Он умел, даже мельком взглянув на человека, выхватить из общего облика отличительные детали и запомнить их. У этого, например, была неестественно толстая нижняя губа, Доминик на нее обратил внимание, когда тот произнес всего одно слово, и уже никогда не забудет. Из-за нее молодой человек слегка пришепетывал и звук «з» у него получался несколько не чистым. Вероятно, пока он не говорил, то особых примет у него обнаружить не удавалось — невыразительное лицо, незапоминающаяся внешность, одежда, как у всех гуляющих…
— Вы думаете, что нас больше никто услышать не может? — спросил барон Валери, когда Доминик, демонстративно бросил в воду «жучок».
— Думаю, что никто, — ответил маркиз Бертран. — Теперь мы можем спокойно обо всем договориться, не опасаясь, что о наших планах сможет узнать каким-то образом граф.
— И все же я советую на всякий случай прикрывать рукой лицо, когда будете, что-то говорить мне в ответ, — улыбнулся барон Валери. — Я знавал людей, читающих легко по губам, при этом совершенно необязательно, что они глухие. А среди последних каждый первый это с легкостью делает.
И они завели совершенно не интересный для сопровождающих их дам разговор о карточных играх, стратегии поведения в клубе и еще о чем-то, пересыпая свою речь специфическими терминами. Они перестали грести и позволили лодке скользить по гладкой поверхности озера, куда той вздумается.
Супруга барона, Этьен Валери, достаточно умудренная жизнью, чтобы отвлечь Сару от беседы мужчин, принялась негромко рассказывать своей молодой собеседнице о своих детях, проживающих недалеко от столицы. Она даже пообещала с ними познакомить, когда те приедут встретиться с родителями.
— Вы говорите дочери? — поинтересовалась Сара.
— Ну, да, дочери. У меня их много, и все счастливы в браке. Повезло так повезло, — ответила радостно Этьен.
— Вы считаете, что повезло? — переспросила Сара недоверчиво.
— Конечно, — кивнула Этьен. — Большая семья — это большое счастье. А когда дети — покладистые дочери, счастье вдвойне. Мы их и воспитывали должным образом, окружали их любовью и лаской. Теперь они отдают ее ответно своим супругам, а потом и детям, когда те у них народятся. Надеюсь, у моих девочек семьи тоже будут большими.
— И вам было не тяжело управляться с такой большой семьей? — Сара вопросительно взглянула в глаза супруги барона.
Ей верилось с трудом.
— Нисколько, — ответил за жену сам барон Валери. — Это счастье, когда приходишь домой, а дети, как гроздья винограда, на тебе повисают.
— Искренне надеюсь, — вдруг вырвалось у Доминика, — что и у нас с Сарой будет большая и дружная семья. У меня просто огромная разница в возрасте с младшим братом, я ему чуть ли не в отцы гожусь.
Сара, ничего не понимая, посмотрела во все глаза на маркиза — ведь сейчас их же никто не подслушивал, можно и не играть на публику. Или у того на нее были совсем другие планы?
— У нас? — произнесла он испуганно. — Семья?
Сара, конечно, не возражала бы иметь супругом такого благородного аристократа, но она помнила, что тот виноват в смерти ее отца. И пожалуй, ей трудно будет когда-нибудь это забыть. Из-за той игры в карты вся ее жизнь пошла кувырком.
— А почему нет? — улыбнулся Доминик.
Он извлек из кармана пиджака небольшой футлярчик, открыл и его и протянул Саре. Та ахнула, взглянув на изумительное кольцо с просто огромным рубином.
— Что это? — произнесла она изумленно.
— Кольцо, — пожав плечами, ответил Доминик. — Я хочу сделать тебе, Сара Морель, официальное предложение, а супружеская пара Валери будут нам свидетелями.
— Я не могу принять его, — Сара отчаянно помотала головой.
— И все-таки я хочу подарить тебе эту драгоценность, принадлежавшую некогда женщинам семьи Бертран, — продолжил настаивать Доминик. — Если даже ты не станешь моей женой, прошу тебя, сохрани кольцо и передай своей старшей дочери, а если дочерей не будет, что сыну, который женится первым.
— А если у меня не будет детей вообще? — вдруг развеселилась Сара.
— У тебя есть брат. Передашь ему. Но только не продавайте кольцо. Голодайте, но драгоценность сохраните. Теперь перстень станет реликвией семьи Бертранов-Морелей.
Сара сразу сникла при упоминании о брате и чуть не заплакала. Доминик надел кольцо на безымянный палец своей невесты и ласково сжал ее руку в кулак.
— Носи его, а в день нашего бракосочетания я поменяю его на обручальное, — торжественно закончил он свою пламенную речь.
Все замолчали.
Супруги Валери смотрели друг на друга влюбленными глазами, вспоминая молодость и свою помолвку, словно не было этих прожитых лет.
Доминик размышлял, что он поступил правильно, — ведь все равно сможет стать только супругом девушки, сидящей напротив него, больше ничьим. А Сара пыталась разобраться, что с ней происходит, — она должна ненавидеть маркиза Бертрана, но, на удивление, испытывала к нему совсем другие чувства.
— А поцеловать? — попросила она тихо.
— Ах, да, как же без обязательного поцелуя, — улыбнулся Доминик.
Он встал на ноги и, протянув руку Саре, заставил ту тоже подняться на ноги.
Лодка покачнулась.
— Осторожнее, — запаниковала Этьен. — Вы вывалитесь за борт.
— Ни за что! — счастливо рассмеялся Доминик, обнимая Сару и крепко целуя ее в губы…
Домой они вернулись довольно поздно.
После катания на лодке все дружной компанией снова посидели в кафе — теперь чтобы отметить помолвку, честь по чести. А в клуб для аристократов мужчины решили сегодня не ходить. По крайней мере, для себя так решил Доминик. Именно сегодня ему почему-то захотелось провести вечер с Сарой, доставить ей маленькую радость — сводить девушку в кино или в театр, ведь та явно давно нигде не была.
А если честно, то Доминик хотел немного поразмышлять в спокойной обстановке, во-первых, где искать мать с мальчиками, а во-вторых, кто следит за ними. Если «жучка» подкинул граф Гийом, как обещал, то это одно. А если это оказался кто-то другой, о ком Доминик совершенно не догадывается, то это весьма плохо, так как не известно, каким будет следующий шаг или удар.
Парня, подкинувшего ему радиомикрофон в карман, он запомнил. Только что это дает? Вот если бы уговорить одного из дочерей и их супругов проследить за всеми связями и перемещениями графа, то можно было бы сделать хоть какие-то выводы и принять определенные решения. Но ввязывать молодых людей в их с бароном Валери игру совершенно не хотелось. Мало ли кто может стоять за тем же графом? Можно нанять профессионалов, но те запросят слишком много, на это у Доминика не было почти свободных средств, да и нанятые сыщики не сильно станут таиться от графа, а вот этого ему совершенно не хотелось, чтобы тот знал, что маркиз Бертран следит за ним и ведет контригру…
— Возьмите ваше кольцо, — Сара стащила с пальца перстень с рубином и протянула назад Доминику.
— Нет, мой хорошая, — улыбнулся тот ей в ответ. — Моя матушка передала его мне и сказала, чтобы я надел его на палец своей невесте…
— Но я не ваша невеста, — перебила его Сара, остановив взмахом руки.
— Так уж случилось, — Доминик вдруг стал серьезным, — что я смогу жениться только на тебе. Если этого не получится, то, — он вздохнул без всякого притворств, — никто не станет моей супругой.
И он снова надел на палец девушки кольцо.
— Почему? — спросила Сара и внимательно взглянула в глаза маркиза.
— Так легли звезды, — снова улыбнулся ей Доминик.
А что? Он вполне мог представить внимательную, заботливую и ласковую Сару Морель своей «законной супругой». А еще эта девушка сильная и уверенная в себе, что делало ее вдвойне желанной.
Сара покачала головой, размышляя о своем, но ничего не сказала в ответ и тотчас ушла в свою комнату.
Доминик обрадовался, что Сара ушла и не стала ничего говорить в ответ, а просто оставила его одного. Так даже лучше. У него появилось время, чтобы подумать, как, а главное, где искать мать с Реми и Матиссом. Конечно, у него остались и университетские друзья, и с курсов, которые посоветуют, к кому лучше обратиться. Доминик включил свой телефон — пусть тот, кто следит за ним видит, что он дома. А звонить старым знакомым, чтобы сообщить о помолвке, не запрещено. Если его и прослушают.
И он смело набрал номер своего университетского друга Адриана Бланше.
Даже по его голосу было слышно, что тот удивился позднему звонку.
— Сто лет, сто зим. Какими судьбами? — спросил он.
Слегка заикаясь и растягивая слова, словно был пьян, Доминик сообщил ему, что решил расстаться со своей холостяцкой жизнью и сегодня сделал предложение самой лучшей девушке в мире. А потом смешно подхихикивая, словно сам еще не верил в это, добавил, что та приняла его предложение.
Доминик даже представил удивленное выражение лица Адриана, так как они в свое время обсуждали не раз свою дальнейшую жизнь после получения дипломов, и ни у одного, ни у второго ни в ближайших планах, ни в долгосрочных женитьбы не было.
— По залету, что ли? — вырвалось у сокурсника Доминика. — Предохраняться надо было лучше.
— Нет, — протянул тот. — Исключительно по большой просто огромной любви, — продолжил вещать Доминик пьяным голосом. — Вот решил поделиться со старыми друзьями такой приятной новостью. Кто из наших еще в столице сейчас?
Доминик специально задал этот вопрос, желая услышать имя того, кто может ему реально помочь в его поисках. Хотелось услышать, что тот в данный момент не у дел, и он его сильно не обременит своей просьбой. А Адриану Бланше позвонил первому, потому что тот всегда знал все последние столичные сплетни и с радостью ими делился, когда спрашивали. И наверняка он слышал о его проигрыше в клубе, несмотря на то, что сам там практически не бывал. Так что Доминик ему ни на йоту не солгал.
Адриан радостно принялся перечислять имена и фамилии. Доминик еле успевал их запоминать. Нет, записывать он ничего не станет, как в старые добрые времена будет полагаться только на свою память. Но вот нужного имени из уст Бланше так и не прозвучало. Придется завтра обзвонить еще с десяток старых знакомых, которые ближе и теснее общались с Паскалем Лефевром. Правда, сколько лет прошло, может, он давно живет под другим, вымышленным, именем.
Доминик быстро взглянул на часы — он мог еще успеть сделать несколько звонков сегодня, если не нарвется на кого-то сильно разговорчивого, а потом уже будет просто невежливо звонить в такой поздний час.
Но ни второй собеседник из бывших, ни третий ничего не сообщили ему о Паскале, обменялись лишь несколькими дежурными фразами, которые говорят в таких случаях. Доминику показалось, что его и вспомнили-то с трудом. Что же? Бывает и такое. А вот четвертый звонок его порадовал. Он мало общался с Дени Ноэлем в университетскую бытность, тот не был титулованным аристократом и в круг общения Доминика Андре, будущего шестого маркиза Бертрана, не входил, да и потом, кроме вежливого «здравствуйте», при встрече Доминик редко что произносил. Но Дени, на удивление, звонку обрадовался, даже поинтересовался, случайно не планируется ли встреча старых университетских друзей, и поведал Доминику с кем последнее время встречался на улицах. Доминик от радости даже на кресле подскочил, когда тот назвал имя Паскаля. Он даже пообещал, что обязательно соберет всех на встречу, когда решит все свои проблемы. Если не он, то кто?..
Паскаль Лефевр… Он был лучшим дознавателем на курсах — видел, замечал такие мелочи, на которые даже он, Доминик, со своим цепким умом, не обращал никакого внимания. Тому было достаточно одного взгляда на проблему, чтобы выстроить версию, которая почти всегда оказывалась верной. Именно к нему собирался обратиться Доминик за помощью. Если следы в имении не затоптали, он очень на это надеялся, Паскаль ему обязательно должен подсказать в каком направлении следует вести поиски матери. Не сможет отказать — они с ним когда-то были лучшими друзьями, и их пути разошлись лишь тогда, когда Доминика не взяли в разведку после того, как он по-глупому провалился. А если и откажет, то он не сильно расстроится. Давно не встречались, тот имел право не оказать ему помощь.
И вдруг Доминик явственно осознал, что, нет, расстроится и еще как. Если Паскаль Лефевр не поможет ему, то тогда и друзей у него нет. А это уже грустно до слез…
Его подмывало позвонить Паскалю прямо сейчас, но что-то останавливало его, какое-то внутреннее чувство советовало не торопиться, а все обдумать и выстроить мысленный диалог с собеседником на том конце провода, как советовали опытные преподаватели…
На следующий день Доминик едва дождался часа, когда аристократам дозволено было позвонить кому бы ни было не по делу, а ради простой болтовни. Он удобно устроился в кресле и смело набрал номер Паскаля. Но ему никто не ответил. Он перезвонил ровно через час ровно с таким же результатом. Тот не мог не знать, не видеть, что ему кто-то звонит, просто не брал по каким-то соображениям трубку — звонок-то проходил. У Доминика оставалось время сделать еще один звонок из своей квартиры, а потом он мог позвонить Паскалю только из клуба: они договорились с бароном Валери встретиться там — пора начинать вести против графа Гийома свою игру.
Не рассчитывая на успех, уже перед тем, как начать собираться в клуб, Доминик еще раз набрал номер Паскаля.
— Чего тебе? — без всякого приветствия сразу же ответил тот недовольным тоном.
— Помощь нужна, — так же без приветствия и, стараясь не обращать внимания на недовольство собеседника, ответил Доминик.
— Я теперь помощь даром не оказываю, — хмыкнул Паскаль. — Прошли те времена.
— Сколько? — поинтересовался Доминик и чуть не присвистнул он названной суммы.
Да, без серьезного выигрыша в карты ему не обойтись, как и без Лефевра.
— Согласен, — ответил он, не задавая больше вопросов.
— Через час в парке у лодочной станции.
И связь оборвалась…
Доминик прихорашивался перед зеркалом целых полчаса, словно собирался пустить пыль в глаза на свидании с очередной любовницей. Ему никак нельзя было упасть в грязь лицом ни перед Паскалем Лефевром, ни перед графом Гийомом — в его жизни ничего не изменилось. Пока, по крайней мере.
— У тебя денег хватит? — спросила Сара.
Она стояла в дверях своей комнаты и, привалившись к косяку, наблюдала за сборами маркиза Бертрана. И сразу же потупилась, словно спросила, о чем-то недостойном. Сара хоть и старалась не прислушиваться, о чем говорили барон с маркизом на прогулке, но непроизвольно какие-то обрывки фраз ухватила.
Доминик откровенно вздрогнул от ее голоса — он настолько привык, что в его квартире не бывало никого постороннего и совершенно забыл о своих вынужденных соседях.
— Пока хватит, — вздохнул он, догадавшись, о чем спрашивала его девушка.
Он привлек ее к себе и, обняв, тихо сказал:
— Ничего продавать мы не будем. Я найду способ заработать денег. Ты мне веришь?
— Но игра карты — это не зарабатывание… — покачала она головой.
Доминик не дал ей договорить — он наклонился к ней и поцеловал. Конечно, карты — это не способ заработать. Когда они поженятся, он попробует устроиться куда-нибудь на службу. Сейчас просто не до того, чтобы думать об источниках доходов…
На лодочной станции в парке вечером было безлюдно. Доминик без труда увидел мужчину, с которым стремился встретиться.
— Вы думаете, что нас больше никто услышать не может? — спросил барон Валери, когда Доминик, демонстративно бросил в воду «жучок».
— Думаю, что никто, — ответил маркиз Бертран. — Теперь мы можем спокойно обо всем договориться, не опасаясь, что о наших планах сможет узнать каким-то образом граф.
— И все же я советую на всякий случай прикрывать рукой лицо, когда будете, что-то говорить мне в ответ, — улыбнулся барон Валери. — Я знавал людей, читающих легко по губам, при этом совершенно необязательно, что они глухие. А среди последних каждый первый это с легкостью делает.
И они завели совершенно не интересный для сопровождающих их дам разговор о карточных играх, стратегии поведения в клубе и еще о чем-то, пересыпая свою речь специфическими терминами. Они перестали грести и позволили лодке скользить по гладкой поверхности озера, куда той вздумается.
Супруга барона, Этьен Валери, достаточно умудренная жизнью, чтобы отвлечь Сару от беседы мужчин, принялась негромко рассказывать своей молодой собеседнице о своих детях, проживающих недалеко от столицы. Она даже пообещала с ними познакомить, когда те приедут встретиться с родителями.
— Вы говорите дочери? — поинтересовалась Сара.
— Ну, да, дочери. У меня их много, и все счастливы в браке. Повезло так повезло, — ответила радостно Этьен.
— Вы считаете, что повезло? — переспросила Сара недоверчиво.
— Конечно, — кивнула Этьен. — Большая семья — это большое счастье. А когда дети — покладистые дочери, счастье вдвойне. Мы их и воспитывали должным образом, окружали их любовью и лаской. Теперь они отдают ее ответно своим супругам, а потом и детям, когда те у них народятся. Надеюсь, у моих девочек семьи тоже будут большими.
— И вам было не тяжело управляться с такой большой семьей? — Сара вопросительно взглянула в глаза супруги барона.
Ей верилось с трудом.
— Нисколько, — ответил за жену сам барон Валери. — Это счастье, когда приходишь домой, а дети, как гроздья винограда, на тебе повисают.
— Искренне надеюсь, — вдруг вырвалось у Доминика, — что и у нас с Сарой будет большая и дружная семья. У меня просто огромная разница в возрасте с младшим братом, я ему чуть ли не в отцы гожусь.
Сара, ничего не понимая, посмотрела во все глаза на маркиза — ведь сейчас их же никто не подслушивал, можно и не играть на публику. Или у того на нее были совсем другие планы?
— У нас? — произнесла он испуганно. — Семья?
Сара, конечно, не возражала бы иметь супругом такого благородного аристократа, но она помнила, что тот виноват в смерти ее отца. И пожалуй, ей трудно будет когда-нибудь это забыть. Из-за той игры в карты вся ее жизнь пошла кувырком.
— А почему нет? — улыбнулся Доминик.
Он извлек из кармана пиджака небольшой футлярчик, открыл и его и протянул Саре. Та ахнула, взглянув на изумительное кольцо с просто огромным рубином.
— Что это? — произнесла она изумленно.
— Кольцо, — пожав плечами, ответил Доминик. — Я хочу сделать тебе, Сара Морель, официальное предложение, а супружеская пара Валери будут нам свидетелями.
— Я не могу принять его, — Сара отчаянно помотала головой.
— И все-таки я хочу подарить тебе эту драгоценность, принадлежавшую некогда женщинам семьи Бертран, — продолжил настаивать Доминик. — Если даже ты не станешь моей женой, прошу тебя, сохрани кольцо и передай своей старшей дочери, а если дочерей не будет, что сыну, который женится первым.
— А если у меня не будет детей вообще? — вдруг развеселилась Сара.
— У тебя есть брат. Передашь ему. Но только не продавайте кольцо. Голодайте, но драгоценность сохраните. Теперь перстень станет реликвией семьи Бертранов-Морелей.
Сара сразу сникла при упоминании о брате и чуть не заплакала. Доминик надел кольцо на безымянный палец своей невесты и ласково сжал ее руку в кулак.
— Носи его, а в день нашего бракосочетания я поменяю его на обручальное, — торжественно закончил он свою пламенную речь.
Все замолчали.
Супруги Валери смотрели друг на друга влюбленными глазами, вспоминая молодость и свою помолвку, словно не было этих прожитых лет.
Доминик размышлял, что он поступил правильно, — ведь все равно сможет стать только супругом девушки, сидящей напротив него, больше ничьим. А Сара пыталась разобраться, что с ней происходит, — она должна ненавидеть маркиза Бертрана, но, на удивление, испытывала к нему совсем другие чувства.
— А поцеловать? — попросила она тихо.
— Ах, да, как же без обязательного поцелуя, — улыбнулся Доминик.
Он встал на ноги и, протянув руку Саре, заставил ту тоже подняться на ноги.
Лодка покачнулась.
— Осторожнее, — запаниковала Этьен. — Вы вывалитесь за борт.
— Ни за что! — счастливо рассмеялся Доминик, обнимая Сару и крепко целуя ее в губы…
Домой они вернулись довольно поздно.
После катания на лодке все дружной компанией снова посидели в кафе — теперь чтобы отметить помолвку, честь по чести. А в клуб для аристократов мужчины решили сегодня не ходить. По крайней мере, для себя так решил Доминик. Именно сегодня ему почему-то захотелось провести вечер с Сарой, доставить ей маленькую радость — сводить девушку в кино или в театр, ведь та явно давно нигде не была.
А если честно, то Доминик хотел немного поразмышлять в спокойной обстановке, во-первых, где искать мать с мальчиками, а во-вторых, кто следит за ними. Если «жучка» подкинул граф Гийом, как обещал, то это одно. А если это оказался кто-то другой, о ком Доминик совершенно не догадывается, то это весьма плохо, так как не известно, каким будет следующий шаг или удар.
Парня, подкинувшего ему радиомикрофон в карман, он запомнил. Только что это дает? Вот если бы уговорить одного из дочерей и их супругов проследить за всеми связями и перемещениями графа, то можно было бы сделать хоть какие-то выводы и принять определенные решения. Но ввязывать молодых людей в их с бароном Валери игру совершенно не хотелось. Мало ли кто может стоять за тем же графом? Можно нанять профессионалов, но те запросят слишком много, на это у Доминика не было почти свободных средств, да и нанятые сыщики не сильно станут таиться от графа, а вот этого ему совершенно не хотелось, чтобы тот знал, что маркиз Бертран следит за ним и ведет контригру…
— Возьмите ваше кольцо, — Сара стащила с пальца перстень с рубином и протянула назад Доминику.
— Нет, мой хорошая, — улыбнулся тот ей в ответ. — Моя матушка передала его мне и сказала, чтобы я надел его на палец своей невесте…
— Но я не ваша невеста, — перебила его Сара, остановив взмахом руки.
— Так уж случилось, — Доминик вдруг стал серьезным, — что я смогу жениться только на тебе. Если этого не получится, то, — он вздохнул без всякого притворств, — никто не станет моей супругой.
И он снова надел на палец девушки кольцо.
— Почему? — спросила Сара и внимательно взглянула в глаза маркиза.
— Так легли звезды, — снова улыбнулся ей Доминик.
А что? Он вполне мог представить внимательную, заботливую и ласковую Сару Морель своей «законной супругой». А еще эта девушка сильная и уверенная в себе, что делало ее вдвойне желанной.
Сара покачала головой, размышляя о своем, но ничего не сказала в ответ и тотчас ушла в свою комнату.
ГЛАВА 14
Доминик обрадовался, что Сара ушла и не стала ничего говорить в ответ, а просто оставила его одного. Так даже лучше. У него появилось время, чтобы подумать, как, а главное, где искать мать с Реми и Матиссом. Конечно, у него остались и университетские друзья, и с курсов, которые посоветуют, к кому лучше обратиться. Доминик включил свой телефон — пусть тот, кто следит за ним видит, что он дома. А звонить старым знакомым, чтобы сообщить о помолвке, не запрещено. Если его и прослушают.
И он смело набрал номер своего университетского друга Адриана Бланше.
Даже по его голосу было слышно, что тот удивился позднему звонку.
— Сто лет, сто зим. Какими судьбами? — спросил он.
Слегка заикаясь и растягивая слова, словно был пьян, Доминик сообщил ему, что решил расстаться со своей холостяцкой жизнью и сегодня сделал предложение самой лучшей девушке в мире. А потом смешно подхихикивая, словно сам еще не верил в это, добавил, что та приняла его предложение.
Доминик даже представил удивленное выражение лица Адриана, так как они в свое время обсуждали не раз свою дальнейшую жизнь после получения дипломов, и ни у одного, ни у второго ни в ближайших планах, ни в долгосрочных женитьбы не было.
— По залету, что ли? — вырвалось у сокурсника Доминика. — Предохраняться надо было лучше.
— Нет, — протянул тот. — Исключительно по большой просто огромной любви, — продолжил вещать Доминик пьяным голосом. — Вот решил поделиться со старыми друзьями такой приятной новостью. Кто из наших еще в столице сейчас?
Доминик специально задал этот вопрос, желая услышать имя того, кто может ему реально помочь в его поисках. Хотелось услышать, что тот в данный момент не у дел, и он его сильно не обременит своей просьбой. А Адриану Бланше позвонил первому, потому что тот всегда знал все последние столичные сплетни и с радостью ими делился, когда спрашивали. И наверняка он слышал о его проигрыше в клубе, несмотря на то, что сам там практически не бывал. Так что Доминик ему ни на йоту не солгал.
Адриан радостно принялся перечислять имена и фамилии. Доминик еле успевал их запоминать. Нет, записывать он ничего не станет, как в старые добрые времена будет полагаться только на свою память. Но вот нужного имени из уст Бланше так и не прозвучало. Придется завтра обзвонить еще с десяток старых знакомых, которые ближе и теснее общались с Паскалем Лефевром. Правда, сколько лет прошло, может, он давно живет под другим, вымышленным, именем.
Доминик быстро взглянул на часы — он мог еще успеть сделать несколько звонков сегодня, если не нарвется на кого-то сильно разговорчивого, а потом уже будет просто невежливо звонить в такой поздний час.
Но ни второй собеседник из бывших, ни третий ничего не сообщили ему о Паскале, обменялись лишь несколькими дежурными фразами, которые говорят в таких случаях. Доминику показалось, что его и вспомнили-то с трудом. Что же? Бывает и такое. А вот четвертый звонок его порадовал. Он мало общался с Дени Ноэлем в университетскую бытность, тот не был титулованным аристократом и в круг общения Доминика Андре, будущего шестого маркиза Бертрана, не входил, да и потом, кроме вежливого «здравствуйте», при встрече Доминик редко что произносил. Но Дени, на удивление, звонку обрадовался, даже поинтересовался, случайно не планируется ли встреча старых университетских друзей, и поведал Доминику с кем последнее время встречался на улицах. Доминик от радости даже на кресле подскочил, когда тот назвал имя Паскаля. Он даже пообещал, что обязательно соберет всех на встречу, когда решит все свои проблемы. Если не он, то кто?..
Паскаль Лефевр… Он был лучшим дознавателем на курсах — видел, замечал такие мелочи, на которые даже он, Доминик, со своим цепким умом, не обращал никакого внимания. Тому было достаточно одного взгляда на проблему, чтобы выстроить версию, которая почти всегда оказывалась верной. Именно к нему собирался обратиться Доминик за помощью. Если следы в имении не затоптали, он очень на это надеялся, Паскаль ему обязательно должен подсказать в каком направлении следует вести поиски матери. Не сможет отказать — они с ним когда-то были лучшими друзьями, и их пути разошлись лишь тогда, когда Доминика не взяли в разведку после того, как он по-глупому провалился. А если и откажет, то он не сильно расстроится. Давно не встречались, тот имел право не оказать ему помощь.
И вдруг Доминик явственно осознал, что, нет, расстроится и еще как. Если Паскаль Лефевр не поможет ему, то тогда и друзей у него нет. А это уже грустно до слез…
Его подмывало позвонить Паскалю прямо сейчас, но что-то останавливало его, какое-то внутреннее чувство советовало не торопиться, а все обдумать и выстроить мысленный диалог с собеседником на том конце провода, как советовали опытные преподаватели…
На следующий день Доминик едва дождался часа, когда аристократам дозволено было позвонить кому бы ни было не по делу, а ради простой болтовни. Он удобно устроился в кресле и смело набрал номер Паскаля. Но ему никто не ответил. Он перезвонил ровно через час ровно с таким же результатом. Тот не мог не знать, не видеть, что ему кто-то звонит, просто не брал по каким-то соображениям трубку — звонок-то проходил. У Доминика оставалось время сделать еще один звонок из своей квартиры, а потом он мог позвонить Паскалю только из клуба: они договорились с бароном Валери встретиться там — пора начинать вести против графа Гийома свою игру.
Не рассчитывая на успех, уже перед тем, как начать собираться в клуб, Доминик еще раз набрал номер Паскаля.
— Чего тебе? — без всякого приветствия сразу же ответил тот недовольным тоном.
— Помощь нужна, — так же без приветствия и, стараясь не обращать внимания на недовольство собеседника, ответил Доминик.
— Я теперь помощь даром не оказываю, — хмыкнул Паскаль. — Прошли те времена.
— Сколько? — поинтересовался Доминик и чуть не присвистнул он названной суммы.
Да, без серьезного выигрыша в карты ему не обойтись, как и без Лефевра.
— Согласен, — ответил он, не задавая больше вопросов.
— Через час в парке у лодочной станции.
И связь оборвалась…
Доминик прихорашивался перед зеркалом целых полчаса, словно собирался пустить пыль в глаза на свидании с очередной любовницей. Ему никак нельзя было упасть в грязь лицом ни перед Паскалем Лефевром, ни перед графом Гийомом — в его жизни ничего не изменилось. Пока, по крайней мере.
— У тебя денег хватит? — спросила Сара.
Она стояла в дверях своей комнаты и, привалившись к косяку, наблюдала за сборами маркиза Бертрана. И сразу же потупилась, словно спросила, о чем-то недостойном. Сара хоть и старалась не прислушиваться, о чем говорили барон с маркизом на прогулке, но непроизвольно какие-то обрывки фраз ухватила.
Доминик откровенно вздрогнул от ее голоса — он настолько привык, что в его квартире не бывало никого постороннего и совершенно забыл о своих вынужденных соседях.
— Пока хватит, — вздохнул он, догадавшись, о чем спрашивала его девушка.
Он привлек ее к себе и, обняв, тихо сказал:
— Ничего продавать мы не будем. Я найду способ заработать денег. Ты мне веришь?
— Но игра карты — это не зарабатывание… — покачала она головой.
Доминик не дал ей договорить — он наклонился к ней и поцеловал. Конечно, карты — это не способ заработать. Когда они поженятся, он попробует устроиться куда-нибудь на службу. Сейчас просто не до того, чтобы думать об источниках доходов…
***
На лодочной станции в парке вечером было безлюдно. Доминик без труда увидел мужчину, с которым стремился встретиться.
