Когда от истощения она уже не могла подняться, её спас Микаш. Напоил водой, накормил супом и отнёс к подножью на своей спине. Сказал, что пришёл бы раньше, но ворожея не пускала его, пока не убедилась, что духи закончили испытывать Лайсве, и присутствие постороннего их не разозлит. Как же это жестоко!
На следующий вечер Герда снова отправилась в холмы туатов, на этот раз одна. Эйтайни откликнулась на её зов куда быстрее, но покачала головой прежде, чем сиротка успела задать вопрос.
– У меня есть дневник одной девушки, Лайсве. Вы должны её знать, – всё-таки заговорила Герда. – Вы отправляли её на гору Мельдау, чтобы помочь разобраться в себе. Она провела там три дня без воды и пищи, мучаясь от тревожных видений. С Морти будет так же?
– Лайсве… – печально вздохнула Эйтайни. – Очень упорная женщина, она даже разочаровавшегося бога уговорила бороться. Что будет с Морти, я не знаю. У каждого свой неповторимый путь.
– Но вы отправили ей в помощь другого человека. Микаша.
Эйтайни улыбнулась и кивнула.
– Он хоть и не состоял с ней в родстве, но был её духовным близнецом. Суженым, кажется, у вас это так называется. К тому же, удержать его никакие чары оказались неспособны.
– Жаль, что у меня нет ни силы, ни выносливости, ни неудержимости Микаша. Иначе я вынесла бы Морти с горы и хоть на самую малость облегчила его участь. Но я даже не его суженая, – Герда зябко обняла себя руками и отвернулась к Полночьгорью.
– Поверь, ты уже и так скрашиваешь его жизнь, просто находясь рядом. Но сейчас он должен разобраться со своими демонами в одиночку. Я почувствую, как только духи отпустят его и верну вам. Обещаю!
– Но это невыносимо! Хуже муки нет, чем томиться в неведении, пока дорогой человек подвергает себя опасности, сражается или даже истекает кровью, – переживала сиротка.
– Знаю, но ничего другого нам не остаётся, – развела руками ворожея. – Наберись терпения и верь в него. В конце концов он найдёт дорогу к тебе, как находил её раньше.
Что ж, нужно верить и надеяться, что это – правильный выбор. Пускай звёзды сойдутся, и у Морти хватит сил выжить. Пускай!
Была уже глубокая ночь. Тускло чадили свечи в медных канделябрах. Ноэль Пареда, помощник и внук вождя Компании «Норн» в одном лице, сидел за столом в своём кабинете. С подоконника за ним следил ручной ворон Мунин.
В последние дни Ноэля снова мучили кошмары, будто его друг Николас Комри тонул в трясине. Он протягивал руки и звал на помощь, но Ноэль не мог его вытащить и спасти. Прожорливое болото утягивало его в бездны Мрака, и весь мир погибал в огне и тьме вместе с ним.
Это означало лишь одно – Николас снова ввязался в опасную передрягу.
Вокруг лежали развёрнутые послания из Урсалии. Большая часть написана знакомым аристократичным почерком, несколько – мелкими и неразборчивыми строками, вышедшими из-под руки целителя, и одно – грубоватое и неловкое, но куда более искреннее и прямое.
В последние полгода Николас составлял отчёты куда более прилежно и регулярно, но все они выходили сухими и казёнными, не похожими на приятельские послания. Это внушало беспокойство. Друг становился отстранённым, когда что-то скрывал.
Ещё больше тревожило, что и послания следившего за ним Эглаборга выглядели так, словно целитель боялся говорить начистоту. «Всё как обычно: хозяин хандрит, охотится на демонов, ругается с новым наставником, вытягивает из учеников все соки, плохо спит и слишком много работает. Щадить себя отказывается, уговоров не слушает».
Между строк читалось недовольство и даже просьба повлиять на друга. На него повлияешь, как же! Только если угрозами, да и то подобные внушения не действуют долго.
В последнем письме Николас интересовался оракулом Норн и Белым Палачом. Зачем выспрашивать подробности, когда друг отказался от борьбы и укрылся далеко на севере? Неужто решился мстить за погибшую семью? Но что его подтолкнуло, ведь раньше он даже думать об этом не желал?
Недавно доставленное голубиной почтой послание от подопечного наставника немного прояснило ситуацию. Иные наставники не удостаивались от Николаса ни единого доброго слова, но этого Охотник хвалил, как бывалого воина и крепкого парня, хитрого и смекалистого, пускай и с характером задиристого петуха. Шутил друг или говорил всерьёз?
А вот сам наставник, некто Финист Ясеньский, описывал происходящее иначе. Предупреждал, что «достопочтенный Мортимер Стигс», как называл себя сейчас Николас, темнит и задумал недоброе. Наставники часто жаловались, что друг задирает нос, вмешивается в обучение, мешает и раздражает. Но Финист обвинял Николаса в том, что тот скрыл от Компании одарённого.
Отражающая. Надо же, редкая предельная разновидность мыслечтения вроде ветроходства Ноэля. Подобной способностью обладала сильнейшая из Норн – пророчица Безликого, жена Белого Палача, Лайсве Веломри. Её тело сейчас выставляли в хрустальном гробу в каплице при храме Компании. После гибели Лайсве оракул потерял силу. Ходили слухи, что он и вовсе замолчал, но дед, единственный хранитель его секрета, отрицал это.
Возможно ли, что новая отражающая связана с пророчицей и Белым Палачом? Почему Николас о ней не сообщил? Ведь мыслечтение – дар Лучезарных. Она может быть опасна и полезна одновременно.
Ноэль в задумчивости постучал пальцами по столешнице. Вот ещё что: наставник называл себя сыном Кымофея Ясеньского, героя Зареченского восстания. Предлагал показать неопровержимые доказательства. Получается, и это Николас скрыл.
С другой стороны, в отчётах с Голубиных станций Финиста величали зарвавшимся деревенщиной с весьма посредственными способностями и навыками. Странно как-то. Придётся отправиться в Урсалию и самому во всём разобраться.
Он принялся собирать бумаги, когда дверь отворилась, и к нему заглянул дед. Высокий и худой, словно высушенное дерево, он шагал степенно, опираясь на серебряную трость. Дед тщательно скрывал хромоту и слабость. Его глаза потускнели и видели одинаково плохо как в темноте, а так и при свете дня. Но власть в Компании он держал цепко в своих длинных, похожих на паучьи лапки пальцах.
– Уже поздно. Почему не в постели? Тебе же не здоровилось, – спросил Ноэль, пряча письма в ящик для бумаг.
– Старческий сон чуток и короток, – сказал дед задумчиво. – Слышал, тебе доставили послание с севера. Голубиной почтой. Вы же с лордом Комри через доверенных людей письмами обмениваетесь, без свидетелей. Я всё знаю, можешь не оправдываться.
– Николаса ищут. Ему опасно о себе напоминать. А послание не от него, а от нашего нового наставника, – ответил Ноэль с должным почтением.
– Твой дружок снова умничает, где не надо? – снисходительно усмехнулся дед. – Внедряет свои нетрадиционные методы?
– Они очень действенны. Мы бы выиграли, если бы наши люди переняли у него хотя бы часть. Но нет, письмо не об этом.
– Так о чём же? Не томи! Раньше тебе приходилось тайком вызнавать о делах Компании и событиях в большом мире, а теперь пришёл мой черёд. Старик дряхлеет, а дитя вырастает и мужает.
– У тебя ещё хватит сил и победить Белого Палача, и разгромить Лучезарных, – усмехнулся Ноэль.
Вождь делился своей властью очень неохотно. Много усилий приходилось прикладывать, чтобы не оказаться смятым его деспотичной пятой.
– И?
– Этот наставник называет себя сыном Кымофея Ясеньского.
– Яростного сокола? И какого же мнения на этот счёт Николас?
– Ни словом не обмолвился, как и смотрители с Голубиных станций. Отзывы о Финисте были плохие, хотя Николас утверждает, что его недооценили из-за вспыльчивого характера.
– Может, самозванец?
– Хочу проверить. Давненько не наведывался в Урсалию. Заодно узнаю, чем занят наш бравый герой.
– Не одобряю. Это может быть западнёй, – запротестовал дед.
– Ты говорил так же, когда я нашёл Николаса. Чутьё подсказывает, что и здесь кроется нечто важное.
– Иногда я думаю, лучше бы в тот раз ты действительно угодил в ловушку. Из неё тебя вызволить было бы проще, чем избавить от влияния этого мальчишки перекати-поле.
– Если Финист и впрямь сын Кымофея, представь, какую народную поддержку он сможет получить. Но если я не встречусь с ним, то вполне вероятно, что он встанет на сторону Николаса. Ведь тот единственный отнёсся к Финисту с пониманием. Опять же, подозрительно, что лорд Комри сам о его родстве молчит.
– Тут ты прав, – оживился дед. – От Николаса можно ждать чего угодно, он совершенно неуправляем. Рад, что ты оставил юношеские мечты о побратимстве и стал мыслить, как лидер.
– У меня был лучший учитель, – с гордостью ответил Ноэль.
Лгать и играть по чужим правилам он научился достаточно, чтобы ему верили.
– Когда отбываем? Я пойду с тобой, хочу увидеть всё собственными глазами.
– Расстояние слишком большое, – качнул головой внук. – Вспомни, в прошлый раз даже после короткого прыжка у тебя сердце едва не разорвалось. Не стоит так рисковать, ты нужен Компании.
– Не больше, чем ты. Я не могу тебя отпустить!
– Посмотри на моего ворона, – Ноэль указал на Мунина, и тот приветственно каркнул. – Я не подрезаю ему крылья, и он летает, где хочет, но всегда возвращается. И я вернусь. Я знаю о своей ответственности перед тобой и Компанией.
– Я очень на это надеюсь, – дед ласково, как в детстве, коснулся его лица. – Прыгнешь сейчас?
– Нет, уже поздно, все спят. А завтра Эльдантайд. Когда ещё ходить в гости, как не на праздник любви и жизни? – возликовал Ноэль.
Пожелав деду спокойной ночи, он закрыл сундучок с письмами на замок, но послания из Урсалии всё же спрятал за пазуху.
Морти не было девять дней. Герда вся извелась: плохо ела, почти не спала, постоянно смотрела в окно на дорогу и не могла сосредоточиться на занятиях. Это бесило Финиста до зубовного скрежета. Хотелось сгрести болвана-Охотника в охапку и настучать по пустой башке. Разве он не понимает, до чего доводит всех, кому он дорог?!
Но, конечно, Герда бы бросилась его защищать. И почему Финиста вдруг так озаботило душевное здоровье этого хлыща?
Вернулся Морти накануне Эльдантайда, взъерошенный, опухший и изрядно осунувшийся. От расспросов он отмахнулся и снова сбежал. Правда, на этот раз предупредил, что должен на празднике встретиться с бургомистром.
Это хоть немного взбодрило Герду. Она даже предложила устроить Эглаборгу выходной, ведь он всё время хлопотал по дому или работал в лечебнице.
– Что я там забыл? Никогда не любил праздники. Гам, пляски, толпа народу – скукота! – сопротивлялся целитель, когда они с Финистом выпроваживали его на улицу.
– Тогда просто прогуляйтесь, развейтесь, мастера Стигса проведайте. Ведь должно же у вас быть что-то, что вы всегда мечтали сделать, но не находили времени, – предложила Герда.
Эглаборг задумчиво почесал затылок.
– А как же посуда? Уборка?
– Мы всё сделаем, – заверил его оборотень.
Видя, что ему не отвертеться, целитель сдался.
– Только ничего не разбейте и не перепутайте мои вещи! – бросил он на прощание и направился за околицу.
Герда, Финист и Вожык втроём быстро управились и с посудой, и с уборкой, вычистили конюшню и голубятню, накормили птиц и выпустили лошадей гулять в загон.
Ближе к вечеру к оборотню подошла скучавшая в одиночестве Майли. Вертихвостка вырядилась, как на бал в Дюарле, в пышное пурпурное платье и сафьяновые сапожки. Что, надоело из себя недотрогу строить?
– Сходи со мной на танцы, – попросила она, не глядя ему в глаза и заламывая руки.
– Нет. Ты же меня прогнала, забыла? – хмуро ответил Финист.
– Правда, сходи. Мы с Вожыком позже присоединимся, – поддержала её Герда.
– Нет, ты моя ученица. Я не намерен больше тебя оставлять одну, – оборотень упрямо сложил руки на груди.
– Ну и ладно, – топнула Майли каблуком. – Я пойду одна и найду себе другого кавалера. Кто угодно лучше полуграмотного голодранца с амбициями короля!
Финист фыркнул и помахал рукой. Она ушла, хлопнув дверью так, что стены ходуном заходили. Пускай проваливает – надоела. То на шею вешается, то сцены ревности закатывает и презрением потчует.
– Так что ты хотела показать? – спросил оборотень, чтобы развеселить Герду. – Помнишь, перед тем, как Морти пропал?
Она взяла стоявшего рядом огнежара за руку.
– Взаимодействие. С Вожыком.
Ого! Это может быть опасно. Но её глаза впервые за долгое время вспыхнули воодушевлением. Нельзя её разочаровать.
– Тогда я принесу воды. На всякий случай.
Он натаскал в гостиную несколько вёдер. Герда с Вожыком уселись друг напротив друга на полу и начали представление. Вожык создал небольшой огненный шар и бросил сиротке. Она ловко поймала его и вернула партнёру. Он кинул ей второй шар. Вот их стало уже три, четыре… шесть.
Они увлечённо жонглировали, уловив единый ритм. Шары в руках не гасли и не обжигали, подчиняясь воле Герды. Она подражала движениям Вожыка, предугадывая и подстраиваясь под них, даже когда тот сбивался.
Удивительно! Когда-нибудь Герда станет сильным бойцом. Понятно, почему Морти жаждет оставить её при себе.
В дверь постучали. Ученики увлеклись настолько, что ничего не услышали.
Кто бы это мог быть? Не Охотник – он ведь сбежал, поджав хвост. Может, Эглаборг? Но ему на прощание таких речей выдали, что он тоже не вернётся так быстро. Майли заскучала? Наверняка она. Сейчас опять будет ныть.
Финист открыл дверь, собираясь сказать что-то ехидное, но осёкся. На пороге стоял мальчишка-ворон из его видений, только взрослый, высокий и широкоплечий. Удлинённое лицо, тяжёлые скулы, глубоко посаженные чёрные глаза. Тёмные волосы острижены очень коротко. Строгий бело-зелёный костюм Компании застёгнут под самый ворот. С плеча любопытно поглядывал крупный ворон.
«Привет-привет, братец-Сокол ясно солнышко! Как давно мы не виделись!» – слышалось в хриплом карканье.
Так и хотелось обнять, а с губ рвалось:
– Я скучал!
Незнакомец сощурился в приветливой улыбке и протянул руку:
– Финист Ясеньский, полагаю? Ноэль Пареда, помощник вождя Компании «Норн», к вашим услугам. Я получил ваше письмо.
Оборотень с охотой пожал её.
– Не думал, что вы явитесь так скоро.
– У меня свои способы.
Насыщенная тёмно-синяя аура вихрилась, восстанавливаясь после сильного воздействия. Ноэль тоже ветроплав? Хм…
Уголки рта Финиста невольно растянулись в восхищённой улыбке. Сразу видно, что перед ним могучий воин и человек хороший, простой, безо всякой хитрости. Под его началом можно и послужить. Такой не подведёт, не обманет, и воевать станет только за правое дело. Видно, не зря высокую должность занимает. Должно быть, ответственные решения принимает именно он, ведь вождь уже стар.
– Не скрою, ваше послание меня очень встревожило, – говорил Ноэль непривычно вежливо. – Я хотел бы разобраться сам прежде, чем предавать дело огласке. Мастер Стигс – уважаемый человек и хорошо служит Компании. Нельзя обвинять его беспочвенно.
Финист скрестил руки на груди, теряя добродушное расположение.
– Почему вы так доверяете внуку предателя, который распустил наш орден?
– Это Морти вам сказал? – вскинул смольные брови Ноэль.
– Сам догадался.
– И всё же меня больше интересуют доказательства, что вы сын Кымофея Ясеньского. Надеюсь, вы понимаете, что к нам регулярно приходят самозванцы и требуют награду.
– Кроме того, что я сокол-оборотень? – Финист снял с шеи амулет Кишно и бросил его Ноэлю. – Кажется, это ваше.
На следующий вечер Герда снова отправилась в холмы туатов, на этот раз одна. Эйтайни откликнулась на её зов куда быстрее, но покачала головой прежде, чем сиротка успела задать вопрос.
– У меня есть дневник одной девушки, Лайсве. Вы должны её знать, – всё-таки заговорила Герда. – Вы отправляли её на гору Мельдау, чтобы помочь разобраться в себе. Она провела там три дня без воды и пищи, мучаясь от тревожных видений. С Морти будет так же?
– Лайсве… – печально вздохнула Эйтайни. – Очень упорная женщина, она даже разочаровавшегося бога уговорила бороться. Что будет с Морти, я не знаю. У каждого свой неповторимый путь.
– Но вы отправили ей в помощь другого человека. Микаша.
Эйтайни улыбнулась и кивнула.
– Он хоть и не состоял с ней в родстве, но был её духовным близнецом. Суженым, кажется, у вас это так называется. К тому же, удержать его никакие чары оказались неспособны.
– Жаль, что у меня нет ни силы, ни выносливости, ни неудержимости Микаша. Иначе я вынесла бы Морти с горы и хоть на самую малость облегчила его участь. Но я даже не его суженая, – Герда зябко обняла себя руками и отвернулась к Полночьгорью.
– Поверь, ты уже и так скрашиваешь его жизнь, просто находясь рядом. Но сейчас он должен разобраться со своими демонами в одиночку. Я почувствую, как только духи отпустят его и верну вам. Обещаю!
– Но это невыносимо! Хуже муки нет, чем томиться в неведении, пока дорогой человек подвергает себя опасности, сражается или даже истекает кровью, – переживала сиротка.
– Знаю, но ничего другого нам не остаётся, – развела руками ворожея. – Наберись терпения и верь в него. В конце концов он найдёт дорогу к тебе, как находил её раньше.
Что ж, нужно верить и надеяться, что это – правильный выбор. Пускай звёзды сойдутся, и у Морти хватит сил выжить. Пускай!
***
Была уже глубокая ночь. Тускло чадили свечи в медных канделябрах. Ноэль Пареда, помощник и внук вождя Компании «Норн» в одном лице, сидел за столом в своём кабинете. С подоконника за ним следил ручной ворон Мунин.
В последние дни Ноэля снова мучили кошмары, будто его друг Николас Комри тонул в трясине. Он протягивал руки и звал на помощь, но Ноэль не мог его вытащить и спасти. Прожорливое болото утягивало его в бездны Мрака, и весь мир погибал в огне и тьме вместе с ним.
Это означало лишь одно – Николас снова ввязался в опасную передрягу.
Вокруг лежали развёрнутые послания из Урсалии. Большая часть написана знакомым аристократичным почерком, несколько – мелкими и неразборчивыми строками, вышедшими из-под руки целителя, и одно – грубоватое и неловкое, но куда более искреннее и прямое.
В последние полгода Николас составлял отчёты куда более прилежно и регулярно, но все они выходили сухими и казёнными, не похожими на приятельские послания. Это внушало беспокойство. Друг становился отстранённым, когда что-то скрывал.
Ещё больше тревожило, что и послания следившего за ним Эглаборга выглядели так, словно целитель боялся говорить начистоту. «Всё как обычно: хозяин хандрит, охотится на демонов, ругается с новым наставником, вытягивает из учеников все соки, плохо спит и слишком много работает. Щадить себя отказывается, уговоров не слушает».
Между строк читалось недовольство и даже просьба повлиять на друга. На него повлияешь, как же! Только если угрозами, да и то подобные внушения не действуют долго.
В последнем письме Николас интересовался оракулом Норн и Белым Палачом. Зачем выспрашивать подробности, когда друг отказался от борьбы и укрылся далеко на севере? Неужто решился мстить за погибшую семью? Но что его подтолкнуло, ведь раньше он даже думать об этом не желал?
Недавно доставленное голубиной почтой послание от подопечного наставника немного прояснило ситуацию. Иные наставники не удостаивались от Николаса ни единого доброго слова, но этого Охотник хвалил, как бывалого воина и крепкого парня, хитрого и смекалистого, пускай и с характером задиристого петуха. Шутил друг или говорил всерьёз?
А вот сам наставник, некто Финист Ясеньский, описывал происходящее иначе. Предупреждал, что «достопочтенный Мортимер Стигс», как называл себя сейчас Николас, темнит и задумал недоброе. Наставники часто жаловались, что друг задирает нос, вмешивается в обучение, мешает и раздражает. Но Финист обвинял Николаса в том, что тот скрыл от Компании одарённого.
Отражающая. Надо же, редкая предельная разновидность мыслечтения вроде ветроходства Ноэля. Подобной способностью обладала сильнейшая из Норн – пророчица Безликого, жена Белого Палача, Лайсве Веломри. Её тело сейчас выставляли в хрустальном гробу в каплице при храме Компании. После гибели Лайсве оракул потерял силу. Ходили слухи, что он и вовсе замолчал, но дед, единственный хранитель его секрета, отрицал это.
Возможно ли, что новая отражающая связана с пророчицей и Белым Палачом? Почему Николас о ней не сообщил? Ведь мыслечтение – дар Лучезарных. Она может быть опасна и полезна одновременно.
Ноэль в задумчивости постучал пальцами по столешнице. Вот ещё что: наставник называл себя сыном Кымофея Ясеньского, героя Зареченского восстания. Предлагал показать неопровержимые доказательства. Получается, и это Николас скрыл.
С другой стороны, в отчётах с Голубиных станций Финиста величали зарвавшимся деревенщиной с весьма посредственными способностями и навыками. Странно как-то. Придётся отправиться в Урсалию и самому во всём разобраться.
Он принялся собирать бумаги, когда дверь отворилась, и к нему заглянул дед. Высокий и худой, словно высушенное дерево, он шагал степенно, опираясь на серебряную трость. Дед тщательно скрывал хромоту и слабость. Его глаза потускнели и видели одинаково плохо как в темноте, а так и при свете дня. Но власть в Компании он держал цепко в своих длинных, похожих на паучьи лапки пальцах.
– Уже поздно. Почему не в постели? Тебе же не здоровилось, – спросил Ноэль, пряча письма в ящик для бумаг.
– Старческий сон чуток и короток, – сказал дед задумчиво. – Слышал, тебе доставили послание с севера. Голубиной почтой. Вы же с лордом Комри через доверенных людей письмами обмениваетесь, без свидетелей. Я всё знаю, можешь не оправдываться.
– Николаса ищут. Ему опасно о себе напоминать. А послание не от него, а от нашего нового наставника, – ответил Ноэль с должным почтением.
– Твой дружок снова умничает, где не надо? – снисходительно усмехнулся дед. – Внедряет свои нетрадиционные методы?
– Они очень действенны. Мы бы выиграли, если бы наши люди переняли у него хотя бы часть. Но нет, письмо не об этом.
– Так о чём же? Не томи! Раньше тебе приходилось тайком вызнавать о делах Компании и событиях в большом мире, а теперь пришёл мой черёд. Старик дряхлеет, а дитя вырастает и мужает.
– У тебя ещё хватит сил и победить Белого Палача, и разгромить Лучезарных, – усмехнулся Ноэль.
Вождь делился своей властью очень неохотно. Много усилий приходилось прикладывать, чтобы не оказаться смятым его деспотичной пятой.
– И?
– Этот наставник называет себя сыном Кымофея Ясеньского.
– Яростного сокола? И какого же мнения на этот счёт Николас?
– Ни словом не обмолвился, как и смотрители с Голубиных станций. Отзывы о Финисте были плохие, хотя Николас утверждает, что его недооценили из-за вспыльчивого характера.
– Может, самозванец?
– Хочу проверить. Давненько не наведывался в Урсалию. Заодно узнаю, чем занят наш бравый герой.
– Не одобряю. Это может быть западнёй, – запротестовал дед.
– Ты говорил так же, когда я нашёл Николаса. Чутьё подсказывает, что и здесь кроется нечто важное.
– Иногда я думаю, лучше бы в тот раз ты действительно угодил в ловушку. Из неё тебя вызволить было бы проще, чем избавить от влияния этого мальчишки перекати-поле.
– Если Финист и впрямь сын Кымофея, представь, какую народную поддержку он сможет получить. Но если я не встречусь с ним, то вполне вероятно, что он встанет на сторону Николаса. Ведь тот единственный отнёсся к Финисту с пониманием. Опять же, подозрительно, что лорд Комри сам о его родстве молчит.
– Тут ты прав, – оживился дед. – От Николаса можно ждать чего угодно, он совершенно неуправляем. Рад, что ты оставил юношеские мечты о побратимстве и стал мыслить, как лидер.
– У меня был лучший учитель, – с гордостью ответил Ноэль.
Лгать и играть по чужим правилам он научился достаточно, чтобы ему верили.
– Когда отбываем? Я пойду с тобой, хочу увидеть всё собственными глазами.
– Расстояние слишком большое, – качнул головой внук. – Вспомни, в прошлый раз даже после короткого прыжка у тебя сердце едва не разорвалось. Не стоит так рисковать, ты нужен Компании.
– Не больше, чем ты. Я не могу тебя отпустить!
– Посмотри на моего ворона, – Ноэль указал на Мунина, и тот приветственно каркнул. – Я не подрезаю ему крылья, и он летает, где хочет, но всегда возвращается. И я вернусь. Я знаю о своей ответственности перед тобой и Компанией.
– Я очень на это надеюсь, – дед ласково, как в детстве, коснулся его лица. – Прыгнешь сейчас?
– Нет, уже поздно, все спят. А завтра Эльдантайд. Когда ещё ходить в гости, как не на праздник любви и жизни? – возликовал Ноэль.
Пожелав деду спокойной ночи, он закрыл сундучок с письмами на замок, но послания из Урсалии всё же спрятал за пазуху.
***
Морти не было девять дней. Герда вся извелась: плохо ела, почти не спала, постоянно смотрела в окно на дорогу и не могла сосредоточиться на занятиях. Это бесило Финиста до зубовного скрежета. Хотелось сгрести болвана-Охотника в охапку и настучать по пустой башке. Разве он не понимает, до чего доводит всех, кому он дорог?!
Но, конечно, Герда бы бросилась его защищать. И почему Финиста вдруг так озаботило душевное здоровье этого хлыща?
Вернулся Морти накануне Эльдантайда, взъерошенный, опухший и изрядно осунувшийся. От расспросов он отмахнулся и снова сбежал. Правда, на этот раз предупредил, что должен на празднике встретиться с бургомистром.
Это хоть немного взбодрило Герду. Она даже предложила устроить Эглаборгу выходной, ведь он всё время хлопотал по дому или работал в лечебнице.
– Что я там забыл? Никогда не любил праздники. Гам, пляски, толпа народу – скукота! – сопротивлялся целитель, когда они с Финистом выпроваживали его на улицу.
– Тогда просто прогуляйтесь, развейтесь, мастера Стигса проведайте. Ведь должно же у вас быть что-то, что вы всегда мечтали сделать, но не находили времени, – предложила Герда.
Эглаборг задумчиво почесал затылок.
– А как же посуда? Уборка?
– Мы всё сделаем, – заверил его оборотень.
Видя, что ему не отвертеться, целитель сдался.
– Только ничего не разбейте и не перепутайте мои вещи! – бросил он на прощание и направился за околицу.
Герда, Финист и Вожык втроём быстро управились и с посудой, и с уборкой, вычистили конюшню и голубятню, накормили птиц и выпустили лошадей гулять в загон.
Ближе к вечеру к оборотню подошла скучавшая в одиночестве Майли. Вертихвостка вырядилась, как на бал в Дюарле, в пышное пурпурное платье и сафьяновые сапожки. Что, надоело из себя недотрогу строить?
– Сходи со мной на танцы, – попросила она, не глядя ему в глаза и заламывая руки.
– Нет. Ты же меня прогнала, забыла? – хмуро ответил Финист.
– Правда, сходи. Мы с Вожыком позже присоединимся, – поддержала её Герда.
– Нет, ты моя ученица. Я не намерен больше тебя оставлять одну, – оборотень упрямо сложил руки на груди.
– Ну и ладно, – топнула Майли каблуком. – Я пойду одна и найду себе другого кавалера. Кто угодно лучше полуграмотного голодранца с амбициями короля!
Финист фыркнул и помахал рукой. Она ушла, хлопнув дверью так, что стены ходуном заходили. Пускай проваливает – надоела. То на шею вешается, то сцены ревности закатывает и презрением потчует.
– Так что ты хотела показать? – спросил оборотень, чтобы развеселить Герду. – Помнишь, перед тем, как Морти пропал?
Она взяла стоявшего рядом огнежара за руку.
– Взаимодействие. С Вожыком.
Ого! Это может быть опасно. Но её глаза впервые за долгое время вспыхнули воодушевлением. Нельзя её разочаровать.
– Тогда я принесу воды. На всякий случай.
Он натаскал в гостиную несколько вёдер. Герда с Вожыком уселись друг напротив друга на полу и начали представление. Вожык создал небольшой огненный шар и бросил сиротке. Она ловко поймала его и вернула партнёру. Он кинул ей второй шар. Вот их стало уже три, четыре… шесть.
Они увлечённо жонглировали, уловив единый ритм. Шары в руках не гасли и не обжигали, подчиняясь воле Герды. Она подражала движениям Вожыка, предугадывая и подстраиваясь под них, даже когда тот сбивался.
Удивительно! Когда-нибудь Герда станет сильным бойцом. Понятно, почему Морти жаждет оставить её при себе.
В дверь постучали. Ученики увлеклись настолько, что ничего не услышали.
Кто бы это мог быть? Не Охотник – он ведь сбежал, поджав хвост. Может, Эглаборг? Но ему на прощание таких речей выдали, что он тоже не вернётся так быстро. Майли заскучала? Наверняка она. Сейчас опять будет ныть.
Финист открыл дверь, собираясь сказать что-то ехидное, но осёкся. На пороге стоял мальчишка-ворон из его видений, только взрослый, высокий и широкоплечий. Удлинённое лицо, тяжёлые скулы, глубоко посаженные чёрные глаза. Тёмные волосы острижены очень коротко. Строгий бело-зелёный костюм Компании застёгнут под самый ворот. С плеча любопытно поглядывал крупный ворон.
«Привет-привет, братец-Сокол ясно солнышко! Как давно мы не виделись!» – слышалось в хриплом карканье.
Так и хотелось обнять, а с губ рвалось:
– Я скучал!
Незнакомец сощурился в приветливой улыбке и протянул руку:
– Финист Ясеньский, полагаю? Ноэль Пареда, помощник вождя Компании «Норн», к вашим услугам. Я получил ваше письмо.
Оборотень с охотой пожал её.
– Не думал, что вы явитесь так скоро.
– У меня свои способы.
Насыщенная тёмно-синяя аура вихрилась, восстанавливаясь после сильного воздействия. Ноэль тоже ветроплав? Хм…
Уголки рта Финиста невольно растянулись в восхищённой улыбке. Сразу видно, что перед ним могучий воин и человек хороший, простой, безо всякой хитрости. Под его началом можно и послужить. Такой не подведёт, не обманет, и воевать станет только за правое дело. Видно, не зря высокую должность занимает. Должно быть, ответственные решения принимает именно он, ведь вождь уже стар.
– Не скрою, ваше послание меня очень встревожило, – говорил Ноэль непривычно вежливо. – Я хотел бы разобраться сам прежде, чем предавать дело огласке. Мастер Стигс – уважаемый человек и хорошо служит Компании. Нельзя обвинять его беспочвенно.
Финист скрестил руки на груди, теряя добродушное расположение.
– Почему вы так доверяете внуку предателя, который распустил наш орден?
– Это Морти вам сказал? – вскинул смольные брови Ноэль.
– Сам догадался.
– И всё же меня больше интересуют доказательства, что вы сын Кымофея Ясеньского. Надеюсь, вы понимаете, что к нам регулярно приходят самозванцы и требуют награду.
– Кроме того, что я сокол-оборотень? – Финист снял с шеи амулет Кишно и бросил его Ноэлю. – Кажется, это ваше.
