– Лиса, ты вроде ничего, не зазнайка и все такое. Я и другим сказала, что с тобой можно иметь дело. А если будешь с Мэй путаться, то никогда не станешь своей…
Я все поняла. Поджала губы, раздираемая надвое. Обрести друзей среди слуг или стать изгоем, чтобы изуродованной девочке было чуть менее одиноко? Рациональное начало призывало послать Мэй подальше и думать только о своих интересах. Совесть трубила на визгливых тонах о том, что я на себя в зеркало взглянуть не смогу.
Я выдохнула. Своей среди слуг я никогда не буду, да и не хочу. Обстоятельства могут меня согнуть, но не сломать. Помощь слабым, вот что делает из животного человека.
- Бесс, надеюсь, ты все же будешь считать меня «ничего». По крайней мере ты мне очень нравишься.
- Вот упертая коза! – Бесс подняла нос и демонстративно удалилась.
Я вроде приняла правильное решение, но отчего кошки скребутся на душе?
В прачечной было жарко. За входной дверью в открывшемся зале вовсю кипела глажка. Между клубами пара сновали нагруженные утюгами дюжие ребята. Они прогоняли с пути окриками служанок, важно семенящих, неся на вытянутых руках выглаженную одежду. Меня встретили как спасительницу. Краснолицая женщина схватила меня за плечи и пророкотала:
- У меня работа стоит. Опять припадок у негодницы?
- Я все сделаю. Не сердитесь на нее, пожалуйста.
Женщина повела меня за собой, бурча под нос о своем золотом терпении, о том, как Богиня воздаст за это на том свете.
Мы прошли через двери в другой зал. Тут мужчин не было. Над печками стояли четыре огромных чана с горячей водой, источающих пар. Служанки водили шестами стирку в воде, стоя с подоткнутыми юбками. Тут было жарко как в пекле.
Меня завели в дальнюю комнатушку. Тут было относительно тихо и прохладно. У дальней стены на длинном столе были свалены в кучу кружева. Подле стены журчал в полу самый настоящий ручей. Посреди комнаты стоял большой чан с голубоватым раствором, рядом с ним кастрюля с мыльной пеной. Подлее нее расположились чаши поменьше, в каждом вода другого цвета – красная, синяя, зеленая, желтая.
- Мэй поделилась с тобой секретом обработки кружева?
Я вся похолодела. Как обращаться с кружевом я понятия не имела.
- Она сказала, вы покажете мне как делать обычную работу, а секретом делиться не разрешила.
Краснолицая женщина прищурилась и внимательно меня осмотрела с ног до головы. Я попыталась прикрыть рукой самые заметные пятна сажи.
- Девочки шепчутся, говорят Мэй ведьма, но я раньше не верила. А сейчас не знаю, что и думать. Где это видано, что новенькая готова за нее работу делать? Околдовали тебя, бедняжка.
Я в ответ захлопала глазами. Заколдовали это точно, только не Мэй, а вчерашним вечером, когда меня выдернули как спелую морковку из привычного мира и перенесли неизвестно куда. Прям готовое шоу на выживание. Интересно, сейчас мною кто-то любуется на экране компьютера? Ставят ли ставки на мою жизнь?
Она показала мне весь процесс стирки кружева от замачивания и до глажки. Работа считалась тонкой, доверялась не каждой. У Мэй был дар избавить тонкую ткань от пятен и не испортить. От меня, как от околдолдованной, ожидали той же сноровки.
- Сама одежда уже постирана, ждем пока ты управишься, чтобы пришить кружева на место. Постарайся начать с алых инициалов королевской семьи, потом уже другие цвета.
Она исчезла за дверью, а я взяла в руки легкое как паутинка кружево с узором из виноградных лоз. Со стороны изнанки были вышиты красной нитью три буквы «ЭУГ». Интересно, кому оно принадлежит?
Хватит медлить, работы непочатый край, а ведь меня еще ждут камины! Я жалобно застонала.
Кружево следовало прикрепить булавками к специальным валикам, замочить в алхимическом растворе, потом промыть в мыльном чану, стараясь не повредить нити. Прополоскать в проточной воде, накрахмалить, немного высушить и передать дальше, через оконце в стене, для глажки.
В комнате было тихо, я принялась за первое кружево. От раствора полученные с утра ссадины нещадно защипало. Я закусила губу и продолжила работу. Вот бы придумали тут элементарные перчатки!
Зато алхимия идеально справлялась с пятнами. Красные, желтые, от соусов, приправ, крови они все исчезали бесследно в белом чану. Потом мыло, полоскание и – гоп! Чисто накрахмаленная ткань ложится в коробку для глажки. Я даже зашла в раж, стараясь довести движения до автоматизма. А все для того, чтобы не думать о своей судьбе. Вот бы все, что со мной случилось, было со скрытым смыслом… Только вот, в тайные замыслы я не верила, слишком много раз наблюдала за тем, как череда случайностей рушит человеческие судьбы. Скорей всего мне просто «повезло» оказаться в особом месте в правильное время.
Я очнулась и поняла, что мысли завели меня совсем не туда. Бесс права - дурочка я. Работаю в прачечной, а о собственном платье не позаботилась.
Меня оставили для деликатной работы одну и не трогали до поры до времени. Идеальные обстоятельства. Я сняла фартук и отправила в раствор. Через минуту он плавал белым как первый снег, без всяких пятен. Вскоре в чан отправилось платье, и я осталась в одном нижнем белье. Вздохнув, отправила в чан и его –привыкла стирать трусы каждый день.
Я хорошенько прополоскала свою одежду, выжала и повесила сушиться. На всякий случай закрыла входную дверь на задвижку. Потом продолжила работать нагой.
Когда стопка кружева подошла к концу, я еле стояла на ногах. Мои бедные руки опухли, из мелких трещин сочилась сукровица. Не может быть, что я еще должна чистить камины. Это чистое издевательство! …Как и попытка одеть мокрое белье и платье. Хорошо, что в прачечной пар служил завесой, за которой я могла незаметно выскользнуть. По дороге меня только раз окликнула краснолицая женщина и с уважением поблагодарила.
- Тьфу-тьфу, кружево тебя слушается. Я попрошу тебя перевести ко мне, если ты не против.
- Если миссис Ривз будет не против.
Тонкую работу не сравнить с каминами, но лучше в прачечную не попадать. Меня смогут перевести в адовый зал мешать стирку в кипящем чану. Я не хотела обидеть, но и обещать – опасно.
- О нет! С миссис Ривз спорить не буду. Доброй ночи!
Пока я занималась кружевом на улице стемнело. Небо искрилось обилием звезд, на вечерних улицах горели фонари, а дальний городок у озера красиво подмигивал окошками. Я шла по коридорам опустив голову, стараясь стать как можно незаметней.
Какая досада, что ужин мне тоже придется пропустить. Появиться в мокром платье – самоубийство.
Я подготовила все необходимое для чистки каминов в укромном уголке на втором этаже. Пока сновала туда сюда за лимонами и дровами, то услышала музыку в коридоре первого этажа. Играли вальс, и в мелодии даже было нечто знакомое, похожее на «голубой Дунай». Мне ужасно захотелось посмотреть хоть одним глазком на званный вечер.
Я двинулась как завороженная вслед звукам скрипки. Впереди, подле открытой на щелку дверей, собралось несколько любопытствующих слуг. Я встала за спинами на цыпочки, благословляя свой высокий рост.
Зал был великолепен. С высоченным потолком, расписанным под закатное небо с летящими ангелами между облаками. Череда хрустальных канделябров искрящихся, словно в осколки стекла заключили по звезде. Мраморные колонны, бесчисленные вазы с шикарными букетами цветов. А гости! Глаза разбегались при виде нарядов дам, каждое из них – произведение искусства – пышные юбки из тюля, открытые плечи, лебединая шеи усыпанные драгоценными камнями. А прически – высокие, украшенные цветами или лентами, у самых богатых нитями жемчуга, рубинов, изумрудов. Кавалеры носили приталенные камзолы и пышные шейные платки из тонкого кружева. Меня передернуло при взгляде на кружево, руки еще ныли от едкого раствора, а мокрое платье льнуло к телу.
На подиуме в дальней части зала сидела королевская семья. Пожилой король и королева на золотых тронах, подле них на креслах пониже двое принцев и принцесса. Старший принц выглядел очень бледным, что и не удивительно, считая близкий брак по расчету. Он сидел прямо, словно палку проглотил, черные волосы собраны назад, одет во все черное, с алой лентой через плечо.
Принцесса была свежа как весенний цвет. Одета в нечто розовое и воздушное, с заколотыми наверх волосами и умопомрачительной короной высотой в пол метра, усыпанной рубинами и розовым кварцем. Она жадно осматривала зал и наслаждалась вниманием.
При взгляде на младшего принца сердце пропустило удар. Уж слишком он был хорош в праздничном камзоле, с распущенными волосами до плеч. Он сидел расслабленно, на танцующих глядел лениво, с дежурной улыбкой на губах. Принц мне нравился, а от переживаний последних дней чувства к нему обрели особую остроту. Ах, как мне хотелось поймать хоть бы мимолетный взгляд.
Я отступила в темноту, так и не замеченная слугами. На душе было отчего-то горько и тоскливо. В последний раз заглянула на кухню одолжить свечу и чистые тряпки и поднялась к своим каминам. У меня есть время до поздней ночи и десять комнат. Кошмар. Справлюсь.
Я обмотала руки чистыми тряпками и приступила к работе. Чистить камины в недавно стираном и мокром платье – глупость, поэтому я потратила несколько минут, чтобы раздеться. Сначала я поминутно обглядывалась на дверь, но в жилых помещениях сейчас было безлюдно. Все или танцевали внизу, или обслуживали пирующих, или завистливо наблюдали.
А я была даже благодарна за тяжелую работу. Мысли в голову лезли слишком безрадостные. О том, что жизнь кончена, скоро я превращусь в тупую машину по обслуживанию, подхвачу тиф и бесславно скончаюсь. Или о маме, которая сейчас сидит у телефона и ждет информацию о безвестно пропавшей дочери.
От едкой боли, я принялась со злостью выгребать золу, затем лить скипидар на щетку и тереть кирпичи. Грусть отступала перед тяжелой физической работой, сменялась болью в мышцах. Я тратила силы, чтобы бороться со смертельной усталостью. Меня держал бушующий в венах адреналин. Без него десять каминов не победить.
Когда пришла очередь промыть камин теплой водой, я сначала смыла золу с себя, а потом чистая одела платье и отправилась в следующую комнату.
На пятой меня шатало. Шестая до восьмой прошли как в тумане. Девятую я закончила на чистом упрямстве. Десятая оказалась самой роскошной, с огромным камином, в котором высилась целая гора золы. Она не поместилась в одно ведро. Пришлось мыться, одевать платье, выносить золу в общий мешок, и возвращаться обратно. Стоял второй час ночи, кроме одной краюхи хлеба я с утра не ела ни росинки. Утренний чай с тостом, казалось, произошел целую вечность назад. Я без сил вытянулась подле камина в одном нижнем белье.
Из-за размера камина зола в основании кучи была еще теплой. Я с наслаждением погрузила в нее озябшие руки. Золушка, вот кто я. Настоящая золушка. Ничего не случится, если я пару минут передохну в благословенном тепле. Осталось совсем немного, я наберусь сил и все закончу.
Веки стали тяжелыми и я решила дать глазам перерыв. Все тело гудело и я не заметила, как провалилась в сон.
Проснулась как током ударенная от тихого шелеста. Мне было тепло, уютно, будто меня укутали в пушистое одеяло. Я открыла глаза и увидела, что укрыта алым плащ, отороченным мягким мехом.
Подле кровати при приглушенном свете канделябра младший принц расстегивал пуговицы на белоснежной шелковой рубашке. Камзол и красная ленточка были уже сняты и отброшены на стул.
Свет красиво поблескивал на гладкой коже груди, выделяя литые мускулы. В его позе была расслабленность человека после тяжелого дня. Пальцы расправлялись все с новой пуговицами, потом и рубашка полетела к стулу и принц остался голый по пояс. Высокий, атлетичный, с широкими плечами и узкой талией. Умопомрачительно красивый.
И тут я поняла весь ужас ситуации. Я голая, в одном белье, уснула на золе в его комнате. Меня накрыла удушающая волна стыда, хотелось провалиться сквозь землю от ужаса. Что он обо мне подумает? Что со мной будет?
- Я не хотел тебя будить, милая девушка.
Я вскочила на ноги, прижимая его плащ к груди, пытаясь прикрыться. Меня накрыла паника, голова была пуста и я не знала, что сказать. Только смотрела на него как бессловесная овца, умоляя о пощаде. Мои щеки были не просто красными, я вся стала бордовой от смущения.
- Подойди-ка сюда.
Я как завороженная сделала шаг вперед. Он преодолел оставшееся между нами расстояние, дотронулся до моего подбородка. Повернул лицо в сторону канделябра.
- Я так и знал, - прошептал он. – Хорошенькая. Мы виделись утром, не правда ли? Во время моего позорного бегства от домогательств вдовы М.
- Простите, пожалуйста – овцой проблеяла в ответ. – Я непростительно заснула во время исполнения обязанностей.
Он улыбнулся уголком губ. Его глаза затуманились.
- У всех нас был тяжелый день, это простительно. Ты красиво выражаешься, милая девушка. Чья будешь?
- Я безродная, - тут у меня прорезался голос и я высоко подняла подбородок в знак протеста. Надоели со своим снобизмом.
Но принц оказался доволен ответом. Поднял бровь и улыбнулся уголком губ.
- Раз служишь в замке, значит уже не безродная. Значит моя, - сказал он удовлетворенно, и от его голоса пробежали мурашки по спине. – Почему у тебя повязки на ладони? Покажи свои руки!
Я покрепче перехватила плащ на груди и протянула ему правую ладонь.
- Обе! – повелительно приказал принц.
Я вся сгорбилась, еще больше покраснела и отрицательно замотала головой. Сердце как бешеное билось в груди. Если протянуть ему обе руки плащ упадет вниз и я останусь в лифчике и трусах.
- На служанок не посягаю, не бойся.
Я кое как зажала мех подмышками, чтобы прикрывал грудь и протянула ладони вперед, плотно прижав локти к телу.
Принц еле слышно добавил:
- Только, если они не против.
Я вся вздрогнула, а принц будто специально провел пальцем по моим пылающим щекам. Затем подложил свои руки, под мои опухшие ладони, обмотанные грязной тряпкой. Осторожно размотал ткань.
Даже в неверном свете пары свечей можно было рассмотреть обломанные ногти, вздувшиеся волдыри и сочащиеся сукровицей царапины.
- Новенькая, - то ли спросил то ли утвердительно выдохнул принц.
Он наклонился и вытащил из под кровати резной ларец, окованный металлом. Внутри, на подстилке из бархата лежали в ряд бутылочки из темного стекла. Под ними надписанные бумажные конверты с порошками.
Принц насыпал на мои израненные ладони порошок. Он пах антисептиком и немного щипал, но я прикусила губу, не издав ни звука. За порошком на кожу капнуло несколько капель масла, сильно пахнущего ментолом. И еще чем-то, напоминающим сосновый лес.
Тяжелый балдахин затрепетал от невидимого ветра. Сердце бухнуло в живот, по позвоночнику поднялся холодок. Порошок зашипел и я почувствовала, будто сотни корешков впиваются в кожу на руках. Не больно, но неотвратимо, как волна цунами. Над ладонями поднялся зеленый дым, завертелся колесом, подвластный пассам рук принца.
Я завороженно наблюдала как срастаются царапины, как уменьшаются отеки. Ветер высосал из тела усталость и боль из мышц. Я почувствовала себя свежей, словно спала не пару часов, а целую ночь.
А вот под глазами принца залегла тень. Он пошатнулся на мгновение, а потом бережно вернул баночку на место, закрыл ларец и вернул его под кровать.
Я все поняла. Поджала губы, раздираемая надвое. Обрести друзей среди слуг или стать изгоем, чтобы изуродованной девочке было чуть менее одиноко? Рациональное начало призывало послать Мэй подальше и думать только о своих интересах. Совесть трубила на визгливых тонах о том, что я на себя в зеркало взглянуть не смогу.
Я выдохнула. Своей среди слуг я никогда не буду, да и не хочу. Обстоятельства могут меня согнуть, но не сломать. Помощь слабым, вот что делает из животного человека.
- Бесс, надеюсь, ты все же будешь считать меня «ничего». По крайней мере ты мне очень нравишься.
- Вот упертая коза! – Бесс подняла нос и демонстративно удалилась.
Я вроде приняла правильное решение, но отчего кошки скребутся на душе?
Глава 4. Золушка
В прачечной было жарко. За входной дверью в открывшемся зале вовсю кипела глажка. Между клубами пара сновали нагруженные утюгами дюжие ребята. Они прогоняли с пути окриками служанок, важно семенящих, неся на вытянутых руках выглаженную одежду. Меня встретили как спасительницу. Краснолицая женщина схватила меня за плечи и пророкотала:
- У меня работа стоит. Опять припадок у негодницы?
- Я все сделаю. Не сердитесь на нее, пожалуйста.
Женщина повела меня за собой, бурча под нос о своем золотом терпении, о том, как Богиня воздаст за это на том свете.
Мы прошли через двери в другой зал. Тут мужчин не было. Над печками стояли четыре огромных чана с горячей водой, источающих пар. Служанки водили шестами стирку в воде, стоя с подоткнутыми юбками. Тут было жарко как в пекле.
Меня завели в дальнюю комнатушку. Тут было относительно тихо и прохладно. У дальней стены на длинном столе были свалены в кучу кружева. Подле стены журчал в полу самый настоящий ручей. Посреди комнаты стоял большой чан с голубоватым раствором, рядом с ним кастрюля с мыльной пеной. Подлее нее расположились чаши поменьше, в каждом вода другого цвета – красная, синяя, зеленая, желтая.
- Мэй поделилась с тобой секретом обработки кружева?
Я вся похолодела. Как обращаться с кружевом я понятия не имела.
- Она сказала, вы покажете мне как делать обычную работу, а секретом делиться не разрешила.
Краснолицая женщина прищурилась и внимательно меня осмотрела с ног до головы. Я попыталась прикрыть рукой самые заметные пятна сажи.
- Девочки шепчутся, говорят Мэй ведьма, но я раньше не верила. А сейчас не знаю, что и думать. Где это видано, что новенькая готова за нее работу делать? Околдовали тебя, бедняжка.
Я в ответ захлопала глазами. Заколдовали это точно, только не Мэй, а вчерашним вечером, когда меня выдернули как спелую морковку из привычного мира и перенесли неизвестно куда. Прям готовое шоу на выживание. Интересно, сейчас мною кто-то любуется на экране компьютера? Ставят ли ставки на мою жизнь?
Она показала мне весь процесс стирки кружева от замачивания и до глажки. Работа считалась тонкой, доверялась не каждой. У Мэй был дар избавить тонкую ткань от пятен и не испортить. От меня, как от околдолдованной, ожидали той же сноровки.
- Сама одежда уже постирана, ждем пока ты управишься, чтобы пришить кружева на место. Постарайся начать с алых инициалов королевской семьи, потом уже другие цвета.
Она исчезла за дверью, а я взяла в руки легкое как паутинка кружево с узором из виноградных лоз. Со стороны изнанки были вышиты красной нитью три буквы «ЭУГ». Интересно, кому оно принадлежит?
Хватит медлить, работы непочатый край, а ведь меня еще ждут камины! Я жалобно застонала.
Кружево следовало прикрепить булавками к специальным валикам, замочить в алхимическом растворе, потом промыть в мыльном чану, стараясь не повредить нити. Прополоскать в проточной воде, накрахмалить, немного высушить и передать дальше, через оконце в стене, для глажки.
В комнате было тихо, я принялась за первое кружево. От раствора полученные с утра ссадины нещадно защипало. Я закусила губу и продолжила работу. Вот бы придумали тут элементарные перчатки!
Зато алхимия идеально справлялась с пятнами. Красные, желтые, от соусов, приправ, крови они все исчезали бесследно в белом чану. Потом мыло, полоскание и – гоп! Чисто накрахмаленная ткань ложится в коробку для глажки. Я даже зашла в раж, стараясь довести движения до автоматизма. А все для того, чтобы не думать о своей судьбе. Вот бы все, что со мной случилось, было со скрытым смыслом… Только вот, в тайные замыслы я не верила, слишком много раз наблюдала за тем, как череда случайностей рушит человеческие судьбы. Скорей всего мне просто «повезло» оказаться в особом месте в правильное время.
Я очнулась и поняла, что мысли завели меня совсем не туда. Бесс права - дурочка я. Работаю в прачечной, а о собственном платье не позаботилась.
Меня оставили для деликатной работы одну и не трогали до поры до времени. Идеальные обстоятельства. Я сняла фартук и отправила в раствор. Через минуту он плавал белым как первый снег, без всяких пятен. Вскоре в чан отправилось платье, и я осталась в одном нижнем белье. Вздохнув, отправила в чан и его –привыкла стирать трусы каждый день.
Я хорошенько прополоскала свою одежду, выжала и повесила сушиться. На всякий случай закрыла входную дверь на задвижку. Потом продолжила работать нагой.
Когда стопка кружева подошла к концу, я еле стояла на ногах. Мои бедные руки опухли, из мелких трещин сочилась сукровица. Не может быть, что я еще должна чистить камины. Это чистое издевательство! …Как и попытка одеть мокрое белье и платье. Хорошо, что в прачечной пар служил завесой, за которой я могла незаметно выскользнуть. По дороге меня только раз окликнула краснолицая женщина и с уважением поблагодарила.
- Тьфу-тьфу, кружево тебя слушается. Я попрошу тебя перевести ко мне, если ты не против.
- Если миссис Ривз будет не против.
Тонкую работу не сравнить с каминами, но лучше в прачечную не попадать. Меня смогут перевести в адовый зал мешать стирку в кипящем чану. Я не хотела обидеть, но и обещать – опасно.
- О нет! С миссис Ривз спорить не буду. Доброй ночи!
Пока я занималась кружевом на улице стемнело. Небо искрилось обилием звезд, на вечерних улицах горели фонари, а дальний городок у озера красиво подмигивал окошками. Я шла по коридорам опустив голову, стараясь стать как можно незаметней.
Какая досада, что ужин мне тоже придется пропустить. Появиться в мокром платье – самоубийство.
Я подготовила все необходимое для чистки каминов в укромном уголке на втором этаже. Пока сновала туда сюда за лимонами и дровами, то услышала музыку в коридоре первого этажа. Играли вальс, и в мелодии даже было нечто знакомое, похожее на «голубой Дунай». Мне ужасно захотелось посмотреть хоть одним глазком на званный вечер.
Я двинулась как завороженная вслед звукам скрипки. Впереди, подле открытой на щелку дверей, собралось несколько любопытствующих слуг. Я встала за спинами на цыпочки, благословляя свой высокий рост.
Зал был великолепен. С высоченным потолком, расписанным под закатное небо с летящими ангелами между облаками. Череда хрустальных канделябров искрящихся, словно в осколки стекла заключили по звезде. Мраморные колонны, бесчисленные вазы с шикарными букетами цветов. А гости! Глаза разбегались при виде нарядов дам, каждое из них – произведение искусства – пышные юбки из тюля, открытые плечи, лебединая шеи усыпанные драгоценными камнями. А прически – высокие, украшенные цветами или лентами, у самых богатых нитями жемчуга, рубинов, изумрудов. Кавалеры носили приталенные камзолы и пышные шейные платки из тонкого кружева. Меня передернуло при взгляде на кружево, руки еще ныли от едкого раствора, а мокрое платье льнуло к телу.
На подиуме в дальней части зала сидела королевская семья. Пожилой король и королева на золотых тронах, подле них на креслах пониже двое принцев и принцесса. Старший принц выглядел очень бледным, что и не удивительно, считая близкий брак по расчету. Он сидел прямо, словно палку проглотил, черные волосы собраны назад, одет во все черное, с алой лентой через плечо.
Принцесса была свежа как весенний цвет. Одета в нечто розовое и воздушное, с заколотыми наверх волосами и умопомрачительной короной высотой в пол метра, усыпанной рубинами и розовым кварцем. Она жадно осматривала зал и наслаждалась вниманием.
При взгляде на младшего принца сердце пропустило удар. Уж слишком он был хорош в праздничном камзоле, с распущенными волосами до плеч. Он сидел расслабленно, на танцующих глядел лениво, с дежурной улыбкой на губах. Принц мне нравился, а от переживаний последних дней чувства к нему обрели особую остроту. Ах, как мне хотелось поймать хоть бы мимолетный взгляд.
Я отступила в темноту, так и не замеченная слугами. На душе было отчего-то горько и тоскливо. В последний раз заглянула на кухню одолжить свечу и чистые тряпки и поднялась к своим каминам. У меня есть время до поздней ночи и десять комнат. Кошмар. Справлюсь.
Я обмотала руки чистыми тряпками и приступила к работе. Чистить камины в недавно стираном и мокром платье – глупость, поэтому я потратила несколько минут, чтобы раздеться. Сначала я поминутно обглядывалась на дверь, но в жилых помещениях сейчас было безлюдно. Все или танцевали внизу, или обслуживали пирующих, или завистливо наблюдали.
А я была даже благодарна за тяжелую работу. Мысли в голову лезли слишком безрадостные. О том, что жизнь кончена, скоро я превращусь в тупую машину по обслуживанию, подхвачу тиф и бесславно скончаюсь. Или о маме, которая сейчас сидит у телефона и ждет информацию о безвестно пропавшей дочери.
От едкой боли, я принялась со злостью выгребать золу, затем лить скипидар на щетку и тереть кирпичи. Грусть отступала перед тяжелой физической работой, сменялась болью в мышцах. Я тратила силы, чтобы бороться со смертельной усталостью. Меня держал бушующий в венах адреналин. Без него десять каминов не победить.
Когда пришла очередь промыть камин теплой водой, я сначала смыла золу с себя, а потом чистая одела платье и отправилась в следующую комнату.
На пятой меня шатало. Шестая до восьмой прошли как в тумане. Девятую я закончила на чистом упрямстве. Десятая оказалась самой роскошной, с огромным камином, в котором высилась целая гора золы. Она не поместилась в одно ведро. Пришлось мыться, одевать платье, выносить золу в общий мешок, и возвращаться обратно. Стоял второй час ночи, кроме одной краюхи хлеба я с утра не ела ни росинки. Утренний чай с тостом, казалось, произошел целую вечность назад. Я без сил вытянулась подле камина в одном нижнем белье.
Из-за размера камина зола в основании кучи была еще теплой. Я с наслаждением погрузила в нее озябшие руки. Золушка, вот кто я. Настоящая золушка. Ничего не случится, если я пару минут передохну в благословенном тепле. Осталось совсем немного, я наберусь сил и все закончу.
Веки стали тяжелыми и я решила дать глазам перерыв. Все тело гудело и я не заметила, как провалилась в сон.
Проснулась как током ударенная от тихого шелеста. Мне было тепло, уютно, будто меня укутали в пушистое одеяло. Я открыла глаза и увидела, что укрыта алым плащ, отороченным мягким мехом.
Подле кровати при приглушенном свете канделябра младший принц расстегивал пуговицы на белоснежной шелковой рубашке. Камзол и красная ленточка были уже сняты и отброшены на стул.
Свет красиво поблескивал на гладкой коже груди, выделяя литые мускулы. В его позе была расслабленность человека после тяжелого дня. Пальцы расправлялись все с новой пуговицами, потом и рубашка полетела к стулу и принц остался голый по пояс. Высокий, атлетичный, с широкими плечами и узкой талией. Умопомрачительно красивый.
И тут я поняла весь ужас ситуации. Я голая, в одном белье, уснула на золе в его комнате. Меня накрыла удушающая волна стыда, хотелось провалиться сквозь землю от ужаса. Что он обо мне подумает? Что со мной будет?
- Я не хотел тебя будить, милая девушка.
Я вскочила на ноги, прижимая его плащ к груди, пытаясь прикрыться. Меня накрыла паника, голова была пуста и я не знала, что сказать. Только смотрела на него как бессловесная овца, умоляя о пощаде. Мои щеки были не просто красными, я вся стала бордовой от смущения.
- Подойди-ка сюда.
Я как завороженная сделала шаг вперед. Он преодолел оставшееся между нами расстояние, дотронулся до моего подбородка. Повернул лицо в сторону канделябра.
- Я так и знал, - прошептал он. – Хорошенькая. Мы виделись утром, не правда ли? Во время моего позорного бегства от домогательств вдовы М.
- Простите, пожалуйста – овцой проблеяла в ответ. – Я непростительно заснула во время исполнения обязанностей.
Он улыбнулся уголком губ. Его глаза затуманились.
- У всех нас был тяжелый день, это простительно. Ты красиво выражаешься, милая девушка. Чья будешь?
- Я безродная, - тут у меня прорезался голос и я высоко подняла подбородок в знак протеста. Надоели со своим снобизмом.
Но принц оказался доволен ответом. Поднял бровь и улыбнулся уголком губ.
- Раз служишь в замке, значит уже не безродная. Значит моя, - сказал он удовлетворенно, и от его голоса пробежали мурашки по спине. – Почему у тебя повязки на ладони? Покажи свои руки!
Я покрепче перехватила плащ на груди и протянула ему правую ладонь.
- Обе! – повелительно приказал принц.
Я вся сгорбилась, еще больше покраснела и отрицательно замотала головой. Сердце как бешеное билось в груди. Если протянуть ему обе руки плащ упадет вниз и я останусь в лифчике и трусах.
- На служанок не посягаю, не бойся.
Я кое как зажала мех подмышками, чтобы прикрывал грудь и протянула ладони вперед, плотно прижав локти к телу.
Принц еле слышно добавил:
- Только, если они не против.
Я вся вздрогнула, а принц будто специально провел пальцем по моим пылающим щекам. Затем подложил свои руки, под мои опухшие ладони, обмотанные грязной тряпкой. Осторожно размотал ткань.
Даже в неверном свете пары свечей можно было рассмотреть обломанные ногти, вздувшиеся волдыри и сочащиеся сукровицей царапины.
- Новенькая, - то ли спросил то ли утвердительно выдохнул принц.
Он наклонился и вытащил из под кровати резной ларец, окованный металлом. Внутри, на подстилке из бархата лежали в ряд бутылочки из темного стекла. Под ними надписанные бумажные конверты с порошками.
Принц насыпал на мои израненные ладони порошок. Он пах антисептиком и немного щипал, но я прикусила губу, не издав ни звука. За порошком на кожу капнуло несколько капель масла, сильно пахнущего ментолом. И еще чем-то, напоминающим сосновый лес.
Тяжелый балдахин затрепетал от невидимого ветра. Сердце бухнуло в живот, по позвоночнику поднялся холодок. Порошок зашипел и я почувствовала, будто сотни корешков впиваются в кожу на руках. Не больно, но неотвратимо, как волна цунами. Над ладонями поднялся зеленый дым, завертелся колесом, подвластный пассам рук принца.
Я завороженно наблюдала как срастаются царапины, как уменьшаются отеки. Ветер высосал из тела усталость и боль из мышц. Я почувствовала себя свежей, словно спала не пару часов, а целую ночь.
А вот под глазами принца залегла тень. Он пошатнулся на мгновение, а потом бережно вернул баночку на место, закрыл ларец и вернул его под кровать.
