Сон не шёл. Снедало беспокойство. Пролежав полчаса с открытыми глазами, Герда снова взялась за дневник. Лайсве красочно описывала своего любимого, сравнивая его то с гордым орлом, то с могучим дубом. Забылись и страх перед ищейками, и беспокойство за брата. Лайсве настолько увлеклась, что даже отказалась от поездки, лишь бы дольше с ним не расставаться.
Странно. Она слишком жаждала увидеть Нордхейм, чтобы в одночасье передумать. Конечно, любовь, особенно если это любовь всей жизни, важнее путешествий, но почему приходится делать такой выбор? Почему нельзя получить всё? Если Лайсве действительно дорога своему поклоннику, почему он не понимает, как это важно для неё?
Герда вернулась к записи, где описывалась их первая встреча. Такая неправдоподобно счастливая, даже знакомство с Охотником в детстве не оставило настолько радостных воспоминаний – к ним всё равно примешивались тревога и печаль. Хотя, может, это оттого, что сейчас с Морти всё так запутано.
На лестнице раздались шаркающие шаги. Сиротка накинула на плечи шаль и выглянула из комнаты. Охотник замер напротив двери в свою спальню. В темноте лица не разглядеть, но тяжёлое дыхание слышно отчётливо.
– Почему не спишь? – глухо спросил он.
– На новом месте сон всегда беспокойный, – она пожала плечами.
Охотник поманил её за собой, только не в спальню, а в кабинет. Вещей тут было немного: шкаф с бумагами, стол и три стула. В свете зажжённой на столе свечи стало заметно, как осунулось лицо Морти и заострились скулы.
– Неудачно поохотились? – спросила Герда.
– Гнёзд оказалось гораздо больше, чем мы рассчитывали, поэтому так… долго. Надеюсь, больше Странники нас не потревожат.
– Финист?
– Жив-здоров. Воин из него несравнимо лучший, чем наставник.
– А Неистовый гон?
Морти вперил взгляд в пустоту:
– Мертвяки побушевали да успокоились. На город не напали – это самое главное. Этого столкновения нельзя было избежать.
Какой он измученный! Аура тусклая, снова прохудилась у раненого запястья. С него на пол тихо падали багровые капли.
– Шов разошёлся! – переполошилась Герда. – Я позову Эглаборга.
– Не стоит, уже поздно, – отмахнулся Морти.
– Тогда давайте я хоть её промою.
Сиротка сбегала за тазиком с кипячёной водой, чистой перевязкой и заживляющим раны снадобьем, которое показывал целитель. К тому времени, как она вернулась, Охотник уже снял рубашку и размотал руку. Шов действительно разошёлся, но не до конца. Герда взялась за работу. Морти открыл флягу с мерзким пойлом.
– Не хочу, – замотала головой сиротка.
– Я и не предлагаю. Полей на рану. Так лучше заживать будет.
Попав на порез, прозрачная жидкость вспенилась. Охотник зашипел и поморщился:
– Теперь можешь замотать.
Герда обернула рану сушёными листами бельбельника и перебинтовала. Тяжело опустившись на стул, Морти уставился в окно. Его спину покрывал толстый слой перемешанной с потом золы. Герда намочила в воде кусок материи и принялась вытирать его плечи.
– Что ты делаешь? – спросил Охотник охрипшим голосом.
– Вы перепачкались, а умываться одной рукой тяжело... – смущённо пожала плечами сиротка
Он посмотрел на неё широко распахнутыми глазами. По щекам растёкся пекущий румянец.
– Если вам не нравится, я не буду.
Морти заправил ей за ухо упавший на глаза локон.
Сколько они таращились друг на друга в оцепенении? Глаза щипало. Но если смежить веки, то пленительное ощущение исчезнет. Но Герда не вытерпела: моргнула и облизала пересохшие губы.
– Продолжай, – едва слышно произнёс Охотник и отвернулся.
Сиротка снова принялась стирать со спины грязь. Морти напрягался, когда материя попадала на чувствительные места. Под кожей в такт дыханию перекатывались мышцы.
Закончив со спиной, Герда перешла к груди. Охотник зажмурил глаза. К лучшему. Ещё один такой взгляд она бы вряд ли выдержала. Ткань коснулась ключицы. На живот стекло несколько капель. Морти зашипел, но глаза не открыл.
Обычная вода. На что он так реагирует?
Сиротка сложила ткань в тазик и тихо произнесла:
– Я закончила.
Морти посмотрел на неё снизу вверх так томно, что сердце больно ёкнуло. Он взял её руку и поднёс к губам:
– Спасибо.
Поцелуи Финиста были в десять раз лучше этого! От них, по крайней мере, не бросало то в жар, то в холод. Почему с виду всё так невинно, а на самом деле?..
– Я... – дыхание перехватило. – Я пойду.
– Да, так будет лучше, – задумчиво ответил он, не выпуская её руку.
– М-мастер Стигс, – голос предательски сорвался.
Охотник по одному разжал пальцы.
– Спокойной ночи, – сиротка выскользнула из его хватки. – Вы обещали сделать на моей двери защёлку, не забыли?
Морти поперхнулся и закашлялся. Что же он к ней испытывал на самом деле?
Следующий день начался на удивление спокойно, но не покидало ощущение, что это затишье перед бурей. Едва рассвело, как Герда с Морти снова отправились на занятия. Новое место находилось у самой опушки, но логовищ демонов поблизости не встречалось.
Начали с дыхательных упражнений, а потом Охотник захотел закрепить прошлый успех.
– Какой? – насторожилась Герда. – Вы назвали меня бездарной, забыли?
– Нет, это ты назвала себя бездарной. Тогда я создал вокруг тебя снежную бурю, и ты её развеяла, – напомнил Морти. – Становись. Надо повторить.
Он издевается? В любом случае она не поняла, что произошло. Как тогда повторить?
Готовясь к обстрелу, Герда встала в десяти шагах от Морти и вытянула вперёд руки. Пальцы напряглись до того, что по кончикам пробегали невидимые искры.
Охотник снова слепил снежок и лениво запустил в неё. Тот врезался в ладонь, следующий выше – она едва успела закрыть лицо. Третий, более стремительный, ударил в бедро. Следующий сиротка снова смахнула рукой, раз даром не получалось.
Скорость увеличилась, снежки градом летели ей в лицо. Даже увёртываться не получалось. Осталось только зажмуриться и вжать голову в плечи.
– Вспоминай, что ты делала в прошлый раз, – Морти терял терпение. – Или я снова повышу голос.
Ох, нет! Как же обидно слышать, что она его разочаровала. Почему он так уверен, что она разбила его бурю?
– Если ты не сделаешь хоть что-нибудь, то я выберу другого, более старательного ученика, например, Майли. Какой бы неженкой она ни была, Майли не сбежит, столкнувшись с первыми же трудностями.
С земли медленно, чтобы Герда могла рассмотреть, поднялся большой ком.
– Последняя попытка, – небрежно бросил Охотник.
Снежный шар нацелился в лицо, но приблизившись вплотную, поменял направление и краем мазнул по макушке.
– Наконец-то! – оживился Морти.
Она же ничего не делала.
– Ещё раз для уверенности! – азартно воскликнул Морти.
В воздух поднялся новый ком. Прежде чем Герда успела сообразить, снег залепил ей рот и глаза. Она закашлялась.
– Пожалуйста! – взмолился Охотник. – У меня уже на гадости все выдумки иссякли.
Сиротка отёрла лицо. Внутри клокотало негодование. Значит, он играл её чувствами, чтобы заставить пользоваться даром? Даже Майли не погнушался приплести!
– Сосредоточься.
В сиротку друг за другом направилось ещё три снежка. Они облепили её плечи, зато четвёртый лишь чиркнул по краю плаща.
– Молодец! – похвалил Морти, готовя очередную порцию снежных комьев.
Четыре Герда пропустила, но пятый промчался в пальце от неё. От ауры отделился тонкий голубой бич и хлестнул по сиявшему ветроплавом снежку. Ещё два больно ужалили в щёки, а третий упал, столкнувшись с более мощным отростком.
Вот, значит, как! Нужно настроиться, что это не игра, всё очень серьёзно. Морти – вероломный враг, на которого надо злиться, злиться, чтобы защищаться! У неё получится, потому что она уже сделала это несколько раз.
Охотник увеличивал темп. Герда уже не успевала отбиваться и снова принялась увёртываться. Снежки настигали всё чаще, словно преследуя. Сиротка попробовала отклонять их, перебегая с места на место. Так намного легче. Вокруг её ауры то тут, то там вспыхивал щит, об который бессильно бились снежки.
Кровь вскипала, сердце бешено колотилось. Дышать ровно, сосредоточиться! Герда, наконец, согрелась. Танцуя, она отразила целую четвёрку снежков.
– Достаточно, – Морти поднял большой палец.
Сиротка едва не рухнула – подкосились ноги. Охотник подхватил её и уложил на покрывало. Щёк коснулись его тёплые ладони – сразу стало легче.
– Я не справилась? – надтреснутым голосом спросила она.
– Перестаралась. Ты пока плохо оцениваешь свои силы. У каждого есть предел. Чтобы развивать способности, нужно работать на его границе, но не переступать, иначе истощишь себя настолько, что даже Эглаборг не поможет. Прислушайся к себе, отыщи черту, за которую нельзя заходить.
– Пока я не понимаю, как этот дар работает, – устало замотала Герда головой.
– С помощью эмоций, я же говорил. Все способности в той или иной степени зависят от них. Ты привыкла подавлять их, поэтому тебе так сложно. Майли и Вожык, к примеру, наоборот, выплёскивают всё наружу и причиняют себе вред. Ключ в том, чтобы управлять собой: вызывать нужные эмоции и сдерживать лишние. Тогда способности будут полностью тебе подвластны.
– А вы с Финистом умеете? – усомнилась Герда.
– Когда пользуешься даром с рождения, делать это так же естественно, как дышать.
Со стороны леса донёсся заунывный вой. По спине пробежали мурашки. На грани видимости показалась злая рыжая аура.
– Демоны? – встревожилась Герда.
– Оставайся здесь.
Охотник поднялся и, вынув меч из ножен, стремительно двинулся к опушке.
Неведомая тварь уже уходила – её аура таяла, хоть и не было слышно скрипа снега. Опустившись на колени, Морти принялся что-то изучать. Только бы он не бросился в погоню, его рука ещё не зажила!
Хвала духам, Охотник повернул обратно!
– Что-то нашли? – спросила сиротка.
– Следы. Как рысьи – тварь шла по глубокому снегу и не проваливалась. Но этот вой... На рысь не похоже, – ответил Морти.
– Может, это гулон. Он похож на рысь, только крупнее, и издаёт звуки, похожие на вой. В «Сказках севера» вычитала, – Герда пожала плечами на его недоумённый взгляд. – После того, как меня спас один Охотник, я решила узнать о демонах всё. Только так я чувствовала себя… ближе к нему.
Зря она это сказала. Ведёт себя как Майли. Та вечно корит Финиста и делает только хуже. Всё же лучше находиться рядом с Морти и терпеть его холодность, чем думать, что он умер.
– Темнеет. Пора домой. Поищешь что-нибудь про гулонов в библиотеке? – Охотник улыбнулся будто в извинение. – А я расспрошу знакомых.
Так они и поступили.
После обеда Морти ушёл в город, а Герда отправилась в библиотеку перерывать книги. Томик «Сказаний старого севера» обнаружился достаточно быстро на полке прямо под руками. Про гулонов говорилось немного:
«Они живут скрытно в тенистых чащах горных лесов, человеку показываются редко. Атакуют сверху – прыгают с деревьев на спину ничего не подозревающей жертвы. Питаются падалью и полностью обгладывают труп. Едят до тех пор, пока их не начнёт выворачивать наизнанку.
Живут поодиночке и в стаи не сбиваются даже при угрозе голода, потому что на дух друг друга не переносят. По двое собираются лишь в период спаривания – раз в три-четыре года, а потом расстаются. Когда собрат ненароком забредает на их территорию, угрожают ему воем, иначе драки не миновать.
Нападения на людей очень редки. Ещё реже гулоны выходят к поселениям и вступают в открытое противостояние. Единственный такой случай описан в «Хронике старой Лапии» эпохи Тролльих войн».
Рядом с отрывком изображалось свирепое клыкастое животное, похожее на рысь и росомаху одновременно.
Маловато сведений. Может, здесь есть копия той хроники?
Во входную дверь постучали. Никто не открыл, видно, пропадали на улице. Стук стал настойчивей. Пришлось отложить книги и встречать гостей самой.
На пороге стояла розовощёкая Анка.
– Привет! Решила проведать свою одежду. Можно?
Герда не замедлила пригласить её в дом.
– Как дела, рассказывай! – расспрашивала она, пока Герда угощала её компотом с булочками, которые Эглаборг оставил на кухонном столе.
– Хорошо, – расплывчато ответила та.
О чём говорить можно, а о чём лучше молчать? Дела Сумеречников всегда были окутаны тайной. Сомнительно, что Морти согласился бы делиться своими секретами с посторонними, пусть даже такими добрыми, как Анка.
– И всё? – удивилась она скудному ответу. – Где же огонь? Где страсть? Где интерес к жизни? Кстати, миленькое платьице. Ты всё носишь, что я тебе дала?
Она задавала столько вопросов, что даже слово вставить не получалось.
– Пойдёшь завтра на праздник? Вальдорт. Как можно не знать про Вальдорт?
А, староверческий праздник. В Белоземье после Войны за веру про них забыли.
– Утром мы будем предсказывать, когда придёт весна, а потом готовить праздничный ужин: блины с маслом и лепёшки из овсяной муки. Нарядим соломенное чучело невесты и пронесём его по всем домам, где есть девушки на выданье, а потом уложим в постель из тростника, пригласим наших мужчин и будем плясать всю ночь до упаду. Я-то не буду, у меня Гуда и муж, но у тебя нет ни того, ни другого, поэтому ты обязана повеселиться за нас обеих!
Герда мечтательно улыбнулась, вспоминая давний праздник в Волынцах, когда Морти пригласил её на танец. Но сейчас всё по-другому: холодный и расчётливый Охотник совсем не тот искренний и благородный юноша, который спас её от Предвестника.
– Так ты пойдёшь? – полюбопытствовала Анка.
– Не с кем.
Наверняка Морти будет сильно занят, разыскивая гулонов, и вряд ли снизойдёт хотя бы до одного танца с ней.
– Тогда приходи одна. Поверь, скучно не будет.
– Если мастер Стигс разрешит...
– Куда он денется? – усмехнулась Анка. – Тогда до завтра. Обязательно надень то синее платье. Оно очень тебе идёт!
Сиротка помахала ей на прощание. И правда, нужно развеяться. Дома она пропускала праздники из-за Вальдемара, но здесь всё будет по-другому. Лишь бы Морти отпустил.
Закутанная в вышитый бисером плащ из синего сукна, ворожея туатов Эйтайни походила на огромную бабочку. Ветер доносил исходивший от неё вересковый дурман, развевал чёрные волосы. Морти прибавил шагу. Она манила его в тень гряды холмов за городом.
– Ваше величество, – почтительно склонил голову Охотник. – Ваш муж рассказал о вчерашней битве?
Невысокая, Эйтайни едва доставала ему до груди, но вела себя с таким достоинством, что выглядела ровней.
– Да, тревожные вести. Но моё сердце ликует, что от гнёзд Странников осталось лишь пепелище, и дух моего отца может спокойно бродить по опушке. Твари заплатили за его смерть сполна.
– Если бы и у людей всё было так просто, – улыбнулся одними губами Морти. – Ко мне вернулась горлица, прилетел брат-сокол, и всё завертелось снежным комом. Он катится по зимнему Полночьгорью, вырастает до чудовищных размеров и грозит смести всё, что мне дорого.
– Ты про нового предводителя Неистового гона? Он не из нашего племени, даже златоглазые авалорские ши мало о нём знают. Никто из дивного народца не встанет под его знамёна, даю слово.
– Но за мертвяков и других демонов вы говорить не можете, так? – проницательно спросил Морти. – Он звал меня, зачаровывал. Его мощь даже больше той, которой обладал двуликий Аруин. Не знаю, справлюсь ли я… со всем, что на меня навалилось.
– У тебя ведь есть ворон, горлица и вот ещё сокол прибавился. Прими их, впусти в своё сердце, и ты со всем справишься.
Странно. Она слишком жаждала увидеть Нордхейм, чтобы в одночасье передумать. Конечно, любовь, особенно если это любовь всей жизни, важнее путешествий, но почему приходится делать такой выбор? Почему нельзя получить всё? Если Лайсве действительно дорога своему поклоннику, почему он не понимает, как это важно для неё?
Герда вернулась к записи, где описывалась их первая встреча. Такая неправдоподобно счастливая, даже знакомство с Охотником в детстве не оставило настолько радостных воспоминаний – к ним всё равно примешивались тревога и печаль. Хотя, может, это оттого, что сейчас с Морти всё так запутано.
На лестнице раздались шаркающие шаги. Сиротка накинула на плечи шаль и выглянула из комнаты. Охотник замер напротив двери в свою спальню. В темноте лица не разглядеть, но тяжёлое дыхание слышно отчётливо.
– Почему не спишь? – глухо спросил он.
– На новом месте сон всегда беспокойный, – она пожала плечами.
Охотник поманил её за собой, только не в спальню, а в кабинет. Вещей тут было немного: шкаф с бумагами, стол и три стула. В свете зажжённой на столе свечи стало заметно, как осунулось лицо Морти и заострились скулы.
– Неудачно поохотились? – спросила Герда.
– Гнёзд оказалось гораздо больше, чем мы рассчитывали, поэтому так… долго. Надеюсь, больше Странники нас не потревожат.
– Финист?
– Жив-здоров. Воин из него несравнимо лучший, чем наставник.
– А Неистовый гон?
Морти вперил взгляд в пустоту:
– Мертвяки побушевали да успокоились. На город не напали – это самое главное. Этого столкновения нельзя было избежать.
Какой он измученный! Аура тусклая, снова прохудилась у раненого запястья. С него на пол тихо падали багровые капли.
– Шов разошёлся! – переполошилась Герда. – Я позову Эглаборга.
– Не стоит, уже поздно, – отмахнулся Морти.
– Тогда давайте я хоть её промою.
Сиротка сбегала за тазиком с кипячёной водой, чистой перевязкой и заживляющим раны снадобьем, которое показывал целитель. К тому времени, как она вернулась, Охотник уже снял рубашку и размотал руку. Шов действительно разошёлся, но не до конца. Герда взялась за работу. Морти открыл флягу с мерзким пойлом.
– Не хочу, – замотала головой сиротка.
– Я и не предлагаю. Полей на рану. Так лучше заживать будет.
Попав на порез, прозрачная жидкость вспенилась. Охотник зашипел и поморщился:
– Теперь можешь замотать.
Герда обернула рану сушёными листами бельбельника и перебинтовала. Тяжело опустившись на стул, Морти уставился в окно. Его спину покрывал толстый слой перемешанной с потом золы. Герда намочила в воде кусок материи и принялась вытирать его плечи.
– Что ты делаешь? – спросил Охотник охрипшим голосом.
– Вы перепачкались, а умываться одной рукой тяжело... – смущённо пожала плечами сиротка
Он посмотрел на неё широко распахнутыми глазами. По щекам растёкся пекущий румянец.
– Если вам не нравится, я не буду.
Морти заправил ей за ухо упавший на глаза локон.
Сколько они таращились друг на друга в оцепенении? Глаза щипало. Но если смежить веки, то пленительное ощущение исчезнет. Но Герда не вытерпела: моргнула и облизала пересохшие губы.
– Продолжай, – едва слышно произнёс Охотник и отвернулся.
Сиротка снова принялась стирать со спины грязь. Морти напрягался, когда материя попадала на чувствительные места. Под кожей в такт дыханию перекатывались мышцы.
Закончив со спиной, Герда перешла к груди. Охотник зажмурил глаза. К лучшему. Ещё один такой взгляд она бы вряд ли выдержала. Ткань коснулась ключицы. На живот стекло несколько капель. Морти зашипел, но глаза не открыл.
Обычная вода. На что он так реагирует?
Сиротка сложила ткань в тазик и тихо произнесла:
– Я закончила.
Морти посмотрел на неё снизу вверх так томно, что сердце больно ёкнуло. Он взял её руку и поднёс к губам:
– Спасибо.
Поцелуи Финиста были в десять раз лучше этого! От них, по крайней мере, не бросало то в жар, то в холод. Почему с виду всё так невинно, а на самом деле?..
– Я... – дыхание перехватило. – Я пойду.
– Да, так будет лучше, – задумчиво ответил он, не выпуская её руку.
– М-мастер Стигс, – голос предательски сорвался.
Охотник по одному разжал пальцы.
– Спокойной ночи, – сиротка выскользнула из его хватки. – Вы обещали сделать на моей двери защёлку, не забыли?
Морти поперхнулся и закашлялся. Что же он к ней испытывал на самом деле?
Глава 24. Нашествие
Следующий день начался на удивление спокойно, но не покидало ощущение, что это затишье перед бурей. Едва рассвело, как Герда с Морти снова отправились на занятия. Новое место находилось у самой опушки, но логовищ демонов поблизости не встречалось.
Начали с дыхательных упражнений, а потом Охотник захотел закрепить прошлый успех.
– Какой? – насторожилась Герда. – Вы назвали меня бездарной, забыли?
– Нет, это ты назвала себя бездарной. Тогда я создал вокруг тебя снежную бурю, и ты её развеяла, – напомнил Морти. – Становись. Надо повторить.
Он издевается? В любом случае она не поняла, что произошло. Как тогда повторить?
Готовясь к обстрелу, Герда встала в десяти шагах от Морти и вытянула вперёд руки. Пальцы напряглись до того, что по кончикам пробегали невидимые искры.
Охотник снова слепил снежок и лениво запустил в неё. Тот врезался в ладонь, следующий выше – она едва успела закрыть лицо. Третий, более стремительный, ударил в бедро. Следующий сиротка снова смахнула рукой, раз даром не получалось.
Скорость увеличилась, снежки градом летели ей в лицо. Даже увёртываться не получалось. Осталось только зажмуриться и вжать голову в плечи.
– Вспоминай, что ты делала в прошлый раз, – Морти терял терпение. – Или я снова повышу голос.
Ох, нет! Как же обидно слышать, что она его разочаровала. Почему он так уверен, что она разбила его бурю?
– Если ты не сделаешь хоть что-нибудь, то я выберу другого, более старательного ученика, например, Майли. Какой бы неженкой она ни была, Майли не сбежит, столкнувшись с первыми же трудностями.
С земли медленно, чтобы Герда могла рассмотреть, поднялся большой ком.
– Последняя попытка, – небрежно бросил Охотник.
Снежный шар нацелился в лицо, но приблизившись вплотную, поменял направление и краем мазнул по макушке.
– Наконец-то! – оживился Морти.
Она же ничего не делала.
– Ещё раз для уверенности! – азартно воскликнул Морти.
В воздух поднялся новый ком. Прежде чем Герда успела сообразить, снег залепил ей рот и глаза. Она закашлялась.
– Пожалуйста! – взмолился Охотник. – У меня уже на гадости все выдумки иссякли.
Сиротка отёрла лицо. Внутри клокотало негодование. Значит, он играл её чувствами, чтобы заставить пользоваться даром? Даже Майли не погнушался приплести!
– Сосредоточься.
В сиротку друг за другом направилось ещё три снежка. Они облепили её плечи, зато четвёртый лишь чиркнул по краю плаща.
– Молодец! – похвалил Морти, готовя очередную порцию снежных комьев.
Четыре Герда пропустила, но пятый промчался в пальце от неё. От ауры отделился тонкий голубой бич и хлестнул по сиявшему ветроплавом снежку. Ещё два больно ужалили в щёки, а третий упал, столкнувшись с более мощным отростком.
Вот, значит, как! Нужно настроиться, что это не игра, всё очень серьёзно. Морти – вероломный враг, на которого надо злиться, злиться, чтобы защищаться! У неё получится, потому что она уже сделала это несколько раз.
Охотник увеличивал темп. Герда уже не успевала отбиваться и снова принялась увёртываться. Снежки настигали всё чаще, словно преследуя. Сиротка попробовала отклонять их, перебегая с места на место. Так намного легче. Вокруг её ауры то тут, то там вспыхивал щит, об который бессильно бились снежки.
Кровь вскипала, сердце бешено колотилось. Дышать ровно, сосредоточиться! Герда, наконец, согрелась. Танцуя, она отразила целую четвёрку снежков.
– Достаточно, – Морти поднял большой палец.
Сиротка едва не рухнула – подкосились ноги. Охотник подхватил её и уложил на покрывало. Щёк коснулись его тёплые ладони – сразу стало легче.
– Я не справилась? – надтреснутым голосом спросила она.
– Перестаралась. Ты пока плохо оцениваешь свои силы. У каждого есть предел. Чтобы развивать способности, нужно работать на его границе, но не переступать, иначе истощишь себя настолько, что даже Эглаборг не поможет. Прислушайся к себе, отыщи черту, за которую нельзя заходить.
– Пока я не понимаю, как этот дар работает, – устало замотала Герда головой.
– С помощью эмоций, я же говорил. Все способности в той или иной степени зависят от них. Ты привыкла подавлять их, поэтому тебе так сложно. Майли и Вожык, к примеру, наоборот, выплёскивают всё наружу и причиняют себе вред. Ключ в том, чтобы управлять собой: вызывать нужные эмоции и сдерживать лишние. Тогда способности будут полностью тебе подвластны.
– А вы с Финистом умеете? – усомнилась Герда.
– Когда пользуешься даром с рождения, делать это так же естественно, как дышать.
Со стороны леса донёсся заунывный вой. По спине пробежали мурашки. На грани видимости показалась злая рыжая аура.
– Демоны? – встревожилась Герда.
– Оставайся здесь.
Охотник поднялся и, вынув меч из ножен, стремительно двинулся к опушке.
Неведомая тварь уже уходила – её аура таяла, хоть и не было слышно скрипа снега. Опустившись на колени, Морти принялся что-то изучать. Только бы он не бросился в погоню, его рука ещё не зажила!
Хвала духам, Охотник повернул обратно!
– Что-то нашли? – спросила сиротка.
– Следы. Как рысьи – тварь шла по глубокому снегу и не проваливалась. Но этот вой... На рысь не похоже, – ответил Морти.
– Может, это гулон. Он похож на рысь, только крупнее, и издаёт звуки, похожие на вой. В «Сказках севера» вычитала, – Герда пожала плечами на его недоумённый взгляд. – После того, как меня спас один Охотник, я решила узнать о демонах всё. Только так я чувствовала себя… ближе к нему.
Зря она это сказала. Ведёт себя как Майли. Та вечно корит Финиста и делает только хуже. Всё же лучше находиться рядом с Морти и терпеть его холодность, чем думать, что он умер.
– Темнеет. Пора домой. Поищешь что-нибудь про гулонов в библиотеке? – Охотник улыбнулся будто в извинение. – А я расспрошу знакомых.
Так они и поступили.
После обеда Морти ушёл в город, а Герда отправилась в библиотеку перерывать книги. Томик «Сказаний старого севера» обнаружился достаточно быстро на полке прямо под руками. Про гулонов говорилось немного:
«Они живут скрытно в тенистых чащах горных лесов, человеку показываются редко. Атакуют сверху – прыгают с деревьев на спину ничего не подозревающей жертвы. Питаются падалью и полностью обгладывают труп. Едят до тех пор, пока их не начнёт выворачивать наизнанку.
Живут поодиночке и в стаи не сбиваются даже при угрозе голода, потому что на дух друг друга не переносят. По двое собираются лишь в период спаривания – раз в три-четыре года, а потом расстаются. Когда собрат ненароком забредает на их территорию, угрожают ему воем, иначе драки не миновать.
Нападения на людей очень редки. Ещё реже гулоны выходят к поселениям и вступают в открытое противостояние. Единственный такой случай описан в «Хронике старой Лапии» эпохи Тролльих войн».
Рядом с отрывком изображалось свирепое клыкастое животное, похожее на рысь и росомаху одновременно.
Маловато сведений. Может, здесь есть копия той хроники?
Во входную дверь постучали. Никто не открыл, видно, пропадали на улице. Стук стал настойчивей. Пришлось отложить книги и встречать гостей самой.
На пороге стояла розовощёкая Анка.
– Привет! Решила проведать свою одежду. Можно?
Герда не замедлила пригласить её в дом.
– Как дела, рассказывай! – расспрашивала она, пока Герда угощала её компотом с булочками, которые Эглаборг оставил на кухонном столе.
– Хорошо, – расплывчато ответила та.
О чём говорить можно, а о чём лучше молчать? Дела Сумеречников всегда были окутаны тайной. Сомнительно, что Морти согласился бы делиться своими секретами с посторонними, пусть даже такими добрыми, как Анка.
– И всё? – удивилась она скудному ответу. – Где же огонь? Где страсть? Где интерес к жизни? Кстати, миленькое платьице. Ты всё носишь, что я тебе дала?
Она задавала столько вопросов, что даже слово вставить не получалось.
– Пойдёшь завтра на праздник? Вальдорт. Как можно не знать про Вальдорт?
А, староверческий праздник. В Белоземье после Войны за веру про них забыли.
– Утром мы будем предсказывать, когда придёт весна, а потом готовить праздничный ужин: блины с маслом и лепёшки из овсяной муки. Нарядим соломенное чучело невесты и пронесём его по всем домам, где есть девушки на выданье, а потом уложим в постель из тростника, пригласим наших мужчин и будем плясать всю ночь до упаду. Я-то не буду, у меня Гуда и муж, но у тебя нет ни того, ни другого, поэтому ты обязана повеселиться за нас обеих!
Герда мечтательно улыбнулась, вспоминая давний праздник в Волынцах, когда Морти пригласил её на танец. Но сейчас всё по-другому: холодный и расчётливый Охотник совсем не тот искренний и благородный юноша, который спас её от Предвестника.
– Так ты пойдёшь? – полюбопытствовала Анка.
– Не с кем.
Наверняка Морти будет сильно занят, разыскивая гулонов, и вряд ли снизойдёт хотя бы до одного танца с ней.
– Тогда приходи одна. Поверь, скучно не будет.
– Если мастер Стигс разрешит...
– Куда он денется? – усмехнулась Анка. – Тогда до завтра. Обязательно надень то синее платье. Оно очень тебе идёт!
Сиротка помахала ей на прощание. И правда, нужно развеяться. Дома она пропускала праздники из-за Вальдемара, но здесь всё будет по-другому. Лишь бы Морти отпустил.
***
Закутанная в вышитый бисером плащ из синего сукна, ворожея туатов Эйтайни походила на огромную бабочку. Ветер доносил исходивший от неё вересковый дурман, развевал чёрные волосы. Морти прибавил шагу. Она манила его в тень гряды холмов за городом.
– Ваше величество, – почтительно склонил голову Охотник. – Ваш муж рассказал о вчерашней битве?
Невысокая, Эйтайни едва доставала ему до груди, но вела себя с таким достоинством, что выглядела ровней.
– Да, тревожные вести. Но моё сердце ликует, что от гнёзд Странников осталось лишь пепелище, и дух моего отца может спокойно бродить по опушке. Твари заплатили за его смерть сполна.
– Если бы и у людей всё было так просто, – улыбнулся одними губами Морти. – Ко мне вернулась горлица, прилетел брат-сокол, и всё завертелось снежным комом. Он катится по зимнему Полночьгорью, вырастает до чудовищных размеров и грозит смести всё, что мне дорого.
– Ты про нового предводителя Неистового гона? Он не из нашего племени, даже златоглазые авалорские ши мало о нём знают. Никто из дивного народца не встанет под его знамёна, даю слово.
– Но за мертвяков и других демонов вы говорить не можете, так? – проницательно спросил Морти. – Он звал меня, зачаровывал. Его мощь даже больше той, которой обладал двуликий Аруин. Не знаю, справлюсь ли я… со всем, что на меня навалилось.
– У тебя ведь есть ворон, горлица и вот ещё сокол прибавился. Прими их, впусти в своё сердце, и ты со всем справишься.
