— Холм?
Холмы и горы далеко на горизонте — не могли они быть. Спросил просто так.
— Ладно, увижу, когда доберусь, — отмахнулся Мранс рукой от парнишки. — Коня продай, много не проси, избавься сразу, как представится возможность, деньги оставь себе.
Ему животное сейчас ни к чему — ноги бы живым унести. Даже переодеваться не станет — на бродягу меньше обратят внимания на дороге, чем на благородного господина — но котомку с вещами забрал с собой, чтобы мальчишку к сообщникам не причислили…
Лаз оказался слишком узким даже для худосочного Мранса — он пробирался по нему с большим трудом, норовя застрять и не похоронить себя в норе заживо. Сердце билось отчаянно, безумно хотелось пить, не хватало воздуха. Похоже, это сам мальчишка вырыл проход для себя, чтобы смываться, когда понадобится.
Мранс все полз и полз вперёд, холодея от ужаса. Несколько раз подумывал бросить котомку, привязанную к ноге — если сапог, с привязанной к нему верёвкой, снимется, он точно вернуться за ним не сможет. Он бы и куртку скинул, но не развернуться — уж лучше в ней.
Казалось, этот проход в земле никогда не кончится. Непонятно, зачем было рыть такой длинный — оказался за забором постоялого двора и достаточно — это же так долго копать, а потом лезть по нему? Мрансу почудилось, что он полз полдня не меньше, прежде чем выбрался наружу в пустынном поле вдалеке от всех дорог и облегчённо привалился спиной к тёплому от солнца валуну. Так вот что показывал руками конюший — огромный камень. Он, видимо, уходил глубоко в землю, мальчишка не стал копать дальше, упёршись в него. Да и в поле эту заметную метку никак не обойти в поисках входа или выхода в лаз.
Мранс огляделся — постоялый двор остался довольно далеко от того места, где он сейчас сидел, а роща, где его мог дожидаться Нейл с добычей, — ещё дальше.
И куда он теперь? Где можно скрыться, закопаться так, чтобы ни Мейн, ни Нейл его не нашли. Хорошо, что первый задержался в поисках лошади, оставленной для него, — Мранс ухмыльнулся, он её просто не привязал перед уездом, а второй оказался такой легковерный — в трактире по его, Мранса, указке кричали, что Мейна схватили при выходе из города.
Бегать из города в город не в его правилах, а отсидеться нигде не получится, когда ему в спину будут дышать разъярённые подельники, которых он оставил без причитающейся им доли.
— Сами виноваты, — фыркнул Мранс. — Не надо было трепаться при мне, как они потрясут меня, когда я вернусь с добычей, а потом выбросят, как ненужный хлам. У меня же не простые ушки, а суперушки — находясь даже в другой комнате, я услышу, о чём шепчутся мои подельники.
И он обиженно надулся. А так хотелось верить хоть кому-то. Только поэтому он разделил Мейна и Нейла — одного забрал с собой, а второго обязал ждать их в роще с лошадьми. А потом первого оставил в городе, дожидаться открытия ворот — их и обоих вывели бы за стену, а второго заставил поверить, что одного из них повязали и сейчас допрашивают.
А ему-то что сейчас делать? Он привык, чтобы всё было по-честному, не оглядываться и не чувствовать чужое смрадное дыхание в спину. Одним словом, сделал дело и забыл о своих прежних подельниках до лучших времён. Укрыться бы высоким забором, как в доме у купца. За каменной стеной.
— За стеной, ну да, — вдруг воспрянул духом Мранс.
Его же приглашал к себе в гости герцог. Почему бы не принять приглашение? К его милости вряд ли Мейн с Нейлом сунутся. А он бы отсиделся, пока страсти поутихнут, а потом подался куда-нибудь ближе к морю — там зимы мягче, можно не тратиться на тёплую одежду.
Мранс подтянул за верёвку к себе котомку и, развязав, заглянул в неё — его сменная «баронская» одежда и ничего больше. Она ему больше не понадобится — его герцог видел в одежде бродяжки — в таком виде он в герцогский замок и заявится, а костюма сына благородного обедневшего господина избавится, закопав в лесу или утопив в болоте.
Поднявшись на ноги, Мранс сделал несколько шагов и застонал от боли — ноги нещадно горели. Он плюхнулся снова на землю и стянул сапоги. Придётся идти босиком, больше эти «испанские сапоги» он не выдержит, обуется только перед воротами замка, а там попросит герцога дать ему другую обувь…
К мосту через ров Мранс подошёл, когда солнце уже садилось.
— Эй, — прокричал он и помахал руками стражнику на сторожевой башне, чтобы ворота открыли.
Но тот его не услышал или сделал вид, что не услышал и повернулся спиной.
Мранс уселся прямо на землю перед воротами, стучаться бесполезно, всё равно никто его не услышит — авось кто-нибудь выйдет или зайдёт, тогда он тоже проникнет на замковый двор. И станет почти в безопасности. Вот если бы в сам замок проникнуть, занять комнату с мягкой постелью…
Он не обольщался по этому поводу, но почему не помечтать, глядя на звёзды, первая из которых уже появилась на небосклоне…
И вдруг — Мранс едва успел отскочить в сторону — ворота со страшным скрежетом распахнулись, и отряд из двенадцати всадников во главе с самим герцогом Матусом выехал на мост. Развевающиеся штандарты хлопали на ветру, факелы освещали путь.
— Ты кто? И что здесь делаешь?
В мгновение ока возле Мранса возник командир отряда, его обнажённый меч грозно сверкнул в лунном свете. Вот так привечают его, а звали!
— Меня сам герцог в гости приглашал… — не очень уверенно проговорил Мранс.
Лишиться жизни, когда ему так ловко удалось избежать все опасности, совершенно не хотелось. Может, герцог не шутил там на постоялом дворе и вспомнит его?
— Ваша милость! — крикнул Мранс и упал на колени в знак высочайшей признательности.
Его окружили всадники.
— Пришёл, не обманул, — усмехнулся герцог, взирая на парня, сидя верхом. — Впустить его внутрь, — отдал он приказ. — Жди меня в нижнем зале. Я скоро. Мы только осмотрим окрестности.
— Кого-то ищите? — выразительно склонил голову Мранс.
— Сына, — ответил герцог. — Паршивец опять сбежал от наставника.
— Сына? — удивлённо подал голос кто-то из отряда.
Мранс насторожился, но вида не подал.
— Но… — осторожно начал он. — Никто замок не покидал и по мосту не проходил.
— Откуда тебе может быть это известно? — покачал головой начальник стражи.
— Вон тот болван на стене подтвердит, — Мранс поднял палец. — Я давно подошёл к воротам и сижу тут, дожидаясь у моря погоды, а он отвернулся от меня, делая вид, что не замечает, а должен следить за мостом и рвом, насколько я понимаю. А в вонючий ров даже я бы не полез, не то что герцогский наследник.
— Все же мы осмотрим окрестности, — продолжил наставать герцог. — А ты осмотрись…
«Присмотрись — какое красивое слово», — довольно улыбнулся Мранс.
Присмотрится он, конечно, о чём речь, и герцогского сына поищет в замке. Ведь тот всяко не покидал его.
Сына… Мранс задумался, припомнив удивлённый голос. А, может, и не сына вовсе. Нет, сына… Когда герцог приглашал его, обещал именно с сыном познакомить.
Дверь в замок была распахнута настежь — заходи кто хочет.
Ну, Мранс и вошёл, не стесняясь, к тому же ему сказали подождать его в нижнем зале.
Молоденькая служанка мела каменный пол огромной метлой при свете всего нескольких масляных ламп. Мранс хмыкнул — и как она замечала, где грязь и мусор, если он не видел носков своих сапог, настолько в зале было сумрачно. Ну, это её дело, с неё будет и спрос при свете дня — вон какие огромные окна в зале, и солнечных лучей они должны пропускать много. Мранс довольно улыбнулся — тёмные помещения, как у купца в доме, на него навевали тоску. И пусть он никогда не бывал в казематах, но ему всегда казалось, что на первом этаже в том доме должно быть именно так.
Не обращая внимания на нерадивую прислугу, Мранс прошлёпал к единственному стулу за столом — он так и не удосужился обуться — и уселся во главе стола. Ещё бы пожрать подали, было бы совсем неплохо — он был непривередлив в еде, хотя любил покушать, и сейчас родниковая вода и булочка с герцогского стола его вполне бы устроили.
«А интересно, какой хлеб подавали за ужином у герцога?»
Мранс сглотнул слюну. Сколько он уже толком не ел? Со вчерашнего полдня, когда «огненную» похлёбку опрокинул на приставучего мужика. Две съеденные ложки того супа трудно назвать обедом.
Пока герцог не вернулся и не распорядился насчёт его, Мранс вынул из-за пазухи шкатулку и, поставив локти на стол, повертел в руках, пытаясь определить, как её можно открыть — ни дырки под ключ, ни щёлки, чтобы нож просунуть. Казалось, что это просто цельный кусок дерева с резьбой по нему, а никакая не шкатулка. Но если потрясти, то раздавался звук, как будто внутри что-то находилось.
— Так-так-так! — проговорил звонкий девичий голос.
И прямо перед Мрансом в деревянную столешницу воткнулся кинжал. Он едва успел спрятать шкатулку снова за пазухой.
— Ты где воспитывался, в хлеву? — продолжил изгаляться над ним голос. — Тебя разве не учили снимать шляпу за столом?
«Смейся-смейся», — фыркнул Мранс.
Этим его не проймёшь. Он привык за столько-то лет.
— Или у тебя ушки, как у моего брата? — усмехнулся голос.
— Ушки… — растерялся Мранс и настороженно повернулся в сторону говорившей.
Рядом с ним стояла девушка, вне всякого сомнения, хоть и одетая в мужское платье. Её лица в темноте помещения рассмотреть не удалось, но то, что она смеялась над ним, было совершенно очевидно.
Надо было что-то сказать, ответить, а Мранс молчал, как последний болван.
— Это тебя герцог ищет за стеной замка? — не сразу нашёлся он, что спросить. — Тебя, а не брата…
— Брата… — хмыкнула девушка. — Да он из своей комнаты-то выходит редко. А ты говоришь, за ворота.
— А тебе что там надо было?
К Мрансу вернулись его уверенность и бодрость духа.
— Ай, — девушка махнула рукой и, выдернув кинжал из столешницы, уверенным движением вложила его в ножны. — Устала выслушивать нотации от наставника. Я все же девушка.
Мранс скептически кивнул.
— А не парень, — продолжила она. — А отец пытается из меня делать невесть кого. Заставляет носить штаны, скакать верхом на лошади, учит владеть мечом и кинжалами. А мне это надо?
— Не надо, значит? — усмехнулся Мранс.
— Нет, нисколечко, — отчаянно замотала головой девушка. — Об этом все в замке знают, но ведут себя так, словно никому до этого нет дела.
И она замолчала.
— Госпожа Леона, не хотите чаю? — спросила служанка. — Вы не явились к столу. Его милость был весьма сердит.
Она закончила мести пол в зале, засыпала его свежими опилками и соломой и теперь принесла гостю герцога, сидевшему в его кресле, поздний ужин — холодное мясо с ломтем хлеба и кружку горячего травяного чая.
— Чаю? — переспросила герцогская дочка. — Что же, можно, Имма. Тащи. И к чаю чего-нибудь вкусненького прихвати.
Леона, скривившись, заглянула в миску, поставленную служанкой перед парнем, — нет, мяса она не желает, а вот от пирожного бы не отказалась. Только вряд ли их готовили сегодня — герцог не сладкоежка в отличие от неё и предпочтёт баранью ногу кексу или шарлотке, а брату всё равно, что подавали за столом. Ей порой казалось, что у того не было никаких чувств, а главное, желаний. Как так можно жить?
Но для расторопной служанки просьба госпожи оказалась не такой уж и трудной — она довольно быстро вернулась с ещё одной кружкой чая и сладкими булочками с повидлом, выложенными горкой на тарелке.
Мранс довольно потёр руки — у него появился шанс не только помечтать о булочках, но и попробовать их на вкус. Вряд ли дочка герцога столько слопает, а он бы смог.
— Свечу и стул для нашего гостя, — распорядилась Леона. — Надеюсь, он уступит место даме.
— Ах, да, — Мранс спрыгнул с кресла и согнулся перед ней в шутливом поклоне. — Простите мою невнимательность.
Зачем ему стул? Он вполне смог бы утолить голод и стоя на ногах.
— Сударь, вы не представились. Как ваше имя? — спросила Леона, забираясь в кресло отца с ногами.
— Монморанс, — важно произнёс Мранс и снова поклонился.
— Вы так и будете находиться за столом в шляпе? — хмыкнула Леона, взирая на то, как он, не дожидаясь стула, взял в одну руку кружку, а в другую хлеб с куском мяса.
— Далась вам моя шляпа, — фыркнул Мранс, ставя чай на стол и срывая потрепанный головной убор.
Плевать он хотел, что девушку развеселят его ушки. В зале так темно, надо ещё постараться, чтобы рассмотреть их, да и на голове у него полный хаос — он не снимал шляпу целый день, только поправлял её руками, Мранс даже не сомневался, что волосы торчат в разные стороны, никаких ушек не рассмотреть под такой «причёской».
— Да, — протянула Леона, взглянув на него с усмешкой, — причесаться тебе не помешало бы.
— Что за жизнь? — проворчал Мранс, уплетая свой ужин за обе щеки. — Сначала требуют снять шляпу, потом говорят, что я не причесан. Вы уж определитесь, что вам больше надо.
— От вас, — фыркнула Леона, — ничего. У папы, видимо, на ваш счёт имеются какие-то планы, раз он пригласил такого замурзанного бродяжку в замок. Впрочем, я догадываюсь.
— И какие планы? — Мранс выразительно выгнул брови. Ну и что с того, что при этом не видно выражения его лица?
— Пусть он сам вам расскажет, — ответила Леона. — Дождитесь герцога. Он скоро уже вернётся с вечерней прогулки по окрестностям.
Остатки булочек она придвинула Мрансу и встала с кресла, собираясь уходить.
— А впрочем, — Леона остановилась на месте, — с братом могу познакомить вас сама.
— Я все же дождусь герцога здесь, — покачал головой Мранс, отказываясь от столь любезного предложения.
Ему очень нужна крыша над головой на некоторое время и высокие стены для защиты, чтобы его подельники не смогли добраться до него. А для этого ему надо оставаться на редкость послушным мальчиком — сказано осмотреться в нижнем зале, значит, он дословно исполнит приказ господина и отсюда никуда не пойдёт. А то мало ли куда может исчезнуть Леона, а герцог подумает о нём невесть что.
Лучше попросит ещё кружку чая у Иммы…
Герцог вернулся нескоро — свеча, которую принесла служанка по просьбе Леоны, сгорела почти полностью. Мранс, пока дожидался господина, успел подремать прямо за столом. Тот отсутствовал так долго, что за это время можно было доскакать до города и вернуться обратно. У Мранса даже неприятно кольнуло внутри от предчувствия чего-то дурного — а вдруг до ушей герцога донёсся слух, что купца ограбили.
Нет, попытался успокоить он себя, герцогу ничего не известно о его похождениях, и взял он немного — в сундуках почти незаметна убыль. В худшем случае его милость подумал бы на его подельников, но никак не на него — подручные Мранса должны были распустить сплетни о Мейне и Нейле, чтобы те не сразу кинулись за ним в погоню при неудачном раскладе, а сами затаились от греха подальше…
Волей-неволей Мранс проснулся и подскочил со своего стула, когда герцог один вошёл в зал, громко бряцая оружием — доблестная охрана его милости отбыла, как и положено, в казармы.
— Дожидаешься? — поинтересовался он, не глядя в сторону Мранса, словно обращался не к нему.
— Дожидаюсь, — отозвался тот, встав навытяжку.
— Ну, что же, — проговорил герцог и кивнул в сторону широкой лестницы, ведущей на верхние этажи замка, где, по всей видимости, располагались покои самого герцога, его дочери и, вероятно, сына. А, может, и супруги.
«Интересно, какая она?» — подумал почему-то о женщине Мранс.
Холмы и горы далеко на горизонте — не могли они быть. Спросил просто так.
— Ладно, увижу, когда доберусь, — отмахнулся Мранс рукой от парнишки. — Коня продай, много не проси, избавься сразу, как представится возможность, деньги оставь себе.
Ему животное сейчас ни к чему — ноги бы живым унести. Даже переодеваться не станет — на бродягу меньше обратят внимания на дороге, чем на благородного господина — но котомку с вещами забрал с собой, чтобы мальчишку к сообщникам не причислили…
Лаз оказался слишком узким даже для худосочного Мранса — он пробирался по нему с большим трудом, норовя застрять и не похоронить себя в норе заживо. Сердце билось отчаянно, безумно хотелось пить, не хватало воздуха. Похоже, это сам мальчишка вырыл проход для себя, чтобы смываться, когда понадобится.
Мранс все полз и полз вперёд, холодея от ужаса. Несколько раз подумывал бросить котомку, привязанную к ноге — если сапог, с привязанной к нему верёвкой, снимется, он точно вернуться за ним не сможет. Он бы и куртку скинул, но не развернуться — уж лучше в ней.
Казалось, этот проход в земле никогда не кончится. Непонятно, зачем было рыть такой длинный — оказался за забором постоялого двора и достаточно — это же так долго копать, а потом лезть по нему? Мрансу почудилось, что он полз полдня не меньше, прежде чем выбрался наружу в пустынном поле вдалеке от всех дорог и облегчённо привалился спиной к тёплому от солнца валуну. Так вот что показывал руками конюший — огромный камень. Он, видимо, уходил глубоко в землю, мальчишка не стал копать дальше, упёршись в него. Да и в поле эту заметную метку никак не обойти в поисках входа или выхода в лаз.
Мранс огляделся — постоялый двор остался довольно далеко от того места, где он сейчас сидел, а роща, где его мог дожидаться Нейл с добычей, — ещё дальше.
И куда он теперь? Где можно скрыться, закопаться так, чтобы ни Мейн, ни Нейл его не нашли. Хорошо, что первый задержался в поисках лошади, оставленной для него, — Мранс ухмыльнулся, он её просто не привязал перед уездом, а второй оказался такой легковерный — в трактире по его, Мранса, указке кричали, что Мейна схватили при выходе из города.
Бегать из города в город не в его правилах, а отсидеться нигде не получится, когда ему в спину будут дышать разъярённые подельники, которых он оставил без причитающейся им доли.
— Сами виноваты, — фыркнул Мранс. — Не надо было трепаться при мне, как они потрясут меня, когда я вернусь с добычей, а потом выбросят, как ненужный хлам. У меня же не простые ушки, а суперушки — находясь даже в другой комнате, я услышу, о чём шепчутся мои подельники.
И он обиженно надулся. А так хотелось верить хоть кому-то. Только поэтому он разделил Мейна и Нейла — одного забрал с собой, а второго обязал ждать их в роще с лошадьми. А потом первого оставил в городе, дожидаться открытия ворот — их и обоих вывели бы за стену, а второго заставил поверить, что одного из них повязали и сейчас допрашивают.
А ему-то что сейчас делать? Он привык, чтобы всё было по-честному, не оглядываться и не чувствовать чужое смрадное дыхание в спину. Одним словом, сделал дело и забыл о своих прежних подельниках до лучших времён. Укрыться бы высоким забором, как в доме у купца. За каменной стеной.
— За стеной, ну да, — вдруг воспрянул духом Мранс.
Его же приглашал к себе в гости герцог. Почему бы не принять приглашение? К его милости вряд ли Мейн с Нейлом сунутся. А он бы отсиделся, пока страсти поутихнут, а потом подался куда-нибудь ближе к морю — там зимы мягче, можно не тратиться на тёплую одежду.
Мранс подтянул за верёвку к себе котомку и, развязав, заглянул в неё — его сменная «баронская» одежда и ничего больше. Она ему больше не понадобится — его герцог видел в одежде бродяжки — в таком виде он в герцогский замок и заявится, а костюма сына благородного обедневшего господина избавится, закопав в лесу или утопив в болоте.
Поднявшись на ноги, Мранс сделал несколько шагов и застонал от боли — ноги нещадно горели. Он плюхнулся снова на землю и стянул сапоги. Придётся идти босиком, больше эти «испанские сапоги» он не выдержит, обуется только перед воротами замка, а там попросит герцога дать ему другую обувь…
К мосту через ров Мранс подошёл, когда солнце уже садилось.
— Эй, — прокричал он и помахал руками стражнику на сторожевой башне, чтобы ворота открыли.
Но тот его не услышал или сделал вид, что не услышал и повернулся спиной.
Мранс уселся прямо на землю перед воротами, стучаться бесполезно, всё равно никто его не услышит — авось кто-нибудь выйдет или зайдёт, тогда он тоже проникнет на замковый двор. И станет почти в безопасности. Вот если бы в сам замок проникнуть, занять комнату с мягкой постелью…
Он не обольщался по этому поводу, но почему не помечтать, глядя на звёзды, первая из которых уже появилась на небосклоне…
И вдруг — Мранс едва успел отскочить в сторону — ворота со страшным скрежетом распахнулись, и отряд из двенадцати всадников во главе с самим герцогом Матусом выехал на мост. Развевающиеся штандарты хлопали на ветру, факелы освещали путь.
— Ты кто? И что здесь делаешь?
В мгновение ока возле Мранса возник командир отряда, его обнажённый меч грозно сверкнул в лунном свете. Вот так привечают его, а звали!
— Меня сам герцог в гости приглашал… — не очень уверенно проговорил Мранс.
Лишиться жизни, когда ему так ловко удалось избежать все опасности, совершенно не хотелось. Может, герцог не шутил там на постоялом дворе и вспомнит его?
— Ваша милость! — крикнул Мранс и упал на колени в знак высочайшей признательности.
Его окружили всадники.
— Пришёл, не обманул, — усмехнулся герцог, взирая на парня, сидя верхом. — Впустить его внутрь, — отдал он приказ. — Жди меня в нижнем зале. Я скоро. Мы только осмотрим окрестности.
— Кого-то ищите? — выразительно склонил голову Мранс.
— Сына, — ответил герцог. — Паршивец опять сбежал от наставника.
— Сына? — удивлённо подал голос кто-то из отряда.
Мранс насторожился, но вида не подал.
— Но… — осторожно начал он. — Никто замок не покидал и по мосту не проходил.
— Откуда тебе может быть это известно? — покачал головой начальник стражи.
— Вон тот болван на стене подтвердит, — Мранс поднял палец. — Я давно подошёл к воротам и сижу тут, дожидаясь у моря погоды, а он отвернулся от меня, делая вид, что не замечает, а должен следить за мостом и рвом, насколько я понимаю. А в вонючий ров даже я бы не полез, не то что герцогский наследник.
— Все же мы осмотрим окрестности, — продолжил наставать герцог. — А ты осмотрись…
«Присмотрись — какое красивое слово», — довольно улыбнулся Мранс.
Присмотрится он, конечно, о чём речь, и герцогского сына поищет в замке. Ведь тот всяко не покидал его.
Сына… Мранс задумался, припомнив удивлённый голос. А, может, и не сына вовсе. Нет, сына… Когда герцог приглашал его, обещал именно с сыном познакомить.
ГЛАВА 6
Дверь в замок была распахнута настежь — заходи кто хочет.
Ну, Мранс и вошёл, не стесняясь, к тому же ему сказали подождать его в нижнем зале.
Молоденькая служанка мела каменный пол огромной метлой при свете всего нескольких масляных ламп. Мранс хмыкнул — и как она замечала, где грязь и мусор, если он не видел носков своих сапог, настолько в зале было сумрачно. Ну, это её дело, с неё будет и спрос при свете дня — вон какие огромные окна в зале, и солнечных лучей они должны пропускать много. Мранс довольно улыбнулся — тёмные помещения, как у купца в доме, на него навевали тоску. И пусть он никогда не бывал в казематах, но ему всегда казалось, что на первом этаже в том доме должно быть именно так.
Не обращая внимания на нерадивую прислугу, Мранс прошлёпал к единственному стулу за столом — он так и не удосужился обуться — и уселся во главе стола. Ещё бы пожрать подали, было бы совсем неплохо — он был непривередлив в еде, хотя любил покушать, и сейчас родниковая вода и булочка с герцогского стола его вполне бы устроили.
«А интересно, какой хлеб подавали за ужином у герцога?»
Мранс сглотнул слюну. Сколько он уже толком не ел? Со вчерашнего полдня, когда «огненную» похлёбку опрокинул на приставучего мужика. Две съеденные ложки того супа трудно назвать обедом.
Пока герцог не вернулся и не распорядился насчёт его, Мранс вынул из-за пазухи шкатулку и, поставив локти на стол, повертел в руках, пытаясь определить, как её можно открыть — ни дырки под ключ, ни щёлки, чтобы нож просунуть. Казалось, что это просто цельный кусок дерева с резьбой по нему, а никакая не шкатулка. Но если потрясти, то раздавался звук, как будто внутри что-то находилось.
— Так-так-так! — проговорил звонкий девичий голос.
И прямо перед Мрансом в деревянную столешницу воткнулся кинжал. Он едва успел спрятать шкатулку снова за пазухой.
— Ты где воспитывался, в хлеву? — продолжил изгаляться над ним голос. — Тебя разве не учили снимать шляпу за столом?
«Смейся-смейся», — фыркнул Мранс.
Этим его не проймёшь. Он привык за столько-то лет.
— Или у тебя ушки, как у моего брата? — усмехнулся голос.
— Ушки… — растерялся Мранс и настороженно повернулся в сторону говорившей.
Рядом с ним стояла девушка, вне всякого сомнения, хоть и одетая в мужское платье. Её лица в темноте помещения рассмотреть не удалось, но то, что она смеялась над ним, было совершенно очевидно.
Надо было что-то сказать, ответить, а Мранс молчал, как последний болван.
— Это тебя герцог ищет за стеной замка? — не сразу нашёлся он, что спросить. — Тебя, а не брата…
— Брата… — хмыкнула девушка. — Да он из своей комнаты-то выходит редко. А ты говоришь, за ворота.
— А тебе что там надо было?
К Мрансу вернулись его уверенность и бодрость духа.
— Ай, — девушка махнула рукой и, выдернув кинжал из столешницы, уверенным движением вложила его в ножны. — Устала выслушивать нотации от наставника. Я все же девушка.
Мранс скептически кивнул.
— А не парень, — продолжила она. — А отец пытается из меня делать невесть кого. Заставляет носить штаны, скакать верхом на лошади, учит владеть мечом и кинжалами. А мне это надо?
— Не надо, значит? — усмехнулся Мранс.
— Нет, нисколечко, — отчаянно замотала головой девушка. — Об этом все в замке знают, но ведут себя так, словно никому до этого нет дела.
И она замолчала.
— Госпожа Леона, не хотите чаю? — спросила служанка. — Вы не явились к столу. Его милость был весьма сердит.
Она закончила мести пол в зале, засыпала его свежими опилками и соломой и теперь принесла гостю герцога, сидевшему в его кресле, поздний ужин — холодное мясо с ломтем хлеба и кружку горячего травяного чая.
— Чаю? — переспросила герцогская дочка. — Что же, можно, Имма. Тащи. И к чаю чего-нибудь вкусненького прихвати.
Леона, скривившись, заглянула в миску, поставленную служанкой перед парнем, — нет, мяса она не желает, а вот от пирожного бы не отказалась. Только вряд ли их готовили сегодня — герцог не сладкоежка в отличие от неё и предпочтёт баранью ногу кексу или шарлотке, а брату всё равно, что подавали за столом. Ей порой казалось, что у того не было никаких чувств, а главное, желаний. Как так можно жить?
Но для расторопной служанки просьба госпожи оказалась не такой уж и трудной — она довольно быстро вернулась с ещё одной кружкой чая и сладкими булочками с повидлом, выложенными горкой на тарелке.
Мранс довольно потёр руки — у него появился шанс не только помечтать о булочках, но и попробовать их на вкус. Вряд ли дочка герцога столько слопает, а он бы смог.
— Свечу и стул для нашего гостя, — распорядилась Леона. — Надеюсь, он уступит место даме.
— Ах, да, — Мранс спрыгнул с кресла и согнулся перед ней в шутливом поклоне. — Простите мою невнимательность.
Зачем ему стул? Он вполне смог бы утолить голод и стоя на ногах.
— Сударь, вы не представились. Как ваше имя? — спросила Леона, забираясь в кресло отца с ногами.
— Монморанс, — важно произнёс Мранс и снова поклонился.
— Вы так и будете находиться за столом в шляпе? — хмыкнула Леона, взирая на то, как он, не дожидаясь стула, взял в одну руку кружку, а в другую хлеб с куском мяса.
— Далась вам моя шляпа, — фыркнул Мранс, ставя чай на стол и срывая потрепанный головной убор.
Плевать он хотел, что девушку развеселят его ушки. В зале так темно, надо ещё постараться, чтобы рассмотреть их, да и на голове у него полный хаос — он не снимал шляпу целый день, только поправлял её руками, Мранс даже не сомневался, что волосы торчат в разные стороны, никаких ушек не рассмотреть под такой «причёской».
— Да, — протянула Леона, взглянув на него с усмешкой, — причесаться тебе не помешало бы.
— Что за жизнь? — проворчал Мранс, уплетая свой ужин за обе щеки. — Сначала требуют снять шляпу, потом говорят, что я не причесан. Вы уж определитесь, что вам больше надо.
— От вас, — фыркнула Леона, — ничего. У папы, видимо, на ваш счёт имеются какие-то планы, раз он пригласил такого замурзанного бродяжку в замок. Впрочем, я догадываюсь.
— И какие планы? — Мранс выразительно выгнул брови. Ну и что с того, что при этом не видно выражения его лица?
— Пусть он сам вам расскажет, — ответила Леона. — Дождитесь герцога. Он скоро уже вернётся с вечерней прогулки по окрестностям.
Остатки булочек она придвинула Мрансу и встала с кресла, собираясь уходить.
— А впрочем, — Леона остановилась на месте, — с братом могу познакомить вас сама.
— Я все же дождусь герцога здесь, — покачал головой Мранс, отказываясь от столь любезного предложения.
Ему очень нужна крыша над головой на некоторое время и высокие стены для защиты, чтобы его подельники не смогли добраться до него. А для этого ему надо оставаться на редкость послушным мальчиком — сказано осмотреться в нижнем зале, значит, он дословно исполнит приказ господина и отсюда никуда не пойдёт. А то мало ли куда может исчезнуть Леона, а герцог подумает о нём невесть что.
Лучше попросит ещё кружку чая у Иммы…
Герцог вернулся нескоро — свеча, которую принесла служанка по просьбе Леоны, сгорела почти полностью. Мранс, пока дожидался господина, успел подремать прямо за столом. Тот отсутствовал так долго, что за это время можно было доскакать до города и вернуться обратно. У Мранса даже неприятно кольнуло внутри от предчувствия чего-то дурного — а вдруг до ушей герцога донёсся слух, что купца ограбили.
Нет, попытался успокоить он себя, герцогу ничего не известно о его похождениях, и взял он немного — в сундуках почти незаметна убыль. В худшем случае его милость подумал бы на его подельников, но никак не на него — подручные Мранса должны были распустить сплетни о Мейне и Нейле, чтобы те не сразу кинулись за ним в погоню при неудачном раскладе, а сами затаились от греха подальше…
Волей-неволей Мранс проснулся и подскочил со своего стула, когда герцог один вошёл в зал, громко бряцая оружием — доблестная охрана его милости отбыла, как и положено, в казармы.
— Дожидаешься? — поинтересовался он, не глядя в сторону Мранса, словно обращался не к нему.
— Дожидаюсь, — отозвался тот, встав навытяжку.
— Ну, что же, — проговорил герцог и кивнул в сторону широкой лестницы, ведущей на верхние этажи замка, где, по всей видимости, располагались покои самого герцога, его дочери и, вероятно, сына. А, может, и супруги.
«Интересно, какая она?» — подумал почему-то о женщине Мранс.
