Она продолжила хранить молчание. Мужчина театрально вздохнул и заговорщически ей подмигнул:
- Что ж…я умею уговаривать, люди любят делиться со мной секретами.
Подперев дверь стулом, он направился к ней своей изящной танцующей походкой, на ходу вытаскивая кинжал.
Мать-настоятельница крепко сжала нагрудный крест.
Хильда
Они шли весь остаток утра, весь день и продолжали идти, даже когда солнце упало за горизонт. Передохнуть они останавливались только один раз, днём. Хильда, как и остальные, села прямо на пожухлую траву на обочине дороги. Вытянув ноги, она потрогала саднящие лодыжки в тех местах, где их в кровь стёрли башмки. Она хотела послюнявить палец, чтобы оттереть запёкшуюся коросту, но слюны во рту не оказалось.
Женщины уже давно перестали выть и сейчас сидели плотным кружком, прижимаясь друг к дружке. Полулюди расположились чуть дальше, о чём-то переговариваясь. Их выкрики перемежались отрывистым гоготом.
Хильда видела, как они достали и принялись есть вяленое мясо и хлеб, запивая всё это, если верить запаху, ячменным пивом. В животе Хильды урчало, но им они ничего этого не предложили. Тут вдруг их крики стали громче. Двое вскочили на ноги, и, сцепившись, покатились по земле. Вскоре один оказался верхом на другом. Он подхватил с земли камень и несколько раз ударил второго по голове и лицу. Потом рядом возник лорд Оттар. Он зарычал, схватил драчунов за шкирку, приподнял и с треском стукнул лбами. Сначала все молчали, а потом раздался дружный хохот. Громче всех смеялись только что дравшиеся насмерть. Когда хохот утих, всех подняли на ноги, и их колонна продолжила путь.
Вокруг было холодно и темно. Вместе с солнцем ушло и какое-никакое тепло. От стремительно остывавшей земли поднимался пар, и Хильду бил озноб. Даже ногти на руках посинели, а пальцы плохо сгибались. Во рту пересохло от жажды и набившейся горькой пыли, и она едва переставляла ноги. За всё это время на их пути не встретилось ни одной живой души.
Ей казалось, что они идут уже полжизни, когда впереди возник один из людей лорда Оттара, которого тот зачем-то всё время посылал вперёд. Он что-то сказал вожаку. Хильда расслышала только: «верхом» и «несколько человек…».
Лорд Оттар, не оборачиваясь, сделал знак остальным. Косматый намотал на руку верёвку и дёрнул их за собой на обочину, едва не опрокинув всю вереницу. За несколько шагов от дороги их было уже не видно в темноте. В суматохе кто-то толкнул Хильду, и она упала животом на дорогу. Дыхание перехватило, грудь чуть не разорвалась от боли. В руки глубоко впилась натянувшаяся верёвка. В тот же миг рядом с ней выросла какая-то тень. Хильда подняла глаза…и увидела лорда Оттара. От него разило потом и мочой.
- Так даже лучше, ты ведь у нас дура, а?- оскалился он и выхватил из-за пояса охотничий нож. Не успела Хильда испугаться, как великан, схватив её за руки, одним движением перерезал верёвку, стягивающую запястья. Там, где он задел лезвием кожу, проступила кровь. Хильда, не веря своим глазам, уставилась на запястья. Она свободна? Её отпускают?
Но лорд Оттар отчего-то не спешил выпускать её руку из своей. Он сделал лёгкое, почти красивое движение. Хильда услышала хруст и с удивлением посмотрела на свои странно вывернутые пальцы, а следом запястье пронзила острая боль.
- Вой громче, и чтоб жалобно! – приказал он, а потом побежал к остальным и затаился в темноте, совсем близко от неё.
Хильда так и осталась лежать одна посреди пыльной дороги, катаясь и громко воя от не унимающейся боли, слыша приближающийся топот копыт.
Кэм
Церковь было несложно найти: всё что требовалось – это идти на звук. Со зданием самого монастыря она соединялась внутренним двором. По мере приближения, песнопения становились всё громче. Поистине величественная музыка. Казалось, даже стены благоговейно вибрируют в унисон. Время от времени в недрах храма раздавались глухие удары неизвестного инструмента, подобно биению огромного сердца.
Вход преграждала мощная двустворчатая дверь с килевидным верхом, сделанная из прочного древесного массива. Она несла на себе отпечаток времени. Правая створка была приоткрыта, и сквозь щель доносился хор. Кэм провела рукой по холодному шершавому дереву и скользнула внутрь.
В первую секунду всё внутри стиснул ужас: ей показалось, что алтарь объят огнем. Но, приглядевшись, она поняла, что приняла за пожар множество зажженных вокруг него свечей. Проступая из темноты, они, казалось, парили в воздухе. Толстые восковые ножки, похожие на древние сталактиты, горели и оплавлялись белым нагаром.
К сердцу храма вёл широкий проход. Всё по обе стороны от него утопало во мраке. Только едва заметно проступали очертания суровых каменных сводов и пустых церковных лавок. Алтарь был единственным источником света. Пока глаза привыкали к темноте, Кэм казалось, что в церкви, кроме неё, никого нет, и это поют сами стены. Но потом она скорее почувствовала, чем увидела, шевеление теней, и из тьмы стали проступать силуэты молящихся. Облаченные в плащи с широкими капюшонами, они занимали передние ряды. Кэм поспешила к ним.
Её шаги, как ни старалась она ступать бесшумно, звучали пугающе гулко. Плащи пришли в движение: капюшоны, как по команде, обернулись, и три десятка зияющих пустот уставились на неё. Среди этой массы невозможно было различить Корин.
Радуясь, что на этот раз не забыла про плащ, Кэм накинула на голову капюшон и присоединилась к молящимся. Любопытные ещё некоторое время оборачивались в её сторону, слышался шёпот и шорох, но постепенно все взоры снова сосредоточились на алтаре. Кэм принялась осторожно оглядывать своих соседей, но не могла различить ничего, кроме контуров. Которая из них Корин? Времени у неё только до рассвета!
Вскоре она начала понимать, почему в таких местах люди чувствуют себя ближе к Богу. От смеси запахов, доносимых гулявшим под сводами ветром, от похожего на горестные стенания пения и давящей темноты у неё закружилась голова, а по коже побежали мурашки. Теперь освещённый сотнями свечей алтарь казался единственным безопасным островком в скорбном мраке этого мира. Течение мыслей замедлилось, а тревоги вдруг отошли на второй план, представившись чем-то неуместно-суетным в подобном месте.
Торжественное волшебство момента было нарушено грубо и внезапно. Дверь храма распахнулась от непочтительного пинка и громко ударилась о противоположную стену. Пение оборвалось, наступила растерянная тишина. Молящиеся разом обернулись. Какой-то тёмный предмет, брошенный сильный рукой, пролетел по проходу через весь храм и, врезавшись в подножие алтаря, остановился. Кэм вгляделась в него и с изумлением узнала массивный крест, совсем недавно покоившийся на монументальной груди матери-настоятельницы.
В проёме показался высокий мужской силуэт. Он ненадолго замер на пороге, будто наслаждаясь всеобщим вниманием, а потом занёс ногу и ступил внутрь. Вслед за ним в церковь вбежало ещё с дюжину воинов с факелами в руках. Они тут же разбрелись по храму, зажигая настенные светильники. Вскоре в церкви стало светло настолько, что можно было различить искажённые ужасом и непониманием лица монахинь и воспитанниц. Послышались восклицания и сдавленные всхлипывания.
Мужчина тем временем шёл по проходу, легко и изящно переступая. Когда он приблизился, Кэм и все присутствовавшие смогли хорошенько его рассмотреть. Моложе тридцати, темноволосый, высокий и крепкий, ни единого изъяна, настоящий красавец. Он окинул взглядом столпившихся перед ним и внезапно театрально приставил правую руку ко рту, как если бы кричал через шумную площадь, а не вещал посреди гробовой тишины храма:
- Где ты, мой монастырский цветок? Отзовись! Твой рыцарь пришёл спасти тебя из лап престарелой драконихи!
Он снова окинул взглядом женщин, но ни одна не пошевелилась.
Незнакомец вздохнул и обернулся к своим помощникам:
- Варг, Вигго, приведите мою голубку!
Двое здоровяков кинулись расталкивать мощными плечами жавшихся друг к дружке женщин. Как и остальные, Кэм взвизгнула и отскочила. Но они не обратили на неё ни малейшего внимания, потому что нашли ту, кого искали. Схватив под руки хрупкую фигурку в плаще, они вывели её вперёд. Лицо мужчины озарилось улыбкой, словно ему только что сделали лучший в жизни подарок.
- А вот и ты, моя голубка! Что ж, возрадуйся, твоему заточению пришёл конец.
Не дождавшись ответа, он нахмурился.
- В чём дело, ты не рада своему избавителю?
Снова наткнувшись на молчание, он картинно вздохнул:
- Ах, как женщины ветрены и коварны!
Он рассмеялся, и от этого смеха все внутренности Кэм замёрзли. Да, он настоящий безумец!
Быстрым движением он откинул капюшон с лица своей пленницы. Корин.
Девушка растерянно озиралась, дрожа всем телом. Верхняя губа испуганно поднялась, сделав её похожей на бельчонка.
Пришедший, чьё настроение менялось ежесекундно, вдруг сделался серьёзным. Он спокойно посмотрел на Корин:
- Которая из них?
Корин продолжала молчать, глядя на него расширенными от ужаса глазами. Его зрачки внезапно затуманились, на висках выступили капли пота. Он вплотную приблизил к ней своё лицо и почти взвизгнул:
- Которая?!
Слово эхом разнеслось под сводами храма. Корин вздрогнула и неуверенно повернулась к остальным. Оглядев притихших женщин, она остановила свой взгляд на Кэм. Помедлив секунду, указала прямо на неё:
- Она…
Весёлое расположение духа вернулось к страшному человеку.
- Ну-ну, любовь моя, - он успокаивающе похлопал Корин по щеке, - прости мне моё нетерпение.
Он кивнул, и двое громил вмиг выросли по обе стороны от Кэм. Тот, что был справа, вытащил длиннющий нож. В церкви заголосили, кто-то запричитал, кто-то забормотал молитвы.
- Нет! – лицо Корин исказилось. Она с мольбой обернулась к мужчине, - Орм, я не узнаю тебя! К чему всё это? Ты меня пугаешь.
- Хм, я пугаю мою голубку, - мужчина приставил кулак ко лбу, будто впал в глубокую задумчивость. – Что же мне сделать, чтобы доказать свою любовь…вырезать сердце и подарить тебе? А, нет! У меня есть идея получше: я вырву сердце этого храма!
Корин непонимающе моргнула. Тот, кого она звала Ормом, повернул голову к алтарю, освещённому сотнями колышущихся огоньков.
- Какая славная традиция: родные зажигают свечу за душу поцелованного Чёрной. И пока она горит, есть надежда…Что ж, облегчим их муки. Задуть все свечи!
Со все сторон раздались вопли и плач. Одна монахиня попыталась заслонить собой проход, но её грубо ударили рукояткой меча. Трое мужчин, выхватив клинки, шагнули к священному месту и принялись рубить и топтать белые восковые столбики. Свечи падали одна за другой и гасли со скорбным шипением о плиты.
- Нет! – Корин рыдала, - ты же обещал увезти меня отсюда! Ты сказал, что мы сможем поехать с Камиллой!
- Конечно, любовь моя, и я сдержу своё слово, - спокойно ответил Орм и тут же прошипел. - Вы вместе отправитесь в ад к своей Зрящей шлюхе!
Он выхватил меч и, положив левую руку на плечо стоящей вполоборота Корин, резко выкинул правую вперёд. Узкий клинок насквозь прошил тонкое тело. Корин, не успевшая понять, что произошло, сначала удивлённо осела на пол, а потом повалилась на холодные плиты храма лицом вперёд. От расползшегося под ней алого пятна начал подниматься пар.
Стены огласили женские крики, началась толкотня, кто-то пытался прорваться к выходу. В воздухе засвистели мечи, смачно прерывая жизни своих жертв. Кэм тоже хотела закричать, но из пересохшего горла не донеслось ни звука, как в страшных снах, когда пытаешься кричать и не можешь. Она с ужасом смотрела на распростёртую на каменном полу фигурку. Наконец, с трудом заставила себя отвести глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Орм, не торопясь, направился в её сторону. Бежать было некуда: его помощники крепко держали её.
Да, что же им всем от неё нужно!
На неё ещё никто и никогда не смотрел так, как этот Орм. Его ненависть почти можно было потрогать руками.
Убийцу отделяло от неё всего с полдюжины шагов, когда за его спиной выросла крепкая фигура в плаще и капюшоне. В руке неизвестный сжимал одну из зажженных свечей храма, непонятно каким образом уцелевшую. Его движения были настолько стремительны, что Орм даже не успел до конца повернуть голову, когда нападавший ткнул свечой ему в глаз. Орм закричал от боли. По воздуху поплыл тошнотворный жареный запах. Прижав левую руку к лицу, правой он рефлекторно выхватил меч, вовремя отразив атакующий удар, который, несомненно, разрубил бы его пополам. В этот момент капюшон неизвестного откинулся, и Кэм узнала Хоука. Привлечённые криком своего предводителя, несколько воинов уже бежали к Орму на подмогу.
Для своей комплекции и тяжёлого облачения, Хоук двигался необыкновенно быстро и легко. Схватив древко с латунным наконечником, на котором крепилось церковное полотнище, он страшным ударом пригвоздил подбежавшего к нему воина к храмовой лавке. Следом в его руке мелькнул снятый с бедра шлем. Замах сверху, и второй удар обрушился прямо на переносицу следующего нападавшего. Услышав звук разрубаемой кости, Кэм поняла назначение металлического гребня. Окрасившийся чёрными сгустками шлем тут же вернулся на прежнее место, на бедро. Следующие двое уже бежали к Хоуку с противоположных сторон. Ловко увернувшись, он выкинул в стороны сразу обе руки - в каждой зажато по кинжалу - и полоснул противников по сухожилиям. Раздался полный боли вой. Оказавшись возле Кэм, он оглушил конвоиров, схватил её за руку и так резко дёрнул за собой, что едва не вывихнул ей плечо.
Теперь, бросив своих жертв, к ним с разных концов уже бежали остатки небольшого отряда. Катавшийся по полу Орм, попытался встать. Когда он отнял руку от лица, Кэм увидела на месте зелёного глаза кровоточащую яму с кусками налипшей обгоревшей кожи. Теперь красавчиком его не назовёт и слепой.
Они кинулись к выходу. Когда они пробегали мимо распростёртого тела Корин, Хоук внезапно остановился. Прежде чем Кэм успела что-то сообразить, он поднял мертвую голову за волосы и отрезал их у самого основания.
- Нет! Что ты делаешь?!
Она не узнала собственный искажённый голос.
Но Хоук уже разжал пальцы, и голова снова безжизненно стукнулась о плиты. В его руке остался длинный хвост Корин. Бусины звонко покатились по полу.
- Вам он нужнее.
Тело больше её не слушалось. Оставшуюся до выхода часть пути она преодолела сквозь туман.
Хоук
Хоук и не задумывался о том, какова из себя будущая жена милорда. Про себя он называл её не иначе, как «заданием». И всё же увиденное его удивило (в той мере, в какой он умел удивляться). В общем-то, круг миледи, которых он знал лично, ограничивался всего двумя: леди Озанной Норгард, матерью лорда Эмерика Норгарда, и леди Гуниллой Норгард, его сестрой. Поэтому все остальные представлялись ему похожими на них. А стандартный перечень, по его наблюдениям, включал: высокую причёску, приземистость, писклявость, бледность и физическую слабость.
Ничего из вышеперечисленного не относилось к длинноносой костлявой леди Камилле, которая была смуглой, достаточно высокой и недостаточно юной (к девятнадцати годам леди Озанна успела произвести на свет двоих сыновей). Её короткие волосы и грубый голос подошли бы, скорее, мальчику. Но хоть зубы в целости. Нет, Хоук определённо не разбирался в женской красоте. Впрочем, это его не касалось. Главное, доставить её в Наскальный.
- Что ж…я умею уговаривать, люди любят делиться со мной секретами.
Подперев дверь стулом, он направился к ней своей изящной танцующей походкой, на ходу вытаскивая кинжал.
Мать-настоятельница крепко сжала нагрудный крест.
Хильда
Они шли весь остаток утра, весь день и продолжали идти, даже когда солнце упало за горизонт. Передохнуть они останавливались только один раз, днём. Хильда, как и остальные, села прямо на пожухлую траву на обочине дороги. Вытянув ноги, она потрогала саднящие лодыжки в тех местах, где их в кровь стёрли башмки. Она хотела послюнявить палец, чтобы оттереть запёкшуюся коросту, но слюны во рту не оказалось.
Женщины уже давно перестали выть и сейчас сидели плотным кружком, прижимаясь друг к дружке. Полулюди расположились чуть дальше, о чём-то переговариваясь. Их выкрики перемежались отрывистым гоготом.
Хильда видела, как они достали и принялись есть вяленое мясо и хлеб, запивая всё это, если верить запаху, ячменным пивом. В животе Хильды урчало, но им они ничего этого не предложили. Тут вдруг их крики стали громче. Двое вскочили на ноги, и, сцепившись, покатились по земле. Вскоре один оказался верхом на другом. Он подхватил с земли камень и несколько раз ударил второго по голове и лицу. Потом рядом возник лорд Оттар. Он зарычал, схватил драчунов за шкирку, приподнял и с треском стукнул лбами. Сначала все молчали, а потом раздался дружный хохот. Громче всех смеялись только что дравшиеся насмерть. Когда хохот утих, всех подняли на ноги, и их колонна продолжила путь.
Вокруг было холодно и темно. Вместе с солнцем ушло и какое-никакое тепло. От стремительно остывавшей земли поднимался пар, и Хильду бил озноб. Даже ногти на руках посинели, а пальцы плохо сгибались. Во рту пересохло от жажды и набившейся горькой пыли, и она едва переставляла ноги. За всё это время на их пути не встретилось ни одной живой души.
Ей казалось, что они идут уже полжизни, когда впереди возник один из людей лорда Оттара, которого тот зачем-то всё время посылал вперёд. Он что-то сказал вожаку. Хильда расслышала только: «верхом» и «несколько человек…».
Лорд Оттар, не оборачиваясь, сделал знак остальным. Косматый намотал на руку верёвку и дёрнул их за собой на обочину, едва не опрокинув всю вереницу. За несколько шагов от дороги их было уже не видно в темноте. В суматохе кто-то толкнул Хильду, и она упала животом на дорогу. Дыхание перехватило, грудь чуть не разорвалась от боли. В руки глубоко впилась натянувшаяся верёвка. В тот же миг рядом с ней выросла какая-то тень. Хильда подняла глаза…и увидела лорда Оттара. От него разило потом и мочой.
- Так даже лучше, ты ведь у нас дура, а?- оскалился он и выхватил из-за пояса охотничий нож. Не успела Хильда испугаться, как великан, схватив её за руки, одним движением перерезал верёвку, стягивающую запястья. Там, где он задел лезвием кожу, проступила кровь. Хильда, не веря своим глазам, уставилась на запястья. Она свободна? Её отпускают?
Но лорд Оттар отчего-то не спешил выпускать её руку из своей. Он сделал лёгкое, почти красивое движение. Хильда услышала хруст и с удивлением посмотрела на свои странно вывернутые пальцы, а следом запястье пронзила острая боль.
- Вой громче, и чтоб жалобно! – приказал он, а потом побежал к остальным и затаился в темноте, совсем близко от неё.
Хильда так и осталась лежать одна посреди пыльной дороги, катаясь и громко воя от не унимающейся боли, слыша приближающийся топот копыт.
Кэм
Церковь было несложно найти: всё что требовалось – это идти на звук. Со зданием самого монастыря она соединялась внутренним двором. По мере приближения, песнопения становились всё громче. Поистине величественная музыка. Казалось, даже стены благоговейно вибрируют в унисон. Время от времени в недрах храма раздавались глухие удары неизвестного инструмента, подобно биению огромного сердца.
Вход преграждала мощная двустворчатая дверь с килевидным верхом, сделанная из прочного древесного массива. Она несла на себе отпечаток времени. Правая створка была приоткрыта, и сквозь щель доносился хор. Кэм провела рукой по холодному шершавому дереву и скользнула внутрь.
В первую секунду всё внутри стиснул ужас: ей показалось, что алтарь объят огнем. Но, приглядевшись, она поняла, что приняла за пожар множество зажженных вокруг него свечей. Проступая из темноты, они, казалось, парили в воздухе. Толстые восковые ножки, похожие на древние сталактиты, горели и оплавлялись белым нагаром.
К сердцу храма вёл широкий проход. Всё по обе стороны от него утопало во мраке. Только едва заметно проступали очертания суровых каменных сводов и пустых церковных лавок. Алтарь был единственным источником света. Пока глаза привыкали к темноте, Кэм казалось, что в церкви, кроме неё, никого нет, и это поют сами стены. Но потом она скорее почувствовала, чем увидела, шевеление теней, и из тьмы стали проступать силуэты молящихся. Облаченные в плащи с широкими капюшонами, они занимали передние ряды. Кэм поспешила к ним.
Её шаги, как ни старалась она ступать бесшумно, звучали пугающе гулко. Плащи пришли в движение: капюшоны, как по команде, обернулись, и три десятка зияющих пустот уставились на неё. Среди этой массы невозможно было различить Корин.
Радуясь, что на этот раз не забыла про плащ, Кэм накинула на голову капюшон и присоединилась к молящимся. Любопытные ещё некоторое время оборачивались в её сторону, слышался шёпот и шорох, но постепенно все взоры снова сосредоточились на алтаре. Кэм принялась осторожно оглядывать своих соседей, но не могла различить ничего, кроме контуров. Которая из них Корин? Времени у неё только до рассвета!
Вскоре она начала понимать, почему в таких местах люди чувствуют себя ближе к Богу. От смеси запахов, доносимых гулявшим под сводами ветром, от похожего на горестные стенания пения и давящей темноты у неё закружилась голова, а по коже побежали мурашки. Теперь освещённый сотнями свечей алтарь казался единственным безопасным островком в скорбном мраке этого мира. Течение мыслей замедлилось, а тревоги вдруг отошли на второй план, представившись чем-то неуместно-суетным в подобном месте.
Торжественное волшебство момента было нарушено грубо и внезапно. Дверь храма распахнулась от непочтительного пинка и громко ударилась о противоположную стену. Пение оборвалось, наступила растерянная тишина. Молящиеся разом обернулись. Какой-то тёмный предмет, брошенный сильный рукой, пролетел по проходу через весь храм и, врезавшись в подножие алтаря, остановился. Кэм вгляделась в него и с изумлением узнала массивный крест, совсем недавно покоившийся на монументальной груди матери-настоятельницы.
В проёме показался высокий мужской силуэт. Он ненадолго замер на пороге, будто наслаждаясь всеобщим вниманием, а потом занёс ногу и ступил внутрь. Вслед за ним в церковь вбежало ещё с дюжину воинов с факелами в руках. Они тут же разбрелись по храму, зажигая настенные светильники. Вскоре в церкви стало светло настолько, что можно было различить искажённые ужасом и непониманием лица монахинь и воспитанниц. Послышались восклицания и сдавленные всхлипывания.
Мужчина тем временем шёл по проходу, легко и изящно переступая. Когда он приблизился, Кэм и все присутствовавшие смогли хорошенько его рассмотреть. Моложе тридцати, темноволосый, высокий и крепкий, ни единого изъяна, настоящий красавец. Он окинул взглядом столпившихся перед ним и внезапно театрально приставил правую руку ко рту, как если бы кричал через шумную площадь, а не вещал посреди гробовой тишины храма:
- Где ты, мой монастырский цветок? Отзовись! Твой рыцарь пришёл спасти тебя из лап престарелой драконихи!
Он снова окинул взглядом женщин, но ни одна не пошевелилась.
Незнакомец вздохнул и обернулся к своим помощникам:
- Варг, Вигго, приведите мою голубку!
Двое здоровяков кинулись расталкивать мощными плечами жавшихся друг к дружке женщин. Как и остальные, Кэм взвизгнула и отскочила. Но они не обратили на неё ни малейшего внимания, потому что нашли ту, кого искали. Схватив под руки хрупкую фигурку в плаще, они вывели её вперёд. Лицо мужчины озарилось улыбкой, словно ему только что сделали лучший в жизни подарок.
- А вот и ты, моя голубка! Что ж, возрадуйся, твоему заточению пришёл конец.
Не дождавшись ответа, он нахмурился.
- В чём дело, ты не рада своему избавителю?
Снова наткнувшись на молчание, он картинно вздохнул:
- Ах, как женщины ветрены и коварны!
Он рассмеялся, и от этого смеха все внутренности Кэм замёрзли. Да, он настоящий безумец!
Быстрым движением он откинул капюшон с лица своей пленницы. Корин.
Девушка растерянно озиралась, дрожа всем телом. Верхняя губа испуганно поднялась, сделав её похожей на бельчонка.
Пришедший, чьё настроение менялось ежесекундно, вдруг сделался серьёзным. Он спокойно посмотрел на Корин:
- Которая из них?
Корин продолжала молчать, глядя на него расширенными от ужаса глазами. Его зрачки внезапно затуманились, на висках выступили капли пота. Он вплотную приблизил к ней своё лицо и почти взвизгнул:
- Которая?!
Слово эхом разнеслось под сводами храма. Корин вздрогнула и неуверенно повернулась к остальным. Оглядев притихших женщин, она остановила свой взгляд на Кэм. Помедлив секунду, указала прямо на неё:
- Она…
Весёлое расположение духа вернулось к страшному человеку.
- Ну-ну, любовь моя, - он успокаивающе похлопал Корин по щеке, - прости мне моё нетерпение.
Он кивнул, и двое громил вмиг выросли по обе стороны от Кэм. Тот, что был справа, вытащил длиннющий нож. В церкви заголосили, кто-то запричитал, кто-то забормотал молитвы.
- Нет! – лицо Корин исказилось. Она с мольбой обернулась к мужчине, - Орм, я не узнаю тебя! К чему всё это? Ты меня пугаешь.
- Хм, я пугаю мою голубку, - мужчина приставил кулак ко лбу, будто впал в глубокую задумчивость. – Что же мне сделать, чтобы доказать свою любовь…вырезать сердце и подарить тебе? А, нет! У меня есть идея получше: я вырву сердце этого храма!
Корин непонимающе моргнула. Тот, кого она звала Ормом, повернул голову к алтарю, освещённому сотнями колышущихся огоньков.
- Какая славная традиция: родные зажигают свечу за душу поцелованного Чёрной. И пока она горит, есть надежда…Что ж, облегчим их муки. Задуть все свечи!
Со все сторон раздались вопли и плач. Одна монахиня попыталась заслонить собой проход, но её грубо ударили рукояткой меча. Трое мужчин, выхватив клинки, шагнули к священному месту и принялись рубить и топтать белые восковые столбики. Свечи падали одна за другой и гасли со скорбным шипением о плиты.
- Нет! – Корин рыдала, - ты же обещал увезти меня отсюда! Ты сказал, что мы сможем поехать с Камиллой!
- Конечно, любовь моя, и я сдержу своё слово, - спокойно ответил Орм и тут же прошипел. - Вы вместе отправитесь в ад к своей Зрящей шлюхе!
Он выхватил меч и, положив левую руку на плечо стоящей вполоборота Корин, резко выкинул правую вперёд. Узкий клинок насквозь прошил тонкое тело. Корин, не успевшая понять, что произошло, сначала удивлённо осела на пол, а потом повалилась на холодные плиты храма лицом вперёд. От расползшегося под ней алого пятна начал подниматься пар.
Стены огласили женские крики, началась толкотня, кто-то пытался прорваться к выходу. В воздухе засвистели мечи, смачно прерывая жизни своих жертв. Кэм тоже хотела закричать, но из пересохшего горла не донеслось ни звука, как в страшных снах, когда пытаешься кричать и не можешь. Она с ужасом смотрела на распростёртую на каменном полу фигурку. Наконец, с трудом заставила себя отвести глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Орм, не торопясь, направился в её сторону. Бежать было некуда: его помощники крепко держали её.
Да, что же им всем от неё нужно!
На неё ещё никто и никогда не смотрел так, как этот Орм. Его ненависть почти можно было потрогать руками.
Убийцу отделяло от неё всего с полдюжины шагов, когда за его спиной выросла крепкая фигура в плаще и капюшоне. В руке неизвестный сжимал одну из зажженных свечей храма, непонятно каким образом уцелевшую. Его движения были настолько стремительны, что Орм даже не успел до конца повернуть голову, когда нападавший ткнул свечой ему в глаз. Орм закричал от боли. По воздуху поплыл тошнотворный жареный запах. Прижав левую руку к лицу, правой он рефлекторно выхватил меч, вовремя отразив атакующий удар, который, несомненно, разрубил бы его пополам. В этот момент капюшон неизвестного откинулся, и Кэм узнала Хоука. Привлечённые криком своего предводителя, несколько воинов уже бежали к Орму на подмогу.
Для своей комплекции и тяжёлого облачения, Хоук двигался необыкновенно быстро и легко. Схватив древко с латунным наконечником, на котором крепилось церковное полотнище, он страшным ударом пригвоздил подбежавшего к нему воина к храмовой лавке. Следом в его руке мелькнул снятый с бедра шлем. Замах сверху, и второй удар обрушился прямо на переносицу следующего нападавшего. Услышав звук разрубаемой кости, Кэм поняла назначение металлического гребня. Окрасившийся чёрными сгустками шлем тут же вернулся на прежнее место, на бедро. Следующие двое уже бежали к Хоуку с противоположных сторон. Ловко увернувшись, он выкинул в стороны сразу обе руки - в каждой зажато по кинжалу - и полоснул противников по сухожилиям. Раздался полный боли вой. Оказавшись возле Кэм, он оглушил конвоиров, схватил её за руку и так резко дёрнул за собой, что едва не вывихнул ей плечо.
Теперь, бросив своих жертв, к ним с разных концов уже бежали остатки небольшого отряда. Катавшийся по полу Орм, попытался встать. Когда он отнял руку от лица, Кэм увидела на месте зелёного глаза кровоточащую яму с кусками налипшей обгоревшей кожи. Теперь красавчиком его не назовёт и слепой.
Они кинулись к выходу. Когда они пробегали мимо распростёртого тела Корин, Хоук внезапно остановился. Прежде чем Кэм успела что-то сообразить, он поднял мертвую голову за волосы и отрезал их у самого основания.
- Нет! Что ты делаешь?!
Она не узнала собственный искажённый голос.
Но Хоук уже разжал пальцы, и голова снова безжизненно стукнулась о плиты. В его руке остался длинный хвост Корин. Бусины звонко покатились по полу.
- Вам он нужнее.
Тело больше её не слушалось. Оставшуюся до выхода часть пути она преодолела сквозь туман.
Хоук
Хоук и не задумывался о том, какова из себя будущая жена милорда. Про себя он называл её не иначе, как «заданием». И всё же увиденное его удивило (в той мере, в какой он умел удивляться). В общем-то, круг миледи, которых он знал лично, ограничивался всего двумя: леди Озанной Норгард, матерью лорда Эмерика Норгарда, и леди Гуниллой Норгард, его сестрой. Поэтому все остальные представлялись ему похожими на них. А стандартный перечень, по его наблюдениям, включал: высокую причёску, приземистость, писклявость, бледность и физическую слабость.
Ничего из вышеперечисленного не относилось к длинноносой костлявой леди Камилле, которая была смуглой, достаточно высокой и недостаточно юной (к девятнадцати годам леди Озанна успела произвести на свет двоих сыновей). Её короткие волосы и грубый голос подошли бы, скорее, мальчику. Но хоть зубы в целости. Нет, Хоук определённо не разбирался в женской красоте. Впрочем, это его не касалось. Главное, доставить её в Наскальный.
