-Дело к вечеру, а солнышко сияет горячо, - мурлыкала я, меланхолично наблюдая за суетящимися орками. Часть мужиков, нажравшись мяса, отправилась дальше в степь. Воды в моем озере и впрямь было мало, а коней поить следовало. Вот они и тронулись дальше. Я поняла из их разговоров, что неподалеку есть еще река. Остальные занимались своими орочьими делами. Подобраться поближе мне совершенно не желалось. И так приходилось молиться всем неизвестным мне богам, чтобы вездесущие пацаны не наткнулись на мою норку. Совсем рядом стояла юрта шамана, сидел у крошечного костерка он сам. Кормил с руки костер. Над огнем в небольшом котелке булькала мясная похлебка. Правда, мясо там варилось не конское. Мой орк РУКАМИ поймал в озере дикую утку. Мужик, я тебя уважаю. Нет, честно - ни один из моих знакомых не мог поймать руками дикую утку. И мне даже жалко, что это селезень был единственным здесь.
Внутренности он отдал тощему серому щенку. Я по запаху определила: щен был слаб. И совсем мал. Ему бы молока, да кто ж даст такому слабаку выжить? Это мы, благополучные человеки, милосердно выхаживаем всех слабых и сирых. А здесь выживает сильнейший! И никак иначе. И детей не больно-то лечат, оставляя на милость Богов. Естественный отбор, милсдари! О чем, бишь, я?
Так вот, щен подношение стрескал. И теперь лежал на коленях шамана, вяло помахивая хвостиком. А я тоже кушать хочу! Скорее бы ночь - может, рыбку удастся поймать. С такой диетой и похудеть недолго!
Стойбище потихоньку успокаивалось, затихало. Сначала разбрелись по кибиткам ребятишки. Потом, управившись с котлами и казанами, подоив с десяток кобылиц, ушли женщины. В большой юрте притихли мужики. Старый вождь и старый шаман обошли стойбище - подозреваю, охрану ставили от нежелательных пришельцев. К молодому не подошел ни один. Да и он не рвался беседовать - все так же сидел у своего костерка, отрешенно глядя в огонь. В конце концов, ночь вступила в свои права, утихомирив суету дня...
Щенок на коленях Ойрика завозился и чуть слышно тявкнул. Юноша вздрогнул, выходя из транса. К нему, виляя бедрами - будто выписывая восьмерки - шла давешняя бабенка. Без повязки на лице, в тонком балахоне, видимо, заменяющем ей ночную сорочку. Длинные черные волосы заплетены в тонкие косички и смазаны свежим кобыльим молоком.
-Зачем ты пришла сюда, жена моего отца? - без интереса спросил он, не делая попытки подняться. - Иди в свою кибитку.
-Я пришла за тобой, Ойрик. Ты проведешь эту ночь со мной! Ты теперь в моей власти! - почти мелодично рассмеялась женщина, а мне захотелось разодрать ей плоское... Виновата - луноликое личико.
-С чего бы? -все так же равнодушно ответил шаман, все же поднявшись на ноги.
-А с того, что я подложила в твои одежды - тут она произнесла какое - то жуткое слово, состоящее из одних шипяще - скрипящих звуков. - Он уже впитался в твое тело. Пойдем же со мной, мой вождь!
И она рванулась к парню, раскинув руки. И тут же заорала.
Ну, каюсь! Каюсь! Инстинкт сработал! Ну, кошка я! Кош - ка! Не люблю, когда МОЁ трогают! Да еще всякие немытые орчихи! Или - орчанки? А, не важно! Главное, теперь ей долго придется с закрытой физиономией гулять. Когти у меня острые. А кошачьи царапины долго заживают... А мне еще и псеныш помог. Подкрался, и тяпнул дурную бабу за пятку. Она снова взвыла. Тут же стойбище ожило. К костру прилетели все, кому не лень. Во главе с вождем и старым шаманом. Я уже не вслушивалась. Привлекла внимание к проблеме, и скатилась в логово. Там они без меня разберутся.
Шум стоял долго. Потом угомонилось. В конце концов, дурных баб много, а спать все равно нужно.
А потом я услышала голос Ойрика.
-Ты отвела от меня беду, о, Хозяйка Небесного Шатра! - говорил он негромко. -Послала мне на выручку свою любимую кошку. Я принимаю твое повеление!
Он помолчал немного, вслушиваясь в шелест травы под легким ветерком.
-Хорошо. Я и сам собирался угостить её мясом дикой утки. И если она захочет - возьму с собой... Да, когда мой народ откочует дальше - я пойду к Старому городу.
Он смолк, поднял на руки щенка и отнес его в юрту. Потом вышел с миской в руках. Зачерпнул из котла похлебки, налил, положил кусок мяса. Поставил на землю.
-Любимая кошка Небесной Госпожи, - негромко сказал он. -Прими мою благодарность. Раздели со мной ужин.
Это я - то любимая кошка?! Обалдеть! Нет, я знаю, что все бабы по натуре кошки. Но с какого боку тут Небесная Госпожа, если я к кочевым народам в прежней жизни никаким боком не относилась? Разве что татаро - монголы в древние времена мимо проходили. Ай, бесы с ними! Посмотрим - чем нас прикормить пытаются. Может, и в самом деле вместе с ним в таинственный Старый город пойти? Не сидеть же мне у озера! Хотя я и не домашняя кошка, но к жизни на свежем воздухе в диком образе приспособлена мало. О! Парнишка же шаман. Стало быть - маг. А им фамилиары положены. Буду фамилиаром оркского шамана. Счас супчик дохлебаю, миску вылижу, лапки в озере сполосну. И пойду к хозяину своему. Потопчусь на могучей груди, помурлычу. В этом теле меня постоянно на песни пробивает. Вот и буду мурлыкать. Воспитаю себе хозяина. А там и с Госпожой разберемся. А самое главное - меня будут кормить. В кои - то веки я перестану отвечать за кухню. ЙЕС!
Молодой шаман внимательно наблюдал, как довольно крупная кошка вышла из травы. В темноте, как известно, кошки все серые. Вот и масть этой он никак не мог определить. Только видел, что цвет её глаз никак не соответствовал кошачьему племени. Вроде бы и зеленью отливают, и в то же время серебром плавятся. И золотистые искорки проскакивают... В отблесках угасающего костра ему было видно, как аккуратно ест эта кошка. Удивился, когда она села на задние лапки, передними взяла кусочек мяса, и стала его есть. Доела. Потрогала лапкой миску. Взяла в зубы и пошла с ней к озеру. Ойрик хотел было пойти следом, но побоялся спугнуть. Вскоре она вернулась, все так же неся миску в зубах. Поставила её поближе к костру, однако, так, чтобы не насыпалось пепла. Ойрик ждал, что она станет делать дальше. Не дождался. Уснул. А потом ему приснилась песня. Мелодичный женский голос напевал что - то, совершенно ему незнакомое. Потом ему стал сниться раскаленный камень. Он лежал на его груди, сверкал багровыми боками, и тоже пел песню... А потом наступило утро. Ойрик открыл глаза. Ощущение камня на груди не прошло. Только был он не обжигающим. Скорее -теплым. И продолжал негромко мурлыкать. И щекотать длинными усами его лицо.
-Надо же! Любимая кошка Небесной Госпожи приняла меня за подушку, - шепнул он, осторожно запуская руки в густую шерсть. Кошка приоткрыла один глаз, мурлыкнула что-то особенно громко, и вновь зажмурилась.
2.
Я - неправильный... Неправильный орк. Неправильный шаман. Неправильный сын. И воин тоже неправильный. Когда я родился - мой отец был в самом расцвете сил. В то лето он одержал множество побед в битвах за убор вождя племени. Его друг и помощник Артег стал верховным шаманом. В женской половине было достаточно женщин. Кобылицы принесли обильный приплод, степи не высохли, так как дождей выпадало много. Все складывалось прекрасно. Племя уже вернулось в зимнее стойбище, когда младшая и любимая жена разродилась мальчиком. Мной. Я оказался точной копией своего отца. Вот только глаза и волосы были не черными, как у всех орков. Мои глаза оказались синими. А волосы были белы. И даже слегка серебрились - будто ковыль под луной. Отец одарил жену дорогими подарками, но ходить в её шатер перестал. Не понравился ему белоголовый ребенок. Сейчас я думаю, что меня оставили жить только по воле шамана. Артег углядел во мне будущего ученика... А вскоре мать исчезла. Никто не знает - куда она делась. Разве что Старуха. Старшая жена отца. Она досталась ему в наследство от погибшего брата. Для постели была стара, а вот держать в кулаке остальных жен - самое то. Скорее всего, она и помогла моей матери улечься под дерновое одеяльце, списав все на происки врагов. Однажды я подслушал её разговор с отцом. В тот вечер они перебрали забродившего кобыльего молока...
-Белая Звезда покинула нас, - сказала Старуха. - И это к лучшему. Мальчишка станет шаманом, и это принесет тебе славу.
-Не ты ли помогла ей? - ответил отец. - Мне -то можешь не врать. И да - это к лучшему. Пусть в моем роду не будет больше белоголовых...
С тех пор я старался как можно реже попадаться на глаза отцу. Да и времени свободного у меня не было. Вместе со сверстниками мы учились всему, что положено знать орку - воину. Драться. Стрелять из лука. Метать кинжалы. Скакать на коне. Выживать... Хилые погибают в первую очередь. У нас не принято скорбеть над умершими детьми. Слабым в степи не место. А детская Душа вернется в Небесный Шатер, и Госпожа направит её в другое - более жизнеспособное тело...
Потом мной занялся Артег. Вот тут я взвыл. Он учил меня жестко, если не сказать - жестоко. Разбираться в приметах. Искать тайный смысл в скупых жестах воинов и трескотне женских голосов. По обрывкам слов составлять предложения. Учил читать тайные руны и знаки. А еще - различать голоса Богов в шелесте трав, в шуме дождя, в раскатах грома и журчании рек. Я - учился. Чем дальше шло мое учение - тем сильнее становилось желание покинуть племя. Мне становилось тесно в Степи. Со мной теперь опасались связываться не только воины, но и шаманы. Все, кроме женщин. Уж этих - то безголовых можно было напугать лишь гневом Небесной Госпожи. Да и то - не всех. С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать зим - редкая ночь проходила без их попыток забраться в мой шатер. В эту весну особенно усердствовала младшая жена отца. Я даже не помню её имени...
Год для Северных племен выдался трудным. Прошлым летом в Степи воцарилась засуха. Мы с трудом сберегли основной табун. Артег вымолил у Госпожи ливень во второй половине лета. Потом на нас напали соседи, угнав множество женщин и детей. А потом по стойбищам прошла со своей косой Черная Смерть, выкосив большую часть нашего и соседних племен... Нынешний год тоже не баловал. Снега зимой было мало, и Степь не напилась весенней воды. Небольшие речушки пересохли или сильно обмелели. Трава уже готова стать сеном на корню, а дождей не предвидится. Поэтому отец и торопится вернуться в зимнее стойбище - там хотя бы есть вода. Громадное пресное озеро. И там в первый день осени состоятся выборы Верховного вождя. Отец надеется победить. Но я - то знаю - власть он не удержит. И Артег ему не поможет. К власти придет мой единокровный брат. Тот самый, что сейчас тискает в низинке у озерца одну из молоденьких рабынь - я слышу их сопение. Но меня это уже не касается. Ближе к обеду мое племя двинется вслед за табуном, а я останусь здесь. Задержусь на несколько дней, чтобы выверить дорогу к Старому городу. И потом тоже тронусь в путь. Так велела Небесная Госпожа. Вместе со мной поедут мой пес и кошка. Вот эта самая, что продолжает громко мурлыкать мне в самое ухо. Но кто бы мне сказал - почему я слышу в её мурчании песню?!
Вскоре суета в стойбище стихла, и в стену моего шатра постучали резко и властно. Так обычно стучал только один орк - шаман Артег. И что понадобилось старому шаману?
Кошка, услышав стук, стремительно нырнула куда -то в темноту, а псеныш тявкнул, взвизгнул, и тут же замолк. Краем глаза я успел заметить смазанное движение кошачей лапы. Она отвесила щенку тумака! Забавно! Неужели это животное и в самом деле любимая кошка Небесной Госпожи?
-Что ты хотел, Артег? - равнодушно спросил я. - Если пришел отговаривать меня от Дороги - то напрасно потратил время.
Артег не выглядел старым. Жилистый и высокий, он все так же был силен: и физически, и в колдовстве. Не сильнее меня. Но другим шаманам с ним не тягаться. Волосы все так же черны, а глаза все еще не выцвели, как у других стариков.
-Твой отец призывает тебя, Ойрик. Его младшая жена подверглась насилию - так она говорит. А еще говорит, что не раз видела тебя полностью обнаженным в своей кибитке. У тебя есть - что сказать в свое оправдание?
Я только пожал плечами. Меня не раз пытались обвинять... С тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать... Правда, закончилось это после того, как отец отдал воинам самую красивую из своих женщин. Она тоже пыталась обвинять... Что взять с глупых баб? Разве они знают о правилах Неправильного Шамана?! И разве знают о тайной отметине на моем теле?! Она расположена в таком месте, что и мне самому трудно разглядеть, даже когда я купаюсь в реке или озере. И выглядит она довольно странно... Нет, я не отношусь к любителям мужчин, хотя и такое бывает в наших племенах. Но и орчанки не привлекают меня. Я - Неправильный Шаман, и этим все сказано...
В большом шатре собрались все воины. И - женщины. У ног отца валялась та самая, что пыталась вчера утащить меня в свою кибитку. А красиво расписала её лицо моя кошка! Четыре ярко - красные царапины все еще сочились кровью. Заживут не скоро. Если вообще заживут.
Она увидела меня и принялась что - то быстро говорить. До меня долетали отдельные слова. Ничего нового. Соблазнил, уговорил, заставил. О, а вот это новое! Обещал сделать главной женой после того, как убьет своего отца и займет место вождя. В этом меня еще не обвиняли...
-Что скажешь, Ойрик? - голос отца все так же скрипуч и ровен. Все это мы обсуждали не один раз. Но он - вождь. Обязан разобраться.
-Ты знаешь правду, отец, - склонил я голову. - А чтобы все остальные её узнали - позволь мне задать твоей женщине вопрос...
Отец кивнул. Я поймал взгляд женщины, и она замерла. Сейчас она расскажет все, что ей взбрело в голову. И даже то, о чем и не думала. Это просто... Когда Артег учил меня, то рассказывал - у других народов сильными колдунами считаются черноглазые. Наверное, потому, что там они - редкость. А в Степи я - единственный шаман с синими глазами. Артег говорил, что моими глазами смотрит сама Госпожа... Что ж! Послушаем...
Она рассказала... Молодая и глупая девчонка! Ей так надоело чистить самый большой казан, так надоела Старуха, которая следила за каждым шагом женщин, что она решила приворожить старшего сына вождя... А еще она не хотела греть постель старому мужу. Подруга из соседнего стойбища дала ей верное средство, чтобы приворожить понравившегося мужчину. И вчера она все так и сделала. Дождалась, когда я сниму одежду, чтобы искупаться, и подложила в шкуры мешочек.
-Ты должен был сам прийти в мою кибитку, - говорила она, глядя в мои глаза, - Но почему-то не пришел. А когда я сама пришла за тобой, то дикая кошка поцарапала мне лицо. Только тебе это не поможет. Фсхшых уже впитался в твое тело.
Она еще что-то говорила, но я уже не слушал. Глупая баба... Прежде чем привораживать шамана - хоть бы у других женщин поинтересовалась. Не действуют на шаманов привороты. А ты получишь молодых и сильных воинов. Всех, кому захочется... Единственное, что может тебя спасти - женщин в племени сейчас мало. И отец может отдать тебя кому - то из приближенных. Но ведь есть еще и Старуха...
-Достаточно ли ты услышал, вождь? - почтительно склонил я голову. Отец кивнул.
Внутренности он отдал тощему серому щенку. Я по запаху определила: щен был слаб. И совсем мал. Ему бы молока, да кто ж даст такому слабаку выжить? Это мы, благополучные человеки, милосердно выхаживаем всех слабых и сирых. А здесь выживает сильнейший! И никак иначе. И детей не больно-то лечат, оставляя на милость Богов. Естественный отбор, милсдари! О чем, бишь, я?
Так вот, щен подношение стрескал. И теперь лежал на коленях шамана, вяло помахивая хвостиком. А я тоже кушать хочу! Скорее бы ночь - может, рыбку удастся поймать. С такой диетой и похудеть недолго!
Стойбище потихоньку успокаивалось, затихало. Сначала разбрелись по кибиткам ребятишки. Потом, управившись с котлами и казанами, подоив с десяток кобылиц, ушли женщины. В большой юрте притихли мужики. Старый вождь и старый шаман обошли стойбище - подозреваю, охрану ставили от нежелательных пришельцев. К молодому не подошел ни один. Да и он не рвался беседовать - все так же сидел у своего костерка, отрешенно глядя в огонь. В конце концов, ночь вступила в свои права, утихомирив суету дня...
Щенок на коленях Ойрика завозился и чуть слышно тявкнул. Юноша вздрогнул, выходя из транса. К нему, виляя бедрами - будто выписывая восьмерки - шла давешняя бабенка. Без повязки на лице, в тонком балахоне, видимо, заменяющем ей ночную сорочку. Длинные черные волосы заплетены в тонкие косички и смазаны свежим кобыльим молоком.
-Зачем ты пришла сюда, жена моего отца? - без интереса спросил он, не делая попытки подняться. - Иди в свою кибитку.
-Я пришла за тобой, Ойрик. Ты проведешь эту ночь со мной! Ты теперь в моей власти! - почти мелодично рассмеялась женщина, а мне захотелось разодрать ей плоское... Виновата - луноликое личико.
-С чего бы? -все так же равнодушно ответил шаман, все же поднявшись на ноги.
-А с того, что я подложила в твои одежды - тут она произнесла какое - то жуткое слово, состоящее из одних шипяще - скрипящих звуков. - Он уже впитался в твое тело. Пойдем же со мной, мой вождь!
И она рванулась к парню, раскинув руки. И тут же заорала.
Ну, каюсь! Каюсь! Инстинкт сработал! Ну, кошка я! Кош - ка! Не люблю, когда МОЁ трогают! Да еще всякие немытые орчихи! Или - орчанки? А, не важно! Главное, теперь ей долго придется с закрытой физиономией гулять. Когти у меня острые. А кошачьи царапины долго заживают... А мне еще и псеныш помог. Подкрался, и тяпнул дурную бабу за пятку. Она снова взвыла. Тут же стойбище ожило. К костру прилетели все, кому не лень. Во главе с вождем и старым шаманом. Я уже не вслушивалась. Привлекла внимание к проблеме, и скатилась в логово. Там они без меня разберутся.
Шум стоял долго. Потом угомонилось. В конце концов, дурных баб много, а спать все равно нужно.
А потом я услышала голос Ойрика.
-Ты отвела от меня беду, о, Хозяйка Небесного Шатра! - говорил он негромко. -Послала мне на выручку свою любимую кошку. Я принимаю твое повеление!
Он помолчал немного, вслушиваясь в шелест травы под легким ветерком.
-Хорошо. Я и сам собирался угостить её мясом дикой утки. И если она захочет - возьму с собой... Да, когда мой народ откочует дальше - я пойду к Старому городу.
Он смолк, поднял на руки щенка и отнес его в юрту. Потом вышел с миской в руках. Зачерпнул из котла похлебки, налил, положил кусок мяса. Поставил на землю.
-Любимая кошка Небесной Госпожи, - негромко сказал он. -Прими мою благодарность. Раздели со мной ужин.
Это я - то любимая кошка?! Обалдеть! Нет, я знаю, что все бабы по натуре кошки. Но с какого боку тут Небесная Госпожа, если я к кочевым народам в прежней жизни никаким боком не относилась? Разве что татаро - монголы в древние времена мимо проходили. Ай, бесы с ними! Посмотрим - чем нас прикормить пытаются. Может, и в самом деле вместе с ним в таинственный Старый город пойти? Не сидеть же мне у озера! Хотя я и не домашняя кошка, но к жизни на свежем воздухе в диком образе приспособлена мало. О! Парнишка же шаман. Стало быть - маг. А им фамилиары положены. Буду фамилиаром оркского шамана. Счас супчик дохлебаю, миску вылижу, лапки в озере сполосну. И пойду к хозяину своему. Потопчусь на могучей груди, помурлычу. В этом теле меня постоянно на песни пробивает. Вот и буду мурлыкать. Воспитаю себе хозяина. А там и с Госпожой разберемся. А самое главное - меня будут кормить. В кои - то веки я перестану отвечать за кухню. ЙЕС!
Молодой шаман внимательно наблюдал, как довольно крупная кошка вышла из травы. В темноте, как известно, кошки все серые. Вот и масть этой он никак не мог определить. Только видел, что цвет её глаз никак не соответствовал кошачьему племени. Вроде бы и зеленью отливают, и в то же время серебром плавятся. И золотистые искорки проскакивают... В отблесках угасающего костра ему было видно, как аккуратно ест эта кошка. Удивился, когда она села на задние лапки, передними взяла кусочек мяса, и стала его есть. Доела. Потрогала лапкой миску. Взяла в зубы и пошла с ней к озеру. Ойрик хотел было пойти следом, но побоялся спугнуть. Вскоре она вернулась, все так же неся миску в зубах. Поставила её поближе к костру, однако, так, чтобы не насыпалось пепла. Ойрик ждал, что она станет делать дальше. Не дождался. Уснул. А потом ему приснилась песня. Мелодичный женский голос напевал что - то, совершенно ему незнакомое. Потом ему стал сниться раскаленный камень. Он лежал на его груди, сверкал багровыми боками, и тоже пел песню... А потом наступило утро. Ойрик открыл глаза. Ощущение камня на груди не прошло. Только был он не обжигающим. Скорее -теплым. И продолжал негромко мурлыкать. И щекотать длинными усами его лицо.
-Надо же! Любимая кошка Небесной Госпожи приняла меня за подушку, - шепнул он, осторожно запуская руки в густую шерсть. Кошка приоткрыла один глаз, мурлыкнула что-то особенно громко, и вновь зажмурилась.
2.
Я - неправильный... Неправильный орк. Неправильный шаман. Неправильный сын. И воин тоже неправильный. Когда я родился - мой отец был в самом расцвете сил. В то лето он одержал множество побед в битвах за убор вождя племени. Его друг и помощник Артег стал верховным шаманом. В женской половине было достаточно женщин. Кобылицы принесли обильный приплод, степи не высохли, так как дождей выпадало много. Все складывалось прекрасно. Племя уже вернулось в зимнее стойбище, когда младшая и любимая жена разродилась мальчиком. Мной. Я оказался точной копией своего отца. Вот только глаза и волосы были не черными, как у всех орков. Мои глаза оказались синими. А волосы были белы. И даже слегка серебрились - будто ковыль под луной. Отец одарил жену дорогими подарками, но ходить в её шатер перестал. Не понравился ему белоголовый ребенок. Сейчас я думаю, что меня оставили жить только по воле шамана. Артег углядел во мне будущего ученика... А вскоре мать исчезла. Никто не знает - куда она делась. Разве что Старуха. Старшая жена отца. Она досталась ему в наследство от погибшего брата. Для постели была стара, а вот держать в кулаке остальных жен - самое то. Скорее всего, она и помогла моей матери улечься под дерновое одеяльце, списав все на происки врагов. Однажды я подслушал её разговор с отцом. В тот вечер они перебрали забродившего кобыльего молока...
-Белая Звезда покинула нас, - сказала Старуха. - И это к лучшему. Мальчишка станет шаманом, и это принесет тебе славу.
-Не ты ли помогла ей? - ответил отец. - Мне -то можешь не врать. И да - это к лучшему. Пусть в моем роду не будет больше белоголовых...
С тех пор я старался как можно реже попадаться на глаза отцу. Да и времени свободного у меня не было. Вместе со сверстниками мы учились всему, что положено знать орку - воину. Драться. Стрелять из лука. Метать кинжалы. Скакать на коне. Выживать... Хилые погибают в первую очередь. У нас не принято скорбеть над умершими детьми. Слабым в степи не место. А детская Душа вернется в Небесный Шатер, и Госпожа направит её в другое - более жизнеспособное тело...
Потом мной занялся Артег. Вот тут я взвыл. Он учил меня жестко, если не сказать - жестоко. Разбираться в приметах. Искать тайный смысл в скупых жестах воинов и трескотне женских голосов. По обрывкам слов составлять предложения. Учил читать тайные руны и знаки. А еще - различать голоса Богов в шелесте трав, в шуме дождя, в раскатах грома и журчании рек. Я - учился. Чем дальше шло мое учение - тем сильнее становилось желание покинуть племя. Мне становилось тесно в Степи. Со мной теперь опасались связываться не только воины, но и шаманы. Все, кроме женщин. Уж этих - то безголовых можно было напугать лишь гневом Небесной Госпожи. Да и то - не всех. С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать зим - редкая ночь проходила без их попыток забраться в мой шатер. В эту весну особенно усердствовала младшая жена отца. Я даже не помню её имени...
Год для Северных племен выдался трудным. Прошлым летом в Степи воцарилась засуха. Мы с трудом сберегли основной табун. Артег вымолил у Госпожи ливень во второй половине лета. Потом на нас напали соседи, угнав множество женщин и детей. А потом по стойбищам прошла со своей косой Черная Смерть, выкосив большую часть нашего и соседних племен... Нынешний год тоже не баловал. Снега зимой было мало, и Степь не напилась весенней воды. Небольшие речушки пересохли или сильно обмелели. Трава уже готова стать сеном на корню, а дождей не предвидится. Поэтому отец и торопится вернуться в зимнее стойбище - там хотя бы есть вода. Громадное пресное озеро. И там в первый день осени состоятся выборы Верховного вождя. Отец надеется победить. Но я - то знаю - власть он не удержит. И Артег ему не поможет. К власти придет мой единокровный брат. Тот самый, что сейчас тискает в низинке у озерца одну из молоденьких рабынь - я слышу их сопение. Но меня это уже не касается. Ближе к обеду мое племя двинется вслед за табуном, а я останусь здесь. Задержусь на несколько дней, чтобы выверить дорогу к Старому городу. И потом тоже тронусь в путь. Так велела Небесная Госпожа. Вместе со мной поедут мой пес и кошка. Вот эта самая, что продолжает громко мурлыкать мне в самое ухо. Но кто бы мне сказал - почему я слышу в её мурчании песню?!
Вскоре суета в стойбище стихла, и в стену моего шатра постучали резко и властно. Так обычно стучал только один орк - шаман Артег. И что понадобилось старому шаману?
Кошка, услышав стук, стремительно нырнула куда -то в темноту, а псеныш тявкнул, взвизгнул, и тут же замолк. Краем глаза я успел заметить смазанное движение кошачей лапы. Она отвесила щенку тумака! Забавно! Неужели это животное и в самом деле любимая кошка Небесной Госпожи?
-Что ты хотел, Артег? - равнодушно спросил я. - Если пришел отговаривать меня от Дороги - то напрасно потратил время.
Артег не выглядел старым. Жилистый и высокий, он все так же был силен: и физически, и в колдовстве. Не сильнее меня. Но другим шаманам с ним не тягаться. Волосы все так же черны, а глаза все еще не выцвели, как у других стариков.
-Твой отец призывает тебя, Ойрик. Его младшая жена подверглась насилию - так она говорит. А еще говорит, что не раз видела тебя полностью обнаженным в своей кибитке. У тебя есть - что сказать в свое оправдание?
Я только пожал плечами. Меня не раз пытались обвинять... С тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать... Правда, закончилось это после того, как отец отдал воинам самую красивую из своих женщин. Она тоже пыталась обвинять... Что взять с глупых баб? Разве они знают о правилах Неправильного Шамана?! И разве знают о тайной отметине на моем теле?! Она расположена в таком месте, что и мне самому трудно разглядеть, даже когда я купаюсь в реке или озере. И выглядит она довольно странно... Нет, я не отношусь к любителям мужчин, хотя и такое бывает в наших племенах. Но и орчанки не привлекают меня. Я - Неправильный Шаман, и этим все сказано...
В большом шатре собрались все воины. И - женщины. У ног отца валялась та самая, что пыталась вчера утащить меня в свою кибитку. А красиво расписала её лицо моя кошка! Четыре ярко - красные царапины все еще сочились кровью. Заживут не скоро. Если вообще заживут.
Она увидела меня и принялась что - то быстро говорить. До меня долетали отдельные слова. Ничего нового. Соблазнил, уговорил, заставил. О, а вот это новое! Обещал сделать главной женой после того, как убьет своего отца и займет место вождя. В этом меня еще не обвиняли...
-Что скажешь, Ойрик? - голос отца все так же скрипуч и ровен. Все это мы обсуждали не один раз. Но он - вождь. Обязан разобраться.
-Ты знаешь правду, отец, - склонил я голову. - А чтобы все остальные её узнали - позволь мне задать твоей женщине вопрос...
Отец кивнул. Я поймал взгляд женщины, и она замерла. Сейчас она расскажет все, что ей взбрело в голову. И даже то, о чем и не думала. Это просто... Когда Артег учил меня, то рассказывал - у других народов сильными колдунами считаются черноглазые. Наверное, потому, что там они - редкость. А в Степи я - единственный шаман с синими глазами. Артег говорил, что моими глазами смотрит сама Госпожа... Что ж! Послушаем...
Она рассказала... Молодая и глупая девчонка! Ей так надоело чистить самый большой казан, так надоела Старуха, которая следила за каждым шагом женщин, что она решила приворожить старшего сына вождя... А еще она не хотела греть постель старому мужу. Подруга из соседнего стойбища дала ей верное средство, чтобы приворожить понравившегося мужчину. И вчера она все так и сделала. Дождалась, когда я сниму одежду, чтобы искупаться, и подложила в шкуры мешочек.
-Ты должен был сам прийти в мою кибитку, - говорила она, глядя в мои глаза, - Но почему-то не пришел. А когда я сама пришла за тобой, то дикая кошка поцарапала мне лицо. Только тебе это не поможет. Фсхшых уже впитался в твое тело.
Она еще что-то говорила, но я уже не слушал. Глупая баба... Прежде чем привораживать шамана - хоть бы у других женщин поинтересовалась. Не действуют на шаманов привороты. А ты получишь молодых и сильных воинов. Всех, кому захочется... Единственное, что может тебя спасти - женщин в племени сейчас мало. И отец может отдать тебя кому - то из приближенных. Но ведь есть еще и Старуха...
-Достаточно ли ты услышал, вождь? - почтительно склонил я голову. Отец кивнул.
