжиком» седеющих волос — излучал позитивную энергию, в виде ямочек на щеках, прищуренных глаз за золотой оправой очков и белых зубов, открытыми добродушной улыбкой. Мужчина был одет в халат скучного тёмно-зелёного цвета, но расстёгнутый ворот белой рубашки выглядел вполне демократично.
Продолжая улыбаться, начальник, не глядя на стикер, а глядя на троих подчинённых, указал короткой ручкой на надпись:
— И это, как правило, верно!
Он продолжил:
— Так, коллектив! — Двое молодых людей и совсем юная девушка напрягли внимание. — Я рад вновь появившемуся у нас Лю Пингу. Верю, что совершённое свадебное путешествие прошло весело и с пользой, принесёт в семью радость рождения сына — по традиции, продолжателя рода, опоры и утешения родителей в старости. Верю также, что коллега Пинг с прежним усердием и талантом включится в новую для него ответственную работу, доверенной Академии в целом и нашей лаборатории в частности.
Начальник подошёл к висевшей на стене доске, выбрал фломастер.
— Напомню суть задания. Кстати, другим тоже будет полезно вспомнить… Пока ты, друг Пинг, нежился в лечебных ваннах Бэйдайхэ, руководители Национального космического агентства подписали с русскими партнёрами соглашение о совместном исследовании Марса. Предполагается, что в октябре 2009 года русская ракета стартует с Байконура..
— Украинская…
— Что, украинская, коллега Сяомин?
— Ракета украинская, шеф.
— Да не всё ли равно: русские, украинцы… Все они кажутся одинаковыми с лица… Главное в том, что «Зенит» доставит на низкую орбиту их зонд и наш микроспутник. Кажется, его «Светлячком» хотят назвать.
На доске появились завитки, надписи, стрелки.
— Дальше мы в связке летим к Марсу. Там отстрел, и у каждого участника своя программа. Мы фотографируем, анализируем… Время активной работы спутника — год… Партнёры хотят взять с Фобоса сто-двести граммов грунта и доставить его на Землю. Всё. Это я рассказал в общих чертах. Удачи им, удачи нам.
— Ясно, шеф.
— Тем более, должна быть ясность в уровне государственного контроля над реализацией проекта: речь идёт о престиже страны, существенном рывке вперёд к лидерству в освоении дальнего космоса и… современных военных технологий. Ну, это вам объяснять не надо. Короче так: вся Академия комических технологий и наш профильный институт стоят на ушах и будут стоять, пока мы не положим на стол больших начальников качественные снимки поверхности Марса.
Теперь плавно перехожу к нашей головной боли, то есть, к почётному заданию: всем коллективом аккуратно пишем программный код для управления на всём протяжении контролируемой миссии двумя CMOS–камерами «Светлячка» для съёмки планеты и…
Юная девушка улыбнулась в кулачок.
— И я не вижу ничего смешного, коллега Сяомин. Ещё неизвестно, что важнее: фотографии пресловутых пыльных бурь или пиар-снимки «для связей с общественностью»… И я бы попросил… Ладно… Коллега Лю Пинг сейчас зайдёт ко мне, а остальным до конца рабочего дня с мест не вставать, и не забывать о стикере.
— По чашке кофе, шеф? Для лучшей стимуляции мозгов. Руандийской Арабики Бурбон, а?
— Разве что…
Шеф и Лю Пинг зашли за перегородку, сели за стол. Пинг вытянул из кармана своего халата пачку сигарет, вопросительно взглянул на начальника. Шеф кивнул, взял из той же пачки сигаретку, щёлкнул для обоих подарочной зажигалкой: несмотря на разницу в возрасте и служебном положении, они были друзьями по жизни, единомышленниками по вопросам деятельности лаборатории.
— Сроки? — Лю Пинг окутал себя сизым дымом.
— Давят. Очень хорошо, что ты вернулся… Как родители? Мейли?
— Спасибо. Родители здоровы. Мейли? Она беременна.
— Ты просто молодец! — Шеф наклонился ближе к другу. — Вы не пытались?..
— Нет-нет! Ты прекрасно знаешь, что законом запрещено… Надеюсь, на мальчика.
— Пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, здесь в Шанхае есть некоторые послабления.
— Увы. Ндля нас с женой они не подходят: у меня есть младший брат, Лю Сяо…
— Да, тебе с Мейли разрешён только один ребёнок.
— Давай лучше к делу. Что ты мне доверяешь?
— Ну давай… С твоим опытом, друг Лю Пинг, ты справишься с модулем независимой самодиагостики всего кода и тестом для фотокамер. Это понадобится на первом витке перед включением маршевого двигателя. Нам надо сделать пару-тройку снимков Земли с высоким разрешением и передать их на станцию связи в русском Уссурийске. Посмотрим качество, ну и так далее…
— Понимаю. Предлагаю фотографировать только знакомые объекты, чтобы легче было идентифицировать детали с оригинала. Например, район Пудун в Шанхае.
— Хорошая мысль, и у партнёров не возникнет подозрений на открыточные виды. Действуй, друг!
3
«Как же я устал! Всего-то месяц отсутствовал, а успел отвыкнуть от сверхурочных часов. Как услышал звонок, едва с места не сорвался. Хорошо, догадался посмотреть вокруг: молодёжь не шелохнулась, начальник с красным лицом кого-то выслушивает по телефону. Понятно, важный заказ, аврал в институте. Но дело не только в высокой ответственности. Нельзя показывать формальное отношение к общему труду, незаинтересованность в конечном результате. Личная выгода — неуважение коллективу. Лень — тормоз общественного развития. Разбираться и терпеть не станут: уж чего-чего, а претендентов на должность программиста в институте, как собак бродячих в Пекине. И квалификация значения не имеет значения — главное, навалиться всем дружнее. Это и есть истинная китайская черта, вкупе с действующим в стране административно-уголовным кодексом. Вон эта девица, Сяомин, две недели, как в лаборатории вместо бедняги Вана. Теперь её ножом с этого места не сковырнёшь, пока не обрюхатит кто-нибудь… А Ван всего-то палец сломал, сел на больничный лист и сюда уже вряд ли вернётся. Да и что такое Ван в масштабе национальных интересов? Смахнули, как пыль с монитора.
Повезло, что шефу сегодня надо к стоматологу, и я за ним увязался. Однако, косого взгляда не избежал и улыбочки с издёвочкой тоже. Друг он, конечно, но всё же — начальник, а начальник с задницей пошире может его сожрать, а того самогО не задумываясь принесут в жертву Великой дружбе народов и ради процветания Поднебесной — с Россией у нас любовный ренессанс.
Всё верно. Но с другой стороны, не буду рвать жилы — прощай средний класс и разрешённые прелести буржуйской жизни. А к ним, будто к сладостям, ой как быстро привыкаешь! Опять же, родители… Я — старший сын, и жить отдельно они не захотели. Общий дом, хозяйство — когда-то это была необходимость, а теперь соблюдение традиций дорого обходится. А будущий ребёнок? Сын…
Вот оно! Вот почему работа из рук валится. Неопределённость тревожит меня. Что там доктор разглядела при УЗИ? Почему сочувственно смотрела на жену и меня? Или мне показалось? Дурацкий закон о неразглашении… Мейли должна родить мне сына. Иначе, несправедливо, что-ли.
Хотя, почему несправедливо? Мне сразу приглянулась неброская красота скромной деревенской девушки, не в пример, надоевшим разнузданным шанхайским девицам из ночных клубов. Пусть она всего лишь горничная в отеле, пусть без собственного угла в огромном городе, пусть ей не доступны дорогие бутики и мобильные трубки — тогда меня ничего не останавливало.
И женился я на Мейли по любви… Мейли — по любви… Красиво, но песня не слишком складная… Родители её не приняли. Совсем. Другую девушку мне подобрали, а я решил по-своему. Мать, привыкшая в своей мастерской понукать работницами, вообще в Мейли только кухарку и служанку видит, мол, не достойна деревенщина большего. Права пословица: «Всё хорошее приписывают хозяйке, всё плохое — служанке». И намёки, намёки… Словно тайна для меня, что Мейли — первая девочка в семье; что от неё отказались родители. Бедность заставила, понятно. Не задушили, голодом не заморили — по двухтысячелетней народной традиции частенько бывало обратное — государство позаботилось о ребёнке. Правда, я слышал, что та женщина так и не смогла родить мальчика… Предрассудки это. Пережитки. А если нет? А если мать видит дальше, чем я? Тогда её сегодняшнее отношение к Мейли не оправдано, но объяснимо, и дальше будет только хуже».
Лю Пинг, мучительно размышляя, то вставал на сторону матери, то, обвиняя себя в малодушии, держался за жену. Ничего окончательного он так и не решил.
Между тем, переполненный состав сверхсовременного метро мчал Лю Пинга домой: через многокилометровую черноту тоннелей, через блестящий пластик и хром бесчисленных станций, через аккомпанемент мобильных разговоров, через весь умопомрачительный Шанхай.
4
Россия в девяностые годы ХХ века, став правоприемницей Советского Союза, взяла от последнего в светлое капиталистическое завтра многое: межнациональные проблемы, разрушенное народное хозяйство, демографический спад, внешние долги и обязательства и так далее по длинному списку признаков слабо развивающихся государств. Не забыли дорогие россияне прихватить и раздутое самомнение, не подкреплённое реальным желанием вытащить из дерьма Великую державу, желанием разумно воспользоваться оставшимся потенциалом в затратных, наукоёмких сферах, таких как, фундаментальные исследования, прикладной Космос…
Космос… Дальний Космос… Основа будущего выживания США, Китая, Индии… России?
По инерции, с наскока, была предпринята амбициозная попытка запустить к Марсу автоматическую станцию, дабы доказать состоятельность нового политико-экономического вектора развития государства. Однако, через пять часов после старта проект по неизвестной причине закончился горением в атмосфере Земли. Что это, если не месть Союза Советских…
А проект «Демократическое государство» продолжал тлеть в атмосфере дележа госимущества, гиперинфляции и разгула организованной преступности, пока из его пепла с приходом… нового тысячелетия, как по велению зубастой рыбы из колодца — что должно бы сразу насторожить — родилась «Обновлённая Россия».
Задачу дотянуться до Красной планеты отечественным аппаратом никто не отменял, но и финансировать не спешил. Тем не менее, к 2007 году проект автоматической межпланетной станции подошёл (аж!) к стадии макета в сборе, закончил стендовые испытания, и в следующее «марсианское окно» планировался запуск реального зонда. Но…
Учёные предполагают, а правительства располагают.
Стратегический партнёр решил блохой на собаке доставить собственный микроспутник на орбиту Марса. Надо полагать, прикормив при этом русскую борзую. И опять гладко только на бумаге: часть выделенных средств, замаскировавшись в заявлениях об обеспечении максимальной безопасности, не в полной мере материализовались в «металле» российского детища, но образовав при этом объекты к геополитическим интересам отношения не имеющие, скорее относящиеся к частным инициативам. Как результат, полюбоваться подъёмом «Зенита — 25Б41» можно будет лишь в ноябре 2011 года.
Вот и полилась на землю кровь, полетели отрубленные мачете ступни ног, кисти рук и головы со скоростью умерщвления в разы превышающей «достижения» Третьего рейха; а водоёмы и реки отравились тысячами разлагающихся трупов, распространяя зловоние. Да что, зловоние! Разразились жесточайшие эпидемии дизентерии, холеры, СПИДа, как результат антисанитарии в лагерях беженцев и беспрецедентного насилия над женщинами. Около миллиона жертв за три революционных месяца — это говорит само за себя.
Но и победители в этническом конфликте — тутси — в долгу не остались. Ответные репрессии, месть за погибших родственников, борьба за имущественные интересы только множили горе в африканской стране. А ещё неурожай, дефицит питьевой воды…
Молодому медику Валери Умасе работы хватало: сначала поездки в глухие провинции; затем полученная квалификация позволила занять в столичной больнице ответственную должность, а слухи «о хорошей докторше» приводили к ней толпы нуждающихся в надежде на исцеление. Она старалась помочь, но люди иногда требовали невозможного…
Доктор Умасе среди присутствующих на консилиуме коллег нашла глазами лечащего врача десятилетнего мальчика.
— Коллега Абдул! Вопрос один: родители дали согласие?
— Нет. Ссылаются на запреты из Библии. Приводят и статистику по СПИДу, и вырезки из газетных статей об альтернативных методах…
— Для их сына нет альтернативы — без переливания крови не обойтись. Как это не понять?
— Я думаю, они понимают, но вероисповедание…
— Любая вера должна оберегать жизнь.
— Жизнь праведную.
— Жизнь ребёнка…
Доктор Абдул поднялся с места, напыщенно проговорил:
— Аллах испытывал стойкость Ибрахима, принуждая его убить сына. И тот исполнил бы волю…
— Свидетели Иеговы… Ислам… — В голосе Валери чувствовались удручающие нотки. — Вы, я знаю, вернулись из Мекки…
— Да, я исполнил хадж.
— Верно ли, что при проведении обряда побивания сатаны камнями на мосту Джамарат в давке погибли 118 человек, в основном, женщины?
— Да, это достойная смерть.
— Правоверные мужчины карабкались вверх по телам, только бы не встретить свою достойную смерть…
Женщина негромким, но твёрдым голосом продолжила:
— Из человека намеренно выдавливается человечность. Гуманность заменяется на богобоязнь. Но и заповеди толкуются святошами, мягко сказать, произвольно. Религиозные предрассудки, религиозный фанатизм, религиозный экстремизм — не более чем краплёные карты в игре против совести. Наивно спрашивать: кому это выгодно?
— И кому же, доктор Умасе?
— Во всяком случае, не мальчику… Немедленно готовьте операционную!
Через день мальчик пошёл на поправку, а хирурга Валери Умасе на пустынной улице сбил угнанный автомобиль.
«…И мир становится темнее и темнее с каждым днём… Сейчас у нас месяц Мухаррам, кто знает, что грядущий год принесёт нам… 1419 лет неверующие пытаются покончить с исламом, но настал 1420–й год, и во время него мы встретим христианский 2000–й год. Мы не знаем, что случится в 1421–м, будут ли ещё года после него. Лишь после 2000–го их отсчёт прекратится и затем мы будем отсчитывать в соответствие с календарём Хиджри, исламским календарём. Быть может, к следующему году половины человечества уже не будет в живых…»
Тайные желания. На мосту к вечности. Встречи с Шейхом Мухаммад Назим Адиль Аль Кубруси, Аль Хаккани, Ан Накшбанди (апрель и май 1999), Кипр.
Made in China
1
Менеджер по персоналу набрал на селекторе номер консьержа.
— Восемьдесят первый этаж слушает, господин!
— К вам направлена некая, — менеджер заглянул в блокнот, — Мейли. Будет работать горничной. Проведите начальный инструктаж.
— Конечно, господин!
Менеджер посмотрел на пустой стул возле его стола и подумал: «Вот уж повезло девчонке!»
2
Ровно в девять часов утра жалюзи за офисной перегородкой раскрылись, и вслед за этим в общую комнату отворилась лёгкая пластиковая дверь с прикреплённым на ней стикером «Осторожно! Шеф не в духе!»
Напротив, появившийся человек — низенький, полный, с «ёжиком» седеющих волос — излучал позитивную энергию, в виде ямочек на щеках, прищуренных глаз за золотой оправой очков и белых зубов, открытыми добродушной улыбкой. Мужчина был одет в халат скучного тёмно-зелёного цвета, но расстёгнутый ворот белой рубашки выглядел вполне демократично.
Продолжая улыбаться, начальник, не глядя на стикер, а глядя на троих подчинённых, указал короткой ручкой на надпись:
— И это, как правило, верно!
Он продолжил:
— Так, коллектив! — Двое молодых людей и совсем юная девушка напрягли внимание. — Я рад вновь появившемуся у нас Лю Пингу. Верю, что совершённое свадебное путешествие прошло весело и с пользой, принесёт в семью радость рождения сына — по традиции, продолжателя рода, опоры и утешения родителей в старости. Верю также, что коллега Пинг с прежним усердием и талантом включится в новую для него ответственную работу, доверенной Академии в целом и нашей лаборатории в частности.
Начальник подошёл к висевшей на стене доске, выбрал фломастер.
— Напомню суть задания. Кстати, другим тоже будет полезно вспомнить… Пока ты, друг Пинг, нежился в лечебных ваннах Бэйдайхэ, руководители Национального космического агентства подписали с русскими партнёрами соглашение о совместном исследовании Марса. Предполагается, что в октябре 2009 года русская ракета стартует с Байконура..
— Украинская…
— Что, украинская, коллега Сяомин?
— Ракета украинская, шеф.
— Да не всё ли равно: русские, украинцы… Все они кажутся одинаковыми с лица… Главное в том, что «Зенит» доставит на низкую орбиту их зонд и наш микроспутник. Кажется, его «Светлячком» хотят назвать.
На доске появились завитки, надписи, стрелки.
— Дальше мы в связке летим к Марсу. Там отстрел, и у каждого участника своя программа. Мы фотографируем, анализируем… Время активной работы спутника — год… Партнёры хотят взять с Фобоса сто-двести граммов грунта и доставить его на Землю. Всё. Это я рассказал в общих чертах. Удачи им, удачи нам.
— Ясно, шеф.
— Тем более, должна быть ясность в уровне государственного контроля над реализацией проекта: речь идёт о престиже страны, существенном рывке вперёд к лидерству в освоении дальнего космоса и… современных военных технологий. Ну, это вам объяснять не надо. Короче так: вся Академия комических технологий и наш профильный институт стоят на ушах и будут стоять, пока мы не положим на стол больших начальников качественные снимки поверхности Марса.
Теперь плавно перехожу к нашей головной боли, то есть, к почётному заданию: всем коллективом аккуратно пишем программный код для управления на всём протяжении контролируемой миссии двумя CMOS–камерами «Светлячка» для съёмки планеты и…
Юная девушка улыбнулась в кулачок.
— И я не вижу ничего смешного, коллега Сяомин. Ещё неизвестно, что важнее: фотографии пресловутых пыльных бурь или пиар-снимки «для связей с общественностью»… И я бы попросил… Ладно… Коллега Лю Пинг сейчас зайдёт ко мне, а остальным до конца рабочего дня с мест не вставать, и не забывать о стикере.
— По чашке кофе, шеф? Для лучшей стимуляции мозгов. Руандийской Арабики Бурбон, а?
— Разве что…
Шеф и Лю Пинг зашли за перегородку, сели за стол. Пинг вытянул из кармана своего халата пачку сигарет, вопросительно взглянул на начальника. Шеф кивнул, взял из той же пачки сигаретку, щёлкнул для обоих подарочной зажигалкой: несмотря на разницу в возрасте и служебном положении, они были друзьями по жизни, единомышленниками по вопросам деятельности лаборатории.
— Сроки? — Лю Пинг окутал себя сизым дымом.
— Давят. Очень хорошо, что ты вернулся… Как родители? Мейли?
— Спасибо. Родители здоровы. Мейли? Она беременна.
— Ты просто молодец! — Шеф наклонился ближе к другу. — Вы не пытались?..
— Нет-нет! Ты прекрасно знаешь, что законом запрещено… Надеюсь, на мальчика.
— Пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, здесь в Шанхае есть некоторые послабления.
— Увы. Ндля нас с женой они не подходят: у меня есть младший брат, Лю Сяо…
— Да, тебе с Мейли разрешён только один ребёнок.
— Давай лучше к делу. Что ты мне доверяешь?
— Ну давай… С твоим опытом, друг Лю Пинг, ты справишься с модулем независимой самодиагостики всего кода и тестом для фотокамер. Это понадобится на первом витке перед включением маршевого двигателя. Нам надо сделать пару-тройку снимков Земли с высоким разрешением и передать их на станцию связи в русском Уссурийске. Посмотрим качество, ну и так далее…
— Понимаю. Предлагаю фотографировать только знакомые объекты, чтобы легче было идентифицировать детали с оригинала. Например, район Пудун в Шанхае.
— Хорошая мысль, и у партнёров не возникнет подозрений на открыточные виды. Действуй, друг!
3
«Как же я устал! Всего-то месяц отсутствовал, а успел отвыкнуть от сверхурочных часов. Как услышал звонок, едва с места не сорвался. Хорошо, догадался посмотреть вокруг: молодёжь не шелохнулась, начальник с красным лицом кого-то выслушивает по телефону. Понятно, важный заказ, аврал в институте. Но дело не только в высокой ответственности. Нельзя показывать формальное отношение к общему труду, незаинтересованность в конечном результате. Личная выгода — неуважение коллективу. Лень — тормоз общественного развития. Разбираться и терпеть не станут: уж чего-чего, а претендентов на должность программиста в институте, как собак бродячих в Пекине. И квалификация значения не имеет значения — главное, навалиться всем дружнее. Это и есть истинная китайская черта, вкупе с действующим в стране административно-уголовным кодексом. Вон эта девица, Сяомин, две недели, как в лаборатории вместо бедняги Вана. Теперь её ножом с этого места не сковырнёшь, пока не обрюхатит кто-нибудь… А Ван всего-то палец сломал, сел на больничный лист и сюда уже вряд ли вернётся. Да и что такое Ван в масштабе национальных интересов? Смахнули, как пыль с монитора.
Повезло, что шефу сегодня надо к стоматологу, и я за ним увязался. Однако, косого взгляда не избежал и улыбочки с издёвочкой тоже. Друг он, конечно, но всё же — начальник, а начальник с задницей пошире может его сожрать, а того самогО не задумываясь принесут в жертву Великой дружбе народов и ради процветания Поднебесной — с Россией у нас любовный ренессанс.
Всё верно. Но с другой стороны, не буду рвать жилы — прощай средний класс и разрешённые прелести буржуйской жизни. А к ним, будто к сладостям, ой как быстро привыкаешь! Опять же, родители… Я — старший сын, и жить отдельно они не захотели. Общий дом, хозяйство — когда-то это была необходимость, а теперь соблюдение традиций дорого обходится. А будущий ребёнок? Сын…
Вот оно! Вот почему работа из рук валится. Неопределённость тревожит меня. Что там доктор разглядела при УЗИ? Почему сочувственно смотрела на жену и меня? Или мне показалось? Дурацкий закон о неразглашении… Мейли должна родить мне сына. Иначе, несправедливо, что-ли.
Хотя, почему несправедливо? Мне сразу приглянулась неброская красота скромной деревенской девушки, не в пример, надоевшим разнузданным шанхайским девицам из ночных клубов. Пусть она всего лишь горничная в отеле, пусть без собственного угла в огромном городе, пусть ей не доступны дорогие бутики и мобильные трубки — тогда меня ничего не останавливало.
И женился я на Мейли по любви… Мейли — по любви… Красиво, но песня не слишком складная… Родители её не приняли. Совсем. Другую девушку мне подобрали, а я решил по-своему. Мать, привыкшая в своей мастерской понукать работницами, вообще в Мейли только кухарку и служанку видит, мол, не достойна деревенщина большего. Права пословица: «Всё хорошее приписывают хозяйке, всё плохое — служанке». И намёки, намёки… Словно тайна для меня, что Мейли — первая девочка в семье; что от неё отказались родители. Бедность заставила, понятно. Не задушили, голодом не заморили — по двухтысячелетней народной традиции частенько бывало обратное — государство позаботилось о ребёнке. Правда, я слышал, что та женщина так и не смогла родить мальчика… Предрассудки это. Пережитки. А если нет? А если мать видит дальше, чем я? Тогда её сегодняшнее отношение к Мейли не оправдано, но объяснимо, и дальше будет только хуже».
Лю Пинг, мучительно размышляя, то вставал на сторону матери, то, обвиняя себя в малодушии, держался за жену. Ничего окончательного он так и не решил.
Между тем, переполненный состав сверхсовременного метро мчал Лю Пинга домой: через многокилометровую черноту тоннелей, через блестящий пластик и хром бесчисленных станций, через аккомпанемент мобильных разговоров, через весь умопомрачительный Шанхай.
4
Россия в девяностые годы ХХ века, став правоприемницей Советского Союза, взяла от последнего в светлое капиталистическое завтра многое: межнациональные проблемы, разрушенное народное хозяйство, демографический спад, внешние долги и обязательства и так далее по длинному списку признаков слабо развивающихся государств. Не забыли дорогие россияне прихватить и раздутое самомнение, не подкреплённое реальным желанием вытащить из дерьма Великую державу, желанием разумно воспользоваться оставшимся потенциалом в затратных, наукоёмких сферах, таких как, фундаментальные исследования, прикладной Космос…
Космос… Дальний Космос… Основа будущего выживания США, Китая, Индии… России?
По инерции, с наскока, была предпринята амбициозная попытка запустить к Марсу автоматическую станцию, дабы доказать состоятельность нового политико-экономического вектора развития государства. Однако, через пять часов после старта проект по неизвестной причине закончился горением в атмосфере Земли. Что это, если не месть Союза Советских…
А проект «Демократическое государство» продолжал тлеть в атмосфере дележа госимущества, гиперинфляции и разгула организованной преступности, пока из его пепла с приходом… нового тысячелетия, как по велению зубастой рыбы из колодца — что должно бы сразу насторожить — родилась «Обновлённая Россия».
Задачу дотянуться до Красной планеты отечественным аппаратом никто не отменял, но и финансировать не спешил. Тем не менее, к 2007 году проект автоматической межпланетной станции подошёл (аж!) к стадии макета в сборе, закончил стендовые испытания, и в следующее «марсианское окно» планировался запуск реального зонда. Но…
Учёные предполагают, а правительства располагают.
Стратегический партнёр решил блохой на собаке доставить собственный микроспутник на орбиту Марса. Надо полагать, прикормив при этом русскую борзую. И опять гладко только на бумаге: часть выделенных средств, замаскировавшись в заявлениях об обеспечении максимальной безопасности, не в полной мере материализовались в «металле» российского детища, но образовав при этом объекты к геополитическим интересам отношения не имеющие, скорее относящиеся к частным инициативам. Как результат, полюбоваться подъёмом «Зенита — 25Б41» можно будет лишь в ноябре 2011 года.
