ГЛАВА 11. Лесная заимка.
Все же перед отъездом я нашел в себе силы оторваться от девушки и съездить с отцом на три дня в дальний гарнизон. Они показались мне тремя годами. Я повсюду таскал с собой блокнот, меряя время исписанными страницами.
Мне посчастливилось отразить психологически трудную обстановку службы вчерашних школьников - солдат-погранцов - в замкнутом пространстве лесной заимки. Мы ловили рыбу в незамерзающей таежной речке, дрессировали ручного медвежонка, оставшегося без матери, искали посторонние следы в глубине леса. А однажды обнаружили в дебрях тайги полузасыпанный древний колодец, узкую скважину, непонятно кем и зачем вырытую в жуткой глуши. Ну как забыть солдатскую баню в громадной деревянной бочке, вечера у потрескивающего на снегу костерка, пахнущий хвоей чай в жестяной кружке, пускаемой по кругу, забавные байки и песни под усталый баян. Один из солдат специально для меня отснял фотопленку, на которой запечатлел наиболее интересные моменты таежной жизни.
Величие девственной природы завораживало взгляд и будило воображение.
- Можно понять, почему в нашей части нет дедовщины, - задумчиво произнес в один из вечеров кто-то из солдат, - грех мучить других среди такой красоты.
- Почему же, в нашей части есть дедовщина, - возражал веселый усатый сержант, - у нас "молодые" гораздо чаще «стариков» висят на турнике и отжимаются на кулаках!
Все рассмеялись: спортивные повинности, так или иначе, отрабатывал каждый.
- И не только. Я, например, оформил всем дедам "дембельские альбомы", - добавил ещё один паренек, "среднеслужащий".
- А ночные куплеты для баюканья дедов? Сколько я их перепел в свое время! - покачал головой третий.
-Еще бы! Кто не помнит колыбельную, сочиненную старшиной Афонькиным специально для торжественных случаев?
Вьюга смеживает очи, всем "дедам" спокойной ночи.
Пусть приснится дом родной, сад зеленый над рекой,
Милых рук крутой захват, сладких губок мармелад.
Школа, класс десятый "А" и колхозная страда,
Стадо, пастушок с кнутом, поцелуи с языком,
Сена стог, любви стезя, и стыдливое "нельзя".
Танцплощадка, маскарад, где ты был маркиз де Сад
И замучил на ходу бедных девочек орду.
Доброй ночи, милый "дед", повидал ты белый свет,
Но в тайгу сюда забрел, где кружит большой орел,
Здесь девчонки не живут – сосны хоровод ведут.
Очень скоро, кореш мой, возвратишься ты домой!
- Неплохая колыбельная, - одобрительно произнес неожиданно возникший из темноты отец, - такое можно каждую ночь слушать! Особенно про маркиза де Сада и замученных девчонок. Поднимите руки, у кого есть невеста?
Несколько ребят вскинули ладошки.
- Вы любите своих девушек, не так ли? Армия не отбила у вас охоту любить?
- Нет, нет, - почти хором решительно отозвались молодые солдаты.
- Так я и думал! Нет более сильного стимулятора любви, чем солдатская доля...
- А если она замуж выскочит? - ожесточенно спросил кто-то. - Как тогда?
- Жить дальше! Только жить - и никак иначе, - очень серьёзно ответил отец, - в петлю не лезть, смерти не искать! Это - приказ на будущее, - ни от чего нельзя зарекаться! Предательство само по себе гадкое явление, но сводить счеты с жизнью не менее отвратительно и малодушно! Самоубийство - удел не настоящих мужчин, но задержавшихся в детстве сопливых несмышленышей! Воин, солдат переживает и более тяжелые моменты, в том числе, самое страшное - смерть боевых товарищей прямо на глазах, но только крепче становится!
Предательство женщины ломает лишь слабых, неуверенных в себе маменькиных сынков! Испытание разлукой - самая действенная проверка взаимных чувств, и если девчонка не дождалась, значит, такова судьба. Да, сердцу больно от дикой несправедливости. Дескать, пока я ношу кирзачи, стирая в кровь ноги, часами вишу на турнике, драю дощатые некрашеные полы в казарме, несу вахту на таежной заимке, а она бегает на дискотеки, встречается с парнями, хихикает с подружками, не зная, как мне тяжело вдали от дома и любимой! Она не имеет права развлекаться без меня! Но такие мысли недостойны мужчины: жизнь девушки не прекращается с твоим уходом в армию, не сидеть же ей в четырех стенах целых два года!
Поймите, ребята, я не защищаю неверных невест, просто пытаюсь проявить понимание. Неокрепшие чувства угасают от долгой разлуки... Вряд ли стоит презирать легкомысленную подругу и злорадствовать, если она ошиблась с выбором и променяла тебя, такого благородного, на полнейшее ничтожество! Нужно оставаться мужчиной в любой ситуации... – отец замолчал, ожидая встречного вопроса, поступившего незамедлительно:
- Хорошо звучит, а если на душе кошки скребут?
- Несмотря на душевную боль и сумятицу нужно постараться оценить, как ни странно, свою душевную стойкость. Стремиться не разлюбить, а понять. Не ненавидеть, а оправдать женщину за ее слабость. Страдать по полной программе! Настоящий мужчина не тот, кто делает вид, будто ему все нипочем, а тот, кто в любой ситуации остается человеком, кто умеет прощать... Как ни тяжело тебе, возьми себя в руки и продолжай служить! Время зарубцует все раны, поверьте. Молодым да влюбленным трудно понять простые истины, кажется, белый свет померк из-за такого вероломства: не дождалась! Но вспомните слова веселой песенки: "если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло"! Проверено на себе и своих товарищах!
Я строчил в блокноте как одержимый, разум мой наслаждался, а сердце непрерывно болело об оставленной Рае. Вернувшись из тайги, попросил у родителей разрешения задержаться ещё на два дня в гарнизоне. Поколебавшись, они разрешили мне такую вольность и пообещали написать записку классной руководительнице. Конечно, оставшиеся два дня я провел с Раечкой. Все же, как мы ни пытались оттянуть момент прощания, он вскоре наступил.
- Володя, ты меня не забудешь? - спросила моя Мадонна.
- Ни в коем случае! Я каждый день о тебе вспоминаю, - прижав к себе хрупкое девичье тело, отвечал я, - вся моя кипучая деятельность - лишь способ отвлечься от мыслей о тебе и не тронуться умом!
Я надел на тонкий пальчик любимой изящное золотое колечко с небольшим камушком, купленное на сэкономленные гонорары:
- На память обо мне!
- Не сниму его ни днем, ни ночью, - отвечала Раечка, восхищенно глядя на свою нежную ручку с тонкими пальчиками. - Какое оно красивое! Зачем ты купил кольцо, оно ведь дорого стоит! - мягко упрекнула девушка. - Хватило бы книг и сладостей!
- Замолчи! Если мог бы, достал звезду с неба и подарил тебе!
Мы страстно поцеловались.
Ярослав на прощание сдержанно пожал мою руку; все каникулы он жутко ревновал Раечку и сравнивался со мной, терзаясь ненужным самоедством. Славка снова вбил в свою мнительную голову, насколько он бледно выглядит рядом с деятельным братцем-везунчиком. Меня абсолютно не трогали его амбиции, и это обстоятельство особенно удручало самолюбивого Ярку.
ГЛАВА 12. Первый камень "Фантома".
Остаток года прошел в делах и трудах. Мишке Петрову вследствие его пониженного зрения врачи запрещали заниматься боевыми видами спорта, я же посещал секцию славяно-горицкой борьбы. Русская философия и силовые приемы предков пришлись мне куда больше по душе, чем восточные школы, которые я втайне считал излишней экзотикой. Хотя наука сенсея Андрея Квона некогда очень помогла мне в борьбе с произволом кланов. Из уроков каратэ я усвоил гибкость и маневренность, в то время как славянские единоборства несколько прямолинейны и тяжеловесны, как все русское. Тренировки благодатно действовали на мое тело: мышцы налились силой, а в голове объединились выжимки из двух стилей: европейского и азиатского. Я слыл неплохим бойцом с молниеносной реакцией и даже принял участие в соревнованиях на звание чемпиона области, в которых занял почетное второе место.
В мои пятнадцать, ещё при жизни незабвенного генсека Брежнева, обстановка в мире накалилась. Два года назад наши вошли в Афганистан. Международное сообщество готовилось к боевым действиям, беспрерывно заверяя граждан своих государств в добрых намерениях. Высший орган власти страны сделал заказ Министерству Обороны на строительство крупного супермегапредприятия, призванного работать на машину холодной и "горячей" войны. Средства вложили громадные. В тот год город начал лихорадочно разрастаться, образуя промышленный мегаполис.
Возведение концерна сопровождалось возникновением сопутствующих мелких и средних предприятий и сообществ. Одновременно создавалась целая сеть организаций, формирующих общественное мнение и соответствующую идеологическую направленность. Население должно воспитываться в благоговейном почтении к суперконцерну. Забегая вперед, скажу: вскоре N сделали закрытым городом. Предприятие нарекли помпезно и загадочно - "Фантом", который всегда финансировался более чем щедро, и за относительно недолгие годы своего существования превратился в промышленный рай. Уникальный опыт полностью себя оправдал.
Впервые в истории военной промышленности страны гигантский производственный комплекс объединили с научно-исследовательскими подразделениями. Концерн "Фантом", несмотря на свою громоздкость и огромность, оказался весьма подвижным образованием, способным не только шагать нога в ногу с самыми современными научными мировыми достижениями, но и глобально опережать эпоху, зовущуюся теперь "застойной". Полагаю, это всего лишь определение: являющееся сверхпередовым тогда, остается таковым и теперь. Конечно, немалая заслуга невероятной стабильности гиганта ВПК принадлежит бессменному гендиректору, фанатично преданного своему делу.
Мудрый руководитель, энергичный сорокапятилетний мужчина, выглядел еще моложе, лет на тридцать пять. Я видел его на церемонии закладки первого камня. Именно этот необыкновенный человек, светясь от восторга, вонзил лопату в дышащую сладким весенним ароматом землю и опустил в выемку символический перетянутый красной лентой кирпич. Небольшой оркестр грянул туш, все захлопали. Приглашенных оказалось немного: высшее городское начальство, партийные боссы, некоторые должностные лица будущего концерна и важные гости - делегация из Москвы. "Фантом" закладывался без шумной помпы по одной простой причине: воинственные настроения национальной политики широко не афишировались среди населения. Кроме того, устроители, безусловно, блюли неприкосновенность столь высоких шишек. Территорию, где происходила закладка первого камня, оцепили солдаты местной военной части, вооруженные автоматами. Да и происходило торжественное событие далеко за городом. Концерну нужно много места!
Университетскую школу юного журналиста пригласили на церемонию по указанию партийных боссов: взрослых борзописцев не позвали, решив ограничиться юными. Тем более, среди нас находилось несколько вполне известных пишущих внештатников, в том числе и я. Наш преподаватель решил устроить конкурс на лучшую работу, посвященную важнейшему для города событию. Угадайте с трех раз, кто победил в конкурсе?
Нам устроили пресс-конференцию с делегатами из Москвы, каждому юнкору разрешили задать высоким гостям по одному вопросу. Я размышлял всю ночь, о чем бы таком спросить, но на брифинге вдруг ляпнул совсем другое:
- Владимир Петров, университетская школа юного журналиста. Считается, наша военная промышленность самая прогрессивная в мире, и мы намного опережаем страны блока НАТО по уровню ее развития. Если так, зачем нужно строить с нуля такой крупный концерн? Не лучше ли вложить средства в уже существующие предприятия ВПК? Спасибо.
Наш преподаватель вытаращил глаза от удивления, а московские гости недоуменно переглянулись. Отвечал мне высокий дядя с морщинистым смуглым лицом:
- Благодарю вас, молодой человек, за своевременный вопрос. Наша военная промышленность и вправду лучшая в мире, но для большей эффективности необходима ее значительная конгломерация и глобализация. В частности, требуется как можно более тесное слияние научного и производственного потенциала. Существующие предприятия, даже самые высокорентабельные, не отвечают на данный момент прогрессивным требованиям, диктуемым упрямой жизнью. Проще построить принципиально новое уникальное производственное объединение, способное в дальнейшем двигать вперед научно-технический прогресс. Разумеется, мы не собираемся забывать уже существующие предприятия ВПК.
Как позже выразился Мишка, я рассыпал бисер перед свиньями, а наш преподаватель от души отчитал меня:
- Петров, ты меня чуть на тот свет не отправил! Хоть бы предупредил! Они со своим концерном, как с писаной торбой носятся: "ала-ла, ала-ла", а ты такую блямбу засандалил! Мол, зачем вообще нужно затевать пресловутую стройку века, если предприятий ВПК и без того пруд пруди? Эх, Петров, Петров! Я не удивлюсь, если завтра с меня башку снимут!
Но башка нашего преподавателя осталась на месте.
Мы с Мишаней делали цикл очерков о первых "афганцах", вернувшихся домой. В весенние каникулы я снова ездил в родной гарнизон к родителям, друзьям и Раечке. Незаметно подошло лето. Лето перемен. Семьи, наша и Раечкина, уезжали на "Большую землю" насовсем. Мы - в город N, Ковалевы - на Кубань. Мой друг Венька с родителями пока оставался в части, как и многие другие. Жизнь текла своим чередом по проложенному Высшими Силами руслу судьбы. Гарнизон существовал, существует и будет существовать всегда. Он - страна моего детства и юности, моя республика ШКИД.
Нам с Раей удалось провести неделю вдвоем, покупаться в реке, в том самом месте, где некогда смертельно простудили маленькую Светочку, и где я испытал очень противоречивые чувства. Место потрясения и страсти... Мы с Раечкой даже попытались повторить процедуру крещения, но девушка испытала разочарование, ибо, на сей раз, берега не расширились, все осталось по-прежнему. Видимо, магическое обаяние обряда невозможно воспроизвести без искренней Веры; потом мы исступленно целовались, и не иначе, как волшебная сила помогла мне сдержаться и не совершить того, что я так часто видел в своем повторяющемся сне.
Наверное, инстинктивный страх удержал обоих. Мы ведь разъезжались и неизвестно, какие неожиданности притаились за поворотами судьбы. Если бы я, охваченный огнем вожделения, первым вскрыл божественную устрицу Раечки, нас связала бы ее кровь, ее боль, после чего существовать в разлуке не представлялось возможным! А если бы она ещё и забеременела, оставшись с моей клеткой внутри, и одна! Нет! Нет! От одной только мысли о возможном "залете" мое тело покрывалось холодной испариной. Несказанная выдержка сослужила мне добрую службу: разве ж я шкодливый щенок создать юной Мадонне проблему и отпустить от себя!
До одури хотел мою нежную фиалку, но сорвать не смог, увы! Зато расставался с ней со спокойным сердцем: моя любовь ничем не навредила дорогому человеку. Прощаясь, мы с Раечкой стояли, обнявшись, не в силах вымолвить ни слова. Она рыдала, смачивая слезами мою рубашку. Плакать я не умел с детства, но и мое сердце разрывалось от горя. Не мог ей сказать ничего определенного и ничего пообещать... Родные нас не трогали, и вся суета с переездом нас не коснулась, Ярка паковал бесчисленные коробки и пыхтел от негодования, называя меня барином.
