– Хорошо, но помни мои слова, – предупредил он, а потом прошептал над самым ухом Герды: – Не доверяй ей. Она всё же демон и преследует собственные цели. Зови, если что-то покажется подозрительным.
Вилия убрала ладони с лица и посмотрела на него с такой нежностью, что он не сдержал улыбки.
– Я уберегу тебя, что бы ни случилось.
Морти скрылся за пригорком и вынул из мешка на поясе амулет Кишно. Он не настолько доверял ворожее, чтобы оставлять Герду с ней наедине. Надетый на шею, амулет спрятал ауру родового дара.
– Ты очень прозорлива. Немногие могут разглядеть мою сущность сквозь чары, – услужливо донёс ветер мелодичный голос ворожеи.
Похоже, она пыталась завоевать расположение лестью.
– Это вы подарили мне платье? Зачем? – отвечала вилия сторожко.
– Хотела подтолкнуть Морти к тебе. Он отличный воин, сильный, умный, дальновидный. Но ему не хватает поощрения. Того, что заставит его измениться, шагнуть за грань собственных страхов и победить в решающей битве. Ты и есть это поощрение.
Слова Безликого точь-в-точь. Значит, и Эйтайни жаждет навязывать ему свою волю, используя Герду. Не выйдет! Он защитит её во что бы то ни стало.
– Я ему безразлична. Приворотами вы не добьётесь от него подвигов в мою честь. Оставьте надежду. Я хочу жить, не мечтая о несбыточном, – заявила вилия безнадёжно.
Жить, не мечтая о несбыточном – насколько же это тяжело!
– Но ведь он уже делал это раньше, – не сдавалась ворожея. – Пригласил тебя на танец и совершил невероятный подвиг.
– Это случилось давно: я была лучше, он был другим, а теперь... Я даже его подарок не сохранила. Вместе с ним разбились мои глупые мечты. Ищите ему более подходящее поощрение.
К горлу подступил ком. Нет, никаких поощрений ему не нужно! И с чего Герда вздумала ревновать и расстраиваться?
– То, что сломано, легко починить, – подчиняясь голосу Эйтайни, сладкий воздух весенней ночи зазвенел волшебством.
В небе вспыхнул вересковый узор, сложенный из голубых льдинок. Снова чары? Зря он пошёл на поводу у туаты и оставил Герду одну! Огни погасли, но Морти уже выбрался из укрытия.
Вилия рассматривала что-то на своей ладони. В фиалковых глазах ворожеи мерцало волшебство, но её голос звучал так же спокойно:
– Другую Морти не примет. Позволь ему узнать тебя настоящую, взрослую женщину, а не ребёнка. Просто оставайся рядом с ним и наберись терпения. Думаю, оно пригодится нам всем.
Вилия прижала ладони к груди и прошептала надломлено:
– Спасибо. Я не знаю, что сказать.
– Не отчаивайся. Даже во тьме, когда кажется, что выхода нет, верь, что впереди забрезжит свет и выведет тебя к Морти. Вы – две половинки целого, которые всегда будут стремиться друг к другу.
Эйтайни осеклась, увидев за спиной вилии Охотника. В его взгляде сквозила такая угроза, что ворожея всё поняла без слов.
– Мне пора, но если захочешь поговорить, позови меня по имени, – попрощалась она с Гердой и приблизилась к Морти.
– Я же просил не впутывать её ни в какие интриги. Что вы наколдовали?
– Починила сломанную вещь. Плохо, что ты начинаешь шевелиться, только когда твоим близким угрожает опасность. На них продолжат нападать, чтобы заставить тебя действовать.
– Что ты предлагаешь? Отгородиться от всех глухой стеной? – хмуро поинтересовался он.
– Ты и так ограждён со всех сторон ядовитым терновником. Пора бы уже понять, что это не работает. Ты должен действовать на упреждение, нападать первым, а не виться коршуном, высматривая врагов. Защитить всех не получится даже у тебя.
– Но я хотя бы постараюсь, – прорычал Охотник и накинул на зябнущие плечи Герды свой плащ.
Туата растворилась в ночной мгле.
– Что она тебе наколдовала? – спросил он у Герды.
Та раскрыла ладонь. На ней лежала брошь из слоновой кости в виде цветка вереска.
– Ты до сих пор хранишь эту безделушку? – удивился Морти.
– Конечно. Ведь её подарили вы, – ответила она обезоруживающе искренне.
– Теперь я чувствую себя до ужаса неловко, – усмехнулся он и почесал лопатку. – Так… хочешь на праздник?
– А вы останетесь?
– Нет. Я слишком устал.
– Я тоже. К тому же платье жутко неудобное. Жду не дождусь, когда от него избавлюсь.
Охотник улыбнулся одними губами и взял её под руку.
После Куару на душе потеплело, словно зима забрала с собой не только снег и стужи, но и тяжесть с сердца. Печаль возвращалась только с колючими ночными заморозками и выхолаживала до тупого исступления.
Дни проходили одинаково. Утром после завтрака Финист учил Герду разговаривать с животными: с лошадьми, с почтовыми птицами на голубятне, с соседскими собаками и даже с дикими зверями из леса. Один раз оборотень притащил облезлого волка. Борясь со страхом, сиротка расспрашивала его о том, кого он ел в последние дни.
Поначалу занятия очень увлекали. Звери знали много интересного: какие травы полезны, а какие нет; на кого нападают мелкие безымянные демоны, которые на глаза людей не показываются. На проталинах уже распустились первые цветы несмотря на то, что сугробы на опушках ещё не растаяли. Это подтверждали и волк, и зайцы-беляки, и даже снегири, которых Финист подзывал свистом.
После того, как Герда освоила общение с животными, пришло время ими повелевать. Оборотень выпускал Золотинку из денника, и та мчалась есть выложенное на проходе сено. Сиротка должна была вернуть её в денник. У Финиста это получалось легко: он выразительно смотрел на кобылу и указывал на открытую дверь глазами. Золотинка бросала сено и покорно шла к себе. А у Герды, сколько она ни старалась, не выходило даже привлечь её внимание.
– Не упрашивай, а приказывай. Покажи, что ты здесь главная, – наставлял оборотень.
Сиротка попробовала ещё раз:
«Ступай обратно! Перестань есть! Ступай обратно! Слышишь?!»
Кобыла бросила на неё уничижительный взгляд и втянула в себя очередной пук сушёной травы. Герда закрыла лицо руками.
– Это больше похоже на истерику, чем на настойчивость, – отшутился Финист. – Не переживай. Ты всё равно молодец. Вряд ли другие на твоём месте справились бы лучше.
– Почему?
– Потому что твой дар сейчас работает на треть или даже на четверть силы. Ты не сможешь обучаться быстрее, пока... – оборотень осёкся. – Неважно. Просто для более сложных вещей понадобится больше терпения и работы.
– Но ты занимаешься со мной от силы час в день. И с каждым разом сокращаешь время!
– Не хочу, чтобы ты утомилась. Да и какой смысл заниматься дольше? У тебя и так всё прекрасно получается.
– Да уж...
Как же надоела его нарочитая осторожность! Даже когда Эглаборг подтвердил, что Герда здорова, Финист всё равно не перетруждал её и при каждом удобном случае снисходительно гладил по волосам. А ведь Морти учил всегда работать на грани возможного.
Герда много занималась самостоятельно. Выяснилось, что голоса продолжали звучать у неё в голове, если взять кого-то за руку сразу после занятий. Мысли Финиста Герда понимала не всегда, а ещё чаще смущалась. Хорошо, что она только слышала, а не видела картины, которые живописало его буйное воображение.
«Как же с ней тяжело! – думал оборотень сейчас. – И сказать правду нельзя, потому что она расстроится, и требовать большего глупо, потому что дальше она не пойдёт. Почему Охотник ничего ей не объяснил? Он же занимался с ней несколько месяцев. У него должны были возникнуть подобные проблемы. Если Компании нужен её дар, то почему Морти так легко от неё отступился? Ему ничего не стоило задурить ей голову. Да Герда же хоть в Нордхейм за ним пойдёт, а уж в постель и подавно. В чём же дело?»
– Причём здесь постель?! – не удержалась Герда.
– Какая постель? – удивлённо моргнул Финист.
– Неважно, – махнула рукой сиротка.
Будет изворачиваться, как уж, и ничего не скажет. К тому же придётся признаться, что она читала его мысли. Вряд ли Финисту это понравится. Нужно узнать другим способом.
Герда вернулась в свою каморку и взяла дневник Лайсве. Он служил ей отдушиной. Наследница древнего рода Сумеречников переживала те же проблемы: недавно открывшийся дар, неурядицы с близкими и путаница в собственных чувствах. Но раз Лайсве справилось, значит, и у Герды получится.
«Теперь то, что приходилось наблюдать со стороны, я делаю сама. Мы с Вейасом всю жизнь были неразлучны и учились вместе. То, что ему рассказывали наставники, он передавал мне, а я помогала ему тренироваться. Как видно, не зря.
Хорошо бы ещё найти подходящего мужчину, чтобы дар раскрылся полностью. С нелюдями больше связываться не хочу, а единственный человек в нашей компании – мой брат.
…
Сегодня нас застиг ужасный буран. Пришлось искать пещеру просторную, чтобы вместить всю компанию; сухую, чтобы развести огонь; и самое главное – пустую. Было бы очень неприятно повстречать медведя или даже демона. Собственно, мы его и встретили. Микаша. До сих пор не уверена, кто хуже.
Он заявил, что обнаружил пещеру первым, и мы с остроухими должны уйти. Вейас сразу набычился, зато туаты рассудили, что места хватит на всех. Пронюхав, что у нас много припасов, Микаш подобрел и даже разговаривать стал... не так спесиво.
Я обратилась к нему за помощью, а он оказался хуже кисейной барышни. Какое разочарование! А целовался-то как! Как самец саблезубой кошки, не меньше.
Эх... Я-то была готова на всё, лишь бы дар раскрылся полностью. Даже отдаться такому... такому... Впрочем, тело у него привлекательное. И лицо тоже ничего. Только бы рот поменьше раскрывал.
Я всё не могла понять, как он забрёл так далеко от людей. Вразумительного ответа он не дал, а под конец заявил, что хочет вместе с нами искать судьбу в Нордхейме. Стал угрожать, что если я не уговорю брата взять его с собой, то он расскажет о моих непристойных предложениях. Скотина!
Вейас решил, что я считаю его слабаком и обиделся.
...
Разговоры с Микашем оказались очень занимательными. В способностях Сумеречников он разбирался куда лучше нашего, да и ауры видел чётче. Туаты с ним очень приветливы, небось, решают, чьей дочке он ребёночка сделает.
Угу, он меня ещё и дурой обозвал! Прямо у меня в голове. Гад!
Мы устроили мысленную перебранку. Я исчерпала весь запас бранных слов и Микаш, кажется, тоже, а вот Вейас ничего не заметил. Хвала богам!
...
Вчера снова засиделись с Микашем допоздна. Когда все легли спать, он радостно сообщил, что я не простой мыслечтец, а отражающая. Так как я до сих пор остаюсь «непорочной», то только отражая его дар, могу передавать ему свои мысли.
Здорово! Это же уникальная способность! Вряд ли во всём Мунгарде сыщется хотя бы пара-тройка Сумеречников с похожим даром. Тогда...»
Герда захлопнула дневник. Так вот причём здесь постель. Дар Дугавы открылся, когда она вышла замуж. У Майли способности проснулись после проведённой с Финистом ночи. Да и Морти намекал, что Герда недостаточно зрелая и интересовался, почему она не вышла замуж. А ещё Лайсве тоже отражающая.
Нужно расспросить Охотника.
Сиротка направилась к его кабинету, но дойти до крайней по коридору двери не успела. Майли схватила её за руку и втянула в свою спальню.
– Нельзя ли поаккуратней? – возмутилась Герда, потирая передавленное запястье.
– Нельзя, принцесса на горошине! Ты меня с самого праздника избегаешь. Как ещё с тобой поговорить, если не застать врасплох?
– Не надо было грубить. Между прочим, я туда только из-за тебя пошла, – откровенно ответила сиротка.
На любезности хорошего расположения духа уже не хватало.
– Извини. Такой уж у меня характер. К тому же я тоже много для тебя сделала.
Герда читала и остальных. Их головы были забиты в основном повседневными заботами. Сейчас после занятий прошло слишком много времени, и мысли наследницы звучали глухо, словно через толстую стену.
«Достала её наивность! Сказать? Нет, не стоит. Охотник не обрадуется, а Финист не простит».
Да, конечно, наивная дурочка, не понимала даже, что способности только после соития полностью раскрываются. А уж как это происходит, она и вовсе не представляла. Даже из подсмотренной в Докулайской долине сцены запомнились лишь собственные чувства стыда и страха. Всё остальное скрылось в тумане.
Но ведь Герда росла привольно в лесу, а не в монастыре, как Майли. Хотя, наверное, она там с подружками успела всё обсудить и додумать то, чего они не знали.
Наследница широко улыбнулась:
– Я отвела тебя к лекарю, когда ты упала с телеги и ударилась головой.
– О! – жаль, что мыслесвязь оборвалась. – В таком случае можешь продолжать вытирать об меня ноги.
– Я просто хотела напомнить, что ты обещала помочь с Финистом, – примиряюще сказала Майли. – С танцами вышло чудесно. Но сейчас он снова не обращает на меня внимания. Надо действовать, пока интерес не остыл.
Ну, да, после занятий он гулял с Гердой по городу, показывал трюки, рассказывал истории из деревенской жизни и о службе в армии. Майли часто наблюдала за ними из окна в своей комнате, источая волны печали и тоски.
– Хорошо, только не сию минуту.
Герда повернулась к двери, но тут наследница истошно завизжала и запрыгнула на кровать.
На полу посреди комнаты, встав на задние лапы, застыла жирная серая крыса. Передние лапы были сложены на груди. Она потирала ими, словно человек руками, и шевелила усами.
Сиротка сняла с ноги деревянный башмак и с размаху запустила в мерзкую тварь. Крыса то ли не ожидала, то ли настолько ожирела, что стала неповоротливой, и башмак размозжил ей голову. По полу растеклась кровавая лужица. Гадость!
Из-за двери воровато выглянул тощий, слегка помятый рыжий кот. Глаза цвета топлённого молока с ненавистью уставились на мёртвую крысу.
– Шквал? – Герда подхватила кота на руки.
– Мяу, – ответил тот.
Следом вломился Финист.
– Что за крики? Где демоны?
Герда указала на крысу. Майли мелко задрожала и бросилась к оборотню на шею.
– Кры-ы -ыса! Спаси меня!
– Бабы! – фыркнул Финист, отстраняя от себя наследницу. – Вы что, крыс никогда не видели? Нашли из-за чего орать! А эта гадость как здесь оказалась? – морщась, он указал на кота. – Выброси её немедленно!
– Эту «гадость» принёс я, – осадил его заглянувший на шум Морти. – Никто его выбрасывать не будет. Я полдня за ним по всему городу гонялся.
– Мяу! – вставил свою медьку рыжий.
Герда разочарованно вздохнула и поставила зверька на пол. Это не Шквал. Обычный рыжий кот, которого все видят. Даже белого пятна-маски на морде нет. Он подошёл к крысе и принялся её обнюхивать.
– Противные грызуны. Из-за них часто случается мор. Люди считают, что виноваты кошки, но на самом деле болезни, вроде чумы, переносят блохи, которые живут на крысах. Я в вашей книжке вычитала, – попыталась отвлечь внимание от кота Герда.
Жаль его – на улице ещё холодно и сыро.
– Это была книжка Эглаборга, – Морти поднял трупик крысы за хвост и стал внимательно изучать.
– Все живы? Помощь не нужна? – в комнату заглянул засидевшийся на кухне допоздна целитель. – Фу, какая гадость! Говорил же, крысы повсюду! Демоновы твари скоро и до моих запасов доберутся. Как тогда вас лечить прикажете, а?
– Так ты же сам хвастал, что приготовишь яд, съев который, одна крыса отравит всю стаю, – напомнил Охотник, заворачивая трупик в тряпицу.
– Боюсь, эдак мы половину скота в городе уморим, – покачал головой целитель. – Да ещё и люди заболеют. Надо придумать что-нибудь другое.
Вилия убрала ладони с лица и посмотрела на него с такой нежностью, что он не сдержал улыбки.
– Я уберегу тебя, что бы ни случилось.
Морти скрылся за пригорком и вынул из мешка на поясе амулет Кишно. Он не настолько доверял ворожее, чтобы оставлять Герду с ней наедине. Надетый на шею, амулет спрятал ауру родового дара.
– Ты очень прозорлива. Немногие могут разглядеть мою сущность сквозь чары, – услужливо донёс ветер мелодичный голос ворожеи.
Похоже, она пыталась завоевать расположение лестью.
– Это вы подарили мне платье? Зачем? – отвечала вилия сторожко.
– Хотела подтолкнуть Морти к тебе. Он отличный воин, сильный, умный, дальновидный. Но ему не хватает поощрения. Того, что заставит его измениться, шагнуть за грань собственных страхов и победить в решающей битве. Ты и есть это поощрение.
Слова Безликого точь-в-точь. Значит, и Эйтайни жаждет навязывать ему свою волю, используя Герду. Не выйдет! Он защитит её во что бы то ни стало.
– Я ему безразлична. Приворотами вы не добьётесь от него подвигов в мою честь. Оставьте надежду. Я хочу жить, не мечтая о несбыточном, – заявила вилия безнадёжно.
Жить, не мечтая о несбыточном – насколько же это тяжело!
– Но ведь он уже делал это раньше, – не сдавалась ворожея. – Пригласил тебя на танец и совершил невероятный подвиг.
– Это случилось давно: я была лучше, он был другим, а теперь... Я даже его подарок не сохранила. Вместе с ним разбились мои глупые мечты. Ищите ему более подходящее поощрение.
К горлу подступил ком. Нет, никаких поощрений ему не нужно! И с чего Герда вздумала ревновать и расстраиваться?
– То, что сломано, легко починить, – подчиняясь голосу Эйтайни, сладкий воздух весенней ночи зазвенел волшебством.
В небе вспыхнул вересковый узор, сложенный из голубых льдинок. Снова чары? Зря он пошёл на поводу у туаты и оставил Герду одну! Огни погасли, но Морти уже выбрался из укрытия.
Вилия рассматривала что-то на своей ладони. В фиалковых глазах ворожеи мерцало волшебство, но её голос звучал так же спокойно:
– Другую Морти не примет. Позволь ему узнать тебя настоящую, взрослую женщину, а не ребёнка. Просто оставайся рядом с ним и наберись терпения. Думаю, оно пригодится нам всем.
Вилия прижала ладони к груди и прошептала надломлено:
– Спасибо. Я не знаю, что сказать.
– Не отчаивайся. Даже во тьме, когда кажется, что выхода нет, верь, что впереди забрезжит свет и выведет тебя к Морти. Вы – две половинки целого, которые всегда будут стремиться друг к другу.
Эйтайни осеклась, увидев за спиной вилии Охотника. В его взгляде сквозила такая угроза, что ворожея всё поняла без слов.
– Мне пора, но если захочешь поговорить, позови меня по имени, – попрощалась она с Гердой и приблизилась к Морти.
– Я же просил не впутывать её ни в какие интриги. Что вы наколдовали?
– Починила сломанную вещь. Плохо, что ты начинаешь шевелиться, только когда твоим близким угрожает опасность. На них продолжат нападать, чтобы заставить тебя действовать.
– Что ты предлагаешь? Отгородиться от всех глухой стеной? – хмуро поинтересовался он.
– Ты и так ограждён со всех сторон ядовитым терновником. Пора бы уже понять, что это не работает. Ты должен действовать на упреждение, нападать первым, а не виться коршуном, высматривая врагов. Защитить всех не получится даже у тебя.
– Но я хотя бы постараюсь, – прорычал Охотник и накинул на зябнущие плечи Герды свой плащ.
Туата растворилась в ночной мгле.
– Что она тебе наколдовала? – спросил он у Герды.
Та раскрыла ладонь. На ней лежала брошь из слоновой кости в виде цветка вереска.
– Ты до сих пор хранишь эту безделушку? – удивился Морти.
– Конечно. Ведь её подарили вы, – ответила она обезоруживающе искренне.
– Теперь я чувствую себя до ужаса неловко, – усмехнулся он и почесал лопатку. – Так… хочешь на праздник?
– А вы останетесь?
– Нет. Я слишком устал.
– Я тоже. К тому же платье жутко неудобное. Жду не дождусь, когда от него избавлюсь.
Охотник улыбнулся одними губами и взял её под руку.
Глава 34. Крысолов
После Куару на душе потеплело, словно зима забрала с собой не только снег и стужи, но и тяжесть с сердца. Печаль возвращалась только с колючими ночными заморозками и выхолаживала до тупого исступления.
Дни проходили одинаково. Утром после завтрака Финист учил Герду разговаривать с животными: с лошадьми, с почтовыми птицами на голубятне, с соседскими собаками и даже с дикими зверями из леса. Один раз оборотень притащил облезлого волка. Борясь со страхом, сиротка расспрашивала его о том, кого он ел в последние дни.
Поначалу занятия очень увлекали. Звери знали много интересного: какие травы полезны, а какие нет; на кого нападают мелкие безымянные демоны, которые на глаза людей не показываются. На проталинах уже распустились первые цветы несмотря на то, что сугробы на опушках ещё не растаяли. Это подтверждали и волк, и зайцы-беляки, и даже снегири, которых Финист подзывал свистом.
После того, как Герда освоила общение с животными, пришло время ими повелевать. Оборотень выпускал Золотинку из денника, и та мчалась есть выложенное на проходе сено. Сиротка должна была вернуть её в денник. У Финиста это получалось легко: он выразительно смотрел на кобылу и указывал на открытую дверь глазами. Золотинка бросала сено и покорно шла к себе. А у Герды, сколько она ни старалась, не выходило даже привлечь её внимание.
– Не упрашивай, а приказывай. Покажи, что ты здесь главная, – наставлял оборотень.
Сиротка попробовала ещё раз:
«Ступай обратно! Перестань есть! Ступай обратно! Слышишь?!»
Кобыла бросила на неё уничижительный взгляд и втянула в себя очередной пук сушёной травы. Герда закрыла лицо руками.
– Это больше похоже на истерику, чем на настойчивость, – отшутился Финист. – Не переживай. Ты всё равно молодец. Вряд ли другие на твоём месте справились бы лучше.
– Почему?
– Потому что твой дар сейчас работает на треть или даже на четверть силы. Ты не сможешь обучаться быстрее, пока... – оборотень осёкся. – Неважно. Просто для более сложных вещей понадобится больше терпения и работы.
– Но ты занимаешься со мной от силы час в день. И с каждым разом сокращаешь время!
– Не хочу, чтобы ты утомилась. Да и какой смысл заниматься дольше? У тебя и так всё прекрасно получается.
– Да уж...
Как же надоела его нарочитая осторожность! Даже когда Эглаборг подтвердил, что Герда здорова, Финист всё равно не перетруждал её и при каждом удобном случае снисходительно гладил по волосам. А ведь Морти учил всегда работать на грани возможного.
Герда много занималась самостоятельно. Выяснилось, что голоса продолжали звучать у неё в голове, если взять кого-то за руку сразу после занятий. Мысли Финиста Герда понимала не всегда, а ещё чаще смущалась. Хорошо, что она только слышала, а не видела картины, которые живописало его буйное воображение.
«Как же с ней тяжело! – думал оборотень сейчас. – И сказать правду нельзя, потому что она расстроится, и требовать большего глупо, потому что дальше она не пойдёт. Почему Охотник ничего ей не объяснил? Он же занимался с ней несколько месяцев. У него должны были возникнуть подобные проблемы. Если Компании нужен её дар, то почему Морти так легко от неё отступился? Ему ничего не стоило задурить ей голову. Да Герда же хоть в Нордхейм за ним пойдёт, а уж в постель и подавно. В чём же дело?»
– Причём здесь постель?! – не удержалась Герда.
– Какая постель? – удивлённо моргнул Финист.
– Неважно, – махнула рукой сиротка.
Будет изворачиваться, как уж, и ничего не скажет. К тому же придётся признаться, что она читала его мысли. Вряд ли Финисту это понравится. Нужно узнать другим способом.
Герда вернулась в свою каморку и взяла дневник Лайсве. Он служил ей отдушиной. Наследница древнего рода Сумеречников переживала те же проблемы: недавно открывшийся дар, неурядицы с близкими и путаница в собственных чувствах. Но раз Лайсве справилось, значит, и у Герды получится.
«Теперь то, что приходилось наблюдать со стороны, я делаю сама. Мы с Вейасом всю жизнь были неразлучны и учились вместе. То, что ему рассказывали наставники, он передавал мне, а я помогала ему тренироваться. Как видно, не зря.
Хорошо бы ещё найти подходящего мужчину, чтобы дар раскрылся полностью. С нелюдями больше связываться не хочу, а единственный человек в нашей компании – мой брат.
…
Сегодня нас застиг ужасный буран. Пришлось искать пещеру просторную, чтобы вместить всю компанию; сухую, чтобы развести огонь; и самое главное – пустую. Было бы очень неприятно повстречать медведя или даже демона. Собственно, мы его и встретили. Микаша. До сих пор не уверена, кто хуже.
Он заявил, что обнаружил пещеру первым, и мы с остроухими должны уйти. Вейас сразу набычился, зато туаты рассудили, что места хватит на всех. Пронюхав, что у нас много припасов, Микаш подобрел и даже разговаривать стал... не так спесиво.
Я обратилась к нему за помощью, а он оказался хуже кисейной барышни. Какое разочарование! А целовался-то как! Как самец саблезубой кошки, не меньше.
Эх... Я-то была готова на всё, лишь бы дар раскрылся полностью. Даже отдаться такому... такому... Впрочем, тело у него привлекательное. И лицо тоже ничего. Только бы рот поменьше раскрывал.
Я всё не могла понять, как он забрёл так далеко от людей. Вразумительного ответа он не дал, а под конец заявил, что хочет вместе с нами искать судьбу в Нордхейме. Стал угрожать, что если я не уговорю брата взять его с собой, то он расскажет о моих непристойных предложениях. Скотина!
Вейас решил, что я считаю его слабаком и обиделся.
...
Разговоры с Микашем оказались очень занимательными. В способностях Сумеречников он разбирался куда лучше нашего, да и ауры видел чётче. Туаты с ним очень приветливы, небось, решают, чьей дочке он ребёночка сделает.
Угу, он меня ещё и дурой обозвал! Прямо у меня в голове. Гад!
Мы устроили мысленную перебранку. Я исчерпала весь запас бранных слов и Микаш, кажется, тоже, а вот Вейас ничего не заметил. Хвала богам!
...
Вчера снова засиделись с Микашем допоздна. Когда все легли спать, он радостно сообщил, что я не простой мыслечтец, а отражающая. Так как я до сих пор остаюсь «непорочной», то только отражая его дар, могу передавать ему свои мысли.
Здорово! Это же уникальная способность! Вряд ли во всём Мунгарде сыщется хотя бы пара-тройка Сумеречников с похожим даром. Тогда...»
Герда захлопнула дневник. Так вот причём здесь постель. Дар Дугавы открылся, когда она вышла замуж. У Майли способности проснулись после проведённой с Финистом ночи. Да и Морти намекал, что Герда недостаточно зрелая и интересовался, почему она не вышла замуж. А ещё Лайсве тоже отражающая.
Нужно расспросить Охотника.
Сиротка направилась к его кабинету, но дойти до крайней по коридору двери не успела. Майли схватила её за руку и втянула в свою спальню.
– Нельзя ли поаккуратней? – возмутилась Герда, потирая передавленное запястье.
– Нельзя, принцесса на горошине! Ты меня с самого праздника избегаешь. Как ещё с тобой поговорить, если не застать врасплох?
– Не надо было грубить. Между прочим, я туда только из-за тебя пошла, – откровенно ответила сиротка.
На любезности хорошего расположения духа уже не хватало.
– Извини. Такой уж у меня характер. К тому же я тоже много для тебя сделала.
Герда читала и остальных. Их головы были забиты в основном повседневными заботами. Сейчас после занятий прошло слишком много времени, и мысли наследницы звучали глухо, словно через толстую стену.
«Достала её наивность! Сказать? Нет, не стоит. Охотник не обрадуется, а Финист не простит».
Да, конечно, наивная дурочка, не понимала даже, что способности только после соития полностью раскрываются. А уж как это происходит, она и вовсе не представляла. Даже из подсмотренной в Докулайской долине сцены запомнились лишь собственные чувства стыда и страха. Всё остальное скрылось в тумане.
Но ведь Герда росла привольно в лесу, а не в монастыре, как Майли. Хотя, наверное, она там с подружками успела всё обсудить и додумать то, чего они не знали.
Наследница широко улыбнулась:
– Я отвела тебя к лекарю, когда ты упала с телеги и ударилась головой.
– О! – жаль, что мыслесвязь оборвалась. – В таком случае можешь продолжать вытирать об меня ноги.
– Я просто хотела напомнить, что ты обещала помочь с Финистом, – примиряюще сказала Майли. – С танцами вышло чудесно. Но сейчас он снова не обращает на меня внимания. Надо действовать, пока интерес не остыл.
Ну, да, после занятий он гулял с Гердой по городу, показывал трюки, рассказывал истории из деревенской жизни и о службе в армии. Майли часто наблюдала за ними из окна в своей комнате, источая волны печали и тоски.
– Хорошо, только не сию минуту.
Герда повернулась к двери, но тут наследница истошно завизжала и запрыгнула на кровать.
На полу посреди комнаты, встав на задние лапы, застыла жирная серая крыса. Передние лапы были сложены на груди. Она потирала ими, словно человек руками, и шевелила усами.
Сиротка сняла с ноги деревянный башмак и с размаху запустила в мерзкую тварь. Крыса то ли не ожидала, то ли настолько ожирела, что стала неповоротливой, и башмак размозжил ей голову. По полу растеклась кровавая лужица. Гадость!
Из-за двери воровато выглянул тощий, слегка помятый рыжий кот. Глаза цвета топлённого молока с ненавистью уставились на мёртвую крысу.
– Шквал? – Герда подхватила кота на руки.
– Мяу, – ответил тот.
Следом вломился Финист.
– Что за крики? Где демоны?
Герда указала на крысу. Майли мелко задрожала и бросилась к оборотню на шею.
– Кры-ы -ыса! Спаси меня!
– Бабы! – фыркнул Финист, отстраняя от себя наследницу. – Вы что, крыс никогда не видели? Нашли из-за чего орать! А эта гадость как здесь оказалась? – морщась, он указал на кота. – Выброси её немедленно!
– Эту «гадость» принёс я, – осадил его заглянувший на шум Морти. – Никто его выбрасывать не будет. Я полдня за ним по всему городу гонялся.
– Мяу! – вставил свою медьку рыжий.
Герда разочарованно вздохнула и поставила зверька на пол. Это не Шквал. Обычный рыжий кот, которого все видят. Даже белого пятна-маски на морде нет. Он подошёл к крысе и принялся её обнюхивать.
– Противные грызуны. Из-за них часто случается мор. Люди считают, что виноваты кошки, но на самом деле болезни, вроде чумы, переносят блохи, которые живут на крысах. Я в вашей книжке вычитала, – попыталась отвлечь внимание от кота Герда.
Жаль его – на улице ещё холодно и сыро.
– Это была книжка Эглаборга, – Морти поднял трупик крысы за хвост и стал внимательно изучать.
– Все живы? Помощь не нужна? – в комнату заглянул засидевшийся на кухне допоздна целитель. – Фу, какая гадость! Говорил же, крысы повсюду! Демоновы твари скоро и до моих запасов доберутся. Как тогда вас лечить прикажете, а?
– Так ты же сам хвастал, что приготовишь яд, съев который, одна крыса отравит всю стаю, – напомнил Охотник, заворачивая трупик в тряпицу.
– Боюсь, эдак мы половину скота в городе уморим, – покачал головой целитель. – Да ещё и люди заболеют. Надо придумать что-нибудь другое.
