ПРОЛОГ
Андрей Мясницкий, парень двадцати двух лет от роду, довольно высокий, хорошо сложенный, в чем практически не было его заслуги, а лишь природная данность, гонял мяч на детской площадке во дворе своего дома с пацанами гораздо младше него.
А что оставалось делать? В серьезные взрослые компании Андрея не приглашали, так как он слыл маменькиным сынком. Впрочем, так оно и было, только вот не маменькиным он был, а бабушкиным сынком. Родительница же занималась его воспитанием крайне редко, лишь в те редкие дни, когда возвращалась к родным пенатам после расставания с очередным бой-френдом. Имеющая за плечами техническое образование маман Андрея не понимала, почему у ее сына тройки по физике и математике. Она брала в руки ремень и садилась с ним за уроки. Оценки несколько исправлялись, но ненадолго. Как только, не более чем через неделю, матушка Андрея покидала дом с очередным мужем или любовником, все возвращалось на круги своя — бабушка, которая фактически занималась воспитанием и образованием Андрея, не была сильна в точных науках.
Зато она прекрасно разбиралась в литературе, искусстве, слыла театралкой и постоянно водила внука на все премьеры городских театров, благо их было много. А еще бабушка была неплохим психологом и манипулятором. Опасаясь, как бы Андрей не связался с дурной компанией, она прибегала к разным способам его запугивания. Но чаще сказывалась больной, придумывая несуществующие болезни. Звонила внуку на телефон не для того, чтобы выяснить, где он, а потребовать, чтобы он незамедлительно вернулся домой, так как у нее разыгралась мигрень, поднялось давление, отнялась нога, и вообще она умирает, и все это одновременно.
Андрей, безумно опасавшийся остаться один, тут же срывался, независимо от того, где он находился в данный момент и что делал, и мчался к «умирающей» бабуле. Рядом с ней он всегда был послушным, исполнительным, тихим…
Только и оставалось, что гонять мяч с пацанами возле дома, где бабушка могла наблюдать за ним из окна. Весной, летом и осенью их компания играла в футбол на хоккейной коробке. Но сегодня она оказалась занятой другой компанией, и им пришлось довольствоваться случайно оказавшейся пустой детской площадкой, используя вместо ворот стойки от качелей.
Майка Андрея вымокла от пота, хотя летний день был прохладным и ветреным, длинные темные волосы, собранные в высокий хвост, растрепались. Но карие глаза каждый раз вспыхивали огнем, когда на его ногу ложился мяч, и он, совершая немыслимые финты, уходя то от одного противника, то от другого, устремлялся вперед, чтобы пнуть по воротам.
— Пасуй, — кричали немногочисленные болельщики их захватывающего матча.
И Андрей пасовал, когда не получалось самому завершить голом удачный проход. В футбол он играл с азартом и любовью.
Правда, с не меньшим азартом и любовью он выходил на сцену в театре, только там он становился самим собой — диким, необузданным, изображая невероятные страсти.
А ведь все могло сложиться по-иному…
Играть на сцене Андрей начал, учась еще в школе — в любительский театр его за руку отвела бабушка, которой вдруг показалось, что у её внука невероятный талант. Антонина Васильевна обладала даром убеждения, и мальчика, который никак себя не проявил и ничего не показал в присутствии бабушки, приняли в труппу — проще было согласиться, чем отказать настойчивой бабуле. Но потом режиссер театра не пожалел ни разу — Андрей, действительно, оказался талантлив. Одинаково хорошо он мог петь, танцевать или произносить реплики со сцены. Ведущим актером он не стал, но на вторых ролях был занят абсолютно в каждой постановке, особенно там, где было много музыки и танцев.
Это и предопределило его судьбу — после окончания школы, не задумавшись ни на секунду, он подал документы в Щепку… И был зачислен.
Учеба давалась Андрею легко — это была его стихия. Он слыл одним из лучших. Пожалуй, огорчало его только одно — многие его сокурсники получили приглашения в различные театры еще во время обучения, а его словно не замечали, обходили стороной. Он так до самого окончания ничего существенного не сыграл, парочка ролей в посредственных сериалах была не в счет. Нет, определенно Андрей кино не любил, где нужную сцену можно отыграть с десятого дубля. Другое дело — театр, где все на нервах, когда после каждого спектакля буквально валишься с ног.
Получив диплом, Андрей долго на него тупо пялился, размышляя, в какой первый театр попытаться пойти.
— Попробуйте предложить свои услуги в музкомедию, — один из преподавателей похлопал Андрея по плечу. — Мне кажется, что вас должны взять. На роль героя-любовника вы вполне сгодитесь.
Андрей растерянно кивнул.
Он предложил себя в музкомедию, все равно ничего другого, как профессионально кривляться на сцене, он не умел. Но буквально после первого же спектакля к нему подошел известный эпатажный режиссер и предложил перейти служить к нему в театр. Андрей, разрываемый между долгом и желанием, предложение принял и из музкомедии ушел, несмотря на сильное недовольство бабушки. Это, пожалуй, был первый случай, когда он проявил характер и пошел против нее…
После сильнейшего удара мяч, перелетев за импровизированные ворота в виде детских качелей, ударился о кочку и исчез на незастекленном балконе первого этажа. Оттуда он уже не вернулся.
Андрей, следуя непреложному правилу — кто послал мяч в аут, тот его и возвращает на поле, подбежал к балкону и, подпрыгнув, уцепился за край, повиснув на вытянутых руках. Он подтянулся и легко перекинул гибкое тело через перила. Мяч даже не пришлось разыскивать среди различного хлама, которым обычно завалены балконы, тот оказался на удивление девственно чист. Андрей уже собирался выпрыгнуть наружу вслед за выброшенным мячом и даже занес ногу над перилами, но столкнулся взглядом с парой глаз — в противоположном конце длинного балкона в инвалидной коляске сидел парень, завернутый в теплый плед. Он молчаливо наблюдал за происходящим.
— Привет, — смущенно сказал ему Андрей. — Извини. Наш мяч живет своей жизнью, вот, решил тебя побеспокоить.
— Ничего, — ответил парень. Голос его оказался с чуть легкой приятной для слуха хрипотцой. — Пусть заходит еще.
— Присоединяйся, — Андрей кивнул в сторону детской площадки и спрыгнул с балкона…
Егор Соболев до самого окончания школы так и не определился, кем он хочет стать. Один дед, ученый, профессор, доктор физико-математических наук, желал, чтобы внук пошел по его стопам и стал ученым. Родители, оба стоматологи, мечтали, чтобы их единственное чадо стало врачом, и непременно стоматологом — специальность весьма востребованная и доходная. Второй же дед ученым не был, но работал в Центре подготовки космонавтов и поэтому спал и видел, как его внуку присваивают звание Героя, и совершенно неважно за какие заслуги. Егор должен стать космонавтом, и точка. И только бабушки не принимали участия в спорах о специальности для внука. Одна уже давно была домашней хозяйкой к тому времени, когда Егор подрос, хотя именно она водила его, когда тот был маленьким, по секциям, спортивным и техническим клубам. Вторая же была лингвистом, специалистом по машинным переводам, но она не считала, что ее специальность могла бы заинтересовать непоседливого Егора.
И все же, поддавшись на уговоры дедов, что ни ученым, ни космонавтом не стать без высшего технического образования, Егор подал документы в один из престижных технических вузов и, к огорчению всех, но только не самого Егора, не поступил — не желал он становиться ни ученым, ни космонавтом.
От армии увиливать он не стал и уже в осенний призыв под слезы матери и бабушек отправился топтать сапоги по плацу. Но вернувшись домой спустя год, понял, что хочет стать офицером-десантником. Но в Рязанское училище его не приняли. Это нисколько не расстроило Егора, решившего добиваться своего любым путем. Но, поддавшись уговорам, поступил учиться в ближайший к дому вуз, чтобы просто не болтаться без дела. Учеба не отнимала много времени, поэтому вторую половину дня Егор посвящал работе в фирме, оказывающей услуги по промышленному альпинизму, благо опыт по скалолазанию имелся.
Работа, учеба, любовь, что еще человеку надо для полного счастья? В его жизни появилась девушка, коллега по работе, красавица Алена, и пусть до близости у них еще не дошло, Егор не сомневался, что именно она пойдет за ним «куда Родина пошлет».
И все вдруг рухнуло в один миг.
Как-то, проводив Алену, Егор решил прогуляться чудесным осенним вечером и пешком возвращался домой. И кто бы мог подумать, что на простой ответ, что он не курит, получит удар ножом в спину прямо возле родного подъезда? Его, истекающего кровью, обнаружили очень быстро — сосед из квартиры напротив вышел прогуляться с собачкой. Егора спасли, но только вот спинномозговая травма, полученная им в результате разбойного нападения, лишила его возможности не только стать десантником. После выписки из больницы он понял, что потерял почти все — и работу, и любовь, а ездить на учебу в инвалидном кресле сам не захотел.
Затем последовал период депрессии, позже свою ненужность Егор стал заливать алкоголем. И ни родители, ни бабушки с дедушками не могли ничего поделать — Егор просто не хотел жить прикованным к инвалидному креслу, не желал никого видеть, особенно родных. Родители-медики его поняли и пошли навстречу. Сыну приобрели квартиру на первом этаже с большим балконом в доме с пандусом, нанята помощница, которая приходила к парню дважды в неделю. А вот родственники появлялись в его квартире лишь тогда, когда он сам приглашал их. Звонили каждый день, но поговорить удавалось нечасто — Егору не о чем было с ними беседовать, и он не отвечал на звонки, когда не хотел.
Поначалу некогда деятельный Егор тяжело переживал свою неподвижность. Но, в конце концов, плюнул на себя, не стал сопротивляться, и дабы не гневить небеса — душеспасительные беседы с помощницей возымели свое дело — просто поплыл по течению. В какой-то момент он вдруг осознал, что изменить уже ничего нельзя.
Каждый день стал похож один на другой: подъем, процедуры и сидение перед телевизором в инвалидной коляске с утра до вечера. Летом, весной или осенью теплым днем можно было подремать на балконе. Иногда Егор выбирался на улицу, но только иногда — он не выносил, когда ему сочувственно вздыхали вслед. Сразу хотелось подняться с кресла и объяснить с помощью кулаков, что он не нуждается в сочувствии, и тогда его прогулка заканчивалась в первом попавшемся супермаркете, где он приобретал бутылку водки. Уж лучше вообще не выползать на улицу, а дремать на балконе, завернувшись в теплый плед, по крайней мере, после таких прогулок не возникало желания напиться…
Сначала на балкон, где дремал Егор, влетел футбольный мяч, и уже спустя совсем короткое время, появился парень, легко перелезший через перила. А Егор почему-то был уверен, что позвонят в дверь, чтобы забрать мяч.
Он взглянул на него: белая майка, мокрая от пота, шорты до колен, Егор тоже хотел бы так выглядеть. Красив, строен с живыми задорными глазами. Явно пользуется бешеным успехом у девушек.
— Присоединяйся, — без наглости и высокомерия, присущих обыкновенно таким смазливым мордашкам, пригласил парень Егора, кивнув в сторону детской площадки, словно не заметил, что тот сидит в инвалидном кресле, и, перекинув тело через перила, легко спрыгнул вниз.
ГЛАВА 1
Егор попытался снова задремать, но громкие крики, доносившиеся с детской площадки, не дали этого сделать. Странно, а до этого совершенно не мешали. Он подкатился на своем кресле к самому краю балкона и, прильнув лицом к щели деревянной обшивки, попытался рассмотреть, что происходило снаружи. Взгляд сразу выхватил высокого парня с «хвостом» на голове. Егор не мог рассмотреть отсюда его лица, но почему-то ему казалось, что он улыбался.
Хмурившееся с утра небо, в конце концов, разразилось сильнейшим дождем. Но игрокам, казалось, он нисколько не мешал — они продолжали носиться по площадке и с азартом пинать мяч то в сторону одних качелей, то в сторону других.
Егор продолжал наблюдать за парнем, только его он видел, не обращая внимания ни на поднявшийся ветер, ни на дождевые струи, залетавшие на балкон.
— Ну разве так можно?
Нина, его помощница, взявшись за ручки кресла, откатила его вглубь квартиры, даже не поинтересовавшись, хотел этого Егор или нет.
— Так нельзя, — продолжала она ворчать недовольным голосом, унося в ванную почти насквозь промокший плед, в который до этого был завернут Егор.
Она вернулась с большим махровым полотенцем, которым принялась вытирать мокрые лицо и волосы парня.
— Нина, — проговорил тот раздраженно, пытаясь вырвать у нее полотенце и уворачиваясь от ее навязчивых рук, дергая недовольно головой, — я не маленький, а половозрелая особь, которая отвечает за свои поступки и в состоянии поухаживать за собой.
— Но ведь вы промокли насквозь, — та словно не замечала, что Егору не нравятся ее прикосновения. — Не хватало, чтобы вы простудились.
— На дворе лето. Что со мной случится?
Егор чуть сильнее дернул на себя полотенце, девушка от рывка не устояла на ногах и уселась ему на колени. Ему было не больно, скорее неприятно, что вторглись в его личное пространство. Нина же словно этого не замечала — она, хихикнув, обвила руками Егора за шею и потрепала его по влажным волосам. Он снова недовольно дернул головой, пытаясь отодвинуться от девушки — с детства терпеть не мог, когда к его волосам прикасались, всегда причесывался сам, а посещение парикмахерской превращалось для него просто в пытку.
— Слезьте, пожалуйста, с моих колен, — попросил Нину Егор. Он мог бы ее скинуть на пол, просто толкнув руками, но не хотел в ее глазах выглядеть полнейшим хамом, все же она почти два года ухаживала за ним.
Но девушка словно не расслышала, что он сказал — она обхватила лицо Егора руками и жадно впилась в его губы поцелуем.
Егор замечал и раньше, что Нина стала проявлять к нему несколько иной интерес, чем тот, ради чего ее нанимали. Он уже подумывал попросить родителей подыскать ему другую помощницу. Но все не мог сформулировать, почему захотелось сменить ее — она была исполнительна, пунктуальна и честна. А теперь явственно осознал — ему неприятны ее прикосновения, приторный запах ее духов, а теперь еще и этот слюнявый поцелуй. Он вполне мог обойтись без всего этого. Ему-то и надо, чтобы убрались в квартире, пропылесосили пол и вымыли кафель в ванной и туалете. Даже перестелить белье на своей постели и приготовить поесть он в состоянии сам. А все остальное абсолютно лишнее. И в поцелуях и объятиях он совершенно точно не нуждался.
Нина опустила руку вниз и с остервенением принялась мять пах Егора через тонкую ткань спортивных трикотажных брюк, что были надеты на нем. Тот криво усмехнулся — зря старается. Он не импотент, но ей вряд ли удастся чего-либо добиться — она ему абсолютно не интересна.
Егор обреченно вздохнул, прикрыл глаза и перед его взором возник темноволосый парень с прилипшими ко лбу влажными прядями, выбившимися из прически.
— Нина, — проговорил он тоскливо, — это все бесполезно. Вы разве не понимаете, что у нас с вами ничего не получится, — и повторил отчетливо: — Ни-че-го.
