– В том, что я доверилась не тем людям? – спросила наследница.
Финист поджал губы, но в голосе не изменился:
– Во внутреннем противоречии. Оно даже ночью тебя терзает – оно, не твой отец. И припадки тоже от этого. Ты не можешь примириться с собой, ведь дар – часть тебя.
– Я бы хотела найти лекаря, который бы эту часть вырезал.
Птичьи глаза полыхнули яростью, ноздри едва заметно затрепетали.
– В чём же дело? Я знаю таких лекарей. Их по всему Мунгарду пруд пруди. Хочешь, подскажу, как к ним добраться?
– А получится? – Майли подалась вперёд.
– Нет ничего проще, – заговорил он приторно. – Садишься на ближайший корабль до Авалора, подходишь там к первому встречному человеку в голубом плаще и рассказываешь о своей беде. Уж он всё тебе отрежет по самое не балуй. И заживёшь ты долго и счастливо... среди мёртвых. Только меня с собой не зови.
– Какой ты...
– Противный? Злой? Порочный? Так назвали бы меня пресветловерцы? – Финист презрительно скривил рот в правую сторону и недобро прищурился. – Пойми, ты теперь не одна из них и не можешь жить по их законам. Даже вечным покаянием ты не заслужишь их прощения, потому что родилась с даром. Слышишь, родилась! Это не болезнь. Им нельзя заразиться. И отсечь тоже не получится – с ним ты и умрёшь.
– Значит, мне лучше умереть. Не хочу быть злой ведьмой! – в отчаянии выкрикнула Майли.
Почему он не может её понять?!
– Так не будь ею! – оборотень тоже повысил голос, но быстро взял себя в руки: – Вся загвоздка в точке зрения. Для пресветловерцев ты зло, у которого нет права на жизнь, но для нас ты друг. Мы готовы делить с тобой кров и пищу, наставлять и защищать. Так почему ты выбираешь их, а не нас?
– Потому что я знаю, во что верят они. Но что движет вами, если у вас нет даже веры?
– Желание выжить. Этим мы не отличаемся от остальных существ, населяющих Мунгард. Но, похоже, у тебя подобное стремление отсутствует. Если хочешь умереть, так и скажи. Я устал тратить время впустую.
От пренебрежительного тона было непереносимо больно и ещё больнее от того, что Финист оказался прав. Пресветловерцы не примут её, сколько бы она ни каялась в своих грехах. Неужели она, добродетельная и праведная, истово верующая, в глазах Пресветлого-милостивого менее достойна чем... светловолосая простушка, которая даже не замечает, как её водят за нос?!
– Я хочу жить, – объявила Майли. – Но я не хочу сражаться с теми, с кем делила кров и веру так долго. В монастыре говорили, что новая война со староверами лишь вопрос времени.
– Но ты же не воин и не станешь им, даже если научишься пользоваться даром. Если война всё-таки случится, то убивать будут нас, а не пресветловерцев.
– Наши шансы настолько малы? – наследница с трудом, но всё-таки причислила себя к их компании. – Тогда зачем это обучение?
– Чтобы прожить чуть дольше.
Разве Финист мог погибнуть, пусть даже в битве с неравным по силе противником? Это было бы сравнимо со смертью Пресветлого. Невозможно, неправильно и... бессмысленно. Майли неслышно подошла к нему и нежно прикоснулась губами к его щеке. Он вздрогнул и удивлённо поднял глаза.
– Я согласна принять свой дар, если это поможет тебе выжить.
Финист обескуражено улыбнулся, но требовать объяснений не стал. Как хорошо, что они хоть в чём-то нашли согласие.
После занятий с Майли оборотню как будто душу наизнанку выворачивали. Может, он разговаривал слишком резко, но сил бороться с её упрямством уже не оставалось. Как же ему повезло с Дугавой и Жданом. Более прилежных учеников нельзя и придумать.
С Вожыком тоже выходило не слишком хорошо. Его обучению мешал страх. Слишком часто огнежар обжигался. Даже Эглаборг это приметил и приготовил для Финиста целебную мазь.
Не помогало ученику и то, что после ссор с Майли Финист разговаривал раздражённо. Вожык замыкался и терял последние крохи уверенности.
– Больше не вижу искристых человечков. Должно быть, им надоело возиться с такой бестолочью, как я, – сообщил огнежар после очередной неудачной попытки зажечь пламя.
Захотелось волком выть. Проблема ведь не в ученике, а в учителе. Это он оказался настолько слеп и глуп, что загнал мальчишку в угол. Нужно сменить тактику.
Финист переставил занятия Вожыка и Майли местами, чтобы поменьше срываться. Не слишком хитрая уловка, но всё лучше, чем расписываться в бессилии.
Дело пошло на поправку. Вожык взбодрился и повеселел, видя, что учитель уже не смотрит на него с укоризной.
В перерывах между занятиями Финист чистил конюшню и голубятню, колол дрова, носил воду. Всё, чтобы занять руки и разгрузить голову. Эглаборг бурчал поначалу, но потом махнул рукой – лишь бы на кухню не лез и вещи не путал.
Благодаря этому оборотень наблюдал за вороным жеребцом вблизи.
– Чудной он, скрытный очень, – неторопливо рассказывала Золотинка. – Судя по манерам, не из местных.
– Я заметил, – из-за рассудительного тона она выглядела в их паре старшей. – С юга он: шерсть короткая, стать необычная, глаза сорочьи, нос тонкий с горбинкой. Такие только в Эламе водятся. Насколько он ценен, если его сюда через пол Мунгарда тащили? –Золотинка прижала уши. – Ты чего? Для меня ты дороже всех эламских жеребцов вместе взятых.
Он ласково похлопал кобылу по шее.
– Черноволосый за ним по утрам приходит, – смилостивилась она и продолжила рассказ. – А через пару часов приводит всего в мыле, накрывает одеялом и отдаёт седовласому шагать, пока конь дыхание не восстановит.
– Каждый день?
– Нет, но иногда бывает. Седовласый жеребца побаивается. Норовистый очень, хотя черноволосому предан беззаветно.
– С этим тоже понятно. А заметила что-нибудь необычное, чем он отличается от остальных лошадей?
– Гогочет много… хотя жеребцы все гогочут. Не знаю, что ты хочешь услышать. Обыкновенный грубый и невоспитанный молодчик. Лучше у Яшки поспрашивай. Он с неё глаз не сводит с первого дня.
– Ясно. Что конь, что хозяин – одна зараза.
Финист пошёл к деннику жеребца. Перед чисткой конюшни нужно было вывести бестию на выгул. Жеребец состроил страшную гримасу: вытянул шею и сверкнул белками глаз. Финист перехватил вилы из одной руки в другую. На испуг его не взять.
Он медленно открыл дверь и накинул на конскую шею верёвку. Жеребец щёлкнул зубами у самой руки Финиста.
– Только попробуй!
Он взял недоуздок, не спуская глаз с наглой морды, но как только протянул руку к коню, тот цапнул его за плечо. Вот же гад! Оборотень отвесил смачную оплеуху по мерзко ухмыляющейся морде. Жеребец набычился.
– В следующий раз вот этим промеж ушей получишь, – помахал рукоятью от вил Финист.
Конь позволил надеть на себя недоуздок и вывести из денника, но на улице потащил Финиста галопом, как часто делал с Эглаборгом. Оборотень дёрнул верёвку, привязанную к недоуздку, ещё раз и ещё, пока конь не остановился.
– Ты, кажется, забыл, – Финист помахал вилами. – Ещё один фокус!
Жеребец громко заржал. Хозяина на помощь звал? Только Охотника поблизости не было. Конь покорно опустил голову и нехотя поплёлся в загон. Как только калитка захлопнулась, жеребец полетел по снегу, высоко подпрыгивая и брыкаясь всем телом.
– Интересно, как достопочтенный Охотник на этом держится? – присвистнул Финист и вернулся в конюшню.
Из-за проблем с учениками не оставалось ни времени, ни сил поговорить с Гердой, а так хотелось узнать, чем она занимается. Почему Морти не доверил её Финисту, а предпочёл заниматься лично, отрываясь от важных дел? Знать бы ещё, что это за дела такие, ради которых он пренебрегает обязанностями офицера.
Следующие дни проходили однообразно. Поднялся ветер, завьюжило непроглядной белой пленой. Из дома почти не выходили. Финист и Морти занимались со своими учениками в разных комнатах, чтобы не мешать друг другу. Первый остался с Вожыком и Майли в гостиной, а второй уединялся с Гердой в библиотеке.
Несколько следующих дней они посвятили дыхательным упражнениям. В библиотеке сосредоточиться оказалось куда сложнее, но Герда очень старалась: сидеть спокойно, не разговаривать, расслабляться, считать вдохи.
– Молодец! Всё получается, когда ты хочешь, – не поскупился на похвалу Охотник. – Только жаль, что в четырёх стенах ветер не услышать. Но есть много других не менее полезных занятий.
Не терпелось попробовать что-нибудь новое. Может, ей позволят использовать способности?
Морти поманил её за собой на лежавшую посреди библиотеки медвежью шкуру. Герда опустилась на колени напротив него.
– Хочешь увидеть свой дар? – спросил он, будто демон соблазнял заветным желанием.
– А можно? – Герда подалась вперёд от любопытства.
– Хотел приберечь этот трюк на потом, но если тебе не терпится...
Со стола поднялась кружка с водой и опустилась на ладонь Морти.
– Следи за моей ладонью, – Охотник приложил указательный палец свободной руки к своему носу и отвёл его влево, а потом так же медленно вправо. – Теперь смотри сквозь меня, словно грезишь наяву. Что ты видишь?
– Ничего необычного, – разочарованно ответила Герда.
– Совсем ничего? – смутился Морти. – Попробуй ещё раз.
Кружка поднялась с его ладони и закружилась в воздухе.
– Свечение, как будто двоится в глазах. У меня такое бывает, когда я смотрю в никуда, – Герда осеклась, удивлённо рассматривая наставника. – Свечение... оно усиливается! Как такое может быть?
– Это аура, духовная оболочка. Она есть у любого живого существа. Если ты так хорошо её видишь, значит и чувствовать должна. Никогда спиной не ощущала, что на тебя кто-то смотрит? Не догадывалась, что кто-то стоит за дверью, хотя он ещё не постучал? Это и есть чутьё – способность, которая позволяет вовремя засечь противника и оценить его силы. Внимательно посмотри на мою ауру. Что ты видишь?
Герда так пристально вглядывалась, что глаза начали слезиться.
– Несколько разноцветных слоёв, как в радуге, – ответила она, боясь ошибиться.
– Правильно. Какого цвета верхний слой?
– Светло-синий, – ответила сиротка намного уверенней.
– Хорошо! А теперь что с ним происходит?
Кружка плавно опустилась на стол.
– Он бледнеет, – Герда нахмурилась. – Этот слой и есть дар? Сияние становится ярче, когда вы его используете.
– Схватываешь на лету, – похвалил Морти. – Главное – верь в себя.
Сиротка смущённо кусала губы.
– Теперь посмотрим, какая аура у тебя, – Охотник взял её руки в свои. – Какого цвета верхний слой?
Герда пригляделась к собственным ладоням: они тоже сияли.
– Голубой. Похож на ваш, только бледнее.
– Это цвет стихии ветра, – пояснил Морти. – У других стихий цвет будет иной.
– Он такой слабый, особенно рядом с вашим.
Герда невольно сравнила их ладони: примерно такая же разница.
– Аура прямого дара, как у меня, всегда ярче ауры опосредованного, как у тебя. Как две стороны каждой стихии. Прямому дару – ветроплаву, огнежару, морочу и оборотничеству – для выхода не требуется ничего, кроме скопленной во внутреннем резерве стихийной энергии. Опосредованный – мыслечтение, целительство, ясновидение и мертвошёпт – наоборот, работает, только во взаимодействии с другими людьми или Горним миром. Пользоваться им сложнее, чем прямым. К тому же ты девушка.
– Это плохо?
Вот уж мужчиной становиться никогда не хотелось. Единственное хорошее, что у них есть – возможность носить штаны.
– Нет, просто женский дар развивается по-другому. Есть два уровня владения даром: врождённый – тот, который дан изначально; и потенциальный – тот, которого можно достигнуть в течение жизни. У мужчин врождённый уровень очень высокий, а потенциальный низкий, то есть в течение жизни он изменяется постепенно и мало. У женщин наоборот – врождённый уровень низкий, а потенциальный высокий. После нескольких сильных потрясений твой дар начал развиваться, но от своего пика он всё ещё далёк. Так что рано судить о его силе.
– Но Майли же вон какие вещи может делать: повелевать полчищами призраков, призывать Жнецов смерти. И Дугава, вы же видели, какие красочные иллюзии она создавала во время испытания. А ведь они обе примерно моего возраста.
– Конечно, они обе очень талантливы, но у тебя другой случай. Дело не в том, сколько тебе лет, а насколько ты сама чувствуешь себя зрелой. Возможно, когда твой дар раскроется в полную мощь, он окажется даже сильнее моего.
– Вряд ли, – покачала головой Герда. – Я помню, как вы сражались с Предвестником. Я бы никогда так не смогла.
– Надеюсь, тебе не придётся, – взгляд Морти сделался очень тревожным.
Герда с воодушевлением взялась изучать ауры. С каждым разом разглядеть их получалось всё легче, становились заметны подробности, а через несколько дней уже и щуриться не требовалось.
Другими излюбленными объектами для наблюдений всех обитателей дома стали Морти с Финистом. На людях они старательно изображали безразличие друг к другу, но то и дело пытались пройти в одну дверь, сесть на один стул или просто занять одно и то же место, слишком узкое для двоих, и толкались плечами, пока Охотник не уступал.
Заметив, с каким интересом Герда наблюдает за ним, Финист отвёл её в сторонку и стал выпытывать, как проходят занятия с Морти.
– Замечательно! Вначале я делала дыхательные упражнения и училась слушать ветер. А теперь я могу читать ауры, – похвасталась она.
– И всё? Да он тебя дурит! – разочаровал её Финист. – Время тянет и ничему стоящему не учит. Странное у него ремесло, странный конь, даже подход тоже... странный.
Ну да, ей бы хотелось делать что-то более сложное, но Морти не разрешал.
– А вы с Вожыком по-другому занимаетесь? Он уже справляется с огнём?
Оборотень смутился.
– Да, почти… Он очень старательный!
Их прервал стук в дверь. Послышались гулкие шаги Эглаборга в прихожей. Герда с Финистом поспешили за ним посмотреть на гостя. Им оказался посыльный с готовыми заказами от портного и сапожника. Втроём они разобрали вещи и понесли наверх.
Герда отвела Вожыка к себе и придирчиво осмотрела, как сидели на нём обновки. Строгий костюм из тёмно-синего сукна пришёлся юному огнежару по вкусу: он долго вертелся перед маленьким зеркалом и изображал на лице зловещие гримасы, рыча при этом как котёнок.
– Ну как, я похож на грозного Охотника? – он перекинул плащ себе через плечо, сдвинул брови и сверкнул глазами.
Герда прыснула в кулак. Интересно, каким был Морти в этом возрасте? Даже в четырнадцать лет, когда она встретила его впервые, он казался удивительно серьёзным, намного старше своих лет. Наверное, его и впрямь воспитывали очень сурово, не позволяя быть обычным весёлым и дурашливым ребёнком. Жаль его.
Сиротка помогла Вожыку раздеться и обнаружила у него на ладонях волдыри. Он смутился, спрятал руки за спину и заглянул ей в глаза:
– Не всё получается сразу, но Финист меня хвалит. Ты веришь?
– Конечно, он говорит, что ты очень старательный, – Герда погладила огнежара по волосам, чтобы успокоить.
Он переоделся, забрал вещи и убежал к себе, пообещав всё развесить по крючкам и вешалкам, а не свалить в кучу в углу, как они с Финистом любили делать. Сама же Герда переоделась в подаренные Анкой штаны с жилеткой и натянула новенькие, пахнущие кожей сапоги. Очень мягкие и удобные, сидели они идеально. Видимо, чтобы искупить неучтивость, сапожник превзошёл себя. Сиротка покрутилась перед зеркалом, но оно оказалось слишком маленьким, чтобы увидеть себя в полный рост.
Финист поджал губы, но в голосе не изменился:
– Во внутреннем противоречии. Оно даже ночью тебя терзает – оно, не твой отец. И припадки тоже от этого. Ты не можешь примириться с собой, ведь дар – часть тебя.
– Я бы хотела найти лекаря, который бы эту часть вырезал.
Птичьи глаза полыхнули яростью, ноздри едва заметно затрепетали.
– В чём же дело? Я знаю таких лекарей. Их по всему Мунгарду пруд пруди. Хочешь, подскажу, как к ним добраться?
– А получится? – Майли подалась вперёд.
– Нет ничего проще, – заговорил он приторно. – Садишься на ближайший корабль до Авалора, подходишь там к первому встречному человеку в голубом плаще и рассказываешь о своей беде. Уж он всё тебе отрежет по самое не балуй. И заживёшь ты долго и счастливо... среди мёртвых. Только меня с собой не зови.
– Какой ты...
– Противный? Злой? Порочный? Так назвали бы меня пресветловерцы? – Финист презрительно скривил рот в правую сторону и недобро прищурился. – Пойми, ты теперь не одна из них и не можешь жить по их законам. Даже вечным покаянием ты не заслужишь их прощения, потому что родилась с даром. Слышишь, родилась! Это не болезнь. Им нельзя заразиться. И отсечь тоже не получится – с ним ты и умрёшь.
– Значит, мне лучше умереть. Не хочу быть злой ведьмой! – в отчаянии выкрикнула Майли.
Почему он не может её понять?!
– Так не будь ею! – оборотень тоже повысил голос, но быстро взял себя в руки: – Вся загвоздка в точке зрения. Для пресветловерцев ты зло, у которого нет права на жизнь, но для нас ты друг. Мы готовы делить с тобой кров и пищу, наставлять и защищать. Так почему ты выбираешь их, а не нас?
– Потому что я знаю, во что верят они. Но что движет вами, если у вас нет даже веры?
– Желание выжить. Этим мы не отличаемся от остальных существ, населяющих Мунгард. Но, похоже, у тебя подобное стремление отсутствует. Если хочешь умереть, так и скажи. Я устал тратить время впустую.
От пренебрежительного тона было непереносимо больно и ещё больнее от того, что Финист оказался прав. Пресветловерцы не примут её, сколько бы она ни каялась в своих грехах. Неужели она, добродетельная и праведная, истово верующая, в глазах Пресветлого-милостивого менее достойна чем... светловолосая простушка, которая даже не замечает, как её водят за нос?!
– Я хочу жить, – объявила Майли. – Но я не хочу сражаться с теми, с кем делила кров и веру так долго. В монастыре говорили, что новая война со староверами лишь вопрос времени.
– Но ты же не воин и не станешь им, даже если научишься пользоваться даром. Если война всё-таки случится, то убивать будут нас, а не пресветловерцев.
– Наши шансы настолько малы? – наследница с трудом, но всё-таки причислила себя к их компании. – Тогда зачем это обучение?
– Чтобы прожить чуть дольше.
Разве Финист мог погибнуть, пусть даже в битве с неравным по силе противником? Это было бы сравнимо со смертью Пресветлого. Невозможно, неправильно и... бессмысленно. Майли неслышно подошла к нему и нежно прикоснулась губами к его щеке. Он вздрогнул и удивлённо поднял глаза.
– Я согласна принять свой дар, если это поможет тебе выжить.
Финист обескуражено улыбнулся, но требовать объяснений не стал. Как хорошо, что они хоть в чём-то нашли согласие.
***
После занятий с Майли оборотню как будто душу наизнанку выворачивали. Может, он разговаривал слишком резко, но сил бороться с её упрямством уже не оставалось. Как же ему повезло с Дугавой и Жданом. Более прилежных учеников нельзя и придумать.
С Вожыком тоже выходило не слишком хорошо. Его обучению мешал страх. Слишком часто огнежар обжигался. Даже Эглаборг это приметил и приготовил для Финиста целебную мазь.
Не помогало ученику и то, что после ссор с Майли Финист разговаривал раздражённо. Вожык замыкался и терял последние крохи уверенности.
– Больше не вижу искристых человечков. Должно быть, им надоело возиться с такой бестолочью, как я, – сообщил огнежар после очередной неудачной попытки зажечь пламя.
Захотелось волком выть. Проблема ведь не в ученике, а в учителе. Это он оказался настолько слеп и глуп, что загнал мальчишку в угол. Нужно сменить тактику.
Финист переставил занятия Вожыка и Майли местами, чтобы поменьше срываться. Не слишком хитрая уловка, но всё лучше, чем расписываться в бессилии.
Дело пошло на поправку. Вожык взбодрился и повеселел, видя, что учитель уже не смотрит на него с укоризной.
В перерывах между занятиями Финист чистил конюшню и голубятню, колол дрова, носил воду. Всё, чтобы занять руки и разгрузить голову. Эглаборг бурчал поначалу, но потом махнул рукой – лишь бы на кухню не лез и вещи не путал.
Благодаря этому оборотень наблюдал за вороным жеребцом вблизи.
– Чудной он, скрытный очень, – неторопливо рассказывала Золотинка. – Судя по манерам, не из местных.
– Я заметил, – из-за рассудительного тона она выглядела в их паре старшей. – С юга он: шерсть короткая, стать необычная, глаза сорочьи, нос тонкий с горбинкой. Такие только в Эламе водятся. Насколько он ценен, если его сюда через пол Мунгарда тащили? –Золотинка прижала уши. – Ты чего? Для меня ты дороже всех эламских жеребцов вместе взятых.
Он ласково похлопал кобылу по шее.
– Черноволосый за ним по утрам приходит, – смилостивилась она и продолжила рассказ. – А через пару часов приводит всего в мыле, накрывает одеялом и отдаёт седовласому шагать, пока конь дыхание не восстановит.
– Каждый день?
– Нет, но иногда бывает. Седовласый жеребца побаивается. Норовистый очень, хотя черноволосому предан беззаветно.
– С этим тоже понятно. А заметила что-нибудь необычное, чем он отличается от остальных лошадей?
– Гогочет много… хотя жеребцы все гогочут. Не знаю, что ты хочешь услышать. Обыкновенный грубый и невоспитанный молодчик. Лучше у Яшки поспрашивай. Он с неё глаз не сводит с первого дня.
– Ясно. Что конь, что хозяин – одна зараза.
Финист пошёл к деннику жеребца. Перед чисткой конюшни нужно было вывести бестию на выгул. Жеребец состроил страшную гримасу: вытянул шею и сверкнул белками глаз. Финист перехватил вилы из одной руки в другую. На испуг его не взять.
Он медленно открыл дверь и накинул на конскую шею верёвку. Жеребец щёлкнул зубами у самой руки Финиста.
– Только попробуй!
Он взял недоуздок, не спуская глаз с наглой морды, но как только протянул руку к коню, тот цапнул его за плечо. Вот же гад! Оборотень отвесил смачную оплеуху по мерзко ухмыляющейся морде. Жеребец набычился.
– В следующий раз вот этим промеж ушей получишь, – помахал рукоятью от вил Финист.
Конь позволил надеть на себя недоуздок и вывести из денника, но на улице потащил Финиста галопом, как часто делал с Эглаборгом. Оборотень дёрнул верёвку, привязанную к недоуздку, ещё раз и ещё, пока конь не остановился.
– Ты, кажется, забыл, – Финист помахал вилами. – Ещё один фокус!
Жеребец громко заржал. Хозяина на помощь звал? Только Охотника поблизости не было. Конь покорно опустил голову и нехотя поплёлся в загон. Как только калитка захлопнулась, жеребец полетел по снегу, высоко подпрыгивая и брыкаясь всем телом.
– Интересно, как достопочтенный Охотник на этом держится? – присвистнул Финист и вернулся в конюшню.
Из-за проблем с учениками не оставалось ни времени, ни сил поговорить с Гердой, а так хотелось узнать, чем она занимается. Почему Морти не доверил её Финисту, а предпочёл заниматься лично, отрываясь от важных дел? Знать бы ещё, что это за дела такие, ради которых он пренебрегает обязанностями офицера.
***
Следующие дни проходили однообразно. Поднялся ветер, завьюжило непроглядной белой пленой. Из дома почти не выходили. Финист и Морти занимались со своими учениками в разных комнатах, чтобы не мешать друг другу. Первый остался с Вожыком и Майли в гостиной, а второй уединялся с Гердой в библиотеке.
Несколько следующих дней они посвятили дыхательным упражнениям. В библиотеке сосредоточиться оказалось куда сложнее, но Герда очень старалась: сидеть спокойно, не разговаривать, расслабляться, считать вдохи.
– Молодец! Всё получается, когда ты хочешь, – не поскупился на похвалу Охотник. – Только жаль, что в четырёх стенах ветер не услышать. Но есть много других не менее полезных занятий.
Не терпелось попробовать что-нибудь новое. Может, ей позволят использовать способности?
Морти поманил её за собой на лежавшую посреди библиотеки медвежью шкуру. Герда опустилась на колени напротив него.
– Хочешь увидеть свой дар? – спросил он, будто демон соблазнял заветным желанием.
– А можно? – Герда подалась вперёд от любопытства.
– Хотел приберечь этот трюк на потом, но если тебе не терпится...
Со стола поднялась кружка с водой и опустилась на ладонь Морти.
– Следи за моей ладонью, – Охотник приложил указательный палец свободной руки к своему носу и отвёл его влево, а потом так же медленно вправо. – Теперь смотри сквозь меня, словно грезишь наяву. Что ты видишь?
– Ничего необычного, – разочарованно ответила Герда.
– Совсем ничего? – смутился Морти. – Попробуй ещё раз.
Кружка поднялась с его ладони и закружилась в воздухе.
– Свечение, как будто двоится в глазах. У меня такое бывает, когда я смотрю в никуда, – Герда осеклась, удивлённо рассматривая наставника. – Свечение... оно усиливается! Как такое может быть?
– Это аура, духовная оболочка. Она есть у любого живого существа. Если ты так хорошо её видишь, значит и чувствовать должна. Никогда спиной не ощущала, что на тебя кто-то смотрит? Не догадывалась, что кто-то стоит за дверью, хотя он ещё не постучал? Это и есть чутьё – способность, которая позволяет вовремя засечь противника и оценить его силы. Внимательно посмотри на мою ауру. Что ты видишь?
Герда так пристально вглядывалась, что глаза начали слезиться.
– Несколько разноцветных слоёв, как в радуге, – ответила она, боясь ошибиться.
– Правильно. Какого цвета верхний слой?
– Светло-синий, – ответила сиротка намного уверенней.
– Хорошо! А теперь что с ним происходит?
Кружка плавно опустилась на стол.
– Он бледнеет, – Герда нахмурилась. – Этот слой и есть дар? Сияние становится ярче, когда вы его используете.
– Схватываешь на лету, – похвалил Морти. – Главное – верь в себя.
Сиротка смущённо кусала губы.
– Теперь посмотрим, какая аура у тебя, – Охотник взял её руки в свои. – Какого цвета верхний слой?
Герда пригляделась к собственным ладоням: они тоже сияли.
– Голубой. Похож на ваш, только бледнее.
– Это цвет стихии ветра, – пояснил Морти. – У других стихий цвет будет иной.
– Он такой слабый, особенно рядом с вашим.
Герда невольно сравнила их ладони: примерно такая же разница.
– Аура прямого дара, как у меня, всегда ярче ауры опосредованного, как у тебя. Как две стороны каждой стихии. Прямому дару – ветроплаву, огнежару, морочу и оборотничеству – для выхода не требуется ничего, кроме скопленной во внутреннем резерве стихийной энергии. Опосредованный – мыслечтение, целительство, ясновидение и мертвошёпт – наоборот, работает, только во взаимодействии с другими людьми или Горним миром. Пользоваться им сложнее, чем прямым. К тому же ты девушка.
– Это плохо?
Вот уж мужчиной становиться никогда не хотелось. Единственное хорошее, что у них есть – возможность носить штаны.
– Нет, просто женский дар развивается по-другому. Есть два уровня владения даром: врождённый – тот, который дан изначально; и потенциальный – тот, которого можно достигнуть в течение жизни. У мужчин врождённый уровень очень высокий, а потенциальный низкий, то есть в течение жизни он изменяется постепенно и мало. У женщин наоборот – врождённый уровень низкий, а потенциальный высокий. После нескольких сильных потрясений твой дар начал развиваться, но от своего пика он всё ещё далёк. Так что рано судить о его силе.
– Но Майли же вон какие вещи может делать: повелевать полчищами призраков, призывать Жнецов смерти. И Дугава, вы же видели, какие красочные иллюзии она создавала во время испытания. А ведь они обе примерно моего возраста.
– Конечно, они обе очень талантливы, но у тебя другой случай. Дело не в том, сколько тебе лет, а насколько ты сама чувствуешь себя зрелой. Возможно, когда твой дар раскроется в полную мощь, он окажется даже сильнее моего.
– Вряд ли, – покачала головой Герда. – Я помню, как вы сражались с Предвестником. Я бы никогда так не смогла.
– Надеюсь, тебе не придётся, – взгляд Морти сделался очень тревожным.
Герда с воодушевлением взялась изучать ауры. С каждым разом разглядеть их получалось всё легче, становились заметны подробности, а через несколько дней уже и щуриться не требовалось.
Другими излюбленными объектами для наблюдений всех обитателей дома стали Морти с Финистом. На людях они старательно изображали безразличие друг к другу, но то и дело пытались пройти в одну дверь, сесть на один стул или просто занять одно и то же место, слишком узкое для двоих, и толкались плечами, пока Охотник не уступал.
Заметив, с каким интересом Герда наблюдает за ним, Финист отвёл её в сторонку и стал выпытывать, как проходят занятия с Морти.
– Замечательно! Вначале я делала дыхательные упражнения и училась слушать ветер. А теперь я могу читать ауры, – похвасталась она.
– И всё? Да он тебя дурит! – разочаровал её Финист. – Время тянет и ничему стоящему не учит. Странное у него ремесло, странный конь, даже подход тоже... странный.
Ну да, ей бы хотелось делать что-то более сложное, но Морти не разрешал.
– А вы с Вожыком по-другому занимаетесь? Он уже справляется с огнём?
Оборотень смутился.
– Да, почти… Он очень старательный!
Их прервал стук в дверь. Послышались гулкие шаги Эглаборга в прихожей. Герда с Финистом поспешили за ним посмотреть на гостя. Им оказался посыльный с готовыми заказами от портного и сапожника. Втроём они разобрали вещи и понесли наверх.
Герда отвела Вожыка к себе и придирчиво осмотрела, как сидели на нём обновки. Строгий костюм из тёмно-синего сукна пришёлся юному огнежару по вкусу: он долго вертелся перед маленьким зеркалом и изображал на лице зловещие гримасы, рыча при этом как котёнок.
– Ну как, я похож на грозного Охотника? – он перекинул плащ себе через плечо, сдвинул брови и сверкнул глазами.
Герда прыснула в кулак. Интересно, каким был Морти в этом возрасте? Даже в четырнадцать лет, когда она встретила его впервые, он казался удивительно серьёзным, намного старше своих лет. Наверное, его и впрямь воспитывали очень сурово, не позволяя быть обычным весёлым и дурашливым ребёнком. Жаль его.
Сиротка помогла Вожыку раздеться и обнаружила у него на ладонях волдыри. Он смутился, спрятал руки за спину и заглянул ей в глаза:
– Не всё получается сразу, но Финист меня хвалит. Ты веришь?
– Конечно, он говорит, что ты очень старательный, – Герда погладила огнежара по волосам, чтобы успокоить.
Он переоделся, забрал вещи и убежал к себе, пообещав всё развесить по крючкам и вешалкам, а не свалить в кучу в углу, как они с Финистом любили делать. Сама же Герда переоделась в подаренные Анкой штаны с жилеткой и натянула новенькие, пахнущие кожей сапоги. Очень мягкие и удобные, сидели они идеально. Видимо, чтобы искупить неучтивость, сапожник превзошёл себя. Сиротка покрутилась перед зеркалом, но оно оказалось слишком маленьким, чтобы увидеть себя в полный рост.
