– Давай без твоего сарказма.
– Давай без твоего фарса. Если бы ты сразу не догадался, что я задумал, то вряд ли бы показал мне донос, – Морти обернулся и в упор посмотрел на Ноэля.
Тот грустно улыбался:
– Хорошо, я выкладываю свои карты, ты – свои. Идёт?
Охотник помедлил несколько мгновений и кивнул.
– Если оракул снова заговорит, дед будет слушать белоглазых вёльв и лишит меня власти. Всё, чего я добился за время знакомства с тобой, пропадёт втуне. Чтобы этого не случилось, я готов даже пойти на заговор, – начал явно подготовленную заранее речь Ноэль. – Оракул, спящие боги, конец света – бабьи сказки, подкреплённые лишь нелепыми слухами и зловещей репутацией Белого Палача. Чтобы победить его, мы должны полагаться на нечто более реальное: армию, вооружение, поддержку народа.
В военном корпусе мы за год подготавливаем по тысяче элитных солдат из новобранцев с даром. Недавно мы вывезли из храмов Поднебесной сотню жрецов, знающих секрет изготовления огненного порошка. В цехе алхимиков теперь перенимают их ремесло и создают на основе порошка оружие, которое по силе разрушения сравняется с истинным огнежаром. Управляться с ним будет куда проще, чем с мечом или луком. Ещё пару лет, и мы сможем успешно противостоять Лучезарным. Мы вернём Авалор!
Ноэль никогда не жил в осаждённой стране, не приближался к Белому Палачу на расстояние вытянутой руки, не нюхал войны, а только играл в солдатики.
Морти перестал верить в победу, когда Белый Палач казнил его семью, не пощадив ни мать, которая о Сумеречниках ничего не знала, ни младшую сестру, которая не обладала даже ничтожной толикой дара.
Нищие провинции Норикии стонали под гнётом непосильных налогов, необходимых для усиления армии и ведения войны. Иногда даже хотелось, чтобы остатки Сумеречников сдались и перестали раздирать многострадальную землю Мунгарда на части. Время славного рыцарского ордена минуло, пора бы уже смириться и приспособиться к жизни среди пресветловерцев. Но одержимые разноглазые Предвестники во главе Лучезарных вряд ли позволят жить потомкам Сумеречников, которые могут их обличить. Самые худшие из демонов – те, кого выбрали себе в защитники пресветловерцы.
Если бы можно было вызвать Белого Палача на поединок, то Морти сражался бы с ним до последней капли крови. Но использовать Герду в качестве приманки? Нет, никогда! Тогда он сам будет ничем не лучше. Да и шансы на победу настолько ничтожны, что не стоит и думать. Пускай она живёт. У неё на это прав больше.
– Ты мечтатель, – вздохнул Охотник. – Я видел твоё чудо-оружие: длинные железные трубки, которые плюются кусками свинца, и пузатые медные цилиндры, которые с жутким грохотом изрыгают огромные железные ядра. Лучезарные с помощью них взяли Эскендерию и используют для войны в Эламе. Против них даже наш дар как муха против лошади. Нам бы самим отбиться, а о возвращении Авалора не стоит и мечтать.
– А ты всё такой же скептик, – ничуть не смутился Ноэль. – Дар Лучезарных тоже бессилен против этого оружия. Просто у нас больше возможностей. Пока оракул молчит, все средства Компании идут на военные нужды. Я бы хотел, чтобы так оставалось и дальше. Совсем скоро дед уступит мне свою должность, с каждым днём он всё больше жалуется на слабость. Но в Компании у меня мало союзников. Дед считает, что ты будешь соперничать со мной за власть и я должен тебя устранить, но ты ни раз заявлял, что она тебе не нужна. Поэтому я прошу тебя о поддержке. Мнение народных героев очень много значит для людей.
– Ты меня с кем-то спутал: рыжим, патлатым и дурным, – Морти прищурился, запуская ветросгусток.
Дверь с грохотом распахнулась и врезалась в притаившегося за ней соглядатая.
– Ай! – послышался недовольный возглас.
Разбуженный Мунин недовольно сверкнул глазами. Охотник зло оскалился. Ноэль закатил глаза. На пороге комнаты мялся Финист, прижимая к разбитому носу платок.
– Я хотел узнать, что будет с Гердой. Она моя ученица, и я за неё отвечаю, – выпалил он на одном дыхании.
Морти фыркнул:
– А раньше вспомнить было не судьба?
Финист презрительно скривился и прошипел сквозь зубы:
– Она заперлась в своей каморке и плачет. Она даже в самые тяжёлые времена не плакала. Это ты её мучаешь. Пользуешься её наивностью – то поманишь, то оттолкнёшь. Она не одна из дюарлийских придворных дам и не понимает, что для тебя это лишь игра. Лекарство от скуки. Такие как ты ни на какие чувства не способны!
Охотник сжимал в гневе кулаки, скалясь всё больше.
– Хватит уже делить шкуру неубитого медведя! – не выдержал Ноэль. – Давайте так: вы сейчас сядете и всё друг другу выскажете. Посмотрим, можно ли здесь достичь понимания мирным путём. Если нет, остаётся вариант с уютной темницей на двоих.
Первым сдался Финист.
– Я полюбил Герду с первого взгляда. Я был готов на всё: взять её с собой в это невероятно трудное путешествие, выучиться грамоте, спасать всех обездоленных, бросить службу, даже остепениться и завести семью. Но в её сердце всегда был только ты. Как же я ненавидел Охотника, о котором она восхищённо рассказывала у костра. И мечтал, что однажды она встретит его и разочаруется. Но произошло обратное. Это я понял, что никогда не сравнюсь с тобой ни в силе, ни в уме, ни уж тем более в благородстве. Ты богат, тебя все любят и уважают, а мне приходится на коленях корячиться, чтобы просто выжить. Если бы ты только знал, как я тебе завидую!
Морти вскинул брови и горько рассмеялся:
– Чему тут завидовать, идиот?! Пока ты напиваешься с приятелями в кабаках и барахтаешься в простынях с очередной простушкой, я рискую собой, пытаясь спасти всех и каждого. Стоит на мгновение показать слабость, как народная любовь оборачивается гневом и в меня летят камни. А ведь я всего лишь человек и тоже могу ошибиться. Иногда мне хочется сбежать ото всех на край света.
– Бегство твоих проблем не решит. Почему ты отказываешься это понять? – утомлённо вздохнул Ноэль. – Мы всё преодолеем вместе, но только если вы пожмёте друг другу руки и забудете о вражде. Это приказ!
Оборотень скрипнул зубами, но руку всё же протянул. Морти долго её изучал, ища скрытую угрозу, но под пристальным взглядом Ноэля пожал подставленную ладонь.
– Надеюсь, на этом разногласия исчерпаны, – радостно заключил офицер.
– Нет! – встрепенулся Финист. – Вы не сказали, что будет с Гердой. Вы же видели, она самый добрый и светлый человек во всём Мунгарде. Ручаюсь, она не причинит никому вреда. Если надо, я буду за ней приглядывать и охранять, пусть даже это не принесёт больших чинов в Компании.
Морти послал оборотню уничижительный взгляд.
Дошло до тебя, недотёпа, кому навредил твой донос? Ты же сам предал Герду!
Птичьи глаза горели сухими слезами. На лице наливались синяки. Губы подрагивали. Дыхание вырывалось с натужными хрипами. Ладони бессильно сжимались и разжимались в кулаки, словно он готовился к очередной схватке.
– Сомневаюсь, что из этого выйдет что-то путное, – возразил Ноэль. – Знаешь, отчего всесильные Сумеречники проиграли горстке религиозных фанатиков?
– Потому что орден был недостаточно сплочён и потерял поддержку народа? – сказал первое, что пришло в голову, Финист.
Вот, даже этот болван понимает. Но такой ответ Ноэля не устроит.
Он полностью развернулся к Морти и заглянул в глаза, словно отвечал ему, а не Финисту:
– Нет. Сумеречников предали их братья по оружию – мыслечтецы. Некогда и Белый Палач был нашим доблестным маршалом, кумиром твоего отца, Финист, между прочим. Но даже он предал свою клятву, переметнулся на сторону пресветловерцев и возглавил наших гонителей. Он спалил свой родной край и убил бессчётное число собратьев по оружию.
Оборотень сглотнул и потупился. В отличие от Герды, которую всю жизнь прятали от внешнего мира, он всё прекрасно понимал.
– Учитывая это, как ты можешь утверждать, что Герда не переметнётся к врагу? Нельзя преподносить Голубым Капюшонам такой подарок.
– Я буду следить очень внимательно, – упрямо промычал Финист.
– Ты даже не заметил, как она читала твои мысли, – осадил его Морти. – Как только её дар раскроется в полную силу, она начнёт вертеть тобой, как захочет.
Оборотень продолжал упорствовать:
– Если всё объяснить, она не станет этого делать.
Морти прикидывал в уме сцену объяснения с Гердой уже раз, наверное, сто.
«Дорогая, мы забыли тебе сказать, в Компании ненавидят мыслечтецов. А пуще всех твоего деда, который руководит шайкой пресветловерческих демонов в голубых плащах. Кстати, он убил всю мою семью. И семью идиота-оборотня тоже. А из тебя теперь либо сделают заложника, либо запрут в подземном склепе навеки вечные».
Да, Морти пытался ей это сказать, мягче, без злой иронии, только каждый раз слова умирали прямо на губах.
Видно, лицо от этих мыслей сделалось совсем гадким.
Финист гневно закричал:
– Неужели ты позволишь её убить? Зачем тогда понадобилось всё это поганое обучение?! Не проще ли было покончить со всем сразу?
Морти будто взгрели пощёчиной.
– Как же ты любишь перекладывать ответственность за свои промахи на других. Если бы не ты, никто ни о чём не узнал бы. И у меня было бы время что-нибудь придумать. А теперь...
Он махнул рукой и принялся мерить шагами комнату.
– Ты сейчас не в состоянии даже самые простые задачи решать. Но мы справимся вместе, – Ноэль достал из-за пазухи два письма. – Для начала жест доброй воли.
Первое он вручил Морти, второе – Финисту, а потом подпалил стоявшую на столе свечу.
– Сожгите свои письма, и я сделаю вид, что никогда их не видел.
Финист поднёс свой лист к огню. Бумагу объяло яркое пламя и обратило в пепел. Морти, наоборот, долго смотрел на Ноэля. Не врёт ли? Со старым другом никогда не скажешь, ведь он скрывается за улыбкой не хуже, чем Морти за отчуждённостью. Пламя лизнуло край бумаги само. Хуже явно не станет.
Запахло гарью. Морти поспешил открыть окно, чтобы ветер унёс последнее напоминание о злосчастном доносе.
– А теперь покончим с недоверием. Думаю, для этого подойдёт старинный способ.
Ноэль вынул из-за пояса нож и полоснул им собственную ладонь. Он несколько раз сжимал и разжимал пальцы, чтобы из раны засочилась кровь.
– Клянусь, что буду верен людям, присутствующим в этой комнате: ни словом, ни делом не предам их, не подниму оружия, не солгу и не оставлю в трудную минуту.
Ноэль протянул нож Финисту. Тот недоумённо вскинул брови.
– Клятва верности. Пускай каждый принесёт её и будет безоговорочно доверять остальным. Докажи, что тот донос был ошибкой, которую ты больше не повторишь.
Решительно надрезав свою ладонь, оборотень возложил её на руку Ноэля и слово в слово повторил клятву. Морти повернулся к ним спиной, задумчиво глядя в окно на бледно-лиловое небо. Сейчас очень не хватало беспроглядной зимней мглы и стужи. Она нравилась Морти гораздо больше, чем жидкие летние сумерки, никогда не оборачивающиеся безмятежной тьмой.
– Кра-а-а! – снова разговорился Мунин.
– Твоя очередь, – позвал Ноэль.
Охотник не поворачивался. Ждал. Чуда? Знака? Он и сам не знал. Просто вместе с этой клятвой придётся признать то, чего признавать не хотелось, к чему он не был готов.
Из-за облаков выглянула бледная, едва различимая луна. Зыбкой тенью на ней мелькнул силуэт огромной птицы. Она одарила укоризненным взглядом, махнула крыльями и исчезла.
Морти передёрнул плечами, отгоняя видение.
– Не хочешь сделать это для нас – сделай для неё, – веско сказал Ноэль. – Или крови боишься?
Шутка была неуместной. Морти с тяжёлым сердцем забрал у примолкшего оборотня нож и надрезал ладонь. Когда она оказалась рядом с руками товарищей из шрамов на запястьях вышел занимательный узор. У Ноэля «альгиз» – защита, у Финиста «кеназ» – огонь, у Морти «перт» – тайна.
– Это же почти как в амулете Кишно, – поразился Финист и ткнул пальцем в Охотника. – Только его отличается.
– Ничего не хочешь объяснить? – почти без надежды спросил Ноэль.
Морти упрямо качнул головой и отнял руку.
– Не отталкивай хотя бы тех, кто тебя любит и искренне хочет помочь! – прикрикнул на него лучший друг.
Перед глазами вставали жуткие видения о гибели обоих товарищей. Из-за него. Призрачная кровь на руках – это их кровь. Кровь тех, кого Морти подвёл, кого не защитил, кто принял смерть за него. И всё же отказаться от них не выйдет, как от своего дара.
Они втроём возложили руки пирамидой: Ноэль, Финист, Морти.
– Клянусь, что буду верен людям, присутствующим в этой комнате: ни словом, ни делом не предам их, не подниму на них оружия, не солгу и не оставлю в трудную минуту.
Слова ранили душу гораздо сильнее, чем лезвие кожу, словно Охотник произносил приговор. Скрутило так мучительно, что Морти добавил собственное условие:
– Если от этого не будут зависеть их жизни.
Финист удивлённо уставился на него. Ноэль вздохнул:
– Пусть будет так.
Он первым убрал руку. Остальные последовали его примеру.
– Отныне мы братья не только на словах, но и по крови. Беда для одного – беда для всех. Враг для одного – враг для всех.
– Надеюсь, девушек на всех мы делить не будем? – попытался отшутиться Финист.
Морти поморщился.
– А я надеюсь, что сегодняшняя потасовка больше не повторится, – ответил Ноэль.
– Я согласен забыть всё, если это поможет Герде. Но из ваших слов следует, что выхода нет. Я не сумею приглядывать за ней, потому что она может управлять мной, – напомнил оборотень.
Охотник вернулся к окну, надеясь вновь увидеть белую птицу, но луна уже скрылась за облаками.
– Поймите главное: выход найдётся всегда, если мы будем искать его вместе, – назидательным тоном повторил Ноэль. – Есть один человек, кем управлять и даже читать у неё не выйдет.
– И где же он? Я привезу его хоть с края Мунгарда! – простодушно обрадовался Финист.
– Зачем так далеко? – хитро прищурился Ноэль. – Он гораздо ближе, чем ты думаешь.
– Он в Компании? В Дюарле? – глаза оборотня лихорадочно заблестели. – Я сделаю что угодно, если он согласится помочь Герде. Когда мы едем?
– Что угодно, говоришь? – улыбка Ноэля стала шире. – Ехать никуда не надо. Он здесь.
– В Урсалии? – Финист озадаченно моргнул. – Почему я никогда о нём не слышал? Это какой-то демон?
– Может, хватит? – не выдержал Морти. – Разве не видишь, он туп, как бочка!
Оборотень с потерянным видом уставился на него.
– Он говорит обо мне. У истинных ветроплавов врождённая защита против воздействий на разум. Именно поэтому их уничтожили первыми. Герда не может читать мои мысли. Чтобы взаимодействовать с ней, мне приходилось ослаблять себя до предела. Из-за этого я не мог сражаться в полную силу и подставлял весь город под удар. Появись здесь демоны чуть опаснее, чем Странники с троллями, беда была бы неизбежна.
Но даже так у меня не получилось заставить Герду раскрыться. Должно быть, она всю жизнь неосознанно читала окружающих. Не мысли, скорее чувства, едва уловимые эмоции. Они подсказывали ей, кому можно доверять, а с кем стоит вести себя осмотрительно. Со мной так не получалось. Наши занятия превращались в разговор глухого с немым. Поэтому я поменялся с тобой. Думал, у вас всё пойдёт легче, но тебе куда важнее было подставить меня и выслужиться перед Компанией. Что ж, тебе это удалось. Меня посадили на цепь. И не тешь себя, что твои жертвенные речи помогли Герде. Ты просто затянул мой ошейник так, чтобы я наверняка не сделал и вздоха.
– Давай без твоего фарса. Если бы ты сразу не догадался, что я задумал, то вряд ли бы показал мне донос, – Морти обернулся и в упор посмотрел на Ноэля.
Тот грустно улыбался:
– Хорошо, я выкладываю свои карты, ты – свои. Идёт?
Охотник помедлил несколько мгновений и кивнул.
– Если оракул снова заговорит, дед будет слушать белоглазых вёльв и лишит меня власти. Всё, чего я добился за время знакомства с тобой, пропадёт втуне. Чтобы этого не случилось, я готов даже пойти на заговор, – начал явно подготовленную заранее речь Ноэль. – Оракул, спящие боги, конец света – бабьи сказки, подкреплённые лишь нелепыми слухами и зловещей репутацией Белого Палача. Чтобы победить его, мы должны полагаться на нечто более реальное: армию, вооружение, поддержку народа.
В военном корпусе мы за год подготавливаем по тысяче элитных солдат из новобранцев с даром. Недавно мы вывезли из храмов Поднебесной сотню жрецов, знающих секрет изготовления огненного порошка. В цехе алхимиков теперь перенимают их ремесло и создают на основе порошка оружие, которое по силе разрушения сравняется с истинным огнежаром. Управляться с ним будет куда проще, чем с мечом или луком. Ещё пару лет, и мы сможем успешно противостоять Лучезарным. Мы вернём Авалор!
Ноэль никогда не жил в осаждённой стране, не приближался к Белому Палачу на расстояние вытянутой руки, не нюхал войны, а только играл в солдатики.
Морти перестал верить в победу, когда Белый Палач казнил его семью, не пощадив ни мать, которая о Сумеречниках ничего не знала, ни младшую сестру, которая не обладала даже ничтожной толикой дара.
Нищие провинции Норикии стонали под гнётом непосильных налогов, необходимых для усиления армии и ведения войны. Иногда даже хотелось, чтобы остатки Сумеречников сдались и перестали раздирать многострадальную землю Мунгарда на части. Время славного рыцарского ордена минуло, пора бы уже смириться и приспособиться к жизни среди пресветловерцев. Но одержимые разноглазые Предвестники во главе Лучезарных вряд ли позволят жить потомкам Сумеречников, которые могут их обличить. Самые худшие из демонов – те, кого выбрали себе в защитники пресветловерцы.
Если бы можно было вызвать Белого Палача на поединок, то Морти сражался бы с ним до последней капли крови. Но использовать Герду в качестве приманки? Нет, никогда! Тогда он сам будет ничем не лучше. Да и шансы на победу настолько ничтожны, что не стоит и думать. Пускай она живёт. У неё на это прав больше.
– Ты мечтатель, – вздохнул Охотник. – Я видел твоё чудо-оружие: длинные железные трубки, которые плюются кусками свинца, и пузатые медные цилиндры, которые с жутким грохотом изрыгают огромные железные ядра. Лучезарные с помощью них взяли Эскендерию и используют для войны в Эламе. Против них даже наш дар как муха против лошади. Нам бы самим отбиться, а о возвращении Авалора не стоит и мечтать.
– А ты всё такой же скептик, – ничуть не смутился Ноэль. – Дар Лучезарных тоже бессилен против этого оружия. Просто у нас больше возможностей. Пока оракул молчит, все средства Компании идут на военные нужды. Я бы хотел, чтобы так оставалось и дальше. Совсем скоро дед уступит мне свою должность, с каждым днём он всё больше жалуется на слабость. Но в Компании у меня мало союзников. Дед считает, что ты будешь соперничать со мной за власть и я должен тебя устранить, но ты ни раз заявлял, что она тебе не нужна. Поэтому я прошу тебя о поддержке. Мнение народных героев очень много значит для людей.
– Ты меня с кем-то спутал: рыжим, патлатым и дурным, – Морти прищурился, запуская ветросгусток.
Дверь с грохотом распахнулась и врезалась в притаившегося за ней соглядатая.
– Ай! – послышался недовольный возглас.
Разбуженный Мунин недовольно сверкнул глазами. Охотник зло оскалился. Ноэль закатил глаза. На пороге комнаты мялся Финист, прижимая к разбитому носу платок.
– Я хотел узнать, что будет с Гердой. Она моя ученица, и я за неё отвечаю, – выпалил он на одном дыхании.
Морти фыркнул:
– А раньше вспомнить было не судьба?
Финист презрительно скривился и прошипел сквозь зубы:
– Она заперлась в своей каморке и плачет. Она даже в самые тяжёлые времена не плакала. Это ты её мучаешь. Пользуешься её наивностью – то поманишь, то оттолкнёшь. Она не одна из дюарлийских придворных дам и не понимает, что для тебя это лишь игра. Лекарство от скуки. Такие как ты ни на какие чувства не способны!
Охотник сжимал в гневе кулаки, скалясь всё больше.
– Хватит уже делить шкуру неубитого медведя! – не выдержал Ноэль. – Давайте так: вы сейчас сядете и всё друг другу выскажете. Посмотрим, можно ли здесь достичь понимания мирным путём. Если нет, остаётся вариант с уютной темницей на двоих.
Первым сдался Финист.
– Я полюбил Герду с первого взгляда. Я был готов на всё: взять её с собой в это невероятно трудное путешествие, выучиться грамоте, спасать всех обездоленных, бросить службу, даже остепениться и завести семью. Но в её сердце всегда был только ты. Как же я ненавидел Охотника, о котором она восхищённо рассказывала у костра. И мечтал, что однажды она встретит его и разочаруется. Но произошло обратное. Это я понял, что никогда не сравнюсь с тобой ни в силе, ни в уме, ни уж тем более в благородстве. Ты богат, тебя все любят и уважают, а мне приходится на коленях корячиться, чтобы просто выжить. Если бы ты только знал, как я тебе завидую!
Морти вскинул брови и горько рассмеялся:
– Чему тут завидовать, идиот?! Пока ты напиваешься с приятелями в кабаках и барахтаешься в простынях с очередной простушкой, я рискую собой, пытаясь спасти всех и каждого. Стоит на мгновение показать слабость, как народная любовь оборачивается гневом и в меня летят камни. А ведь я всего лишь человек и тоже могу ошибиться. Иногда мне хочется сбежать ото всех на край света.
– Бегство твоих проблем не решит. Почему ты отказываешься это понять? – утомлённо вздохнул Ноэль. – Мы всё преодолеем вместе, но только если вы пожмёте друг другу руки и забудете о вражде. Это приказ!
Оборотень скрипнул зубами, но руку всё же протянул. Морти долго её изучал, ища скрытую угрозу, но под пристальным взглядом Ноэля пожал подставленную ладонь.
– Надеюсь, на этом разногласия исчерпаны, – радостно заключил офицер.
– Нет! – встрепенулся Финист. – Вы не сказали, что будет с Гердой. Вы же видели, она самый добрый и светлый человек во всём Мунгарде. Ручаюсь, она не причинит никому вреда. Если надо, я буду за ней приглядывать и охранять, пусть даже это не принесёт больших чинов в Компании.
Морти послал оборотню уничижительный взгляд.
Дошло до тебя, недотёпа, кому навредил твой донос? Ты же сам предал Герду!
Птичьи глаза горели сухими слезами. На лице наливались синяки. Губы подрагивали. Дыхание вырывалось с натужными хрипами. Ладони бессильно сжимались и разжимались в кулаки, словно он готовился к очередной схватке.
– Сомневаюсь, что из этого выйдет что-то путное, – возразил Ноэль. – Знаешь, отчего всесильные Сумеречники проиграли горстке религиозных фанатиков?
– Потому что орден был недостаточно сплочён и потерял поддержку народа? – сказал первое, что пришло в голову, Финист.
Вот, даже этот болван понимает. Но такой ответ Ноэля не устроит.
Он полностью развернулся к Морти и заглянул в глаза, словно отвечал ему, а не Финисту:
– Нет. Сумеречников предали их братья по оружию – мыслечтецы. Некогда и Белый Палач был нашим доблестным маршалом, кумиром твоего отца, Финист, между прочим. Но даже он предал свою клятву, переметнулся на сторону пресветловерцев и возглавил наших гонителей. Он спалил свой родной край и убил бессчётное число собратьев по оружию.
Оборотень сглотнул и потупился. В отличие от Герды, которую всю жизнь прятали от внешнего мира, он всё прекрасно понимал.
– Учитывая это, как ты можешь утверждать, что Герда не переметнётся к врагу? Нельзя преподносить Голубым Капюшонам такой подарок.
– Я буду следить очень внимательно, – упрямо промычал Финист.
– Ты даже не заметил, как она читала твои мысли, – осадил его Морти. – Как только её дар раскроется в полную силу, она начнёт вертеть тобой, как захочет.
Оборотень продолжал упорствовать:
– Если всё объяснить, она не станет этого делать.
Морти прикидывал в уме сцену объяснения с Гердой уже раз, наверное, сто.
«Дорогая, мы забыли тебе сказать, в Компании ненавидят мыслечтецов. А пуще всех твоего деда, который руководит шайкой пресветловерческих демонов в голубых плащах. Кстати, он убил всю мою семью. И семью идиота-оборотня тоже. А из тебя теперь либо сделают заложника, либо запрут в подземном склепе навеки вечные».
Да, Морти пытался ей это сказать, мягче, без злой иронии, только каждый раз слова умирали прямо на губах.
Видно, лицо от этих мыслей сделалось совсем гадким.
Финист гневно закричал:
– Неужели ты позволишь её убить? Зачем тогда понадобилось всё это поганое обучение?! Не проще ли было покончить со всем сразу?
Морти будто взгрели пощёчиной.
– Как же ты любишь перекладывать ответственность за свои промахи на других. Если бы не ты, никто ни о чём не узнал бы. И у меня было бы время что-нибудь придумать. А теперь...
Он махнул рукой и принялся мерить шагами комнату.
– Ты сейчас не в состоянии даже самые простые задачи решать. Но мы справимся вместе, – Ноэль достал из-за пазухи два письма. – Для начала жест доброй воли.
Первое он вручил Морти, второе – Финисту, а потом подпалил стоявшую на столе свечу.
– Сожгите свои письма, и я сделаю вид, что никогда их не видел.
Финист поднёс свой лист к огню. Бумагу объяло яркое пламя и обратило в пепел. Морти, наоборот, долго смотрел на Ноэля. Не врёт ли? Со старым другом никогда не скажешь, ведь он скрывается за улыбкой не хуже, чем Морти за отчуждённостью. Пламя лизнуло край бумаги само. Хуже явно не станет.
Запахло гарью. Морти поспешил открыть окно, чтобы ветер унёс последнее напоминание о злосчастном доносе.
– А теперь покончим с недоверием. Думаю, для этого подойдёт старинный способ.
Ноэль вынул из-за пояса нож и полоснул им собственную ладонь. Он несколько раз сжимал и разжимал пальцы, чтобы из раны засочилась кровь.
– Клянусь, что буду верен людям, присутствующим в этой комнате: ни словом, ни делом не предам их, не подниму оружия, не солгу и не оставлю в трудную минуту.
Ноэль протянул нож Финисту. Тот недоумённо вскинул брови.
– Клятва верности. Пускай каждый принесёт её и будет безоговорочно доверять остальным. Докажи, что тот донос был ошибкой, которую ты больше не повторишь.
Решительно надрезав свою ладонь, оборотень возложил её на руку Ноэля и слово в слово повторил клятву. Морти повернулся к ним спиной, задумчиво глядя в окно на бледно-лиловое небо. Сейчас очень не хватало беспроглядной зимней мглы и стужи. Она нравилась Морти гораздо больше, чем жидкие летние сумерки, никогда не оборачивающиеся безмятежной тьмой.
– Кра-а-а! – снова разговорился Мунин.
– Твоя очередь, – позвал Ноэль.
Охотник не поворачивался. Ждал. Чуда? Знака? Он и сам не знал. Просто вместе с этой клятвой придётся признать то, чего признавать не хотелось, к чему он не был готов.
Из-за облаков выглянула бледная, едва различимая луна. Зыбкой тенью на ней мелькнул силуэт огромной птицы. Она одарила укоризненным взглядом, махнула крыльями и исчезла.
Морти передёрнул плечами, отгоняя видение.
– Не хочешь сделать это для нас – сделай для неё, – веско сказал Ноэль. – Или крови боишься?
Шутка была неуместной. Морти с тяжёлым сердцем забрал у примолкшего оборотня нож и надрезал ладонь. Когда она оказалась рядом с руками товарищей из шрамов на запястьях вышел занимательный узор. У Ноэля «альгиз» – защита, у Финиста «кеназ» – огонь, у Морти «перт» – тайна.
– Это же почти как в амулете Кишно, – поразился Финист и ткнул пальцем в Охотника. – Только его отличается.
– Ничего не хочешь объяснить? – почти без надежды спросил Ноэль.
Морти упрямо качнул головой и отнял руку.
– Не отталкивай хотя бы тех, кто тебя любит и искренне хочет помочь! – прикрикнул на него лучший друг.
Перед глазами вставали жуткие видения о гибели обоих товарищей. Из-за него. Призрачная кровь на руках – это их кровь. Кровь тех, кого Морти подвёл, кого не защитил, кто принял смерть за него. И всё же отказаться от них не выйдет, как от своего дара.
Они втроём возложили руки пирамидой: Ноэль, Финист, Морти.
– Клянусь, что буду верен людям, присутствующим в этой комнате: ни словом, ни делом не предам их, не подниму на них оружия, не солгу и не оставлю в трудную минуту.
Слова ранили душу гораздо сильнее, чем лезвие кожу, словно Охотник произносил приговор. Скрутило так мучительно, что Морти добавил собственное условие:
– Если от этого не будут зависеть их жизни.
Финист удивлённо уставился на него. Ноэль вздохнул:
– Пусть будет так.
Он первым убрал руку. Остальные последовали его примеру.
– Отныне мы братья не только на словах, но и по крови. Беда для одного – беда для всех. Враг для одного – враг для всех.
– Надеюсь, девушек на всех мы делить не будем? – попытался отшутиться Финист.
Морти поморщился.
– А я надеюсь, что сегодняшняя потасовка больше не повторится, – ответил Ноэль.
– Я согласен забыть всё, если это поможет Герде. Но из ваших слов следует, что выхода нет. Я не сумею приглядывать за ней, потому что она может управлять мной, – напомнил оборотень.
Охотник вернулся к окну, надеясь вновь увидеть белую птицу, но луна уже скрылась за облаками.
– Поймите главное: выход найдётся всегда, если мы будем искать его вместе, – назидательным тоном повторил Ноэль. – Есть один человек, кем управлять и даже читать у неё не выйдет.
– И где же он? Я привезу его хоть с края Мунгарда! – простодушно обрадовался Финист.
– Зачем так далеко? – хитро прищурился Ноэль. – Он гораздо ближе, чем ты думаешь.
– Он в Компании? В Дюарле? – глаза оборотня лихорадочно заблестели. – Я сделаю что угодно, если он согласится помочь Герде. Когда мы едем?
– Что угодно, говоришь? – улыбка Ноэля стала шире. – Ехать никуда не надо. Он здесь.
– В Урсалии? – Финист озадаченно моргнул. – Почему я никогда о нём не слышал? Это какой-то демон?
– Может, хватит? – не выдержал Морти. – Разве не видишь, он туп, как бочка!
Оборотень с потерянным видом уставился на него.
– Он говорит обо мне. У истинных ветроплавов врождённая защита против воздействий на разум. Именно поэтому их уничтожили первыми. Герда не может читать мои мысли. Чтобы взаимодействовать с ней, мне приходилось ослаблять себя до предела. Из-за этого я не мог сражаться в полную силу и подставлял весь город под удар. Появись здесь демоны чуть опаснее, чем Странники с троллями, беда была бы неизбежна.
Но даже так у меня не получилось заставить Герду раскрыться. Должно быть, она всю жизнь неосознанно читала окружающих. Не мысли, скорее чувства, едва уловимые эмоции. Они подсказывали ей, кому можно доверять, а с кем стоит вести себя осмотрительно. Со мной так не получалось. Наши занятия превращались в разговор глухого с немым. Поэтому я поменялся с тобой. Думал, у вас всё пойдёт легче, но тебе куда важнее было подставить меня и выслужиться перед Компанией. Что ж, тебе это удалось. Меня посадили на цепь. И не тешь себя, что твои жертвенные речи помогли Герде. Ты просто затянул мой ошейник так, чтобы я наверняка не сделал и вздоха.
