- Рукодельница, - похвалила подруга. - Вы где форели-то наловили?
- А, ты же не знаешь, - Екатерина широким жестом показала на большой морозильный ларь в углу. - Нетесины-младшие посылку передали. Килограмм сорок с лишним. Мы теперь долго рыбу есть будем, - слово «долго» она тянула не хуже оперной певицы.
В следующее воскресенье праздновали Пасху, в этом году очень позднюю - за два дня до дня Победы. Готовились всю неделю и взрослые, и дети. Затеяли грандиозную уборку, с четверга расписывали яйца, готовили пасхи и куличи, мясное, рыбное и сладкое. В пятницу приехали Константин с Татьяной, в субботу Нетесины, а Кристина и Лиза жили на даче со второго мая. Вечером в субботу желающие поехали на службу, а утром за праздничным завтраком, пока все поздравляли друг друга радостным «Христос воскресе!» и «Воистину воскресе!», Игорь, улыбаясь, объявил.
- Тридцать первого мая Четвертая марсианская стартует домой.
Шум на секунду стих и возобновился с новой силой. Дети сначала не поняли, почему мамы и бабушки плачут, а потом подняли такое ликование, что слышно было если не на марсианской орбите, так на околоземной точно. Весь день все разговоры так или иначе крутились вокруг возвращения, после обеда дружно решили потратить общий недельный лимит на разговоры с Марсом. Говорили по очереди, глядя на маленький экран. Детям скоро наскучила неподвижность и расспросы, и они сбежали играть на улицу, а взрослые пообщались ещё, пока на дисплее не загорелся предупреждающий желтый сигнал. Тогда быстро попрощались, вспоминая, что не сказали и не спросили самое главное, торопливо договаривали. Связь прервалась, сидели какое-то время молча.
- Теперь самое сложное время, - Мария Всеволодовна потёрла глаза. - Ещё немного подождать.
- Ничего, недолго осталось, - Алиса села рядом, прижалась. Клим кивнул из другого конца комнаты. - Летом будем все вместе! Ну, Климу с Матвеем отпуск не дадут, конечно, но всё равно, все дома. Свадьбу будем играть в августе, да? - посмотрела на Никиту с Лизой.
- Да, - жених с невестой нежно переглянулись.
- Скоро можно будет платье выбирать, да, Лизок? - продолжала болтать Алиса, давая возможность помолчать Лине и Ляльке, у которых были мокрые глаза и которым больше всего хотелось уйти и поплакать в одиночестве. - И ресторан заказывать. Эх, надо было забронировать «Сосны». Теперь-то поздно…
- Ты двойняшек плохо знаешь, что ли? - рассмеялась Людмила Евгеньевна. Он была спокойной и улыбчивой, как всегда, только немного бледной. - Они в прошлом году ещё забронировали на этот август и банкет, и номера.
- Так, может, они и Киру свадьбу планируют, только нам не говорят? - Лиска сверкнула глазами. Лиза потупилась, скрывая улыбку, у братьев вид был совершенно безмятежный. Все почему-то рассмеялись и только Кристина ничего не поняла и вопросительно посмотрела на Лизу, на Алину, а потом неожиданно смутилась, сама не понимая, отчего.
Разговоры про будущую свадьбу то затухали, то опять начинались, и так до самого ужина и после. Наверное, из-за романтического настроения Кирилл выбрал необычную песню.
- Вьюн над водой,
Вьюн над водой,
Вьюн над водой
Расстилается.
Жених у ворот,
Жених у ворот,
Жених у ворот
Дожидается.
Вынесли ему,
Вынесли ему,
Вынесли ему
Сундуки полны добра.
Это не моё,
Это не моё,
Это не моё,
Это тестя моего… - пел и смотрел на Кристину.
Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему
Белогривого коня.
Это не моё,
Это не моё,
Это не моё,
Это шурина моего, - Кристи начала краснеть, наливаясь румянцем от ровных ключиц до висков.
- Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему…
- Свет мой Лизоньку, - глубоким баритоном пропел Никита, шутливо кланяясь невесте. Кир всё смотрел на Кристину.
- Это вот моё,
Это вот моё,
Это вот моё
Богом данное.
Кристина не выдержала и опустила голову низко-низко, пряча горящие пунцовым щеки. Татьяна Андреевна выручила дочку, перетянула на себя внимание, заведя своим грудным бархатным голосом.
- Под окном черёмуха колышется…
Кирилл подыграл, удачно подстроившись, и песня полилась дальше. Пока хлопали Татьяне, Матвей забрал гитару у Кирилла, запел «Когда мы были на войне», Артем Арсеньевич подхватил, спели и «Любо», и казачью плясовую, как-то незаметно перешли на военные песни, вспоминали рассказы прадедов и прабабушек про войну, бережно записанные когда-то родителями нынешних бабушек и дедушек, смотрели старые фотографии, заботливо оцифрованные. Дети сидели и слушали, запоминали, спрашивали. Договорились завтра ехать всем на Поклонную гору, а на день Победы дети, оказывается, концерт подготовили.
Разошлись поздно, пока все помылись, улеглись, время было к часу ночи. Казалось, надо бы уснуть, не долетая до подушки, а Кристине не спалось. Вертелась, вертелась, потом решительно встала, и как была, в маечке и крошечных шортиках, босиком пошла у кухню. Прокралась к холодильнику, открыла, вытащила тарелку с бутербродами, повернулась, облизывая пальцы, и…
- Поделишься? - сказал Кирилл зловещим шёпотом.
Кристи от неожиданности дёрнулась, но у Кира оказалась реакция, достойная пилота ВКС, и тарелка была спасена. И еда тоже, конечно.
- Кушать подано, - Кир церемонно поставил тарелку на стол, сделал приглашающий жест.
- Садитесь жрать, пожалуйста, - хихикнула Кристина, усаживаясь и зацапывая бутерброд.
Кухня у Серебро была просторной, профессионально оборудованной, очень уютной и немножко волшебной. Волшебство кухне придавало большое витражное окно, выходившее на южную сторону. С раннего утра солнце играло на цветных стёклышках и картины казались живыми и выпуклыми, блики прыгали по стенам и мебели. Ночью витражи освещались снаружи, в полнолуние играли тенями, отчего казались глубже и таинственней. Все дети любили смотреть на них, отыскивать спрятанных животных и птиц, выдумывать истории. Кристина влюбилась в это окно с первого взгляда, частенько, когда гостила здесь, специально ложилась попозже, чтобы в одиночестве постоять, всё-всё рассмотреть. Ей казалось, что она смотрит в настоящую сказку, что окно живое, чуть-чуть смущалась от своей наивности и детскости, но всё равно - любовалась, придумывала целые истории.
А сегодня в полутёмной кухне витражи первый раз были декорациями. В главной роли был Кирилл. Цитируя одного замечательного писателя: «Он отжигал и свет рампы ничуть не слепил его». Кристина смеялась до колик над его шутками, слушала, едва не открыв рот, когда он рассказывал ей какие-то интересные вещи обо всем на свете - о книгах, музыке, дальних странах, истории. Даже о своей работе он говорил так, будто она слушала бестселлер или смотрела экшен. Они давно съели бутерброды и подъели печенье, остатки пирога, заварили чай, выпили кувшин морса, часы на микроволновой печи показывали половину четвертого утра, а они всё сидели за столом.
Ей ни разу в жизни не было так интересно слушать парня, но, что более важно - никому из парней не было интересно то, что говорит она. Кристина была красивой девушкой, веселой, общительной, нравилась сначала мальчикам, потом парням, а сейчас уже и мужчины спрашивали телефон, приглашали на свидания. И она ходила, иногда. Парни несли какую-то пургу, мужчины говорили только о себе, своих авто, она слушала и прямо видела павлина, распускающего хвост или гориллу, бьющую себя в грудь. Ей было это скучно до зевоты. Конечно, хотелось влюбиться, романтических отношений. Иногда до слёз хотелось. Но где найти красивого, умного, сильного, в общем, крутого, с кем можно обсудить путешествие или фильм, кинуть ссылку на книгу, а потом взахлёб говорить о героях и сюжете и восхищаться, или наоборот, ругать автора, - она не знала. Они и в столице дефицит, что уж говорить об их деревне. Когда она переехала и стала больше общаться с Серебро, Русановыми, Колодеями, их друзьями, она была просто в восторге, но и дорасти хотела, соответствовать. Читать больше стала, интересоваться вещами, на которые раньше не обращала внимание.
Кристина смотрела на Кирилла с восхищением, как и на других мужчин клана, общалась с ним чаще других, но сначала и подумать не могла, что он может обратить на неё внимание как на девушку. Позже заметила мужской интерес, но убеждала себя, что это просто самовнушение, потому что ей так хочется. Вчера ей показалось, что Кирилл почти признался ей в любви, у неё просто сердце готово было выскочить от счастья, в голове за секунду пронеслись фасон свадебного платья и как они первого ребёнка назовут, но вот они были вдвоём полночи, и болтали, как два пацана. Что-то никаких мужских взглядов, а она сидит почти голая.
Кирилл сидел спиной к окну, смотрел на изящную шею, ямочку между ключицами, на подрагивающие груди под тонкой, ничего не скрывающей тканью, чувствовал, как женская нога, когда Кристина меняет позу, изредка касается его ступни или щиколотки, и это действовало на него, как самый мощный афродизиак. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы связно думать и говорить, и как-то отвлекаться от возбуждения. Он не понял, в какой момент у девушки резко сменилось настроение. Вот сидела, задорно смеялась, показывая красивые зубы и запрокидывая голову, и… погасла. Плечи опустились, обиженно оттопырилась нижняя губка, бровки нахмурились, сжала кулачки - совсем как Ева, когда сердится на мальчишек.
- Ириска, что случилось? - спросил встревоженно, заботливо взял за руку.
Вот что она должна была сказать? И она как истинная женщина заплакала. Плакала она молча и очень красиво. Большие круглые слёзы медленно катились по щекам, ресницы трепетали, губы трагически изогнулись.
- Девочка моя, - он пересел к ней, подвинул стул вплотную, обнял, подхватил ладошку, поцеловал. - Что такое, маленькая? Я что-то сказал или сделал не так?
Она помотала головой, отчего тяжелые медово-русые пряди качнулись по белой коже, и Кирилл смотрел, как смотрят на блестящий предмет в руках гипнотизёра, пальцы сами поймали шелковистый кончик, погладили, скользнули по ключице, ниже и остановились там, где только начинался нежный холмик. От этого движения грудь поднялась, сердце понеслось, как бешеный заяц, губы раскрылись…
Первый поцелуй был похож вдох, на первую каплю дождя на пересохших губах, на невесомое касание кистью ещё чистого холста. Это была такая драгоценность, что ни за что нельзя было позволить себе второй, и они остановились, глядя глаза в глаза.
«Это правда ты? Я тебя ждала? Всё по-настоящему? Ты не смеешься надо мной?»
«Ты - моя. Я давно понял, и всё ждал, когда же ты догадаешься. Теперь не отпущу».
Тишину неосторожно разбило громкое кошачье мурканье. Чайник решил, что у людей не может быть дел важнее, чем его ранний завтрак, и настойчиво это объяснил.
Этой ночью много кто не спал. Маша, Лина и Лялька мучились бессонницей, ворочались, переворачивали горячие подушки. Матвей долго отжимался, качал пресс под сонное сопение сынишек. Игорь и Людмила Евгеньевна лежали, молчали, изредка переговаривались о своих тройняшках. Андрей, Игорь и Камилла сначала доделывали декорации, потом проверяли минусовки, проходили по сценарию, репетировали свои номера. Раньше всю подготовительную работу делали Кир, Никита и Артём-младший, но теперь следующее поколение взяло всё в свои руки. Старшие подсказывали, конечно, но молодёжь на всё имела своё мнение и шла своим путём, иногда пробираясь сквозь дебри, неизвестно откуда взявшиеся на ровном месте. «Зато сами», - говорила в таких случаях Камилла, очень напоминая тетю Риту, у которой «сама» было любимым словом.
Но дольше всех, почти как влюбленные, не спали Лопатины. Константин Владимирович сначала курил в беседке, потом просто сидел на крыльце, наконец, улёгся, но не спал. Вздыхал, вздыхал, да так тяжко, что Татьяна не выдержала и повернулась.
- Костя, ты кому рубль должен?
- А? - вынырнул из своих мыслей муж.
- Спрашиваю, что ты не спишь?
- Да всё про Кристьку думаю. Закружит ей Кирюха голову…
- Ну и?.. - не поняла жена. - Что плохого-то?
- Да он же её насколько старше? - Лопатин сел, сердито посмотрел на жену. Нет, было темно, но она его знала тридцать лет. При таком стаже хорошая жена по сопению и одному движению брови знает, какое у мужа настроение.
- Насколько? - с ехидством, тоже садясь.
- Ей восемнадцать только!
- А ему двадцать четыре.
- Вот именно!
- Старик, - язвительно согласилась Таня.
- А учиться когда с этими любовями? Замуж выскочит, институт бросит!
- Костя, ты не рано про свадьбу? Они ещё встречаться не начали толком! - он было открыл рот, но она не дала ему слова вставить. - Нет, на самом деле я уверена, что у них всё будет серьёзно, и свадьба будет рано или поздно. Я и врать не буду - мне это хочется. Семья прекрасная, сам Кирилл хороший парень.
- Да я что, спорю, что семья плохая или жених не такой? Я говорю, доучиться сначала надо, а потом детей заводить!
- Э! - она аж поперхнулась. - Какие дети?! Куда тебя понесло? - расхохоталась. Константин ещё несколько секунд смотрел на неё как зомби, но тоже рассмеялся.
- Не придумывай лишнего, - Таня придвинулась, дождалась, чтобы обнял, положила голову ему на плечо. - Ты посмотри здраво, спокойно - у них старшие женились, как учиться закончили, все образование получили. Никита с Лизой только в этом году женятся.
- Ага, а Клим и Лина с Богданчиком диплом получали, он уж бегал, - вспомнил отец тоном «яжеговорил».
- Лина с красным дипломом закончила, - парировала жена. - Правда, они с Машей обе на фотографиях в то время как скелетины выглядят. И вообще, дети рождаются, когда сами захотят…
Помолчали, снова переживая своё - Кристина была единственным ребёнком, которого Татьяна смогла доносить. Они очень хотели ещё детей, но не случилось.
- Пусть родят, - твердо решил будущий дед. - Вырастим. Воспитаем.
Несмотря на ночные бдения, утром все встали вовремя и почти бодрые, а после завтрака стали вообще энергичные. Оделись, расселись в микроавтобусы и покатили. Дети, надёжно пристёгнутые, смотрели в окна и донимали родню бесконечными «а что это там», «почему» и «зачем». На стоянке у Поклонной горы взрослые выходили из авто и трясли головами, чтобы лишние слова высыпались.
В Парке Победы всегда много людей, а уж в предпраздничный особенно. Гуляющие провожали взглядом необычную группу - седые мужчины в генеральских мундирах с орденами и Золотыми Звёздами, женщины в строгих светлых костюмах, молодые офицеры в парадной форме, парни и девушки, также торжественно-нарядные. Особенно умилительно смотрелись дети - мальчики в темных брючках, жилетках и белых рубашках с галстуками, девочки в белых пышных блузках и строгих юбках, с затейливыми бантами. Все серьёзные, сосредоточенно несли цветы.
Один из центральных телеканалов приехал на Поклонную делать обычный рядовой репортаж для вечернего выпуска новостей. Снимали общие планы, корреспондент, молодой парень, подходил к гуляющим, задавал банальные вопросы. Оператор, более опытный и умеющий чувствовать интересный сюжет, первым обратил внимание на большую семью.
- А, ты же не знаешь, - Екатерина широким жестом показала на большой морозильный ларь в углу. - Нетесины-младшие посылку передали. Килограмм сорок с лишним. Мы теперь долго рыбу есть будем, - слово «долго» она тянула не хуже оперной певицы.
В следующее воскресенье праздновали Пасху, в этом году очень позднюю - за два дня до дня Победы. Готовились всю неделю и взрослые, и дети. Затеяли грандиозную уборку, с четверга расписывали яйца, готовили пасхи и куличи, мясное, рыбное и сладкое. В пятницу приехали Константин с Татьяной, в субботу Нетесины, а Кристина и Лиза жили на даче со второго мая. Вечером в субботу желающие поехали на службу, а утром за праздничным завтраком, пока все поздравляли друг друга радостным «Христос воскресе!» и «Воистину воскресе!», Игорь, улыбаясь, объявил.
- Тридцать первого мая Четвертая марсианская стартует домой.
Шум на секунду стих и возобновился с новой силой. Дети сначала не поняли, почему мамы и бабушки плачут, а потом подняли такое ликование, что слышно было если не на марсианской орбите, так на околоземной точно. Весь день все разговоры так или иначе крутились вокруг возвращения, после обеда дружно решили потратить общий недельный лимит на разговоры с Марсом. Говорили по очереди, глядя на маленький экран. Детям скоро наскучила неподвижность и расспросы, и они сбежали играть на улицу, а взрослые пообщались ещё, пока на дисплее не загорелся предупреждающий желтый сигнал. Тогда быстро попрощались, вспоминая, что не сказали и не спросили самое главное, торопливо договаривали. Связь прервалась, сидели какое-то время молча.
- Теперь самое сложное время, - Мария Всеволодовна потёрла глаза. - Ещё немного подождать.
- Ничего, недолго осталось, - Алиса села рядом, прижалась. Клим кивнул из другого конца комнаты. - Летом будем все вместе! Ну, Климу с Матвеем отпуск не дадут, конечно, но всё равно, все дома. Свадьбу будем играть в августе, да? - посмотрела на Никиту с Лизой.
- Да, - жених с невестой нежно переглянулись.
- Скоро можно будет платье выбирать, да, Лизок? - продолжала болтать Алиса, давая возможность помолчать Лине и Ляльке, у которых были мокрые глаза и которым больше всего хотелось уйти и поплакать в одиночестве. - И ресторан заказывать. Эх, надо было забронировать «Сосны». Теперь-то поздно…
- Ты двойняшек плохо знаешь, что ли? - рассмеялась Людмила Евгеньевна. Он была спокойной и улыбчивой, как всегда, только немного бледной. - Они в прошлом году ещё забронировали на этот август и банкет, и номера.
- Так, может, они и Киру свадьбу планируют, только нам не говорят? - Лиска сверкнула глазами. Лиза потупилась, скрывая улыбку, у братьев вид был совершенно безмятежный. Все почему-то рассмеялись и только Кристина ничего не поняла и вопросительно посмотрела на Лизу, на Алину, а потом неожиданно смутилась, сама не понимая, отчего.
Разговоры про будущую свадьбу то затухали, то опять начинались, и так до самого ужина и после. Наверное, из-за романтического настроения Кирилл выбрал необычную песню.
- Вьюн над водой,
Вьюн над водой,
Вьюн над водой
Расстилается.
Жених у ворот,
Жених у ворот,
Жених у ворот
Дожидается.
Вынесли ему,
Вынесли ему,
Вынесли ему
Сундуки полны добра.
Это не моё,
Это не моё,
Это не моё,
Это тестя моего… - пел и смотрел на Кристину.
Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему
Белогривого коня.
Это не моё,
Это не моё,
Это не моё,
Это шурина моего, - Кристи начала краснеть, наливаясь румянцем от ровных ключиц до висков.
- Вывели ему,
Вывели ему,
Вывели ему…
- Свет мой Лизоньку, - глубоким баритоном пропел Никита, шутливо кланяясь невесте. Кир всё смотрел на Кристину.
- Это вот моё,
Это вот моё,
Это вот моё
Богом данное.
Кристина не выдержала и опустила голову низко-низко, пряча горящие пунцовым щеки. Татьяна Андреевна выручила дочку, перетянула на себя внимание, заведя своим грудным бархатным голосом.
- Под окном черёмуха колышется…
Кирилл подыграл, удачно подстроившись, и песня полилась дальше. Пока хлопали Татьяне, Матвей забрал гитару у Кирилла, запел «Когда мы были на войне», Артем Арсеньевич подхватил, спели и «Любо», и казачью плясовую, как-то незаметно перешли на военные песни, вспоминали рассказы прадедов и прабабушек про войну, бережно записанные когда-то родителями нынешних бабушек и дедушек, смотрели старые фотографии, заботливо оцифрованные. Дети сидели и слушали, запоминали, спрашивали. Договорились завтра ехать всем на Поклонную гору, а на день Победы дети, оказывается, концерт подготовили.
Разошлись поздно, пока все помылись, улеглись, время было к часу ночи. Казалось, надо бы уснуть, не долетая до подушки, а Кристине не спалось. Вертелась, вертелась, потом решительно встала, и как была, в маечке и крошечных шортиках, босиком пошла у кухню. Прокралась к холодильнику, открыла, вытащила тарелку с бутербродами, повернулась, облизывая пальцы, и…
- Поделишься? - сказал Кирилл зловещим шёпотом.
Кристи от неожиданности дёрнулась, но у Кира оказалась реакция, достойная пилота ВКС, и тарелка была спасена. И еда тоже, конечно.
- Кушать подано, - Кир церемонно поставил тарелку на стол, сделал приглашающий жест.
- Садитесь жрать, пожалуйста, - хихикнула Кристина, усаживаясь и зацапывая бутерброд.
Глава девятая.
Кухня у Серебро была просторной, профессионально оборудованной, очень уютной и немножко волшебной. Волшебство кухне придавало большое витражное окно, выходившее на южную сторону. С раннего утра солнце играло на цветных стёклышках и картины казались живыми и выпуклыми, блики прыгали по стенам и мебели. Ночью витражи освещались снаружи, в полнолуние играли тенями, отчего казались глубже и таинственней. Все дети любили смотреть на них, отыскивать спрятанных животных и птиц, выдумывать истории. Кристина влюбилась в это окно с первого взгляда, частенько, когда гостила здесь, специально ложилась попозже, чтобы в одиночестве постоять, всё-всё рассмотреть. Ей казалось, что она смотрит в настоящую сказку, что окно живое, чуть-чуть смущалась от своей наивности и детскости, но всё равно - любовалась, придумывала целые истории.
А сегодня в полутёмной кухне витражи первый раз были декорациями. В главной роли был Кирилл. Цитируя одного замечательного писателя: «Он отжигал и свет рампы ничуть не слепил его». Кристина смеялась до колик над его шутками, слушала, едва не открыв рот, когда он рассказывал ей какие-то интересные вещи обо всем на свете - о книгах, музыке, дальних странах, истории. Даже о своей работе он говорил так, будто она слушала бестселлер или смотрела экшен. Они давно съели бутерброды и подъели печенье, остатки пирога, заварили чай, выпили кувшин морса, часы на микроволновой печи показывали половину четвертого утра, а они всё сидели за столом.
Ей ни разу в жизни не было так интересно слушать парня, но, что более важно - никому из парней не было интересно то, что говорит она. Кристина была красивой девушкой, веселой, общительной, нравилась сначала мальчикам, потом парням, а сейчас уже и мужчины спрашивали телефон, приглашали на свидания. И она ходила, иногда. Парни несли какую-то пургу, мужчины говорили только о себе, своих авто, она слушала и прямо видела павлина, распускающего хвост или гориллу, бьющую себя в грудь. Ей было это скучно до зевоты. Конечно, хотелось влюбиться, романтических отношений. Иногда до слёз хотелось. Но где найти красивого, умного, сильного, в общем, крутого, с кем можно обсудить путешествие или фильм, кинуть ссылку на книгу, а потом взахлёб говорить о героях и сюжете и восхищаться, или наоборот, ругать автора, - она не знала. Они и в столице дефицит, что уж говорить об их деревне. Когда она переехала и стала больше общаться с Серебро, Русановыми, Колодеями, их друзьями, она была просто в восторге, но и дорасти хотела, соответствовать. Читать больше стала, интересоваться вещами, на которые раньше не обращала внимание.
Кристина смотрела на Кирилла с восхищением, как и на других мужчин клана, общалась с ним чаще других, но сначала и подумать не могла, что он может обратить на неё внимание как на девушку. Позже заметила мужской интерес, но убеждала себя, что это просто самовнушение, потому что ей так хочется. Вчера ей показалось, что Кирилл почти признался ей в любви, у неё просто сердце готово было выскочить от счастья, в голове за секунду пронеслись фасон свадебного платья и как они первого ребёнка назовут, но вот они были вдвоём полночи, и болтали, как два пацана. Что-то никаких мужских взглядов, а она сидит почти голая.
Кирилл сидел спиной к окну, смотрел на изящную шею, ямочку между ключицами, на подрагивающие груди под тонкой, ничего не скрывающей тканью, чувствовал, как женская нога, когда Кристина меняет позу, изредка касается его ступни или щиколотки, и это действовало на него, как самый мощный афродизиак. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы связно думать и говорить, и как-то отвлекаться от возбуждения. Он не понял, в какой момент у девушки резко сменилось настроение. Вот сидела, задорно смеялась, показывая красивые зубы и запрокидывая голову, и… погасла. Плечи опустились, обиженно оттопырилась нижняя губка, бровки нахмурились, сжала кулачки - совсем как Ева, когда сердится на мальчишек.
- Ириска, что случилось? - спросил встревоженно, заботливо взял за руку.
Вот что она должна была сказать? И она как истинная женщина заплакала. Плакала она молча и очень красиво. Большие круглые слёзы медленно катились по щекам, ресницы трепетали, губы трагически изогнулись.
- Девочка моя, - он пересел к ней, подвинул стул вплотную, обнял, подхватил ладошку, поцеловал. - Что такое, маленькая? Я что-то сказал или сделал не так?
Она помотала головой, отчего тяжелые медово-русые пряди качнулись по белой коже, и Кирилл смотрел, как смотрят на блестящий предмет в руках гипнотизёра, пальцы сами поймали шелковистый кончик, погладили, скользнули по ключице, ниже и остановились там, где только начинался нежный холмик. От этого движения грудь поднялась, сердце понеслось, как бешеный заяц, губы раскрылись…
Первый поцелуй был похож вдох, на первую каплю дождя на пересохших губах, на невесомое касание кистью ещё чистого холста. Это была такая драгоценность, что ни за что нельзя было позволить себе второй, и они остановились, глядя глаза в глаза.
«Это правда ты? Я тебя ждала? Всё по-настоящему? Ты не смеешься надо мной?»
«Ты - моя. Я давно понял, и всё ждал, когда же ты догадаешься. Теперь не отпущу».
Тишину неосторожно разбило громкое кошачье мурканье. Чайник решил, что у людей не может быть дел важнее, чем его ранний завтрак, и настойчиво это объяснил.
Этой ночью много кто не спал. Маша, Лина и Лялька мучились бессонницей, ворочались, переворачивали горячие подушки. Матвей долго отжимался, качал пресс под сонное сопение сынишек. Игорь и Людмила Евгеньевна лежали, молчали, изредка переговаривались о своих тройняшках. Андрей, Игорь и Камилла сначала доделывали декорации, потом проверяли минусовки, проходили по сценарию, репетировали свои номера. Раньше всю подготовительную работу делали Кир, Никита и Артём-младший, но теперь следующее поколение взяло всё в свои руки. Старшие подсказывали, конечно, но молодёжь на всё имела своё мнение и шла своим путём, иногда пробираясь сквозь дебри, неизвестно откуда взявшиеся на ровном месте. «Зато сами», - говорила в таких случаях Камилла, очень напоминая тетю Риту, у которой «сама» было любимым словом.
Но дольше всех, почти как влюбленные, не спали Лопатины. Константин Владимирович сначала курил в беседке, потом просто сидел на крыльце, наконец, улёгся, но не спал. Вздыхал, вздыхал, да так тяжко, что Татьяна не выдержала и повернулась.
- Костя, ты кому рубль должен?
- А? - вынырнул из своих мыслей муж.
- Спрашиваю, что ты не спишь?
- Да всё про Кристьку думаю. Закружит ей Кирюха голову…
- Ну и?.. - не поняла жена. - Что плохого-то?
- Да он же её насколько старше? - Лопатин сел, сердито посмотрел на жену. Нет, было темно, но она его знала тридцать лет. При таком стаже хорошая жена по сопению и одному движению брови знает, какое у мужа настроение.
- Насколько? - с ехидством, тоже садясь.
- Ей восемнадцать только!
- А ему двадцать четыре.
- Вот именно!
- Старик, - язвительно согласилась Таня.
- А учиться когда с этими любовями? Замуж выскочит, институт бросит!
- Костя, ты не рано про свадьбу? Они ещё встречаться не начали толком! - он было открыл рот, но она не дала ему слова вставить. - Нет, на самом деле я уверена, что у них всё будет серьёзно, и свадьба будет рано или поздно. Я и врать не буду - мне это хочется. Семья прекрасная, сам Кирилл хороший парень.
- Да я что, спорю, что семья плохая или жених не такой? Я говорю, доучиться сначала надо, а потом детей заводить!
- Э! - она аж поперхнулась. - Какие дети?! Куда тебя понесло? - расхохоталась. Константин ещё несколько секунд смотрел на неё как зомби, но тоже рассмеялся.
- Не придумывай лишнего, - Таня придвинулась, дождалась, чтобы обнял, положила голову ему на плечо. - Ты посмотри здраво, спокойно - у них старшие женились, как учиться закончили, все образование получили. Никита с Лизой только в этом году женятся.
- Ага, а Клим и Лина с Богданчиком диплом получали, он уж бегал, - вспомнил отец тоном «яжеговорил».
- Лина с красным дипломом закончила, - парировала жена. - Правда, они с Машей обе на фотографиях в то время как скелетины выглядят. И вообще, дети рождаются, когда сами захотят…
Помолчали, снова переживая своё - Кристина была единственным ребёнком, которого Татьяна смогла доносить. Они очень хотели ещё детей, но не случилось.
- Пусть родят, - твердо решил будущий дед. - Вырастим. Воспитаем.
Несмотря на ночные бдения, утром все встали вовремя и почти бодрые, а после завтрака стали вообще энергичные. Оделись, расселись в микроавтобусы и покатили. Дети, надёжно пристёгнутые, смотрели в окна и донимали родню бесконечными «а что это там», «почему» и «зачем». На стоянке у Поклонной горы взрослые выходили из авто и трясли головами, чтобы лишние слова высыпались.
В Парке Победы всегда много людей, а уж в предпраздничный особенно. Гуляющие провожали взглядом необычную группу - седые мужчины в генеральских мундирах с орденами и Золотыми Звёздами, женщины в строгих светлых костюмах, молодые офицеры в парадной форме, парни и девушки, также торжественно-нарядные. Особенно умилительно смотрелись дети - мальчики в темных брючках, жилетках и белых рубашках с галстуками, девочки в белых пышных блузках и строгих юбках, с затейливыми бантами. Все серьёзные, сосредоточенно несли цветы.
Один из центральных телеканалов приехал на Поклонную делать обычный рядовой репортаж для вечернего выпуска новостей. Снимали общие планы, корреспондент, молодой парень, подходил к гуляющим, задавал банальные вопросы. Оператор, более опытный и умеющий чувствовать интересный сюжет, первым обратил внимание на большую семью.
