– Что теперь? – потребовал Ждан, изнемогая от недосыпа.
– Ты же ветроплав, значит, и направление должен чувствовать лучше других. Где северо-запад? – дал волю раздражению Финист.
Ученик пристыженно развёл руками.
– Ладно, отдохнём здесь, раз уж это место нас не отпускает, – наставник направил Золотинку вдоль рва.
– Смотрите, там что-то есть! – Дугава указала на вершину, где зубьями вздымались остатки каменной кладки.
– Руины, – ответил Финист.
Земля здесь исторгала много стихийной силы. До падения ордена Сумеречники возводили свои твердыни именно в таких местах, чтобы подпитывать дар и быть неуязвимым внутри крепостных стен. Но против предательства в собственных рядах все ухищрения оказались бесполезны.
Через ров вела насыпь из булыжников. Финист спрыгнул с лошади и взял Герду на руки. Она до сих пор не очнулась, бедняжка.
– Так что стряслось? Теперь у тебя есть время рассказать? – спросил Ждан, тоже спешившись.
– Ублюдок из охотничьего домика напал на неё. Пришлось от него избавиться, – пространно ответил наставник. – Члены Компании не должны бросать никого в беде.
– Но она же неодарённая! – ученик всплеснул руками от досады. – Сама во всём виновата. Сразу было ясно, что он не из-за денег её позвал.
– Конечно, сама, а насильник не виноват совсем вот ни капли. Ещё слово, и будешь щеголять с синяком под глазом, – осадил его Финист. – И виноват в этом будешь сам.
– А я ещё и уши надеру! – добавила Дугава, треснув Ждана по затылку. – Она нам жизни спасла. А ты… разве тебя кто-нибудь обвинял, что ты связался с вороватыми дружками?
– Но я одарённый – другое дело! – упирался он.
– Хорошо, значит, будешь дежурить, пока мы не отоспимся! – рявкнул Финист так, что Ждану пришлось замолкнуть.
Лошадей повели в поводу: они могли оступиться на неверной переправе и покалечиться.
Темно. Тёплый воздух был напоён неведомыми ароматами, сладкими и горькими одновременно. Из-за горизонта нехотя выкатывался большой диск солнца. Словно искусный скульптор, он вылепливал из чёрного камня очертания города. Ввысь устремлялись башни, похожие на оплывшие свечи. Их опоясывали венки водяных лилий, тоже сделанных из воска.
Над городом царила тишина. Он мёртв. Слышался лишь шелест крыльев, которые несли её над неведомой землёй восходящего солнца.
Эти крылья ей не принадлежали, но повиновались, как собственные. Нежные руки окутывали её, не позволяя упасть. Лица не видно из-за овальной белой маски с тремя красными царапинами как от когтей.
Герда протянула к ней ладони. Он покорно склонил голову, позволяя разламывать её по кусочку, чтобы освободить знакомое лицо. Охотник! Его бездонно-синие глаза, волевой подбородок, жёсткие губы и высокий лоб. Он остался четырнадцатилетним юнцом. Надо же, теперь она даже старше него, а тогда он казался ей умудрённым летами наставником, недосягаемой звездой. Герда провела пальцами по гладкой щеке.
Никогда прежде она не испытывала подобного покоя и единения. Остальное уже не имело значения: ни троица путников, тайком пробирающаяся к границе, ни смрадное дыхание насильника, ни скорбь по отцу, ни тоска по беззаботному детству, ни угрожающее шипение кота.
В вышине раздался пронзительный соколиный крик и выдернул из объятий сна. Герда пошевелилась, вытягивая затёкшие руки. Дышать было тяжело от свернувшегося клубком на груди кота. Столкнув его, сиротка потянулась.
Неужели весь кошмар с Вальдемаром был лишь сном? Тогда где она сейчас?
Герда потрогала рукой голову. Коротко обкорнанные волосы кололи пальцы, тяжёлые косы больше не оттягивали кожу. Значит…
Снова закричал сокол и стремительно помчался к земле. Вокруг вздымались остатки каменных стен и укрывали от ветра. Неподалёку трещал костёр. Ждан застыл над ним, помешивая палкой булькающее в котле варево.
Сиротка перевернулась на другой бок. Рядом закутанная в плащ спала Дугава.
– Проснулась! А то я уже начал беспокоиться, – раздался из-за стены бодрый возглас Финиста.
Вскоре показался и он сам, цветущий улыбкой.
– Что произошло? – спросила Герда.
– Я прибежал на крики. Увидел, что этот подонок творит, и забрал тебя, – оборотень уселся рядом.
Воспоминания нахлынули смрадной волной. К горлу подкралась паника. А вдруг и он тоже... Они все?
Финист посмотрел на неё с жалостью. Зашевелилась разбуженная разговорами Дугава.
– А Вальдемар…
Он не отстанет! Ещё и всем расскажет, как над ней потешался.
– Больше он тебя не тронет, не переживай, – заверил Финист.
– Ты ведь не… – ахнула Герда и закрыла лицо руками.
– Надеюсь, этот ублюдок вечность будет вымораживаться в ледяной преисподней. Это был самый подлый проступок из тех, что может совершить мужчина по отношению к женщине. И смерть – не самая страшная кара за него.
Оборотень попытался обнять её, но Герда отпрянула. Не хотелось, чтобы до неё дотрагивались. Начался озноб. Мысли превратились в вялый студень. Нет, всё страшное случилось с героиней из книги, а вовсе не с ней!
Финист протянул сиротке флягу:
– Вот, выпей – поможет успокоиться.
Герда поднесла её ко рту и, вдохнув резкий запах, поморщилась:
– Вишнёвая наливка. Гадость.
Хмель теперь всегда будет напоминать о Вальдемаре.
– Не хочешь, как хочешь, – обиделся Финист и сам приложился к фляге.
Поднявшись, Герда побрела вдоль остатков древних стен. Надо взять себя в руки и не поддаваться страху. Она не трусливая хныкалка. Охотник хотел, чтобы она жила. И отец тоже.
Возле колючих кустов малины росли жёлтые цветы зверобоя, а чуть подальше земляничник. Сорвав листья обоих растений, Герда обернулась к следовавшему за ней коту.
– Финист убил Вальдемара? Ты же сказал, что он – надёжный!
– Хочешь, я возьму половину вины на себя? – с усмешкой предложил кот. – Послушала бы нас, и все остались бы живы.
Получается, она соучастница?
– Не реви! – пристыдил её рыжий. – Без него мир стал лучше. Знаешь, скольких ещё несчастных девиц он бы замучил? Скольких парней покалечил или избил до смерти? На моей родине за такое живьём сдирали кожу. Так что твой Вальдемар легко отделался.
– А где твоя родина?
– На Девятых небесах. Это слишком далеко, чтоб ты знала, и слишком давно, чтобы ты слышала.
– Там стоит безмолвный Мёртвый город с восковыми башнями, и солнце встаёт не на востоке, а на западе? – задумчиво спросила она. – Я видела это во сне! И того незнакомца тоже. Я сняла с него маску.
– Это Морти? Он жив! – догадался кот. – Ему в глаз и в грудь попали осколки зеркала Снежной ведьмы. Теперь он всё видит в дурном свете, а его сердце замёрзло. Только ты сможешь растопить его. Стань настоящей героиней, найди его на краю Полночьгорья, и тогда конец вашей сказки будет счастливым.
– Но это так далеко! Я ведь едва не погибла, даже не выбравшись из Белоземья!
– Ты сильнее, чем думаешь. Тем более, путь к отступлению отрезан, – кот вильнул хвостом.
Солнечные блики сверкали на глади волшебного озера у подножья холма. Знакомое место, тоже связанное с отцом. Теперь Герда даже на сороковник навестить его могилу не сможет. Тоска!
– Тебе надо уйти. Здесь всё будет напоминать о прошлом.
– Но я не могу путешествовать с Финистом и его учениками. Они – Сумеречники с невероятными способностями и высшей целью. Я буду для них обузой.
– Если что-то не понравится, уйдёшь, – кот указал лапой в сторону бредущих по развалинам Финиста и Дугавы.
Они направлялись к остаткам въездных ворот. Герда тихо прокралась следом. Что они думали на самом деле?
Рядом с ажурной каменной аркой в два человеческих роста валялись трухлявые деревянные створки. Штукатурка осыпалась, лепнина обвалилась, по камню бежали мелкие трещины.
Финист с Дугавой замерли с наружной стороны, оглядывая сооружение. Его венчал картуш, перечёркнутый тонкой тёмной полосой. В верхнем поле располагался герб – раскинувший крылья голубь с мечом в когтях. Под ним сохранилась надпись.
– Это не буквица. Можешь прочитать? – спросила ученица.
Наставник покачал головой.
– «Наше сердце легче пуха», – ответила Герда, выбираясь из укрытия. – Это староверческая руница. Меня отец научил. Как мы здесь очутились?
– Заплутали ночью в тумане, не нашли перехода через границу, о котором ты говорила, – объяснил Финист.
– Это он и есть. Ильзар – проклятая твердыня колдунов. Раньше, когда солнечный свет заливал холм, замок сиял словно жемчужина. Но его последний хозяин – сумасшедший старик – повесился на этих воротах, когда узнал, что его дети погибли на войне. С тех пор замок потускнел и начал разваливаться. После войны ни одна страна его не приняла – так и оставили на меже ничейным. Люди боятся подходить близко.
Они улыбнулись.
– Не думаю, что можно быть более проклятыми, чем мы уже есть, – ответил Финист. – Но рад, что ты успокоилась.
– Идём, – подала голос Дугава. – Завтрак уже должен быть готов.
От некогда величественного замка остался лишь изъеденный ветрами и дождём остов. Почерневшая каменная кладка то вздымалась в человеческий рост, то сравнивалась с землёй, прямоугольниками размечая границы комнат. В углах сохранились странные приспособления – железные шпили, между двумя из которых был натянут трос. Третий венчала похожая на крылья мельницы конструкция, которая беспрестанно вращалась, едва слышно стрекоча.
– Что это? – Дугава обратилась к Герде, присев на корточки у шпиля с вертушкой.
В железном основании у земли виднелось несколько маленьких отверстий. На остатках мраморного пола ещё не стёрлись замысловатые рисунки и рунные надписи.
– Ветряная ловушка, – ответил Финист и указал на трос: – А вон то – для молний. Похоже, хозяева замка обладали даром ветра и усиливали его с помощью разных ухищрений. Хотели быть непобедимыми в своей вотчине. Твой отец не рассказывал?
Герда покачала головой.
– Странно, что неодарённый знал староверческие руны… – хмыкнула Дугава.
– Раз в его доме хранилась метка, значит, он был завербован Компаний. По меньшей мере, он выступал против пресветловерцев и желал вернуть власть Сумеречникам, – заключил оборотень.
А ещё отец каким-то образом выведывал новости о Морти. Сколько же Герда о нём не знала?
Они вернулись к костру и разобрали миски. Ждан деревянным черпаком накладывал в каждую овсяную похлёбку, неоднородную, то пополам с водой, то, наоборот, в комках. Порцию Герды он плюхнул с особым отвращением. Она удивлённо вскинула брови.
– Не обращай внимания, – шепнула Дугава. – Он плохо с людьми ладит. К тому же, сердится из-за того, что Финист его наказал. Расскажи ещё про замок!
– Десять лет назад люди решили, что злой дух рассеялся здесь достаточно, чтобы его разрушить, – начала Герда. – Отца просили помочь, но он отказался. Мне тогда было шесть. Первое, что помню – как он вернулся сам не свой. Плакал. Даже на маминых похоронах он не пролил ни слезинки, а тогда…
Голос предательски сорвался, сил говорить не осталось. Герда закрыла лицо руками. На плечо легла тёплая ладонь Финиста:
– Видно, этот замок много для него значил. Как символ более справедливого и волшебного мира, который мы потеряли, который был разрушен из-за глупых предрассудков и религиозных бредней фанатиков.
Она слабо улыбнулась. Оборотень смотрел на неё с тоской, будто жалел. Чуть-чуть.
– А вдруг этот замок, и правда, принадлежал злым колдунам? Мне здесь не нравится! – принялся возражать Ждан, доедая вторую порцию невкусной похлёбки всем назло. – Помните, что говорили на Голубиной станции в Капунце? В приграничных лесах затерялась кровь Белого Палача – предводителя Лучезарных. Того самого, кто отдал приказ спалить твоё родное Заречье, Финист!
– Причём здесь это? – покривился тот.
– Да при том, что это вполне мог быть его замок! А она, – Ждан ткнул пальцем в Герду. – Его наследницей!
– Герб Белого Палача – серебряная сойка, а на картуше этого замка голубка с мечом, – заметил Финист.
– Люди часто обвиняли отца в колдовстве, и Лучезарные тщательно его допрашивали, но всегда отпускали. Дара у него не было, – добавила Герда.
– А другие родственники? – не унимался Ждан.
– Мама тоже была обычной. Её отец Юзеф был резчиком из Подгайска, мастерил искусные наличники. У него болела спина перед дождём, а бабка Агафья клялась, что во сне видит мертвецов, но тогда она уже совсем старая была и маму за свою покойную сестру принимала. Они плохо ладили с моим отцом, и после смерти матери мы почти не общались.
– А родители твоего отца? Он про них рассказывал? – продолжил вопрошать Ждан.
– Представь себе! – разозлилась Герда. Отец хранил своё прошлое за семью печатями, лишь изредка и односложно отвечая на расспросы. То ли больно было, то ли в самом деле боязно. – Его мать была светлой и доброй женщиной. Она научила отца старым поверьям, рунам, уважению к Сумеречникам. Он очень её любил. Она происходила из зажиточной семьи. А мой дед… он был нищим сиротой. Своими силами он добился положения в обществе и благосклонности моей бабки. Они оба погибли на войне, когда отец был ещё ребёнком. Может, они служили в этом замке, знали часть секретов Сумеречников и отправились на последнюю битву вместе с его хозяевами.
– Разве ты можешь представить Белого Палача нищим сиротой? – Дугава пихнула застывшего в задумчивости друга в бок.
– Да, неувязочка.
– К тому же, по легенде кровь Палача спрятали сами боги, только непонятно чьи. Найдёт её лишь тот, кому она нужнее всего. Это явно не мы, – добавила Дугава.
– Безродный дворняга из разорённого селения на южном берегу Плавны, – пробормотал Финист и подпёр подбородок ладонью. Все вопросительно уставились на него. – Белый Палач родился не в Белоземье, а в Заречье. Он сжёг свой родной край, чтобы уничтожить воспоминания о прошлом. Война разъединила наших отцов и дедов, стравила и заставила убивать. Но, быть может, дети проклятых всё изменят: помирят враждующие стороны, восстановят гармонию.
– Ещё одна красивая легенда? – спросила Дугава.
– Надежда на светлое будущее, – кивнул Финист.
Растерев в ладонях листья трав, Герда высыпала их в кружку, залила кипячёной водой и принялась греть руки о стенки кружки. Кот забрался ей на колени, свернулся клубком и мелодично замурлыкал. На душе потеплело. Вдохнув сладкий аромат, сиротка сделала маленький глоток и зарылась пальцами в рыжую шерсть.
Ждан с помощью дара пробовал раздуть пламя в костре, но чуть не обжёг стоявшую рядом Дугаву.
– Лучше подними в воздух полено – здесь твоя левитация намного мощнее из-за ловушек для ветра, – давал ему наставления Финист.
Едва ученик сосредоточился, как большой чурбан подлетел на несколько саженей. Ждан вздрогнул, и полено упало на землю.
– Поосторожней! – прикрикнул на него наставник. – Не хватало, чтобы ты кого-нибудь зашиб. Ладно, помой посуду, а я пока словлю что-нибудь на ужин. Потом займёмся твоим обучением вплотную. В этих холмах столько волшебства, что можно тренироваться, не боясь, что нас заметят Лучезарные.
– Почему всё время я? Чем девчонки лучше?! – запротестовал Ждан.
– Потому что мы уже заняты! – показала ему язык Дугава. – Я буду ровнять Герде волосы.
Она достала из седельной сумки ножницы и клацнула ими:
– Ты ведь не против?
Вытянув пальцами короткую прядку, Герда внимательно её изучила. Вид никудышный.
Ждан поморщился и потащил котелок со сложенной внутри посудой к озеру. Устроившись на берегу, он принялся оттирать гарь и копоть песком.
– Ты же ветроплав, значит, и направление должен чувствовать лучше других. Где северо-запад? – дал волю раздражению Финист.
Ученик пристыженно развёл руками.
– Ладно, отдохнём здесь, раз уж это место нас не отпускает, – наставник направил Золотинку вдоль рва.
– Смотрите, там что-то есть! – Дугава указала на вершину, где зубьями вздымались остатки каменной кладки.
– Руины, – ответил Финист.
Земля здесь исторгала много стихийной силы. До падения ордена Сумеречники возводили свои твердыни именно в таких местах, чтобы подпитывать дар и быть неуязвимым внутри крепостных стен. Но против предательства в собственных рядах все ухищрения оказались бесполезны.
Через ров вела насыпь из булыжников. Финист спрыгнул с лошади и взял Герду на руки. Она до сих пор не очнулась, бедняжка.
– Так что стряслось? Теперь у тебя есть время рассказать? – спросил Ждан, тоже спешившись.
– Ублюдок из охотничьего домика напал на неё. Пришлось от него избавиться, – пространно ответил наставник. – Члены Компании не должны бросать никого в беде.
– Но она же неодарённая! – ученик всплеснул руками от досады. – Сама во всём виновата. Сразу было ясно, что он не из-за денег её позвал.
– Конечно, сама, а насильник не виноват совсем вот ни капли. Ещё слово, и будешь щеголять с синяком под глазом, – осадил его Финист. – И виноват в этом будешь сам.
– А я ещё и уши надеру! – добавила Дугава, треснув Ждана по затылку. – Она нам жизни спасла. А ты… разве тебя кто-нибудь обвинял, что ты связался с вороватыми дружками?
– Но я одарённый – другое дело! – упирался он.
– Хорошо, значит, будешь дежурить, пока мы не отоспимся! – рявкнул Финист так, что Ждану пришлось замолкнуть.
Лошадей повели в поводу: они могли оступиться на неверной переправе и покалечиться.
***
Темно. Тёплый воздух был напоён неведомыми ароматами, сладкими и горькими одновременно. Из-за горизонта нехотя выкатывался большой диск солнца. Словно искусный скульптор, он вылепливал из чёрного камня очертания города. Ввысь устремлялись башни, похожие на оплывшие свечи. Их опоясывали венки водяных лилий, тоже сделанных из воска.
Над городом царила тишина. Он мёртв. Слышался лишь шелест крыльев, которые несли её над неведомой землёй восходящего солнца.
Эти крылья ей не принадлежали, но повиновались, как собственные. Нежные руки окутывали её, не позволяя упасть. Лица не видно из-за овальной белой маски с тремя красными царапинами как от когтей.
Герда протянула к ней ладони. Он покорно склонил голову, позволяя разламывать её по кусочку, чтобы освободить знакомое лицо. Охотник! Его бездонно-синие глаза, волевой подбородок, жёсткие губы и высокий лоб. Он остался четырнадцатилетним юнцом. Надо же, теперь она даже старше него, а тогда он казался ей умудрённым летами наставником, недосягаемой звездой. Герда провела пальцами по гладкой щеке.
Никогда прежде она не испытывала подобного покоя и единения. Остальное уже не имело значения: ни троица путников, тайком пробирающаяся к границе, ни смрадное дыхание насильника, ни скорбь по отцу, ни тоска по беззаботному детству, ни угрожающее шипение кота.
В вышине раздался пронзительный соколиный крик и выдернул из объятий сна. Герда пошевелилась, вытягивая затёкшие руки. Дышать было тяжело от свернувшегося клубком на груди кота. Столкнув его, сиротка потянулась.
Неужели весь кошмар с Вальдемаром был лишь сном? Тогда где она сейчас?
Герда потрогала рукой голову. Коротко обкорнанные волосы кололи пальцы, тяжёлые косы больше не оттягивали кожу. Значит…
Снова закричал сокол и стремительно помчался к земле. Вокруг вздымались остатки каменных стен и укрывали от ветра. Неподалёку трещал костёр. Ждан застыл над ним, помешивая палкой булькающее в котле варево.
Сиротка перевернулась на другой бок. Рядом закутанная в плащ спала Дугава.
– Проснулась! А то я уже начал беспокоиться, – раздался из-за стены бодрый возглас Финиста.
Вскоре показался и он сам, цветущий улыбкой.
– Что произошло? – спросила Герда.
– Я прибежал на крики. Увидел, что этот подонок творит, и забрал тебя, – оборотень уселся рядом.
Воспоминания нахлынули смрадной волной. К горлу подкралась паника. А вдруг и он тоже... Они все?
Финист посмотрел на неё с жалостью. Зашевелилась разбуженная разговорами Дугава.
– А Вальдемар…
Он не отстанет! Ещё и всем расскажет, как над ней потешался.
– Больше он тебя не тронет, не переживай, – заверил Финист.
– Ты ведь не… – ахнула Герда и закрыла лицо руками.
– Надеюсь, этот ублюдок вечность будет вымораживаться в ледяной преисподней. Это был самый подлый проступок из тех, что может совершить мужчина по отношению к женщине. И смерть – не самая страшная кара за него.
Оборотень попытался обнять её, но Герда отпрянула. Не хотелось, чтобы до неё дотрагивались. Начался озноб. Мысли превратились в вялый студень. Нет, всё страшное случилось с героиней из книги, а вовсе не с ней!
Финист протянул сиротке флягу:
– Вот, выпей – поможет успокоиться.
Герда поднесла её ко рту и, вдохнув резкий запах, поморщилась:
– Вишнёвая наливка. Гадость.
Хмель теперь всегда будет напоминать о Вальдемаре.
– Не хочешь, как хочешь, – обиделся Финист и сам приложился к фляге.
Поднявшись, Герда побрела вдоль остатков древних стен. Надо взять себя в руки и не поддаваться страху. Она не трусливая хныкалка. Охотник хотел, чтобы она жила. И отец тоже.
Возле колючих кустов малины росли жёлтые цветы зверобоя, а чуть подальше земляничник. Сорвав листья обоих растений, Герда обернулась к следовавшему за ней коту.
– Финист убил Вальдемара? Ты же сказал, что он – надёжный!
– Хочешь, я возьму половину вины на себя? – с усмешкой предложил кот. – Послушала бы нас, и все остались бы живы.
Получается, она соучастница?
– Не реви! – пристыдил её рыжий. – Без него мир стал лучше. Знаешь, скольких ещё несчастных девиц он бы замучил? Скольких парней покалечил или избил до смерти? На моей родине за такое живьём сдирали кожу. Так что твой Вальдемар легко отделался.
– А где твоя родина?
– На Девятых небесах. Это слишком далеко, чтоб ты знала, и слишком давно, чтобы ты слышала.
– Там стоит безмолвный Мёртвый город с восковыми башнями, и солнце встаёт не на востоке, а на западе? – задумчиво спросила она. – Я видела это во сне! И того незнакомца тоже. Я сняла с него маску.
– Это Морти? Он жив! – догадался кот. – Ему в глаз и в грудь попали осколки зеркала Снежной ведьмы. Теперь он всё видит в дурном свете, а его сердце замёрзло. Только ты сможешь растопить его. Стань настоящей героиней, найди его на краю Полночьгорья, и тогда конец вашей сказки будет счастливым.
– Но это так далеко! Я ведь едва не погибла, даже не выбравшись из Белоземья!
– Ты сильнее, чем думаешь. Тем более, путь к отступлению отрезан, – кот вильнул хвостом.
Солнечные блики сверкали на глади волшебного озера у подножья холма. Знакомое место, тоже связанное с отцом. Теперь Герда даже на сороковник навестить его могилу не сможет. Тоска!
– Тебе надо уйти. Здесь всё будет напоминать о прошлом.
– Но я не могу путешествовать с Финистом и его учениками. Они – Сумеречники с невероятными способностями и высшей целью. Я буду для них обузой.
– Если что-то не понравится, уйдёшь, – кот указал лапой в сторону бредущих по развалинам Финиста и Дугавы.
Они направлялись к остаткам въездных ворот. Герда тихо прокралась следом. Что они думали на самом деле?
Рядом с ажурной каменной аркой в два человеческих роста валялись трухлявые деревянные створки. Штукатурка осыпалась, лепнина обвалилась, по камню бежали мелкие трещины.
Финист с Дугавой замерли с наружной стороны, оглядывая сооружение. Его венчал картуш, перечёркнутый тонкой тёмной полосой. В верхнем поле располагался герб – раскинувший крылья голубь с мечом в когтях. Под ним сохранилась надпись.
– Это не буквица. Можешь прочитать? – спросила ученица.
Наставник покачал головой.
– «Наше сердце легче пуха», – ответила Герда, выбираясь из укрытия. – Это староверческая руница. Меня отец научил. Как мы здесь очутились?
– Заплутали ночью в тумане, не нашли перехода через границу, о котором ты говорила, – объяснил Финист.
– Это он и есть. Ильзар – проклятая твердыня колдунов. Раньше, когда солнечный свет заливал холм, замок сиял словно жемчужина. Но его последний хозяин – сумасшедший старик – повесился на этих воротах, когда узнал, что его дети погибли на войне. С тех пор замок потускнел и начал разваливаться. После войны ни одна страна его не приняла – так и оставили на меже ничейным. Люди боятся подходить близко.
Они улыбнулись.
– Не думаю, что можно быть более проклятыми, чем мы уже есть, – ответил Финист. – Но рад, что ты успокоилась.
– Идём, – подала голос Дугава. – Завтрак уже должен быть готов.
От некогда величественного замка остался лишь изъеденный ветрами и дождём остов. Почерневшая каменная кладка то вздымалась в человеческий рост, то сравнивалась с землёй, прямоугольниками размечая границы комнат. В углах сохранились странные приспособления – железные шпили, между двумя из которых был натянут трос. Третий венчала похожая на крылья мельницы конструкция, которая беспрестанно вращалась, едва слышно стрекоча.
– Что это? – Дугава обратилась к Герде, присев на корточки у шпиля с вертушкой.
В железном основании у земли виднелось несколько маленьких отверстий. На остатках мраморного пола ещё не стёрлись замысловатые рисунки и рунные надписи.
– Ветряная ловушка, – ответил Финист и указал на трос: – А вон то – для молний. Похоже, хозяева замка обладали даром ветра и усиливали его с помощью разных ухищрений. Хотели быть непобедимыми в своей вотчине. Твой отец не рассказывал?
Герда покачала головой.
– Странно, что неодарённый знал староверческие руны… – хмыкнула Дугава.
– Раз в его доме хранилась метка, значит, он был завербован Компаний. По меньшей мере, он выступал против пресветловерцев и желал вернуть власть Сумеречникам, – заключил оборотень.
А ещё отец каким-то образом выведывал новости о Морти. Сколько же Герда о нём не знала?
Они вернулись к костру и разобрали миски. Ждан деревянным черпаком накладывал в каждую овсяную похлёбку, неоднородную, то пополам с водой, то, наоборот, в комках. Порцию Герды он плюхнул с особым отвращением. Она удивлённо вскинула брови.
– Не обращай внимания, – шепнула Дугава. – Он плохо с людьми ладит. К тому же, сердится из-за того, что Финист его наказал. Расскажи ещё про замок!
– Десять лет назад люди решили, что злой дух рассеялся здесь достаточно, чтобы его разрушить, – начала Герда. – Отца просили помочь, но он отказался. Мне тогда было шесть. Первое, что помню – как он вернулся сам не свой. Плакал. Даже на маминых похоронах он не пролил ни слезинки, а тогда…
Голос предательски сорвался, сил говорить не осталось. Герда закрыла лицо руками. На плечо легла тёплая ладонь Финиста:
– Видно, этот замок много для него значил. Как символ более справедливого и волшебного мира, который мы потеряли, который был разрушен из-за глупых предрассудков и религиозных бредней фанатиков.
Она слабо улыбнулась. Оборотень смотрел на неё с тоской, будто жалел. Чуть-чуть.
– А вдруг этот замок, и правда, принадлежал злым колдунам? Мне здесь не нравится! – принялся возражать Ждан, доедая вторую порцию невкусной похлёбки всем назло. – Помните, что говорили на Голубиной станции в Капунце? В приграничных лесах затерялась кровь Белого Палача – предводителя Лучезарных. Того самого, кто отдал приказ спалить твоё родное Заречье, Финист!
– Причём здесь это? – покривился тот.
– Да при том, что это вполне мог быть его замок! А она, – Ждан ткнул пальцем в Герду. – Его наследницей!
– Герб Белого Палача – серебряная сойка, а на картуше этого замка голубка с мечом, – заметил Финист.
– Люди часто обвиняли отца в колдовстве, и Лучезарные тщательно его допрашивали, но всегда отпускали. Дара у него не было, – добавила Герда.
– А другие родственники? – не унимался Ждан.
– Мама тоже была обычной. Её отец Юзеф был резчиком из Подгайска, мастерил искусные наличники. У него болела спина перед дождём, а бабка Агафья клялась, что во сне видит мертвецов, но тогда она уже совсем старая была и маму за свою покойную сестру принимала. Они плохо ладили с моим отцом, и после смерти матери мы почти не общались.
– А родители твоего отца? Он про них рассказывал? – продолжил вопрошать Ждан.
– Представь себе! – разозлилась Герда. Отец хранил своё прошлое за семью печатями, лишь изредка и односложно отвечая на расспросы. То ли больно было, то ли в самом деле боязно. – Его мать была светлой и доброй женщиной. Она научила отца старым поверьям, рунам, уважению к Сумеречникам. Он очень её любил. Она происходила из зажиточной семьи. А мой дед… он был нищим сиротой. Своими силами он добился положения в обществе и благосклонности моей бабки. Они оба погибли на войне, когда отец был ещё ребёнком. Может, они служили в этом замке, знали часть секретов Сумеречников и отправились на последнюю битву вместе с его хозяевами.
– Разве ты можешь представить Белого Палача нищим сиротой? – Дугава пихнула застывшего в задумчивости друга в бок.
– Да, неувязочка.
– К тому же, по легенде кровь Палача спрятали сами боги, только непонятно чьи. Найдёт её лишь тот, кому она нужнее всего. Это явно не мы, – добавила Дугава.
– Безродный дворняга из разорённого селения на южном берегу Плавны, – пробормотал Финист и подпёр подбородок ладонью. Все вопросительно уставились на него. – Белый Палач родился не в Белоземье, а в Заречье. Он сжёг свой родной край, чтобы уничтожить воспоминания о прошлом. Война разъединила наших отцов и дедов, стравила и заставила убивать. Но, быть может, дети проклятых всё изменят: помирят враждующие стороны, восстановят гармонию.
– Ещё одна красивая легенда? – спросила Дугава.
– Надежда на светлое будущее, – кивнул Финист.
Растерев в ладонях листья трав, Герда высыпала их в кружку, залила кипячёной водой и принялась греть руки о стенки кружки. Кот забрался ей на колени, свернулся клубком и мелодично замурлыкал. На душе потеплело. Вдохнув сладкий аромат, сиротка сделала маленький глоток и зарылась пальцами в рыжую шерсть.
Ждан с помощью дара пробовал раздуть пламя в костре, но чуть не обжёг стоявшую рядом Дугаву.
– Лучше подними в воздух полено – здесь твоя левитация намного мощнее из-за ловушек для ветра, – давал ему наставления Финист.
Едва ученик сосредоточился, как большой чурбан подлетел на несколько саженей. Ждан вздрогнул, и полено упало на землю.
– Поосторожней! – прикрикнул на него наставник. – Не хватало, чтобы ты кого-нибудь зашиб. Ладно, помой посуду, а я пока словлю что-нибудь на ужин. Потом займёмся твоим обучением вплотную. В этих холмах столько волшебства, что можно тренироваться, не боясь, что нас заметят Лучезарные.
– Почему всё время я? Чем девчонки лучше?! – запротестовал Ждан.
– Потому что мы уже заняты! – показала ему язык Дугава. – Я буду ровнять Герде волосы.
Она достала из седельной сумки ножницы и клацнула ими:
– Ты ведь не против?
Вытянув пальцами короткую прядку, Герда внимательно её изучила. Вид никудышный.
Ждан поморщился и потащил котелок со сложенной внутри посудой к озеру. Устроившись на берегу, он принялся оттирать гарь и копоть песком.
