Баронесса ненадолго замолчала, обвела взглядом поражённо слушавших её людей и еле заметно улыбнулась.
— Продолжим. Сейчас я жду от вас клятвы верности, послушания и неразглашения любой информации, касающейся меня и происходящего в этих землях. Клянётесь ли вы в этом мне, Анжелике дер’Моншел? — дождавшись единогласного выдоха (куда деваться-то?), продолжила:— Что ж, я пока побеседую с управляющим, а у вас будет время обсудить, кто сам хочет остаться прислуживать в замке. В деревне слуги отныне жить не будут, здесь достаточно места. Завтра я побываю в оставшихся поселениях и если не наберу нужное число людей, добровольно желающих работать в замке, остальных назначу уже сама. Итак, лирт (8) Рутгард…
Дальше звук внезапно пропал, а ошарашенные рабы растерянно запереглядывались. Слишком крутые перемены наступили с появлением новой хозяйки. Хват почти не прислушивался к ровному тихому гулу (баронесса не зря же предупреждала про шум), хоть и следил одним глазом, чтоб кто чего не выкинул. А вот вторым глазом наблюдал, как внезапно съёживается и бледнеет управляющий, как спешно отправляет секретаря в замок за чем-то.
Через несколько минут всё само разъяснилось — помощник принёс несколько листов бумаги, которые хозяйка разложила и… начала сравнивать с написанным сегодня. Великая Калиша! Прошлая перепись, которая, дай боги памяти, была лет шесть назад, вместо положенных двух. И это уже тянуло на серьёзное нарушение, невыполнение обязанностей, за что можно было враз из свободных стать рабом по закону. А уж если всплывёт отсутствие молодых дуралеев… А оно всплывёт, однозначно. А те до сих пор без ошейников.
Помоги им всем боги!
Баронесса закончила сверку, и её хмурый взгляд, обращённый на Рутгарда, ужесточившиеся черты и сжавшиеся губы не обещали ничего хорошего. Несколько неслышных фраз и управляющий свалился в ноги хозяйке, да так и остался: стоя на коленях, упираясь руками в помост и низко свесив голову. А Хват не сразу осознал, что зелёные глаза Повелительницы смотрят прямо на него. Простите, молодые…
— Стааароста. Подойди ко мне.
У него нет выбора. И нет возможности не ответить, или хоть как-то смягчить преступление пятерых глупцов. Три парня, две девицы… А ведь ещё жить и жить бы. Повесив голову, Хват рассказал, что не значащиеся в новом списке молодые люди из старого не захотели выполнять приказ, надевать вновь ошейник. Со стороны помоста послышался сдавленный стон, и мужчине не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять — это Рутгард, после его слов уже наверняка не Благородный, осознал свою участь.
Хват же просто не мог солгать. И даже не потому, что боялся: если правда вылезет наружу, ему тоже несдобровать. Он просто не мог, не получалось даже попытаться смягчить общий проступок, воззвать к милости. Проклятый магический ошейник!
— Что ж, хорошо, что ты не стал запираться, староста, хоть в том и нет твоей заслуги. Пусть матери бунтовщиков подойдут ко мне, сейчас же!
Испуганные женщины понуро поплелись к помосту.
— Где пятая?!
Хват поспешил объяснить, что двое из не подчинившихся — брат и сестра. Хозяйка успокоилась и велела женщинам вытянуть вперёд правые руки. Зачем? Ответ на вопрос последовал сразу же: эльтау, стоявший изваянием за плечом хозяйки, пришёл в движение и спустился с помоста. Крестьянки было прянули назад, но тут же дружно вскрикнули и замерли. Нелюдь подошёл ближе и каждой сделал небольшой надрез на ладони, собирая капающую кровь в глубокую серебряную чашу, которую сразу передал баронессе.
У Хвата волосы по всему телу встали: если всякие непонятности раньше можно было списать на амулеты, то работать с магией крови могли лишь немногие маги. Очень сильные. А женщины сильными магами бывали совсем нечасто. Баронству не просто не повезло с новым владельцем, это была настоящая и беспросветная Бездна.
Девушка тем временем поводила рукой над чашей, пошептала, сложила из пальцев несколько заковыристых знаков. А через мгновение возле помоста завис серебристый туманный овал, в который баронесса плеснула содержимое чашки. Ничего не случилось, кровь исчезла. Но магичка лишь кивнула на портал (видел их пару раз Хват, знал, как выглядят):
— Ливен, бери свою пятёрку и приведи мне этих идиотов. Хран поможет.
Серебристо-чёрный зверь баронессы лениво зевнул, показывая абсолютно чёрную пасть и ослепительно-белые кинжалы клыков, и неспешно двинулся к овалу, в который уже входили наёмники. На несколько мучительно долгих минут в воздухе повисло молчание, а потом из портала рыбкой вылетел Сайтор, первый забияка на деревне и негласный глава своей компании. Парень был несколько помят, и свалился прямо у помоста, а подняться с земли ему помешала тяжёлая когтистая лапа внезапно соткавшегося из воздуха зверя. Магическое создание, значит. Этого и следовало ожидать — не бывает в природе таких странных, да ещё и разумных.
Следом из дымки вышли воины, легко тащившие упирающихся парней и девок. Баронесса щёлкнула пальцами, и портал просто растворился. Старший наёмник резво оказался возле Сайтора, выкрутил руки, поставил на колени, вцепившись в волосы и задрав голову вверх. Остальных постигла та же участь. Парни мрачно молчали, а девчонки уже начали тихонько подвывать от страха. Теперь-то они осознали, что натворили. Что уж там было на лице у Сайтора, Хват не видел, вот только губы баронессы изогнулись в улыбке — искренней, радостной.
— Дерзкий… Люблю ломать таких.
Миг, и к рабам вновь обращена спокойная маска.
— Вы были достаточно покорными, чтобы, в честь приезда, я сделала небольшую поблажку: семьи бунтовщиков не будут наказаны вместе с ними. Но и казнить провинившихся я тоже не стану. Есть вещи страшнее смерти. И куда эффективнее. А за общее нарушение с ошейниками ответят староста и управляющий.
Хват слегка вздрогнул, но в душе облегчённо выдохнул: наказание, это не казнь. Попорченная шкура зарастёт же. То, что предстоит и ему и молодым бунтовщикам — не смертельно. Ведь предупреждали же их? Предупреждали. Увещевали даже. Нет, надо было взбрыкнуть, проявив неположенную по статусу гордость и подставив под удар семьи. И его самого, конечно. Слава Калише, баронесса оказалась не настолько сурова, как могла бы.
Хозяйка встала и спустилась с помоста, собственноручно надев ошейники тем, кто возомнил себя свободным. А потом сказала, глядя прямо в глаза Сайтора:
— Надеюсь, после сегодняшней ночи любой трижды подумает, прежде чем сопротивляться моей власти. Ливен, девчонки и те два молодчика в вашем полном распоряжении. Девок по кругу, на парнях живого места не оставить. Утром всех отвезти в деревню, вряд ли в состоянии будут сами идти. А этого красавца в подвал, в кандалы. Сама им займусь. Ах да, ещё: самоубиваться запрещаю, всем!
Оторвавшись от буквально задеревеневшего парня, баронесса перевела взгляд на крестьян и вновь улыбнулась.
— Пока все собраны здесь, хочу озвучить кое-что в отношении женщин. Воинов много и им периодически будет требоваться разрядка. Ни одна из рабынь старше шестнадцати не имеет права отказать им в близости. Кроме замковой прислуги — те смогут выбрать, с кем они захотят делить ложе. Но и тем, и другим воины обязаны платить за услуги, — ну так-то нормально: коль замуж в таком возрасте можно, так почему и мужскую постель не погреть? Вон, некоторые хозяева, Хват знал, и только-только созревших молодок не гнушались оприходовать, а тут только после совершеннолетия. Баронесса, оказывается, заботлива, не говоря уж о щедрости. — Понести смогут только те, от кого воины сами захотят иметь детей — это свойство заложено в женские ошейники. Мужчины же… Если кому взбредёт в голову очередная дерзкая глупость, помните, что терпение моё не бесконечное, и кроме обычной порки до кровавых лохмотьев могу придумать ещё много всего крайне болезненного. Итак, все могут идти по домам. Те, кто хочет остаться работать в замке, должны явиться утром с вещами. Эта ночь дана на прощание с семьёй, общаться вы больше не будете.
Так началась новая жизнь для баронства Плест. Хвата с Рутгардом прилюдно выпороли в тот же день. Причём достаточно легко, хоть и тоже очень болезненно, но не до кровавых лохмотьев, о которых говорила баронесса. Пощадила, стал быть.
На следующее утро в деревню привезли совершенно невменяемых молодых людей: кого избитых, кого изнасилованных, раздавленных… но живых. Всех, кроме Сайтора. Повелительница пробыла в замке и окрестностях около недели, и за всё это время никто парня так и не увидел.
Баронесса наводила свои порядки, раздавала указания, на заднем дворе замка затеялось какое-то строительство, а жизнь местных потекла как раньше, почти не изменившись. Показав жёсткую хозяйскую волю, магичка уехала, обещав вернуться — уже насовсем — через месяц. А после её отъезда в деревню вернулся Сайтор — совершенно изменившийся, тихий, робкий, в глазах которого при упоминании хозяйки начинал плескаться неподдельный ужас.
Поиск закончен. Наконец-то. Если честно, беспрерывная беготня по мирам мне несколько надоела — никогда ещё не тратила столько времени не ради развлечения, а для пользы. Время… Сейчас я даже затрудняюсь сказать, сколько его прошло на самом деле. Многие миры настолько различаются его течением, что провести хоть какие-то подсчёты нереально. Так что за отправную точку взяла субъективное ощущение. А для меня прошло пять лет.
И лишь спустя два года от начала поиска, попав в первый на моём пути очень «медленный» мир, поняла, что со временем надо что-то делать. Ага, притом, что это, вообще-то, невозможно. Это же не какая-то определённая материя или сила, а нечто большее, особенное. И неподвластное даже мне. Я просто не видела его изменений.
Временные потоки — да, это как раз некое структурное образование, которым можно управлять. Изменение непосредственной реальности в конкретном месте — тоже не проблема, память окружающего мира помогает. А вот скачки по временам разных миров, так, чтоб не оказалось, что к моменту окончания моего путешествия часть учителей и наёмников в своих более быстрых мирах помрут своей смертью… Как синхронизировать всё?
Немедленно покинув тот мир, нырнула в ближайший «быстрый» и задумалась. С людьми проблем особых нет — я сразу активировала все браслеты, после чего у них будет двое суток (об окончании периода в каждом конкретном случае скажет магическая сигналка, настроенная индивидуально), а потом я просто перемещу уже найденных работников в Гавань, пусть ожидают нужного времени в стазисе, как и мальчики. Заберу, когда определюсь с миром жительства, а они ничего и не заметят.
Но тем, кто нанят на конкретные сроки, а не принадлежит на праве долга жизни, я обещала, что верну в родной мир. А смысл их возвращать, если там пройдут сотни или тысячи лет? Ни родных, ни друзей, ни имущества. Слово, как ни крути, надо держать. В принципе, была и другая возможность выполнить обязательства, но для этого мне пришлось бы переноситься в нужный мир вместе с наёмниками, отматывать там время незаметно для них, прощаться, потом снова менять реальность и оттуда уже возвращаться в свой мир. И так очень много раз.
Слишком сложно и трудоёмко, неохота. Ушла в себя я на несколько дней. Периодически выходила из мыслительного транса, реагируя на сигналы от наёмников, и перекидывала их в Гавань. И думала, думала… Потом плюнула, отправилась развеяться, глянуть, в что за мир меня занесло. Нашла ещё двоих воинов, отметила их, поставила метку на мир. И тут меня как стукнуло — а почему я думаю, что метку можно ставить только на конкретный объект?
Идея целиком захватила разум и, сказав наёмникам, что скоро призову их, уединилась в местных горах, отпустив Храна гулять (Вэрс не захотел, но мне его тихое присутствие и не мешало), и начала разрабатывать новый маяк. Мысль оказалась проста, как и все изящные решения: создать метку, изменяющуюся с течением времени, прикрепить её к определённому объекту, увязав с конкретным моментом, и через какой-то временной промежуток получится некая прямая, начало которой будет прикреплено к моменту оставления сигнала, а конец ко мне в настоящий период. Получится дорога, по которой смогу сориентироваться, соотнеся общевселенское со временем требуемого мира, а значит, и переместиться в нужный промежуток!
Посвятив работе целых два дня, большая часть из которых пришлась на проведение различных расчётов и увязывание формул, я получила свою изменяемую метку. Вернувшись к месту заключения договора с наёмниками, активировала первый маяк и начала перемещаться по тем мирам, из которых уже забрала воинов и учителей, заменяя тамошние метки новыми. В итоге ко мне сбегались пятнадцать разнодлинных (уже!) нитей — трое учителей и двенадцать воинов.
Старые маяки были завязаны на ауру наёмников, чтоб не перепутать, кто откуда, и с новыми в этом случае не стала придумывать что-то ещё. Теперь можно было вздохнуть спокойно и продолжить поиск. Конечно, нагромождение нитей не особенно удобно в использовании, особенно когда перед самой находкой нужного мира ко мне тянулись сорок две метки воинов (из запланированных пятидесяти) и семь нитей от учителей, но и то хорошо, что они вообще были.
А год назад тщательный поиск по множеству точек соответствия, запущенный несколько ранее, дал свои результаты: я нашла Лируан. Он, конечно, не единственный соответствовал всем моим желаниям, но остальные пять имели те или иные мелкие недостатки, а этот подходил идеально. И оказался замедленным относительно Вселенной в двести пятьдесят раз! Как хорошо, что я заранее озаботилась временными метками, а то зашла бы глянуть на несколько дней, а вышла спустя годы. Найдя ближайший, синхронизированный со Вселенной мир, оставила там метку и перенеслась в Лируан.
Теперь можно было не спешить, и я погрузилась в изучение шикарного мира с головой. По прошествии недели выбрала несколько замков, которые подошли бы мне в качестве временного дома. Предположив, что хорошую собственность состоятельные владельцы продавать не станут, сосредоточилась на разорившихся аристократах. Отремонтировать замок по своему вкусу труда не составит, так что его состояние не особо важно, лишь бы не откровенные развалины.
Решив, что в этом мире и останусь, в любом случае приобретя тут имение, вытащила из Гавани пару десятков наёмников и явилась в столицу Дитарии (большая страна с наибольшим количеством подходящих мне вариантов) под видом Энджиала дер’Моншела с сестрой Анжеликой, уроженцев Ронезии — довольно далёкой страны.
Создать морок сестры труда не составило, а появление Энджиала объяснялось некоторыми нюансами. Проще выдать себя за бедных, но заносчивых иностранных аристократов, чем за состоятельных, о которых сразу же начнут наводить справки. Документы я создала самые настоящие и не только на себя и «брата», но и на воинов, однако это не отменяло того факта, что таких людей на самом деле не существовало. Но заморачиваться с созданием ложных воспоминаний у кучи существ и достоверных свидетельств было просто лень.
Откуда тогда возьмутся деньги на приобретение пусть и захудалого, но замка? Для этого Энджиал должен показать себя удачливым игроком, выигрывающим по малому, а потом сорвать крупный выигрыш. У женщины такого не получилось бы.
— Продолжим. Сейчас я жду от вас клятвы верности, послушания и неразглашения любой информации, касающейся меня и происходящего в этих землях. Клянётесь ли вы в этом мне, Анжелике дер’Моншел? — дождавшись единогласного выдоха (куда деваться-то?), продолжила:— Что ж, я пока побеседую с управляющим, а у вас будет время обсудить, кто сам хочет остаться прислуживать в замке. В деревне слуги отныне жить не будут, здесь достаточно места. Завтра я побываю в оставшихся поселениях и если не наберу нужное число людей, добровольно желающих работать в замке, остальных назначу уже сама. Итак, лирт (8) Рутгард…
Дальше звук внезапно пропал, а ошарашенные рабы растерянно запереглядывались. Слишком крутые перемены наступили с появлением новой хозяйки. Хват почти не прислушивался к ровному тихому гулу (баронесса не зря же предупреждала про шум), хоть и следил одним глазом, чтоб кто чего не выкинул. А вот вторым глазом наблюдал, как внезапно съёживается и бледнеет управляющий, как спешно отправляет секретаря в замок за чем-то.
Через несколько минут всё само разъяснилось — помощник принёс несколько листов бумаги, которые хозяйка разложила и… начала сравнивать с написанным сегодня. Великая Калиша! Прошлая перепись, которая, дай боги памяти, была лет шесть назад, вместо положенных двух. И это уже тянуло на серьёзное нарушение, невыполнение обязанностей, за что можно было враз из свободных стать рабом по закону. А уж если всплывёт отсутствие молодых дуралеев… А оно всплывёт, однозначно. А те до сих пор без ошейников.
Помоги им всем боги!
Баронесса закончила сверку, и её хмурый взгляд, обращённый на Рутгарда, ужесточившиеся черты и сжавшиеся губы не обещали ничего хорошего. Несколько неслышных фраз и управляющий свалился в ноги хозяйке, да так и остался: стоя на коленях, упираясь руками в помост и низко свесив голову. А Хват не сразу осознал, что зелёные глаза Повелительницы смотрят прямо на него. Простите, молодые…
— Стааароста. Подойди ко мне.
У него нет выбора. И нет возможности не ответить, или хоть как-то смягчить преступление пятерых глупцов. Три парня, две девицы… А ведь ещё жить и жить бы. Повесив голову, Хват рассказал, что не значащиеся в новом списке молодые люди из старого не захотели выполнять приказ, надевать вновь ошейник. Со стороны помоста послышался сдавленный стон, и мужчине не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять — это Рутгард, после его слов уже наверняка не Благородный, осознал свою участь.
Хват же просто не мог солгать. И даже не потому, что боялся: если правда вылезет наружу, ему тоже несдобровать. Он просто не мог, не получалось даже попытаться смягчить общий проступок, воззвать к милости. Проклятый магический ошейник!
— Что ж, хорошо, что ты не стал запираться, староста, хоть в том и нет твоей заслуги. Пусть матери бунтовщиков подойдут ко мне, сейчас же!
Испуганные женщины понуро поплелись к помосту.
— Где пятая?!
Хват поспешил объяснить, что двое из не подчинившихся — брат и сестра. Хозяйка успокоилась и велела женщинам вытянуть вперёд правые руки. Зачем? Ответ на вопрос последовал сразу же: эльтау, стоявший изваянием за плечом хозяйки, пришёл в движение и спустился с помоста. Крестьянки было прянули назад, но тут же дружно вскрикнули и замерли. Нелюдь подошёл ближе и каждой сделал небольшой надрез на ладони, собирая капающую кровь в глубокую серебряную чашу, которую сразу передал баронессе.
У Хвата волосы по всему телу встали: если всякие непонятности раньше можно было списать на амулеты, то работать с магией крови могли лишь немногие маги. Очень сильные. А женщины сильными магами бывали совсем нечасто. Баронству не просто не повезло с новым владельцем, это была настоящая и беспросветная Бездна.
Девушка тем временем поводила рукой над чашей, пошептала, сложила из пальцев несколько заковыристых знаков. А через мгновение возле помоста завис серебристый туманный овал, в который баронесса плеснула содержимое чашки. Ничего не случилось, кровь исчезла. Но магичка лишь кивнула на портал (видел их пару раз Хват, знал, как выглядят):
— Ливен, бери свою пятёрку и приведи мне этих идиотов. Хран поможет.
Серебристо-чёрный зверь баронессы лениво зевнул, показывая абсолютно чёрную пасть и ослепительно-белые кинжалы клыков, и неспешно двинулся к овалу, в который уже входили наёмники. На несколько мучительно долгих минут в воздухе повисло молчание, а потом из портала рыбкой вылетел Сайтор, первый забияка на деревне и негласный глава своей компании. Парень был несколько помят, и свалился прямо у помоста, а подняться с земли ему помешала тяжёлая когтистая лапа внезапно соткавшегося из воздуха зверя. Магическое создание, значит. Этого и следовало ожидать — не бывает в природе таких странных, да ещё и разумных.
Следом из дымки вышли воины, легко тащившие упирающихся парней и девок. Баронесса щёлкнула пальцами, и портал просто растворился. Старший наёмник резво оказался возле Сайтора, выкрутил руки, поставил на колени, вцепившись в волосы и задрав голову вверх. Остальных постигла та же участь. Парни мрачно молчали, а девчонки уже начали тихонько подвывать от страха. Теперь-то они осознали, что натворили. Что уж там было на лице у Сайтора, Хват не видел, вот только губы баронессы изогнулись в улыбке — искренней, радостной.
— Дерзкий… Люблю ломать таких.
Миг, и к рабам вновь обращена спокойная маска.
— Вы были достаточно покорными, чтобы, в честь приезда, я сделала небольшую поблажку: семьи бунтовщиков не будут наказаны вместе с ними. Но и казнить провинившихся я тоже не стану. Есть вещи страшнее смерти. И куда эффективнее. А за общее нарушение с ошейниками ответят староста и управляющий.
Хват слегка вздрогнул, но в душе облегчённо выдохнул: наказание, это не казнь. Попорченная шкура зарастёт же. То, что предстоит и ему и молодым бунтовщикам — не смертельно. Ведь предупреждали же их? Предупреждали. Увещевали даже. Нет, надо было взбрыкнуть, проявив неположенную по статусу гордость и подставив под удар семьи. И его самого, конечно. Слава Калише, баронесса оказалась не настолько сурова, как могла бы.
Хозяйка встала и спустилась с помоста, собственноручно надев ошейники тем, кто возомнил себя свободным. А потом сказала, глядя прямо в глаза Сайтора:
— Надеюсь, после сегодняшней ночи любой трижды подумает, прежде чем сопротивляться моей власти. Ливен, девчонки и те два молодчика в вашем полном распоряжении. Девок по кругу, на парнях живого места не оставить. Утром всех отвезти в деревню, вряд ли в состоянии будут сами идти. А этого красавца в подвал, в кандалы. Сама им займусь. Ах да, ещё: самоубиваться запрещаю, всем!
Оторвавшись от буквально задеревеневшего парня, баронесса перевела взгляд на крестьян и вновь улыбнулась.
— Пока все собраны здесь, хочу озвучить кое-что в отношении женщин. Воинов много и им периодически будет требоваться разрядка. Ни одна из рабынь старше шестнадцати не имеет права отказать им в близости. Кроме замковой прислуги — те смогут выбрать, с кем они захотят делить ложе. Но и тем, и другим воины обязаны платить за услуги, — ну так-то нормально: коль замуж в таком возрасте можно, так почему и мужскую постель не погреть? Вон, некоторые хозяева, Хват знал, и только-только созревших молодок не гнушались оприходовать, а тут только после совершеннолетия. Баронесса, оказывается, заботлива, не говоря уж о щедрости. — Понести смогут только те, от кого воины сами захотят иметь детей — это свойство заложено в женские ошейники. Мужчины же… Если кому взбредёт в голову очередная дерзкая глупость, помните, что терпение моё не бесконечное, и кроме обычной порки до кровавых лохмотьев могу придумать ещё много всего крайне болезненного. Итак, все могут идти по домам. Те, кто хочет остаться работать в замке, должны явиться утром с вещами. Эта ночь дана на прощание с семьёй, общаться вы больше не будете.
Так началась новая жизнь для баронства Плест. Хвата с Рутгардом прилюдно выпороли в тот же день. Причём достаточно легко, хоть и тоже очень болезненно, но не до кровавых лохмотьев, о которых говорила баронесса. Пощадила, стал быть.
На следующее утро в деревню привезли совершенно невменяемых молодых людей: кого избитых, кого изнасилованных, раздавленных… но живых. Всех, кроме Сайтора. Повелительница пробыла в замке и окрестностях около недели, и за всё это время никто парня так и не увидел.
Баронесса наводила свои порядки, раздавала указания, на заднем дворе замка затеялось какое-то строительство, а жизнь местных потекла как раньше, почти не изменившись. Показав жёсткую хозяйскую волю, магичка уехала, обещав вернуться — уже насовсем — через месяц. А после её отъезда в деревню вернулся Сайтор — совершенно изменившийся, тихий, робкий, в глазах которого при упоминании хозяйки начинал плескаться неподдельный ужас.
***
Поиск закончен. Наконец-то. Если честно, беспрерывная беготня по мирам мне несколько надоела — никогда ещё не тратила столько времени не ради развлечения, а для пользы. Время… Сейчас я даже затрудняюсь сказать, сколько его прошло на самом деле. Многие миры настолько различаются его течением, что провести хоть какие-то подсчёты нереально. Так что за отправную точку взяла субъективное ощущение. А для меня прошло пять лет.
И лишь спустя два года от начала поиска, попав в первый на моём пути очень «медленный» мир, поняла, что со временем надо что-то делать. Ага, притом, что это, вообще-то, невозможно. Это же не какая-то определённая материя или сила, а нечто большее, особенное. И неподвластное даже мне. Я просто не видела его изменений.
Временные потоки — да, это как раз некое структурное образование, которым можно управлять. Изменение непосредственной реальности в конкретном месте — тоже не проблема, память окружающего мира помогает. А вот скачки по временам разных миров, так, чтоб не оказалось, что к моменту окончания моего путешествия часть учителей и наёмников в своих более быстрых мирах помрут своей смертью… Как синхронизировать всё?
Немедленно покинув тот мир, нырнула в ближайший «быстрый» и задумалась. С людьми проблем особых нет — я сразу активировала все браслеты, после чего у них будет двое суток (об окончании периода в каждом конкретном случае скажет магическая сигналка, настроенная индивидуально), а потом я просто перемещу уже найденных работников в Гавань, пусть ожидают нужного времени в стазисе, как и мальчики. Заберу, когда определюсь с миром жительства, а они ничего и не заметят.
Но тем, кто нанят на конкретные сроки, а не принадлежит на праве долга жизни, я обещала, что верну в родной мир. А смысл их возвращать, если там пройдут сотни или тысячи лет? Ни родных, ни друзей, ни имущества. Слово, как ни крути, надо держать. В принципе, была и другая возможность выполнить обязательства, но для этого мне пришлось бы переноситься в нужный мир вместе с наёмниками, отматывать там время незаметно для них, прощаться, потом снова менять реальность и оттуда уже возвращаться в свой мир. И так очень много раз.
Слишком сложно и трудоёмко, неохота. Ушла в себя я на несколько дней. Периодически выходила из мыслительного транса, реагируя на сигналы от наёмников, и перекидывала их в Гавань. И думала, думала… Потом плюнула, отправилась развеяться, глянуть, в что за мир меня занесло. Нашла ещё двоих воинов, отметила их, поставила метку на мир. И тут меня как стукнуло — а почему я думаю, что метку можно ставить только на конкретный объект?
Идея целиком захватила разум и, сказав наёмникам, что скоро призову их, уединилась в местных горах, отпустив Храна гулять (Вэрс не захотел, но мне его тихое присутствие и не мешало), и начала разрабатывать новый маяк. Мысль оказалась проста, как и все изящные решения: создать метку, изменяющуюся с течением времени, прикрепить её к определённому объекту, увязав с конкретным моментом, и через какой-то временной промежуток получится некая прямая, начало которой будет прикреплено к моменту оставления сигнала, а конец ко мне в настоящий период. Получится дорога, по которой смогу сориентироваться, соотнеся общевселенское со временем требуемого мира, а значит, и переместиться в нужный промежуток!
Посвятив работе целых два дня, большая часть из которых пришлась на проведение различных расчётов и увязывание формул, я получила свою изменяемую метку. Вернувшись к месту заключения договора с наёмниками, активировала первый маяк и начала перемещаться по тем мирам, из которых уже забрала воинов и учителей, заменяя тамошние метки новыми. В итоге ко мне сбегались пятнадцать разнодлинных (уже!) нитей — трое учителей и двенадцать воинов.
Старые маяки были завязаны на ауру наёмников, чтоб не перепутать, кто откуда, и с новыми в этом случае не стала придумывать что-то ещё. Теперь можно было вздохнуть спокойно и продолжить поиск. Конечно, нагромождение нитей не особенно удобно в использовании, особенно когда перед самой находкой нужного мира ко мне тянулись сорок две метки воинов (из запланированных пятидесяти) и семь нитей от учителей, но и то хорошо, что они вообще были.
А год назад тщательный поиск по множеству точек соответствия, запущенный несколько ранее, дал свои результаты: я нашла Лируан. Он, конечно, не единственный соответствовал всем моим желаниям, но остальные пять имели те или иные мелкие недостатки, а этот подходил идеально. И оказался замедленным относительно Вселенной в двести пятьдесят раз! Как хорошо, что я заранее озаботилась временными метками, а то зашла бы глянуть на несколько дней, а вышла спустя годы. Найдя ближайший, синхронизированный со Вселенной мир, оставила там метку и перенеслась в Лируан.
Теперь можно было не спешить, и я погрузилась в изучение шикарного мира с головой. По прошествии недели выбрала несколько замков, которые подошли бы мне в качестве временного дома. Предположив, что хорошую собственность состоятельные владельцы продавать не станут, сосредоточилась на разорившихся аристократах. Отремонтировать замок по своему вкусу труда не составит, так что его состояние не особо важно, лишь бы не откровенные развалины.
Решив, что в этом мире и останусь, в любом случае приобретя тут имение, вытащила из Гавани пару десятков наёмников и явилась в столицу Дитарии (большая страна с наибольшим количеством подходящих мне вариантов) под видом Энджиала дер’Моншела с сестрой Анжеликой, уроженцев Ронезии — довольно далёкой страны.
Создать морок сестры труда не составило, а появление Энджиала объяснялось некоторыми нюансами. Проще выдать себя за бедных, но заносчивых иностранных аристократов, чем за состоятельных, о которых сразу же начнут наводить справки. Документы я создала самые настоящие и не только на себя и «брата», но и на воинов, однако это не отменяло того факта, что таких людей на самом деле не существовало. Но заморачиваться с созданием ложных воспоминаний у кучи существ и достоверных свидетельств было просто лень.
Откуда тогда возьмутся деньги на приобретение пусть и захудалого, но замка? Для этого Энджиал должен показать себя удачливым игроком, выигрывающим по малому, а потом сорвать крупный выигрыш. У женщины такого не получилось бы.
