Она прикрыла серо-голубые глаза, чуть откинула голову. Киру захотелось поцеловать ее. Но ведь он влюблен в старшую сестру – разве нет? Не будет ли это обманом и предательством?
- Мэри, мы пришли искать подарок Элинэль, - пробормотал Кир.
Губы, сжатые бутончиком в ожидании поцелуя, приоткрылись.
- Какой подарок? – деловито спросила девушка. Настроение ее менялось, как апрельская погода.
- Она обещала переслать через время портрет – и переслала. На обороте написано: «Обещанное – в жилище Кира», то есть - здесь. Других мест, где я жил, она не знает. Она написала, что спрятала эту вещь под полкой с кирасами. Где в старину лежали кирасы, ну, панцири, знаешь?
- У! Я знаю, что такое кираса, но даже не знаю, что они здесь когда-то лежали.
- По идее, в таких башнях на случай осады должны храниться припасы и оружие. Кирасы тяжелые, значит, лежали где-то на нижних полках.
Следующие полчаса Мэри, становясь на четвереньки, заглядывала под все полки, а Кир совершал пасы, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Катти, царственно разлегшись на толстом одеяле, вылизывалась, и периодически отрываясь от своего туалета, таращилась на странных людей. Наконец, ей это надоело.
«Когда ты перестанешь валять дурака и обнимешь девушку? Она ждет».
«Катти, не говори глупостей».
« Я знаю, что вы ищете».
«Да что ты!»
«Оно лежит в мешке из кожи единорога, поэтому сколько не маши руками – ничего не почувствуешь»
- Небеса! – воскликнул Кир, шлепнув себя ладонью по лбу – Как же я не сообразил, что в старину так делали. Катти, ты знаешь, где это? Скажи!
«Только после того, как поцелуешь Мэри».
«Катти, отстань. Ты ничего не понимаешь!»
«Это ты ничего не понимаешь!»
«Тогда ищи сам!»
«Ладно. Знаю, что тебя не переупрямить», - уступил Кир.
- Прости меня, Мэри, - сказал он, наклонился над девушкой, сидящей на полу, и бережно и неловко поцеловал ее в пыльные волосы.
«Ну, теперь пойдет! Лиха беда начало! - весело подумала Катти. - Лезь за мной, коли руки не коротки».
Она спрыгнула с полки и скрылась в свой тайный лаз, который приглядела на случай бегства колдуна, в те времена, еще во времена, когда считала его врагом. В глубине этой норы лежал неудобный мешок, жесткий и колючий, но непроницаемый для чар. Катти понимала, что, если залезет под него, никакому колдуну ее не сыскать.
Кир зажмурился от пыли, и стал смотреть волшебным зрением. Во мраке ярко светилась Катти, а подле нее зияла пустота – так выглядела шкура единорога, чудесного зверя, которого невозможно увидеть магическим зрением. Рука, наугад вытянутая, ткнулась в теплый шелковистый кошачий бок, потом нащупала кожаный край мешка.
Отфыркиваясь и отплевываясь, Кир вылез с трофеем из-под лавки. Мешок был в ошметках пыли, серый, довольно объемистый и увесистый, перевязанный вышитой, когда-то нарядной, а ныне линялой и грязной, тесемочкой.
Кир переплел пальцы в фигуру для развязывания узлов, и ленточка упала на пол. На пол же он высыпал и содержимое мешка - образовалась подобие карликового драгоценного замка. Башнями торчали драгоценные посохи и сабли с золотыми рукоятями, дорогами разбегались пояса и ожерелья, подвесными мостами висели золотые цепи. Звеня, раскатились кольца и монеты. Вот как выглядел подарок Элинэль.
Из сокровищ торчала свернутая в трубочку пожелтевшая записка. Мэри первым делом ухватила ее, развернула и едва взглянув, отдала с разочарованным видом.
- Это тебе. Кирли…
Кир пробежал глазами:
«Гес Кир, эти вещи принадлежат моему отцу и моей сестре Мэри. Если вы посмеете присвоить хоть малое колечко, я прокляну вас страшным проклятием. Мой колдун, гес Вернике, говорит, что его кара запросто пробьет толщу времен. Можете взять себе за труды мешок. Гес Вернике говорит, что он весьма ценный».
«Она считает меня базарным жуликом», - подумал уязвленный Кир.
Катти, которая вылизывалась на своей лежанке, довольно фыркнула.
- Дальше тебе, - сказал Кир, возвращая записку. Щеки его пылали, и он отвернулся, чтобы скрыть это.
- «Милая сестричка!», - начала читать вслух Мэри – «Как жаль, что ты не со мной». Ну, это она врет! «Я здесь прекрасно устроилась! У меня три главных кавалера, один из которых герцог, другой – колдун, третий – просто очень богатый». Ну, надо же! «И всякая мелочь, которая не в счет. Местный король оказался скучным старикашкой, поэтому он тоже не считается. У меня выезд, шесть лошадей с султанами, двадцать три человека различной прислуги, нарядно одетые, и несметное множество украшений. Посылаю вам с отцом немного. Насколько помню, мы прежде плохо сводили концы с концами. Будьте здоровы, не скучайте. Я люблю вас». А вот здесь она не врет, - сказала Мэри, смахивая слезы с глаз. – Она хоть и вредина, но мы любим друг друга.
- Милая Мэри, - сказал Кир, еще переживающий, что возлюбленная (облик которой стремительно удалялся, сжимаясь в точку в глубине времен) отнеслась к нему, как к вороватой прислуге. Это испортило ему удовольствие от приобретения такой баснословной ценности, как мешок из кожи единорога. – Давай-ка завернем это полезное барахло в одеяло и пойдем узнаем, что там написано в письме из-за рамы.
«Элен, сама не подозревая, передала ценные сведения. В тех временах появились колдуны, вместо Марвина царствует какой-то старик, и уж, разумеется, нет Склура. Его гибель запустила цепочку перемен. Интересно, изменения доберутся до нас со скоростью обычного течения времени или гораздо быстрее?».
Занятый такими рассуждениями, он провел рукой по лицу, словно смахивал паутину, но на самом деле, пытался освободиться от неосознанного впечатления, что накрыт сетью.
Гес Антум и Магда щека к щеке склонились над свитком.
- Мы читаем, но не поймем, что к чему.
Мэри выхватила у отца бумагу.
«Мои дорогие! Вот я и дожила до глубокой старости. Отсюда вы кажитесь мне сном, милым, добрым, ярким сном, приснившимся в детстве. Но хочется верить, что где-то вы все же есть. Поэтому я и пишу это странное письмо. Муж мой умер, дети выросли. Дочь Мэриэль…»
- Она назвала дочку в честь меня, - вскричала Мэри, ища поддержки у плохо понимающих, что происходит, родственников, и слезы заблестели на ее ресницах. Отважная и стремительная Мэриэль всегда легко плакала.
Она продолжила читать.
« Дочь Мэриэль совсем девочкой вышла замуж за барона из Кордии, хотя я и была против. Теперь в письмах она утверждает, что счастлива и многодетна. Старший сын Орниэль погиб в сражении с фесталийцами за какую-то крепость на пустынном плато, разрушенную в битве до основания. Младший, Карниэль, успешен в политике. Мы с ним почти чужие, увы – видимся редко, хотя живем в одном городе. Я знаю о нем лишь то, что доносят слухи. Раскаиваюсь, что мало времени уделяла детям, пока они были малы – впрочем, так принято в нашем кругу. Карниэля младенцем я отослала в сады Родоам у моря – самое лучшее место, какое мне известно. Вернувшись во дворец долговязым подростком, он не пожелал сойтись со мной близко, хотя и был безукоризненно вежлив. Именно Карниэль – продолжатель нашей/вашей линии. Как все перепуталось, как все зыбко и странно! Теперь я понимаю, что единственное, что имеет цену – это дружба и преданность».
- Нет, любовь, - прошептала Мэри, подняв глаза к потолку в опасно потрескавшейся лепнине. Где-то там, высоко за потолком, перекрытиями и крышей светило солнце.
«Говорю без кокетства, я уже очень стара, - продолжила она чтение, - и тяжко больна. Даже волшебство бессильно помочь. Несмотря ни на что, жить хочется.»
- Это Элли-то стара и тяжко больна! В голове не укладывается!
Мэри нахмурилась, пытаясь разобрать написанное:
- Тут зачеркнуто, но можно разглядеть: «…травинка под обвалом… тянется… солнце…» - что-то вроде этого. Бедная Элли!
- Она была старше всех нас, когда писала это, и прожила жизнь, какую хотела, - рассудительно сказала Магда, тем не менее, поднося к глазам чистый полотняный платок.
- «Преданный Вернике говорит, что, возможно, когда-нибудь, спустя столетия, мою болезнь научатся лечить. Поэтому мы с ним отправляемся в будущие времена. Что ждет нас, не знают даже Небесные пряхи. Я, со всем своим грузом возраста, внезапно стану на столетия младше вас. Не знаю, есть ли оттуда путь назад. А вдруг нам так понравится в новых временах, что мы не захотим возвращаться? Во всяком случае, возможно, это последний шанс послать весточку о себе. Прощайте, мои милые любимые призраки!»
- Гес Кир, вы можете вернуть сюда мою старшую дочь? – спросил гес Антум.
- Вряд ли это ее обрадует, - хором ответили Магда и Мэри.
Еще один выбор
Кир не слушал, потому что незримая паутина, наконец, добралась до него. Он чувствовал себя пойманным ею и вынутым из мира. Разговор сливался в неясный гул, прерываемый назойливыми, повторяющимися звуками.
- Чего эта кошка хочет? – спросила Магда. – Почему она так орет?
- Катти! – воскликнула Мэри. – Что случилось? Кир! Да что с тобой?
Она схватила неподвижно стоящего молодого человека за плечи и попробовала встряхнуть, что при разнице в росте не очень-то получилось.
«Ну, наконец, я тебя нашел! Я знал, что ты где-то здесь, но не мог нащупать, - услышал Кир голос и увидел вплотную перед собой лицо Яхмы. – Я никого не напугаю, если вдруг появлюсь?»
«Погоди, лучше, я спущусь в сад. У этих людей и так много впечатлений. Отпусти же меня», - мысленно ответил Кир, покидая компанию у дома и вприпрыжку сбегая по склону под вишнями. За ним спешили Катти и Мэри.
- Ну, дружище, как я рад тебя видеть! – открыл ему объятия Яхма.
Пятнистая куртка болталась на тощих плечах, спина выпрямилась, но в остальном он ничуть не изменился.
Кир обнял наставника. Запахло едкими знакомыми химикалиями.
- У нее все получилось! – сказал ан Яхва, похлопывая Кира ладонями по спине. – И ты держался молодцом. Коллега! Теперь я могу тебя так называть. – Подмигнул он лукаво и насмешливо.
- У кого? Что получилось?
Друзья, а не учитель и ученик, шли под деревьями, увешанными маленькими зелеными плодами – будущими вишнями.
- У Анирен. Знаешь, почему она тебя ко мне направила? Просто спрятала! Нашла мага-отшельника, ну и твой характер соответствовал! Никто тебя до поры до времени не замечал. Вот и отгадка!
- Какая отгадка? О чем ты говоришь?
- Ты – живой пример того, что понять событие можно только находясь вне его. Один из главных участников - и не заметил перемен.
- Все только и твердят о переменах, и ты тоже…
- Видишь ли, великие маги всегда ведут свою игру, плетут паутину интриг, кто ради своей выгоды, кто считает, что ради благоденствия мира. Ну, Склура-то ты знаешь! Когда-то он учился на пару курсов раньше меня, потом стал баловаться со временем, ушел вглубь веков, затаился, окопался, никого в свое время не пускал, и вот, пожалуйста – повелитель всех веков и народов - инвольтировал из своего убежища правящих королей. Незаметно стал фактическим главой Кордии. А мы и не заметили, что это вообще случилось! Поставил целью захватить все прилегающие страны, создать империю. Смотри, ведь никчемный человечишко сам по себе, а какая жажда власти! Зачем ему это понадобилось? Погубил, обездолил стольких людей во всех поколениях, мечом и магией начал сколачивать империю – вот, умер. Никто добрым словом не помянет. Зачем он делал все это? Анирен все это очень не нравилось – она-то в отличие от нас, простых магов, - помнила другой вариант истории, а может и несколько даже! Она поставила себе задачей извести Склура. Но как к нему подступиться? Он создал непробиваемую защиту! Когда она определяла твой потенциал, видимо, углядела какую-то возможность и стала следить за тобой, направлять в нужную сторону. Ведь судьба человека - это постоянные развилки, дерево выборов.
- Значит, она вела меня как осла на веревочке, - с горечью сказал Кир.
Цепочка сделанных выборов высветилась перед ним. Мог пойти воевать – отказался. Мог выбрать какое угодно место для жизни – поплыл в Даруву. Мог поселиться в любом городском доме – полез на гору, к замку. Но эти выборы были естественны для Кира и не казались принуждением. А вот внезапно охватившая его любовь к Элинэль – скорее всего, была наваждением. Кир заглянул к себе в сердце. Влюбленность растаяла утренним туманом. Выбор Катти в фамильяры – тоже напоминал наваждение, но если так, Катти – бесценный дар волшебницы.
- Вовсе нет, зачем ты унижаешь себя сравнением с вьючной скотиной! - горячо запротестовал ан Яхма, - Ей надо было найти человека, который выманил бы Склура из крепости во времени, а пройти границу можно было только ненароком, в образе животного. Столько всяких условий должно было исполниться! Вот она тебя нашла, подготовила, забросила, а уж дальше ты действовал сам. И, судя по результату, неплохо.
- Сколько времени прошло здесь?
- Всего какие-то полтора года!
- А у нас – сутки.
- Нестыковка при возвращении случается сплошь и рядом.
- Но ведь девушки – и я – могли погибнуть!
- Великие не заморачиваются такими мелочами, знаешь ли. Даже те, кто считает, что действует во благо.
- Здесь была война.
- Не то слово! Просто конец света! Фесталийцы сумели дать отпор. Сами они едва ли выстояли бы, но к ним присоединились колонии, поднялось восстание, Кордия пала. Если бы не вы с Анирен, жить бы нам сейчас под гнетом бывших рабов империи.
«Да я ничего такого не делал – просто пытался спасти девушек – и себя», - подумал Кир, но вслух не сказал. Ему понравился внезапно упавший на него героический отсвет.
- И что теперь происходит? Кто у нас король?
- А ничего пока не устоялось. Мир меняется. У магов сейчас самые горячие денечки. Куем железо, пока горячо. Мир, знаешь ли, сейчас, вроде глины на гончарном круге. Можно вылепить горшок, можно прекрасный кувшин, а можно просто смять в комок и выбросить. Но правит бал Анирен. У нас в Академии уже сложились новые порядки. Девчонок учится – полно!
- И каковы эти порядки?
- Она за всем следит. Может, на первых порах, с перепугу – не знаю. Наплодила кучу сущностей-контролеров. Теперь без согласования ничего не сделай, опытов не проводи. Преподаватели говорят только дозволенные речи. Была дикость – стала цивилизация. Уж такая цивилизация, что шагу не ступи. Скоро начну тосковать по диким временам. Я стараюсь в лаборатории оставить островок свободы. Сейчас от каждого зависит, каким станет мир: бездушным или человечным. Кир, - ан Яхма внезапно толкнул друга в плечо, - тебе надо послушать бардов! Столько новых песен появилось.
- Неужели!
- Вначале одни пели про военные подвиги, а другие пели про людские страдания, принесенные войной. Вояки с миротворцами чуть меж собой не передрались, а потом сложили кучу песен про изменение времен. Даже сам старик Лусциний сподобился. При том, что никто ничего не знает, получается очень забавно. Анирен там вовсе не упоминают, а твое имя склоняют направо-налево, но ты себя не узнаешь, и тебя не узнают, так что можно ехать прямо…
Яхма вдруг умолк на полуслове и уставился Киру за плечо. Солнце отражалось в его янтарных глазах. Кир оглянулся. Под деревьями стояли Мэри и Катти.
- Вижу, мой подарок пригодился…
- Шшш, - предостерег Кир, но ан Яхва уже направлялся к Мэри. Он протянул к ней ладони, сложенные, как если бы держал большой шар.
- Мэри, мы пришли искать подарок Элинэль, - пробормотал Кир.
Губы, сжатые бутончиком в ожидании поцелуя, приоткрылись.
- Какой подарок? – деловито спросила девушка. Настроение ее менялось, как апрельская погода.
- Она обещала переслать через время портрет – и переслала. На обороте написано: «Обещанное – в жилище Кира», то есть - здесь. Других мест, где я жил, она не знает. Она написала, что спрятала эту вещь под полкой с кирасами. Где в старину лежали кирасы, ну, панцири, знаешь?
- У! Я знаю, что такое кираса, но даже не знаю, что они здесь когда-то лежали.
- По идее, в таких башнях на случай осады должны храниться припасы и оружие. Кирасы тяжелые, значит, лежали где-то на нижних полках.
Следующие полчаса Мэри, становясь на четвереньки, заглядывала под все полки, а Кир совершал пасы, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Катти, царственно разлегшись на толстом одеяле, вылизывалась, и периодически отрываясь от своего туалета, таращилась на странных людей. Наконец, ей это надоело.
«Когда ты перестанешь валять дурака и обнимешь девушку? Она ждет».
«Катти, не говори глупостей».
« Я знаю, что вы ищете».
«Да что ты!»
«Оно лежит в мешке из кожи единорога, поэтому сколько не маши руками – ничего не почувствуешь»
- Небеса! – воскликнул Кир, шлепнув себя ладонью по лбу – Как же я не сообразил, что в старину так делали. Катти, ты знаешь, где это? Скажи!
«Только после того, как поцелуешь Мэри».
«Катти, отстань. Ты ничего не понимаешь!»
«Это ты ничего не понимаешь!»
«Тогда ищи сам!»
«Ладно. Знаю, что тебя не переупрямить», - уступил Кир.
- Прости меня, Мэри, - сказал он, наклонился над девушкой, сидящей на полу, и бережно и неловко поцеловал ее в пыльные волосы.
«Ну, теперь пойдет! Лиха беда начало! - весело подумала Катти. - Лезь за мной, коли руки не коротки».
Она спрыгнула с полки и скрылась в свой тайный лаз, который приглядела на случай бегства колдуна, в те времена, еще во времена, когда считала его врагом. В глубине этой норы лежал неудобный мешок, жесткий и колючий, но непроницаемый для чар. Катти понимала, что, если залезет под него, никакому колдуну ее не сыскать.
Кир зажмурился от пыли, и стал смотреть волшебным зрением. Во мраке ярко светилась Катти, а подле нее зияла пустота – так выглядела шкура единорога, чудесного зверя, которого невозможно увидеть магическим зрением. Рука, наугад вытянутая, ткнулась в теплый шелковистый кошачий бок, потом нащупала кожаный край мешка.
Отфыркиваясь и отплевываясь, Кир вылез с трофеем из-под лавки. Мешок был в ошметках пыли, серый, довольно объемистый и увесистый, перевязанный вышитой, когда-то нарядной, а ныне линялой и грязной, тесемочкой.
Кир переплел пальцы в фигуру для развязывания узлов, и ленточка упала на пол. На пол же он высыпал и содержимое мешка - образовалась подобие карликового драгоценного замка. Башнями торчали драгоценные посохи и сабли с золотыми рукоятями, дорогами разбегались пояса и ожерелья, подвесными мостами висели золотые цепи. Звеня, раскатились кольца и монеты. Вот как выглядел подарок Элинэль.
Из сокровищ торчала свернутая в трубочку пожелтевшая записка. Мэри первым делом ухватила ее, развернула и едва взглянув, отдала с разочарованным видом.
- Это тебе. Кирли…
Кир пробежал глазами:
«Гес Кир, эти вещи принадлежат моему отцу и моей сестре Мэри. Если вы посмеете присвоить хоть малое колечко, я прокляну вас страшным проклятием. Мой колдун, гес Вернике, говорит, что его кара запросто пробьет толщу времен. Можете взять себе за труды мешок. Гес Вернике говорит, что он весьма ценный».
«Она считает меня базарным жуликом», - подумал уязвленный Кир.
Катти, которая вылизывалась на своей лежанке, довольно фыркнула.
- Дальше тебе, - сказал Кир, возвращая записку. Щеки его пылали, и он отвернулся, чтобы скрыть это.
- «Милая сестричка!», - начала читать вслух Мэри – «Как жаль, что ты не со мной». Ну, это она врет! «Я здесь прекрасно устроилась! У меня три главных кавалера, один из которых герцог, другой – колдун, третий – просто очень богатый». Ну, надо же! «И всякая мелочь, которая не в счет. Местный король оказался скучным старикашкой, поэтому он тоже не считается. У меня выезд, шесть лошадей с султанами, двадцать три человека различной прислуги, нарядно одетые, и несметное множество украшений. Посылаю вам с отцом немного. Насколько помню, мы прежде плохо сводили концы с концами. Будьте здоровы, не скучайте. Я люблю вас». А вот здесь она не врет, - сказала Мэри, смахивая слезы с глаз. – Она хоть и вредина, но мы любим друг друга.
- Милая Мэри, - сказал Кир, еще переживающий, что возлюбленная (облик которой стремительно удалялся, сжимаясь в точку в глубине времен) отнеслась к нему, как к вороватой прислуге. Это испортило ему удовольствие от приобретения такой баснословной ценности, как мешок из кожи единорога. – Давай-ка завернем это полезное барахло в одеяло и пойдем узнаем, что там написано в письме из-за рамы.
«Элен, сама не подозревая, передала ценные сведения. В тех временах появились колдуны, вместо Марвина царствует какой-то старик, и уж, разумеется, нет Склура. Его гибель запустила цепочку перемен. Интересно, изменения доберутся до нас со скоростью обычного течения времени или гораздо быстрее?».
Занятый такими рассуждениями, он провел рукой по лицу, словно смахивал паутину, но на самом деле, пытался освободиться от неосознанного впечатления, что накрыт сетью.
Гес Антум и Магда щека к щеке склонились над свитком.
- Мы читаем, но не поймем, что к чему.
Мэри выхватила у отца бумагу.
«Мои дорогие! Вот я и дожила до глубокой старости. Отсюда вы кажитесь мне сном, милым, добрым, ярким сном, приснившимся в детстве. Но хочется верить, что где-то вы все же есть. Поэтому я и пишу это странное письмо. Муж мой умер, дети выросли. Дочь Мэриэль…»
- Она назвала дочку в честь меня, - вскричала Мэри, ища поддержки у плохо понимающих, что происходит, родственников, и слезы заблестели на ее ресницах. Отважная и стремительная Мэриэль всегда легко плакала.
Она продолжила читать.
« Дочь Мэриэль совсем девочкой вышла замуж за барона из Кордии, хотя я и была против. Теперь в письмах она утверждает, что счастлива и многодетна. Старший сын Орниэль погиб в сражении с фесталийцами за какую-то крепость на пустынном плато, разрушенную в битве до основания. Младший, Карниэль, успешен в политике. Мы с ним почти чужие, увы – видимся редко, хотя живем в одном городе. Я знаю о нем лишь то, что доносят слухи. Раскаиваюсь, что мало времени уделяла детям, пока они были малы – впрочем, так принято в нашем кругу. Карниэля младенцем я отослала в сады Родоам у моря – самое лучшее место, какое мне известно. Вернувшись во дворец долговязым подростком, он не пожелал сойтись со мной близко, хотя и был безукоризненно вежлив. Именно Карниэль – продолжатель нашей/вашей линии. Как все перепуталось, как все зыбко и странно! Теперь я понимаю, что единственное, что имеет цену – это дружба и преданность».
- Нет, любовь, - прошептала Мэри, подняв глаза к потолку в опасно потрескавшейся лепнине. Где-то там, высоко за потолком, перекрытиями и крышей светило солнце.
«Говорю без кокетства, я уже очень стара, - продолжила она чтение, - и тяжко больна. Даже волшебство бессильно помочь. Несмотря ни на что, жить хочется.»
- Это Элли-то стара и тяжко больна! В голове не укладывается!
Мэри нахмурилась, пытаясь разобрать написанное:
- Тут зачеркнуто, но можно разглядеть: «…травинка под обвалом… тянется… солнце…» - что-то вроде этого. Бедная Элли!
- Она была старше всех нас, когда писала это, и прожила жизнь, какую хотела, - рассудительно сказала Магда, тем не менее, поднося к глазам чистый полотняный платок.
- «Преданный Вернике говорит, что, возможно, когда-нибудь, спустя столетия, мою болезнь научатся лечить. Поэтому мы с ним отправляемся в будущие времена. Что ждет нас, не знают даже Небесные пряхи. Я, со всем своим грузом возраста, внезапно стану на столетия младше вас. Не знаю, есть ли оттуда путь назад. А вдруг нам так понравится в новых временах, что мы не захотим возвращаться? Во всяком случае, возможно, это последний шанс послать весточку о себе. Прощайте, мои милые любимые призраки!»
- Гес Кир, вы можете вернуть сюда мою старшую дочь? – спросил гес Антум.
- Вряд ли это ее обрадует, - хором ответили Магда и Мэри.
Прода от 24.07.2021
Глава третья
Еще один выбор
Кир не слушал, потому что незримая паутина, наконец, добралась до него. Он чувствовал себя пойманным ею и вынутым из мира. Разговор сливался в неясный гул, прерываемый назойливыми, повторяющимися звуками.
- Чего эта кошка хочет? – спросила Магда. – Почему она так орет?
- Катти! – воскликнула Мэри. – Что случилось? Кир! Да что с тобой?
Она схватила неподвижно стоящего молодого человека за плечи и попробовала встряхнуть, что при разнице в росте не очень-то получилось.
«Ну, наконец, я тебя нашел! Я знал, что ты где-то здесь, но не мог нащупать, - услышал Кир голос и увидел вплотную перед собой лицо Яхмы. – Я никого не напугаю, если вдруг появлюсь?»
«Погоди, лучше, я спущусь в сад. У этих людей и так много впечатлений. Отпусти же меня», - мысленно ответил Кир, покидая компанию у дома и вприпрыжку сбегая по склону под вишнями. За ним спешили Катти и Мэри.
- Ну, дружище, как я рад тебя видеть! – открыл ему объятия Яхма.
Пятнистая куртка болталась на тощих плечах, спина выпрямилась, но в остальном он ничуть не изменился.
Кир обнял наставника. Запахло едкими знакомыми химикалиями.
- У нее все получилось! – сказал ан Яхва, похлопывая Кира ладонями по спине. – И ты держался молодцом. Коллега! Теперь я могу тебя так называть. – Подмигнул он лукаво и насмешливо.
- У кого? Что получилось?
Друзья, а не учитель и ученик, шли под деревьями, увешанными маленькими зелеными плодами – будущими вишнями.
- У Анирен. Знаешь, почему она тебя ко мне направила? Просто спрятала! Нашла мага-отшельника, ну и твой характер соответствовал! Никто тебя до поры до времени не замечал. Вот и отгадка!
- Какая отгадка? О чем ты говоришь?
- Ты – живой пример того, что понять событие можно только находясь вне его. Один из главных участников - и не заметил перемен.
- Все только и твердят о переменах, и ты тоже…
- Видишь ли, великие маги всегда ведут свою игру, плетут паутину интриг, кто ради своей выгоды, кто считает, что ради благоденствия мира. Ну, Склура-то ты знаешь! Когда-то он учился на пару курсов раньше меня, потом стал баловаться со временем, ушел вглубь веков, затаился, окопался, никого в свое время не пускал, и вот, пожалуйста – повелитель всех веков и народов - инвольтировал из своего убежища правящих королей. Незаметно стал фактическим главой Кордии. А мы и не заметили, что это вообще случилось! Поставил целью захватить все прилегающие страны, создать империю. Смотри, ведь никчемный человечишко сам по себе, а какая жажда власти! Зачем ему это понадобилось? Погубил, обездолил стольких людей во всех поколениях, мечом и магией начал сколачивать империю – вот, умер. Никто добрым словом не помянет. Зачем он делал все это? Анирен все это очень не нравилось – она-то в отличие от нас, простых магов, - помнила другой вариант истории, а может и несколько даже! Она поставила себе задачей извести Склура. Но как к нему подступиться? Он создал непробиваемую защиту! Когда она определяла твой потенциал, видимо, углядела какую-то возможность и стала следить за тобой, направлять в нужную сторону. Ведь судьба человека - это постоянные развилки, дерево выборов.
- Значит, она вела меня как осла на веревочке, - с горечью сказал Кир.
Цепочка сделанных выборов высветилась перед ним. Мог пойти воевать – отказался. Мог выбрать какое угодно место для жизни – поплыл в Даруву. Мог поселиться в любом городском доме – полез на гору, к замку. Но эти выборы были естественны для Кира и не казались принуждением. А вот внезапно охватившая его любовь к Элинэль – скорее всего, была наваждением. Кир заглянул к себе в сердце. Влюбленность растаяла утренним туманом. Выбор Катти в фамильяры – тоже напоминал наваждение, но если так, Катти – бесценный дар волшебницы.
- Вовсе нет, зачем ты унижаешь себя сравнением с вьючной скотиной! - горячо запротестовал ан Яхма, - Ей надо было найти человека, который выманил бы Склура из крепости во времени, а пройти границу можно было только ненароком, в образе животного. Столько всяких условий должно было исполниться! Вот она тебя нашла, подготовила, забросила, а уж дальше ты действовал сам. И, судя по результату, неплохо.
- Сколько времени прошло здесь?
- Всего какие-то полтора года!
- А у нас – сутки.
- Нестыковка при возвращении случается сплошь и рядом.
- Но ведь девушки – и я – могли погибнуть!
- Великие не заморачиваются такими мелочами, знаешь ли. Даже те, кто считает, что действует во благо.
- Здесь была война.
- Не то слово! Просто конец света! Фесталийцы сумели дать отпор. Сами они едва ли выстояли бы, но к ним присоединились колонии, поднялось восстание, Кордия пала. Если бы не вы с Анирен, жить бы нам сейчас под гнетом бывших рабов империи.
«Да я ничего такого не делал – просто пытался спасти девушек – и себя», - подумал Кир, но вслух не сказал. Ему понравился внезапно упавший на него героический отсвет.
- И что теперь происходит? Кто у нас король?
- А ничего пока не устоялось. Мир меняется. У магов сейчас самые горячие денечки. Куем железо, пока горячо. Мир, знаешь ли, сейчас, вроде глины на гончарном круге. Можно вылепить горшок, можно прекрасный кувшин, а можно просто смять в комок и выбросить. Но правит бал Анирен. У нас в Академии уже сложились новые порядки. Девчонок учится – полно!
- И каковы эти порядки?
- Она за всем следит. Может, на первых порах, с перепугу – не знаю. Наплодила кучу сущностей-контролеров. Теперь без согласования ничего не сделай, опытов не проводи. Преподаватели говорят только дозволенные речи. Была дикость – стала цивилизация. Уж такая цивилизация, что шагу не ступи. Скоро начну тосковать по диким временам. Я стараюсь в лаборатории оставить островок свободы. Сейчас от каждого зависит, каким станет мир: бездушным или человечным. Кир, - ан Яхма внезапно толкнул друга в плечо, - тебе надо послушать бардов! Столько новых песен появилось.
- Неужели!
- Вначале одни пели про военные подвиги, а другие пели про людские страдания, принесенные войной. Вояки с миротворцами чуть меж собой не передрались, а потом сложили кучу песен про изменение времен. Даже сам старик Лусциний сподобился. При том, что никто ничего не знает, получается очень забавно. Анирен там вовсе не упоминают, а твое имя склоняют направо-налево, но ты себя не узнаешь, и тебя не узнают, так что можно ехать прямо…
Яхма вдруг умолк на полуслове и уставился Киру за плечо. Солнце отражалось в его янтарных глазах. Кир оглянулся. Под деревьями стояли Мэри и Катти.
- Вижу, мой подарок пригодился…
- Шшш, - предостерег Кир, но ан Яхва уже направлялся к Мэри. Он протянул к ней ладони, сложенные, как если бы держал большой шар.
