- Чего как вкопанные встали, клуши?! А ну прочь со двора! Барин с гостями здесь опочивать желают.
- Где, здесь-то, господин Абша? - тихим голосом вопросила матушка.
А он ещё больше разгорячился, да как прикрикнет:
- В доме твоём, хамка! Что думала, барину и в чистом поле ночевать, если его деревня тут рядом?
- А нам же что?.. Куда?..
- Не моя забота, найдёшь себе угол. А ну быстрее убирайся, пока барин не подъехал!
Сказал это Абша, а слуги уже и в дом ворвались да всей гурьбой залезли, а как начали назад выходить, так с вещами домашними. Принялись они всё добро нажитое вон из дома выкидывать, тут и завопила матушка:
- Ой, что же это делается-то?! Почто разоряете нас?!
А слуги не слушают и дальше вещички из дома во двор кидают. Уж и прялка полетела, да об землю напополам обломилась, вот и станок ткацкий о камень стукнулся, и все синие нити на нём оборвались. Смотрит Марица, а от страха и обиды сказать ничего не смеет, даже плакать боится.
- И старуху забирайте!
Тут и вспомнила она, что бабушка в доме одна осталась. Пока рыдала мать во дворе и о землю в плаче билась, забежала Марица в дом разорённый и скорее бабушку под руку хватать и прочь вести. А та, охая и ахая, причитает:
- Изверг ты, Абша окаянный. Будто не в деревне сам родился, будто не твой отец землепашцем был. Как прибрал тебя барин поближе к своему двору, так ты вмиг переменился. Всё позабыл. Да только не барской ты крови. Такой же хам, как и мы.
Слушал её речь управляющий, да не смел слова поперёк сказать, только зубами скрипел. Лишь злобно зыркнул он на женщин и скомандовал:
- А ну прочь со двора!
И пошли они втроём скорее, пока Абша не приказал их палками гнать. Идут они по большаку - мать плачет, бабушка охает, а Марица всё по сторонам оборачивается, сама своим глазам не веря: из дворов, где хозяева трудолюбивые живут и хозяйство справное держат, прислужники всю утварь домашнюю кроме столов и лавок выкидывают, а бабы и ребятишки вокруг домов своих бегают, что делать не знают.
Глянула ещё раз Марица, а во дворе, где Дорика живёт, сам барин, господин Айлен, стоит и с другими господами беседу ведёт:
- ... Что же вы, Элар, в этом сезоне ни разу не были на представлении? Поразительно! Вы не знаете, от чего отказываетесь.
- Увы, друг мой, дела, дела...
- Смотрите, не перетрудитесь. Отдых ещё никому не вредил. А то, знаете, на сцене можно увидеть таких танцовщиц... Просто богини!..
И тут глянул барин на Марицу, что вместе с бабушкой и матерью мимо шла, и она на него ненароком глаза подняла. И ведь совсем он не злой он, как Абша, улыбается, да ласково на неё смотрит. А потом отвернулся барин и снова своему гостю говорит:
- Жаль, что здесь нам не найти городских развлечений.
- Что поделать - глушь.
- И хамы с хамками кругом. Никогда не мог понять, зачем они одевают эти хламиды, ведь в них не видно ни груди, ни талии. Что за скотские обычаи? А их песни... Вы слышали, как они поют? Это же просто кошмар. Любая прима оперы бы пожелала оглохнуть, чем слушать это протяжное блеяние.
- Что поделать, народ наш дик. Ведь для того мы и поставлены над ними господами, чтобы не дать им окончательно впасть в животное состояние.
- Вы правы, Элар, как всегда правы.
- Увы, прав. Не повезло нам с народом, дорогой Айлен. Но разве это повод лить слёзы?
- Действительно, к чему грустить, будем веселиться. Эй, Абша, распорядись накрывать столы!
И что тут началось! Забегали барские слуги, заголосил Абша окаянный, что надобно господ сытно накормить после дороги. Хорошо сказать, ведь господ-то с три дюжины человек, а дворни при них раза в два больше - где ж такой прорве снеди сыскать? Да только не слушал Абша бабий плач о том, что коли всех гостей накормить, то дитяткам их на завтра ничегошеньки не останется.
- Хамы! Воры! - кричал он на них. - Кому посмели перечить?! Барин, кормилец ваш, приехал, а вы и его куском хлеба попрекаете?! На чьей земле живёте?! В чьей деревне?! Ничего тут вашего нет, все лишь по барской милости - и хлеб едите и живёте!..
Долго ещё кричал Абша, а как сказал, что за яйцо утаённое высечь прикажет, так и забегали бабы с ребятами. Яйца ото всех курей насобирали, ни одного не оставили. Гусей, мясо ещё не нагулявших, перерезали. А хлеба столько печь пришлось, что у иных амбары опустели.
Уж клонилось солнце к закату, а из полей вернулись мужики хмурые. Уже известили их, что барин приехал, и тому не рады они были. Жены их и дочери из дома в дом бегают с разносолами, а самим и крошки не обронят - всё сказано на барский стол доставить.
Всех, кого из домов родных изгнали, приютили соседи, на чьи бедняцкие хоромы господа не позарились. В дом Бажо свели матери детей своих малых, под присмотр Марицы и Дорики. А те с ними нянчатся, игры затевают, что веселье в доме стоит. Одному Бажо не весело.
- А Хела-то где? - спросила его Марица.
- У карги, - ответил он. - Со вчерашнего дня не отпускает со своего порога, злыдня старая.
Подумалось Марице, что неспроста старая Ренчи внучку к себе в гости позвала. Может, знала, что сегодня барин явится? Да чего только Хелу от него прятать? Чтоб не помогала с детьми сидеть, пока матери их на столы накрывают?
Не успела Марица думу додумать, как вошёл в дом управляющий Абша, и как приметил Марицу с Дорикой, так грозно и прикрикнул:
- А вы чего сидите? А ну скорее идите к барскому столу прислуживать!
Что поделать, пришлось оставить ребятишек на Бажо и идти, благо, что в дом знакомый, где Дорика с матушкой у дяди своего живут. А там Лина, дядина невестка от печки к столу бегает, всё яства подаёт и подаёт. А барин с гостями всё едят и едят, пьют и пьют, да разговорами весёлыми потешаются, что гогот аж во дворе стоит.
Из всей снеди привезли господа с собой лишь вино, да так много, что им вусмерть упиться можно было. А еды простой им с каждой рюмкой всё мало и мало. Вот и посылала Лина Марицу с Дорикой по соседям, чтоб птицу али урожай какой с огородов принесли. До того девицы убегались, что уж спокойно на блюда, что к столу барскому подносили, смотреть не могли. Ведь с утра и маковой росинки во рту не было. Увидал один из молодых гостей, как Дорика печально над блюдом вздохнула, так и подозвал её к себе. Усадил он её за стол, предложил откушать с ним вместе. Вот уже и отпить ей вина предлагает, да только Дорика отказывается:
- Дурно это, господин, девице хмельное пить.
- Девице? - рассмеялся он, да ущипнул Дорику пониже спины. - Девице, значит?
Отшатнулась она в сторону, да только молодой гость не дал ей далеко убежать, снова к себе притянул и за стол усадил.
- Ну что ты, выпей со мной, красавица, не обижай меня отказом. А утром получишь от меня подарок.
А Дорика уже ни есть, ни пить не хочет, ищет взглядом, куда бы бежать. А молодой господин Дорику за телеса хватает, а она и плачет и уворачивается, да всё вырваться не может. А он смеётся, к себе Дорику тянет, да вино ей протягивает. Не хотела пить Дорика, так он силой рот ей разжал, да дурман в глотку налил и не раз, пока девица сопротивляться не перестала и рассеянно не засмеялась.
Тут и другие гости оживились, шутки зашутили, да гнусности заговорили.
- Абша! - скомандовал барин. - Зови ещё девок. Видно, весёлый сегодня вечер будет. Лучше, чем с танцовщицами.
А сам на Марицу посмотрел, что ей дурно сделалось. Не хотела она как Дорика безвольно головой качать и господские пощупывания терпеть. Ведь блуд это - грех страшный. После такого ни за что Яцинт не возьмёт её в жены.
- Подойди-ка сюда, - улыбался ей барин, - не бойся, я тебя не обижу.
Уж до чего добрые у него глаза были, да только играл в них с хмелем и лукавый огонёк. Не сдвинулась Марица с места, так у печи и застыла. А барин снова зовёт, а она снова не идёт. Тут Лина и заговорила:
- А может господа ещё рыбки искушать желают?
- Почему бы и нет? Неси.
- Сейчас, только в амбар сходить надо. Эй, Марица, иди-ка принеси из бочки рыбки господам.
Как услышал это барин, так и сказал Лине:
- Лучше сходи сама, а она путь останется с нами.
Замялась тут Лина, да всё же сказала:
- Мне ещё зелень и коренья к рыбке нарезать надо. Пока она в амбар сходит, уж всё для вас готово будет.
Пока не успел возразить на это барин, Лина Марицу за дверь и выпихала. А Марица стоит во дворе и думает, что же теперь с Дорикой и с ней самой станется. И ноги не хотят обратно идти, и долг Лине помочь заставляет. Пошла Марица в амбар, да только никакой бочки там не сыскала, а рыбы и подавно. Вернулась она в дом ни с чем, а там девки, что на вечёрки всякий раз ходили, уже по лавкам меж господ сидят. Господа пьют и веселятся, а у девиц лица печальные, боятся головы поднять и друг дружке в глаза посмотреть. А Дорики уже и не видно нигде, и господина, что её подпоил, тоже нет.
Тут Лина к Марице подскочила, да ничего сказать не успела, Марица сама повинилась:
- Не нашла я ничего в амбаре.
А барин уж Марицу заметил и опять к столу зовёт.
- Глупая она, - ответила ему Лина, - хоть за смертью посылай, а и ту вовек не сыщет.
- Пускай, обойдёмся без рыбы. Отпусти её, пусть идёт к столу.
- Ну как же, барин, рыбка-то из нашей реки такая вкусная. Уж никогда вы такой не едали. Если не сегодня, когда ещё вы её испробуете? Сейчас, покажу я ей, где бочка та, а то она сослепу ничего не замечает.
Пока снова не позвал Марицу барин к столу, вытолкала её Лина за дверь и сама следом вышла, да тут же грозно зашептала:
- Ты чего вернулась, дурёха? Беги отсюда, беги прочь.
- А как же?.. - жалобно протянула Марица.
- Да нет никакой бочки с рыбой, для тебя одной я её придумала, чтоб из дома отослать. Что, не вразумишь ты, что сейчас господа устроят?
- А как же Дорика?
- Сцапали Дорику. Ничем ты ей теперь не поможешь, ты свою честь спасай.
- А ты же...
- Я хотя бы мужняя... - ответила Лина и дрогнул её голос. - Не так страшно... простит меня Хунор... ведь не по своей воле...
- Лина, - испугано протянула Марица, - бежим вместе.
- Нет, - вмиг посуровев, ответила родственница. - Я мужняя. Не буду я место свое девице нецелованной уступать. Поняла меня? А ну, живо беги из деревни, и пока не уедет барин, не возвращайся.
И побежала Марица, со всех ног прочь побежала. А в небе белая луна вместе с солнцем к закату уж клонится, а на востоке зелёная луна взошла. Вот оно, сбылось предсказание старой Ренчи - три светила на небе, значит, быть беде.
Как вернулась Лина в дом, так спросил её барин:
- Где же та красавица? Что рыбу не несёт.
- И вправду не было рыбы в амбаре, уж вся кончилась, ведь объедение какое. Послала я девку к родичам, пусть у них возьмёт и принесёт.
Поверил барин, всё ждал Марицу, пока гости его девок подле себя щипали и подпаивали. Да шло время, барин уж извёлся и велел Абше за Марицей самому идти. Тот сходил да не нашёл.
- Вот как, - усмехнулся барин. - Значит, убежала лисичка. Ничего, пущу по её следу ищеек, они её и найдут.
Ничего не поняла Лина с этих слов, а как пошёл Абша псарей звать, так вразумила она и ужаснулась. Расположились псари у дома Марицы, там в хлеву при них и два десятка космачей остались. И сыскали псы телёнка, разорвали и сглодали его до косточек. Да что двадцати космачам телёнок-то - баловство одно, им бы чего ещё перекусить.
Смеялся барин, когда псари космачей с цепей поспускали, а те уж след взяли и к полю припустили. Долго он смотрел им вслед и ухмылялся:
- Пусть лисичка побегает. Недолго ей осталось.
А Марица думала в поле среди высоких трав спрятаться и до утра переждать, да как заслышала издали лай, так сразу поняла, что космачи это. Бежит Марица, слёзы по щекам текут, и не знает она, куда ей деться. А лай то сзади послышится, то справа, то слева. Поняла Марица, что космачи её скорее учуют, чем она их увидит, да побежала с поля прочь. Как выбралась она из высоких трав, так увидала перед собой рощу. Помнила она предсказание Ренчи про то, что ждёт её за рощей беда, пока в небе три светила, да куда деваться, космачи уже воют поблизости. И кинулась Марица в чащу. Ветер в ушах свищет, ноги от боли сводит, а она бежит, не останавливается. А позади вместе с лаем и визг истошный стоит - это космачи свиней и одичавших поросят, что в роще всё лето паслись, нашли, вот и давят теперь - хоть какая-то отсрочка Марице от зубов звериных.
А она бежит и думает: если по ручейку к реке выйти и переплыть, может потеряют космачи след? Так и припустила она к окраине рощи, а как к воде выбежала, так в реку и бултыхнулась. До того свело Марице ноги от холода, что не смогла она плыть. Так и понесло её течением прочь, и кабы не зацепилась она руками за ветку, что над рекой свешивалась, так бы и потопла с концами.
Насилу выбралась Марица на берег, а как услышала вой с другой стороны, так поспешила в траву отползти и спрятаться. Смотрит Марица из укрытия на реку, а на том берегу космач стоит здоровенный, головой вертит, принюхивается. Видно одному ему свиньи не хватило, вот он за Марицей до конца решил бежать. Надеялась она, что собьётся космач, потеряет след и обратно убежит. Да нет, плюхнулся зверь в воду и к берегу погрёб.
Тут же вскочила Марица, да припустила прочь от реки. А ноги уже не слушаются да с каждым шагом всё больше заплетаются. Из последних сил рванула она вперёд и без сил на землю повалилась. Вот и смертушка пришла лютая, с оскалом звериным, с зубами острыми. Лежит Марица на земле сырой, а отчего-то никто не кидается к ней и не грызёт. Насилу поднялась она, отряхнулась. Смотрит, а космач вдалеке стоит, глазами сверкает, а подойти ближе не решается, только порыкивает тихо. Не успела подивиться тому Марица, как почувствовала жижу мокрую под ногами и поняла в чём дело-то. Потому не пошёл за ней космач, что забежала Марица на болото, а туда ни один зверь, кому жизнь дорога, не зайдет. Ведь не так страшно в топь попасть, как на щуп болотный ногой наступить. Ведь если наступить на щуп, так сразу он вокруг ноги обовьётся, схватит и вниз потащит. Вот и чует зверь, что на болото идти не стоит.
А Марица ни жива, ни мертва стоит, что делать, не знает. Долго так она на космача смотрела, а он на неё, да решила девица, что нужно вглубь болота отойти, чтоб потерял её космач из вида и обратно к барину умчался. Осторожно ступала она с кочки на кочку, под ноги внимательно глядя, как бы щуп в траве притаившийся заметить и обойти. Так кочка за кочкой, отошла Марица от реки ещё дальше, обернулась, а нет космача. Постояла она немного, посмотрела вдаль зорко, а в сумерках уж не видать никого. Подумала Марица, поразмышляла, да решила обратно идти. Уж если ждёт её у края болота космач, так она его заметит и из болота не выйдет - обратно уйдёт.
Медленно да верно ступала Марица с кочки на кочку, то и дело вдаль приглядываясь - нет ли космача, потом снова под ноги смотрит - нет ли в траве щупа. Так и дошла она до окраины болота и готова была вскоре на твёрдую землю ступить, как прогнулось под ногой что-то мягкое. Не успела Марица вниз посмотреть, как пронзила ногу боль острая, что стоять никаких сил уж нет. Упала Марица на кочку, задрался подол, тут и увидела она, как вокруг ноги её толстый стебель обернулся. Щуп, как есть щуп! И давит он и будто мелкими иглами в кожу впивается всё мучительней и мучительней. А ещё медленно тянет он Марицу в болото, прямо в топь под кочки.
- Где, здесь-то, господин Абша? - тихим голосом вопросила матушка.
А он ещё больше разгорячился, да как прикрикнет:
- В доме твоём, хамка! Что думала, барину и в чистом поле ночевать, если его деревня тут рядом?
- А нам же что?.. Куда?..
- Не моя забота, найдёшь себе угол. А ну быстрее убирайся, пока барин не подъехал!
Сказал это Абша, а слуги уже и в дом ворвались да всей гурьбой залезли, а как начали назад выходить, так с вещами домашними. Принялись они всё добро нажитое вон из дома выкидывать, тут и завопила матушка:
- Ой, что же это делается-то?! Почто разоряете нас?!
А слуги не слушают и дальше вещички из дома во двор кидают. Уж и прялка полетела, да об землю напополам обломилась, вот и станок ткацкий о камень стукнулся, и все синие нити на нём оборвались. Смотрит Марица, а от страха и обиды сказать ничего не смеет, даже плакать боится.
- И старуху забирайте!
Тут и вспомнила она, что бабушка в доме одна осталась. Пока рыдала мать во дворе и о землю в плаче билась, забежала Марица в дом разорённый и скорее бабушку под руку хватать и прочь вести. А та, охая и ахая, причитает:
- Изверг ты, Абша окаянный. Будто не в деревне сам родился, будто не твой отец землепашцем был. Как прибрал тебя барин поближе к своему двору, так ты вмиг переменился. Всё позабыл. Да только не барской ты крови. Такой же хам, как и мы.
Слушал её речь управляющий, да не смел слова поперёк сказать, только зубами скрипел. Лишь злобно зыркнул он на женщин и скомандовал:
- А ну прочь со двора!
И пошли они втроём скорее, пока Абша не приказал их палками гнать. Идут они по большаку - мать плачет, бабушка охает, а Марица всё по сторонам оборачивается, сама своим глазам не веря: из дворов, где хозяева трудолюбивые живут и хозяйство справное держат, прислужники всю утварь домашнюю кроме столов и лавок выкидывают, а бабы и ребятишки вокруг домов своих бегают, что делать не знают.
Глянула ещё раз Марица, а во дворе, где Дорика живёт, сам барин, господин Айлен, стоит и с другими господами беседу ведёт:
- ... Что же вы, Элар, в этом сезоне ни разу не были на представлении? Поразительно! Вы не знаете, от чего отказываетесь.
- Увы, друг мой, дела, дела...
- Смотрите, не перетрудитесь. Отдых ещё никому не вредил. А то, знаете, на сцене можно увидеть таких танцовщиц... Просто богини!..
И тут глянул барин на Марицу, что вместе с бабушкой и матерью мимо шла, и она на него ненароком глаза подняла. И ведь совсем он не злой он, как Абша, улыбается, да ласково на неё смотрит. А потом отвернулся барин и снова своему гостю говорит:
- Жаль, что здесь нам не найти городских развлечений.
- Что поделать - глушь.
- И хамы с хамками кругом. Никогда не мог понять, зачем они одевают эти хламиды, ведь в них не видно ни груди, ни талии. Что за скотские обычаи? А их песни... Вы слышали, как они поют? Это же просто кошмар. Любая прима оперы бы пожелала оглохнуть, чем слушать это протяжное блеяние.
- Что поделать, народ наш дик. Ведь для того мы и поставлены над ними господами, чтобы не дать им окончательно впасть в животное состояние.
- Вы правы, Элар, как всегда правы.
- Увы, прав. Не повезло нам с народом, дорогой Айлен. Но разве это повод лить слёзы?
- Действительно, к чему грустить, будем веселиться. Эй, Абша, распорядись накрывать столы!
И что тут началось! Забегали барские слуги, заголосил Абша окаянный, что надобно господ сытно накормить после дороги. Хорошо сказать, ведь господ-то с три дюжины человек, а дворни при них раза в два больше - где ж такой прорве снеди сыскать? Да только не слушал Абша бабий плач о том, что коли всех гостей накормить, то дитяткам их на завтра ничегошеньки не останется.
- Хамы! Воры! - кричал он на них. - Кому посмели перечить?! Барин, кормилец ваш, приехал, а вы и его куском хлеба попрекаете?! На чьей земле живёте?! В чьей деревне?! Ничего тут вашего нет, все лишь по барской милости - и хлеб едите и живёте!..
Долго ещё кричал Абша, а как сказал, что за яйцо утаённое высечь прикажет, так и забегали бабы с ребятами. Яйца ото всех курей насобирали, ни одного не оставили. Гусей, мясо ещё не нагулявших, перерезали. А хлеба столько печь пришлось, что у иных амбары опустели.
Уж клонилось солнце к закату, а из полей вернулись мужики хмурые. Уже известили их, что барин приехал, и тому не рады они были. Жены их и дочери из дома в дом бегают с разносолами, а самим и крошки не обронят - всё сказано на барский стол доставить.
Всех, кого из домов родных изгнали, приютили соседи, на чьи бедняцкие хоромы господа не позарились. В дом Бажо свели матери детей своих малых, под присмотр Марицы и Дорики. А те с ними нянчатся, игры затевают, что веселье в доме стоит. Одному Бажо не весело.
- А Хела-то где? - спросила его Марица.
- У карги, - ответил он. - Со вчерашнего дня не отпускает со своего порога, злыдня старая.
Подумалось Марице, что неспроста старая Ренчи внучку к себе в гости позвала. Может, знала, что сегодня барин явится? Да чего только Хелу от него прятать? Чтоб не помогала с детьми сидеть, пока матери их на столы накрывают?
Не успела Марица думу додумать, как вошёл в дом управляющий Абша, и как приметил Марицу с Дорикой, так грозно и прикрикнул:
- А вы чего сидите? А ну скорее идите к барскому столу прислуживать!
Что поделать, пришлось оставить ребятишек на Бажо и идти, благо, что в дом знакомый, где Дорика с матушкой у дяди своего живут. А там Лина, дядина невестка от печки к столу бегает, всё яства подаёт и подаёт. А барин с гостями всё едят и едят, пьют и пьют, да разговорами весёлыми потешаются, что гогот аж во дворе стоит.
Из всей снеди привезли господа с собой лишь вино, да так много, что им вусмерть упиться можно было. А еды простой им с каждой рюмкой всё мало и мало. Вот и посылала Лина Марицу с Дорикой по соседям, чтоб птицу али урожай какой с огородов принесли. До того девицы убегались, что уж спокойно на блюда, что к столу барскому подносили, смотреть не могли. Ведь с утра и маковой росинки во рту не было. Увидал один из молодых гостей, как Дорика печально над блюдом вздохнула, так и подозвал её к себе. Усадил он её за стол, предложил откушать с ним вместе. Вот уже и отпить ей вина предлагает, да только Дорика отказывается:
- Дурно это, господин, девице хмельное пить.
- Девице? - рассмеялся он, да ущипнул Дорику пониже спины. - Девице, значит?
Отшатнулась она в сторону, да только молодой гость не дал ей далеко убежать, снова к себе притянул и за стол усадил.
- Ну что ты, выпей со мной, красавица, не обижай меня отказом. А утром получишь от меня подарок.
А Дорика уже ни есть, ни пить не хочет, ищет взглядом, куда бы бежать. А молодой господин Дорику за телеса хватает, а она и плачет и уворачивается, да всё вырваться не может. А он смеётся, к себе Дорику тянет, да вино ей протягивает. Не хотела пить Дорика, так он силой рот ей разжал, да дурман в глотку налил и не раз, пока девица сопротивляться не перестала и рассеянно не засмеялась.
Тут и другие гости оживились, шутки зашутили, да гнусности заговорили.
- Абша! - скомандовал барин. - Зови ещё девок. Видно, весёлый сегодня вечер будет. Лучше, чем с танцовщицами.
А сам на Марицу посмотрел, что ей дурно сделалось. Не хотела она как Дорика безвольно головой качать и господские пощупывания терпеть. Ведь блуд это - грех страшный. После такого ни за что Яцинт не возьмёт её в жены.
- Подойди-ка сюда, - улыбался ей барин, - не бойся, я тебя не обижу.
Уж до чего добрые у него глаза были, да только играл в них с хмелем и лукавый огонёк. Не сдвинулась Марица с места, так у печи и застыла. А барин снова зовёт, а она снова не идёт. Тут Лина и заговорила:
- А может господа ещё рыбки искушать желают?
- Почему бы и нет? Неси.
- Сейчас, только в амбар сходить надо. Эй, Марица, иди-ка принеси из бочки рыбки господам.
Как услышал это барин, так и сказал Лине:
- Лучше сходи сама, а она путь останется с нами.
Замялась тут Лина, да всё же сказала:
- Мне ещё зелень и коренья к рыбке нарезать надо. Пока она в амбар сходит, уж всё для вас готово будет.
Пока не успел возразить на это барин, Лина Марицу за дверь и выпихала. А Марица стоит во дворе и думает, что же теперь с Дорикой и с ней самой станется. И ноги не хотят обратно идти, и долг Лине помочь заставляет. Пошла Марица в амбар, да только никакой бочки там не сыскала, а рыбы и подавно. Вернулась она в дом ни с чем, а там девки, что на вечёрки всякий раз ходили, уже по лавкам меж господ сидят. Господа пьют и веселятся, а у девиц лица печальные, боятся головы поднять и друг дружке в глаза посмотреть. А Дорики уже и не видно нигде, и господина, что её подпоил, тоже нет.
Тут Лина к Марице подскочила, да ничего сказать не успела, Марица сама повинилась:
- Не нашла я ничего в амбаре.
А барин уж Марицу заметил и опять к столу зовёт.
- Глупая она, - ответила ему Лина, - хоть за смертью посылай, а и ту вовек не сыщет.
- Пускай, обойдёмся без рыбы. Отпусти её, пусть идёт к столу.
- Ну как же, барин, рыбка-то из нашей реки такая вкусная. Уж никогда вы такой не едали. Если не сегодня, когда ещё вы её испробуете? Сейчас, покажу я ей, где бочка та, а то она сослепу ничего не замечает.
Пока снова не позвал Марицу барин к столу, вытолкала её Лина за дверь и сама следом вышла, да тут же грозно зашептала:
- Ты чего вернулась, дурёха? Беги отсюда, беги прочь.
- А как же?.. - жалобно протянула Марица.
- Да нет никакой бочки с рыбой, для тебя одной я её придумала, чтоб из дома отослать. Что, не вразумишь ты, что сейчас господа устроят?
- А как же Дорика?
- Сцапали Дорику. Ничем ты ей теперь не поможешь, ты свою честь спасай.
- А ты же...
- Я хотя бы мужняя... - ответила Лина и дрогнул её голос. - Не так страшно... простит меня Хунор... ведь не по своей воле...
- Лина, - испугано протянула Марица, - бежим вместе.
- Нет, - вмиг посуровев, ответила родственница. - Я мужняя. Не буду я место свое девице нецелованной уступать. Поняла меня? А ну, живо беги из деревни, и пока не уедет барин, не возвращайся.
И побежала Марица, со всех ног прочь побежала. А в небе белая луна вместе с солнцем к закату уж клонится, а на востоке зелёная луна взошла. Вот оно, сбылось предсказание старой Ренчи - три светила на небе, значит, быть беде.
Как вернулась Лина в дом, так спросил её барин:
- Где же та красавица? Что рыбу не несёт.
- И вправду не было рыбы в амбаре, уж вся кончилась, ведь объедение какое. Послала я девку к родичам, пусть у них возьмёт и принесёт.
Поверил барин, всё ждал Марицу, пока гости его девок подле себя щипали и подпаивали. Да шло время, барин уж извёлся и велел Абше за Марицей самому идти. Тот сходил да не нашёл.
- Вот как, - усмехнулся барин. - Значит, убежала лисичка. Ничего, пущу по её следу ищеек, они её и найдут.
Ничего не поняла Лина с этих слов, а как пошёл Абша псарей звать, так вразумила она и ужаснулась. Расположились псари у дома Марицы, там в хлеву при них и два десятка космачей остались. И сыскали псы телёнка, разорвали и сглодали его до косточек. Да что двадцати космачам телёнок-то - баловство одно, им бы чего ещё перекусить.
Смеялся барин, когда псари космачей с цепей поспускали, а те уж след взяли и к полю припустили. Долго он смотрел им вслед и ухмылялся:
- Пусть лисичка побегает. Недолго ей осталось.
А Марица думала в поле среди высоких трав спрятаться и до утра переждать, да как заслышала издали лай, так сразу поняла, что космачи это. Бежит Марица, слёзы по щекам текут, и не знает она, куда ей деться. А лай то сзади послышится, то справа, то слева. Поняла Марица, что космачи её скорее учуют, чем она их увидит, да побежала с поля прочь. Как выбралась она из высоких трав, так увидала перед собой рощу. Помнила она предсказание Ренчи про то, что ждёт её за рощей беда, пока в небе три светила, да куда деваться, космачи уже воют поблизости. И кинулась Марица в чащу. Ветер в ушах свищет, ноги от боли сводит, а она бежит, не останавливается. А позади вместе с лаем и визг истошный стоит - это космачи свиней и одичавших поросят, что в роще всё лето паслись, нашли, вот и давят теперь - хоть какая-то отсрочка Марице от зубов звериных.
А она бежит и думает: если по ручейку к реке выйти и переплыть, может потеряют космачи след? Так и припустила она к окраине рощи, а как к воде выбежала, так в реку и бултыхнулась. До того свело Марице ноги от холода, что не смогла она плыть. Так и понесло её течением прочь, и кабы не зацепилась она руками за ветку, что над рекой свешивалась, так бы и потопла с концами.
Насилу выбралась Марица на берег, а как услышала вой с другой стороны, так поспешила в траву отползти и спрятаться. Смотрит Марица из укрытия на реку, а на том берегу космач стоит здоровенный, головой вертит, принюхивается. Видно одному ему свиньи не хватило, вот он за Марицей до конца решил бежать. Надеялась она, что собьётся космач, потеряет след и обратно убежит. Да нет, плюхнулся зверь в воду и к берегу погрёб.
Тут же вскочила Марица, да припустила прочь от реки. А ноги уже не слушаются да с каждым шагом всё больше заплетаются. Из последних сил рванула она вперёд и без сил на землю повалилась. Вот и смертушка пришла лютая, с оскалом звериным, с зубами острыми. Лежит Марица на земле сырой, а отчего-то никто не кидается к ней и не грызёт. Насилу поднялась она, отряхнулась. Смотрит, а космач вдалеке стоит, глазами сверкает, а подойти ближе не решается, только порыкивает тихо. Не успела подивиться тому Марица, как почувствовала жижу мокрую под ногами и поняла в чём дело-то. Потому не пошёл за ней космач, что забежала Марица на болото, а туда ни один зверь, кому жизнь дорога, не зайдет. Ведь не так страшно в топь попасть, как на щуп болотный ногой наступить. Ведь если наступить на щуп, так сразу он вокруг ноги обовьётся, схватит и вниз потащит. Вот и чует зверь, что на болото идти не стоит.
А Марица ни жива, ни мертва стоит, что делать, не знает. Долго так она на космача смотрела, а он на неё, да решила девица, что нужно вглубь болота отойти, чтоб потерял её космач из вида и обратно к барину умчался. Осторожно ступала она с кочки на кочку, под ноги внимательно глядя, как бы щуп в траве притаившийся заметить и обойти. Так кочка за кочкой, отошла Марица от реки ещё дальше, обернулась, а нет космача. Постояла она немного, посмотрела вдаль зорко, а в сумерках уж не видать никого. Подумала Марица, поразмышляла, да решила обратно идти. Уж если ждёт её у края болота космач, так она его заметит и из болота не выйдет - обратно уйдёт.
Медленно да верно ступала Марица с кочки на кочку, то и дело вдаль приглядываясь - нет ли космача, потом снова под ноги смотрит - нет ли в траве щупа. Так и дошла она до окраины болота и готова была вскоре на твёрдую землю ступить, как прогнулось под ногой что-то мягкое. Не успела Марица вниз посмотреть, как пронзила ногу боль острая, что стоять никаких сил уж нет. Упала Марица на кочку, задрался подол, тут и увидела она, как вокруг ноги её толстый стебель обернулся. Щуп, как есть щуп! И давит он и будто мелкими иглами в кожу впивается всё мучительней и мучительней. А ещё медленно тянет он Марицу в болото, прямо в топь под кочки.
