— Анар!
— Я здесь из-за неё, Онсо. Вся ваша стража и Тени не смогут защитить всё ценное в этом замке с такой же самоотдачей, как эта женщина. Я привёл её сюда, потому что знаю её помыслы. Опусти оружие. Она мой дар короне, — обратился я уже к Ар-дронг, что тоже беспокоилась за своего ребёнка, что был во дворце. — Натана дала клятву защищать ваших детей ценой жизни.
— Сказала вслух? — не поверила ушам дроу. Вот за что мне нравилась эта дроу, так это за её авантюризм и способность идти на рисковые решения в поисках наибольшей силы. Я кивнул. — Если она навредит девочке, ты сам себе никогда этого не простишь, Анар, поэтому подумай ещё раз. «Если ты из ревности решил уничтожить принцессу…»
— Я сейчас оторву тебе голову, тёмная, если ты додумаешь эту мысль, — ярость полоснула меня изнутри. Моя собственная, взорвавшаяся от подобного обвинения, от одной только возможности, что допустил разум тёмной эльфийки. — Натана Ля-Шатрель прожила не одну жизнь, её сила и навыки должны вызывать у вас зависть, а её преданность подрастающей силе Митерана не подаётся сомнениям. Её кровь в твоих жилах, Ратер. Годы истёрли её черты в твоём роду, но проверка крови рода не оставит сомнений. Твой предок Камиус верил ей, ей поверил я, теперь твоя очередь.
— Ратер Ля-Шатрель? В их голосе нет и следа… — начал было страж.
— Спящий реликт, — понял Онсо, касаясь собственного горла. Он осознал, какую ошибку совершил, зачав дитя двух рас. Спящий реликт пробуждается в грязной крови, как спящее проклятие, что ждёт своего часа. Остаётся загадкой, почему его отец благословил этот союз своим последним дыханием, он должен был догадываться, даже если не знал. Ратер строго чтили чистоту крови уже многие поколения. — Если об этом узнают…
Натана отдавала своего пра-правнука в руки его отца с жавшимся сердцем, и ребёнок будто ощущал это, не отпуская пальцев оборотня до последнего. Всё же дети порой видят и чувствуют куда больше нас, и, видимо, мальчик ощутил теплоту и родство этой странной женщины, что держала его на руках. В замок мы вошли под конвоем двух Теней, леди Ар-дронг и Онсо. Нас вели пустыми коридорами, отводя с нашего пути лишние глаза, ведь само моё нахождение здесь сейчас могло стать проблемой. У входа во внутренний сад Тени отступили, а Онсо отправился прочь, унося своего сына. Ему ещё понадобиться время, чтобы принять ситуацию. Остались мы трое.
— Говоришь с Морганой и уходишь, Анар. Тебе нельзя быть в замке. Не сейчас.
Я кивнул, соглашаясь с распоряжением временной главы тайной стражи. Франа получила гражданство Митерана со дня заключения союза с Дармоном, присягнув на верность Серой Империи, и сразу же за этим была приставлена к Моргане по настоятельной рекомендации Грешта. Митеран дал Ар-дронг многое, и девушка искренне верила своей новой королеве.
Я вошёл в сад, ощущая древний защитный контур, вытесанный в камнях старейшей части дворца. Даже мраку здесь было не уютно от связующей его мощи. Замок стоял на месте древнейшего города, и этот сад явно хранил ту первородную магию, что творилась на языке вечных, ставшую прародителем всех остальных заклинаний.
— Ты старше нашего языка, проклятая, — знакомый голос свернул мои внутренности в тугой комок. Я остановился, когда фигура Морганы показалась из-за колонны у фонтана. Как же давно я не слышал её, не видел, я был так далеко. Прошло уже почти полтора года со дня падения Моршана. — Каспиан, ты хочешь мне показать, я готова видеть.
И я вспоминал, показывая всё то, что успел узнать сам. В плену ярких глаз, цвета холодного северного моря, я вспомнил каждую мелочь, умоляя об одном, чтобы она поняла. Я хотел подарить ей лучшую защиту, какую только мог, и ей была двуликая реликта. Подумалось и о том, что её кровь будет под самой надежной защитой. Пусть кровь другого мужчины, но я чуть вообще не лишил её возможности на это, поэтому буду беречь её дочь, её принцессу, как саму Моргану.
Королева отвернулась, встав к нам спиной. Я не слышал её мыслей, но её напряженные плечи говорили о многом. Простите, моя госпожа, я не в силах унять этот бесконечный голод преданного вам мрака, даже зная, что мои чувства отражаются в вас тоской.
— Натана, вашей клятвы достаточно. Я буду следить за вами, но доверюсь. Вы должны иметь шанс на искупление. В этом дворце ваш голос табу, если ситуация не будет угрожать жизни детей, что укрыты под моей защитой. Я принимаю вас на своей земле, прощая все преступления, что вы могли свершить ранее, но не с этого дня, — на последних словах Моргана обернулась, сверкнув холодом глаз. — Вы должны думать на языке, что мне понятен, Натана, во дворце и рядом с детьми. От меня секретов у вас не будет.
«Если это необходимо, я буду следовать языку мыслей. Благодарю вас за оказанное доверие, моя королева,» встала на одно колена реликтовая, приложив ладонь к груди. Моргана кивнула, услышав нового стража. На меня взглянули устало. В нахлынувшем на меня морском шторме её взгляда я задыхался, ощущая иссушающую меня жажду и тоску. Надеюсь, мой дар позволит ей хоть немного отдохнуть.
Медленным шагом Моргана подошла ко мне. Её рука легла на мою щеку, и я ластился в ней, как верный пёс, вдыхая украдкой её аромат. Ещё одно мгновение жизни в копилку моей памяти. Пусть краткое, непозволительное, такое ценное. Твёрдые губы коснулись моих, опаляя ароматом ягод и кожи, вовлекая в разрушительное сражение двух голодных сил. Её дыхание на искусанных губах. Мне всегда будет этого мало.
— Спасибо, Каспанарэ. А теперь уходи.
Шаг назад. Ещё один. Словно под ногами битые стёкла, а позади ледяной ураган, стремящийся пожрать меня. Ещё шаг, чтобы найти в себе силы отвернуться и идти прочь. Крик умер где-то на задворках сознания, оставив место для ледяной ярости. Я шёл, не поднимая взгляда, думая лишь о том, что я сделал нечто хорошее. Ля-Шатрель обеспечит этому месту защиту, которую мог бы дать я.
Пока идёт эта проклятая война, пока есть опасность, я просто не могу позволить себе такой роскоши, как быть её тенью. Слишком много опасности таил этот мир, слишком шатким было положение королевы зарождающейся империи, чтобы Анар мог умерить свой гнев. Мория должна принять своё место, смирить свой нрав и признать нашу силу. И пока этот день не настанет, моё бремя быть генералом академии самых безжалостных тёмных магов этого мира.
Из мыслей меня отвлекла вспышка чувств. Чужих, яростных, ядовитых как ночные цветы южных болот. Ненависть. Безумная ненависть горькой слизью стекла по горлу. Гнилистый привкус ревности заставил меня скривиться и поднять глаза. В тёмных землистых глазах мага было столько отвращения ко мне, будто он видел перед собой противную гусеницу, раздавить которую не мог.
— Ваше… Величество, — усмехнулся я, стараясь оставаться вежливым. Попробовал обойти его, совершенно не желая вести светских бесед, но мужчина преградил мне дорогу, демонстративно перебирая пальцы на рукояти кинжала. Знал бы он как мне хочется вырвать его сердце из груди, как хочется пронзить его когтями мрака и наблюдать, как жизнь угасает в глубине этих землистых глаз.
— Эльф. Молил королеву о милости? Жалок, — ощерился король Митерана, обнажая сталь клинка. — Как же ты жалок, — Персиваль подошёл вплотную, откидывая лезвием прядь моих волос за спину, будто они были чем-то до тошноты отвратительным, чего даже касаться было противно. Его внимательный взгляд зацепился за мои уши, и я услышал, как скрипнули зубы короля. Столько ненависти. — Уродливо. И что ты можешь ей дать, Анар, убийца и чудовище, кроме смазливого личика? — лезвие коснулось острого конца уха, и я не шелохнулся, когда король просто рванул мне хрящ, окропляя каплями крови моё плечо. — Странно, думал, она черная, — будто от боли скривился Персиваль.
Я отвернулся, поджав губы и выдохнул. Мрак, на удивление, молчал, не требуя немедленной расправы, что было для него крайне несвойственно. Этот диссонанс отрезвлял. Удивление этим фактом даже пересилило растущее раздражение. Сила не могла вот так безмолвствовать, без причины. Что-то в короле было не правильным, что-то делало его непригодным для мрака. Защита? Я присмотрелся в тёмные глаза мага. Он не кривился от мнимой боли, его тело было полно отравы. Едва заметной, и поселившейся у самого истока, растекающейся по телу медленно, высасывая все силы, изматывая годами. Его убивала королева. Её искренняя неприязнь и недоверие.
Осознавала ли она? Безусловно. Однако тут не поможет никакой лекарь. Годы. Он проживёт ещё годы, при контроле над этим подселившимся мраком, может быть и больше, но его исток будет разрушен. Мрак убивал короля. Она пыталась насытиться его силой, как поглощала мою. Она пила его дар. Я уже видел такое. Лортана тоже была отравлена моим голодом — слишком часто она была близка к мраку. Ко мне. И, не погибни она в сражении, как долго я бы смог усмирять частицу засевшего в ней ядовитого шипа мрака? Его приговор подписан.
— Чего лыбишься, Анар? — кажется, король даже удивился. — Ты никогда не поселишься здесь, Истребитель. Поверь, я разрушу все твои надежды на это.
— Однажды я принесу сюда белые лилии, ваше величество. Я выберу лучшие, — мило улыбнулся я, поклонившись побледневшему Персивалю. — Я дождусь. Ваше величество, меня ждут дела, — поклонился я, обходя застывшего статуей короля.
Мрак убивал его. Не мой, от того ещё более приятным была весть о болезни короля. Теперь я понимал, с чем боролись лекари Митерана. Может быть именно этим проклятием королева решила проблему своего бесплодия, но дорога у короля была только одна. И когда его примет земля, я приду. Я приду и больше никому не позволю быть с ней рядом. Эгоистично? Пусть. Митеран больше не земля одной расы, это Империя, что принимает всех, кто верен её взглядам. Рано или поздно наступит время, когда никого не смутит остроухий за спиной полноправной королевы. Даже не так. Императрицы Морганы Митеран и её законной наследницы, даже если её отец заносчивый ходящий мертвец.
Я принесу пять белых лилий. Цветов искренней любви к женщине «приносящей беды». Вдов не любят ни люди, ни эльфы, никто не готов связывать с ними свою жизнь, ведь они уже не сберегли своего мужа единожды. А, если всё же находится бесстрашный и безрассудный мужчина, он должен преподнести вдове пять белоснежных лилий в день скорби, и если женщина уложит их на могилу своего покойного мужа, с этого момента по законам Митерана, Мории и Шатрана он будет считаться её мужем.
Пять белоснежных лилий для вдовствующей королевы мой единственный шанс. Моя надежда лишь в том, что она примет их. И эта надежда крыльями распустилась за моей спиной, придавая сил. Теперь я справлюсь с чем угодно, сколько бы мне ещё не пришлось ждать. Годы, десятилетия… Мрак умеет ждать.
Возвращался в ЧИХАТ я в прекраснейшем расположении духа. Прибывающие на обучение драконы то и дело приземлялись на тренировочные полигоны, красуясь своей второй личиной. Те, кто ещё был не способен на обращение, прибывали в лапах старших и тут же попадали в цепкие лапы ректора и сильнейших из Венцов. На молодых драконов смотрели как на мясо, оценивая и расписывая возможные способы их приготовления, то есть смешения их сил с имеющимися в распоряжении.
— Анар, подойдите пожалуйста, — позвал ректор, когда я замер на другом конце поля, наблюдая за приземлением золотисто-зелёного ящера. Девушка обратилась, закинув тяжелую косу изумрудных волос за плечо и окинула встречающую её делегацию высокомерным взглядом. Мёртвая жизнь, лекарь—некромант была сильной магичкой и неплохо обращалась с посохом, однако её характер делал её неуступчивой и заносчивой, поэтому её отъезд из Нашресса сопровождался вздохами облегчения. Я увидел в ней потенциал и был уверен, здесь он раскроется.
— Ректор, я выполнил все ваши распоряжения и надеялся посетить Шатран после отдыха, — я подошёл к саламандру, встав справа от него. Хрупкий парень с пыльно-серыми волосами стоял перед Венцами, смотря на ректора из-под бровей. Недовольство.
— Чистый, слабый, даже оружием не владеет, зачем ты дал ему договор, Анар? Если бы я не верил в тебя, я бы уже вышвырнул это недоразумение обратно в земли, — Грешт скрестил руки на груди, ожидая моего ответа. Да, дракон был слабым, но я видел в нём то, что было доступно только мне. Его сила проявляла себя уже не раз, но никто не придавал этому значения, считая его пыльным бураном, как всех в его роду. Но в воспоминаниях парня я видел, что творят его чувства, смешанные с голой силой. Парень на одну четверть был нимфой, что делало его грязной кровью.
— Разлагающий. Я привёл его не в группу Венцов, он артефактор. Кажется, профессор Башни Спасения Алудия Ситара реликт синтеза, что так и не исполнила подписанный ею во время обучения в Тенях свиток смешения. Когда-то псевдобог Хаос создал сильнейшие амулеты в истории, у нас шанс создать нового артефактора его уровня. Если Алудия откажется, я лично навещу её для разговора. Можете так ей и передать, — улыбнулся.
— Ты чудовище, Анар, — усмехнулся ректор, уже по-другому смотря на несуразного парня. — Что же, адепт, вы приняты. Анар, отдых придётся отложить.
— При всём моём уважении, господин ректор…
— Король Натланниэль умер по дороге в столицу, — Грешт замолчал.
Король был последней силой, что сдерживала его сына. Последний, кто хотел мира и искал выход из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Он мешался, он тормозил войну и насаждение новых строгих законов. Кронпринц убрал отца. Для него не было ничего, что было бы ценнее власти. И всё, что мы сейчас можем ждать, это нападения. Похоже, визит в Шатран всё же откладывается, как и отдых.
Я вздохнул, прикрывая глаза. Сеть ЧИХАТ поддалась без сопротивления, рассылая мой голос в каждую комнату, на каждый полигон академии и посылая зов тем, кто был далеко, но носил отличительную символику замка. У меня не было выбора, я должен был защитить всех нас от силы, что могут собрать эльфы.
— Говорит генерал академии Чёрного Искусства, Хаоса и Академической Тьмы Анар Истребитель, это вызов всем, кто может слышать, это зов всем, кто может сражаться. Говорит главнокомандующий отряда теней Митерана и Венцов всех земель, слушайте внимательно, это не учебный вызов. Мория окончательно пала в руки нового завета. Король Мории убит собратьями, убит собственным сыном. Всем, кто способен сражаться явиться в академию или приграничные посты до заката. Всем приписанным к легиону ЧИХАТ надеть координирующие амулеты с мраком и ждать дальнейших распоряжений. Всем приграничным постам объявить эвакуацию мирного населения в направлении запада. Командующим Граль Краторли, Дармон Ар-дронг, Вита Вивато, Онсо Ратер и Викор Лаурд незамедлительно явиться в главный зал академии, — нити академии оторвались от меня, оставив ощущение саднящего горла и привкус крови во рту. И как Грешт умудрялся кричать через этот поток, не срывая своего голоса? — Ректор Кландан, младшие курсы не должны покинуть этих стен, займитесь.
— Как прикажете, генерал, — не без удовольствия согласился саламандр. Его безусловно радовало, что теперь кто-то другой нёс ответственность за его детище. Со дня пришествия чуждой крови он был силой, с которой мало кто мог спорить, а подобное могущество и ответственность утомляют.
— Я здесь из-за неё, Онсо. Вся ваша стража и Тени не смогут защитить всё ценное в этом замке с такой же самоотдачей, как эта женщина. Я привёл её сюда, потому что знаю её помыслы. Опусти оружие. Она мой дар короне, — обратился я уже к Ар-дронг, что тоже беспокоилась за своего ребёнка, что был во дворце. — Натана дала клятву защищать ваших детей ценой жизни.
— Сказала вслух? — не поверила ушам дроу. Вот за что мне нравилась эта дроу, так это за её авантюризм и способность идти на рисковые решения в поисках наибольшей силы. Я кивнул. — Если она навредит девочке, ты сам себе никогда этого не простишь, Анар, поэтому подумай ещё раз. «Если ты из ревности решил уничтожить принцессу…»
— Я сейчас оторву тебе голову, тёмная, если ты додумаешь эту мысль, — ярость полоснула меня изнутри. Моя собственная, взорвавшаяся от подобного обвинения, от одной только возможности, что допустил разум тёмной эльфийки. — Натана Ля-Шатрель прожила не одну жизнь, её сила и навыки должны вызывать у вас зависть, а её преданность подрастающей силе Митерана не подаётся сомнениям. Её кровь в твоих жилах, Ратер. Годы истёрли её черты в твоём роду, но проверка крови рода не оставит сомнений. Твой предок Камиус верил ей, ей поверил я, теперь твоя очередь.
— Ратер Ля-Шатрель? В их голосе нет и следа… — начал было страж.
— Спящий реликт, — понял Онсо, касаясь собственного горла. Он осознал, какую ошибку совершил, зачав дитя двух рас. Спящий реликт пробуждается в грязной крови, как спящее проклятие, что ждёт своего часа. Остаётся загадкой, почему его отец благословил этот союз своим последним дыханием, он должен был догадываться, даже если не знал. Ратер строго чтили чистоту крови уже многие поколения. — Если об этом узнают…
Натана отдавала своего пра-правнука в руки его отца с жавшимся сердцем, и ребёнок будто ощущал это, не отпуская пальцев оборотня до последнего. Всё же дети порой видят и чувствуют куда больше нас, и, видимо, мальчик ощутил теплоту и родство этой странной женщины, что держала его на руках. В замок мы вошли под конвоем двух Теней, леди Ар-дронг и Онсо. Нас вели пустыми коридорами, отводя с нашего пути лишние глаза, ведь само моё нахождение здесь сейчас могло стать проблемой. У входа во внутренний сад Тени отступили, а Онсо отправился прочь, унося своего сына. Ему ещё понадобиться время, чтобы принять ситуацию. Остались мы трое.
— Говоришь с Морганой и уходишь, Анар. Тебе нельзя быть в замке. Не сейчас.
Я кивнул, соглашаясь с распоряжением временной главы тайной стражи. Франа получила гражданство Митерана со дня заключения союза с Дармоном, присягнув на верность Серой Империи, и сразу же за этим была приставлена к Моргане по настоятельной рекомендации Грешта. Митеран дал Ар-дронг многое, и девушка искренне верила своей новой королеве.
Я вошёл в сад, ощущая древний защитный контур, вытесанный в камнях старейшей части дворца. Даже мраку здесь было не уютно от связующей его мощи. Замок стоял на месте древнейшего города, и этот сад явно хранил ту первородную магию, что творилась на языке вечных, ставшую прародителем всех остальных заклинаний.
— Ты старше нашего языка, проклятая, — знакомый голос свернул мои внутренности в тугой комок. Я остановился, когда фигура Морганы показалась из-за колонны у фонтана. Как же давно я не слышал её, не видел, я был так далеко. Прошло уже почти полтора года со дня падения Моршана. — Каспиан, ты хочешь мне показать, я готова видеть.
И я вспоминал, показывая всё то, что успел узнать сам. В плену ярких глаз, цвета холодного северного моря, я вспомнил каждую мелочь, умоляя об одном, чтобы она поняла. Я хотел подарить ей лучшую защиту, какую только мог, и ей была двуликая реликта. Подумалось и о том, что её кровь будет под самой надежной защитой. Пусть кровь другого мужчины, но я чуть вообще не лишил её возможности на это, поэтому буду беречь её дочь, её принцессу, как саму Моргану.
Королева отвернулась, встав к нам спиной. Я не слышал её мыслей, но её напряженные плечи говорили о многом. Простите, моя госпожа, я не в силах унять этот бесконечный голод преданного вам мрака, даже зная, что мои чувства отражаются в вас тоской.
— Натана, вашей клятвы достаточно. Я буду следить за вами, но доверюсь. Вы должны иметь шанс на искупление. В этом дворце ваш голос табу, если ситуация не будет угрожать жизни детей, что укрыты под моей защитой. Я принимаю вас на своей земле, прощая все преступления, что вы могли свершить ранее, но не с этого дня, — на последних словах Моргана обернулась, сверкнув холодом глаз. — Вы должны думать на языке, что мне понятен, Натана, во дворце и рядом с детьми. От меня секретов у вас не будет.
«Если это необходимо, я буду следовать языку мыслей. Благодарю вас за оказанное доверие, моя королева,» встала на одно колена реликтовая, приложив ладонь к груди. Моргана кивнула, услышав нового стража. На меня взглянули устало. В нахлынувшем на меня морском шторме её взгляда я задыхался, ощущая иссушающую меня жажду и тоску. Надеюсь, мой дар позволит ей хоть немного отдохнуть.
Медленным шагом Моргана подошла ко мне. Её рука легла на мою щеку, и я ластился в ней, как верный пёс, вдыхая украдкой её аромат. Ещё одно мгновение жизни в копилку моей памяти. Пусть краткое, непозволительное, такое ценное. Твёрдые губы коснулись моих, опаляя ароматом ягод и кожи, вовлекая в разрушительное сражение двух голодных сил. Её дыхание на искусанных губах. Мне всегда будет этого мало.
— Спасибо, Каспанарэ. А теперь уходи.
Шаг назад. Ещё один. Словно под ногами битые стёкла, а позади ледяной ураган, стремящийся пожрать меня. Ещё шаг, чтобы найти в себе силы отвернуться и идти прочь. Крик умер где-то на задворках сознания, оставив место для ледяной ярости. Я шёл, не поднимая взгляда, думая лишь о том, что я сделал нечто хорошее. Ля-Шатрель обеспечит этому месту защиту, которую мог бы дать я.
Пока идёт эта проклятая война, пока есть опасность, я просто не могу позволить себе такой роскоши, как быть её тенью. Слишком много опасности таил этот мир, слишком шатким было положение королевы зарождающейся империи, чтобы Анар мог умерить свой гнев. Мория должна принять своё место, смирить свой нрав и признать нашу силу. И пока этот день не настанет, моё бремя быть генералом академии самых безжалостных тёмных магов этого мира.
Из мыслей меня отвлекла вспышка чувств. Чужих, яростных, ядовитых как ночные цветы южных болот. Ненависть. Безумная ненависть горькой слизью стекла по горлу. Гнилистый привкус ревности заставил меня скривиться и поднять глаза. В тёмных землистых глазах мага было столько отвращения ко мне, будто он видел перед собой противную гусеницу, раздавить которую не мог.
— Ваше… Величество, — усмехнулся я, стараясь оставаться вежливым. Попробовал обойти его, совершенно не желая вести светских бесед, но мужчина преградил мне дорогу, демонстративно перебирая пальцы на рукояти кинжала. Знал бы он как мне хочется вырвать его сердце из груди, как хочется пронзить его когтями мрака и наблюдать, как жизнь угасает в глубине этих землистых глаз.
— Эльф. Молил королеву о милости? Жалок, — ощерился король Митерана, обнажая сталь клинка. — Как же ты жалок, — Персиваль подошёл вплотную, откидывая лезвием прядь моих волос за спину, будто они были чем-то до тошноты отвратительным, чего даже касаться было противно. Его внимательный взгляд зацепился за мои уши, и я услышал, как скрипнули зубы короля. Столько ненависти. — Уродливо. И что ты можешь ей дать, Анар, убийца и чудовище, кроме смазливого личика? — лезвие коснулось острого конца уха, и я не шелохнулся, когда король просто рванул мне хрящ, окропляя каплями крови моё плечо. — Странно, думал, она черная, — будто от боли скривился Персиваль.
Я отвернулся, поджав губы и выдохнул. Мрак, на удивление, молчал, не требуя немедленной расправы, что было для него крайне несвойственно. Этот диссонанс отрезвлял. Удивление этим фактом даже пересилило растущее раздражение. Сила не могла вот так безмолвствовать, без причины. Что-то в короле было не правильным, что-то делало его непригодным для мрака. Защита? Я присмотрелся в тёмные глаза мага. Он не кривился от мнимой боли, его тело было полно отравы. Едва заметной, и поселившейся у самого истока, растекающейся по телу медленно, высасывая все силы, изматывая годами. Его убивала королева. Её искренняя неприязнь и недоверие.
Осознавала ли она? Безусловно. Однако тут не поможет никакой лекарь. Годы. Он проживёт ещё годы, при контроле над этим подселившимся мраком, может быть и больше, но его исток будет разрушен. Мрак убивал короля. Она пыталась насытиться его силой, как поглощала мою. Она пила его дар. Я уже видел такое. Лортана тоже была отравлена моим голодом — слишком часто она была близка к мраку. Ко мне. И, не погибни она в сражении, как долго я бы смог усмирять частицу засевшего в ней ядовитого шипа мрака? Его приговор подписан.
— Чего лыбишься, Анар? — кажется, король даже удивился. — Ты никогда не поселишься здесь, Истребитель. Поверь, я разрушу все твои надежды на это.
— Однажды я принесу сюда белые лилии, ваше величество. Я выберу лучшие, — мило улыбнулся я, поклонившись побледневшему Персивалю. — Я дождусь. Ваше величество, меня ждут дела, — поклонился я, обходя застывшего статуей короля.
Мрак убивал его. Не мой, от того ещё более приятным была весть о болезни короля. Теперь я понимал, с чем боролись лекари Митерана. Может быть именно этим проклятием королева решила проблему своего бесплодия, но дорога у короля была только одна. И когда его примет земля, я приду. Я приду и больше никому не позволю быть с ней рядом. Эгоистично? Пусть. Митеран больше не земля одной расы, это Империя, что принимает всех, кто верен её взглядам. Рано или поздно наступит время, когда никого не смутит остроухий за спиной полноправной королевы. Даже не так. Императрицы Морганы Митеран и её законной наследницы, даже если её отец заносчивый ходящий мертвец.
Я принесу пять белых лилий. Цветов искренней любви к женщине «приносящей беды». Вдов не любят ни люди, ни эльфы, никто не готов связывать с ними свою жизнь, ведь они уже не сберегли своего мужа единожды. А, если всё же находится бесстрашный и безрассудный мужчина, он должен преподнести вдове пять белоснежных лилий в день скорби, и если женщина уложит их на могилу своего покойного мужа, с этого момента по законам Митерана, Мории и Шатрана он будет считаться её мужем.
Пять белоснежных лилий для вдовствующей королевы мой единственный шанс. Моя надежда лишь в том, что она примет их. И эта надежда крыльями распустилась за моей спиной, придавая сил. Теперь я справлюсь с чем угодно, сколько бы мне ещё не пришлось ждать. Годы, десятилетия… Мрак умеет ждать.
Возвращался в ЧИХАТ я в прекраснейшем расположении духа. Прибывающие на обучение драконы то и дело приземлялись на тренировочные полигоны, красуясь своей второй личиной. Те, кто ещё был не способен на обращение, прибывали в лапах старших и тут же попадали в цепкие лапы ректора и сильнейших из Венцов. На молодых драконов смотрели как на мясо, оценивая и расписывая возможные способы их приготовления, то есть смешения их сил с имеющимися в распоряжении.
— Анар, подойдите пожалуйста, — позвал ректор, когда я замер на другом конце поля, наблюдая за приземлением золотисто-зелёного ящера. Девушка обратилась, закинув тяжелую косу изумрудных волос за плечо и окинула встречающую её делегацию высокомерным взглядом. Мёртвая жизнь, лекарь—некромант была сильной магичкой и неплохо обращалась с посохом, однако её характер делал её неуступчивой и заносчивой, поэтому её отъезд из Нашресса сопровождался вздохами облегчения. Я увидел в ней потенциал и был уверен, здесь он раскроется.
— Ректор, я выполнил все ваши распоряжения и надеялся посетить Шатран после отдыха, — я подошёл к саламандру, встав справа от него. Хрупкий парень с пыльно-серыми волосами стоял перед Венцами, смотря на ректора из-под бровей. Недовольство.
— Чистый, слабый, даже оружием не владеет, зачем ты дал ему договор, Анар? Если бы я не верил в тебя, я бы уже вышвырнул это недоразумение обратно в земли, — Грешт скрестил руки на груди, ожидая моего ответа. Да, дракон был слабым, но я видел в нём то, что было доступно только мне. Его сила проявляла себя уже не раз, но никто не придавал этому значения, считая его пыльным бураном, как всех в его роду. Но в воспоминаниях парня я видел, что творят его чувства, смешанные с голой силой. Парень на одну четверть был нимфой, что делало его грязной кровью.
— Разлагающий. Я привёл его не в группу Венцов, он артефактор. Кажется, профессор Башни Спасения Алудия Ситара реликт синтеза, что так и не исполнила подписанный ею во время обучения в Тенях свиток смешения. Когда-то псевдобог Хаос создал сильнейшие амулеты в истории, у нас шанс создать нового артефактора его уровня. Если Алудия откажется, я лично навещу её для разговора. Можете так ей и передать, — улыбнулся.
— Ты чудовище, Анар, — усмехнулся ректор, уже по-другому смотря на несуразного парня. — Что же, адепт, вы приняты. Анар, отдых придётся отложить.
— При всём моём уважении, господин ректор…
— Король Натланниэль умер по дороге в столицу, — Грешт замолчал.
Король был последней силой, что сдерживала его сына. Последний, кто хотел мира и искал выход из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Он мешался, он тормозил войну и насаждение новых строгих законов. Кронпринц убрал отца. Для него не было ничего, что было бы ценнее власти. И всё, что мы сейчас можем ждать, это нападения. Похоже, визит в Шатран всё же откладывается, как и отдых.
Я вздохнул, прикрывая глаза. Сеть ЧИХАТ поддалась без сопротивления, рассылая мой голос в каждую комнату, на каждый полигон академии и посылая зов тем, кто был далеко, но носил отличительную символику замка. У меня не было выбора, я должен был защитить всех нас от силы, что могут собрать эльфы.
— Говорит генерал академии Чёрного Искусства, Хаоса и Академической Тьмы Анар Истребитель, это вызов всем, кто может слышать, это зов всем, кто может сражаться. Говорит главнокомандующий отряда теней Митерана и Венцов всех земель, слушайте внимательно, это не учебный вызов. Мория окончательно пала в руки нового завета. Король Мории убит собратьями, убит собственным сыном. Всем, кто способен сражаться явиться в академию или приграничные посты до заката. Всем приписанным к легиону ЧИХАТ надеть координирующие амулеты с мраком и ждать дальнейших распоряжений. Всем приграничным постам объявить эвакуацию мирного населения в направлении запада. Командующим Граль Краторли, Дармон Ар-дронг, Вита Вивато, Онсо Ратер и Викор Лаурд незамедлительно явиться в главный зал академии, — нити академии оторвались от меня, оставив ощущение саднящего горла и привкус крови во рту. И как Грешт умудрялся кричать через этот поток, не срывая своего голоса? — Ректор Кландан, младшие курсы не должны покинуть этих стен, займитесь.
— Как прикажете, генерал, — не без удовольствия согласился саламандр. Его безусловно радовало, что теперь кто-то другой нёс ответственность за его детище. Со дня пришествия чуждой крови он был силой, с которой мало кто мог спорить, а подобное могущество и ответственность утомляют.
