Склур потратил пару секунд на ругательство – удар попал мимо цели. Все равно он не мог нападать без перерыва - требовалось короткое время на восстановление сил.
Небеса засияли расплавленным серебром, в них мелькали, клубились разом все битвы, происходившие когда-либо на свете. Над всем неподвижно стояли огромные, широко распахнутые, глаза Анирен. Молния, толщиной с хорошее дерево, ударила с небес в Склура. Но тот успел закрыться лиловым куполом. Молния разбилась на множество змеек, мгновение они трепетали на куполе живым серебром, пока не ушли в землю
Мелисента подняла руки и резко опустила их, крикнув, как смертельно раненная лосиха. Ветвь Мирового Дерева, сама размером с целый дуб, обломилась и рухнула, пригвоздив Склура к земле.
Оцепенев, Кир смотрел, как тело колдуна оседает, чернеет, усыхает и впитывается в землю, оставив черную лужу, какая бывает на месте сгнившего гриба. Над грязью, отражаясь в ней, парил огненный оранжевый глаз.
Шаровой молнией глаз взмыл в воздух. Из-за Дуба, на подгибающихся волосатых лапах, ковылял жуткий фамильяр Склура. Возвращение магии остановило распад его тела, но не исправило повреждений. Единственный глаз чудища ликующе сиял ослепительными цветами, только что не искрился.
Оба глаза помчались друг другу навстречу, столкнулись с размаху, вспыхнули, слились в огненное веретено, череп и лапы рассыпались прахом, а на месте веретена засияла то ли девушка, то ли птица. Безмолвно, ни на кого не глядя, чудесное создание поднялось в небо и исчезло.
Кир смотрел на небо, на мертвую Мэри, на то, что осталось от колдуна и оболочки его фамильяра, на рухнувшую ветвь Мирового Древа. Реальность случившегося не доходила до него. Все произошло слишком быстро. Он поднялся и пошел к матери.
Мелисента лежала, раскинув руки. Волосы ее рассыпались по траве.
- Мама! – Кир побежал, перевернул ее лицом к небу. Мелисента была мертва.
Кир прижал пальцы к точкам на шее, пытаясь влить в нее собственную жизнь.
- Уже поздно, - сказал голос.
Кир поднял голову. Светлые фигуры, которые он мельком заметил, прилетев на поляну, обрели очертания и приблизились. Это были старец и девушка, оба прямые и величественные. Длинная серо-зеленая борода старца ветвилась, как мох, что свисает с деревьев. Волосы девушки, серебристо-белые и пушистые, словно ковыль, спускались до самой земли.
- Нет, - сказал Кир, сжав кулаки.
Пришельцы смотрели молча и печально.
В правую ладонь впилось что-то острое. Кир разжал пальцы – на ладони лежал красивый резной флакончик. Подарок ана Яхмы! Флакон королевы Роуз! Он и думать про него забыл, но подарок настоящего волшебника не так-то легко потерять. В нужный момент он объявится. Что в нем? Кир так и не дослушал объяснения учителя.
- Позволь. – Старик протянул руку и Кир положил флакон ему на ладонь. Старик разглядел его, отведя руку подальше от глаз, и улыбнулся.
- Эликсир жизни. Живая вода. Не думал, что увижу ее вновь. Но что ж так мало?
Кир хотел сказать, что вещества, входящие в снадобье, очень редки и дороги, но понял, что объяснять не надо.
- Тебе предстоит сделать выбор. Мать или девушка. На обеих не хватит.
И фигуры отступили назад, стушевались.
Кир дико оглянулся на место битвы. Он стоял на коленях рядом с Мелисентой и не желал понимать случившегося.
Лицо Мелисенты, по-прежнему властное и красивое, расплывалось и туманилось. Кир понял, что виной этому его слезы. Он расправил материнские волосы, разгладил платье, уложил руки ровно вдоль туловища.
Потом встал и, ступая неверно, как лунатик, подошел к Мэри. Зачем-то накрыл ладонями страшную рану. Видимо, под сенью Мирового Древа магические силы удесятерялись. Кир тупо смотрел, как сожженная спина под его рукой покрывается кожей, вначале розовой, как у новорожденного мышонка, потом все более и более человеческой. Хоть это он мог для нее сделать.
Неподвижная Катти со страхом следила за Киром.
Наконец, он перевернул девушку на спину. Она спасла его. Почему? Бедная, бедная Мэри, такая быстрая и порывистая, она и сама не могла бы объяснить, зато бросилась на выручку.
Кир подошел к Дубу и обнял его, раскинув руки. Словно прижался к груди могучего предка. Ему хотелось войти внутрь и раствориться в дереве без остатка.
Безотчетно, он вернулся к Мэри, открыл флакончик и вылил тягучую янтарную каплю в ее обметанные посиневшие губы. И лишь, когда губы раскрылись в первом вздохе, Кир понял, что выбор сделан, и пути назад нет.
Первые вдохи были судорожными и неровными, но потом дыхание выровнялось, лицо девушки порозовело. Кир взял ее запястье – пульс бился ритмично и ровно.
- Катти, - попросил он, - ты можешь за ней приглядеть?
Кошка с готовностью вскочила на грудь девушке, замурлыкала и принялась перебирать лапками. Кир впервые слышал мурлыканье своего фамильяра. Конечно, молодой черной кошке было далеко до целительницы Вейлы, но все-таки Мэри не осталась без присмотра.
Кир не помнил, как вернулся к Мелисенте. Сел рядом, свесив голову на грудь. Он чувствовал себя матереубийцей. Как так вышло? Прощения ему не было.
- Это был правильный выбор, - услышал он нежный голос некоторое время спустя.
Светлые фигуры опять стояли над ним. Старец сурово смотрел на девушку, но лицо той выражало только сочувствие.
И старик смягчился.
- Мы друсы, - сказал он. – Мелисента так сроднилась с лесом, что стала одной из нас. Мы возьмем ее с собой.
- Она жива? – спросил Кир.
- Кто знает, что есть жизнь и что есть смерть, - сказал старик.
- Кто знает, - эхом повторила девушка.
- Не она обломила ветвь дуба, - сказал старик. - Это не под силу никому из живущих. Дуб отозвался на ее желание, ибо оно совпадало с великим путем, которым следует вселенная. Мелисента не пережила чувства вины. Думай так.
Кир не понял, для кого были сказаны эти слова.
Старик встал у головы Мелисенты, девушка - у ног и три фигуры начали медленно таять.
- А… - начал Кир и умолк, поняв неуместность любых слов.
Но туманные друсы посмотрели на него.
- Мы расстаемся ненадолго, - сказал старик. Полупрозрачный, он стал казаться менее суровым. - Сейчас у нас много дел. В глубине веков начались изменения. Они поднимаются сюда. Скоро мир станет другим. Нельзя пускать это на самотек
- По вашим меркам, мы увидимся нескоро. У вас с Мэри впереди много дел. Кир, ты встал на свой путь. Катти всегда будет рядом. Она слизала кровь колдуна, помешанного на бессмертии, и будет жить долго.
Старик нахмурился. Видимо, он считал эти пророчества ненужной женской болтовней.
Фигуры таяли. Девушка улыбалась, старик смотрел сурово, а Кир не мог оторвать взгляда от Мелисенты. Когда на месте ее тела остался лишь блекнущий цветной туман, Кир бросился в последний раз обнять мать, но руки его лишь зарылись в траву, ударились о землю.
Но теперь оставалась надежда.
«Когда-нибудь друсы вернутся… и я снова увижу маму. – он боялся даже додумать эту мысль до конца.
« И узнаю смысл всех заклинаний из книги», - подумал Кир, окончательно возвращаясь в реальность.
Портрет Элинэль
Он оглянулся на Мэри. Та сидела, совершенно живая, растрепанная и раскрасневшаяся, прижимая к груди кошку.
- Кто это был? – спросила она.
- Друсы. Хранители жизни.
- А женщина, что лежала на траве?
- Потом. Как ты себя чувствуешь?
- Будто заново родилась! Отлично! – Похоже, Мэри не понимала, насколько ее слова близки к действительности. – Мне, знаешь, снился такой кошмар: будто за нами гнался колдун, и с ним паук, огромный, кривой, вот с такими лапами и огненным шаром… или… это был не сон?
- Не надо, Мэри, не думай пока об этом. Пойдем, посмотрим, что случилось с лесом. Только, повернись, я починю твое платье!
Когда Кир наколдовал серую ткань над белокожей спинкой, оказалось, что они стоят уже на совсем другой поляне.
Он не сразу узнал место. Лес частично был вырублен, частично сгорел. Судя по изгибу Жабни, он понял, что это остатки соснового бора и ивняка у реки. Схватив Мэри за руку, Кир побежал на место родного дома.
Дуба, земного подобия Великого Древа, приютившего многих малых тварей, больше не было. Из земли торчал широкий уродливый пень, весь в щепках и зазубринах. Видимо, дуб долго сопротивлялся лесорубам. От хижины Мелисенты не осталось и следа. Сколько же времени прошло здесь, пока они находились в другом мире?
Кир разглядел в древесном мусоре, перемешанном с желудями, остатки дерновой кровли, но ни домашней утвари, ни, тем более Книги, он не нашел в трухе, в которую превратились некогда прекрасные дубовые ветки.
Где все это время жила Мелисента?
Кир побежал к Жабне. Мэри еле поспевала за ним, а Катти, согласно кошачьему обычаю, увлеченно лазила по бурелому, изучала местность.
Напрасно Кир звал водяницу. Его подруга и защитница исчезла. Да и Жабня изменилась. Обмелела. В заводях, где над золотой глубиной кружились в водоворотах пена, поселилась ряска, какая-то зеленая муть – не стало в речке прежней жизни и задора.
Лес умирал без лесной ведьмы, река – без водяницы.
Мэри нашла родник, окруженный маленькими, в ладонь высотой, дубочками, будто нарочно посаженными кем-то, но Кир бесцеремонно схватил ее за руку, кликнул Катти и перенесся со всей компанией на болото.
По мхам и плаунам протянулись глубокие борозды – видимо, недавно здесь в мягкой земле вязли нагруженные бревнами телеги.
В чарусе, по пояс в воде стояла болотница, еще более безумная на вид, чем обычно. Лицо ее кривилось и дрожало, как отражение в воде – она пыталась принять соблазнительный облик, да плохо справлялась.
- Иди сюда, голубчик лесоруб, иди ко мне. Мои руки белые, перинка на дне мягкая, - и она мерзко захихикала. Конечно, такое кокетство могло скорее перепугать до смерти, нежели соблазнить.
- Бабушка, это я, Кир, сын Мелисенты. Ты помнишь?
- Батеньки, да это же мальчик! Ой, влетит мне от Мелисенты! Кыш! Не велено сюда! – Она бессильно махнула рукой. - А я тебя сослепу за лесоруба приняла.
- Что здесь случилось?
- А то не знаешь? То лес рубили, стволы по реке пускали. То прискочили люди в железных шапках, в грохоте, с огнями – сроду такой страсти не видала. Под корягой кое-как отсиделась. Болото мое кипело – поверишь ли?!
- Здесь была война?
- А я знаю, что это было? Пропади они все пропадом! Как только Небеса на супостатов не рухнули.
Мэри дергала Кира за руку. Вид у нее был испуганный и несчастный.
- Кир! А как же папа?
Мэри была права. В который уже в который раз Кир обхватил тонкий стан девушки, и они оказались на горе.
Тут ничего не изменилось. Похоже, дом геса Антума в самом деле стоял во временной заводи, возможно, искусственно созданной в незапамятные времена каким-то чародеем.
Сам потомок королей дремал в развалине кресла. Возле, на табурете, стоял мутный бокал с дохлыми мухами на дне. Две пустые бутылки валялись у ног.
Кир в изнеможении опустился на землю. Прыжки через пространство высасывали силы.
- Папочка!
Мэри бросилась на колени перед старым пьяницей, схватила его за руки.
- Мэри, детка! Добрая моя! – Старик протер глаза. – Ты мне снишься? Как я рад тебя видеть, хотя бы во сне. Держать твою ручку, целовать рыжую макушку…Мэри, это и вправду ты!
Он окончательно проснулся, пришел в себя и тут заметил полусидящего Кира.
- Негодяй! Я тебе верил! – Он попытался схватить что-нибудь годное как оружие, но промахнулся рукой мимо табурета.
- Папочка! Он спас меня! Гес Кир спас меня. – Мэри удерживая в кресле, легонько потрясла его за плечи.
- Вы с Элен вышли за вал? Ай! Зачем же?! – старик горестно застонал. – Я же умолял. Где Элен? Она жива?
«Элен мертва уже с десяток столетий», - мрачно подумал Кир. Но с другой стороны, он этой ночью видел Элинэль живой и задорной. «Что есть жизнь и что есть смерть?», - захотелось ему повторить вслед за друсом.
« С тобой все приятнее иметь дело. Ты становишься мудрым», - промурлыкала Катти. Она урчала на животе Кира, переступала лапками возле солнечного сплетения - помогала. Кир чувствовал себя уже вполне бодрым. Он с нежностью переставил кошку на землю и встал.
- Надо взглянуть на портрет Элинэль.
В свете трех масляных ламп – Кир берег силы и не зажигал волшебного огня – гес Антум, Мэри, Магда, оказавшаяся тяжеловесной дамой в чепце, фартуке и со связкой ключей на поясе, и, конечно, Кир с Катти, шли вглубь коридора, вдоль ряда портретов. В неровном освещении Кир не мог оценить, изменились ли изображенные на них, да и не до того ему было.
Волшебный свет вспыхнул, как дневной, едва они добрались до портрета оставшейся в прошлом возлюбленной. Элинэль по-прежнему поражала красотой. Но взгляд ее стал кокетливее, прическа – проще, а сложное и массивное ожерелье обзавелось медальоном с изображением мужчины в шляпе. Красавица жеманно приподнимала миниатюру, демонстрируя зрителям.
- Портрет стал другим, смотрите! – вскричала Мэри.
- Да, вроде медальона раньше не было, - нерешительно проговорила Магда и посмотрела на геса Антума для подтверждения слов слов. Тот неуверенно кивнул.
- Он же стал совсем другим, разве вы не видите?!
- Позвольте! – Кир, не дожидаясь окончания спора, снял портрет со стены. Остальные бросились помогать ему, чем весьма усложнили задачу.
Кир бережно поставил портрет у стенки оборотной стороной к зрителям.
Вверху каллиграфическим почерком с ровным, как косой дождик, наклоном было выведено: «Ее важность драгоценнейшая гесса Элинэль дель Дарува (далее следовал полный титул ее отца), герцогиня дель Марна (и всякие непонятные для Кира слова, вероятно, означавшие высокое положение ее мужа)».
Гес Антум с большим интересом прочитал титулы, поцокал языком, внимание же Кира было занято едва заметными каракулями: «Обещанное возьмете в жилище г. Кира, под панцирями».
У нижнего края рамы другим цветом была нарисована стрела с оперением и наконечником, и выведены три буквы: «Тут».
Кир провел рукой вдоль рамы. Сквозь слои гипса, дерева и чужого колдовства он почуял свернутый лист бумаги.
- Гес Антум, у вас в доме есть столяр?
- Конечно, гес колдун, - ответила вместо него старая Магда. – Куда же без столяра-то при таком ветхом хозяйстве.
- Вот тут, внутри рамы – письмо. Его нужно аккуратно вынуть. А мы с гессой Мериэль пока заглянем в донжон.
Мери заинтригованно глянула на него и привычно встала рядом, слегка выгнувшись, чтоб удобнее было подхватить за талию.
Однако Кир, не вполне восстановившийся, предпочел простой человеческий способ передвижения.
Идя вдоль ряда картин к выходу, он вспомнил про Великого Марвина, поискал глазами его портреты, но не увидел. Скорее всего, они остались позади. Кира отвлекало некое ощущение, что кто-то шарит в темноте, пытаясь его нащупать. Он решил, что галерея портретов представителей королевской династии, в битве за власть травивших и убивавших друг друга имеет скверную ауру, и поторопился выйти под открытое небо. Кир шагал широко, но Мэри не отставала. Невидимая дорожка над обломками, некогда так поразившая девушку, сохранилась. Катти радостно шныряла в знакомых развалинах. Внутри башни все выглядело, словно они оставили ее вчера. Да так, в некотором роде, и было.
Едва волшебный полог скрыл их, Мэри остановилась, затаив дыхание. Кир уставился на девушку.
Небеса засияли расплавленным серебром, в них мелькали, клубились разом все битвы, происходившие когда-либо на свете. Над всем неподвижно стояли огромные, широко распахнутые, глаза Анирен. Молния, толщиной с хорошее дерево, ударила с небес в Склура. Но тот успел закрыться лиловым куполом. Молния разбилась на множество змеек, мгновение они трепетали на куполе живым серебром, пока не ушли в землю
Мелисента подняла руки и резко опустила их, крикнув, как смертельно раненная лосиха. Ветвь Мирового Дерева, сама размером с целый дуб, обломилась и рухнула, пригвоздив Склура к земле.
Оцепенев, Кир смотрел, как тело колдуна оседает, чернеет, усыхает и впитывается в землю, оставив черную лужу, какая бывает на месте сгнившего гриба. Над грязью, отражаясь в ней, парил огненный оранжевый глаз.
Шаровой молнией глаз взмыл в воздух. Из-за Дуба, на подгибающихся волосатых лапах, ковылял жуткий фамильяр Склура. Возвращение магии остановило распад его тела, но не исправило повреждений. Единственный глаз чудища ликующе сиял ослепительными цветами, только что не искрился.
Оба глаза помчались друг другу навстречу, столкнулись с размаху, вспыхнули, слились в огненное веретено, череп и лапы рассыпались прахом, а на месте веретена засияла то ли девушка, то ли птица. Безмолвно, ни на кого не глядя, чудесное создание поднялось в небо и исчезло.
Кир смотрел на небо, на мертвую Мэри, на то, что осталось от колдуна и оболочки его фамильяра, на рухнувшую ветвь Мирового Древа. Реальность случившегося не доходила до него. Все произошло слишком быстро. Он поднялся и пошел к матери.
Мелисента лежала, раскинув руки. Волосы ее рассыпались по траве.
- Мама! – Кир побежал, перевернул ее лицом к небу. Мелисента была мертва.
Кир прижал пальцы к точкам на шее, пытаясь влить в нее собственную жизнь.
- Уже поздно, - сказал голос.
Кир поднял голову. Светлые фигуры, которые он мельком заметил, прилетев на поляну, обрели очертания и приблизились. Это были старец и девушка, оба прямые и величественные. Длинная серо-зеленая борода старца ветвилась, как мох, что свисает с деревьев. Волосы девушки, серебристо-белые и пушистые, словно ковыль, спускались до самой земли.
- Нет, - сказал Кир, сжав кулаки.
Пришельцы смотрели молча и печально.
В правую ладонь впилось что-то острое. Кир разжал пальцы – на ладони лежал красивый резной флакончик. Подарок ана Яхмы! Флакон королевы Роуз! Он и думать про него забыл, но подарок настоящего волшебника не так-то легко потерять. В нужный момент он объявится. Что в нем? Кир так и не дослушал объяснения учителя.
- Позволь. – Старик протянул руку и Кир положил флакон ему на ладонь. Старик разглядел его, отведя руку подальше от глаз, и улыбнулся.
- Эликсир жизни. Живая вода. Не думал, что увижу ее вновь. Но что ж так мало?
Кир хотел сказать, что вещества, входящие в снадобье, очень редки и дороги, но понял, что объяснять не надо.
- Тебе предстоит сделать выбор. Мать или девушка. На обеих не хватит.
И фигуры отступили назад, стушевались.
Кир дико оглянулся на место битвы. Он стоял на коленях рядом с Мелисентой и не желал понимать случившегося.
Лицо Мелисенты, по-прежнему властное и красивое, расплывалось и туманилось. Кир понял, что виной этому его слезы. Он расправил материнские волосы, разгладил платье, уложил руки ровно вдоль туловища.
Потом встал и, ступая неверно, как лунатик, подошел к Мэри. Зачем-то накрыл ладонями страшную рану. Видимо, под сенью Мирового Древа магические силы удесятерялись. Кир тупо смотрел, как сожженная спина под его рукой покрывается кожей, вначале розовой, как у новорожденного мышонка, потом все более и более человеческой. Хоть это он мог для нее сделать.
Неподвижная Катти со страхом следила за Киром.
Наконец, он перевернул девушку на спину. Она спасла его. Почему? Бедная, бедная Мэри, такая быстрая и порывистая, она и сама не могла бы объяснить, зато бросилась на выручку.
Кир подошел к Дубу и обнял его, раскинув руки. Словно прижался к груди могучего предка. Ему хотелось войти внутрь и раствориться в дереве без остатка.
Безотчетно, он вернулся к Мэри, открыл флакончик и вылил тягучую янтарную каплю в ее обметанные посиневшие губы. И лишь, когда губы раскрылись в первом вздохе, Кир понял, что выбор сделан, и пути назад нет.
Первые вдохи были судорожными и неровными, но потом дыхание выровнялось, лицо девушки порозовело. Кир взял ее запястье – пульс бился ритмично и ровно.
- Катти, - попросил он, - ты можешь за ней приглядеть?
Кошка с готовностью вскочила на грудь девушке, замурлыкала и принялась перебирать лапками. Кир впервые слышал мурлыканье своего фамильяра. Конечно, молодой черной кошке было далеко до целительницы Вейлы, но все-таки Мэри не осталась без присмотра.
Кир не помнил, как вернулся к Мелисенте. Сел рядом, свесив голову на грудь. Он чувствовал себя матереубийцей. Как так вышло? Прощения ему не было.
- Это был правильный выбор, - услышал он нежный голос некоторое время спустя.
Светлые фигуры опять стояли над ним. Старец сурово смотрел на девушку, но лицо той выражало только сочувствие.
И старик смягчился.
- Мы друсы, - сказал он. – Мелисента так сроднилась с лесом, что стала одной из нас. Мы возьмем ее с собой.
- Она жива? – спросил Кир.
- Кто знает, что есть жизнь и что есть смерть, - сказал старик.
- Кто знает, - эхом повторила девушка.
- Не она обломила ветвь дуба, - сказал старик. - Это не под силу никому из живущих. Дуб отозвался на ее желание, ибо оно совпадало с великим путем, которым следует вселенная. Мелисента не пережила чувства вины. Думай так.
Кир не понял, для кого были сказаны эти слова.
Старик встал у головы Мелисенты, девушка - у ног и три фигуры начали медленно таять.
- А… - начал Кир и умолк, поняв неуместность любых слов.
Но туманные друсы посмотрели на него.
- Мы расстаемся ненадолго, - сказал старик. Полупрозрачный, он стал казаться менее суровым. - Сейчас у нас много дел. В глубине веков начались изменения. Они поднимаются сюда. Скоро мир станет другим. Нельзя пускать это на самотек
- По вашим меркам, мы увидимся нескоро. У вас с Мэри впереди много дел. Кир, ты встал на свой путь. Катти всегда будет рядом. Она слизала кровь колдуна, помешанного на бессмертии, и будет жить долго.
Старик нахмурился. Видимо, он считал эти пророчества ненужной женской болтовней.
Фигуры таяли. Девушка улыбалась, старик смотрел сурово, а Кир не мог оторвать взгляда от Мелисенты. Когда на месте ее тела остался лишь блекнущий цветной туман, Кир бросился в последний раз обнять мать, но руки его лишь зарылись в траву, ударились о землю.
Но теперь оставалась надежда.
«Когда-нибудь друсы вернутся… и я снова увижу маму. – он боялся даже додумать эту мысль до конца.
« И узнаю смысл всех заклинаний из книги», - подумал Кир, окончательно возвращаясь в реальность.
Прода от 22.07.2021
Глава вторая
Портрет Элинэль
Он оглянулся на Мэри. Та сидела, совершенно живая, растрепанная и раскрасневшаяся, прижимая к груди кошку.
- Кто это был? – спросила она.
- Друсы. Хранители жизни.
- А женщина, что лежала на траве?
- Потом. Как ты себя чувствуешь?
- Будто заново родилась! Отлично! – Похоже, Мэри не понимала, насколько ее слова близки к действительности. – Мне, знаешь, снился такой кошмар: будто за нами гнался колдун, и с ним паук, огромный, кривой, вот с такими лапами и огненным шаром… или… это был не сон?
- Не надо, Мэри, не думай пока об этом. Пойдем, посмотрим, что случилось с лесом. Только, повернись, я починю твое платье!
Когда Кир наколдовал серую ткань над белокожей спинкой, оказалось, что они стоят уже на совсем другой поляне.
Он не сразу узнал место. Лес частично был вырублен, частично сгорел. Судя по изгибу Жабни, он понял, что это остатки соснового бора и ивняка у реки. Схватив Мэри за руку, Кир побежал на место родного дома.
Дуба, земного подобия Великого Древа, приютившего многих малых тварей, больше не было. Из земли торчал широкий уродливый пень, весь в щепках и зазубринах. Видимо, дуб долго сопротивлялся лесорубам. От хижины Мелисенты не осталось и следа. Сколько же времени прошло здесь, пока они находились в другом мире?
Кир разглядел в древесном мусоре, перемешанном с желудями, остатки дерновой кровли, но ни домашней утвари, ни, тем более Книги, он не нашел в трухе, в которую превратились некогда прекрасные дубовые ветки.
Где все это время жила Мелисента?
Кир побежал к Жабне. Мэри еле поспевала за ним, а Катти, согласно кошачьему обычаю, увлеченно лазила по бурелому, изучала местность.
Напрасно Кир звал водяницу. Его подруга и защитница исчезла. Да и Жабня изменилась. Обмелела. В заводях, где над золотой глубиной кружились в водоворотах пена, поселилась ряска, какая-то зеленая муть – не стало в речке прежней жизни и задора.
Лес умирал без лесной ведьмы, река – без водяницы.
Мэри нашла родник, окруженный маленькими, в ладонь высотой, дубочками, будто нарочно посаженными кем-то, но Кир бесцеремонно схватил ее за руку, кликнул Катти и перенесся со всей компанией на болото.
По мхам и плаунам протянулись глубокие борозды – видимо, недавно здесь в мягкой земле вязли нагруженные бревнами телеги.
В чарусе, по пояс в воде стояла болотница, еще более безумная на вид, чем обычно. Лицо ее кривилось и дрожало, как отражение в воде – она пыталась принять соблазнительный облик, да плохо справлялась.
- Иди сюда, голубчик лесоруб, иди ко мне. Мои руки белые, перинка на дне мягкая, - и она мерзко захихикала. Конечно, такое кокетство могло скорее перепугать до смерти, нежели соблазнить.
- Бабушка, это я, Кир, сын Мелисенты. Ты помнишь?
- Батеньки, да это же мальчик! Ой, влетит мне от Мелисенты! Кыш! Не велено сюда! – Она бессильно махнула рукой. - А я тебя сослепу за лесоруба приняла.
- Что здесь случилось?
- А то не знаешь? То лес рубили, стволы по реке пускали. То прискочили люди в железных шапках, в грохоте, с огнями – сроду такой страсти не видала. Под корягой кое-как отсиделась. Болото мое кипело – поверишь ли?!
- Здесь была война?
- А я знаю, что это было? Пропади они все пропадом! Как только Небеса на супостатов не рухнули.
Мэри дергала Кира за руку. Вид у нее был испуганный и несчастный.
- Кир! А как же папа?
Мэри была права. В который уже в который раз Кир обхватил тонкий стан девушки, и они оказались на горе.
Тут ничего не изменилось. Похоже, дом геса Антума в самом деле стоял во временной заводи, возможно, искусственно созданной в незапамятные времена каким-то чародеем.
Сам потомок королей дремал в развалине кресла. Возле, на табурете, стоял мутный бокал с дохлыми мухами на дне. Две пустые бутылки валялись у ног.
Кир в изнеможении опустился на землю. Прыжки через пространство высасывали силы.
- Папочка!
Мэри бросилась на колени перед старым пьяницей, схватила его за руки.
- Мэри, детка! Добрая моя! – Старик протер глаза. – Ты мне снишься? Как я рад тебя видеть, хотя бы во сне. Держать твою ручку, целовать рыжую макушку…Мэри, это и вправду ты!
Он окончательно проснулся, пришел в себя и тут заметил полусидящего Кира.
- Негодяй! Я тебе верил! – Он попытался схватить что-нибудь годное как оружие, но промахнулся рукой мимо табурета.
- Папочка! Он спас меня! Гес Кир спас меня. – Мэри удерживая в кресле, легонько потрясла его за плечи.
- Вы с Элен вышли за вал? Ай! Зачем же?! – старик горестно застонал. – Я же умолял. Где Элен? Она жива?
«Элен мертва уже с десяток столетий», - мрачно подумал Кир. Но с другой стороны, он этой ночью видел Элинэль живой и задорной. «Что есть жизнь и что есть смерть?», - захотелось ему повторить вслед за друсом.
« С тобой все приятнее иметь дело. Ты становишься мудрым», - промурлыкала Катти. Она урчала на животе Кира, переступала лапками возле солнечного сплетения - помогала. Кир чувствовал себя уже вполне бодрым. Он с нежностью переставил кошку на землю и встал.
- Надо взглянуть на портрет Элинэль.
В свете трех масляных ламп – Кир берег силы и не зажигал волшебного огня – гес Антум, Мэри, Магда, оказавшаяся тяжеловесной дамой в чепце, фартуке и со связкой ключей на поясе, и, конечно, Кир с Катти, шли вглубь коридора, вдоль ряда портретов. В неровном освещении Кир не мог оценить, изменились ли изображенные на них, да и не до того ему было.
Волшебный свет вспыхнул, как дневной, едва они добрались до портрета оставшейся в прошлом возлюбленной. Элинэль по-прежнему поражала красотой. Но взгляд ее стал кокетливее, прическа – проще, а сложное и массивное ожерелье обзавелось медальоном с изображением мужчины в шляпе. Красавица жеманно приподнимала миниатюру, демонстрируя зрителям.
- Портрет стал другим, смотрите! – вскричала Мэри.
- Да, вроде медальона раньше не было, - нерешительно проговорила Магда и посмотрела на геса Антума для подтверждения слов слов. Тот неуверенно кивнул.
- Он же стал совсем другим, разве вы не видите?!
- Позвольте! – Кир, не дожидаясь окончания спора, снял портрет со стены. Остальные бросились помогать ему, чем весьма усложнили задачу.
Кир бережно поставил портрет у стенки оборотной стороной к зрителям.
Вверху каллиграфическим почерком с ровным, как косой дождик, наклоном было выведено: «Ее важность драгоценнейшая гесса Элинэль дель Дарува (далее следовал полный титул ее отца), герцогиня дель Марна (и всякие непонятные для Кира слова, вероятно, означавшие высокое положение ее мужа)».
Гес Антум с большим интересом прочитал титулы, поцокал языком, внимание же Кира было занято едва заметными каракулями: «Обещанное возьмете в жилище г. Кира, под панцирями».
У нижнего края рамы другим цветом была нарисована стрела с оперением и наконечником, и выведены три буквы: «Тут».
Кир провел рукой вдоль рамы. Сквозь слои гипса, дерева и чужого колдовства он почуял свернутый лист бумаги.
- Гес Антум, у вас в доме есть столяр?
- Конечно, гес колдун, - ответила вместо него старая Магда. – Куда же без столяра-то при таком ветхом хозяйстве.
- Вот тут, внутри рамы – письмо. Его нужно аккуратно вынуть. А мы с гессой Мериэль пока заглянем в донжон.
Мери заинтригованно глянула на него и привычно встала рядом, слегка выгнувшись, чтоб удобнее было подхватить за талию.
Однако Кир, не вполне восстановившийся, предпочел простой человеческий способ передвижения.
Идя вдоль ряда картин к выходу, он вспомнил про Великого Марвина, поискал глазами его портреты, но не увидел. Скорее всего, они остались позади. Кира отвлекало некое ощущение, что кто-то шарит в темноте, пытаясь его нащупать. Он решил, что галерея портретов представителей королевской династии, в битве за власть травивших и убивавших друг друга имеет скверную ауру, и поторопился выйти под открытое небо. Кир шагал широко, но Мэри не отставала. Невидимая дорожка над обломками, некогда так поразившая девушку, сохранилась. Катти радостно шныряла в знакомых развалинах. Внутри башни все выглядело, словно они оставили ее вчера. Да так, в некотором роде, и было.
Едва волшебный полог скрыл их, Мэри остановилась, затаив дыхание. Кир уставился на девушку.
