- А сыграйте еще «Алые рукава», - попросила Алекто.
- Про короля, влюбившегося в подданную? – приподнял седеющие брови мужчина.
Алекто чуть порозовела, или это на нее упал отблеск от жаровни.
- Да. Наш жонглер временами исполнял.
Может, и стоило запретить сейчас такую вольную, судя по названию, песню. Но при мысли о том, как замкнется лицо Алекто, я сдержалась. Ссориться с ней не хотелось.
Этот менестрель не так давно пришел в замок. Он пожил у нас от силы недели две, когда мы получили послание от королевы. В нем упоминалось, чтобы мы, по возможности, привезли с собой музыканта. От мысли взять старого деревенского жонглера, не отличавшегося разнообразием композиций и, по слухам, исполнявшего на деревенских празднествах песни, не предназначенные для ушей леди, я отказалась. Тот же, что сидел сейчас с нами, знал песни других краев, которые Алекто с жадностью слушала.
Мужчина ударил пальцами по струнам, и воздух словно завибрировал. Алекто подперла щеки кулаками, блестя глазами. Я же едва вслушивалась в слова, глядя через щель от полога на ночной пейзаж. Там тихо падали снежинки.
В какой-то момент, когда я почти задремала, мимо шатра словно бы скользнула тень, пошевелив полог. Может быть, кто-то из стражи? Я поднялась и сделала движение в сторону выхода.
- Куда вы? – удивленно позвала Алекто.
- Останьтесь здесь, я скоро вернусь.
Подняв повыше меховой ворот, я вышла наружу, где в лицо пахнуло холодом, и двинулась в сторону деревьев. От палаток расположившейся в стороне свиты доносился смех. Там бренчала посуда, и весело трещал огонь.
Услышав шуршание, я опустила глаза. Вульпис тоже посмотрел на меня, словно вопрошая, что же там такое, за деревьями.
- Не знаю, - прошептала я.
Приблизившись к кромке леса, я отодвинула ветви и вгляделась в темноту. С веток посыпалась снежная крошка, упав Хрусту на нос.
Я сделала еще несколько шагов, чувствуя, как хрустит под ногами снег, когда впереди снова что-то мелькнуло. Где-то внутри свернулся в тугой узел жар – знак того, что Покровитель рода Морхольт рядом и услышит если что мой зов. Нужно будет лишь добраться до костра…
На этой мысли среди черных, будто вырезанных из обугленного пергамента, стволов нарисовался силуэт. Он застыл, и только волосы чуть раздувались от ветра... Жар на дне моего существа сменился ледяной волной, поднявшейся с ног до головы. Я сделала было шаг назад, и снег звучно хрустнул под сапогом.
- Миледи?
Обернувшись, я наткнулась на стоящего позади Каутина.
- Что с вами? Почему вы здесь? – встревоженно cпросил он. – Вам нехорошо?
Я снова обернулась к чаще, но там уже никого не было. Или не было изначально, и все это лишь игра моего воображения?
- Все в порядке, я лишь вышла подышать воздухом – в шатре слишком душно. Ну что ты, право, как Хольга.
Каутин смущенно опустил голову. Он и правда иногда напоминал наседку и был чересчур ответственным для своих пятнадцати лет. Порой казалось, что глава семьи он: старший сын вел себя куда разумнее и ответственнее Рогира.
- Тогда я провожу вас обратно.
Я положила руку на предложенный локоть, и мы двинулись к шатру. Там Алекто уже весело болтала с менестрелем. Мужчина время от времени сопровождал слова аккордами, словно желая подчеркнуть те или иные мысли.
Когда мы вошли, она оборвала смех, поспешно приняв более сдержанный вид.
- Каутин! – воскликнула она, поднявшись навстречу. – Как твое первое дежурство?
Он снова чуть смутился и принялся делиться подробностями, постепенно воодушевляясь. Рассказ звучал так, будто он говорил не о долгом глядении перед собой, а о сражении с полчищами чудищ.
Пока они сидели возле жаровни, и Алекто подавала Каутину мяса с лепешками, я поднялась и двинулась к уголку, где спал Эли. Похоже, его не пробудил бы не то что брат, но все присягнувшие Рогиру воины, одновременно явившиеся рассказать о своем дежурстве.
- Я уже до утра, - бросила я.
Алекто, Каутин и менестрель поднялись, с почтением склонив головы.
- Каутин, - повернулась я к сыну, прежде чем задернуть штору, - проследи, чтобы Алекто легла вовремя.
- Да, миледи.
Я дернула ткань, отгораживаясь от остальных.
4.
На следующий день стало еще холоднее, хотя в том месте, куда мы ехали, должно было быть теплее, чем в наших краях.
Менестреля я выпроводила обратно на осла, в компанию к лекарю. Лишь позволила, по просьбе Алекто, его инструменту остаться в повозке. И теперь он изредка приглушенно бренчал струнами, когда она подскакивала на камнях, словно скучая по хозяину.
- Миледи… - раздалось какое-то время спустя.
Я проследила взгляд Алекто. Он был прикован к вновь появившейся серой тени, мчащейся наравне с повозкой вдоль леса.
- Вижу. Не будьте трусихой. Это всего лишь волк. И отодвиньтесь от окна, если не хотите играть с ним в гляделки.
Она послушно отпустила ткань, но оставшегося зазора хватало, чтобы видеть, что животное не отставало.
- Давайте лучше потренируемся.
Ее лицо расстроенно вытянулось.
- Но мы в же в дороге…
- Дорога не означает, что мы должны пренебречь своим долгом и привычками.
Вздохнув, она подчинилась, но сегодня выходило еще хуже, чем обычно. У меня тоже не получалось сосредоточиться.
Наше занятие было прервано внезапно: снаружи раздался вой.
- Их уже двое! - воскликнула Алекто, выглянув наружу.
- Не отвлекайтесь.
Когда я выглянула спустя время, волков уже не было видно. Не появились они и через пару часов, и через пару дней, и я окончательно успокоилась.
Все случилось неожиданно.
Нашу повозку тряхнуло, и мы снова остановились.
- Что там такое? – недовольно позвала я, выглядывая в окно. – Опять кто-то замерз?
- Что-то там неладно, миледи, - ответил сэр Вебрандт, подъезжая. – Впереди свалены бревна, перегораживая дорогу.
- Мы можем как-то их убрать или объехать?
- Дело не в этом, миледи. – Рыцарь хмурился, поглядывая по сторонам. – Дело в том, что…
Слова замерли у него на устах, потому что на краю леса показался какой-то оборванец.
- Кто это?
- Обратно в повозку, миледи. Быстро, - приказал он, выхватывая меч.
А потом раздалось дикое ржание, потому что другой, такой же, появился возле повозки и всадил животному нож в бок. Незнакомцы посыпались со всех сторон, окружая нас, такие же грязные и оборванные, как их товарищи.
Закричали рыцари, замелькали клинки, взвились на дыбы кони, мечась в панике.
- Что происходит? – испуганно прошептала Алекто.
- Сиди здесь. Сэр Вебрандт сейчас со всем разберется.
Но сэр Вебрандт был занят тем, что отбивался от трех оборванцев, один из которых схватил его коня под уздцы. Два других пытались выбить его из седла цепом и дубиной.
С их самодельным оружием, у нападающих не было бы ни единого шанса против рыцарей, но их оказалось раза в два больше.
- Кто они? – Алекто сидела белее мела.
- Разбойники.
Ее глаза широко распахнулись.
- Но… но…
- Тише, Алекто.
Я быстро думала.
Но единственной разумной мыслью было то, что мы выберемся лишь, если рыцари сумеют отбиться. Мысли метались, как руки кухарки, взбивающей масло.
- Мы могли бы вызвать Покро…
- Как вы предлагаете развести костер в повозке? – раздраженно перебила я, сама понимая, что вызов Покровителя решил бы сейчас нашу проблему.
Но явиться защитник рода Морхольт может лишь через огонь, а разжечь его на дороге посреди заснеженного леса не представлялось возможным.
Тут я увидела Каутина. Он что-то прокричал и направил коня в нашу сторону, но его сразу же перехватили двое нападавших. Каутин одним ударом свалил первого, но второму удалось подобраться к нему и потащить с седла…
Я быстро повернулась к Алекто и, сунув руку под сиденье, протянула ей кинжал.
- Держи. Сейчас ты побежишь к лесу и укроешься там. Если кто-то приблизится, бей не раздумывая.
Она вцепилась в рукоять до побелевших костяшек.
- А вы? – Ее била дрожь.
- Я сделаю то же самое.
Вот только второго кинжала у меня не было.
- Миледи…
- Живее, - распахнула дверцу я.
Глянув в последний раз, Алекто выпрыгнула наружу и бросилась к лесу, от которого нас отделяло около пятидесяти ярдов. Подобрав подол, я покинула повозку следом за ней.
Наст ломался под подошвами, бок кололо от быстрого бега. В стороне Эли испуганно смотрел на разбойника, у которого каким-то чудом выбил дубину, и на которого теперь наставлял свой укороченный меч. Он получил его перед выездом и так им гордился... Я невольно замедлила бег.
В этот момент в меня и врезалось тело. Холодный удар о снег, и меня рванули за волосы.
- Куда это ты собралась?
Я попыталась ударить нападавшего, но мою руку перехватили и сжали так, что белый лес почернел.
С трудом я все же подняла голову. Перед глазами прыгал и дергался силуэт бегущей к лесу Алекто. Еще чуть-чуть… каких-то двадцать ярдов.
Она мельком обернулась на ходу и тут же споткнулась, увидев меня на снегу.
- Мама!
- Нет, Алекто! Беги!
Она явно разрывалась между приказом и порывом броситься ко мне и тут же оказалась перехвачена разбойником.
- Кто тут у нас? Гляньте, какая леди! – воскликнул он, стиснув ей щеки, а другой рукой обхватив поперек туловища.
Алекто пыталась отвернуть лицо.
- Убери руки!
- Побрыкайся мне еще! – встряхнул он ее.
В ответ Алекто попыталась его лягнуть. Меня охватила настоящая паника. Я с ужасом смотрела на то, как Алекто бьется, но и ее пыл быстро заканчивался.
Она уже почти не брыкалась, только металась глазами по дороге, перебегая от распростертых на земле тел к отступающим под ударами дубин и кольев рыцарям и лужам крови на снегу.
Я попыталась подняться, но меня тут же придавили обратно. Алекто снова дернулась.
- Я же сказала: убери руки!
Мелькнула сталь, и разбойник взвыл, зажимая раненую кинжалом щеку.
- Ах ты…
Он замахнулся, и тут вдруг Алекто странно изогнулась. Клинок выпал из скрючившихся пальцев.
Оборванец с удивлением посмотрел на нее, потом на свою руку, будто сомневаясь в том, успел он ее ударить или нет.
- Эй, я ее не тронул! Припадочная что-ли?
Глаза у Алекто закатились. Тут в стороне завыли, и разбойник обернулся на звук.
В стороне завыли, и разбойник обернулся на звук.
- Какого…
Его прервала огромная метнувшаяся к нему из чащи тень. Миг, и он оказался буквально смят прыгнувшим на него волком. Вопль захлебнулся в бульканье, когда в шею вцепились зубы.
Теперь Алекто стояла на носках, и так, будто что-то ее держало, почти приподнимая над землей. Руки были разведены в стороны, грудь неестественно вывернулась кверху. Лицо - белее снега в обрамлении развевающихся алых волос.
Точно так же, как недавно из чащи высыпали разбойники, из нее теперь выскакивали серые тени. Дорога заполнилась криками пытавшихся убежать разбойников. Их настигали так же быстро и бесшумно, как первого.
Один из волков пронесся надо мной, и придавливающее меня тело исчезло. Я с трудом оперлась о снег и поднялась. Поле, полное мечущихся людей, ходило из стороны в сторону.
Алекто по-прежнему стояла, поднявшись на носки. Когда раздался последний крик, словно оборвались удерживающие ее в таком положении нити, и она рухнула в снег. Красные волосы расправились на белом насте.
Я тут же бросилась к ней, не чувствуя онемевших ног. Тот волк, что выскочил из чащи первым, подошел к Алекто, лизнул в щеку, а потом отвернулся и потрусил к чаще. Вскоре он скрылся за деревьями. Словно по сигналу, за ним последовали и остальные.
Я упала рядом с Алекто, схватила ее за плечи и принялась трясти, хлопать по щекам.
Ее глаза оставались закатившимися, а дыхание было таким слабым, что удалось уловить его, лишь прижавшись ухом к груди.
- Миледи, что с ней? – подбежал ко мне Каутин.
- Глубокий обморок. Помоги мне. Нужно добраться до ближайшего постоялого двора.
Каутин подхватил Алекто на руки и двинулся к повозке. Тут и там раздавались стоны рыцарей. Трое были убиты, еще пятеро ранены. Стонов разбойников слышно не было: все они остались на лесной дороге – после встречи с волками не выжил никто. Зато ни одного рыцаря свиты они не тронули. Лекарь и менестрель лежали в стороне. Сперва я подумала, что и они мертвы, но оказалось, что музыкант прижимает к груди виелу, то ли защищаясь ею, то ли – что скорее, - защищая ее, как самое дорогое. А лекарь был в обмороке, но, судя по отсутствию крови, тоже не пострадал.
Каутин устроил Алекто в повозке, и я принялась тереть ее сжатые пальцы, пытаясь расправить и отогреть. Они были ледяными и какими-то неожиданно маленькими. Глаза у Алекты были уже не закатившимися, а прикрытыми, и можно было подумать, что она просто спит.
К повозке, приволакивая ногу, приблизился сэр Вебрандт.
- Миледи, нужно похоронить убитых, а к вечеру или завтра мы сможем продолжить путь. - Левую руку он придерживал правой, на которой была кровь.
- Нет. Отправляемся немедленно. Убитых и тяжело раненых оставить.
- Но…
- Я сказала немедленно! – резко повернулась к нему я.
Он глянул на лежащую неподвижно Алекто и поклонился.
- Да, миледи.
Устроив раненых под деревьями и снабдив их запасом провизии, воды и того, что нужно для разведения костра, мы продолжили путь. Все это время Алекто не приходила в себя. Каутин то и дело подъезжал к окну, чтобы справиться о ее состоянии.
В один из таких разов я заметила, что у него на плече кровь.
- Что это у тебя? Ты ранен?
- Ничего особенного, миледи.
К вечеру мы добрались до постоялого двора в деревне. Рану Каутина промыли – к счастью, она оказалась неглубокой, - а Алекто уложили наверху. Закопанная под несколькими одеялами, она стала дышать глубже и ровнее.
- Я могу быть еще чем-то полезен, миледи?
- Нет, Каутин. Ступай.
- Когда она очнется…
- Я тебя позову.
Он помедлил и, поклонившись, вышел.
Я взяла руку Алекто. Пальцы уже потеплели. Потянувшись, я отвела упавшие ей на лоб волосы – вольность, которую ни одна из нас не позволила бы, будь она в сознании. За спиной гудел очаг.
Поднявшись, я приблизилась к нему. Не взглянув на оставленный на углях горшок, где в густом соусе колыхались жирные куски свинины, я приложила ладонь к колпаку и прикрыла глаза. Казалось, что-то во мне соединилось с пламенем. Огонь взвился, на миг ослепив, зашуршали угли, и на меня уставились два огромных вылепленных из огня глаза с вертикальными зрачками.
- Нужно позаботиться об убитых, - произнесла я.
Огонь сместился, как если бы Покровитель склонил голову набок. Воздух лизнул пламенный язык в знак согласия.
Комната закружилась, хотя я знала, что это закружилось внутри меня, и в лицо дохнуло холодом зимнего леса, где с деревьев тихо осыпался снег. Три оставшиеся на земле тела вздрогнули, словно пытались приодняться, и в тот же миг развеялись пеплом. Быть может, они и их родственники предпочли бы традиционное погребение, но это самое большее, что я могла для них сделать.
Следом жар потек туда, где были люди и раненый конь. Я почти ощутила страх пятерых раненых, жмущихся друг к дружке и пытающихся поддержать тощий огонь, который им все-таки удалось развести. Они согревались горячим вином и оставленными припасами, но я ощущала, как у одного из них болезнь шкворчит в горле, подбираясь к груди, и как ноют у остальных раны, оставленные кольями и цепами.
Пламя пронеслось по жилам быстрее, чем они успели это понять. Выжгло болезнь у первого и заколыхалось островками жидкого огня в ранах остальных. Несколько вскриков, стиснутые зубы, и огонь отступил, оставив заживленные участки.
- Про короля, влюбившегося в подданную? – приподнял седеющие брови мужчина.
Алекто чуть порозовела, или это на нее упал отблеск от жаровни.
- Да. Наш жонглер временами исполнял.
Может, и стоило запретить сейчас такую вольную, судя по названию, песню. Но при мысли о том, как замкнется лицо Алекто, я сдержалась. Ссориться с ней не хотелось.
Этот менестрель не так давно пришел в замок. Он пожил у нас от силы недели две, когда мы получили послание от королевы. В нем упоминалось, чтобы мы, по возможности, привезли с собой музыканта. От мысли взять старого деревенского жонглера, не отличавшегося разнообразием композиций и, по слухам, исполнявшего на деревенских празднествах песни, не предназначенные для ушей леди, я отказалась. Тот же, что сидел сейчас с нами, знал песни других краев, которые Алекто с жадностью слушала.
Мужчина ударил пальцами по струнам, и воздух словно завибрировал. Алекто подперла щеки кулаками, блестя глазами. Я же едва вслушивалась в слова, глядя через щель от полога на ночной пейзаж. Там тихо падали снежинки.
В какой-то момент, когда я почти задремала, мимо шатра словно бы скользнула тень, пошевелив полог. Может быть, кто-то из стражи? Я поднялась и сделала движение в сторону выхода.
- Куда вы? – удивленно позвала Алекто.
- Останьтесь здесь, я скоро вернусь.
Подняв повыше меховой ворот, я вышла наружу, где в лицо пахнуло холодом, и двинулась в сторону деревьев. От палаток расположившейся в стороне свиты доносился смех. Там бренчала посуда, и весело трещал огонь.
Услышав шуршание, я опустила глаза. Вульпис тоже посмотрел на меня, словно вопрошая, что же там такое, за деревьями.
- Не знаю, - прошептала я.
Приблизившись к кромке леса, я отодвинула ветви и вгляделась в темноту. С веток посыпалась снежная крошка, упав Хрусту на нос.
Я сделала еще несколько шагов, чувствуя, как хрустит под ногами снег, когда впереди снова что-то мелькнуло. Где-то внутри свернулся в тугой узел жар – знак того, что Покровитель рода Морхольт рядом и услышит если что мой зов. Нужно будет лишь добраться до костра…
На этой мысли среди черных, будто вырезанных из обугленного пергамента, стволов нарисовался силуэт. Он застыл, и только волосы чуть раздувались от ветра... Жар на дне моего существа сменился ледяной волной, поднявшейся с ног до головы. Я сделала было шаг назад, и снег звучно хрустнул под сапогом.
- Миледи?
Обернувшись, я наткнулась на стоящего позади Каутина.
- Что с вами? Почему вы здесь? – встревоженно cпросил он. – Вам нехорошо?
Я снова обернулась к чаще, но там уже никого не было. Или не было изначально, и все это лишь игра моего воображения?
- Все в порядке, я лишь вышла подышать воздухом – в шатре слишком душно. Ну что ты, право, как Хольга.
Каутин смущенно опустил голову. Он и правда иногда напоминал наседку и был чересчур ответственным для своих пятнадцати лет. Порой казалось, что глава семьи он: старший сын вел себя куда разумнее и ответственнее Рогира.
- Тогда я провожу вас обратно.
Я положила руку на предложенный локоть, и мы двинулись к шатру. Там Алекто уже весело болтала с менестрелем. Мужчина время от времени сопровождал слова аккордами, словно желая подчеркнуть те или иные мысли.
Когда мы вошли, она оборвала смех, поспешно приняв более сдержанный вид.
- Каутин! – воскликнула она, поднявшись навстречу. – Как твое первое дежурство?
Он снова чуть смутился и принялся делиться подробностями, постепенно воодушевляясь. Рассказ звучал так, будто он говорил не о долгом глядении перед собой, а о сражении с полчищами чудищ.
Пока они сидели возле жаровни, и Алекто подавала Каутину мяса с лепешками, я поднялась и двинулась к уголку, где спал Эли. Похоже, его не пробудил бы не то что брат, но все присягнувшие Рогиру воины, одновременно явившиеся рассказать о своем дежурстве.
- Я уже до утра, - бросила я.
Алекто, Каутин и менестрель поднялись, с почтением склонив головы.
- Каутин, - повернулась я к сыну, прежде чем задернуть штору, - проследи, чтобы Алекто легла вовремя.
- Да, миледи.
Я дернула ткань, отгораживаясь от остальных.
4.
На следующий день стало еще холоднее, хотя в том месте, куда мы ехали, должно было быть теплее, чем в наших краях.
Менестреля я выпроводила обратно на осла, в компанию к лекарю. Лишь позволила, по просьбе Алекто, его инструменту остаться в повозке. И теперь он изредка приглушенно бренчал струнами, когда она подскакивала на камнях, словно скучая по хозяину.
- Миледи… - раздалось какое-то время спустя.
Я проследила взгляд Алекто. Он был прикован к вновь появившейся серой тени, мчащейся наравне с повозкой вдоль леса.
- Вижу. Не будьте трусихой. Это всего лишь волк. И отодвиньтесь от окна, если не хотите играть с ним в гляделки.
Она послушно отпустила ткань, но оставшегося зазора хватало, чтобы видеть, что животное не отставало.
- Давайте лучше потренируемся.
Ее лицо расстроенно вытянулось.
- Но мы в же в дороге…
- Дорога не означает, что мы должны пренебречь своим долгом и привычками.
Вздохнув, она подчинилась, но сегодня выходило еще хуже, чем обычно. У меня тоже не получалось сосредоточиться.
Наше занятие было прервано внезапно: снаружи раздался вой.
- Их уже двое! - воскликнула Алекто, выглянув наружу.
- Не отвлекайтесь.
Когда я выглянула спустя время, волков уже не было видно. Не появились они и через пару часов, и через пару дней, и я окончательно успокоилась.
Все случилось неожиданно.
Нашу повозку тряхнуло, и мы снова остановились.
- Что там такое? – недовольно позвала я, выглядывая в окно. – Опять кто-то замерз?
- Что-то там неладно, миледи, - ответил сэр Вебрандт, подъезжая. – Впереди свалены бревна, перегораживая дорогу.
- Мы можем как-то их убрать или объехать?
- Дело не в этом, миледи. – Рыцарь хмурился, поглядывая по сторонам. – Дело в том, что…
Слова замерли у него на устах, потому что на краю леса показался какой-то оборванец.
- Кто это?
- Обратно в повозку, миледи. Быстро, - приказал он, выхватывая меч.
А потом раздалось дикое ржание, потому что другой, такой же, появился возле повозки и всадил животному нож в бок. Незнакомцы посыпались со всех сторон, окружая нас, такие же грязные и оборванные, как их товарищи.
Закричали рыцари, замелькали клинки, взвились на дыбы кони, мечась в панике.
- Что происходит? – испуганно прошептала Алекто.
- Сиди здесь. Сэр Вебрандт сейчас со всем разберется.
Но сэр Вебрандт был занят тем, что отбивался от трех оборванцев, один из которых схватил его коня под уздцы. Два других пытались выбить его из седла цепом и дубиной.
С их самодельным оружием, у нападающих не было бы ни единого шанса против рыцарей, но их оказалось раза в два больше.
- Кто они? – Алекто сидела белее мела.
- Разбойники.
Ее глаза широко распахнулись.
- Но… но…
- Тише, Алекто.
Я быстро думала.
Но единственной разумной мыслью было то, что мы выберемся лишь, если рыцари сумеют отбиться. Мысли метались, как руки кухарки, взбивающей масло.
- Мы могли бы вызвать Покро…
- Как вы предлагаете развести костер в повозке? – раздраженно перебила я, сама понимая, что вызов Покровителя решил бы сейчас нашу проблему.
Но явиться защитник рода Морхольт может лишь через огонь, а разжечь его на дороге посреди заснеженного леса не представлялось возможным.
Тут я увидела Каутина. Он что-то прокричал и направил коня в нашу сторону, но его сразу же перехватили двое нападавших. Каутин одним ударом свалил первого, но второму удалось подобраться к нему и потащить с седла…
Я быстро повернулась к Алекто и, сунув руку под сиденье, протянула ей кинжал.
- Держи. Сейчас ты побежишь к лесу и укроешься там. Если кто-то приблизится, бей не раздумывая.
Она вцепилась в рукоять до побелевших костяшек.
- А вы? – Ее била дрожь.
- Я сделаю то же самое.
Вот только второго кинжала у меня не было.
- Миледи…
- Живее, - распахнула дверцу я.
Глянув в последний раз, Алекто выпрыгнула наружу и бросилась к лесу, от которого нас отделяло около пятидесяти ярдов. Подобрав подол, я покинула повозку следом за ней.
Наст ломался под подошвами, бок кололо от быстрого бега. В стороне Эли испуганно смотрел на разбойника, у которого каким-то чудом выбил дубину, и на которого теперь наставлял свой укороченный меч. Он получил его перед выездом и так им гордился... Я невольно замедлила бег.
В этот момент в меня и врезалось тело. Холодный удар о снег, и меня рванули за волосы.
- Куда это ты собралась?
Я попыталась ударить нападавшего, но мою руку перехватили и сжали так, что белый лес почернел.
С трудом я все же подняла голову. Перед глазами прыгал и дергался силуэт бегущей к лесу Алекто. Еще чуть-чуть… каких-то двадцать ярдов.
Она мельком обернулась на ходу и тут же споткнулась, увидев меня на снегу.
- Мама!
- Нет, Алекто! Беги!
Она явно разрывалась между приказом и порывом броситься ко мне и тут же оказалась перехвачена разбойником.
- Кто тут у нас? Гляньте, какая леди! – воскликнул он, стиснув ей щеки, а другой рукой обхватив поперек туловища.
Алекто пыталась отвернуть лицо.
- Убери руки!
- Побрыкайся мне еще! – встряхнул он ее.
В ответ Алекто попыталась его лягнуть. Меня охватила настоящая паника. Я с ужасом смотрела на то, как Алекто бьется, но и ее пыл быстро заканчивался.
Она уже почти не брыкалась, только металась глазами по дороге, перебегая от распростертых на земле тел к отступающим под ударами дубин и кольев рыцарям и лужам крови на снегу.
Я попыталась подняться, но меня тут же придавили обратно. Алекто снова дернулась.
- Я же сказала: убери руки!
Мелькнула сталь, и разбойник взвыл, зажимая раненую кинжалом щеку.
- Ах ты…
Он замахнулся, и тут вдруг Алекто странно изогнулась. Клинок выпал из скрючившихся пальцев.
Оборванец с удивлением посмотрел на нее, потом на свою руку, будто сомневаясь в том, успел он ее ударить или нет.
- Эй, я ее не тронул! Припадочная что-ли?
Глаза у Алекто закатились. Тут в стороне завыли, и разбойник обернулся на звук.
В стороне завыли, и разбойник обернулся на звук.
- Какого…
Его прервала огромная метнувшаяся к нему из чащи тень. Миг, и он оказался буквально смят прыгнувшим на него волком. Вопль захлебнулся в бульканье, когда в шею вцепились зубы.
Теперь Алекто стояла на носках, и так, будто что-то ее держало, почти приподнимая над землей. Руки были разведены в стороны, грудь неестественно вывернулась кверху. Лицо - белее снега в обрамлении развевающихся алых волос.
Точно так же, как недавно из чащи высыпали разбойники, из нее теперь выскакивали серые тени. Дорога заполнилась криками пытавшихся убежать разбойников. Их настигали так же быстро и бесшумно, как первого.
Один из волков пронесся надо мной, и придавливающее меня тело исчезло. Я с трудом оперлась о снег и поднялась. Поле, полное мечущихся людей, ходило из стороны в сторону.
Алекто по-прежнему стояла, поднявшись на носки. Когда раздался последний крик, словно оборвались удерживающие ее в таком положении нити, и она рухнула в снег. Красные волосы расправились на белом насте.
Я тут же бросилась к ней, не чувствуя онемевших ног. Тот волк, что выскочил из чащи первым, подошел к Алекто, лизнул в щеку, а потом отвернулся и потрусил к чаще. Вскоре он скрылся за деревьями. Словно по сигналу, за ним последовали и остальные.
Я упала рядом с Алекто, схватила ее за плечи и принялась трясти, хлопать по щекам.
Ее глаза оставались закатившимися, а дыхание было таким слабым, что удалось уловить его, лишь прижавшись ухом к груди.
- Миледи, что с ней? – подбежал ко мне Каутин.
- Глубокий обморок. Помоги мне. Нужно добраться до ближайшего постоялого двора.
Каутин подхватил Алекто на руки и двинулся к повозке. Тут и там раздавались стоны рыцарей. Трое были убиты, еще пятеро ранены. Стонов разбойников слышно не было: все они остались на лесной дороге – после встречи с волками не выжил никто. Зато ни одного рыцаря свиты они не тронули. Лекарь и менестрель лежали в стороне. Сперва я подумала, что и они мертвы, но оказалось, что музыкант прижимает к груди виелу, то ли защищаясь ею, то ли – что скорее, - защищая ее, как самое дорогое. А лекарь был в обмороке, но, судя по отсутствию крови, тоже не пострадал.
Каутин устроил Алекто в повозке, и я принялась тереть ее сжатые пальцы, пытаясь расправить и отогреть. Они были ледяными и какими-то неожиданно маленькими. Глаза у Алекты были уже не закатившимися, а прикрытыми, и можно было подумать, что она просто спит.
К повозке, приволакивая ногу, приблизился сэр Вебрандт.
- Миледи, нужно похоронить убитых, а к вечеру или завтра мы сможем продолжить путь. - Левую руку он придерживал правой, на которой была кровь.
- Нет. Отправляемся немедленно. Убитых и тяжело раненых оставить.
- Но…
- Я сказала немедленно! – резко повернулась к нему я.
Он глянул на лежащую неподвижно Алекто и поклонился.
- Да, миледи.
Устроив раненых под деревьями и снабдив их запасом провизии, воды и того, что нужно для разведения костра, мы продолжили путь. Все это время Алекто не приходила в себя. Каутин то и дело подъезжал к окну, чтобы справиться о ее состоянии.
В один из таких разов я заметила, что у него на плече кровь.
- Что это у тебя? Ты ранен?
- Ничего особенного, миледи.
К вечеру мы добрались до постоялого двора в деревне. Рану Каутина промыли – к счастью, она оказалась неглубокой, - а Алекто уложили наверху. Закопанная под несколькими одеялами, она стала дышать глубже и ровнее.
- Я могу быть еще чем-то полезен, миледи?
- Нет, Каутин. Ступай.
- Когда она очнется…
- Я тебя позову.
Он помедлил и, поклонившись, вышел.
Я взяла руку Алекто. Пальцы уже потеплели. Потянувшись, я отвела упавшие ей на лоб волосы – вольность, которую ни одна из нас не позволила бы, будь она в сознании. За спиной гудел очаг.
Поднявшись, я приблизилась к нему. Не взглянув на оставленный на углях горшок, где в густом соусе колыхались жирные куски свинины, я приложила ладонь к колпаку и прикрыла глаза. Казалось, что-то во мне соединилось с пламенем. Огонь взвился, на миг ослепив, зашуршали угли, и на меня уставились два огромных вылепленных из огня глаза с вертикальными зрачками.
- Нужно позаботиться об убитых, - произнесла я.
Огонь сместился, как если бы Покровитель склонил голову набок. Воздух лизнул пламенный язык в знак согласия.
Комната закружилась, хотя я знала, что это закружилось внутри меня, и в лицо дохнуло холодом зимнего леса, где с деревьев тихо осыпался снег. Три оставшиеся на земле тела вздрогнули, словно пытались приодняться, и в тот же миг развеялись пеплом. Быть может, они и их родственники предпочли бы традиционное погребение, но это самое большее, что я могла для них сделать.
Следом жар потек туда, где были люди и раненый конь. Я почти ощутила страх пятерых раненых, жмущихся друг к дружке и пытающихся поддержать тощий огонь, который им все-таки удалось развести. Они согревались горячим вином и оставленными припасами, но я ощущала, как у одного из них болезнь шкворчит в горле, подбираясь к груди, и как ноют у остальных раны, оставленные кольями и цепами.
Пламя пронеслось по жилам быстрее, чем они успели это понять. Выжгло болезнь у первого и заколыхалось островками жидкого огня в ранах остальных. Несколько вскриков, стиснутые зубы, и огонь отступил, оставив заживленные участки.
