- Чего вдруг? Где сажали, там и будем. Вот еще не хватало! - возмутилась я. – А с соседом я сама поговорю. Встречу и все скажу.
- А зачем тогда там плитка?
Кисточка прошлась по моим губам. Я отстранилась, не понимая, о чем толкует Дарья.
- Какая плитка? О чем ты?
- А… - она замялась. - Утром грохотало. Я думала, ты слышала. Я забирала у курьера подарок. Смотрю, вместо клумбы теперь плиточка лежит. Так это не ты… со психу вчера..?
- Чего-о! Какого психу?! – не поняла я, но чувствуя беду, рванула к окну.
Не разглядев током, метеором пронеслась мимо Дашки, впрыгнула в туфли и вымелась за дверь. В два прыжка преодолела расстояние до калитки и обмерла. Моей еще вчера подпорченной чужими колесами клумбы больше не было. На ее месте лежала ровная цветная плитка в два ряда и стояла Петровна. Моргнула раз, другой, не веря глазам. Надеясь, что наваждение рассеется, а мой пожухлый цветник вернется. Но чуда не произошло - клумбы не было. Вместо нее фигурная ровно уложенная узкой дорожкой плитка и новая лавочка.
- Хорошо как! Хоть танцуй теперь. - Петровна сделала незамысловатое па ногой в резиновом чеботе, поводя руками. – Но раньше красивше было. Жалко цветы-то. Или ты выкопала и у себя посадишь. Оно и верно – надежнее так-то. С такими шебутными соседями…
- Не я это, но узнаю, кто сделал – убью, - прошептала одними губами и повернула голову в сторону дома напротив. – Петровна, кто набезобразничал мне тут? Ты видела? Ох, попадись он мне…
Закрытые наглухо ворота, темные окна верхнего этажа и тишина. Соседей дома не было. Но кто тогда поиздевался – испортил клумбу. Да еще на мой день рождения.
- Дык, чего узнавать – то. Сосед это… Бекетов. Больше некому, - уверенно произнесла Петровна, мостя зад на новую лавочку. Прикрыла глаза и проговорила: – На новом месте, приснись жених невесте.
За спиной прыснула Лянка, потешаясь над Петровной с ее присказкой. Даринка толкнула сестру в бок, делая ей большие глаза. Обе племяшки выскочили следом за мной. И сейчас мерзли на ветру, обозревая акт вандализма под нашим забором и высшую степень соседской наглости.
- А чего это меня встречают всей улицей? – сверкая белозубой улыбкой, продавщица Мария сворачивала с асфальта к нам. – Ох, Галина, какая плитка красивая! И не жалко такую за забором класть? А клумба твоя где?
- А это не Галка. Это ей соседушка наш новый, Бекетов, устроил, - тут же пустила сплетню Петровна, вставив свои пять копеек. – Клумбу-то колесами тем утром ей порушил, а за ночь замостил все плиткой фигурной. Во какой! Порушил – исправил. Мужик!
Петровна нахваливала Бекетова, с хитрой улыбкой глядя то на меня, то на продавщицу. Все еще в шоке от происходящего, заметила, как улыбка медленно сползла с лица Марьи. Она как раз ничего хорошего в поступке соседа не находила. В этом я была с ней солидарна. Оценивающий взгляд женщины прошелся по моему лицу и фигуре, метнулся к Даринке. Оценил начавшие наливаться девичьи формы. Мария поджала губы.
- Хороший сосед, - согласилась с въедливой старушкой. – А где сам-то он?
- А мы ему не сторожа, - ехидно прищурилась Петровна, уловив перемену в лице продавщицы. – Не следим за чужими мужиками. Пока чужими, а там как бог даст. Может и сладиться с ним у кого, - она выразительно глянула в мою сторону. – Мужик хозяйственный, вдовый. Грех такому в холостяках ходить. И Галка со мной одного мнения.
Ох, будь я проще, получила бы Петровна от меня на орехи, чтобы напраслины не плела, да врагов мне не плодила. Но имидж учительницы, пусть и бывшей, обязывал вести себя культурно. Сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони, и медленно просчитала про себя до десяти – не очень помогло. Желание убивать не пропало.
Дарина первой смекнула, что дело пахнет керосином, и за крепким бранным словом вспыльчивая продавщица в карман не полезет, проворковала гостье:
- Маш, ты ко мне на маникюр? Проходи, - племяшка распахнула шире калитку. – Ты рано. Мы на десять договаривались. Кофе попьешь?
Зыркнув нехорошо в сторону ворот Бекетова, Мария слишком резко рванула к дому. Прошла мимо выпущенной торпедой, едва не зацепив греющую уши Лянку плечом.
– Лянка, давай домой – замерзнешь, - только заметила, что младшая выскочила в одной пижаме. – И оставь конфеты, пока все не слопала. Мне не жалко, но обсыплет же.
Проводила взглядом младшую, скрывшуюся за дверью. С трудом разжала кулаки, желание наподдать кому-нибудь не прошло. Настроение взвинченное донельзя. Девчонки обязательно набедокурят, и я сорвусь на них. Поссоримся с ними, а надо бы высказать все соседу.
- К тебе с утра мужик стучал. Молодой, ненашенский. С корзинкой, - Петровна и не думала уходить. Такое событие на нашей улице – это почище Челябинского метеорита. Она решила все разузнать подробно. - Дарьин хухажер?
- Нет у Дарьи никого, - отрезала я. - Ошиблись домом. Это к соседу, - кивнула на Бекетовские ворота.
Петровна точно не видела, что я на грани, продолжала:
- Ты Марью-то в дом не пускай. Глаз у нее черный. Сглазит еще…
Звук работающего двигателя и сигнал клаксона заглушили ее слова. Мимо промчался автобус, обдавая запахом разогретого машинного масла и выхлопа. Надпись на лобовом стекле сообщала, что это рейсовый из города. У меня мгновенно созрел план, как развеяться.
- Петровна, я в город еду на одиннадцать. Вам привезти чего?
- Так зефир «крем-брюлешный». Ударница, который. Другой не бери – не люблю. Чай «Ахмад». Черный. Большую пачку. Рассыпной. Пакетики не бери – невкусный. Я в пакетиках только для гостей держу, - тут же начала перечислять Петровна, пользуясь случаем. - Смотри, чтобы свежий зефир-то. Халвы еще арахисовой килограммов…
- Петровна, я на автобусе, - остановила ее. - Как я все попру на себе? У меня всего две руки, – уже не рада была, что предложила.
- Ничего, молодая еще – унесешь. Или пособит кто, - Петровна поджала недовольно губы. - Иди уже, одевайся. Посинела вся. Да опоздаешь еще. Сегодня автобус раньше будет.
Стянув кардиган на груди, торопливо топала к крыльцу, удивляясь, как терплю столько лет вредную, въедливую командиршу.
Галина
Обед заканчивался, скоро обратный рейс, а я так ничего не купила из заказов. Девчонкам смешных сувениров, порадовать за праздник. Шла мимо витрин, ловя свое отражение. Пальто еще лет пять вышло из моды, но сидело хорошо. По фигуре. Но я же не чтобы кому-то нравиться, я для себя. А для себя, я и немодная все равно красавица. Повод нашла выгулять привезенные Маринкой красивые на высоком каблуке сапоги. Жена брата поправилась, голенище стало узковато, а мне в самый раз. И размер у нас один. Все же к каблукам должна быть привычка, после пары часов гуляний в центре города, ноги гудели.
Бродя бесцельно по улицам, заходя в магазины, разглядывая товар, вдыхая особенный, вызывающий необъяснимое удовольствие запах новых вещей. Магазины уже готовились к грядущим праздникам. В ассортименте появлялись елочные украшения, игрушки, мишура. Уютно перемигивалась гирлянда. Все это напоминало предпраздничную суету из детства, когда ожидание праздника лучше самого праздника. Раздражение на соседа, обида остались где-то далеко.
Снаружи лицо покусывал морозец, ветер норовил залезть под полы пальто и выстудить тело. Вдыхала пахнущий морозцем воздух. Другой, типично городской, с примесью выхлопа. Я ныряла в очередной, вкусно пахнущий обещанием счастья и чуда магазин и согревалась. Внутри царил ют и покой так необходимый моей душе. Я давно не ребенок, и дни рождения для меня уже не праздники, как когда-то, но душе хотелось чего-то светлого и теплого в этот день. Согреться чьим-то чужим жаром. Чем-то сделанным чужими руками лично для тебя, учитывая твои желания, вкус. Только сейчас поняла, выражение про лучший подарок, сделанный собственными руками.
Желудок напомнил, что обед остался давно позади, а я еще не завтракала толком. Припомнила, где видела вывеску кафе, вернулась и зашла. Аромат кофе и свежей выпечки защекотал ноздри. Есть захотелось еще сильнее. Время обеда подходило к концу, столики на глазах пустели. Служащие расходились по ближайшим офисам.
Выбрала для себя столик у окна. Немолодой симпатичный мужчина заканчивал пить кофе, пялился в телефон, не видя никого вокруг.
Мой ровесник, а туда же: картинки глупые разглядывать и новости большей частью вымышленные читать. Его рейтинг «настоящести» в моих глазах резко упал.
Сняв пальто, пристроила на спинку. Подошел официант, рассчитаться с посетителем. Я подчеркнуто смотрела в окно, чтобы не смущать.
- Галя, Галя Силантьева…- нерешительно произнес мужской голос. Я подняла взгляд. Тот, любитель посидеть в интернете, не приглянувшийся мне, смотрел в упор, разглядывая. – Не узнаешь?
Преодолев чувство, что ты должна узнать, а не узнала и разочаровываешь человека, быстрым взглядом окинула фигуру. Высокий и крепкий. Хороший костюм цвета графита. Модное пальто. Кашне. Темные тона дорогих тканей подчеркивали высокий статус мужчины. Брюнет с сединой. Такой тип называют перец с солью. Легкий загар на гладковыбритых высоких скулах. Прямой нос с небольшой горбинкой. Жесткие, сухие губы. И такой же взгляд карих глаз.
- Нет, не узнаю. Извините, - снова это дурацкое чувство, чувствуешь себя дурой, вроде как должна ему это узнавание. Неприятно. Настроение резко упало.
- Кирилл Разумов, - произнес он фамилию ничего мне не напомнившую. Догадывалась, что он из моего далекого прошлого, когда людей вокруг меня было много. Знакомства едва ли не каждый выходной, когда выбиралась на танцы или погулять с подругами. Но я тридцать лет упорно забывала то время. И вот такие приветы из прошлого меня не радовали.
- Извините, Кирилл Разумов, но я вас не помню, - справившись с собой, повернулась к официанту. – Кофе со сливками и сахаром. Ваш фирменный десерт.
Я делала заказ, но брюнет не уходил. Он снова уткнулся в телефон, поджидая, пока официант уйдет, чтобы продолжить. Оказалась права. Едва официант отошел, Кирилл спрятал телефон и уселся напротив. Глаза разглядывали меня с непроницаемым выражением. Для случайного знакомого слишком навязчиво. А не случайный… На него он точно не похож, даже если скинуть тридцать лет. И не помнила я никаких Кириллов Разумовых.
- Вы еще решили что-то заказать? Если так, то я отсяду. Хочется поесть в одиночестве?
Ждала, понимая, что придется пересесть. Этот Кирилл был из породы людей, добивающихся своего во что бы то им ни стало.
- Не помнишь, значит. А я тебя хорошо запомнил, Галя Силантьева. – Он продолжал разглядывать меня с непроницаемым лицом. Я уже пожалела, что зашла в кафе. Есть и пить перехотелось. Мелькнула мысль сбежать. Но подозрительный Кирилл увяжется следом. Я не помнила, какой маршрут ходил до автовокзала. Хотела прогуляться, пройтись пешком. Кто ж знал, что встречу маньяка, знающего мое имя и уверяющего, что знаком со мной.
- Ваш заказ, - перед носом опустилась чашка с кофе и блюдечко с десертом.
Аромат, дразнясь, пощекотал ноздри. Уходить голодной на стылую улицу тут же расхотелось. Пусть этот Кирилл проваливает и не портит мне аппетит своим видом.
- Мы тоже самое, - на вопросительный взгляд официанта произнес Кирилл, чтобы скорее того спровадить.
Мы вновь остались одни. Глянула на свободный столик поодаль, думая переехать подальше от психа. «Псих» проследил за моим взглядом и обиделся. Поджал губы.
- Галь, ты чего в самом деле не помнишь меня? Ты же мне помогла сдать устно алгебру в одиннадцатом. Выручила. – Из голоса исчезли металлические нотки, и зазвенела обида. Глаза потеряли стальную холодность. Он улыбнулся, и я вспомнила долговязого, худого Кирьку - тощую кильку. Ребята приняли новенького равнодушно, слишком часто у нас менялся школьный контингент. Старожилы уезжали «за счастьем» поближе к центру. Вместо них присылали молодых специалистов с семьями. Мы вместе сдавали устную алгебру, физику, а я еще химию. И готовились тоже вместе. Помогала ему, еще не успевшему адаптироваться на новом месте. Вспомнив, я расслабилась. Кирилл был из хорошего прошлого, которое я любила вспоминать. Там я была умница, красавица, мамина гордость. - Я же в тот год только переехал с родителями в ваше село, - продолжал вспоминать Кирилл. - Доучивался вместе с тобой. Нас даже посадили вместе. Сдал экзамены хорошо и поступил в Питер. Закончил. Женился, но не сложилось у бедного студента и «второй Ахмадулиной». Тебе спасибо. Объясняла ты просто, легко и все сразу становилось понятно. Из-за тебя потом полжизни искал и влюблялся только в талантливых.
Мысленно посмеявшись над незадачливым одноклассником, вспомнив наши переживания из-за результатов экзаменов, я расслабилась. Этот Кирилл совсем не напоминал того тощего Кирьку - кильку. Да и я мало походила на тростиночку-старшеклассницу с чуть раскосыми глазами. Ту Галинку можно и нужно было любить. Кого же, если не первую умницу и красавицу…
- А сейчас перестал влюбляться в талантливых?
- А сейчас у меня бизнес и не до любви. – Он отпил глоток кофе. Задумчиво глянул в окно, где слабые лучики солнца играли на золотых маковках дальней церквушки. – Я тут второй раз, как школу закончил. К родителям приезжал. У отца юбилей – семьдесят пять уже.
- Семьдесят пять! – изумилась я, забыв, как быстро летит время. – Не молодеют.
- Все ждут, когда я женюсь второй раз. Сватают…- он хрюкнул от смеха. - Раньше дочек, теперь уже внучек маминых подруг.
- Им тоже внуков хочется, - понимающе улыбнулась и кивнула я. – Тем более, вы же с Богдановым дружили, и поступал ты с ним в Питерский политех… вроде бы… - выжала из памяти давний эпизод. – Богданов дважды женат. Трое детей. Сейчас с третьей женой ждет четвертого. Как же он тебя «плохому» не научил!
Правду о семейных успехах знала от самого бывшего одноклассника Юрки Богданова, уломавшего меня взять на дополнительные занятия его старшенького сыночка-выпускника. Юрка мне нравился, не жмотился, платил хорошо, точно зная цену знаний и способности своего оболтуса.
- Он за нас обоих старается – рожает, - хмыкнул Кирилл, покачивая чашкой, точно в ней не кофе, а что-то покрепче.- Ты сама как? Замужем? Уже внуки есть?
Я едва не подавилась нежным суфле. Удивленно вскинула на него глаза, решив, что он шутит. Покер файс говорил о полном серьезе.
Я, конечно, не падаю в обморок и не коплю всю жизнь обиду на нелепый комплимент или вопрос, но назвать меня бабулей, когда у меня даже детей нет… Хотя откуда ему знать? Неужели я выгляжу как бабушка внуков! Тогда как он меня узнал?
- Нет, не сложилось как-то. Не встретился такой, как Богданов, любящий детей, а не только процесс, - отшутилась. – В село вернулась. В школе работала. Учителей тогда не хватало – нагрузка большая. С детьми целый день, хотелось от них дома отдохнуть. Теперь племяшек воспитываю. Мне не скучно.
- Странно. Красивая была, интересная. Я и алгебру начал учить, чтобы с тобой чаще встречаться. Ты тогда книжки интересные читала про тайны Земли. Мне пересказывала. – Он снова смотрел в окно, мыслями уносясь в прошлое. - Я тогда влюбился и переживал, что ты сразу замуж выскочишь и институт не закончишь. Писал тебе на домашний адрес. Ты не отвечала. В одном письме в любви признался. Ты не ответила, я и бросил.
- А зачем тогда там плитка?
Кисточка прошлась по моим губам. Я отстранилась, не понимая, о чем толкует Дарья.
- Какая плитка? О чем ты?
- А… - она замялась. - Утром грохотало. Я думала, ты слышала. Я забирала у курьера подарок. Смотрю, вместо клумбы теперь плиточка лежит. Так это не ты… со психу вчера..?
- Чего-о! Какого психу?! – не поняла я, но чувствуя беду, рванула к окну.
Не разглядев током, метеором пронеслась мимо Дашки, впрыгнула в туфли и вымелась за дверь. В два прыжка преодолела расстояние до калитки и обмерла. Моей еще вчера подпорченной чужими колесами клумбы больше не было. На ее месте лежала ровная цветная плитка в два ряда и стояла Петровна. Моргнула раз, другой, не веря глазам. Надеясь, что наваждение рассеется, а мой пожухлый цветник вернется. Но чуда не произошло - клумбы не было. Вместо нее фигурная ровно уложенная узкой дорожкой плитка и новая лавочка.
- Хорошо как! Хоть танцуй теперь. - Петровна сделала незамысловатое па ногой в резиновом чеботе, поводя руками. – Но раньше красивше было. Жалко цветы-то. Или ты выкопала и у себя посадишь. Оно и верно – надежнее так-то. С такими шебутными соседями…
- Не я это, но узнаю, кто сделал – убью, - прошептала одними губами и повернула голову в сторону дома напротив. – Петровна, кто набезобразничал мне тут? Ты видела? Ох, попадись он мне…
Закрытые наглухо ворота, темные окна верхнего этажа и тишина. Соседей дома не было. Но кто тогда поиздевался – испортил клумбу. Да еще на мой день рождения.
- Дык, чего узнавать – то. Сосед это… Бекетов. Больше некому, - уверенно произнесла Петровна, мостя зад на новую лавочку. Прикрыла глаза и проговорила: – На новом месте, приснись жених невесте.
За спиной прыснула Лянка, потешаясь над Петровной с ее присказкой. Даринка толкнула сестру в бок, делая ей большие глаза. Обе племяшки выскочили следом за мной. И сейчас мерзли на ветру, обозревая акт вандализма под нашим забором и высшую степень соседской наглости.
- А чего это меня встречают всей улицей? – сверкая белозубой улыбкой, продавщица Мария сворачивала с асфальта к нам. – Ох, Галина, какая плитка красивая! И не жалко такую за забором класть? А клумба твоя где?
- А это не Галка. Это ей соседушка наш новый, Бекетов, устроил, - тут же пустила сплетню Петровна, вставив свои пять копеек. – Клумбу-то колесами тем утром ей порушил, а за ночь замостил все плиткой фигурной. Во какой! Порушил – исправил. Мужик!
Петровна нахваливала Бекетова, с хитрой улыбкой глядя то на меня, то на продавщицу. Все еще в шоке от происходящего, заметила, как улыбка медленно сползла с лица Марьи. Она как раз ничего хорошего в поступке соседа не находила. В этом я была с ней солидарна. Оценивающий взгляд женщины прошелся по моему лицу и фигуре, метнулся к Даринке. Оценил начавшие наливаться девичьи формы. Мария поджала губы.
- Хороший сосед, - согласилась с въедливой старушкой. – А где сам-то он?
- А мы ему не сторожа, - ехидно прищурилась Петровна, уловив перемену в лице продавщицы. – Не следим за чужими мужиками. Пока чужими, а там как бог даст. Может и сладиться с ним у кого, - она выразительно глянула в мою сторону. – Мужик хозяйственный, вдовый. Грех такому в холостяках ходить. И Галка со мной одного мнения.
Ох, будь я проще, получила бы Петровна от меня на орехи, чтобы напраслины не плела, да врагов мне не плодила. Но имидж учительницы, пусть и бывшей, обязывал вести себя культурно. Сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони, и медленно просчитала про себя до десяти – не очень помогло. Желание убивать не пропало.
Дарина первой смекнула, что дело пахнет керосином, и за крепким бранным словом вспыльчивая продавщица в карман не полезет, проворковала гостье:
- Маш, ты ко мне на маникюр? Проходи, - племяшка распахнула шире калитку. – Ты рано. Мы на десять договаривались. Кофе попьешь?
Зыркнув нехорошо в сторону ворот Бекетова, Мария слишком резко рванула к дому. Прошла мимо выпущенной торпедой, едва не зацепив греющую уши Лянку плечом.
– Лянка, давай домой – замерзнешь, - только заметила, что младшая выскочила в одной пижаме. – И оставь конфеты, пока все не слопала. Мне не жалко, но обсыплет же.
Проводила взглядом младшую, скрывшуюся за дверью. С трудом разжала кулаки, желание наподдать кому-нибудь не прошло. Настроение взвинченное донельзя. Девчонки обязательно набедокурят, и я сорвусь на них. Поссоримся с ними, а надо бы высказать все соседу.
- К тебе с утра мужик стучал. Молодой, ненашенский. С корзинкой, - Петровна и не думала уходить. Такое событие на нашей улице – это почище Челябинского метеорита. Она решила все разузнать подробно. - Дарьин хухажер?
- Нет у Дарьи никого, - отрезала я. - Ошиблись домом. Это к соседу, - кивнула на Бекетовские ворота.
Петровна точно не видела, что я на грани, продолжала:
- Ты Марью-то в дом не пускай. Глаз у нее черный. Сглазит еще…
Звук работающего двигателя и сигнал клаксона заглушили ее слова. Мимо промчался автобус, обдавая запахом разогретого машинного масла и выхлопа. Надпись на лобовом стекле сообщала, что это рейсовый из города. У меня мгновенно созрел план, как развеяться.
- Петровна, я в город еду на одиннадцать. Вам привезти чего?
- Так зефир «крем-брюлешный». Ударница, который. Другой не бери – не люблю. Чай «Ахмад». Черный. Большую пачку. Рассыпной. Пакетики не бери – невкусный. Я в пакетиках только для гостей держу, - тут же начала перечислять Петровна, пользуясь случаем. - Смотри, чтобы свежий зефир-то. Халвы еще арахисовой килограммов…
- Петровна, я на автобусе, - остановила ее. - Как я все попру на себе? У меня всего две руки, – уже не рада была, что предложила.
- Ничего, молодая еще – унесешь. Или пособит кто, - Петровна поджала недовольно губы. - Иди уже, одевайся. Посинела вся. Да опоздаешь еще. Сегодня автобус раньше будет.
Стянув кардиган на груди, торопливо топала к крыльцу, удивляясь, как терплю столько лет вредную, въедливую командиршу.
Глава 3.1.
Галина
Обед заканчивался, скоро обратный рейс, а я так ничего не купила из заказов. Девчонкам смешных сувениров, порадовать за праздник. Шла мимо витрин, ловя свое отражение. Пальто еще лет пять вышло из моды, но сидело хорошо. По фигуре. Но я же не чтобы кому-то нравиться, я для себя. А для себя, я и немодная все равно красавица. Повод нашла выгулять привезенные Маринкой красивые на высоком каблуке сапоги. Жена брата поправилась, голенище стало узковато, а мне в самый раз. И размер у нас один. Все же к каблукам должна быть привычка, после пары часов гуляний в центре города, ноги гудели.
Бродя бесцельно по улицам, заходя в магазины, разглядывая товар, вдыхая особенный, вызывающий необъяснимое удовольствие запах новых вещей. Магазины уже готовились к грядущим праздникам. В ассортименте появлялись елочные украшения, игрушки, мишура. Уютно перемигивалась гирлянда. Все это напоминало предпраздничную суету из детства, когда ожидание праздника лучше самого праздника. Раздражение на соседа, обида остались где-то далеко.
Снаружи лицо покусывал морозец, ветер норовил залезть под полы пальто и выстудить тело. Вдыхала пахнущий морозцем воздух. Другой, типично городской, с примесью выхлопа. Я ныряла в очередной, вкусно пахнущий обещанием счастья и чуда магазин и согревалась. Внутри царил ют и покой так необходимый моей душе. Я давно не ребенок, и дни рождения для меня уже не праздники, как когда-то, но душе хотелось чего-то светлого и теплого в этот день. Согреться чьим-то чужим жаром. Чем-то сделанным чужими руками лично для тебя, учитывая твои желания, вкус. Только сейчас поняла, выражение про лучший подарок, сделанный собственными руками.
Желудок напомнил, что обед остался давно позади, а я еще не завтракала толком. Припомнила, где видела вывеску кафе, вернулась и зашла. Аромат кофе и свежей выпечки защекотал ноздри. Есть захотелось еще сильнее. Время обеда подходило к концу, столики на глазах пустели. Служащие расходились по ближайшим офисам.
Выбрала для себя столик у окна. Немолодой симпатичный мужчина заканчивал пить кофе, пялился в телефон, не видя никого вокруг.
Мой ровесник, а туда же: картинки глупые разглядывать и новости большей частью вымышленные читать. Его рейтинг «настоящести» в моих глазах резко упал.
Сняв пальто, пристроила на спинку. Подошел официант, рассчитаться с посетителем. Я подчеркнуто смотрела в окно, чтобы не смущать.
- Галя, Галя Силантьева…- нерешительно произнес мужской голос. Я подняла взгляд. Тот, любитель посидеть в интернете, не приглянувшийся мне, смотрел в упор, разглядывая. – Не узнаешь?
Преодолев чувство, что ты должна узнать, а не узнала и разочаровываешь человека, быстрым взглядом окинула фигуру. Высокий и крепкий. Хороший костюм цвета графита. Модное пальто. Кашне. Темные тона дорогих тканей подчеркивали высокий статус мужчины. Брюнет с сединой. Такой тип называют перец с солью. Легкий загар на гладковыбритых высоких скулах. Прямой нос с небольшой горбинкой. Жесткие, сухие губы. И такой же взгляд карих глаз.
- Нет, не узнаю. Извините, - снова это дурацкое чувство, чувствуешь себя дурой, вроде как должна ему это узнавание. Неприятно. Настроение резко упало.
- Кирилл Разумов, - произнес он фамилию ничего мне не напомнившую. Догадывалась, что он из моего далекого прошлого, когда людей вокруг меня было много. Знакомства едва ли не каждый выходной, когда выбиралась на танцы или погулять с подругами. Но я тридцать лет упорно забывала то время. И вот такие приветы из прошлого меня не радовали.
- Извините, Кирилл Разумов, но я вас не помню, - справившись с собой, повернулась к официанту. – Кофе со сливками и сахаром. Ваш фирменный десерт.
Я делала заказ, но брюнет не уходил. Он снова уткнулся в телефон, поджидая, пока официант уйдет, чтобы продолжить. Оказалась права. Едва официант отошел, Кирилл спрятал телефон и уселся напротив. Глаза разглядывали меня с непроницаемым выражением. Для случайного знакомого слишком навязчиво. А не случайный… На него он точно не похож, даже если скинуть тридцать лет. И не помнила я никаких Кириллов Разумовых.
- Вы еще решили что-то заказать? Если так, то я отсяду. Хочется поесть в одиночестве?
Ждала, понимая, что придется пересесть. Этот Кирилл был из породы людей, добивающихся своего во что бы то им ни стало.
- Не помнишь, значит. А я тебя хорошо запомнил, Галя Силантьева. – Он продолжал разглядывать меня с непроницаемым лицом. Я уже пожалела, что зашла в кафе. Есть и пить перехотелось. Мелькнула мысль сбежать. Но подозрительный Кирилл увяжется следом. Я не помнила, какой маршрут ходил до автовокзала. Хотела прогуляться, пройтись пешком. Кто ж знал, что встречу маньяка, знающего мое имя и уверяющего, что знаком со мной.
- Ваш заказ, - перед носом опустилась чашка с кофе и блюдечко с десертом.
Аромат, дразнясь, пощекотал ноздри. Уходить голодной на стылую улицу тут же расхотелось. Пусть этот Кирилл проваливает и не портит мне аппетит своим видом.
- Мы тоже самое, - на вопросительный взгляд официанта произнес Кирилл, чтобы скорее того спровадить.
Мы вновь остались одни. Глянула на свободный столик поодаль, думая переехать подальше от психа. «Псих» проследил за моим взглядом и обиделся. Поджал губы.
- Галь, ты чего в самом деле не помнишь меня? Ты же мне помогла сдать устно алгебру в одиннадцатом. Выручила. – Из голоса исчезли металлические нотки, и зазвенела обида. Глаза потеряли стальную холодность. Он улыбнулся, и я вспомнила долговязого, худого Кирьку - тощую кильку. Ребята приняли новенького равнодушно, слишком часто у нас менялся школьный контингент. Старожилы уезжали «за счастьем» поближе к центру. Вместо них присылали молодых специалистов с семьями. Мы вместе сдавали устную алгебру, физику, а я еще химию. И готовились тоже вместе. Помогала ему, еще не успевшему адаптироваться на новом месте. Вспомнив, я расслабилась. Кирилл был из хорошего прошлого, которое я любила вспоминать. Там я была умница, красавица, мамина гордость. - Я же в тот год только переехал с родителями в ваше село, - продолжал вспоминать Кирилл. - Доучивался вместе с тобой. Нас даже посадили вместе. Сдал экзамены хорошо и поступил в Питер. Закончил. Женился, но не сложилось у бедного студента и «второй Ахмадулиной». Тебе спасибо. Объясняла ты просто, легко и все сразу становилось понятно. Из-за тебя потом полжизни искал и влюблялся только в талантливых.
Мысленно посмеявшись над незадачливым одноклассником, вспомнив наши переживания из-за результатов экзаменов, я расслабилась. Этот Кирилл совсем не напоминал того тощего Кирьку - кильку. Да и я мало походила на тростиночку-старшеклассницу с чуть раскосыми глазами. Ту Галинку можно и нужно было любить. Кого же, если не первую умницу и красавицу…
- А сейчас перестал влюбляться в талантливых?
- А сейчас у меня бизнес и не до любви. – Он отпил глоток кофе. Задумчиво глянул в окно, где слабые лучики солнца играли на золотых маковках дальней церквушки. – Я тут второй раз, как школу закончил. К родителям приезжал. У отца юбилей – семьдесят пять уже.
- Семьдесят пять! – изумилась я, забыв, как быстро летит время. – Не молодеют.
- Все ждут, когда я женюсь второй раз. Сватают…- он хрюкнул от смеха. - Раньше дочек, теперь уже внучек маминых подруг.
- Им тоже внуков хочется, - понимающе улыбнулась и кивнула я. – Тем более, вы же с Богдановым дружили, и поступал ты с ним в Питерский политех… вроде бы… - выжала из памяти давний эпизод. – Богданов дважды женат. Трое детей. Сейчас с третьей женой ждет четвертого. Как же он тебя «плохому» не научил!
Правду о семейных успехах знала от самого бывшего одноклассника Юрки Богданова, уломавшего меня взять на дополнительные занятия его старшенького сыночка-выпускника. Юрка мне нравился, не жмотился, платил хорошо, точно зная цену знаний и способности своего оболтуса.
- Он за нас обоих старается – рожает, - хмыкнул Кирилл, покачивая чашкой, точно в ней не кофе, а что-то покрепче.- Ты сама как? Замужем? Уже внуки есть?
Я едва не подавилась нежным суфле. Удивленно вскинула на него глаза, решив, что он шутит. Покер файс говорил о полном серьезе.
Я, конечно, не падаю в обморок и не коплю всю жизнь обиду на нелепый комплимент или вопрос, но назвать меня бабулей, когда у меня даже детей нет… Хотя откуда ему знать? Неужели я выгляжу как бабушка внуков! Тогда как он меня узнал?
- Нет, не сложилось как-то. Не встретился такой, как Богданов, любящий детей, а не только процесс, - отшутилась. – В село вернулась. В школе работала. Учителей тогда не хватало – нагрузка большая. С детьми целый день, хотелось от них дома отдохнуть. Теперь племяшек воспитываю. Мне не скучно.
- Странно. Красивая была, интересная. Я и алгебру начал учить, чтобы с тобой чаще встречаться. Ты тогда книжки интересные читала про тайны Земли. Мне пересказывала. – Он снова смотрел в окно, мыслями уносясь в прошлое. - Я тогда влюбился и переживал, что ты сразу замуж выскочишь и институт не закончишь. Писал тебе на домашний адрес. Ты не отвечала. В одном письме в любви признался. Ты не ответила, я и бросил.
