— Плачу, — согласился я и назвал брата детским прозвищем, так звали его родители, может, вспомнит, кем он был: — Малыш.
— Не смей меня так называть, — гневно прокричал Джеффри. Он ненавидел с детства такое обращение к нему. После гибели родителей мы с Уиллом согласились считать его средним братом — все для младшенького. Вот и вырастили человеческого монстра.
Звуки боя становились все отчетливей — где-то на базе велся огонь. Если не подчинюсь, то Джеф расправится со мной, как его монстры с нашими солдатами. Если не подчинюсь брату, то придется убить Джеффри. Выбор невелик.
— Не верь, малыш, что мужчины не плачут, — я всхлипнул уже по-настоящему.
— Я никогда не плакал, — отрезал Джеф.
— Да-да, — поспешно, даже слишком, согласился я. — Посмотри на меня, я мужчина, и я плачу. Тебя всегда обманывали, что это удел слабых. Настоящие мужчины тоже плачут. Поверь, что с каждой слезой я только взрослел. Посмотри на меня — мужчина тоже плачет.
Теперь уже не дождь, а горючие слезы катились их моих глаз. Я пытался оттянуть время, запомнить Джеффри в своей памяти, каждый его жест, каждую черточку. Впрочем, пытался обмануть себя. Мне не нужно было ничего запоминать, достаточно просто подойти к зеркалу.
— Ты не плакал, — продолжил я, — потому что никогда никого не любил. Даже себя.
Взмахом руки я пресек все возражения Джефа.
— Мужчины плакали от Создателя, — я старался говорить ровно, чтобы не дай не спровоцировать брата на атаку. — Они плачут от любви, от потерь, но не от слабости.
— Прекрати! — взвыл Джеффри. — Сними свой армейский жетон и подчинись мне.
Что меня ждало рядом с Джефом? Участь бычка-производителя совершенно не устраивала.
— А ты знаешь, что паучихи уничтожают самцов после спаривания? — пустил я в ход последний аргумент.
Джеффри взвел бластер.
— Это не мой случай, — процедил он сквозь зубы. — Она не такая. Твое решение?
— Погоди, — я направил раскрытую ладонь в сторону Джефа, не хотелось, чтобы он выстрелил. Я отобью его атаку, не в этом проблема, надо выяснить все до конца.
— Ха! — рассмеялся Джеффри, — твоя нежная Лотти. Она стремилась к тебе, а нашла меня. Ей надоело изображать вечно изнасилованную, чтобы собирать мужское семя.
Я зажмурился — слезы потекли сильнее. А может, это все же дождь? Брат предал, женщина, которую я боготворил, оказалась монстром.
— А пропавшие бойцы? — спросил я, не надеясь на ответ.
— Они пошли на корм своим детям, — хмыкнул Джеффри. — Лотти не могла их оставить в живых, они могли выдать ее.
Мне было все равно, как Джефу удалось договориться с паучихой. Я знал одно: он жив совсем недолго — или я его уничтожу, или она его пустит на корм своим паучатам. Зря он понадеялся, что станет Властителем Вселенной. Его честолюбивым планам не суждено реализоваться.
— Победителей не судят! — воскликнул Джеффри и ожидаемо выстрелил.
Я увернулся и прыгнул с обрыва.
— Дурак, разобьешься же! — донеслось вслед. — Это парализатор. Ты мне нужен живым, от тебя мертвого нет проку.
«А от тебя ни от живого, ни от мертвого нет проку», — я все не решался уничтожить брата. Это нетрудно. А что потом? Человек — на удивление хрупкое создание. Чтобы выносить, родить и взрастить, требовались невероятные усилия, а уничтожить… Просто надо нажать на курок бластера.
Падал я недолго… Что там постоянно твердил Дерек? Как мне его не хватало в эту минуту! Чтобы стать драконом не обязательно им родиться.
— Победитель получит все! — стучало где-то в глубине подсознания. — Или потеряет все…
О последнем совершенно не хотелось думать — выбора все равно не было. И я, только я, должен выйти из этой схватки победителем.
Падение замедлилось, и воздушные потоки подняли меня на скалу. Это не Дерек — дракон, это я превращался в чудовище, только чешуйками не покрывался. Надо остановить это.
— Ты жив? — изумился Джеффри, глядя на меня. — Передумал умирать? Пойдешь со мной?
— Рано мне еще умирать, — ответил я. — Столько планов, несбывшихся ожиданий. Рано… — покачал я головой. — Но за тобой не пойду. Я еще человек.
Я смотрел прямо брату в глаза, стараясь уловить его малейшее движение.
— Пойдем лучше со мной, — предложил ему. — Мы сможем остановить бойню и избавить мир от паучихи. Это ведь она хочет захватить Вселенную, а ты ей нужен как оружие. Ты еще сможешь почувствовать, каково это быть человеком.
— Ложь! Не пытайся убедить меня в том, чего нет! Человек? Слабое создание, — Джеффри нахмурился. Видимо, произнесенные мной слова не доставили ему радости и удовольствия. Он честолюбив, но не глуп. И я ему нужен был для подстраховки. Он на самом деле не хотел моей смерти, только пытался изображать, что готов убить меня. Я видел это… И тоже до безумия не желал Джеффри смерти…
Каждый из нас звал другого, но похоже аргументы иссякли и меня, и у Джефа.
Он не выдержал первый — брату всегда не хватало терпения. Я поднял левую руку, защищаясь, и неважно, что это было — смертоносный выстрел бластера или электрический шар из парализатора. Умирать или становиться пешкой в чужой игре я не собирался. По крайней мере, не сейчас.
Огненные искры рассыпались у моих ног, а рядом с ладонью возникла крошечная светящаяся синим стрелка. Один посыл сердца, одно биение, и Джеффри не станет — сойдутся материя и антиматерия в смертельном танце. Выброс энергии испепелит все вокруг, аннигиляционную вспышку будет видно даже на Талосе Прайм. Я успел подумать и об этом. Правительственные звездолеты устремятся сюда, если только их еще не вызвали с базы. У меня почти не останется времени, чтобы отыскать паучье гнездо. Плохо, что я еще слабо владел силой, которой наградил меня Создатель.
Я всегда жалел, что родители рано ушли из жизни, а тут вдесятеро почувствовал, как мне их не хватало. Нам с Джеффри не хватало. Отец так и не успел объяснить наше с братом предназначение…
— Прощай! — истерично выкрикнул Джеф и снова выстрелил.
— Прощай, — простонал я, отправляя в смертельный путь крошечный кусочек себя, и в изнеможении опустился на землю. Зажмурился, чтобы не видеть, как исчезнет Джеффри, превратившись всего лишь во вспышку света. Был человек и нет его. А был ли?..
Я даже не проверил, жив Дерек или нет — не до того было. Светило садилось в океан, и если брат не солгал, то у меня совсем не осталось времени. Логово — цель!..
— Ники?
Лотти, по обыкновению, пела грустные песни в трактире. Она встретила меня ласковой улыбкой.
— Ты, как вижу, один. Джеффри не согласился? — поинтересовалась девушка, напряженно всматриваясь в мое лицо.
Я выдал себя чем-то? Вроде нет. Разве только стиснутыми желваками и сжатыми кулаками. Лотти непременно должна мне поверить и отвести меня к гнезду. Иначе нельзя. Чуял, что оно где-то неподалеку. От это зависело не только мое будущее, но и всего мира.
Я отрицательно покачал головой — нет, Джеф не согласился. Кажется, в кои веки брат не солгал мне. И это не выдумка его воспаленного сознания.
— Жаль, — улыбнулась Лотти, — хороший был парень. А потише никак нельзя было это сделать? — нахмурившись, она кивнула в сторону улицы, откуда доносились отголоски боя.
Я снова покачал головой. Пожалел, что ни разу не видел, как Джеф разговаривал с девушкой.
— Да что с тобой? — нахмурилась Лотти.
— Брата убиваешь не каждый день, — проворчал я мрачно.
«Не тяни, — умолял я ее мысленно, — веди к паучатам». Чувствовал, поведет. Ведь это она же, даже не сомневался, отправила Джефа для «последнего» разговора со мной.
Лотти грациозно поднялась и направилась на задний двор трактира.
«Здесь?» — я не поверил неожиданной удаче. Никуда не надо ехать, мчаться!
Лотти подвела меня к колодцу. Схватилась одной рукой за цепь — сильная, ловкая, второй поманила меня. И тут я впервые обратил внимание, какие длинные у нее пальцы. Невероятно длинные, как конечности у паука.
Мы спустились почти до половины, а потом Лотти исчезла в небольшой выемке в стене. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Прошли в темноте по земляной галерее, и остановились перед дверью, покрытой ржавчиной.
Лотти вставила ключ и повернула рычаг…
«Вот это инкубаторий!», — чуть не ахнул я вслух, очутившись внутри.
Стеллажи, стеллажи, бесконечные стеллажи, все опутанные паутиной. Но в них ощущалась жизнь.
— Нужно немного твоей крови…
Лотти остановилась напротив одного из инкубаторов. Здесь вот-вот должны были вылупиться паучата.
— Зачем? — я испуганно шарахнулся от девушки.
— Без человеческой крови мои воины будут расти медленно, а мне они нужны уже сегодня, сейчас.
Лотти, не оборачиваясь, протянула ко мне руку — на указательном пальце красовался «клюв». Подобный я уже видел — точно таким же была пробита чешуйка Дерека. Сомнений не было: это она — паучиха.
И тут я заметил почти всех пропавших воинов нашего отряда. Чисто внешне они оставались еще людьми, но изнутри — пища для вылупившихся паучков.
— И они все мои дети? — голос слегка дрогнул. Мне стало страшно… Что могло произойти, если бы я не понадобился Лотти и Джеффри, а вся эта армада выбралась наружу?
— Лотти, — позвал я девушку, — боюсь, что крови своей я не дам.
— Ники, — опешила она, отступая от меня в сторону. — Ты передумал? Ты изменил планы?
— Да, я Ники, — согласился я, — но не тот. Другой… И я не менял планов, не передумывал всех вас уничтожить.
Возле моей ладони появился светящаяся крошечная стрелка. Я мог с легкостью отправить девушку вслед за Джеффри, но почему-то глупое сердце отказывалось верить в предательство.
— Ты не можешь, — Лотти часто-часто заморгала, словно собиралась заплакать. Я готов был ей поверить, даже несмотря на то, что видел, — Вы же заключили с нашим правительством перемирие.
— Как заключили, так и нарушим, — невозмутимо отозвался я. — Я объявляю вам войну.
— Нет, — взвизгнула Лотти. — Мои дети!
На моих глазах очаровательная девушка превратилась в огромного паука, ее клюв потянулся ко мне. Я отскочил в сторону и метнул в нее стрелку. Моя ненависть шла из самого сердца. Паучиха не задела меня своим смертельным оружием… Я с остервенением принялся метать крошечные кусочки себя, не задумываясь, что станет со мной, когда они соединяться с ненавистной паутиной...
С первой вспышкой и первым взрывом я вылетел в образовавшуюся дыру наружу из инкубатория. Здесь все кончено, но каким-то седьмым чувством понял — это только начало. Где-то еще есть, просто обязан быть, такой же тайный инкубаторий. Борьба предстояла нешуточная…
Едва живой вернулся на базу, точнее, на то, что от нее осталось. Сил хватило — молча надел на Дерека наручники. Тот увидел жетон на моей руке, все понял, но сделал неправильные выводы. Объясняться было некогда. Собрал коробки со своим имуществом, подписал полным именем Джеффри. Не разбираясь, уничтожил то, что некогда принадлежало моему брату. Отправил с планеты в звездолете раненых и всех, кто остался в живых. Для себя не оставил даже челнока: выживу — за мной прилетят. Даже не сомневался
Если бы я мог, хватило бы сил, аннигилировал бы планетку полностью. А, может, и не сделал бы этого, побоявшись нарушить шаткое равновесие в системе планет Талос.
Начал со скалистых гор. В их влажных пещерах с постоянной температурой проще создать инкубаторы. Выжег их до основания. Затем приступил к долинам… Сейчас их восстанавливают к жизни лягушата Жаба.
Уничтожая все на своем пути, я уговаривал себя, что все они паучихи — все до единой. Никто не должен выжить…
Когда прилетели правительственные войска, я уже ничего не помнил и не вспомнил бы, что произошло на Талосе…
— Кто наложил блок на твою память? — спросил Дерек.
Два вечера он слушал молча, не задал ни единого вопроса.
— Сам и наложил, когда решил, что уничтожил логово паучихи, — ответил я.
— Почему тебя не отдали под трибунал? — хмыкнул Дерек.
— Кажется… — я пожал плечами, — в той схватке не пострадал ни один гуманоид. Местных жителей успели причислить к негуманоидным расам — это не мое решение. Меня спасло только это… Опять же Уилл постарался.
— Уилл, кажется, знал о тебе больше, чем ты сам, — усмехнулся Дерек.
— Он завтра прилетает, можно у него поинтересоваться, — предложил я.
— Было бы неплохо, — согласился Дерек. — Только я бы посоветовал тебе не сообщать Уиллу, что ты все вспомнил.
— Тогда и спрашивать бесполезно, — резюмировал я.
Ничего, я докопаюсь до всего сам…
И что я хотел бы услышать от Уилла? Что родители не мои? Так это не правда. Я хорошо помнил и отца, и мать — ребенок своих родителей.
— Я знаю, что у тебя есть записка от меня — «Надеюсь, ты меня простишь, а я тебя вспомню» В уголке подпись — «Ники», — предпринял я еще одну попытку доказать Дереку, что я тот, за кого пытаюсь выдать себя.
— В каком уголке?
— В левом. В отличие от Джеффри я левша. И перчатка в одной из коробок на левую руку. Для чего она предназначена?
— Про нее нет ничего в дневниках Джеффри? — хмыкнул Дерек.
— Нет. Только фраза — «Спроси у Дерека, когда будешь готов».
— А ты готов?
Что за глупый вопрос? Конечно, нет, не готов. В последнее время на меня столько всего свалилось, что узнать еще что-то о себе совершенно не хотелось.
— А правая перчатка где? — спросил Дерек. — Когда-то их было две.
— Не помню, — покачал я головой.
— Вот когда вспомнишь, тогда и поговорим, — предложил Дерек.
Пришлось согласиться: знал я его — не скажет. Обидно, Дерек до сих пор не верил, что я — это я.
Напрягся, все пытался вспомнить на последнюю прогулку с Джефом я надел обе перчатки или все же одну. А мне казалось, что вспомнил каждую мелочь. Нет… Оказывается, оставались еще черные дыры, белые пятна.
Утро началось с того, что дверь в моей комнате слетела с петель. Предсказуемо — Уилл появился дома. Надеюсь, я не натворил ничего такого, что разозлило бы его.
Еще сонного Уилл сгреб меня в охапку и пощекотал за ухом своими усищами. Не натворил. Это называлось у него поцелуем — высшая степень расположения.
От брата пахло сигарами и ромом.
— Не удержался, посетил Остров Свободы, прежде чем приехать домой, — хмыкнул я, обвивая руками шею брата. Сейчас, как детстве, он понесет меня вниз в столовую, чтобы там порадовать подарками. Тогда втроем мы гроздьями повисали на нем. И хохотали, хохотали, когда он нас по очереди щекотал своими усами. Уилл тогда не был генералом, и усы у него едва пробивались.
Стоп! Почему втроем? Нас же было двое — я и Джеф. Кто третий?
Внутри все похолодело… Значит, я все вспомнил неправильно. Или это не мои воспоминания!
«Кто третий!» — чуть не закричал я вслух прямо в ухо Уиллу. Так нельзя — можно сойти с ума. Встреча с братом всколыхнула глубинные слои памяти. Кто был третьим? Почему я о нем совершенно ничего не помню. Но нас точно было трое… Я обычно висел на левой руке брата, цепляясь за его левую ногу. Джеф устраивался на правой руке, он все время, пока тот тащил нас, пальцами трогал бицепс Уилла. Завидовал… Когда еще у него будут такие же? А кто-то сидел на плечах Уилла, запустив пальцы ему в волосы, и звонко смеялся, с высока поглядывая на нас…
— Я и тебе привез подарочек, — пробасил брат. — Не поверишь! Настоящий банан…
Хочу поднять глаза, чтобы увидеть, представить того, кто сверху, и не могу. А вот Джефа с легкостью вижу…
— Банан, — простонал я. — Настоящий? Не желейный?
— Не смей меня так называть, — гневно прокричал Джеффри. Он ненавидел с детства такое обращение к нему. После гибели родителей мы с Уиллом согласились считать его средним братом — все для младшенького. Вот и вырастили человеческого монстра.
Звуки боя становились все отчетливей — где-то на базе велся огонь. Если не подчинюсь, то Джеф расправится со мной, как его монстры с нашими солдатами. Если не подчинюсь брату, то придется убить Джеффри. Выбор невелик.
— Не верь, малыш, что мужчины не плачут, — я всхлипнул уже по-настоящему.
— Я никогда не плакал, — отрезал Джеф.
— Да-да, — поспешно, даже слишком, согласился я. — Посмотри на меня, я мужчина, и я плачу. Тебя всегда обманывали, что это удел слабых. Настоящие мужчины тоже плачут. Поверь, что с каждой слезой я только взрослел. Посмотри на меня — мужчина тоже плачет.
Теперь уже не дождь, а горючие слезы катились их моих глаз. Я пытался оттянуть время, запомнить Джеффри в своей памяти, каждый его жест, каждую черточку. Впрочем, пытался обмануть себя. Мне не нужно было ничего запоминать, достаточно просто подойти к зеркалу.
— Ты не плакал, — продолжил я, — потому что никогда никого не любил. Даже себя.
Взмахом руки я пресек все возражения Джефа.
— Мужчины плакали от Создателя, — я старался говорить ровно, чтобы не дай не спровоцировать брата на атаку. — Они плачут от любви, от потерь, но не от слабости.
— Прекрати! — взвыл Джеффри. — Сними свой армейский жетон и подчинись мне.
Что меня ждало рядом с Джефом? Участь бычка-производителя совершенно не устраивала.
— А ты знаешь, что паучихи уничтожают самцов после спаривания? — пустил я в ход последний аргумент.
Джеффри взвел бластер.
— Это не мой случай, — процедил он сквозь зубы. — Она не такая. Твое решение?
— Погоди, — я направил раскрытую ладонь в сторону Джефа, не хотелось, чтобы он выстрелил. Я отобью его атаку, не в этом проблема, надо выяснить все до конца.
— Ха! — рассмеялся Джеффри, — твоя нежная Лотти. Она стремилась к тебе, а нашла меня. Ей надоело изображать вечно изнасилованную, чтобы собирать мужское семя.
Я зажмурился — слезы потекли сильнее. А может, это все же дождь? Брат предал, женщина, которую я боготворил, оказалась монстром.
— А пропавшие бойцы? — спросил я, не надеясь на ответ.
— Они пошли на корм своим детям, — хмыкнул Джеффри. — Лотти не могла их оставить в живых, они могли выдать ее.
Мне было все равно, как Джефу удалось договориться с паучихой. Я знал одно: он жив совсем недолго — или я его уничтожу, или она его пустит на корм своим паучатам. Зря он понадеялся, что станет Властителем Вселенной. Его честолюбивым планам не суждено реализоваться.
ГЛАВА 23
— Победителей не судят! — воскликнул Джеффри и ожидаемо выстрелил.
Я увернулся и прыгнул с обрыва.
— Дурак, разобьешься же! — донеслось вслед. — Это парализатор. Ты мне нужен живым, от тебя мертвого нет проку.
«А от тебя ни от живого, ни от мертвого нет проку», — я все не решался уничтожить брата. Это нетрудно. А что потом? Человек — на удивление хрупкое создание. Чтобы выносить, родить и взрастить, требовались невероятные усилия, а уничтожить… Просто надо нажать на курок бластера.
Падал я недолго… Что там постоянно твердил Дерек? Как мне его не хватало в эту минуту! Чтобы стать драконом не обязательно им родиться.
— Победитель получит все! — стучало где-то в глубине подсознания. — Или потеряет все…
О последнем совершенно не хотелось думать — выбора все равно не было. И я, только я, должен выйти из этой схватки победителем.
Падение замедлилось, и воздушные потоки подняли меня на скалу. Это не Дерек — дракон, это я превращался в чудовище, только чешуйками не покрывался. Надо остановить это.
— Ты жив? — изумился Джеффри, глядя на меня. — Передумал умирать? Пойдешь со мной?
— Рано мне еще умирать, — ответил я. — Столько планов, несбывшихся ожиданий. Рано… — покачал я головой. — Но за тобой не пойду. Я еще человек.
Я смотрел прямо брату в глаза, стараясь уловить его малейшее движение.
— Пойдем лучше со мной, — предложил ему. — Мы сможем остановить бойню и избавить мир от паучихи. Это ведь она хочет захватить Вселенную, а ты ей нужен как оружие. Ты еще сможешь почувствовать, каково это быть человеком.
— Ложь! Не пытайся убедить меня в том, чего нет! Человек? Слабое создание, — Джеффри нахмурился. Видимо, произнесенные мной слова не доставили ему радости и удовольствия. Он честолюбив, но не глуп. И я ему нужен был для подстраховки. Он на самом деле не хотел моей смерти, только пытался изображать, что готов убить меня. Я видел это… И тоже до безумия не желал Джеффри смерти…
Каждый из нас звал другого, но похоже аргументы иссякли и меня, и у Джефа.
Он не выдержал первый — брату всегда не хватало терпения. Я поднял левую руку, защищаясь, и неважно, что это было — смертоносный выстрел бластера или электрический шар из парализатора. Умирать или становиться пешкой в чужой игре я не собирался. По крайней мере, не сейчас.
Огненные искры рассыпались у моих ног, а рядом с ладонью возникла крошечная светящаяся синим стрелка. Один посыл сердца, одно биение, и Джеффри не станет — сойдутся материя и антиматерия в смертельном танце. Выброс энергии испепелит все вокруг, аннигиляционную вспышку будет видно даже на Талосе Прайм. Я успел подумать и об этом. Правительственные звездолеты устремятся сюда, если только их еще не вызвали с базы. У меня почти не останется времени, чтобы отыскать паучье гнездо. Плохо, что я еще слабо владел силой, которой наградил меня Создатель.
Я всегда жалел, что родители рано ушли из жизни, а тут вдесятеро почувствовал, как мне их не хватало. Нам с Джеффри не хватало. Отец так и не успел объяснить наше с братом предназначение…
— Прощай! — истерично выкрикнул Джеф и снова выстрелил.
— Прощай, — простонал я, отправляя в смертельный путь крошечный кусочек себя, и в изнеможении опустился на землю. Зажмурился, чтобы не видеть, как исчезнет Джеффри, превратившись всего лишь во вспышку света. Был человек и нет его. А был ли?..
Я даже не проверил, жив Дерек или нет — не до того было. Светило садилось в океан, и если брат не солгал, то у меня совсем не осталось времени. Логово — цель!..
— Ники?
Лотти, по обыкновению, пела грустные песни в трактире. Она встретила меня ласковой улыбкой.
— Ты, как вижу, один. Джеффри не согласился? — поинтересовалась девушка, напряженно всматриваясь в мое лицо.
Я выдал себя чем-то? Вроде нет. Разве только стиснутыми желваками и сжатыми кулаками. Лотти непременно должна мне поверить и отвести меня к гнезду. Иначе нельзя. Чуял, что оно где-то неподалеку. От это зависело не только мое будущее, но и всего мира.
Я отрицательно покачал головой — нет, Джеф не согласился. Кажется, в кои веки брат не солгал мне. И это не выдумка его воспаленного сознания.
— Жаль, — улыбнулась Лотти, — хороший был парень. А потише никак нельзя было это сделать? — нахмурившись, она кивнула в сторону улицы, откуда доносились отголоски боя.
Я снова покачал головой. Пожалел, что ни разу не видел, как Джеф разговаривал с девушкой.
— Да что с тобой? — нахмурилась Лотти.
— Брата убиваешь не каждый день, — проворчал я мрачно.
«Не тяни, — умолял я ее мысленно, — веди к паучатам». Чувствовал, поведет. Ведь это она же, даже не сомневался, отправила Джефа для «последнего» разговора со мной.
Лотти грациозно поднялась и направилась на задний двор трактира.
«Здесь?» — я не поверил неожиданной удаче. Никуда не надо ехать, мчаться!
Лотти подвела меня к колодцу. Схватилась одной рукой за цепь — сильная, ловкая, второй поманила меня. И тут я впервые обратил внимание, какие длинные у нее пальцы. Невероятно длинные, как конечности у паука.
Мы спустились почти до половины, а потом Лотти исчезла в небольшой выемке в стене. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Прошли в темноте по земляной галерее, и остановились перед дверью, покрытой ржавчиной.
Лотти вставила ключ и повернула рычаг…
«Вот это инкубаторий!», — чуть не ахнул я вслух, очутившись внутри.
Стеллажи, стеллажи, бесконечные стеллажи, все опутанные паутиной. Но в них ощущалась жизнь.
— Нужно немного твоей крови…
Лотти остановилась напротив одного из инкубаторов. Здесь вот-вот должны были вылупиться паучата.
— Зачем? — я испуганно шарахнулся от девушки.
— Без человеческой крови мои воины будут расти медленно, а мне они нужны уже сегодня, сейчас.
Лотти, не оборачиваясь, протянула ко мне руку — на указательном пальце красовался «клюв». Подобный я уже видел — точно таким же была пробита чешуйка Дерека. Сомнений не было: это она — паучиха.
И тут я заметил почти всех пропавших воинов нашего отряда. Чисто внешне они оставались еще людьми, но изнутри — пища для вылупившихся паучков.
— И они все мои дети? — голос слегка дрогнул. Мне стало страшно… Что могло произойти, если бы я не понадобился Лотти и Джеффри, а вся эта армада выбралась наружу?
— Лотти, — позвал я девушку, — боюсь, что крови своей я не дам.
— Ники, — опешила она, отступая от меня в сторону. — Ты передумал? Ты изменил планы?
— Да, я Ники, — согласился я, — но не тот. Другой… И я не менял планов, не передумывал всех вас уничтожить.
Возле моей ладони появился светящаяся крошечная стрелка. Я мог с легкостью отправить девушку вслед за Джеффри, но почему-то глупое сердце отказывалось верить в предательство.
— Ты не можешь, — Лотти часто-часто заморгала, словно собиралась заплакать. Я готов был ей поверить, даже несмотря на то, что видел, — Вы же заключили с нашим правительством перемирие.
— Как заключили, так и нарушим, — невозмутимо отозвался я. — Я объявляю вам войну.
— Нет, — взвизгнула Лотти. — Мои дети!
На моих глазах очаровательная девушка превратилась в огромного паука, ее клюв потянулся ко мне. Я отскочил в сторону и метнул в нее стрелку. Моя ненависть шла из самого сердца. Паучиха не задела меня своим смертельным оружием… Я с остервенением принялся метать крошечные кусочки себя, не задумываясь, что станет со мной, когда они соединяться с ненавистной паутиной...
С первой вспышкой и первым взрывом я вылетел в образовавшуюся дыру наружу из инкубатория. Здесь все кончено, но каким-то седьмым чувством понял — это только начало. Где-то еще есть, просто обязан быть, такой же тайный инкубаторий. Борьба предстояла нешуточная…
Едва живой вернулся на базу, точнее, на то, что от нее осталось. Сил хватило — молча надел на Дерека наручники. Тот увидел жетон на моей руке, все понял, но сделал неправильные выводы. Объясняться было некогда. Собрал коробки со своим имуществом, подписал полным именем Джеффри. Не разбираясь, уничтожил то, что некогда принадлежало моему брату. Отправил с планеты в звездолете раненых и всех, кто остался в живых. Для себя не оставил даже челнока: выживу — за мной прилетят. Даже не сомневался
Если бы я мог, хватило бы сил, аннигилировал бы планетку полностью. А, может, и не сделал бы этого, побоявшись нарушить шаткое равновесие в системе планет Талос.
Начал со скалистых гор. В их влажных пещерах с постоянной температурой проще создать инкубаторы. Выжег их до основания. Затем приступил к долинам… Сейчас их восстанавливают к жизни лягушата Жаба.
Уничтожая все на своем пути, я уговаривал себя, что все они паучихи — все до единой. Никто не должен выжить…
Когда прилетели правительственные войска, я уже ничего не помнил и не вспомнил бы, что произошло на Талосе…
— Кто наложил блок на твою память? — спросил Дерек.
Два вечера он слушал молча, не задал ни единого вопроса.
— Сам и наложил, когда решил, что уничтожил логово паучихи, — ответил я.
— Почему тебя не отдали под трибунал? — хмыкнул Дерек.
— Кажется… — я пожал плечами, — в той схватке не пострадал ни один гуманоид. Местных жителей успели причислить к негуманоидным расам — это не мое решение. Меня спасло только это… Опять же Уилл постарался.
— Уилл, кажется, знал о тебе больше, чем ты сам, — усмехнулся Дерек.
— Он завтра прилетает, можно у него поинтересоваться, — предложил я.
— Было бы неплохо, — согласился Дерек. — Только я бы посоветовал тебе не сообщать Уиллу, что ты все вспомнил.
— Тогда и спрашивать бесполезно, — резюмировал я.
Ничего, я докопаюсь до всего сам…
И что я хотел бы услышать от Уилла? Что родители не мои? Так это не правда. Я хорошо помнил и отца, и мать — ребенок своих родителей.
— Я знаю, что у тебя есть записка от меня — «Надеюсь, ты меня простишь, а я тебя вспомню» В уголке подпись — «Ники», — предпринял я еще одну попытку доказать Дереку, что я тот, за кого пытаюсь выдать себя.
— В каком уголке?
— В левом. В отличие от Джеффри я левша. И перчатка в одной из коробок на левую руку. Для чего она предназначена?
— Про нее нет ничего в дневниках Джеффри? — хмыкнул Дерек.
— Нет. Только фраза — «Спроси у Дерека, когда будешь готов».
— А ты готов?
Что за глупый вопрос? Конечно, нет, не готов. В последнее время на меня столько всего свалилось, что узнать еще что-то о себе совершенно не хотелось.
— А правая перчатка где? — спросил Дерек. — Когда-то их было две.
— Не помню, — покачал я головой.
— Вот когда вспомнишь, тогда и поговорим, — предложил Дерек.
Пришлось согласиться: знал я его — не скажет. Обидно, Дерек до сих пор не верил, что я — это я.
Напрягся, все пытался вспомнить на последнюю прогулку с Джефом я надел обе перчатки или все же одну. А мне казалось, что вспомнил каждую мелочь. Нет… Оказывается, оставались еще черные дыры, белые пятна.
ГЛАВА 24
Утро началось с того, что дверь в моей комнате слетела с петель. Предсказуемо — Уилл появился дома. Надеюсь, я не натворил ничего такого, что разозлило бы его.
Еще сонного Уилл сгреб меня в охапку и пощекотал за ухом своими усищами. Не натворил. Это называлось у него поцелуем — высшая степень расположения.
От брата пахло сигарами и ромом.
— Не удержался, посетил Остров Свободы, прежде чем приехать домой, — хмыкнул я, обвивая руками шею брата. Сейчас, как детстве, он понесет меня вниз в столовую, чтобы там порадовать подарками. Тогда втроем мы гроздьями повисали на нем. И хохотали, хохотали, когда он нас по очереди щекотал своими усами. Уилл тогда не был генералом, и усы у него едва пробивались.
Стоп! Почему втроем? Нас же было двое — я и Джеф. Кто третий?
Внутри все похолодело… Значит, я все вспомнил неправильно. Или это не мои воспоминания!
«Кто третий!» — чуть не закричал я вслух прямо в ухо Уиллу. Так нельзя — можно сойти с ума. Встреча с братом всколыхнула глубинные слои памяти. Кто был третьим? Почему я о нем совершенно ничего не помню. Но нас точно было трое… Я обычно висел на левой руке брата, цепляясь за его левую ногу. Джеф устраивался на правой руке, он все время, пока тот тащил нас, пальцами трогал бицепс Уилла. Завидовал… Когда еще у него будут такие же? А кто-то сидел на плечах Уилла, запустив пальцы ему в волосы, и звонко смеялся, с высока поглядывая на нас…
— Я и тебе привез подарочек, — пробасил брат. — Не поверишь! Настоящий банан…
Хочу поднять глаза, чтобы увидеть, представить того, кто сверху, и не могу. А вот Джефа с легкостью вижу…
— Банан, — простонал я. — Настоящий? Не желейный?
