Плинтус состоял золотых змей, держащих друг друга зубами за хвосты. Ль целыми днями обметала их от пыли. Там, где змеи выгибались, ей приходилось подпрыгивать, чтобы дотянуться метелкой до спины. Особенно она любила обметать змеиные головы. Их глаза украшали разноцветные камушки: у кого синие, у кого зеленые или переливчатые, а еще – как вода. И редко-редко эти камешки повторялись. Ль нравилась ее работа.
Когда она вылезла из ячейки сота, сестры в белых платьях одели ее в золотое платье-колокольчик, завязали на голове золотой платок концами назад и отвели к матроне-хозяйке. Та дала ей кисточку для сметания пыли и послала мести плинтус в коридоре. Ль поглядела на других золотых сестер, чистящих коридор, перевязала платок по-модному, в виде тюрбана, и стала махать кисточкой по выпуклым чешуйчатым бокам. Хорошо и весело!
Над золотым плинтусом поднимались стены с золотыми цветами и травами. Их чистили крылатые золотые сестры – Ль и ее бескрылым подружкам ни за что на такую высоту не забраться бы.
Работа досталась ей интересная, но опасная. То вихрем с топотом проносились мимо лакейские ноги, затмевая на миг золотой свет тенью от подноса; то жесткие юбки дам мели сразу оба плинтуса по бокам коридора, очищая их лучше, чем получалось у Ль с ее маленькой кисточкой; то возле ботинок с пряжками, украшенными самоцветами, по очереди касались ковра четыре собачьих лапы, и иногда сверху опускалась узкая слюнявая морда – понюхать обомлевшую от страха сестру. Только успевай прятаться да увертываться.
Однажды случилось вот что: двое достали огромные железные полосы и давай прыгать и тыкать ими друг в друга, налетая на стены и сплющивая тонкие узорные цветы. Одного проткнули, он упал и лежал в густой красной жиже, пока его не унесли. Сразу прибыл целый отряд красно-золотых сестер с ведрами, губками и стеклянными раструбами. Они вмиг убрали красную лужу с ковра, словно ничего и не было. Нечаянно раздавленных золотых сестер тоже унесли. А сплющенные узоры ночью выправили большие крылатые сестры в черных платьях в золотую крапинку.
По вечерам сестры-чистильщицы собирались где-нибудь в уютном местечке в пустой комнате: под диванным брюхом или под столиком на гнутых ножках, словно в беседке. Бело-розовые сестры приносили им сладкое желе и карамель. Сестры сосали конфеты и рассказывали друг другу новости: у кого что случилось.
А коридор тянулся и тянулся вдаль – Ль еще никогда не добиралась до его конца. Вот такая замечательная была у нее жизнь.
Однажды Ль чистила голову змеи с прекрасными желто-зелеными глазами. Услыхав тихое попискивание сестер, она повернулась и увидела небывалого зверя. С круглой ушастой и усатой головой, с золотой шерстью в кудрях и узорах. Глазищи у него горели желто-зеленым, и смотрели прямо на Ль! И чем ближе зверь подходил, тем яснее становилось, какой он большой. Зверь тихо-тихо переступал мягкими округлыми лапами, словно подкрадывался к Ль. Она никогда ни о чем подобном не слышала и перепугалась ужасно. Хотела спрятаться, как обычно, под змеиные извивы, но поняла, что сейчас это не поможет.
Прода от 20. 12. 2019
Зверь зашипел, прижал уши и лег. Кончик его хвоста нервно гладил ковер.
Дело в том, что в коридор вошла компания людей-свиней. Со свиными головами и копытцами, но в темно-бронзовых платьях, украшенных богаче, чем у просто людей. Ль вскарабкалась на завиток змеиного хвоста, потом на нижнюю змеиную челюсть и, когда свиная компания поравнялась с ней, изо всех сил прыгнула прямо на растопыренную юбку ближайшей свинки! Она попала на золотую розу, что скрепляла драпировку понизу подола, подтянула свое невесомое тельце и замерла, вжавшись в лепестки. Ой, сумеет ли найти она, где закончила чистку? Как же она посмела бросить кисточку! Но погибать в пасти кудрявого зверя совсем не хотелось.
Когда свиньи миновали с десяток плинтусовых змей, Ль осторожно выглянула из-за изгиба юбки. Золотой зверь крался следом. Ой, страшно-то как!
Навстречу людям-свиньям по коридору шли двое просто людей, казавшихся совсем простенькими и худенькими по сравнению с расфуфыренными свиньями. Но при виде их свиньи расступились, стали трясти шляпами и юбками – у кого что было. Та свинья, за юбку которой цеплялась Ль, так усердно трясла и размахивала подолом, что Ль не удержалась и скатилась на золотой ковер.
Невиданный зверь тут же подхватил ее за шкирку и быстро-быстро помчал по коридору, только золотые блики мелькали. Ль было страшно, но совсем не больно.
Золотой коридор кончился и начался удивительный: с полупрозрачными стенами в туманных цветных разводах. Не успела Ль хорошенько его разглядеть, как невиданный коридор вдруг поднялся дыбом, в нем переплелись три изящные лестницы, между которыми повис целый обвал сверкающих капель необычайной красоты. Их чистил рой крылатых сестер в блестящих платьицах. От бешеной скачки по лестнице и красоты у Ль дух захватило. А зверь взлетел на самый верх, положил Ль на ступеньку, прижал мягкой лапой, чтоб никуда не делась и зубами надорвал платье у нее на спинке. Ох, где же ей искать матрону-хозяйку, чтоб получить новое!
Зверь несколько раз подвинул мягкой лапкой Ль к краю ступеньки и уронил прямо в сверкающий провал. Сердце замерло от страха. Она растопырила руки, чтоб замедлить падение. Будучи легче перышка, она и без того летела тихо, кружась, но, все равно, никогда еще так не пугалась! Вдруг Ль почувствовала, что падение замедлилось. У нее за спиной раскрылись крылья! Прозрачные крылышки, как у сверкающих сестер!
Она попробовала ими махать и полетела! Стала летать вверх и вниз под недоуменными и недовольными взглядами крылатых тружениц.
Золотой зверь издал торжествующий мяв, подпрыгнул и помчался вниз по лестнице. Из безопасного воздушного далека он казался нестрашным и напоминал гигантскую шелковую кисточку для сметания пыли.
Ночевала она на ступеньках вместе с крылатыми сверкающими сестрами. Бело-розовые сестрицы принесли ей платье в хрустальных капельках и бархотку. Теперь ее звали Ле.
«Это, наверное, потому, что я теперь летаю», - подумала Ле.
В крохотной головенке Ле поселились крамольные мысли. Целыми днями она парила в сверкающем облаке лестничной люстры, начищая хрусталинки вместе с блестящими сестрами. Когда исчезла новизна полета, работа показалась ей скучной. Порхай туда-сюда и полируй одинаковые кристаллы! Редко-редко по лестнице пробежит человеческая служанка. Уворачиваться в воздухе не от кого, поэтому новостей и захватывающих историй у сестер не бывает. К тому же крылатые блестящие оказались зазнайками, хвастались друг перед другом, кто сумел начистить хрусталинку до полной радуги, да у кого платье ярче блестит. Скучно!
Ле рассуждала: вот была она бескрылой золотой сестрой – проще не бывает. Стала сестрой посложнее – крылатой блестящей. А есть еще ночные сестры в черном бархате – мастерицы по узорам, есть люди-свиньи, звери всякие, просто люди, наконец – нельзя ли стать ими? Но если целыми днями только и делаешь, что трешь бархоткой кристаллы, тогда навсегда летающей уборщицей и останешься.
И стала Ле смотреть не только на кристаллы, как положено примерной сестре, но и по сторонам.
Однажды увидела: поднимается вверх по лестнице черный человек. Одежда у него черная, лицо измазано черным, в руке метелка – почти такая же, как имелась у Ле в бытность ее золотой сестрой, только большая и грубая. Под мышкой - свернутая проволока с черным шаром на конце. Никогда таких людей Ле прежде не видела. Отделилась от сверкающего роя и потихоньку полетела за ним.
Ле старалась держаться за затылком, чтоб не попасть черному человеку на глаза. Она боялась, что он заметит радужные зайчики, которые стреляли от ее платьица во все стороны и скакали по стенам, но человек, не обращая ни на что внимания, шел и шел по лестнице, ступеньки которой делались все круче и все уже, пока, наконец, не уперлись в люк с ручкой.
Чтоб не отстать, Ле пришлось присесть на засаленный до блеска воротник, придерживаясь за косицу. Едва черный человек высунул голову наружу, ветер сразу подхватил Ле, сорвал со скользкого воротника, и бросил вверх, крутя и переворачивая – она только руками хлопнула, но цепляться было уже не за что.
То над ее головой, то под ногами мелькало нечто оранжевое, круглое, сложно устроенное, в теплых огнях, а вокруг – полная тьма, с мчащимися, вихрящимися, летящими во всех направлениях серыми хлопьями. Поскольку тьму рассматривать было не так интересно, то Ле стала изворачиваться, чтоб видеть диск.
Скоро она поняла, что это огромный замок, или дворец, или даже тесно застроенный город, сложенный из оранжевого камня, ярко и разнообразно освещенный. Вокруг него были лишь тьма, ветер, мчащиеся хлопья. Пару раз, когда порыв ветра швырял ее вниз, она видела знакомого черного человечка, возившегося над трубой.
«Вот куда надо стремиться, если я захочу попасть внутрь» - сказала себе Ле, изо всех сил работая крылышками, чтоб увернуться от несущегося на нее шпиля. В городе имелись шпили и башни, флюгера и крыши. Многочисленные окна были ярко освещены и горели всеми оттенками золотого, лимонного, апельсинового, тыквенного, чайного, соломенного, малинового цветов.
Ее стало сносить к краю города. Некоторые постройки здесь были разрушены, словно раздавленные гигантской ногой, другие – обрезаны, как ножом. Частично повреждения были заделаны светло-желтым кирпичом, другие – зияли. Провалы бледно светились.
Ле испугалась, что ее может унести во тьму. Прозрачные крылышки были бессильны против урагана и худо-бедно годились лишь для маневрирования, когда воздушный поток бросал ее к городским крышам. Она решила спускаться вниз.
Отчаянно затрепыхалась, когда вихрь проносил ее вверх ногами мимо стены с тусклым окошком, извернулась и ухитрилась вцепиться в раму. Ветер задувал в оконную нишу лишь слабыми порывами, и Ле смогла перевести дух.
В комнате, освещенной одинокой свечкой, спиной к окну сидел человек в белой рубашке и что-то быстро-быстро писал, иногда комкая бумагу и бросая на пол, иногда откладывая написанное в стопку. На полу валялось много скомканных листов. Он не повернулся и не увидел гостью, а Ле он был неинтересен. Так они и не встретились.
Отдохнув, Ле наметила себе глубокий двор-колодец, по ее мнению, достаточно закрытый от ветра. Выждав, когда серые хлопья понесутся в нужном направлении, прыгнула в воздушную реку. Расчет оказался верным: вскоре она уже пряталась под застреху в понравившемся дворе.
Действительно, здесь царило безветрие. Хлопья, неспешно кружась и покачиваясь, слетали вниз. В свете дворовых окон они оказались большими белыми снежинками.
Такие существа, как Ле, не чувствуют холода. Она с удовольствием потанцевала среди медленных хлопьев, и, пролетая перед окном, заполненным медовым светом, увидела, что на нее, расплющив нос о стекло и раскрывши глаза и рот, смотрит мальчик в локонах и кружевном воротничке. В комнате за его спиной пировали взрослые.
Ле, сверкая крылышками и платьицем, зависла по другую сторону стекла перед его очарованным личиком. Подошла женщина, сказала мальчику что-то неслышное, а поскольку он даже не повернул головы, опустила шторы.
А Ле полетела искать вход внутрь дома. Она уже достаточно наприключалась снаружи.
Сперва она искала открытую форточку. Но форточек в старомодных оконных переплетах не было предусмотрено. Подниматься на крышу к трубам и снова отдаваться во власть ветра совсем не хотелось, поэтому она слетела к самой земле, укрытой чистейшим рыхлым покрывалом свежего снега.
Ле полетала вдоль стены дома, для развлечения иногда подбрасывая ногой охапки снежинок, и в конце концов нашла отдушину, забранную решеткой с кольцами на перекрестьях. Протиснулась в квадрат меж прутьев, и оказалась в темном подвале.
Ле обнаружила, что кожа ее светится слабым голубоватым сиянием. Собственного освещения кое-как хватило, чтобы разглядеть кирпичные своды подвала (без единого отверстия), кучу угля и ящики внизу. В следующей подвальной комнате лежали на боку огромные бочки, и вот здесь, под самым потолком, сбоку ниши, незаметная снизу, нашлась отдушина, очень похожая на уличную.
Ле кое-как протиснулась сквозь решетку, смяв крылышки, и оказалась в самом омерзительном коридоре, какой только можно представить. Сюда никогда не ступала нога сестры с кисточкой или тряпкой! Пыль лежала плотней, чем снег на улице. Если бы Ле имела нормальный нос и легкие, она непременно расчихалась бы!
Брезгливо встряхивая крылышками, она ступала по мягкому серому ковру. Коридор оказался длинным – видимо, стена, которую он пронизывал, была исключительно толстой. Особенно раздражали клочья паутины, превращенные пылью в серые тряпки. Иногда они перегораживали просвет полностью, и Ле приходилось, загородив глаза одной рукой и вытянув другую, обрывать их.
Но в рано или поздно все заканчивается – кончился и ужасный коридор. Полетав немного с резкими поворотами, чтобы стряхнуть пыль, затеняющую свечение, Ле принялась осматриваться.
Стены, закругляясь, шли параллельно друг другу: одна – кирпичная, другая – каменная. Летунья двинулась вдоль каменной стены и, когда описала полный круг, поняла, что каменная стена принадлежит круглой башне, отчего-то заточенной в подвал с толстенными стенами. В поисках хоть какой-нибудь щели, Ле безуспешно накручивала круги на разной высоте вокруг башенной стены. Возвращаться в ужасный коридор не хотелось еще больше, чем подставляться ветру.
Пролетая в очередной раз вдоль стены, на этот раз на высоте человеческого роста, Ле обнаружила странную штуку. Не отдушину, нет. В каменную кладку было вделано нечто овальное, гладкое, вогнутое. Подлетев к нему, Ле отпрянула от неожиданности: на нее смотрело громадное светящееся лицо!
Прода от 22.12.2019
Едва Ле шарахнулась, лицо исчезло. Осторожно, вытянув шейку, она подкралась, цепляясь за кирпичную стену на манер летучей мыши – на гладкой поверхности появилась щека и ухо. Пошевелила перед носом пальцами – в овале задвигались светящиеся бревна. Отражение! Ле не знала зеркал, тем более увеличивающих, но привыкла видеть собственное меняющееся отражение в извивах змеиных тел, которые обмахивала кисточкой.
Осмелев, она подлетела вплотную. Носище без ноздрей и жучиные глазищи заполнили стенную «миску». Забавляясь, она всунула голову внутрь, смеясь разросшемуся носу. И тут, словно чья-то рука схватила ее за настоящий носишко и втянула внутрь. Ле и пискнуть не успела.
Она оказалась в светлой нарядной комнате. В глазах зарябило от множества удивительных вещиц, стоявших и висевших повсюду. Середину комнаты занимала колонна, сделанная в виде ствола дерева, ветки от которого плоско расходились по потолку. Ствол сплошь покрывали полки и полочки, уставленные всевозможными диковинами. Меж листьев, плодов и цветов на потолке выглядывали картины в завитушках. Ле хотела подлететь поближе, чтобы рассмотреть их, но обнаружила, что крылышки бесполезно трепещут за спиной. Глаза ее находились на высоте третьей полочки, хотя ноги стояли на земле. Она выросла!
