Прибытие научно-исследовательского корпуса тоже не обрадовало майора? Любопытно. Или же дело в напряженных отношениях между Хлой и Сэлимом? Помнится, Отис упомянул, что брат с сестрой не обрадовались друг другу, и мне невольно стало любопытно из-за чего.
– Ты мне не нравишься, Меллиге, будь моя воля, то убрал бы тебя с глаз долой. Но ты находишься в подчинении полковника Бэлларда, поэтому позволь дать тебе совет – не суй нос не в свое дело и держись подальше от Форан. От них обоих. Если девчонку ты просто раздражаешь, то вот о ее брате я подобного сказать не могу. Ты меня понял?
Припоминаю гневный взгляд Сэлима, при виде меня он скривился, будто в дерьмо наступил.
– Так точно, майор.
– Тогда проваливай и не встревай в неприятности. Надеюсь, ты меня понял.
Понимать я понимал, но сдаваться не собирался. Дело даже не в упрямстве, я не того типа идиот, который стремился удовлетворить любопытство ради любопытства. Если Рашвел прикрывал дела научно-исследовательского института, стоило задуматься. Пока меня не отправили на фронт, я наблюдал за активностью и политикой Белых, которые день ото дня становились более скрытными и покладистыми, не разжигали с партией споры. Если НИК приехал сюда и созывал тайные совещания, хорошего ждать не придется – есть у меня одна параноидальная мысль, не отпускающая с детства. С тех пор как отец перешел дорогу Белым и завязалась вся эта канитель из-за этой девушки… Алексины.
Холод опустившейся ночи не остудил мысли, а только заставил меня углубиться в воспоминания. Кутаясь в куртку, я брел медленным шагом по пустынной темной улице к казарме.
Приближающиеся быстрые шаги я услышал в последний момент, поэтому позволил грубо развернуть себя за плечо и обрушить на лицо первый удар. Щека вспыхнула резкой болью, которая померкла по сравнению с той, которая впилась в живот. Нападающих было несколько, для меня атака оказалась столь внезапной, что я даже не сопротивлялся. Только в последний момент сгруппировался и напрягся, чтобы хоть как-то защитить органы от очередного удара, который повалил меня на землю.
Согнувшись, я стоял на четвереньках и сильно жмурился, терпя не только пламя в солнечном сплетении, но и подкатившую тошноту. В глазах мутило, левое ухо застреляло, а во рту разливался кислой привкус из-за разбитой губы.
– Повезло, ублюдок, что с головой у тебя проблемы, иначе бы так просто не отделался, – злобно произнес Энрик Вольт, толкнув меня в плечо ногой, чтобы я окончательно упал. – Следи за языком, Меллиге. Друзей у тебя здесь нет.
Сплюнув мне под руки, парень вместе со своими шестерками поспешил ретироваться с места преступления. А я лежал лицом в грязи, вдыхая запах земли, дрожа, как собака от холода и боли. Меня уже не столько мучала обида, как в первые годы, а сколько злости: на себя, на Энрика, на отца. Он бросил нас с тетей на пороге родного дома, собирался в спешке и говорил, что любит и сожалеет, но с годами искренность его слов терялась на фоне стыда, которой пришлось перетерпеть нашей семье. Даже моя мать решила отказаться от меня, как от позорного клейма – не удивительно, они с отцом и так были в разводе.
Небо затянули черные непроглядные тучи, я наблюдал за ними и облачками пара, вырывающимися изо рта, ощущая, как холодеет кровь на губах, а щеку стягивает от боли. Уже и пальцы покалывать начало от мокрой земли.
Словно вновь вернулся в прошлое, в тело мелкого пацана, которого искупали в грязи одноклассники после оглашения сенсационной новости. «Министр внутренних дел разыскивается за убийство члена партии Белых Волков!» – пестрили заголовки газет, которые обсуждали люди, пока я валялся в канаве и тупым взглядом смотрел в небо, на пролетающих птиц и задавался вопросом «за что?». За что ты променял нас на нее, за что рискнул всем ради нее, за что ты?..
От раздражения и отчаяния на глаза наворачивались слезы, и благо, что стояла ночь, иначе бы я не простил себе такой слабости. Пусть ублюдки подкрадываются ко мне, как трусы, смеются за спиной, но я уже стал лучше их, раз зашел так далеко. И зайду намного дальше, чем они могут представить, и тогда обидчикам минувшего дня придется кусать локти от зависти.
Я не собираюсь умирать ни на этой войне, ни в луже грязи. Я не собираюсь сдаваться.
– Вот не понимаю, Меллиге, дурак ты, или намеренно ищешь неприятности? – Философски рассуждал полковник Ульрих Бэллард, дымя трубкой.
Я бы и рад обрадовать его, да только идиотом я не родился, приходилось притворяться недалекого ума свистком, которому благоволили не то ангелы, не то невезение.
– Ночь оказалась облачной, навернулся в канаву.
– Ну да, конечно, – пробормотал полковник.
Он напоминал типичного карикатурного персонажа: жилистого низкого мужичка с шикарными усами и впалыми глазами, подозрительно озирающимися по сторонам. Всю прелесть литературного образа портили шрамы от ожогов на правой стороне лица, белыми пятнами выделяющимися на загрубевшей желтой коже.
– У меня тут каждый человек на счету, а один тут по канавам падает, других, вон, вообще забирают.
Мы стояли у крыльца штаба и наблюдали, как солдаты из Белых запрыгивали в кузов грузовика. Среди них были и Хлой с Отисом, держались они вместе, также не радуясь переменам, пока их обхаживали сотрудники научно-исследовательского корпуса. Чем-то представшая картина вызвала ассоциации с овцами, которых загоняли в вольер псы, а майор Рашвел, как пастух, наблюдал за слаженной работой.
– Вам известно, куда их забирают?
– Известно. А вот тебя этот вопрос никоим образом не должен беспокоить. Иначе рискуешь свалиться в канаву поглубже.
Назидательный тон Бэлларда вызвал во мне дискомфорт и обиду, меня от всех углов, где веяло научно-исследовательским корпусом, гнали палкой. Не нравилась мне подозрительная активность, и чутье подсказывало, что скверное настроение собеседника вызвано тем же. Похоже, ему также не стремились открыть все секреты.
– Мотострелковый батальон у нас потрепало изрядно, а про разведку я вообще промолчу. Так эти молодцы у нас и еще людей забирают, просто рад до невозможного. Пойдем, прогуляемся.
Бросив напоследок задумчивый взгляд на Отиса, о чем-то волнительно переговаривавшегося с Хлой, я последовал за полковником. Мы ушли с главной дороги и завернули на размытую тропу, стараясь обходить лужи и вязкую грязь. Среди полуголых деревьев, отдаляясь от шума просыпающегося городка, мне стало не по себе. Я не понимал, что именно меня смущает, пока воздух не сотряс неожиданно раздавшийся грохот – словно раскат грома в майскую ночь. Он накатывал вновь и вновь, где-то далеко, и в то же время неожиданно близко.
– Это гаубицы?
– А ты думал, раз отдыхаешь, то и остальные тоже? – Усмехнулся Бэллард, вынудив меня, возможно, впервые смутиться. – Похоже, ты уж слишком заотдыхался… аж в канавы падаешь, как говоришь.
– Я полагал, новая волна планируется на завтра.
– Планируется, да, но она ведь не единственная. У нас еще проблемы с партизанами, лезут, как клопы, и по слухам их ведет Юрьи Валеска. Эти ублюдки обожают его, героя прошлого, одного из немногих, кто пережил бомбежку во время освобождения, – продолжал полковник и задумчиво вздохнул. – Так к чему я. Ты мне нравишься, Меллиге, возможно, я единственное такое исключение, однако не испытывай меня своей тупостью. Спишу ее на контузию, но врачи сказали, что ты уже можешь идти в бой.
– Так и сказали?
Мужчина отмахнулся, так что я понял, что он преувеличивал мою боеготовность. Зная медиков, они даже с пулевым ранением никого не хотели отпускать на передовую.
Когда небольшая роща расступилась перед нами, открывая вид на поляну, подле которой пристроилось несколько домов с загонами для скота – где скучали две коровы, да облинявший козел, – мы остановились. Похоже, здесь когда-то находилась ферма. До сих пор ветер разносил запах навоза и сухого сена.
– Что это за место?
– Здесь хранятся припасы продовольствия, но также и еще кое-что. Кое-кто.
Я не стал просить раскрыть интригу раньше времени, хоть и не без подозрения взглянул на полковника. Мы двинулись вдоль забора, обратив на себя внимание коров, от пристального взгляда которых мне захотелось отвернуться. Но беспокойство прошло, когда я услышал знакомый с детства звук, от которого радостно замирало сердце. И, зайдя в один из хлевов, так и не повстречав ни одного человека, мои догадки подтвердились.
На незваных гостей овчарки, сидящие на длинных поводках, отреагировали дружным лаем и принялись вилять хвостами. Похоже, полагали, что настал час кормежки.
– Шесть породистых выдрессированных псов, один из которых и спас твою шкуру.
Точно, я уж и позабыл, что помимо Хлой меня из-под завалов дымящейся земли также вытаскивала овчарка.
– Что мы здесь делаем? – Все же решил уточнить я.
– Ой, не прикидывайся, что идей нет. Я знаком с твоей теткой, и она слыла лучшей в Райстахе дрессировщицей псов – для армии, полиции, частных контор и клиентов. Она упоминала, что ты неплохо ладишь с собаками.
Четвероногие создания мне действительно нравились, пожалуй, больше людей. Я много времени проводил на псарне тети, где она держала своих обожаемых доберманов. Иронично, учитывая, что у отца была аллергия на собачью шерсть. Они жили в семейном поместье и постоянно ругались из-за псов, которым вход домой воспрещался. После работы со своими подопечными тетя старалась не контактировать с моим отцом, иначе у того уже начиналась аллергия на нее. Помнится, это меня забавляло.
– Но почему я здесь? – тем не менее уточнил я. – Если этих псов не нужно дрессировать, то…
– То ты будешь работать с ними. Я собирал отряд особого назначения, и псы отлично в него вписались, помогая ищейкам вытаскивать солдат с поля боя. Но… будь неладен это НИК и высшее руководство! Четвертую часть отряда забрали с собой эти умники.
– Хотите, чтобы я собирал солдат на поле боя? – От подобной мысли у меня все внутри съежилось, такого понижения я явно не ожидал.
– Вообще-то нет. Но если и дальше будешь нарываться на неприятности, все может быть. Я просто знаю, что эти псы просиживают без дела, а ты был дрессировщиком, и если уж у девчонки Форан получилось работать с ними, то у тебя подавно не возникнет трудностей.
Не то чтобы я был дрессировщиком, скорее уж, занимал себя этим хобби до того, как отправиться на военную подготовку и окончить ВУЗ.
– Но это только пол беды. На днях мы потеряли командира разведывательного взвода, он отправился прочесывать местность в район горы Беже, да так и не вернулся.
– Беже находится левее основных боевых действий, верно? На отдалении от нашего города.
– По последним донесениям разведки противник подтягивает туда людей без ведомой причины, что навевает меня на не самые радостные мысли. Взвод пешей разведки остался без командира, поэтому, Меллиге, хочу, чтобы ты занял эту должность.
От столь резкой смены темы разговора я не поверил своим ушам и еще несколько секунд тупым взглядом наблюдал за овчаркой, которая с любопытством взирала на меня.
– То есть как?
– Ох, – заметив мою растерянность, полковник устало вздохнул. – Да, все тебя ненавидят из-за отца, но я же был знаком с ним лично, да и с твоей теткой. Ну, скажем так… мне плевать на прошлое людей, моя мать была из простой семьи, а вот отец князем. Семья от него едва ли не отказалась, когда он женился на девушке из простого рабочего класса. Так что мне плевать, какие грехи и поступки стоят за спинами родителей, если их дети выбрали для себя путь. Ты умный парень, Меллиге, заноза и ублюдок, но умный и, главное, патриотичный. Я не приму отказ, поскольку ты для меня наиболее подходящая кандидатура. Подумай, парень, с этого шага, если хорошо себя проявишь, может начаться твоя карьера в разведке. Основы ты знаешь, опыт у тебя есть. А собаки понадобятся, когда будешь отправляться на особые задания. Я ведь не просто так обмолвился об отряде особого назначения. Ну что?
Ну а что я мог сказать? Я ведь ради этого сюда и пришел, и буду двигаться дальше. Так что, стараясь не шибко радоваться и победоносно улыбаться, я уверенно произнес:
– Буду рад служить своей стране, полковник.
Неожиданный поворот судьбы. Признаться, никогда не питал любви к разведке, поскольку после войны большинство опытных и проявивших себя разведчиков уходили из армии под руководство Министерства Внутренней или Внешней Разведки. Где же еще не путаться в заговорах и политике? Мой отец был министром внутренних дел, в итоге политические игры его и погубили.
Но пока что у меня имелся реальный шанс вырваться из тени, да и загадывать еще рано, тут хотя бы дожить до утра. Командование взводом мне поручали месяц или два назад, когда к нам прислали новичков – то и делал, что спасал их задницы. Любопытно, что полковник решил отвести мне роль и в отряде особого назначения.
А собаки…
Полковник оставил меня вместе с четвероногими созданиями, которые, как на подбор, дружно виляли хвостами и изучали меня любопытными взглядами. Просто удивительно, сколь милыми могли выглядеть убийцы. С бежевой шерсткой, у кого-то черные пятна на спине.
Невольно вспомнил псов, которых притащила в наш дом та девушка, Алексина – у одного из них был протез. После бегства отца тетя хотела усыпить трех овчарок, но я не позволил, начал бегать вокруг них и кричать, что не позволю причинить этим созданиям вред. Тогда мне их было жаль, и слова о том, что я пожалею об этом, я не воспринял всерьез. Понял их значимость спустя какое-то время, поскольку бежевые овчарки день ото дня напоминали Алексину и отца. Я полюбил их и возненавидел. Они меня, видимо, тоже.
Присев рядом с одной из овчарок, я потрепал ее за холку и позволил обнюхать себя. Как же она похожа на ту псину с протезом, только шерсть пахла порохом.
– Смотрю, вы понравились ей, – подметил мужчина, которого я и не заметил. В руках он держал миску с костями, на которую собаки отреагировали куда радостнее, чем на нас с полковником. – Вы, видимо, молодой человек, о котором говорил полковник Бэллард.
– Если жаловался и проклинал, то это действительно я, – улыбнулся я незнакомцу в гражданской одежде. – Лейтенант Меллиге.
– Йозеф Ванхар, полковой ветеринарный врач, – добродушно улыбнулся собеседник, и когда я подошел к нему, то удивился, сколько силы худощавый мужчина вложил в рукопожатие. – Я присматриваю за живностью и запасами тоже, поскольку начальник хозяйственной части захворал. А эту собачку зовут Файс, она у этой стаи вроде лидера. Прям ластится к вам… считайте, заслужили уважение остальных.
– Говорите так, будто это трудно.
– Да не трудно… – замялся Йозеф, принявшись раздавать изголодавшимся псам гости. – Упрямые просто, характер показывают. Ох и смеялись мы тут с женой, наблюдая, как девчушка одна из медицинского гарнизона с ними осваивалась.
– Вы о Хлой Форан?
– Да, точно, Хлой… странное имя, запоминающееся, – усмехнулся мужчина.
Получается, она действительно занималась с собаками. Любопытно. С каждым новым открытием интерес к этой особе у меня только возрастал. Что же стояло между ней и братом? Отчего и ей довелось попасть в черный список собственной семьи?
– А что? – загадочно улыбнулся мужчина. – Невестка ваша или подруга?
– Нет, – спокойно отозвался я, к сожалению, собеседника даже не смутившись. – Она мне жизнь спасла, вот с этой овчаркой вытащила с поля боя.
– Ты мне не нравишься, Меллиге, будь моя воля, то убрал бы тебя с глаз долой. Но ты находишься в подчинении полковника Бэлларда, поэтому позволь дать тебе совет – не суй нос не в свое дело и держись подальше от Форан. От них обоих. Если девчонку ты просто раздражаешь, то вот о ее брате я подобного сказать не могу. Ты меня понял?
Припоминаю гневный взгляд Сэлима, при виде меня он скривился, будто в дерьмо наступил.
– Так точно, майор.
– Тогда проваливай и не встревай в неприятности. Надеюсь, ты меня понял.
Понимать я понимал, но сдаваться не собирался. Дело даже не в упрямстве, я не того типа идиот, который стремился удовлетворить любопытство ради любопытства. Если Рашвел прикрывал дела научно-исследовательского института, стоило задуматься. Пока меня не отправили на фронт, я наблюдал за активностью и политикой Белых, которые день ото дня становились более скрытными и покладистыми, не разжигали с партией споры. Если НИК приехал сюда и созывал тайные совещания, хорошего ждать не придется – есть у меня одна параноидальная мысль, не отпускающая с детства. С тех пор как отец перешел дорогу Белым и завязалась вся эта канитель из-за этой девушки… Алексины.
Холод опустившейся ночи не остудил мысли, а только заставил меня углубиться в воспоминания. Кутаясь в куртку, я брел медленным шагом по пустынной темной улице к казарме.
Приближающиеся быстрые шаги я услышал в последний момент, поэтому позволил грубо развернуть себя за плечо и обрушить на лицо первый удар. Щека вспыхнула резкой болью, которая померкла по сравнению с той, которая впилась в живот. Нападающих было несколько, для меня атака оказалась столь внезапной, что я даже не сопротивлялся. Только в последний момент сгруппировался и напрягся, чтобы хоть как-то защитить органы от очередного удара, который повалил меня на землю.
Согнувшись, я стоял на четвереньках и сильно жмурился, терпя не только пламя в солнечном сплетении, но и подкатившую тошноту. В глазах мутило, левое ухо застреляло, а во рту разливался кислой привкус из-за разбитой губы.
– Повезло, ублюдок, что с головой у тебя проблемы, иначе бы так просто не отделался, – злобно произнес Энрик Вольт, толкнув меня в плечо ногой, чтобы я окончательно упал. – Следи за языком, Меллиге. Друзей у тебя здесь нет.
Сплюнув мне под руки, парень вместе со своими шестерками поспешил ретироваться с места преступления. А я лежал лицом в грязи, вдыхая запах земли, дрожа, как собака от холода и боли. Меня уже не столько мучала обида, как в первые годы, а сколько злости: на себя, на Энрика, на отца. Он бросил нас с тетей на пороге родного дома, собирался в спешке и говорил, что любит и сожалеет, но с годами искренность его слов терялась на фоне стыда, которой пришлось перетерпеть нашей семье. Даже моя мать решила отказаться от меня, как от позорного клейма – не удивительно, они с отцом и так были в разводе.
Небо затянули черные непроглядные тучи, я наблюдал за ними и облачками пара, вырывающимися изо рта, ощущая, как холодеет кровь на губах, а щеку стягивает от боли. Уже и пальцы покалывать начало от мокрой земли.
Словно вновь вернулся в прошлое, в тело мелкого пацана, которого искупали в грязи одноклассники после оглашения сенсационной новости. «Министр внутренних дел разыскивается за убийство члена партии Белых Волков!» – пестрили заголовки газет, которые обсуждали люди, пока я валялся в канаве и тупым взглядом смотрел в небо, на пролетающих птиц и задавался вопросом «за что?». За что ты променял нас на нее, за что рискнул всем ради нее, за что ты?..
От раздражения и отчаяния на глаза наворачивались слезы, и благо, что стояла ночь, иначе бы я не простил себе такой слабости. Пусть ублюдки подкрадываются ко мне, как трусы, смеются за спиной, но я уже стал лучше их, раз зашел так далеко. И зайду намного дальше, чем они могут представить, и тогда обидчикам минувшего дня придется кусать локти от зависти.
Я не собираюсь умирать ни на этой войне, ни в луже грязи. Я не собираюсь сдаваться.
Глава 4.
– Вот не понимаю, Меллиге, дурак ты, или намеренно ищешь неприятности? – Философски рассуждал полковник Ульрих Бэллард, дымя трубкой.
Я бы и рад обрадовать его, да только идиотом я не родился, приходилось притворяться недалекого ума свистком, которому благоволили не то ангелы, не то невезение.
– Ночь оказалась облачной, навернулся в канаву.
– Ну да, конечно, – пробормотал полковник.
Он напоминал типичного карикатурного персонажа: жилистого низкого мужичка с шикарными усами и впалыми глазами, подозрительно озирающимися по сторонам. Всю прелесть литературного образа портили шрамы от ожогов на правой стороне лица, белыми пятнами выделяющимися на загрубевшей желтой коже.
– У меня тут каждый человек на счету, а один тут по канавам падает, других, вон, вообще забирают.
Мы стояли у крыльца штаба и наблюдали, как солдаты из Белых запрыгивали в кузов грузовика. Среди них были и Хлой с Отисом, держались они вместе, также не радуясь переменам, пока их обхаживали сотрудники научно-исследовательского корпуса. Чем-то представшая картина вызвала ассоциации с овцами, которых загоняли в вольер псы, а майор Рашвел, как пастух, наблюдал за слаженной работой.
– Вам известно, куда их забирают?
– Известно. А вот тебя этот вопрос никоим образом не должен беспокоить. Иначе рискуешь свалиться в канаву поглубже.
Назидательный тон Бэлларда вызвал во мне дискомфорт и обиду, меня от всех углов, где веяло научно-исследовательским корпусом, гнали палкой. Не нравилась мне подозрительная активность, и чутье подсказывало, что скверное настроение собеседника вызвано тем же. Похоже, ему также не стремились открыть все секреты.
– Мотострелковый батальон у нас потрепало изрядно, а про разведку я вообще промолчу. Так эти молодцы у нас и еще людей забирают, просто рад до невозможного. Пойдем, прогуляемся.
Бросив напоследок задумчивый взгляд на Отиса, о чем-то волнительно переговаривавшегося с Хлой, я последовал за полковником. Мы ушли с главной дороги и завернули на размытую тропу, стараясь обходить лужи и вязкую грязь. Среди полуголых деревьев, отдаляясь от шума просыпающегося городка, мне стало не по себе. Я не понимал, что именно меня смущает, пока воздух не сотряс неожиданно раздавшийся грохот – словно раскат грома в майскую ночь. Он накатывал вновь и вновь, где-то далеко, и в то же время неожиданно близко.
– Это гаубицы?
– А ты думал, раз отдыхаешь, то и остальные тоже? – Усмехнулся Бэллард, вынудив меня, возможно, впервые смутиться. – Похоже, ты уж слишком заотдыхался… аж в канавы падаешь, как говоришь.
– Я полагал, новая волна планируется на завтра.
– Планируется, да, но она ведь не единственная. У нас еще проблемы с партизанами, лезут, как клопы, и по слухам их ведет Юрьи Валеска. Эти ублюдки обожают его, героя прошлого, одного из немногих, кто пережил бомбежку во время освобождения, – продолжал полковник и задумчиво вздохнул. – Так к чему я. Ты мне нравишься, Меллиге, возможно, я единственное такое исключение, однако не испытывай меня своей тупостью. Спишу ее на контузию, но врачи сказали, что ты уже можешь идти в бой.
– Так и сказали?
Мужчина отмахнулся, так что я понял, что он преувеличивал мою боеготовность. Зная медиков, они даже с пулевым ранением никого не хотели отпускать на передовую.
Когда небольшая роща расступилась перед нами, открывая вид на поляну, подле которой пристроилось несколько домов с загонами для скота – где скучали две коровы, да облинявший козел, – мы остановились. Похоже, здесь когда-то находилась ферма. До сих пор ветер разносил запах навоза и сухого сена.
– Что это за место?
– Здесь хранятся припасы продовольствия, но также и еще кое-что. Кое-кто.
Я не стал просить раскрыть интригу раньше времени, хоть и не без подозрения взглянул на полковника. Мы двинулись вдоль забора, обратив на себя внимание коров, от пристального взгляда которых мне захотелось отвернуться. Но беспокойство прошло, когда я услышал знакомый с детства звук, от которого радостно замирало сердце. И, зайдя в один из хлевов, так и не повстречав ни одного человека, мои догадки подтвердились.
На незваных гостей овчарки, сидящие на длинных поводках, отреагировали дружным лаем и принялись вилять хвостами. Похоже, полагали, что настал час кормежки.
– Шесть породистых выдрессированных псов, один из которых и спас твою шкуру.
Точно, я уж и позабыл, что помимо Хлой меня из-под завалов дымящейся земли также вытаскивала овчарка.
– Что мы здесь делаем? – Все же решил уточнить я.
– Ой, не прикидывайся, что идей нет. Я знаком с твоей теткой, и она слыла лучшей в Райстахе дрессировщицей псов – для армии, полиции, частных контор и клиентов. Она упоминала, что ты неплохо ладишь с собаками.
Четвероногие создания мне действительно нравились, пожалуй, больше людей. Я много времени проводил на псарне тети, где она держала своих обожаемых доберманов. Иронично, учитывая, что у отца была аллергия на собачью шерсть. Они жили в семейном поместье и постоянно ругались из-за псов, которым вход домой воспрещался. После работы со своими подопечными тетя старалась не контактировать с моим отцом, иначе у того уже начиналась аллергия на нее. Помнится, это меня забавляло.
– Но почему я здесь? – тем не менее уточнил я. – Если этих псов не нужно дрессировать, то…
– То ты будешь работать с ними. Я собирал отряд особого назначения, и псы отлично в него вписались, помогая ищейкам вытаскивать солдат с поля боя. Но… будь неладен это НИК и высшее руководство! Четвертую часть отряда забрали с собой эти умники.
– Хотите, чтобы я собирал солдат на поле боя? – От подобной мысли у меня все внутри съежилось, такого понижения я явно не ожидал.
– Вообще-то нет. Но если и дальше будешь нарываться на неприятности, все может быть. Я просто знаю, что эти псы просиживают без дела, а ты был дрессировщиком, и если уж у девчонки Форан получилось работать с ними, то у тебя подавно не возникнет трудностей.
Не то чтобы я был дрессировщиком, скорее уж, занимал себя этим хобби до того, как отправиться на военную подготовку и окончить ВУЗ.
– Но это только пол беды. На днях мы потеряли командира разведывательного взвода, он отправился прочесывать местность в район горы Беже, да так и не вернулся.
– Беже находится левее основных боевых действий, верно? На отдалении от нашего города.
– По последним донесениям разведки противник подтягивает туда людей без ведомой причины, что навевает меня на не самые радостные мысли. Взвод пешей разведки остался без командира, поэтому, Меллиге, хочу, чтобы ты занял эту должность.
От столь резкой смены темы разговора я не поверил своим ушам и еще несколько секунд тупым взглядом наблюдал за овчаркой, которая с любопытством взирала на меня.
– То есть как?
– Ох, – заметив мою растерянность, полковник устало вздохнул. – Да, все тебя ненавидят из-за отца, но я же был знаком с ним лично, да и с твоей теткой. Ну, скажем так… мне плевать на прошлое людей, моя мать была из простой семьи, а вот отец князем. Семья от него едва ли не отказалась, когда он женился на девушке из простого рабочего класса. Так что мне плевать, какие грехи и поступки стоят за спинами родителей, если их дети выбрали для себя путь. Ты умный парень, Меллиге, заноза и ублюдок, но умный и, главное, патриотичный. Я не приму отказ, поскольку ты для меня наиболее подходящая кандидатура. Подумай, парень, с этого шага, если хорошо себя проявишь, может начаться твоя карьера в разведке. Основы ты знаешь, опыт у тебя есть. А собаки понадобятся, когда будешь отправляться на особые задания. Я ведь не просто так обмолвился об отряде особого назначения. Ну что?
Ну а что я мог сказать? Я ведь ради этого сюда и пришел, и буду двигаться дальше. Так что, стараясь не шибко радоваться и победоносно улыбаться, я уверенно произнес:
– Буду рад служить своей стране, полковник.
Неожиданный поворот судьбы. Признаться, никогда не питал любви к разведке, поскольку после войны большинство опытных и проявивших себя разведчиков уходили из армии под руководство Министерства Внутренней или Внешней Разведки. Где же еще не путаться в заговорах и политике? Мой отец был министром внутренних дел, в итоге политические игры его и погубили.
Но пока что у меня имелся реальный шанс вырваться из тени, да и загадывать еще рано, тут хотя бы дожить до утра. Командование взводом мне поручали месяц или два назад, когда к нам прислали новичков – то и делал, что спасал их задницы. Любопытно, что полковник решил отвести мне роль и в отряде особого назначения.
А собаки…
Полковник оставил меня вместе с четвероногими созданиями, которые, как на подбор, дружно виляли хвостами и изучали меня любопытными взглядами. Просто удивительно, сколь милыми могли выглядеть убийцы. С бежевой шерсткой, у кого-то черные пятна на спине.
Невольно вспомнил псов, которых притащила в наш дом та девушка, Алексина – у одного из них был протез. После бегства отца тетя хотела усыпить трех овчарок, но я не позволил, начал бегать вокруг них и кричать, что не позволю причинить этим созданиям вред. Тогда мне их было жаль, и слова о том, что я пожалею об этом, я не воспринял всерьез. Понял их значимость спустя какое-то время, поскольку бежевые овчарки день ото дня напоминали Алексину и отца. Я полюбил их и возненавидел. Они меня, видимо, тоже.
Присев рядом с одной из овчарок, я потрепал ее за холку и позволил обнюхать себя. Как же она похожа на ту псину с протезом, только шерсть пахла порохом.
– Смотрю, вы понравились ей, – подметил мужчина, которого я и не заметил. В руках он держал миску с костями, на которую собаки отреагировали куда радостнее, чем на нас с полковником. – Вы, видимо, молодой человек, о котором говорил полковник Бэллард.
– Если жаловался и проклинал, то это действительно я, – улыбнулся я незнакомцу в гражданской одежде. – Лейтенант Меллиге.
– Йозеф Ванхар, полковой ветеринарный врач, – добродушно улыбнулся собеседник, и когда я подошел к нему, то удивился, сколько силы худощавый мужчина вложил в рукопожатие. – Я присматриваю за живностью и запасами тоже, поскольку начальник хозяйственной части захворал. А эту собачку зовут Файс, она у этой стаи вроде лидера. Прям ластится к вам… считайте, заслужили уважение остальных.
– Говорите так, будто это трудно.
– Да не трудно… – замялся Йозеф, принявшись раздавать изголодавшимся псам гости. – Упрямые просто, характер показывают. Ох и смеялись мы тут с женой, наблюдая, как девчушка одна из медицинского гарнизона с ними осваивалась.
– Вы о Хлой Форан?
– Да, точно, Хлой… странное имя, запоминающееся, – усмехнулся мужчина.
Получается, она действительно занималась с собаками. Любопытно. С каждым новым открытием интерес к этой особе у меня только возрастал. Что же стояло между ней и братом? Отчего и ей довелось попасть в черный список собственной семьи?
– А что? – загадочно улыбнулся мужчина. – Невестка ваша или подруга?
– Нет, – спокойно отозвался я, к сожалению, собеседника даже не смутившись. – Она мне жизнь спасла, вот с этой овчаркой вытащила с поля боя.
