Его, как самого молодого доктора исторических наук, попросил один видный туристский журнал написать ряд статей об истории края, чтобы привлечь не только дополнительных подписчиков к журналу, но и непосредственно туристов, желающих с этой историей ознакомиться на месте и отправиться в путешествие не за границу, а по родному Отечеству. Так сказать, непростое у него было задание, но весьма интересное. Обещали при этом неплохо заплатить, но деньги Рудольфа интересовали мало, точнее гораздо меньше, чем возможность прикоснуться к живой истории этих мест.
— Если интересуетесь старинными книгами и фолиантами, то они стоят на стеллажах в следующем ряду.
Рудольф обернулся на голос, обратившийся к нему на приятном старинном наречии. Его, как ученого, интересовала не только история, но и диалекты, и местные наречия. Он сразу смог определить, что так разговаривали лет пятьсот назад.
— Вы библиотекарь? — спросил Рудольф у молоденькой девушки лет восемнадцати на вид, одетой, как все послушницы этого монастыря — серый подрясник с глухим воротом, платье божьей невесты, из грубой домотканой ткани, подпоясанный сыромятным ремешком.
— Не совсем, но в данный момент по приказу матери-настоятельницы выполняю его функции. Я могу вам чем-нибудь помочь? — обратилась она к нему и слегка склонила голову.
На Рудольфа смотрели внимательные умные глаза необычного золотистого цвета.
— Да, пожалуй, да, — согласился он, осознавая, что помощь в выборе книг ему все же понадобится. — Я хотел бы найти что-нибудь времен благословенной пары — Рудольфа Благородного и Анастасии Мудрой и истории монастыря того же периода.
Девушка заметно вздрогнула и изящным жестом предложила проследовать за ней к нужным стеллажам.
— Одну минуту, — она поправила темные, почти черные, давно не видевшие ножниц волосы под платком, заправила выбившуюся прядку, чтобы те ей не мешали, и принялась, проводя по корешкам книг тонкими, нервными пальцами, как у всех благородных особ, перебирать книги, легко прикасаясь к ним. — Вот эти, пожалуй, вам подойдут.
Она сняла с полки три старинных фолианта и передала их Рудольфу.
— Это старинные книги, написанные монахинями-историками, жившими непосредственно в монастыре в то время, о котором вы упомянули.
Девушка снял с полки еще одну книгу:
— А эта книга написана Рафаэллой, подругой и личным библиографом Анастасии.
— Вы хотели сказать, Анастасии Мудрой? — переспросил Рудольф послушницу. Анастасий в истории их Объединенного королевства за пятьсот прошедших лет было немало, как и Рафаэлл.
Он даже не заметил, благоговейно прикасаясь к уникальному изданию, как судорожно сглотнула девушка.
— Анастасии Мудрой, — уточнила она дрогнувшим голосом и добавила: — Фон Шван, за необычайный цвет волос и красоту прозванной в народе Черным Лебедем. И все ее потомки стали носить впоследствии фамилию Шварцшван.
Теперь наступил черед вздрогнуть Рудольфу, ведь его супруга тоже была из рода Шварцшванов. Анастасия фон Шварцшван. И она воспитывается где-то среди послушниц этого монастыря.
— А вас как зовут? — поинтересовался Рудольф у девушки, когда они подошли со снятыми с полок книгами к одному из столов, стоящих в библиотеке для работы с редкими изданиями.
— Настя…
Еще сегодня на рассвете она была той самой Анастасией фон Шван, принцессой, а еще точнее уже королевой Восточного королевства, правда, еще некоронованной. Она так и не стала супругой Рудольфа Благородного. Сильный взрыв, прогремевший в тот момент, когда она проходила мимо конюшни, забросил ее сюда. Ей совсем было бы плохо здесь — чужая речь, чужая жизнь, если бы не знакомые лица подруги Рафаэллы и матери-настоятельницы. Да и одежда по-прежнему оставалась серой и неприметной. Да и книги в библиотеке… Она после того, как немного отошла от взрыва, просмотрела их все, что касалось ее жизни. И ее ли? То, что было написано ее личным библиографом Рафаэллой о ней, не было ее жизнью. Анастасия Мудрая фон Шварцшван… Это имя надо еще заслужить. А пока она просто никому неизвестная Настя.
Она окинула себя взглядом, свой серого, мышиного цвета наряд с пояском хвостиком:
— Настя Мойзекёних.
— Интересная фамилия, — отозвался Рудольф, открывая первый фолиант и сразу погружаясь в его чтение, мгновенно забыв обо всем — и о монастыре, и о девушке, которая продолжала стоять рядом.
Только почитать ему не довелось, перед взором поверх текста непрерывно всплывали необычного цвета внимательные глаза.
— Расскажите мне сами что-нибудь об этом периоде, — отложив книгу в сторону, попросил он Настю, молча стоявшую рядом и готовую прийти ему на помощь по первому зову. — Все, что знаете.
— Здесь не только рассказывать, но и показывать надо, — улыбнулась девушка и, стянув с головы платок, чтобы заново повязать его, тряхнула темными волосами.
— Ну, тогда расскажите и покажите, — согласился Рудольф.
Прочитать книги он еще успеет, а вот так, вживую поговорить об интересующем его предмете ему, историку, выпадало не часто.
— Пойдемте, — потянула девушка его на выход из библиотеки.
Они поднялись на монастырскую стену, и Анастасия повела свой изумительной красоты рассказ о старых временах на старинном диалекте, а музыкальным сопровождением ее повествованию было разноголосое пение птиц.
Она сняла с головы свой белый платок, и иногда налетающий ветерок трогал ее длинные волосы, и они поднимались опускались, словно крылья черного лебедя в полете.
Глубокой ночью Анастасию подняла с постели пожилая монахиня, она же помогла ей, как своей королеве, одеться пусть в ту же самую власяницу и подрясник — все равно другой одежды в монастыре не было. Приложив палец к губам, жестом предложила следовать за ней. Она все делала молча, не проронив ни слова. Ничего не спрашивала и Анастасия — ей достаточно сообщили накануне. Знать пришел тот час.
Они быстро прошли по длинному коридору мимо ряда дверей, стараясь не заскрипеть половицами и не вызвать к себе ненужного любопытства ни со стороны монахинь, ни со стороны послушниц. Тем совершенно не обязательно знать, куда они направились среди ночи. Через боковую дверь вышли на монастырский двор, постояли немного, прислушиваясь к ночным звукам, а затем почти побежали в сторону конюшни. Анастасия усмехнулась — куда же еще. Только под ней находились тайные проходы за стены монастыря.
Там их уже дожидались Рафаэлла еще с одной монахиней, совсем молодой девушкой. Анастасия улыбнулась, мысленно поблагодарив мать-настоятельницу — там, куда ее хотели увезти, хоть одно знакомое лицо будет, а может и все три, если монастырские сестры последуют за ней и ее подругой. Почему-то она была уверена, что Рафаэллу не оставят здесь в монастыре, ведь ясно же, что ее разбудили среди ночи и привели на конюшню неспроста. Явно не для того, чтобы она обняла свою королеву на прощание или всплакнула, махая ей вслед платком, сорвав его с головы.
Не зажигая ни свечей, ни масляных ламп, ни факелов, чтобы огнями не привлекать к себе внимания, собравшиеся у ворот конюшни прошли во все тот же знакомый проход в подвале, только почти сразу же свернули в боковое ответвление, неизвестное доселе Анастасии. Его не было видно из основного прохода и, следовательно, этот узкий коридорчик не был девушкой исследован ранее. А уж она ни за что не упустила бы такую возможность изучить его, а главное выяснить, куда он ведет.
Казалось, что брели они по темному коридору с земляным полом и каменными старинными сводами целую вечность, поворачивая то налево, то направо. Неожиданно чьи-то сильные руки подхватили идущей первой монахиню, и она исчезла, взмыв куда-то вверх. Анастасия даже взвизгнуть не успела, как ей зажали рот и тоже вытащили на поверхность.
Улыбающийся Готфрид прижал испуганную девушку к себе, целуя ее в лоб, в щеки, в нос, давая ей успокоиться и унять отчаянно бьющееся сердце, словно крылья мотылька.
— Предупреждать надо, — проворчала недовольно Настя, когда перестала хватать ртом воздух от испуга и смогла членораздельно говорить.
— Сейчас пешком спустимся с гор, а потом сядем на лошадей, — прошептал царедворец, стараясь говорить, как можно тише. — Нельзя выдавать этот тайный выход из подземелья монастыря. Он может еще не раз пригодиться. Только поэтому и не стали никого из вас предупреждать. Я и сам довольно часто пользовался им, оставаясь незамеченным — проходил в монастырь через него и возвращался обратно.
Анастасия лишь качнула головой в ответ. Конечно, если бы он прошел через ворота, как положено, то либо одна монахиня, либо другая обязательно заметили бы, что по монастырю шастает посторонний, да к тому же мужского пола. Любопытные послушницы непременно поделились бы этой новостью друг с другом. Это же так занятно, взглянуть на мужчину. И до ушей Анастасии непременно дошли бы эти шепотки по углам.
Она вздохнула: на лошадей сядут — это, конечно, хорошо, только вот в седле она совершенно не умела держаться. За все то время, что она провела в монастыре, ей ни разу не довелось даже взгромоздиться хоть на какую-нибудь старую клячу, чтобы почувствовать себя настоящей наездницей. А так хотелось. Только сейчас было как-то не до того, а в ее прошлом будущем лошадей в конюшне уже не держали. Монахини передвигались на совершенно других видах транспорта — железных конях.
— Почему не идем? — шепотом спросила Анастасия. Ей казалось, что место, где заканчивался выход из подземелья, надо покинуть как можно скорее, а еще лучше немедленно, чтобы их случайно не заметил никто посторонний. Правда, в кромешной тьме вряд ли кто-то собирал грибы-ягоды в горах или охотился на дичь. Ни с кем встречи можно было не опасаться, но все же осторожность никогда не помешает…
— Подождем еще немного, — ответил ей Готфрид.
После того, как наконец на поверхности появились отчаянно сопротивляющаяся Рафаэлла и молчаливая замыкающая монастырская сестра, все стали бесшумно спускаться вниз, стараясь, чтобы не раздалось ни звука, не хрустнула под ногами случайная ветка.
Вскоре в небольшой рощице, буквально из десятка деревьев, Анастасии удалось рассмотреть конный отряд, видимо, тот, с которым прибыл Готфрид, и который она видела с монастырской стены в ночь его прибытия. Теперь отряд во главе с царедворцем станет охраной ее величества, королевы Восточного королевства. Жаль, что не ее, было бы приятно проехать с эскортом в свете дня, а той девушки, за которую все ее принимали.
— Я совершенно не умею ездить верхом, — пробормотала Анастасия, когда они подошли к лошадям.
— Я догадался, — кивнул царедворец. — И подумал об этом. В деревне вас дожидается карета, на которой ты поедешь с Рафаэллой и вашими личными слугами. Их роль некоторое время станут играть монастырские сестры. А пока…
Готфрид легко взлетел в седло и, наклонившись, подхватил Анастасию, успевшую лишь жалобно пискнуть, и усадил перед собой. Тронув бока своего могучего жеребца, способного легко нести их двоих, и махнув рукой, дав команду двигаться, Готфрид поскакал вперед вслед за вооруженными всадниками.
За Рафаэллу Анастасия не беспокоилась — кто-то должен был точно так же усадить ее перед собой, вряд ли ее одну решатся посадить на лошадь. Да и сопровождающих их монахинь тоже. Впрочем, монахини вполне могли сидеть на лошадях самостоятельно — ведь для чего-то нескольких коней в монастыре все же содержали.
Через полтора часа отчаянной скачки по лесу они прибыли в небольшую деревеньку, где на постоялом дворе их, действительно, ожидала карета с гербами Восточного королевства, запряженная шестеркой лошадей. Анастасия надеялась, что им с Рафаэллой дадут хотя бы немного отдохнуть и поспать, но их сразу же буквально затолкали в карету вместе с монахинями, и отряд снова продолжил путь практически на предельной скорости, увозя Анастасию все дальше и дальше от гор и монастыря.
На закате карета въехала по подвесному мосту в небольшой замок, окруженный неприступной крепостной стеной и глубоким рвом. Такой форпост, в отличие от их монастыря, способен оказать достойное сопротивление напавшим на него и выдержать длительную осаду, почему-то подумалось Анастасии. Не зря царедворец Готфрид свою королеву привез сюда.
Анастасия не вышла, а почти выпала из кареты. Она старалась устоять на ватных ногах, которые затекли и совершенно не держали ее после долго сидения на жесткой лавке в одной позе. Если бы ее не подхватили слуги, встретившие их, она, наверное, все же упала бы в пыль на колени. Все-таки автомобили из ее прошлого будущего гораздо удобнее для поездок на дальние расстояния. И все равно она улыбалась. Улыбалась заходящему солнцу, легкому ветерку, играющему с ее длинными волосами, какому-то странному чувству свободы и возможности, наконец, говорить не шепотом, а в полный голос.
Ее вместе с Рафаэллой и Готфридом молчаливые слуги провели в главный зал замка, где для уставших и голодных путников уже был накрыт стол. Анастасия с недоумением посмотрела на свои руки, которые следовало бы вымыть перед приемом пищи — не привыкла она за стол садиться с грязными руками. Готфрид ухмыльнулся, но жест и взгляд девушки истолковал абсолютно верно. И вскоре Анастасию с Рафаэллой проводили в небольшую комнату, куда им принесли два кувшина с водой и таз для умывания. Девушки с удовольствием вымыли не только руки, но и лицо, и грудь прохладной водой. После долгой тряски в душной карете с занавешенными окнами чистая прохладная вода казалась им высшим наслаждением. Еще бы сменить власяницу и подрясник, провонявшие дорогой и потом, на нормальную одежду или хотя бы чистую, и можно считать, что жизнь удалась. Но об этом пока можно было только мечтать.
Во время ужина за столом никого из посторонних, кроме приехавших, не было. Из чего Анастасия сделала вывод, что замок принадлежал либо царедворцу лично, либо кому-то из членов его семьи, например, супруге.
После ужина Готфрид, оставшись наедине с Анастасией и Рафаэллой, сообщил им, что сейчас карета в сопровождении вооруженного отряда отбудет, увозя монахинь и двух его слуг вместо королевы и ее подруги, а те задержатся здесь на неопределенное время. Специально нанятые учителя будут обучать Анастасию и Рафаэллу светским манерам, но в основном тому, чему не смогла бы их обучить в монастыре мать-настоятельница — танцам, верховой езде и искусству обольщения мужчин. На что подруги громко прыснули от смеха, а за ними следом рассмеялся и Готфрид.
— А зачем надо было карету-то отправлять? — все же не выдержав, поинтересовалась Анастасия.
Ее разбирало любопытство.
— Если шпионы принца Рудольфа или кого-то другого следили за монастырем и нашими передвижениями, — усмехнулся мастер розыгрышей и «король» интриг царедворец Готфрид, — то пусть следят и дальше. А мы же, когда будем готовы к путешествию, отправимся совершенно другим путем и незаметно для них. Причем покинем замок до того момента, когда шпионы поймут, что они следили за пустой каретой, в которой королевы Восточного королевства нет и не было. А чтобы запутать их сильнее из дворца Верховного правителя по моему приказу навстречу этой карете мчится другая, а из монастыря третья.
— Я запуталась, как и шпионы. Мне совершенно непонятно, зачем это нужно, — усмехнулась Анастасия и на всякий случай переспросила:
— Если интересуетесь старинными книгами и фолиантами, то они стоят на стеллажах в следующем ряду.
Рудольф обернулся на голос, обратившийся к нему на приятном старинном наречии. Его, как ученого, интересовала не только история, но и диалекты, и местные наречия. Он сразу смог определить, что так разговаривали лет пятьсот назад.
— Вы библиотекарь? — спросил Рудольф у молоденькой девушки лет восемнадцати на вид, одетой, как все послушницы этого монастыря — серый подрясник с глухим воротом, платье божьей невесты, из грубой домотканой ткани, подпоясанный сыромятным ремешком.
— Не совсем, но в данный момент по приказу матери-настоятельницы выполняю его функции. Я могу вам чем-нибудь помочь? — обратилась она к нему и слегка склонила голову.
На Рудольфа смотрели внимательные умные глаза необычного золотистого цвета.
— Да, пожалуй, да, — согласился он, осознавая, что помощь в выборе книг ему все же понадобится. — Я хотел бы найти что-нибудь времен благословенной пары — Рудольфа Благородного и Анастасии Мудрой и истории монастыря того же периода.
Девушка заметно вздрогнула и изящным жестом предложила проследовать за ней к нужным стеллажам.
— Одну минуту, — она поправила темные, почти черные, давно не видевшие ножниц волосы под платком, заправила выбившуюся прядку, чтобы те ей не мешали, и принялась, проводя по корешкам книг тонкими, нервными пальцами, как у всех благородных особ, перебирать книги, легко прикасаясь к ним. — Вот эти, пожалуй, вам подойдут.
Она сняла с полки три старинных фолианта и передала их Рудольфу.
— Это старинные книги, написанные монахинями-историками, жившими непосредственно в монастыре в то время, о котором вы упомянули.
Девушка снял с полки еще одну книгу:
— А эта книга написана Рафаэллой, подругой и личным библиографом Анастасии.
— Вы хотели сказать, Анастасии Мудрой? — переспросил Рудольф послушницу. Анастасий в истории их Объединенного королевства за пятьсот прошедших лет было немало, как и Рафаэлл.
Он даже не заметил, благоговейно прикасаясь к уникальному изданию, как судорожно сглотнула девушка.
— Анастасии Мудрой, — уточнила она дрогнувшим голосом и добавила: — Фон Шван, за необычайный цвет волос и красоту прозванной в народе Черным Лебедем. И все ее потомки стали носить впоследствии фамилию Шварцшван.
Теперь наступил черед вздрогнуть Рудольфу, ведь его супруга тоже была из рода Шварцшванов. Анастасия фон Шварцшван. И она воспитывается где-то среди послушниц этого монастыря.
— А вас как зовут? — поинтересовался Рудольф у девушки, когда они подошли со снятыми с полок книгами к одному из столов, стоящих в библиотеке для работы с редкими изданиями.
— Настя…
Еще сегодня на рассвете она была той самой Анастасией фон Шван, принцессой, а еще точнее уже королевой Восточного королевства, правда, еще некоронованной. Она так и не стала супругой Рудольфа Благородного. Сильный взрыв, прогремевший в тот момент, когда она проходила мимо конюшни, забросил ее сюда. Ей совсем было бы плохо здесь — чужая речь, чужая жизнь, если бы не знакомые лица подруги Рафаэллы и матери-настоятельницы. Да и одежда по-прежнему оставалась серой и неприметной. Да и книги в библиотеке… Она после того, как немного отошла от взрыва, просмотрела их все, что касалось ее жизни. И ее ли? То, что было написано ее личным библиографом Рафаэллой о ней, не было ее жизнью. Анастасия Мудрая фон Шварцшван… Это имя надо еще заслужить. А пока она просто никому неизвестная Настя.
Она окинула себя взглядом, свой серого, мышиного цвета наряд с пояском хвостиком:
— Настя Мойзекёних.
— Интересная фамилия, — отозвался Рудольф, открывая первый фолиант и сразу погружаясь в его чтение, мгновенно забыв обо всем — и о монастыре, и о девушке, которая продолжала стоять рядом.
Только почитать ему не довелось, перед взором поверх текста непрерывно всплывали необычного цвета внимательные глаза.
— Расскажите мне сами что-нибудь об этом периоде, — отложив книгу в сторону, попросил он Настю, молча стоявшую рядом и готовую прийти ему на помощь по первому зову. — Все, что знаете.
— Здесь не только рассказывать, но и показывать надо, — улыбнулась девушка и, стянув с головы платок, чтобы заново повязать его, тряхнула темными волосами.
— Ну, тогда расскажите и покажите, — согласился Рудольф.
Прочитать книги он еще успеет, а вот так, вживую поговорить об интересующем его предмете ему, историку, выпадало не часто.
— Пойдемте, — потянула девушка его на выход из библиотеки.
Они поднялись на монастырскую стену, и Анастасия повела свой изумительной красоты рассказ о старых временах на старинном диалекте, а музыкальным сопровождением ее повествованию было разноголосое пение птиц.
Она сняла с головы свой белый платок, и иногда налетающий ветерок трогал ее длинные волосы, и они поднимались опускались, словно крылья черного лебедя в полете.
ГЛАВА 4
Глубокой ночью Анастасию подняла с постели пожилая монахиня, она же помогла ей, как своей королеве, одеться пусть в ту же самую власяницу и подрясник — все равно другой одежды в монастыре не было. Приложив палец к губам, жестом предложила следовать за ней. Она все делала молча, не проронив ни слова. Ничего не спрашивала и Анастасия — ей достаточно сообщили накануне. Знать пришел тот час.
Они быстро прошли по длинному коридору мимо ряда дверей, стараясь не заскрипеть половицами и не вызвать к себе ненужного любопытства ни со стороны монахинь, ни со стороны послушниц. Тем совершенно не обязательно знать, куда они направились среди ночи. Через боковую дверь вышли на монастырский двор, постояли немного, прислушиваясь к ночным звукам, а затем почти побежали в сторону конюшни. Анастасия усмехнулась — куда же еще. Только под ней находились тайные проходы за стены монастыря.
Там их уже дожидались Рафаэлла еще с одной монахиней, совсем молодой девушкой. Анастасия улыбнулась, мысленно поблагодарив мать-настоятельницу — там, куда ее хотели увезти, хоть одно знакомое лицо будет, а может и все три, если монастырские сестры последуют за ней и ее подругой. Почему-то она была уверена, что Рафаэллу не оставят здесь в монастыре, ведь ясно же, что ее разбудили среди ночи и привели на конюшню неспроста. Явно не для того, чтобы она обняла свою королеву на прощание или всплакнула, махая ей вслед платком, сорвав его с головы.
Не зажигая ни свечей, ни масляных ламп, ни факелов, чтобы огнями не привлекать к себе внимания, собравшиеся у ворот конюшни прошли во все тот же знакомый проход в подвале, только почти сразу же свернули в боковое ответвление, неизвестное доселе Анастасии. Его не было видно из основного прохода и, следовательно, этот узкий коридорчик не был девушкой исследован ранее. А уж она ни за что не упустила бы такую возможность изучить его, а главное выяснить, куда он ведет.
Казалось, что брели они по темному коридору с земляным полом и каменными старинными сводами целую вечность, поворачивая то налево, то направо. Неожиданно чьи-то сильные руки подхватили идущей первой монахиню, и она исчезла, взмыв куда-то вверх. Анастасия даже взвизгнуть не успела, как ей зажали рот и тоже вытащили на поверхность.
Улыбающийся Готфрид прижал испуганную девушку к себе, целуя ее в лоб, в щеки, в нос, давая ей успокоиться и унять отчаянно бьющееся сердце, словно крылья мотылька.
— Предупреждать надо, — проворчала недовольно Настя, когда перестала хватать ртом воздух от испуга и смогла членораздельно говорить.
— Сейчас пешком спустимся с гор, а потом сядем на лошадей, — прошептал царедворец, стараясь говорить, как можно тише. — Нельзя выдавать этот тайный выход из подземелья монастыря. Он может еще не раз пригодиться. Только поэтому и не стали никого из вас предупреждать. Я и сам довольно часто пользовался им, оставаясь незамеченным — проходил в монастырь через него и возвращался обратно.
Анастасия лишь качнула головой в ответ. Конечно, если бы он прошел через ворота, как положено, то либо одна монахиня, либо другая обязательно заметили бы, что по монастырю шастает посторонний, да к тому же мужского пола. Любопытные послушницы непременно поделились бы этой новостью друг с другом. Это же так занятно, взглянуть на мужчину. И до ушей Анастасии непременно дошли бы эти шепотки по углам.
Она вздохнула: на лошадей сядут — это, конечно, хорошо, только вот в седле она совершенно не умела держаться. За все то время, что она провела в монастыре, ей ни разу не довелось даже взгромоздиться хоть на какую-нибудь старую клячу, чтобы почувствовать себя настоящей наездницей. А так хотелось. Только сейчас было как-то не до того, а в ее прошлом будущем лошадей в конюшне уже не держали. Монахини передвигались на совершенно других видах транспорта — железных конях.
— Почему не идем? — шепотом спросила Анастасия. Ей казалось, что место, где заканчивался выход из подземелья, надо покинуть как можно скорее, а еще лучше немедленно, чтобы их случайно не заметил никто посторонний. Правда, в кромешной тьме вряд ли кто-то собирал грибы-ягоды в горах или охотился на дичь. Ни с кем встречи можно было не опасаться, но все же осторожность никогда не помешает…
— Подождем еще немного, — ответил ей Готфрид.
После того, как наконец на поверхности появились отчаянно сопротивляющаяся Рафаэлла и молчаливая замыкающая монастырская сестра, все стали бесшумно спускаться вниз, стараясь, чтобы не раздалось ни звука, не хрустнула под ногами случайная ветка.
Вскоре в небольшой рощице, буквально из десятка деревьев, Анастасии удалось рассмотреть конный отряд, видимо, тот, с которым прибыл Готфрид, и который она видела с монастырской стены в ночь его прибытия. Теперь отряд во главе с царедворцем станет охраной ее величества, королевы Восточного королевства. Жаль, что не ее, было бы приятно проехать с эскортом в свете дня, а той девушки, за которую все ее принимали.
— Я совершенно не умею ездить верхом, — пробормотала Анастасия, когда они подошли к лошадям.
— Я догадался, — кивнул царедворец. — И подумал об этом. В деревне вас дожидается карета, на которой ты поедешь с Рафаэллой и вашими личными слугами. Их роль некоторое время станут играть монастырские сестры. А пока…
Готфрид легко взлетел в седло и, наклонившись, подхватил Анастасию, успевшую лишь жалобно пискнуть, и усадил перед собой. Тронув бока своего могучего жеребца, способного легко нести их двоих, и махнув рукой, дав команду двигаться, Готфрид поскакал вперед вслед за вооруженными всадниками.
За Рафаэллу Анастасия не беспокоилась — кто-то должен был точно так же усадить ее перед собой, вряд ли ее одну решатся посадить на лошадь. Да и сопровождающих их монахинь тоже. Впрочем, монахини вполне могли сидеть на лошадях самостоятельно — ведь для чего-то нескольких коней в монастыре все же содержали.
Через полтора часа отчаянной скачки по лесу они прибыли в небольшую деревеньку, где на постоялом дворе их, действительно, ожидала карета с гербами Восточного королевства, запряженная шестеркой лошадей. Анастасия надеялась, что им с Рафаэллой дадут хотя бы немного отдохнуть и поспать, но их сразу же буквально затолкали в карету вместе с монахинями, и отряд снова продолжил путь практически на предельной скорости, увозя Анастасию все дальше и дальше от гор и монастыря.
На закате карета въехала по подвесному мосту в небольшой замок, окруженный неприступной крепостной стеной и глубоким рвом. Такой форпост, в отличие от их монастыря, способен оказать достойное сопротивление напавшим на него и выдержать длительную осаду, почему-то подумалось Анастасии. Не зря царедворец Готфрид свою королеву привез сюда.
Анастасия не вышла, а почти выпала из кареты. Она старалась устоять на ватных ногах, которые затекли и совершенно не держали ее после долго сидения на жесткой лавке в одной позе. Если бы ее не подхватили слуги, встретившие их, она, наверное, все же упала бы в пыль на колени. Все-таки автомобили из ее прошлого будущего гораздо удобнее для поездок на дальние расстояния. И все равно она улыбалась. Улыбалась заходящему солнцу, легкому ветерку, играющему с ее длинными волосами, какому-то странному чувству свободы и возможности, наконец, говорить не шепотом, а в полный голос.
Ее вместе с Рафаэллой и Готфридом молчаливые слуги провели в главный зал замка, где для уставших и голодных путников уже был накрыт стол. Анастасия с недоумением посмотрела на свои руки, которые следовало бы вымыть перед приемом пищи — не привыкла она за стол садиться с грязными руками. Готфрид ухмыльнулся, но жест и взгляд девушки истолковал абсолютно верно. И вскоре Анастасию с Рафаэллой проводили в небольшую комнату, куда им принесли два кувшина с водой и таз для умывания. Девушки с удовольствием вымыли не только руки, но и лицо, и грудь прохладной водой. После долгой тряски в душной карете с занавешенными окнами чистая прохладная вода казалась им высшим наслаждением. Еще бы сменить власяницу и подрясник, провонявшие дорогой и потом, на нормальную одежду или хотя бы чистую, и можно считать, что жизнь удалась. Но об этом пока можно было только мечтать.
Во время ужина за столом никого из посторонних, кроме приехавших, не было. Из чего Анастасия сделала вывод, что замок принадлежал либо царедворцу лично, либо кому-то из членов его семьи, например, супруге.
После ужина Готфрид, оставшись наедине с Анастасией и Рафаэллой, сообщил им, что сейчас карета в сопровождении вооруженного отряда отбудет, увозя монахинь и двух его слуг вместо королевы и ее подруги, а те задержатся здесь на неопределенное время. Специально нанятые учителя будут обучать Анастасию и Рафаэллу светским манерам, но в основном тому, чему не смогла бы их обучить в монастыре мать-настоятельница — танцам, верховой езде и искусству обольщения мужчин. На что подруги громко прыснули от смеха, а за ними следом рассмеялся и Готфрид.
— А зачем надо было карету-то отправлять? — все же не выдержав, поинтересовалась Анастасия.
Ее разбирало любопытство.
— Если шпионы принца Рудольфа или кого-то другого следили за монастырем и нашими передвижениями, — усмехнулся мастер розыгрышей и «король» интриг царедворец Готфрид, — то пусть следят и дальше. А мы же, когда будем готовы к путешествию, отправимся совершенно другим путем и незаметно для них. Причем покинем замок до того момента, когда шпионы поймут, что они следили за пустой каретой, в которой королевы Восточного королевства нет и не было. А чтобы запутать их сильнее из дворца Верховного правителя по моему приказу навстречу этой карете мчится другая, а из монастыря третья.
— Я запуталась, как и шпионы. Мне совершенно непонятно, зачем это нужно, — усмехнулась Анастасия и на всякий случай переспросила:
