- Слушай, Знающий Человек, может, что от варикоза, в смысле -увеличенных вен на ногах, предложишь?
- Возьми вот этот сбор. Дома потолчёшь, отваришь и смешаешь с глиной. Ноги вечером намазать и тряпками обмотать.
- Что в состав входит?
- Ничего никуда не входит.
- Сбор из чего состоит?
- Косточки дикого винограда, стрелки чеснока, полынь, крапива, хмель, орех, мокрица и хитрая добавка, но её я раскрывать не стану.
«Надо мне его секреты выведывать?! Хотя интересно, если честно, ведь коллеги как-никак». Однако сейчас меня больше волновали мысли о дополнительных хлопотах по изготовлению глиняной массы. Это совсем не та помощь, которая нужна вечером уставшей Дарье Кирилловне. Ей бы что-нибудь готовое к употреблению, а не его хитрости с глиной на ногах.
- А таблетки, мази или микстуры купить, где-нибудь, можно?
Травник с виду даже растерялся, видимо ему не часто выпадало про таблетки объясняться, судя по реакции, я его об этом первым спрашивал.
- Не ведаю, о чём молодой человек толкует, - лепетал он, вконец расстроенный, - Слова не понятные какие-то.
Я жалел, что поставил человека в тупик, понимал же, где нахожусь.
- Ну, я о круглых таких, маленьких штучках спрашиваю, размером с горошину, которые пьют, от болезней.
- На каком дереве эти штучки растут?
- Не растут. Их на конвейере штампуют. Мне нужно менее трудоёмкое лечение.
- И что выпил волшебную горошину и прямо поправился?! – торговец ухмыльнулся недовольный поворотом разговора. - Каких только чудаков на ярмарке не встретишь! - От моих ещё более дотошных уточняющих расспросов выручил торговца, как не странно Паныч,
- Уж и не говори. Может что молодому человеку от излишнего ума взять, чтоб поглупей был? – предложил он продавцу, подмигнув мне.
А тому только, что дай возможность поболтать на знакомую тему,
- Конечно. Сейчас в миг подберём…
Мы с Панычем захохотали в голос и пошли в следующий ряд, оставляя лекаря с его снадобьями для «поглупения» в замешательстве,
- И чего спрашивать, если брать не стали?...
Ряды с «чудо-травами» сменили телеги с механическими приспособлениями самого необычного предназначения: деревянные маслобойки, железные дуги для конного сбора сена, плуги, что-то похожее на мясорубку или соковыжималку, сразу и не разберёшь. Хождение от лавки к лавке стало похоже на игру - угадайку: «Это, наверное, меха для кузнецы, а это какой-то духовой музыкальный инструмент за толстопузым котелком»…
- Тот диск с указателями – это календарь? – Спросил я у мужчины, предлагающего нам рассмотреть его товар, повнимательнее.
- Годовик, - поправил он меня, и принялся показывать, как работают указатели дня и месяца.
- Хорошая штука, - я не смог не согласиться с простотой и удобством использования, когда заметил, что он невольно, то и дело косит взглядом на мою левую руку.
- Часы у меня купите? – предложил я ему.
Торгаш видимо думал о себе как о непревзойденном стратеге и чтобы скрыть интерес, отмахнулся,
- Да у меня есть такие…
Я открыл рот от удивления, в готовности засыпать его вопросами: «Где взял? Когда?». Только тут же успокоился –прощелыга-торгаш, таким образом пытался ослабить ценность моих цасов!
Сравнивая стоимость ковров и других вещей, я успел наметить приемлемое для меня количество медяков.
- Сколько за них дадите? – Уступать я не собирался. Не даст пятьдесят медяков, пойду дальше.
- Четыре серебреника тебя устроят?
Я шепотом поинтересовался у Паныча,
- Это в медяках сколько?
- Двести.
- Ну, надо подумать! Я двести пятьдесят за них выручить хотел, - соврал я, не моргая. «А, чего от меня ожидать. Я ведь из испорченной грехами Яви!»
- Я хорошую цену даю.
- Я ещё никому их не предлагал…
- Ладно, чёрт с тобой! Давай за двести двадцать.
- Двести тридцать.
- Зачем людей грабить. Столько весь мой товар стоит.
Значит точно хорошие у меня часы.
- Нет – значит, нет…
- Бери свои деньги, крохобор!
Снятые с руки часы за долю секунды оказались в руках торговца. Он только что не вырвал часы у меня, пока я их снимал. Не справившись с эмоциями от обладания редкой вещицей, либо подсчитывая прибыль от её перепродажи, он, всё же, не удержался от восторженного шепота:
- Тонкая работа, - и, почти мгновенно, вспомнил о маске равнодушия, по-моему, он её дома репетировал перед ярмаркой, спросил: А может, что по хозяйству у меня возьмёшь?
Заимев местные «бабки», я обрёл возможность помечтать о приобретении чего-нибудь ценного для меня в моём мире. Только, что?
- Оружие у вас есть? Ножи или кинжалы с оригинальными рукоятками?
- На кой тебе оружие? Деньги на игрушки тратить! У нас с кем ты чего не поделил? – растревожился мой старший приятель.
- Я не драться. На память, как бы, хочу оставить.
- На память семье строчник оставлять нужно или птичий щипатель, а не оружие, - пытался вразумить меня и торгаш, не понимая, что я вовсе не семье память о себе оставлять собираюсь, а себе вещь ищу как доказательство, что я действительно был в этом мире, а не бредил в коме после автокатастрофы.
- Этот агрегат у вас для чего? – отвлёк я их от дальнейших нравоучений, указывая на какие-то полированные палки неизвестного мне назначения. Я и вправду хотел знать, что именно я разглядел за парой станков, напоминавших ножные швейные машины. Это была неброская конструкция из двух палок, прикреплённых к небольшой лавке, буквой «г». На верхнем, подвижном конце деревяшка заканчивалась кожаным ремнём. Длинная пружина крепилась двумя скобами от верхней перекладины до педали под лавкой.
- Это тебе ни какой не ареат – это очень важный домашний предмет. Каждое уважаемое семейство такую штуку дома имеет. Как прикажете без этого дитя воспитывать?
- Паныч, почему я у тебя подобной ерунды в доме не видел?
- У меня же одни девки. Им только брови сведи - они хныкать. В сарае шлёпень храню, от ненадобности.
- Вот и тут бы он не помешал! - подсказал продавец, сопровождая слова размашистым жестом, он видимо уже представил, как вернул назад часть своих денег, - Слёзки бы девичьи по делу пришлись, а не по притворству. Возьми этот шлёпень – не пожалеешь.
- Не нужно. Обойдусь, - отмахнулись мы с Панычем почти одновременно.
- А если кто на воспитании не экономит, сложнее устройство есть. - Из под телеги-прилавка мужик вытолкал полированную, из светлого дерева штукенцию, на маленьких, деревянных колёсиках. - У меня сегодня три взяли, в подарок, на зубок.
От первого варианта второй, ещё не собранный «экзекутор» отличался, резной педалью с фиксатором амплитуды движения и более сложной пружинной частью, приводящей в боевое состояние белый ремень, - На этом шлёпне даже силу удара выставить можно, - похвалил конструкцию мастер и предложил Панычу: - Возьми своим дочкам.
- Да есть у меня уже один и давненько, можно сказать, друг детства.
- Моё дело предложить, - отступил от нас продавец «страшилки» для детской комнаты.
Паныч повёл меня дальше по ряду, скрывая за усами улыбку от воспоминаний, как я догадался связанных с этим самым «допотопным воспитателем». У меня в голове не укладывалось, как можно грудному ребёнку такое подарить. Они, что заранее при рождении дитя уверены, что без ремня у них нормальный человек не получаться.
- Я правильно понял, что тут детишек с помощью этой штуки секут?
- Приходиться, если забалуют.
- Не гуманно это как-то.
- Хочешь сказать - не хорошо? – Я согласился с подобным упрощением, а он стал рассказывать, не смущаясь беззаботной улыбки, которая то и дело углубляла морщины вокруг его глаз. - Не берусь судить о том, что ты считаешь правильным, только у меня шлёпень дома «почётное» место занимал и отцу я за него только благодарен. Конечно, мальчишкой думал, вырасту - на дрова поколю; уж больно часто на его лавке приходилось лежать, до тех пор, пока однажды от моего подросшего зада ножка под лавкой не подломилась. Отец тогда за тисканием соседской девчонки меня поймал. Зол был, как чёрт, а тут ещё шлёпень не выдержал. Уж лучше бы он целым был и, как обычно, ремень по мягкому месту. – Возможно, воспоминания были такими яркими, что Паныч, даже потёр низ спины, затем подвёл итог истории: - В общем, получил я тогда за упругие сисюльки сломанным шлёпнем по хребту.
Он рассказал ещё несколько случаев из своего отрочества, с большим уважением отзываясь об отце. Хотя среди старших членов семьи я не видел его родителей, и мне было неизвестно, где они или что с ними сталось, но несомненным было то, что в его тёплом взгляде отражались дорогие ему воспоминания.
Я проникся ими, думая о своём. За все годы, пока я рос, мой отец не прикоснулся ко мне и пальцем. Очень сдержанный, вечно занятой и уже не очень здоровый мужчина, до последних дней веривший, что смысл его жизни научить старшеклассников составлять уравнения химических реакций. Его убеждённость в чрезвычайной важности химии в жизни людей частично передалась и мне, влияя на выбор профессии. Я, как и мой отец, был уверен в силе по-доброму сказанного слова, но так как собственных детей у меня не было, мои слова прозвучали не убедительно.
- В моём мире подобные меры по отношению к ребёнку караются денежным штрафом, а то и отцовства могут лишить.
- Да как же там детей-то растят?
- Словами пытаются достучаться до сознания ребёнка.
- Словами не ровен час человека и покалечить можно, если сильно по нему «стучать». Пока слова нужные придумаешь и себя до белого каленья доведёшь и дитю башку прожжёшь похлеще горна. Я ещё пойму, когда баба разглагольствования ведёт, а отец точно должен дать понять – заработал - значит получи, чтоб неповадно было.
- Физическое наказание унизительно…
- Непростительно - молодого человека словами унижать. Сам знаешь, если зол, слова не сильно выбираешь… Отдам вам с Есенией мой отремонтированный шлёпень, чтоб внуков как следует наказывали, а не злыми словами уродовали!
- Фадей Паныч, ну и шутки!
Он засмеялся в голос, очередной раз, веселясь за мой счёт, с прищуром глянул на меня и, поправляя усы, хитро добавил:
- А я и не шутил, - отвернулся и, как обычно с довольным видом, продолжил развлекаться, подтрунивая то над продавцами, то надо мной.
?
Ряд оружейников растянулся на сотню метров, однако в сравнении с другими товарами спрос на кинжалы, пики и алебарды был совсем слабым, уступал в сравнении с капканами и силками предлагаемыми тут же. Охотничьи товары занимали больше половины полок в деревянных торговых павильонах сходных с нашими рыночными палатками. Внешний вид обшарпанных досок за пару секунд вернул меня к действительности. Казалось рынок – он и есть рынок, но то, что я увидел на дальних, «непопулярных» полках, не вписывалось в мой рациональный мозг. Железные доспехи, щиты, кистени и булавы свалены в кучу. Луки, стрелы и наконечники пик стояли в деревянной кадке вперемешку с тяпками и вилами. Я терялся от сочетания разрешенного и запрещённого к торговле непривычного ассортимента. Ножи, молоты и молотки, обычные тисы лежали рядом с огромными палицами, железными обручами, шиповаными навершиями и мечами разных форм и размеров: колющими, режущими и рубящими. Их рукояти не имели украшений, что говорило о практичности изделий, а сталь сверкала на солнце, разгоняя сомнения в их исключительном качестве и одарённости мастеров, их ковавших.
- Сами делаете?
- Это работа Красногорских кузнецов. Я у них товар всякий раз закупаю. Можно сказать, что по договорённости с ними на Ярмарке торговать и начал. Отличная сталь, закаленная в Холодном ручье.
- У Холодного ручья нет людских поселений. Та вода если её пить застывает в кишках и тело ещё месяц не раздувается после того как человек примет мучительную смерть! - поспорил Паныч.
- А я тебе говорю, что я там был, и кузница стоит на бережку Холодного ручья! Эти кузнецы отчаянные парни, пьют, конечно, из другого источника, а «жидкую смерть» только в работе используют.
- За этот кинжал сколько просишь?
- Михей, не спеши, - остановил меня Фадей, - давай ещё у других оружие глянем.
- Лучше товара вы не найдёте. Посмотрите какие клинки. Вы не сможете пройти мимо такого многообразия. У меня товара - за день не пересмотришь! Вас лично, что интересует?
- Не знаю даже, - издевался над торговцем равнодушный к металлическим штыкам Паныч, - может если только кистень для тренировки. Да у тебя его наверняка не сыщешь…
- Я могу достать всё, что угодно!
- Уж, прямо, всё что угодно? – выразил Паныч вслух то недоверие, которое возникло у нас обоих. Оружейник в ответ заверял, что и впрямь сможет любое оружие достать. И я решил его поднапрячь,
- Моргенштерн с шестнадцатью шипами и ребристым стержнем сделанный до закрытия трёх миров - можешь? – я налепил все свои неглубокие познания в холодном оружии в один вопрос, не сомневаясь что такого не существует.
- Могу! – ответил тот, даже не задумываясь.
«Точно брешет», - был мой вывод. Только торговец сразу сломал уверенность следующим предложением:
- Тебе точно это нужно? Записать бы, а то название больно заковыристое. Он наклонился к одной из нижних полок, уточняя: - Куда принести?
От неожиданности, я не знал, что ответить. Оружейник, видимо прочитал на лице мои сомнения.
- И не сомневайтесь. Куда скажете, туда и доставлю за два дня. – Уголёк и что-то похожее на нашу обёрточную бумагу свидетельствовало о серьёзности его обещаний. - Говорю же, любое оружие могу достать.
- И Разящее Копьё? – теперь уже Паныча понесло.
- Запросто!
- Дротики с ядом Василиска?! – почти выкрикнул Паныч.
- Завтра принесу. Чур, часть оплаты вперёд, за хлопоты, – распалялся, подзадоренный несговорчивым покупателем, продавец, - Для меня нет ничего невозможного, если дело касается оружия. Если надо, я даже тяньгора достану.
- Не бреши, кто это из ныне живущих тяньгора видел?
- А я говорю, что могу найти. У меня среди бесов знакомства имеются, для них в Навь попасть легче, чем назад вернуться. Купи этот топор, а я тебе на дротики скидку сделаю.
- Кому нужны твои дротики? – кочевряжился Паныч. Наконец-то, он сбавил напор, видимо, устал «получать удовольствие» от такого рода времяпрепровождения. - Не буду я ничего покупать! – сказал, как отрезал.
- Я вот этот нож возьму.
- Почему этот?
- Не знаю, просто нравиться, - как им сказать, что он в руке почти не ощущался, и выпускать из рук его не хотелось, я ничего так купить не торопился, как этот нож.
Для торговца мои слова послужили реваншем. Более того, он просёк насколько меня покупка взволновала, с довольным видом, прибрал помятый листок и чёрный огарок и назвал цену от которой у Паныча чуть глаза не выкатились. Я не колебался, отсчитал затребованное и получил клинок, завернутый в тряпку. Торговец хотел нарисовать ряд перспектив обладания таким чудесным оружием. Но Паныч был более чем категоричен, назвал его жмотом, за то, что несмотря на его уговоры, скидку тот так и не сделал.
- Говорил я тебе, давай ещё поищем. Столько деньжищ за ножик!
- А что такое тяньгор? – Мне было наплевать на цену, я бы даже не расстроился, если бы в следующем ряду увидел оружие, украшенное драгоценными камнями, предлагаемое за бесценок. Но дальше мы проходили одну лавку за другой, не останавливаясь.
- Тяньгор?
- Да. Что это?
- Возьми вот этот сбор. Дома потолчёшь, отваришь и смешаешь с глиной. Ноги вечером намазать и тряпками обмотать.
- Что в состав входит?
- Ничего никуда не входит.
- Сбор из чего состоит?
- Косточки дикого винограда, стрелки чеснока, полынь, крапива, хмель, орех, мокрица и хитрая добавка, но её я раскрывать не стану.
«Надо мне его секреты выведывать?! Хотя интересно, если честно, ведь коллеги как-никак». Однако сейчас меня больше волновали мысли о дополнительных хлопотах по изготовлению глиняной массы. Это совсем не та помощь, которая нужна вечером уставшей Дарье Кирилловне. Ей бы что-нибудь готовое к употреблению, а не его хитрости с глиной на ногах.
- А таблетки, мази или микстуры купить, где-нибудь, можно?
Травник с виду даже растерялся, видимо ему не часто выпадало про таблетки объясняться, судя по реакции, я его об этом первым спрашивал.
- Не ведаю, о чём молодой человек толкует, - лепетал он, вконец расстроенный, - Слова не понятные какие-то.
Я жалел, что поставил человека в тупик, понимал же, где нахожусь.
- Ну, я о круглых таких, маленьких штучках спрашиваю, размером с горошину, которые пьют, от болезней.
- На каком дереве эти штучки растут?
- Не растут. Их на конвейере штампуют. Мне нужно менее трудоёмкое лечение.
- И что выпил волшебную горошину и прямо поправился?! – торговец ухмыльнулся недовольный поворотом разговора. - Каких только чудаков на ярмарке не встретишь! - От моих ещё более дотошных уточняющих расспросов выручил торговца, как не странно Паныч,
- Уж и не говори. Может что молодому человеку от излишнего ума взять, чтоб поглупей был? – предложил он продавцу, подмигнув мне.
А тому только, что дай возможность поболтать на знакомую тему,
- Конечно. Сейчас в миг подберём…
Мы с Панычем захохотали в голос и пошли в следующий ряд, оставляя лекаря с его снадобьями для «поглупения» в замешательстве,
- И чего спрашивать, если брать не стали?...
Ряды с «чудо-травами» сменили телеги с механическими приспособлениями самого необычного предназначения: деревянные маслобойки, железные дуги для конного сбора сена, плуги, что-то похожее на мясорубку или соковыжималку, сразу и не разберёшь. Хождение от лавки к лавке стало похоже на игру - угадайку: «Это, наверное, меха для кузнецы, а это какой-то духовой музыкальный инструмент за толстопузым котелком»…
- Тот диск с указателями – это календарь? – Спросил я у мужчины, предлагающего нам рассмотреть его товар, повнимательнее.
- Годовик, - поправил он меня, и принялся показывать, как работают указатели дня и месяца.
- Хорошая штука, - я не смог не согласиться с простотой и удобством использования, когда заметил, что он невольно, то и дело косит взглядом на мою левую руку.
- Часы у меня купите? – предложил я ему.
Торгаш видимо думал о себе как о непревзойденном стратеге и чтобы скрыть интерес, отмахнулся,
- Да у меня есть такие…
Я открыл рот от удивления, в готовности засыпать его вопросами: «Где взял? Когда?». Только тут же успокоился –прощелыга-торгаш, таким образом пытался ослабить ценность моих цасов!
Сравнивая стоимость ковров и других вещей, я успел наметить приемлемое для меня количество медяков.
- Сколько за них дадите? – Уступать я не собирался. Не даст пятьдесят медяков, пойду дальше.
- Четыре серебреника тебя устроят?
Я шепотом поинтересовался у Паныча,
- Это в медяках сколько?
- Двести.
- Ну, надо подумать! Я двести пятьдесят за них выручить хотел, - соврал я, не моргая. «А, чего от меня ожидать. Я ведь из испорченной грехами Яви!»
- Я хорошую цену даю.
- Я ещё никому их не предлагал…
- Ладно, чёрт с тобой! Давай за двести двадцать.
- Двести тридцать.
- Зачем людей грабить. Столько весь мой товар стоит.
Значит точно хорошие у меня часы.
- Нет – значит, нет…
- Бери свои деньги, крохобор!
Снятые с руки часы за долю секунды оказались в руках торговца. Он только что не вырвал часы у меня, пока я их снимал. Не справившись с эмоциями от обладания редкой вещицей, либо подсчитывая прибыль от её перепродажи, он, всё же, не удержался от восторженного шепота:
- Тонкая работа, - и, почти мгновенно, вспомнил о маске равнодушия, по-моему, он её дома репетировал перед ярмаркой, спросил: А может, что по хозяйству у меня возьмёшь?
Заимев местные «бабки», я обрёл возможность помечтать о приобретении чего-нибудь ценного для меня в моём мире. Только, что?
- Оружие у вас есть? Ножи или кинжалы с оригинальными рукоятками?
- На кой тебе оружие? Деньги на игрушки тратить! У нас с кем ты чего не поделил? – растревожился мой старший приятель.
- Я не драться. На память, как бы, хочу оставить.
- На память семье строчник оставлять нужно или птичий щипатель, а не оружие, - пытался вразумить меня и торгаш, не понимая, что я вовсе не семье память о себе оставлять собираюсь, а себе вещь ищу как доказательство, что я действительно был в этом мире, а не бредил в коме после автокатастрофы.
- Этот агрегат у вас для чего? – отвлёк я их от дальнейших нравоучений, указывая на какие-то полированные палки неизвестного мне назначения. Я и вправду хотел знать, что именно я разглядел за парой станков, напоминавших ножные швейные машины. Это была неброская конструкция из двух палок, прикреплённых к небольшой лавке, буквой «г». На верхнем, подвижном конце деревяшка заканчивалась кожаным ремнём. Длинная пружина крепилась двумя скобами от верхней перекладины до педали под лавкой.
Продавец со знанием дела, меня тут же исправил,
- Это тебе ни какой не ареат – это очень важный домашний предмет. Каждое уважаемое семейство такую штуку дома имеет. Как прикажете без этого дитя воспитывать?
- Паныч, почему я у тебя подобной ерунды в доме не видел?
- У меня же одни девки. Им только брови сведи - они хныкать. В сарае шлёпень храню, от ненадобности.
- Вот и тут бы он не помешал! - подсказал продавец, сопровождая слова размашистым жестом, он видимо уже представил, как вернул назад часть своих денег, - Слёзки бы девичьи по делу пришлись, а не по притворству. Возьми этот шлёпень – не пожалеешь.
- Не нужно. Обойдусь, - отмахнулись мы с Панычем почти одновременно.
- А если кто на воспитании не экономит, сложнее устройство есть. - Из под телеги-прилавка мужик вытолкал полированную, из светлого дерева штукенцию, на маленьких, деревянных колёсиках. - У меня сегодня три взяли, в подарок, на зубок.
От первого варианта второй, ещё не собранный «экзекутор» отличался, резной педалью с фиксатором амплитуды движения и более сложной пружинной частью, приводящей в боевое состояние белый ремень, - На этом шлёпне даже силу удара выставить можно, - похвалил конструкцию мастер и предложил Панычу: - Возьми своим дочкам.
- Да есть у меня уже один и давненько, можно сказать, друг детства.
- Моё дело предложить, - отступил от нас продавец «страшилки» для детской комнаты.
Паныч повёл меня дальше по ряду, скрывая за усами улыбку от воспоминаний, как я догадался связанных с этим самым «допотопным воспитателем». У меня в голове не укладывалось, как можно грудному ребёнку такое подарить. Они, что заранее при рождении дитя уверены, что без ремня у них нормальный человек не получаться.
- Я правильно понял, что тут детишек с помощью этой штуки секут?
- Приходиться, если забалуют.
- Не гуманно это как-то.
- Хочешь сказать - не хорошо? – Я согласился с подобным упрощением, а он стал рассказывать, не смущаясь беззаботной улыбки, которая то и дело углубляла морщины вокруг его глаз. - Не берусь судить о том, что ты считаешь правильным, только у меня шлёпень дома «почётное» место занимал и отцу я за него только благодарен. Конечно, мальчишкой думал, вырасту - на дрова поколю; уж больно часто на его лавке приходилось лежать, до тех пор, пока однажды от моего подросшего зада ножка под лавкой не подломилась. Отец тогда за тисканием соседской девчонки меня поймал. Зол был, как чёрт, а тут ещё шлёпень не выдержал. Уж лучше бы он целым был и, как обычно, ремень по мягкому месту. – Возможно, воспоминания были такими яркими, что Паныч, даже потёр низ спины, затем подвёл итог истории: - В общем, получил я тогда за упругие сисюльки сломанным шлёпнем по хребту.
Он рассказал ещё несколько случаев из своего отрочества, с большим уважением отзываясь об отце. Хотя среди старших членов семьи я не видел его родителей, и мне было неизвестно, где они или что с ними сталось, но несомненным было то, что в его тёплом взгляде отражались дорогие ему воспоминания.
Я проникся ими, думая о своём. За все годы, пока я рос, мой отец не прикоснулся ко мне и пальцем. Очень сдержанный, вечно занятой и уже не очень здоровый мужчина, до последних дней веривший, что смысл его жизни научить старшеклассников составлять уравнения химических реакций. Его убеждённость в чрезвычайной важности химии в жизни людей частично передалась и мне, влияя на выбор профессии. Я, как и мой отец, был уверен в силе по-доброму сказанного слова, но так как собственных детей у меня не было, мои слова прозвучали не убедительно.
- В моём мире подобные меры по отношению к ребёнку караются денежным штрафом, а то и отцовства могут лишить.
- Да как же там детей-то растят?
- Словами пытаются достучаться до сознания ребёнка.
- Словами не ровен час человека и покалечить можно, если сильно по нему «стучать». Пока слова нужные придумаешь и себя до белого каленья доведёшь и дитю башку прожжёшь похлеще горна. Я ещё пойму, когда баба разглагольствования ведёт, а отец точно должен дать понять – заработал - значит получи, чтоб неповадно было.
- Физическое наказание унизительно…
- Непростительно - молодого человека словами унижать. Сам знаешь, если зол, слова не сильно выбираешь… Отдам вам с Есенией мой отремонтированный шлёпень, чтоб внуков как следует наказывали, а не злыми словами уродовали!
- Фадей Паныч, ну и шутки!
Он засмеялся в голос, очередной раз, веселясь за мой счёт, с прищуром глянул на меня и, поправляя усы, хитро добавил:
- А я и не шутил, - отвернулся и, как обычно с довольным видом, продолжил развлекаться, подтрунивая то над продавцами, то надо мной.
?
Глава 10
Ряд оружейников растянулся на сотню метров, однако в сравнении с другими товарами спрос на кинжалы, пики и алебарды был совсем слабым, уступал в сравнении с капканами и силками предлагаемыми тут же. Охотничьи товары занимали больше половины полок в деревянных торговых павильонах сходных с нашими рыночными палатками. Внешний вид обшарпанных досок за пару секунд вернул меня к действительности. Казалось рынок – он и есть рынок, но то, что я увидел на дальних, «непопулярных» полках, не вписывалось в мой рациональный мозг. Железные доспехи, щиты, кистени и булавы свалены в кучу. Луки, стрелы и наконечники пик стояли в деревянной кадке вперемешку с тяпками и вилами. Я терялся от сочетания разрешенного и запрещённого к торговле непривычного ассортимента. Ножи, молоты и молотки, обычные тисы лежали рядом с огромными палицами, железными обручами, шиповаными навершиями и мечами разных форм и размеров: колющими, режущими и рубящими. Их рукояти не имели украшений, что говорило о практичности изделий, а сталь сверкала на солнце, разгоняя сомнения в их исключительном качестве и одарённости мастеров, их ковавших.
- Сами делаете?
- Это работа Красногорских кузнецов. Я у них товар всякий раз закупаю. Можно сказать, что по договорённости с ними на Ярмарке торговать и начал. Отличная сталь, закаленная в Холодном ручье.
- У Холодного ручья нет людских поселений. Та вода если её пить застывает в кишках и тело ещё месяц не раздувается после того как человек примет мучительную смерть! - поспорил Паныч.
- А я тебе говорю, что я там был, и кузница стоит на бережку Холодного ручья! Эти кузнецы отчаянные парни, пьют, конечно, из другого источника, а «жидкую смерть» только в работе используют.
- За этот кинжал сколько просишь?
- Михей, не спеши, - остановил меня Фадей, - давай ещё у других оружие глянем.
- Лучше товара вы не найдёте. Посмотрите какие клинки. Вы не сможете пройти мимо такого многообразия. У меня товара - за день не пересмотришь! Вас лично, что интересует?
- Не знаю даже, - издевался над торговцем равнодушный к металлическим штыкам Паныч, - может если только кистень для тренировки. Да у тебя его наверняка не сыщешь…
- Я могу достать всё, что угодно!
- Уж, прямо, всё что угодно? – выразил Паныч вслух то недоверие, которое возникло у нас обоих. Оружейник в ответ заверял, что и впрямь сможет любое оружие достать. И я решил его поднапрячь,
- Моргенштерн с шестнадцатью шипами и ребристым стержнем сделанный до закрытия трёх миров - можешь? – я налепил все свои неглубокие познания в холодном оружии в один вопрос, не сомневаясь что такого не существует.
- Могу! – ответил тот, даже не задумываясь.
«Точно брешет», - был мой вывод. Только торговец сразу сломал уверенность следующим предложением:
- Тебе точно это нужно? Записать бы, а то название больно заковыристое. Он наклонился к одной из нижних полок, уточняя: - Куда принести?
От неожиданности, я не знал, что ответить. Оружейник, видимо прочитал на лице мои сомнения.
- И не сомневайтесь. Куда скажете, туда и доставлю за два дня. – Уголёк и что-то похожее на нашу обёрточную бумагу свидетельствовало о серьёзности его обещаний. - Говорю же, любое оружие могу достать.
- И Разящее Копьё? – теперь уже Паныча понесло.
- Запросто!
- Дротики с ядом Василиска?! – почти выкрикнул Паныч.
- Завтра принесу. Чур, часть оплаты вперёд, за хлопоты, – распалялся, подзадоренный несговорчивым покупателем, продавец, - Для меня нет ничего невозможного, если дело касается оружия. Если надо, я даже тяньгора достану.
- Не бреши, кто это из ныне живущих тяньгора видел?
- А я говорю, что могу найти. У меня среди бесов знакомства имеются, для них в Навь попасть легче, чем назад вернуться. Купи этот топор, а я тебе на дротики скидку сделаю.
- Кому нужны твои дротики? – кочевряжился Паныч. Наконец-то, он сбавил напор, видимо, устал «получать удовольствие» от такого рода времяпрепровождения. - Не буду я ничего покупать! – сказал, как отрезал.
- Я вот этот нож возьму.
- Почему этот?
- Не знаю, просто нравиться, - как им сказать, что он в руке почти не ощущался, и выпускать из рук его не хотелось, я ничего так купить не торопился, как этот нож.
Для торговца мои слова послужили реваншем. Более того, он просёк насколько меня покупка взволновала, с довольным видом, прибрал помятый листок и чёрный огарок и назвал цену от которой у Паныча чуть глаза не выкатились. Я не колебался, отсчитал затребованное и получил клинок, завернутый в тряпку. Торговец хотел нарисовать ряд перспектив обладания таким чудесным оружием. Но Паныч был более чем категоричен, назвал его жмотом, за то, что несмотря на его уговоры, скидку тот так и не сделал.
- Говорил я тебе, давай ещё поищем. Столько деньжищ за ножик!
- А что такое тяньгор? – Мне было наплевать на цену, я бы даже не расстроился, если бы в следующем ряду увидел оружие, украшенное драгоценными камнями, предлагаемое за бесценок. Но дальше мы проходили одну лавку за другой, не останавливаясь.
- Тяньгор?
- Да. Что это?
