Эпиграф:
Равновесие не нарушит
Кровь соперника на острие!
На ладони слеза любимой.
(© Хатори Хасо)
О жизни на асиенде, рождении второго сына герцога Алонсо, о покушении и его последствиях.
Очередной наследник Алонсо родился на Модене. Пришлось слегка сдвинуть визит в Делон. А то бы рожала там. Боюсь, для зaмка это был бы непосильный стресс. Ему хватает Люциллы и маленьких казарм, которых надо воспитывать во время визитов юных стражей. Алан и Ада в Делоне не появляются. А Бадвард и Бальда три недели проводят с нами. Играют с Люциллой, а домики шныряют по зaмку и его окрестностям. Умудрились напугать сатх в лабиринте. Таких возмущённых глаз у громадной змеищи не видел, наверное, и барон Алек. Я почти ожидала, что сейчас она заговорит человеческим голосом. Странно, почему она их просто не проглотила. Чует кровь стражей? В общем, развлекаемся, как умеем. Я гуляю в саду, Люцилла, в основном, при мне. Это когда мы вдвоём. А когда здесь близнецы... Юные стражи очень ответственные, я просила их присматривать за сестричкой, и они следили. Играли с нею в салочки, прятки и ещё в какие-то игры... А всадник на ройхе каждый день летал вокруг зaмка.
– Висенте Рамон Габриэль де ла Модена-Новарро. Удивительная, дочери я дождусь, вероятно, только перед уходом.
Я не знаю, может быть, муж хотел так пошутить... Но меня сорвало с кушетки, на которой я отдыхала, и я вцепилась в Алонсо, пытаясь его трясти, и кричала на него, что я его сама убью, если он будет так надо мной издеваться.
– Миранда, ну что ты... что ты... успокойся. Всё будет хорошо. Я собираюсь жить долго.
По лицу мужа пробежала тень, как будто он хотел что-то добавить к уже сказанному. Но он промолчал, только обнял покрепче.
Ченте намного спокойнее своей сестры, впрочем, как и все его братья. Люцилла сейчас готовится в Академию. Воюет с охранными системами. А два месяца в Делоне братья и близнецы-стражи занимаются с ней строевой подготовкой. И домики прибегают маршировать. Сплошное умиление! Воистину Вителлии Северы! Алонсо хохочет. Но только наедине со мной. Престиж отца ронять нельзя! Строевая подготовка Люцилле даётся легче, чем диверсионные навыки. Но! Есть такое слово: "надо"! И девчонка старательно пыхтит над схемами. Тито, когда навещает родительское гнездо, помогает сестричке. После его пояснений Люцилла легко разбирается с заданиями, и переходит на следующий уровень сложности. Мне уже жалко её мужей. Сколько бы их ни было. Запереть её не получится, скрыть от неё что-либо – тоже. Вместе с дочерью осваиваю диверсионную науку. Повторение, – мать учения! Я всё это проходила с Тито. С близнецами – не успела, Вителлий Север украл меня раньше. Так и не надела траур... Я не видела своего мужа мёртвым.
Проводили Люциллу в Академию. Асиенда кажется опустевшей. Удивительно, сколько места занимала одна пятилетняя девчонка! Ченте осваивает окружающее пространство. Он очень похож на Тито. Первенец Алонсо почти не бывает дома. Выполняет отцовские поручения, знакомится с владениями семьи, общается с подданными... Делает всё, что должен делать наследник рода. Муж проводит много времени в кабинете, общается с прочими главами Великих Домов, решает какие-то вопросы. Все заняты, кроме меня. За Ченте наблюдают няньки и зверики, а я просто нахожусь рядом с сыном. Команданте Энрике, во время нечастых (ага, – раз в месяц!) визитов, иногда гуляет с нами полчаса в парке. Ченте любит дядю Че. Дон Энрике внимательно слушает лепет сына друга, и помогает ему воплощать в жизнь новаторские идеи.
– Сколько у тебя детей, дон Энрике? – На вопросительный взгляд чёрных глаз сочла нужным пояснить – ты очень хорошо ладишь с маленькими.
– Четырнадцать детей и восемь дочерей. У нас большие семьи, дона Миранда.
Шерсть на загривке вздыбилась от негодования. Если бы она была, конечно.
– Женщина не человек? Так, команданте?
Чёрные глаза внимательно осмотрели меня всю: от кончиков пальцев ног и до макушки. Хорошо, что я в патрицианской одежде, но, даже зная, что ничего увидеть нельзя, всё равно, чувствую себя раздетой. Вдохнула, выдохнула, спрятала нож.
– Женщина, – это женщина, драгоценная дона.
Странное обращение тревожно царапнуло. Алонсо, когда-то, перед тем, как увезти, назвал меня "удивительная". Потом уже он дал мне имя Миранда. Хотя, Алонсо не прибавлял слово "дона". И они друзья: Алонсо и команданте Энрике... Не буду задумываться над этим! Пойду, придумывать наряды для посещения столичного мира. Встречусь с детьми, пересчитаю внуков... Ченте тоже берём. Пусть познакомится с родственниками. Надо для Лопе невесту присмотреть. А, если получится, то и для Тито. Дел полно!
Встретились с семьёй Повелителя. Милагрос расцвела. У них с Маноло уже четверо мальчишек. Старший скоро закончит Академию, младший – ровесник Ченте. Двое средних тоже учатся в Академии. Все трое сейчас прогуливают. Семья в сборе. Люцилле сбежать пока не удалось. Нет у девчонки таланта вскрывать охранные системы. А по её знаниям, комната закрыта на уровне третьего курса. Лопе и Тито любезничают с дамами, а близнецы чинно прогуливаются, распространяя вокруг ауру лёгкого ужаса. Спросила, где их домики. Оказалось, у детей уже есть своё место на границе с Бездной. Свои места, точнее. И асиенды укоренились на разломах. Надо как-нибудь навестить их. Посмотреть, что выросло из избушек. После официальной части Алан и Ада распрощались. Они контракт отрабатывают, им некогда. А мы с Алонсо, оставив Ченте с его племянниками, отправились в герцогскую резиденцию. Уже сели во флаер, и тут муж вспомнил, что ему надо срочно поговорить с Лопе.
– Одну минуту, удивительная.
Выскочил и, взлетев по ступеням, скрылся в дверях. Вернулся через две минуты, – мрачный. Не знаю, что Лопе ему такого сказал... Приедем, – выспрошу.
Мы не доехали. Сразу за охраняемой дворцовой территорией флаер обстреляли. Снайпер сделал два выстрела. Первым разбил колпак, закрывающий кабину, и убил пилота, а вторым, – убил Алонсо. Я, перехватив управление из мёртвых рук, пыталась вывести из пике падающую машину. И не думать о том, что я вся в крови, мозге и осколках кости. Эти ощущения я отодвинула в сторону. Сейчас надо выжить. Потом я буду оплакивать мужа, следить за ходом расследования... Это всё потом. Сейчас надо удержать машину в воздухе и суметь её посадить.
Удержала, посадила. И осталась сидеть в залитой кровью кабине. Колпак откинули, меня расспрашивают, осторожно касаются... а я ничего не слышу. Вижу только шевелящиеся губы. На останки тоже не смотрю. Тело, пепел которого скоро займёт место в фамильном склепе на Модене, это не Алонсо. Мой муж остался со мной. Лопе осторожно вытаскивает меня из кабины. Вносит во дворец. Там уже ждут медики. Жужжание аптечки, укол, темнота.
Очнулась через сутки. Механически встала, умылась, надела патрицианский траур. Серая туника, чёрная стола и свинцово-серая палла. Сиделка тут же позвала всех, кто ждал моего пробуждения. Милагрос обняла меня со слезами. А мои глаза сухи. Не могу плакать. Я всё ещё в каком-то оцепенении.
– Мама, мы его найдём! Обязательно!
– Ищите... Проверьте, почему отключилось защитное поле флаера. Я уезжаю домой. На Модену. Распорядись, Милагрос.
– Мама, поживи с нами. Тебе не надо сейчас быть одной.
Я отрицательно качаю головой, напоминающей сейчас котёл с болью. Тогда Милочка требует:
– Оставь хотя бы Ченте, мама. Пусть брат погостит немного у нас. Они с Раулем подружились.
– Пусть погостит.
– Тебе надо побыть здесь, пока ведётся расследование, дона Миранда. И прощание...
Милагрос показывает моему зятю кулак, и Маноло послушно замолкает.
– Где Тито?
– Он занят расследованием, мама.
– Что, следователей нет?! Снайпер ушёл?
Молчание. Лопе за спиной Милагрос облегчённо вздыхает. Ну да... Я начинаю оживать.
– Мы его найдём, дона Миранда.
– Никого вы не найдёте, Маноло. Снайпера уберут и без вас. Я не собираюсь учить вас политике. Присмотритесь к окружению Тито. Или к решениям, которые ему будут навязывать. Алану и Аде сообщили?
– Да, мама.
– Хорошо. Я уйду порталом. Лопе меня проводит.
***
Лопе провёл меня через портал, жестом заставил замолчать заголосившую при виде траура прислугу, и отбыл. Он хотел побыть со мной, но я настояла, чтобы он присматривал за братьями. Лопе из моих здешних детей самый старший.
Команданте Энрике с тремя жёнами и несколькими людьми поселился в гостевом доме. На моё неудовольствие никак не отреагировал. Объявил, что я нуждаюсь в присмотре, и он этот присмотр осуществит. Желаю я того, или нет. А чтобы я не опасалась за свою нравственность, он взял с собой трёх жён. Сказал, что наблюдение будет незаметным... Махнула на него рукой.
Асиенда замерла. Как зaмок спящей принцессы из древней сказки. Слуги скользят тенями, стараясь не попадаться мне на глаза. А я чёрным призраком брожу по аллеям парка, по галереям асиенды, сижу часами в беседке, оплетённой вьющимися розами. Слушаю журчание воды в фонтане... Слёз нет.
Через девять дней сняла траур, надела повседневную одежду. Только мантилья не белая, а чёрная. Механически выполняю положенные по распорядку действия. Занимаюсь йогой, медитирую, прохожу полосу препятствий... Я не стараюсь загонять себя до полусмерти. Я нахожусь как бы вне этого мира. Не вне, а в ледяном шаре. Выглядываю из него, наблюдая со стороны... Ежедневно выходит на связь Милагрос. Рассказывает о Ченте, спрашивает, не хочу ли я погостить у них. Благодарю, и отказываюсь. Слёз нет.
Через три недели после покушения вернулись ощущения. До этого спала без снов, да и не спала, а так... находилась в полузабытьи. А этой ночью уснула. И проснулась с криком. Потому что во сне я опять видела трещины, бегущие по куполу, и оказалась вся в липкой, тёплой, густеющей крови, в жирных ошмётках мозга и в царапающих осколках костей. Свалилась с кровати и выбежала, ещё не полностью проснувшись, из спальни. В коридоре была перехвачена команданте. Вырываюсь, крича, из жёстко удерживающих рук. Дон Энрике встряхнул меня, заставив клацнуть зубами. Хорошо, что язык не прикусила. Включился звук:
– Дона Миранда, что случилось? Что?!
И тут меня наконец прорвало. Я плакала, сотрясаясь от тяжёлых рыданий, захлёбываясь слезами, как когда-то много лет назад в замке барона Витольда. Команданте обнимал меня, позволяя выплакаться. Обнимал как ребёнка, не как женщину. За годы жизни с мужьями я научилась чётко понимать разницу.
– Тихо... тихо... всё будет хорошо...
Команданте босой в чёрных брюках и промокшей от моих слёз чёрной же рубашке, наспех надетой на голое тело; на руках отнёс меня в спальню, уложил, закутав в одеяло. Попытался высвободиться, но я всё ещё рыдала, вцепившись в него. Тогда дон Энрике прилёг на край постели и обнял меня другой рукой. Так я и уснула. Проснулась одна. Когда ушёл команданте я не заметила. Наверное, как только удалось освободиться от моих рук.
– Я пришлю двух своих жён побыть с тобой, дона Миранда.
Не стала отказываться. Дон Энрике повёл себя как истинный рыцарь, проявляющий заботу о вдове друга. Хотя, скорее всего, я просто не в его вкусе. Пора приходить в себя. Через неделю отправлюсь в Делон. Мы планировали эту поездку с Алонсо...
Асиенда гудит, обсуждая политические новости. В мирах Союза большая чистка рядов. Убийство Алонсо послужило катализатором. В заговор вступили четыре Великих Дома. Но лояльные Повелителю войска оказались сильнее. Заговорщики рассчитывали, что смерть Алонсо нейтрализует Специальный Корпус. Но этого не произошло. И теперь победители с упоением делят владения мятежников. Один из глав мятежных домов скрылся. Так что история не окончена...
Продолжение происходило здесь, на Модене. Дон Гарсия, сопровождаемый пятёркой доверенных телохранителей, прошёл порталом на асиенду, легко обойдя сигнальные системы. Похоже, что защита резиденций ставится "от дурака". При том уровне образования, которое получают благородные доны, защитить какое-то место от проникновения нереально.
– Прими мои соболезнования, дона Миранда.
– Благодарю, дон Гарсия.
– Собирайся. Прогуляешься с нами.
– Странная просьба, дон Гарсия.
– Это не просьба, женщина. Это приказ.
Подчёркнуто внимательно осмотрела дона Гарсию и помещение, в котором мы находились.
– Это дом герцога де ла Модена-Новарро. Кому ты здесь приказываешь?
Не стала использовать вежливое "дон". Вообще никак не назвала незваного гостя. А гость мягко улыбнулся мне и, коротко размахнувшись, влепил пощёчину, невозмутимо сказав:
– Тебе.
Я отлетела к стене, как учили, подобно сухому листу, щека сразу онемела и начала вспухать. Но, когда я ещё выпрямлялась, два из шести моих метательных ножей уже сидели в горлах у мальчиков дона Гарсии.
– Ты поспешила, удивительная. У меня они умирали бы долго.
Дон Гарсия и трое оставшихся его людей уже отделены от меня щитами закованных в скафандры высшей защиты бойцов Специального Корпуса. А я, сжимая руками горло, чтобы не закричать, смотрю на живого Алонсо. Тоже в скафандре высшей защиты, но офицерском. С лилией, отмечающей принадлежность к высшему командному составу, над волчьей головой – символом СК. Понятно, почему Специальный Корпус не остался нейтральным... Молча отвернулась, и ушла в дом.
Поблагодарила Хадиче и Айшу. Сказала, что герцог вернулся и теперь им не надо лишать себя общества супруга. Достала из стенного сейфа три представительских набора в подарок. Ничего из ряда вон: бриллианты и сапфиры в белом золоте. Главное, что их не делают одинаковыми. Каждая парюра – в единственном экземпляре. Потом, желая сделать подарок менее официальным, создала для них китайскую одежду. Как тот костюм, который поразил Алонсо. Юные женщины защебетали, выражая восторг. И сразу начали переодеваться. Платье и парюру для Айгюль мы аккуратно сложили в огромный пакет.
– Ты знал, дон Энрике? Знал, что мой муж жив?
– Дона Миранда, послушай меня... Мы работали над этой операцией несколько лет. И пустить всё насмарку из-за того, что ты поплачешь несколько дней...
– Спасибо, команданте. Именно это я и хотела услышать.
– Миранда, у тебя все чувства на лице написаны. Нельзя было тебя предупредить, пойми.
Намеренно не слышу мужа. Он, не желая принять это, поворачивает меня к себе, взяв за локоть. Вырвала руку и холодным тоном папули, да живёт он вечно! произнесла:
– Я тебя похоронила, Алонсо. И оплакала. Оставь меня в покое.
Ушла к себе. Посуду бить не стала, зачем? Переоделась в комбез и берцы, и отправилась в портальный зал.
– Сеньора, вернись к себе.
– "Гоп-стоп-стоять" забыл сказать, Франциско.
Улыбаемся друг другу. Франциско передо мной ни в чём не виноват. Отправилась к себе.
А ночью, я впервые в жизни не вышла на балкон при звуках серенады. И Алонсо напрасно пел о своей любви и моей жестокости. Я не умею сочинять стихи, а то я тоже могла бы ответить. Муж воспользовался порталом, маяк для которого мы так и не сняли после свадьбы Милочки. Интересно, а дочь знала? Наверное, да, – это только у меня всё на лице написано. А Милагрос обучали не только как чистокровную, но и как высокородную дону. Держать себя в руках она умеет. А мне удаётся только не впасть в буйство.
Ленивые мысли перекатываются волнами в моей голове, пока я смотрю на спящего Алонсо.
Равновесие не нарушит
Кровь соперника на острие!
На ладони слеза любимой.
(© Хатори Хасо)
Глава первая
О жизни на асиенде, рождении второго сына герцога Алонсо, о покушении и его последствиях.
Очередной наследник Алонсо родился на Модене. Пришлось слегка сдвинуть визит в Делон. А то бы рожала там. Боюсь, для зaмка это был бы непосильный стресс. Ему хватает Люциллы и маленьких казарм, которых надо воспитывать во время визитов юных стражей. Алан и Ада в Делоне не появляются. А Бадвард и Бальда три недели проводят с нами. Играют с Люциллой, а домики шныряют по зaмку и его окрестностям. Умудрились напугать сатх в лабиринте. Таких возмущённых глаз у громадной змеищи не видел, наверное, и барон Алек. Я почти ожидала, что сейчас она заговорит человеческим голосом. Странно, почему она их просто не проглотила. Чует кровь стражей? В общем, развлекаемся, как умеем. Я гуляю в саду, Люцилла, в основном, при мне. Это когда мы вдвоём. А когда здесь близнецы... Юные стражи очень ответственные, я просила их присматривать за сестричкой, и они следили. Играли с нею в салочки, прятки и ещё в какие-то игры... А всадник на ройхе каждый день летал вокруг зaмка.
– Висенте Рамон Габриэль де ла Модена-Новарро. Удивительная, дочери я дождусь, вероятно, только перед уходом.
Я не знаю, может быть, муж хотел так пошутить... Но меня сорвало с кушетки, на которой я отдыхала, и я вцепилась в Алонсо, пытаясь его трясти, и кричала на него, что я его сама убью, если он будет так надо мной издеваться.
– Миранда, ну что ты... что ты... успокойся. Всё будет хорошо. Я собираюсь жить долго.
По лицу мужа пробежала тень, как будто он хотел что-то добавить к уже сказанному. Но он промолчал, только обнял покрепче.
Ченте намного спокойнее своей сестры, впрочем, как и все его братья. Люцилла сейчас готовится в Академию. Воюет с охранными системами. А два месяца в Делоне братья и близнецы-стражи занимаются с ней строевой подготовкой. И домики прибегают маршировать. Сплошное умиление! Воистину Вителлии Северы! Алонсо хохочет. Но только наедине со мной. Престиж отца ронять нельзя! Строевая подготовка Люцилле даётся легче, чем диверсионные навыки. Но! Есть такое слово: "надо"! И девчонка старательно пыхтит над схемами. Тито, когда навещает родительское гнездо, помогает сестричке. После его пояснений Люцилла легко разбирается с заданиями, и переходит на следующий уровень сложности. Мне уже жалко её мужей. Сколько бы их ни было. Запереть её не получится, скрыть от неё что-либо – тоже. Вместе с дочерью осваиваю диверсионную науку. Повторение, – мать учения! Я всё это проходила с Тито. С близнецами – не успела, Вителлий Север украл меня раньше. Так и не надела траур... Я не видела своего мужа мёртвым.
Проводили Люциллу в Академию. Асиенда кажется опустевшей. Удивительно, сколько места занимала одна пятилетняя девчонка! Ченте осваивает окружающее пространство. Он очень похож на Тито. Первенец Алонсо почти не бывает дома. Выполняет отцовские поручения, знакомится с владениями семьи, общается с подданными... Делает всё, что должен делать наследник рода. Муж проводит много времени в кабинете, общается с прочими главами Великих Домов, решает какие-то вопросы. Все заняты, кроме меня. За Ченте наблюдают няньки и зверики, а я просто нахожусь рядом с сыном. Команданте Энрике, во время нечастых (ага, – раз в месяц!) визитов, иногда гуляет с нами полчаса в парке. Ченте любит дядю Че. Дон Энрике внимательно слушает лепет сына друга, и помогает ему воплощать в жизнь новаторские идеи.
– Сколько у тебя детей, дон Энрике? – На вопросительный взгляд чёрных глаз сочла нужным пояснить – ты очень хорошо ладишь с маленькими.
– Четырнадцать детей и восемь дочерей. У нас большие семьи, дона Миранда.
Шерсть на загривке вздыбилась от негодования. Если бы она была, конечно.
– Женщина не человек? Так, команданте?
Чёрные глаза внимательно осмотрели меня всю: от кончиков пальцев ног и до макушки. Хорошо, что я в патрицианской одежде, но, даже зная, что ничего увидеть нельзя, всё равно, чувствую себя раздетой. Вдохнула, выдохнула, спрятала нож.
– Женщина, – это женщина, драгоценная дона.
Странное обращение тревожно царапнуло. Алонсо, когда-то, перед тем, как увезти, назвал меня "удивительная". Потом уже он дал мне имя Миранда. Хотя, Алонсо не прибавлял слово "дона". И они друзья: Алонсо и команданте Энрике... Не буду задумываться над этим! Пойду, придумывать наряды для посещения столичного мира. Встречусь с детьми, пересчитаю внуков... Ченте тоже берём. Пусть познакомится с родственниками. Надо для Лопе невесту присмотреть. А, если получится, то и для Тито. Дел полно!
Встретились с семьёй Повелителя. Милагрос расцвела. У них с Маноло уже четверо мальчишек. Старший скоро закончит Академию, младший – ровесник Ченте. Двое средних тоже учатся в Академии. Все трое сейчас прогуливают. Семья в сборе. Люцилле сбежать пока не удалось. Нет у девчонки таланта вскрывать охранные системы. А по её знаниям, комната закрыта на уровне третьего курса. Лопе и Тито любезничают с дамами, а близнецы чинно прогуливаются, распространяя вокруг ауру лёгкого ужаса. Спросила, где их домики. Оказалось, у детей уже есть своё место на границе с Бездной. Свои места, точнее. И асиенды укоренились на разломах. Надо как-нибудь навестить их. Посмотреть, что выросло из избушек. После официальной части Алан и Ада распрощались. Они контракт отрабатывают, им некогда. А мы с Алонсо, оставив Ченте с его племянниками, отправились в герцогскую резиденцию. Уже сели во флаер, и тут муж вспомнил, что ему надо срочно поговорить с Лопе.
– Одну минуту, удивительная.
Выскочил и, взлетев по ступеням, скрылся в дверях. Вернулся через две минуты, – мрачный. Не знаю, что Лопе ему такого сказал... Приедем, – выспрошу.
Мы не доехали. Сразу за охраняемой дворцовой территорией флаер обстреляли. Снайпер сделал два выстрела. Первым разбил колпак, закрывающий кабину, и убил пилота, а вторым, – убил Алонсо. Я, перехватив управление из мёртвых рук, пыталась вывести из пике падающую машину. И не думать о том, что я вся в крови, мозге и осколках кости. Эти ощущения я отодвинула в сторону. Сейчас надо выжить. Потом я буду оплакивать мужа, следить за ходом расследования... Это всё потом. Сейчас надо удержать машину в воздухе и суметь её посадить.
Удержала, посадила. И осталась сидеть в залитой кровью кабине. Колпак откинули, меня расспрашивают, осторожно касаются... а я ничего не слышу. Вижу только шевелящиеся губы. На останки тоже не смотрю. Тело, пепел которого скоро займёт место в фамильном склепе на Модене, это не Алонсо. Мой муж остался со мной. Лопе осторожно вытаскивает меня из кабины. Вносит во дворец. Там уже ждут медики. Жужжание аптечки, укол, темнота.
Очнулась через сутки. Механически встала, умылась, надела патрицианский траур. Серая туника, чёрная стола и свинцово-серая палла. Сиделка тут же позвала всех, кто ждал моего пробуждения. Милагрос обняла меня со слезами. А мои глаза сухи. Не могу плакать. Я всё ещё в каком-то оцепенении.
– Мама, мы его найдём! Обязательно!
– Ищите... Проверьте, почему отключилось защитное поле флаера. Я уезжаю домой. На Модену. Распорядись, Милагрос.
– Мама, поживи с нами. Тебе не надо сейчас быть одной.
Я отрицательно качаю головой, напоминающей сейчас котёл с болью. Тогда Милочка требует:
– Оставь хотя бы Ченте, мама. Пусть брат погостит немного у нас. Они с Раулем подружились.
– Пусть погостит.
– Тебе надо побыть здесь, пока ведётся расследование, дона Миранда. И прощание...
Милагрос показывает моему зятю кулак, и Маноло послушно замолкает.
– Где Тито?
– Он занят расследованием, мама.
– Что, следователей нет?! Снайпер ушёл?
Молчание. Лопе за спиной Милагрос облегчённо вздыхает. Ну да... Я начинаю оживать.
– Мы его найдём, дона Миранда.
– Никого вы не найдёте, Маноло. Снайпера уберут и без вас. Я не собираюсь учить вас политике. Присмотритесь к окружению Тито. Или к решениям, которые ему будут навязывать. Алану и Аде сообщили?
– Да, мама.
– Хорошо. Я уйду порталом. Лопе меня проводит.
***
Лопе провёл меня через портал, жестом заставил замолчать заголосившую при виде траура прислугу, и отбыл. Он хотел побыть со мной, но я настояла, чтобы он присматривал за братьями. Лопе из моих здешних детей самый старший.
Команданте Энрике с тремя жёнами и несколькими людьми поселился в гостевом доме. На моё неудовольствие никак не отреагировал. Объявил, что я нуждаюсь в присмотре, и он этот присмотр осуществит. Желаю я того, или нет. А чтобы я не опасалась за свою нравственность, он взял с собой трёх жён. Сказал, что наблюдение будет незаметным... Махнула на него рукой.
Асиенда замерла. Как зaмок спящей принцессы из древней сказки. Слуги скользят тенями, стараясь не попадаться мне на глаза. А я чёрным призраком брожу по аллеям парка, по галереям асиенды, сижу часами в беседке, оплетённой вьющимися розами. Слушаю журчание воды в фонтане... Слёз нет.
Через девять дней сняла траур, надела повседневную одежду. Только мантилья не белая, а чёрная. Механически выполняю положенные по распорядку действия. Занимаюсь йогой, медитирую, прохожу полосу препятствий... Я не стараюсь загонять себя до полусмерти. Я нахожусь как бы вне этого мира. Не вне, а в ледяном шаре. Выглядываю из него, наблюдая со стороны... Ежедневно выходит на связь Милагрос. Рассказывает о Ченте, спрашивает, не хочу ли я погостить у них. Благодарю, и отказываюсь. Слёз нет.
Через три недели после покушения вернулись ощущения. До этого спала без снов, да и не спала, а так... находилась в полузабытьи. А этой ночью уснула. И проснулась с криком. Потому что во сне я опять видела трещины, бегущие по куполу, и оказалась вся в липкой, тёплой, густеющей крови, в жирных ошмётках мозга и в царапающих осколках костей. Свалилась с кровати и выбежала, ещё не полностью проснувшись, из спальни. В коридоре была перехвачена команданте. Вырываюсь, крича, из жёстко удерживающих рук. Дон Энрике встряхнул меня, заставив клацнуть зубами. Хорошо, что язык не прикусила. Включился звук:
– Дона Миранда, что случилось? Что?!
И тут меня наконец прорвало. Я плакала, сотрясаясь от тяжёлых рыданий, захлёбываясь слезами, как когда-то много лет назад в замке барона Витольда. Команданте обнимал меня, позволяя выплакаться. Обнимал как ребёнка, не как женщину. За годы жизни с мужьями я научилась чётко понимать разницу.
– Тихо... тихо... всё будет хорошо...
Команданте босой в чёрных брюках и промокшей от моих слёз чёрной же рубашке, наспех надетой на голое тело; на руках отнёс меня в спальню, уложил, закутав в одеяло. Попытался высвободиться, но я всё ещё рыдала, вцепившись в него. Тогда дон Энрике прилёг на край постели и обнял меня другой рукой. Так я и уснула. Проснулась одна. Когда ушёл команданте я не заметила. Наверное, как только удалось освободиться от моих рук.
– Я пришлю двух своих жён побыть с тобой, дона Миранда.
Не стала отказываться. Дон Энрике повёл себя как истинный рыцарь, проявляющий заботу о вдове друга. Хотя, скорее всего, я просто не в его вкусе. Пора приходить в себя. Через неделю отправлюсь в Делон. Мы планировали эту поездку с Алонсо...
Асиенда гудит, обсуждая политические новости. В мирах Союза большая чистка рядов. Убийство Алонсо послужило катализатором. В заговор вступили четыре Великих Дома. Но лояльные Повелителю войска оказались сильнее. Заговорщики рассчитывали, что смерть Алонсо нейтрализует Специальный Корпус. Но этого не произошло. И теперь победители с упоением делят владения мятежников. Один из глав мятежных домов скрылся. Так что история не окончена...
Продолжение происходило здесь, на Модене. Дон Гарсия, сопровождаемый пятёркой доверенных телохранителей, прошёл порталом на асиенду, легко обойдя сигнальные системы. Похоже, что защита резиденций ставится "от дурака". При том уровне образования, которое получают благородные доны, защитить какое-то место от проникновения нереально.
– Прими мои соболезнования, дона Миранда.
– Благодарю, дон Гарсия.
– Собирайся. Прогуляешься с нами.
– Странная просьба, дон Гарсия.
– Это не просьба, женщина. Это приказ.
Подчёркнуто внимательно осмотрела дона Гарсию и помещение, в котором мы находились.
– Это дом герцога де ла Модена-Новарро. Кому ты здесь приказываешь?
Не стала использовать вежливое "дон". Вообще никак не назвала незваного гостя. А гость мягко улыбнулся мне и, коротко размахнувшись, влепил пощёчину, невозмутимо сказав:
– Тебе.
Я отлетела к стене, как учили, подобно сухому листу, щека сразу онемела и начала вспухать. Но, когда я ещё выпрямлялась, два из шести моих метательных ножей уже сидели в горлах у мальчиков дона Гарсии.
– Ты поспешила, удивительная. У меня они умирали бы долго.
Дон Гарсия и трое оставшихся его людей уже отделены от меня щитами закованных в скафандры высшей защиты бойцов Специального Корпуса. А я, сжимая руками горло, чтобы не закричать, смотрю на живого Алонсо. Тоже в скафандре высшей защиты, но офицерском. С лилией, отмечающей принадлежность к высшему командному составу, над волчьей головой – символом СК. Понятно, почему Специальный Корпус не остался нейтральным... Молча отвернулась, и ушла в дом.
Поблагодарила Хадиче и Айшу. Сказала, что герцог вернулся и теперь им не надо лишать себя общества супруга. Достала из стенного сейфа три представительских набора в подарок. Ничего из ряда вон: бриллианты и сапфиры в белом золоте. Главное, что их не делают одинаковыми. Каждая парюра – в единственном экземпляре. Потом, желая сделать подарок менее официальным, создала для них китайскую одежду. Как тот костюм, который поразил Алонсо. Юные женщины защебетали, выражая восторг. И сразу начали переодеваться. Платье и парюру для Айгюль мы аккуратно сложили в огромный пакет.
– Ты знал, дон Энрике? Знал, что мой муж жив?
– Дона Миранда, послушай меня... Мы работали над этой операцией несколько лет. И пустить всё насмарку из-за того, что ты поплачешь несколько дней...
– Спасибо, команданте. Именно это я и хотела услышать.
– Миранда, у тебя все чувства на лице написаны. Нельзя было тебя предупредить, пойми.
Намеренно не слышу мужа. Он, не желая принять это, поворачивает меня к себе, взяв за локоть. Вырвала руку и холодным тоном папули, да живёт он вечно! произнесла:
– Я тебя похоронила, Алонсо. И оплакала. Оставь меня в покое.
Ушла к себе. Посуду бить не стала, зачем? Переоделась в комбез и берцы, и отправилась в портальный зал.
– Сеньора, вернись к себе.
– "Гоп-стоп-стоять" забыл сказать, Франциско.
Улыбаемся друг другу. Франциско передо мной ни в чём не виноват. Отправилась к себе.
А ночью, я впервые в жизни не вышла на балкон при звуках серенады. И Алонсо напрасно пел о своей любви и моей жестокости. Я не умею сочинять стихи, а то я тоже могла бы ответить. Муж воспользовался порталом, маяк для которого мы так и не сняли после свадьбы Милочки. Интересно, а дочь знала? Наверное, да, – это только у меня всё на лице написано. А Милагрос обучали не только как чистокровную, но и как высокородную дону. Держать себя в руках она умеет. А мне удаётся только не впасть в буйство.
Ленивые мысли перекатываются волнами в моей голове, пока я смотрю на спящего Алонсо.
