– А-а… ну это да.
Не понимаю, почему расстроился Йозеф, почему люди всегда расстраивались, когда девушка и парень неожиданно не оказывались связаны романтикой. На мой взгляд, подобные узы являлись ядом, поражающим любого рода отношения. Однажды влюбившись, ты рисковал потерять голову и наделать ошибок, которые могли необратимо повлиять на твою жизнь.
– Значит, Файс, – обратился я к овчарке, которая с жадностью вгрызлась в кость и недоверчиво посматривала в мою сторону. Насколько с собаками все проще, они открыто показывают свое намерение, и если покусают, то за дело. Я и не буду пытаться отнять у тебя лакомство, девочка. Нас с тобой ждут великие дела, и мы добьемся с тобой таких высот, которые еще никто не видел.
Сорок третий стрелковый полк под командованием полковника Ульриха Бэлларда был одним из трех полков, входящий в седьмую стрелковую дивизию, насчитывал 2356 человек. Дивизия, несколько поредевшая из-за проблем с новыми кадрами, тем не менее была растянута на десять километров вдоль горного массива Беже с северо-запада на юг. Посередине, в наибольшей близости к штабу, находился наш полк. Мы успешно держали позицию обороны, подавляя попытки вражеской армии сместить нас с территории, и с каждым наступлением один из полков все глубже продвигался внутрь вражеских земель.
Фильска, страна, от которой осталось лишь название, да группа сопротивления, согнавшая на границу оккупированных земель военную украденную технику со складов, вряд ли продержится дольше тройки месяцев в открытом бою. Хотя, мне, как и всем в Райстахе, не давал покоя вопрос, как партизанам с остатками военного командования Фильска удалось завладеть тяжелой артиллерией. Внешняя разведка сообщала о налетах на военные склады на оккупированных территориях, махинации с поездами. Ладно, угнать один танк, но чтобы с десяток?
Пусть так, но они израсходовали бы боезапас уже несколько месяцев назад, но горы и равнины продолжали содрогаться от выстрелов пушек и минометов. Как бы высшее военное командование ни пыталось скрывать информацию, слухи ходили, и меня не удивила вероятность, что Фильска помогает одна из сторонних стран, поставляя припасы по морю. Подозрительная активность велась в портах Куртского княжества, однако разведчикам приходилось действовать с особой осторожностью, поскольку полицейское государство вело слежку едва ли не за каждой собакой.
Я понимал, что задумываться о глобальных вещах, опережая события, некорректно на поле боя, но на подобные мысли меня наталкивала картина, наблюдаемая уже который день.
Едва ли не с нуля обновив состав взвода пешей разведки, я уже вторую неделю с тех пор не вылезал из кустов. Ребята попались покладистые, много новичков, но никто не доставал тупыми вопросами, и что более приятно – презрительными ухмылками. Никто и бровью не повел, услышав мою фамилию. Но глядя на этих парней, я понял одну истину – им было все равно, война их настолько вымотала, что они отбросили мелочность и личные желания.
– Что думаешь? – Обратился я к сержанту, едва ли парню старше меня.
Сержант несколько секунд молчаливо наблюдал за тропой под горным склоном в бинокль, а затем убрал его от сбитого пыльного лица и тяжко вздохнул.
– Не знаю, что и думать, лейтенант. Мы здесь третьи сутки сидим, а вот что они здесь делают не первый день, я понять не могу.
Выйдя за пределы безопасной зоны, мы углубились на километр на территорию врага и засели на склоне горы подле горного ручья, чтобы наблюдать за дорогой. Полковнику Бэлларду поступила информация от внешней разведки, что в Фильска к южному порту был доставлен на судне груз из Курта – судя по внушительной охране, везли явно не селедку. След груза потерялся в тридцати километрах от фронтового штаба.
Поэтому мы и сидели здесь, стуча зубами от холода по ночам, да грызя сухой поек, наблюдая за дорогой, которая вела к одному из вражеских лагерей. Но ни черта не происходило больше двух суток, проехала пара грузовиков, вывозивших раненых с передовой. Я бы велел ребятам сворачиваться, но появившийся позавчера блокпост из пятерых вооруженных парней, прячущихся в тени деревьев, встревожил. Либо враг пытался обхитрить нас, и мы морозили задницы как идиоты, либо дело действительно нечисто.
Послышался свистящий звук – это Файс заскулила, отреагировав на наш короткий разговор. Подняла голову, навострила большие уши и с мольбой посмотрела на меня, словно спрашивая, когда же мы уйдем отсюда, когда хоть что-то произойдет? Не знаю, девочка, не знаю, возможно, и хорошо, что ничего не происходит.
Потрепав собаку по холке, я бесшумно вздохнул и разделил тоску четвероногой спутницы. Когда мы только выходили из города, то мое желание взять с собой Файс ребята восприняли скептически, а помощник начальника штаба по разведке и то воспринял в штыки. Сейчас же наш небольшой отряд во многом был благодарен овчарке: она не только раньше нас слышала приближение кого и чего бы то ни было, но и служила отличной грелкой по ночам. Жрала, правда, как ни в себя – приходилось иногда отпускать охотиться, и в такие моменты я отчаянно надеялся, чтобы ее не заметил враг. Увидеть в лесу волка – одно, а породистую псину – у кого-то могут возникнуть вопросы.
Просидели еще несколько часов, прежде чем под хмурым небом, затянутым облаками и дымом, по горному серпантину проехал грузовик. Все оживились, припали к биноклям, даже Файс напряглась в предвкушении действий.
Транспорт остановился перед кордоном, солдаты появились из тени деревьев столь неожиданно, что водитель едва не задавил одного из них. Кто-то открыл двери кабины и принялся проверять документы, пока другой человек полез проверять кузов. Угол обзора для нас оказался неудачным, я видел лишь боковую сторону грузовика, а не содержимое кузова.
– Я отойду на двадцать метров вправо, попытаюсь узнать, что там находится. Будьте на чеку. До моего возвращения, сержант, ты за главного.
– Принято.
Цыкнув языком, привлекая внимание овчарки, я побрел по бурелому, аккуратно перешагивая поваленные тонкие деревья, старался не сильно хрустеть сосновыми шишками и иголками. Файс двигалась настолько беззвучно, что я позавидовал ей. Она явно была рада хоть какому-то движению.
Пытаясь сохранить ценные секунды, я время от времени посматривал в сторону кордона, где солдаты продолжали досмотр. Обзору мешали деревья, пушистые ветви сосен, так что едва я занял удобную позицию, как грузовик тронулся с места.
– Проклятье, – тихо шикнул я, припав на одно колено. Файс уставилась на меня удивленным взглядом.
Но расстройство длилось недолго. С одной стороны, я воспрял духом, когда спустя минут пять долину меж гор наполнил звук рычащего мотора и вражеские солдаты остановили очередной грузовик. Они повторили процедуру, и за сдернутым брезентом кузова я увидел ящики, которые принялся открывать незнакомец. Основной вид он загораживал спиной, однако мне удалось рассмотреть черные прямоугольники в сене. Это могла быть взрывчатка, но опыт подсказывал, что скорее всего это мины – единственное, что мне удалось рассмотреть во время досмотра.
Каждый грузовик давал возможность узнать немного больше, но радость заметно тухла в груди, сменяясь беспокойством. За последние три часа по дороге проехало пять грузовиков, и с каждым новым досмотры становились быстрее, а улыбки на лицах врагов шире.
Внешняя разведка не обманула, по морю в Фильска действительно доставили боеприпасы и вооружение, только откуда оно прибыло – все еще вопрос. На оставшейся вне оккупации территории противника действовало только два военных завода, где велось производство автоматических винтовок и патронов. Но никаких мин, гранат и взрывчаток в помине.
Значит, прошло пять машин, и докладывали о целой барже, то есть стоило ожидать еще машины три-четыре. Не могу сказать, что это много для всего фронта, но если в кузовах перевозили снаряды для тяжелой артиллерии, то проблема действительно вырисовывалась немалого масштаба.
Нужно узнать наверняка, и план, вряд ли который можно считать гениальным, родился в голове и вдохновил меня на рискованный подвиг.
Я вернулся к отряду. Ребята, заметив Файс, опустили пистолеты и с нетерпением уставились на меня уставшими глазами, в которых теплился огонек любопытства.
– Есть что? – Спросил сержант.
– Есть, и боюсь, что еще будет, – присев под сосной, сообщил я. – Провозят явно не мелкокалиберные боеприпасы. По крайней мере, я, похоже, разглядел ящик с минами.
– Доложим в штаб?
– Стоило бы, – несколько замялся я, отчего слушатели невольно вжали шею в плечи и напряглись. В их глазах не было страха, они устали сидеть на одном месте несмотря на то, что это и предполагала разведка. – В нашем небольшом отряде пять человек, еще Файс. Одна снайперская винтовка, четыре самозарядные винтовки, три пистолета…
– Вы задумали то, о чем я подумал? – опасливо уточнил сержант.
– Я понятия не имею, что у тебя творится в голове, – спокойно отозвался я, – но единственный способ узнать больше, это перехватить один из грузовиков. Они следуют друг за другом в интервале примерно в полчаса. На кордоне стоят семь человек, мы с ними справимся, воспользовавшись фактором неожиданности.
– Лейтенант, прошу простить, но не целесообразно ли согласовать этот шаг с капитаном?
Шаг действительно рискованный, и предупредить капитана стоило как минимум, но как же меня бесил помощник командира штаба по разведке. Он как раз относился к числу людей, которые придирались к моей фамилии.
– Рискованно, – отметил я, выглянув из-за дерева и посмотрев в сторону противника, – ветер здесь разносит малейшие звуки на сотни метров, а треск рации и шумы… Беру под свою ответственность.
На неодобрительный взгляд сержанта я не отреагировал, как и беспокойство подопечных. Один из них был совсем новичком, присланным с неделю назад.
– Операция несет минимальный риск, всю ответственность беру на себя. Если вы планировали спокойно штаны просиживать, то могу перевести вас на кухню или к ветеринарам. Соберитесь, следуйте моим командам, от вас больше ничего не требуется.
Повисла напряженная тишина, кто-то обдумывал услышанные слова, кто-то едва скрывал переживание, пока новичок робко не уточнил:
– Так, каков план, лейтенант?
Любопытно, что именно он спросил, это непроизвольно обрадовало.
Я минуту подумал.
– Нас пятеро, и тем не менее необходимо сообщить штабу об увиденном. Рядовой, – обратился я к новичку, – ты отправишься в штаб и доложишь обо всем, что нам довелось разузнать, а также о наших действиях. Полагаю, следует приготовиться к крикам со стороны капитана, но не стесняйся сказать, что я все брал под свою ответственность и отправил тебя. Понял?
– Так точно, – бодро кивнул парень, но скорее не из-за моего напутственного героизма, а поскольку ему не придется лезть в бой.
– Рядовой Бромс, – обратился я к другому парню, широкоплечему и низкорослому, но до ужаса проворному и гибкому. – Найдешь оптимальную позицию для стрельбы. Будешь прикрывать нас.
– Есть, – тихо, но уверенно произнес мужчина.
– С вами мы пойдем вниз, – сообщил я сержанту и оставшемуся рядовому. – Пойдем через десять минут, как только отъедет от кордона следующий грузовик. Противник разбился на две группы: четыре человека с нашей стороны, три с другой. Мы с вами подкрадемся и постараемся бесшумно устранить четверых, как минимум троих. Четвертого может взять на себя Файс. Бромс, по моему сигналу откроешь огонь по противнику, который будет находиться глубже всего в тылу по ту сторону дороги. Сигналом будет служить либо выстрел, либо поднятый шум. Действуй на усмотрение, но не раньше. Как только избавимся от патруля, переоденемся в их форму, чтобы произвести досмотр следующего грузовика.
– Досмотр? Мы не будем его захватывать?
– Здесь вражеская территория, мы не сможем его вывезти, да и толку, – подметил я. – Вы говорите на фильском языке?
– Я закончил курсы в институте, – отмахнулся сержант, остальные неуверенно пожали плечами.
– В таком случае говорить буду я, сержант на подхвате, а вы напустите на себя грозный вид. И постарайтесь не слишком запачкать кровью одежду противника, иначе могут возникнуть проблемы. Вопросы?
Вопросов не последовало. И к лучшему, поскольку каждая секунда ожидания заставляла меня усомниться в целесообразности плана. Нервное напряжение росло, никому уже не приходилось скучать, а радости поубавилось, когда долину накрыл дождь. Ну просто замечательно. Я уже продрог до костей, от голода сводило желудок – надоело жевать поек, уже тошнило от привкуса отрубей во рту.
Из-за начавшегося дождя мы запоздало услышали шум приближающегося грузовика. Понимаю, что с каждой пропущенной машиной шансы встретить новую уменьшались, но я рассчитывал на сведения разведки.
На досмотр у солдат ушло не больше трех минут, теперь они не мелочились, выполняя операцию, скорее, для галочки. Да и под дождем им мокнуть не хотелось, поэтому они довольно быстро отпустили машину и побежали прятаться под широкими ветвями елей.
Мелкая морось переросла в сильный дождь.
– Пошли.
Несмотря на озябшие руки и промокшую одежду, я порадовался, что наши шаги утопали в звуках капель, бьющих о деревья и землю. Воздух пропитался влагой и запахом земли, от волнения меня даже бросило в жар, несмотря на холод. Мы скользили по земле, двигаясь от дерева к дереву, пока не очутились в опасной близости от противника, разгуливающего под соснами в тридцати метрах от нас.
Мелкие капли заливали глаза, пробирались за шиворот, делали руки скользкими и холодными. Пистолет в правой руке, холодный, тяжелый; левой я придерживал за ошейник Файс. Отметив, что сержант и рядовой, затаившиеся по обе стороны от меня, в нервном напряжении ожидали команды, я глубоко втянул воздух через нос.
Чуть дернув овчарку к себе, я крепче сжал ее за холку и направил ее взор к группе солдат внизу. Они скучали, мерзли, закутавшись в дождевые накидки, и не подозревали об опасности. Я поддразнивал собаку, пока та не напряглась и не начала злиться.
– Видишь их?.. видишь… Взять! – Шикнул я Файс на ухо и для верности хлопнул ладонью по заднице, чтобы она помчалась быстрее пули.
Противники запоздало заметили летящую на них с рычанием овчарку, их охватило изумление. Но когда Файс набросилась на одно из них, сомкнув мощные челюсти на лице, разрывая щеку, мужчин охватил ужас. Они потянулись к ружьям, обратив все внимание к овчарке, поэтому нам с парнями не стоило труда воспользоваться мгновением и открыть по ним огонь.
Минула пара секунд, эхо выстрелов поглотил дождь, и не успели тела упасть, как мы побежали вперед, прячась за ближайшими к дороге соснами. Нахлынувший дождь нам действительно помог, но сидящие по ту сторону солдаты моментально отреагировали на шум и открыли по нам огонь.
Пули впивались в мощные стволы деревьев, не давая нам высунуться из укрытия. Файс удрала в лес, прочь от выстрелов, оставив свою жертву умирать: я старался не смотреть на бойца, но взгляд так и тянулся к разодранной щеке, под которой скрипели зубы на красных мышцах. Кровь хлестала из растерзанной шеи ярким фонтанчиком.
Череду выстрелов разорвал один короткий выстрел, грохот автоматных очередей умолк, уступив место встревоженным крикам противника. Я выскочил из-за укрытия и, поймав взглядом противника, открыл по нему огонь. Только ранил, вынудив с воем отпрянуть назад – прошла секунда, и его добил наш снайпер.
Не понимаю, почему расстроился Йозеф, почему люди всегда расстраивались, когда девушка и парень неожиданно не оказывались связаны романтикой. На мой взгляд, подобные узы являлись ядом, поражающим любого рода отношения. Однажды влюбившись, ты рисковал потерять голову и наделать ошибок, которые могли необратимо повлиять на твою жизнь.
– Значит, Файс, – обратился я к овчарке, которая с жадностью вгрызлась в кость и недоверчиво посматривала в мою сторону. Насколько с собаками все проще, они открыто показывают свое намерение, и если покусают, то за дело. Я и не буду пытаться отнять у тебя лакомство, девочка. Нас с тобой ждут великие дела, и мы добьемся с тобой таких высот, которые еще никто не видел.
Глава 5.
Сорок третий стрелковый полк под командованием полковника Ульриха Бэлларда был одним из трех полков, входящий в седьмую стрелковую дивизию, насчитывал 2356 человек. Дивизия, несколько поредевшая из-за проблем с новыми кадрами, тем не менее была растянута на десять километров вдоль горного массива Беже с северо-запада на юг. Посередине, в наибольшей близости к штабу, находился наш полк. Мы успешно держали позицию обороны, подавляя попытки вражеской армии сместить нас с территории, и с каждым наступлением один из полков все глубже продвигался внутрь вражеских земель.
Фильска, страна, от которой осталось лишь название, да группа сопротивления, согнавшая на границу оккупированных земель военную украденную технику со складов, вряд ли продержится дольше тройки месяцев в открытом бою. Хотя, мне, как и всем в Райстахе, не давал покоя вопрос, как партизанам с остатками военного командования Фильска удалось завладеть тяжелой артиллерией. Внешняя разведка сообщала о налетах на военные склады на оккупированных территориях, махинации с поездами. Ладно, угнать один танк, но чтобы с десяток?
Пусть так, но они израсходовали бы боезапас уже несколько месяцев назад, но горы и равнины продолжали содрогаться от выстрелов пушек и минометов. Как бы высшее военное командование ни пыталось скрывать информацию, слухи ходили, и меня не удивила вероятность, что Фильска помогает одна из сторонних стран, поставляя припасы по морю. Подозрительная активность велась в портах Куртского княжества, однако разведчикам приходилось действовать с особой осторожностью, поскольку полицейское государство вело слежку едва ли не за каждой собакой.
Я понимал, что задумываться о глобальных вещах, опережая события, некорректно на поле боя, но на подобные мысли меня наталкивала картина, наблюдаемая уже который день.
Едва ли не с нуля обновив состав взвода пешей разведки, я уже вторую неделю с тех пор не вылезал из кустов. Ребята попались покладистые, много новичков, но никто не доставал тупыми вопросами, и что более приятно – презрительными ухмылками. Никто и бровью не повел, услышав мою фамилию. Но глядя на этих парней, я понял одну истину – им было все равно, война их настолько вымотала, что они отбросили мелочность и личные желания.
– Что думаешь? – Обратился я к сержанту, едва ли парню старше меня.
Сержант несколько секунд молчаливо наблюдал за тропой под горным склоном в бинокль, а затем убрал его от сбитого пыльного лица и тяжко вздохнул.
– Не знаю, что и думать, лейтенант. Мы здесь третьи сутки сидим, а вот что они здесь делают не первый день, я понять не могу.
Выйдя за пределы безопасной зоны, мы углубились на километр на территорию врага и засели на склоне горы подле горного ручья, чтобы наблюдать за дорогой. Полковнику Бэлларду поступила информация от внешней разведки, что в Фильска к южному порту был доставлен на судне груз из Курта – судя по внушительной охране, везли явно не селедку. След груза потерялся в тридцати километрах от фронтового штаба.
Поэтому мы и сидели здесь, стуча зубами от холода по ночам, да грызя сухой поек, наблюдая за дорогой, которая вела к одному из вражеских лагерей. Но ни черта не происходило больше двух суток, проехала пара грузовиков, вывозивших раненых с передовой. Я бы велел ребятам сворачиваться, но появившийся позавчера блокпост из пятерых вооруженных парней, прячущихся в тени деревьев, встревожил. Либо враг пытался обхитрить нас, и мы морозили задницы как идиоты, либо дело действительно нечисто.
Послышался свистящий звук – это Файс заскулила, отреагировав на наш короткий разговор. Подняла голову, навострила большие уши и с мольбой посмотрела на меня, словно спрашивая, когда же мы уйдем отсюда, когда хоть что-то произойдет? Не знаю, девочка, не знаю, возможно, и хорошо, что ничего не происходит.
Потрепав собаку по холке, я бесшумно вздохнул и разделил тоску четвероногой спутницы. Когда мы только выходили из города, то мое желание взять с собой Файс ребята восприняли скептически, а помощник начальника штаба по разведке и то воспринял в штыки. Сейчас же наш небольшой отряд во многом был благодарен овчарке: она не только раньше нас слышала приближение кого и чего бы то ни было, но и служила отличной грелкой по ночам. Жрала, правда, как ни в себя – приходилось иногда отпускать охотиться, и в такие моменты я отчаянно надеялся, чтобы ее не заметил враг. Увидеть в лесу волка – одно, а породистую псину – у кого-то могут возникнуть вопросы.
Просидели еще несколько часов, прежде чем под хмурым небом, затянутым облаками и дымом, по горному серпантину проехал грузовик. Все оживились, припали к биноклям, даже Файс напряглась в предвкушении действий.
Транспорт остановился перед кордоном, солдаты появились из тени деревьев столь неожиданно, что водитель едва не задавил одного из них. Кто-то открыл двери кабины и принялся проверять документы, пока другой человек полез проверять кузов. Угол обзора для нас оказался неудачным, я видел лишь боковую сторону грузовика, а не содержимое кузова.
– Я отойду на двадцать метров вправо, попытаюсь узнать, что там находится. Будьте на чеку. До моего возвращения, сержант, ты за главного.
– Принято.
Цыкнув языком, привлекая внимание овчарки, я побрел по бурелому, аккуратно перешагивая поваленные тонкие деревья, старался не сильно хрустеть сосновыми шишками и иголками. Файс двигалась настолько беззвучно, что я позавидовал ей. Она явно была рада хоть какому-то движению.
Пытаясь сохранить ценные секунды, я время от времени посматривал в сторону кордона, где солдаты продолжали досмотр. Обзору мешали деревья, пушистые ветви сосен, так что едва я занял удобную позицию, как грузовик тронулся с места.
– Проклятье, – тихо шикнул я, припав на одно колено. Файс уставилась на меня удивленным взглядом.
Но расстройство длилось недолго. С одной стороны, я воспрял духом, когда спустя минут пять долину меж гор наполнил звук рычащего мотора и вражеские солдаты остановили очередной грузовик. Они повторили процедуру, и за сдернутым брезентом кузова я увидел ящики, которые принялся открывать незнакомец. Основной вид он загораживал спиной, однако мне удалось рассмотреть черные прямоугольники в сене. Это могла быть взрывчатка, но опыт подсказывал, что скорее всего это мины – единственное, что мне удалось рассмотреть во время досмотра.
Каждый грузовик давал возможность узнать немного больше, но радость заметно тухла в груди, сменяясь беспокойством. За последние три часа по дороге проехало пять грузовиков, и с каждым новым досмотры становились быстрее, а улыбки на лицах врагов шире.
Внешняя разведка не обманула, по морю в Фильска действительно доставили боеприпасы и вооружение, только откуда оно прибыло – все еще вопрос. На оставшейся вне оккупации территории противника действовало только два военных завода, где велось производство автоматических винтовок и патронов. Но никаких мин, гранат и взрывчаток в помине.
Значит, прошло пять машин, и докладывали о целой барже, то есть стоило ожидать еще машины три-четыре. Не могу сказать, что это много для всего фронта, но если в кузовах перевозили снаряды для тяжелой артиллерии, то проблема действительно вырисовывалась немалого масштаба.
Нужно узнать наверняка, и план, вряд ли который можно считать гениальным, родился в голове и вдохновил меня на рискованный подвиг.
Я вернулся к отряду. Ребята, заметив Файс, опустили пистолеты и с нетерпением уставились на меня уставшими глазами, в которых теплился огонек любопытства.
– Есть что? – Спросил сержант.
– Есть, и боюсь, что еще будет, – присев под сосной, сообщил я. – Провозят явно не мелкокалиберные боеприпасы. По крайней мере, я, похоже, разглядел ящик с минами.
– Доложим в штаб?
– Стоило бы, – несколько замялся я, отчего слушатели невольно вжали шею в плечи и напряглись. В их глазах не было страха, они устали сидеть на одном месте несмотря на то, что это и предполагала разведка. – В нашем небольшом отряде пять человек, еще Файс. Одна снайперская винтовка, четыре самозарядные винтовки, три пистолета…
– Вы задумали то, о чем я подумал? – опасливо уточнил сержант.
– Я понятия не имею, что у тебя творится в голове, – спокойно отозвался я, – но единственный способ узнать больше, это перехватить один из грузовиков. Они следуют друг за другом в интервале примерно в полчаса. На кордоне стоят семь человек, мы с ними справимся, воспользовавшись фактором неожиданности.
– Лейтенант, прошу простить, но не целесообразно ли согласовать этот шаг с капитаном?
Шаг действительно рискованный, и предупредить капитана стоило как минимум, но как же меня бесил помощник командира штаба по разведке. Он как раз относился к числу людей, которые придирались к моей фамилии.
– Рискованно, – отметил я, выглянув из-за дерева и посмотрев в сторону противника, – ветер здесь разносит малейшие звуки на сотни метров, а треск рации и шумы… Беру под свою ответственность.
На неодобрительный взгляд сержанта я не отреагировал, как и беспокойство подопечных. Один из них был совсем новичком, присланным с неделю назад.
– Операция несет минимальный риск, всю ответственность беру на себя. Если вы планировали спокойно штаны просиживать, то могу перевести вас на кухню или к ветеринарам. Соберитесь, следуйте моим командам, от вас больше ничего не требуется.
Повисла напряженная тишина, кто-то обдумывал услышанные слова, кто-то едва скрывал переживание, пока новичок робко не уточнил:
– Так, каков план, лейтенант?
Любопытно, что именно он спросил, это непроизвольно обрадовало.
Я минуту подумал.
– Нас пятеро, и тем не менее необходимо сообщить штабу об увиденном. Рядовой, – обратился я к новичку, – ты отправишься в штаб и доложишь обо всем, что нам довелось разузнать, а также о наших действиях. Полагаю, следует приготовиться к крикам со стороны капитана, но не стесняйся сказать, что я все брал под свою ответственность и отправил тебя. Понял?
– Так точно, – бодро кивнул парень, но скорее не из-за моего напутственного героизма, а поскольку ему не придется лезть в бой.
– Рядовой Бромс, – обратился я к другому парню, широкоплечему и низкорослому, но до ужаса проворному и гибкому. – Найдешь оптимальную позицию для стрельбы. Будешь прикрывать нас.
– Есть, – тихо, но уверенно произнес мужчина.
– С вами мы пойдем вниз, – сообщил я сержанту и оставшемуся рядовому. – Пойдем через десять минут, как только отъедет от кордона следующий грузовик. Противник разбился на две группы: четыре человека с нашей стороны, три с другой. Мы с вами подкрадемся и постараемся бесшумно устранить четверых, как минимум троих. Четвертого может взять на себя Файс. Бромс, по моему сигналу откроешь огонь по противнику, который будет находиться глубже всего в тылу по ту сторону дороги. Сигналом будет служить либо выстрел, либо поднятый шум. Действуй на усмотрение, но не раньше. Как только избавимся от патруля, переоденемся в их форму, чтобы произвести досмотр следующего грузовика.
– Досмотр? Мы не будем его захватывать?
– Здесь вражеская территория, мы не сможем его вывезти, да и толку, – подметил я. – Вы говорите на фильском языке?
– Я закончил курсы в институте, – отмахнулся сержант, остальные неуверенно пожали плечами.
– В таком случае говорить буду я, сержант на подхвате, а вы напустите на себя грозный вид. И постарайтесь не слишком запачкать кровью одежду противника, иначе могут возникнуть проблемы. Вопросы?
Вопросов не последовало. И к лучшему, поскольку каждая секунда ожидания заставляла меня усомниться в целесообразности плана. Нервное напряжение росло, никому уже не приходилось скучать, а радости поубавилось, когда долину накрыл дождь. Ну просто замечательно. Я уже продрог до костей, от голода сводило желудок – надоело жевать поек, уже тошнило от привкуса отрубей во рту.
Из-за начавшегося дождя мы запоздало услышали шум приближающегося грузовика. Понимаю, что с каждой пропущенной машиной шансы встретить новую уменьшались, но я рассчитывал на сведения разведки.
На досмотр у солдат ушло не больше трех минут, теперь они не мелочились, выполняя операцию, скорее, для галочки. Да и под дождем им мокнуть не хотелось, поэтому они довольно быстро отпустили машину и побежали прятаться под широкими ветвями елей.
Мелкая морось переросла в сильный дождь.
– Пошли.
Несмотря на озябшие руки и промокшую одежду, я порадовался, что наши шаги утопали в звуках капель, бьющих о деревья и землю. Воздух пропитался влагой и запахом земли, от волнения меня даже бросило в жар, несмотря на холод. Мы скользили по земле, двигаясь от дерева к дереву, пока не очутились в опасной близости от противника, разгуливающего под соснами в тридцати метрах от нас.
Мелкие капли заливали глаза, пробирались за шиворот, делали руки скользкими и холодными. Пистолет в правой руке, холодный, тяжелый; левой я придерживал за ошейник Файс. Отметив, что сержант и рядовой, затаившиеся по обе стороны от меня, в нервном напряжении ожидали команды, я глубоко втянул воздух через нос.
Чуть дернув овчарку к себе, я крепче сжал ее за холку и направил ее взор к группе солдат внизу. Они скучали, мерзли, закутавшись в дождевые накидки, и не подозревали об опасности. Я поддразнивал собаку, пока та не напряглась и не начала злиться.
– Видишь их?.. видишь… Взять! – Шикнул я Файс на ухо и для верности хлопнул ладонью по заднице, чтобы она помчалась быстрее пули.
Противники запоздало заметили летящую на них с рычанием овчарку, их охватило изумление. Но когда Файс набросилась на одно из них, сомкнув мощные челюсти на лице, разрывая щеку, мужчин охватил ужас. Они потянулись к ружьям, обратив все внимание к овчарке, поэтому нам с парнями не стоило труда воспользоваться мгновением и открыть по ним огонь.
Минула пара секунд, эхо выстрелов поглотил дождь, и не успели тела упасть, как мы побежали вперед, прячась за ближайшими к дороге соснами. Нахлынувший дождь нам действительно помог, но сидящие по ту сторону солдаты моментально отреагировали на шум и открыли по нам огонь.
Пули впивались в мощные стволы деревьев, не давая нам высунуться из укрытия. Файс удрала в лес, прочь от выстрелов, оставив свою жертву умирать: я старался не смотреть на бойца, но взгляд так и тянулся к разодранной щеке, под которой скрипели зубы на красных мышцах. Кровь хлестала из растерзанной шеи ярким фонтанчиком.
Череду выстрелов разорвал один короткий выстрел, грохот автоматных очередей умолк, уступив место встревоженным крикам противника. Я выскочил из-за укрытия и, поймав взглядом противника, открыл по нему огонь. Только ранил, вынудив с воем отпрянуть назад – прошла секунда, и его добил наш снайпер.
