– Где лацерт? – спросила я у нее.
И тут же спохватилась. Эти камеры расположены практически в самом начале, третья или четвертая. А должна я быть в седьмой, точно.
– Кэп, какой лацерт? Они на нас нападают! – выкрикнул Эванс, пытаясь сбросить меня.
Я встала, отпуская мужчину, недоверчиво слушая его ругательства.
– Атака? – удивилась и осмотрелась внимательно. Практически все камеры были заполнены людьми. В одиночках сидело лишь двое.
– Нас захватили? Почему я не помню?
– Кэп, очнитесь! Вы убили отца, помните? – вскричал Мак Эванс и встряхнул меня, как тряпичную куклу.
– Я тут, я все вспомнила. Да, я же убила отца. И все, кто тут сидит, убили кого-то из командующего состава.
– Кэп, вы слышите меня? – продолжал трясти меня Мак.
– Да, можешь отпустить, – приказала я ему. А потом развернулась к Эвансу спиной и продолжила вводить коды.
– Кэп, кого вы еще должны убить? – очень тихо прошептал Мак.
Я замерла, глядя на его отражение в стеклянной поверхности стены.
– Никого, – солгала я.
Да, я должна убить. Надо убить всех лацертов. Надо добраться до того единственного и убить его. Это он виноват в том, что я собственными руками убила родного отца.
– Кэп, вы одержимы, вы это осознаете?
– Да, отвали.
Размытое движение Эванса я успела заметить и чуть сместиться в бок, но удар в висок все равно настиг меня. Я погрузилась во тьму, где опять слышала этот странный шелестящий голос. Неземные глаза, заглядывающие в самые темные уголки моей души.
– С-с-салли…
Я снова проснулась оттого, что кто-то рядом кричал. Голова болела, особенно правый висок. Опять Дэн с Буйволом проводят допрос? Нет, что-то не так. Голосов было больше, и все они кричали и просили выпустить их.
Короткие звуки выстрелов.
От нестерпимой боли затошнило. Да что происходит? Через силу заставила себя открыть глаза и тут же зажмурилась от яркого режущего света. Стон сорвался с губ.
Крики становились все более отчаянными, рядом голосила женщина. Да откуда она здесь взялась? Распахнув глаза, я тут же прикрыла их ладонью. Я все еще была в камере.
Обернувшись на крик, в шоке смотрела, как знакомую мне женщину пытаются взять двое лацертов, загоняя несчастную в угол камеры.
Я попробовала сесть, оглядываясь по сторонам. В камерах были люди. Что я проспала, и почему лацерты хозяйничают у нас на корабле? Рядом лежало тело. Присмотревшись, узнала в нем Мака Эванса. Он был летчиком-истребителем второй роты. И женщину, которую все же взяли, я тоже узнала, она у нас всегда выступала в роли парламентера, мисс...
– С-с-салли, – прошелестел один из лацертов, который стоял возле дверей в мою камеру. А камера не та, в которую меня посадил отец.
Я уставилась на врага, пытаясь понять, что ему надо. Ящер был высокий, ирокез его – длиннее, чем у пленника. И цвет волос ближе к оранжевому. Кожа серее. Этот точно был незнаком мне.
А это означало только одно.
Дверь открылась…
Я спокойно подошла к направляющемуся ко мне лацерту. Удара в кадык он не ожидал, как и сопротивления. Я выхватила у него короткий меч – оружие, с которым враги не расстаются, – и пронзила податливое тело, облаченное в защитный зеленый костюм.
Первый был повержен. К врагу на выручку уже бежали остальные лацерты.
И начался смертоносный танец...
Стрелять не стали, за что им большое спасибо.
А вот оружие у них было что надо. Клинок легко рассекал как материал, так и тела лацертов. Нога от неловкого разворота вновь дала о себе знать, но не было времени думать об этом. Натиск все увеличивался, и нельзя было отвлекаться. Руки и ноги мои работали слаженно и без остановки. Но врагов слишком много, и выиграть время на разблокировку замка хоть какой-нибудь камеры – нет возможности. Приходилось вращаться юлой, отбиваясь.
Я быстро пробиралась к выходу, когда услышала за спиной знакомый голос.
– С-с-салли, с-с-стой!
Обернулась, чтобы вскинуть руку и показать неприличный жест в исполнении одного пальца. Да так и застыла, недоуменно рассматривая этот самый палец. Лацерты тоже замерли, как по команде, и не нападали больше. А тот самый, который не так давно был пленником, усмехнулся.
– С-с-салли, мы это уже проходили.
И что-то было в этой ухмылке, выводившее из себя. Перехватив меч поудобнее, я бросила его, метя в лицо говорившему, а сама кинулась прочь.
Они были везде! Лацерты захватили корабль! Но люди не сдавались. Отовсюду доносились звуки выстрелов и приятная уху брань сослуживцев. Я, прихватив валяющийся на полу и уже ненужный хозяину бластер, пробиралась в медблок. Мне очень было важно узнать, как там Кэс. Пути было три: лифт, аварийная лестница и вентиляция. Решила воспользоваться последним вариантом. Отстреливаясь от особо не прячущихся врагов, я завернула за угол и ввалилась в сортир. Он был пуст, никто в нем не засел. Стыдно, наверное, держать оборону в таком непрезентабельном месте. Оно и к лучшему.
Не тратя драгоценное время, выстрелом сделала для себя лаз в потолке, прямо в решётке вентиляционной трубы. Закрепив бластер за спину, пролезла в образовавшееся отверстие. Ползти было очень неудобно из-за ноющей ноги. Но сноровка не подвела, и я сумела подняться на два уровня, когда услышала сзади шум.
И чего ящеры такие приставучие? Не с кем пострелять? Быстро перебирая локтями, я проползла изгибы коридора – примерный путь помнила неплохо – и остановилась там, где высчитала, что должен быть кабинет дяди. Выломала решетку, свесилась вниз, осматриваясь. Кабинет был другой. Он был пуст, но разгромлен. Значит, враги уже добрались до медблока! Я полезла дальше. Следующий кабинет был тот, что я искала, но и тут удача меня подвела. Дядя Майкл спрятался не здесь. Во мне поднималась паника. Где же он может быть?
Погоня дышала в спину, а куда дальше ползти, я просто не знала, поэтому вывалилась в коридор, приготовив бластер. Не целясь, я стреляла во все серое и движущееся.
– Кэп, сюда! – голос Луи было очень приятно слышать.
Пробравшись к нему за баррикаду из каталок, я спросила, где дядя.
– На складе, медикаменты собирает.
– О`кей, я к нему. Справишься? – уточнила я, выглядывая из-за угла и прикидывая наши шансы. Трое засели у лифтов, двое отстреливались из кабинета. Вдруг в той стороне, откуда я пришла, послышалась возня.
– Граната есть?
– Вот.
В ладонь опустился теплый и тяжелый металл. Не глядя, я нащупала и нажала на копку и метко бросила в проем подарочек для ящеров. Прикрыв руками голову, переждала яркую вспышку, сопровождающую взрывом и стонами боли.
– Идите, я тут справлюсь, – отпустил меня Луи, и я, пригибаясь, пробралась на склад. Дверь полностью не открывалась, остался лишь узкий проем.
– Салли, это ты, детка? – хриплым голосом позвал дядя Майкл.
– Да, – отозвалась я, когда полностью оказалась в помещении.
– Очень вовремя, – с облегчением выдохнул тот и, положив бластер на полку, стал скидывать с нее в рюкзак коробочки с медикаментами. – Помоги собрать все вон с той полки.
– Сейчас, – я подбежала к нему и взяла дорожный медицинский рюкзак, лежащий на полу, туда и стала ссыпать лекарства.
Страшно было решиться, но я все же собралась с духом и выпалила:
– Дядя, а где Кэс? – беззаботно задать вопрос не получилось. Все равно голос дрогнул. – Она умерла, да?
Дядя замер и медленно обернулся. Я видела, как менялся его взгляд с сосредоточенного на озабоченный, а потом в нем отразилась боль.
– Салли, так это правда? Ты тоже?
– Что – тоже? – уточнила я, прислушиваясь к перестрелке в коридоре.
– Какой сегодня день? – задал он очень странный вопрос.
Я замерла, глядя, как мой родственник напряженно смотрит на меня. Плохое предчувствие кольнуло сердце.
– Третье февраля, а что? – как можно спокойнее сказала я, боясь выдать свой страх.
– Нет, Салли, сегодня уже восьмое.
Нереальность ситуации пугала. Я удивленно воззрилась на дядю, ожидая объяснений. А может, это розыгрыш? Хотя дядя Майкл никогда так не шутил со мной. А потом мне стало так плохо, что пальцы ослабли, и рюкзак упал к ногам.
– Прости, детка, – горестно прошептал дядя, наставляя на меня дуло бластера.
Его рука не дрогнула, он ведь врач. Вот только не успел он нажать на курок. Сверху, пройдя моим же ходом, на нас напали. Дотянуться до бластера я не успела. Руку очень больно перехватили и завели за спину.
– Сс-ссалли, с-с-спи.
Я даже разозлиться не успела, как страх закрался в душу от властного голоса знакомого лацерта.
Веки смежились, и мое сознание поглотила тьма.
Я шла по коридору в сторону кабинета моего отца. Кивала знакомым, отдавала честь. Прошла мимо пустующего стола адъютанта адмирала. Ввела код на панели замка. Дверь открылась.
Отца не было. Не останавливаясь, приблизилась и села на его место. Активизировала панель виртуальной клавиатуры, вошла в систему управления кораблем. Пароль был мне известен. Я знала все его пароли. Ввела новые координаты и запустила двигатели. Заблокировала доступ к управлению орудиями. Нажала кнопку режима сна на клавиатуре и встала с кресла. Задача выполнена. Я направилась к выходу.
Дверь открылась, и в нее вошел отец, удивленно воззрившись на меня. Я вытянулась по струнке, отдала честь, приветствуя высший чин.
– Что вы тут делаете, капитан Венс? – голос отца был полон арктического льда.
Он, как всегда, не видел во мне дочь, только солдата. Машину, которая способна лишь выполнять поставленные задачи.
– Жду вас, адмирал, – глухо ответила, пряча взгляд.
– Что ж, я слушаю вас, капитан, – отец развернулся и подошел к столу.
Я неотрывно провожала его взглядом. У меня была задача. Я должна выполнить ее. Приблизилась к адмиралу.
Он сел в кресло. Я сделала последние шаги, обогнула стол и остановилась, выхватив из кобуры бластер. Нажала курок, и в разные стороны разлетелись красные брызги. Словно фейерверк!
– Отец! – выкрикнула я, садясь в кровати. Жадно хватая воздух ртом, слепо смотрела перед собой.
– Начинаеш-ш-шь вс-с-споминать? – прошелестел голос из темноты.
Свет медленно наполнял незнакомую комнату, словно нехотя разгоняя мрак. Лацерт сидел рядом, в кресле, стоящем возле кровати. На щеке его был бактерицидный пластырь. Глаза – все такие же зеленые, непроницаемые, ничего не выражающие. И улыбка почти добрая.
– Ты! Это был ты! – я вспомнила, как он шептал мне, что я должна убить отца. Это он заставил взломать систему и направить корабль на территорию лацертов. Это я собственными руками сдала врагам свой корабль. И я же убила отца.
– Да, ты вс-с-спомнила, – кивнул мне лацерт, и ирокез дернулся в такт движению.
Зарычав, я встала с кровати и набросилась на врага с кулаками.
– Сволочь! Это ты во всем виноват! Ты! Тварь! – злость затуманила разум, я хотела отмщения за все. За Кэс, за отца, за ребят, которых я предала.
Лацерт вскочил сразу, как только я оказалась рядом. Он блокировал удары так мастерски, что я не могла причинить ему вреда. Это еще больше злило. Удар в пах был подлым, зато действенным. И еще я нос ему разбила. Но останавливаться на достигнутом не стала, продолжая пинать этого монстра. Поймав мою ногу, лацерт ударил в грудь. Я упала навзничь, благо на кровать. Но не успела я с облегчением выдохнуть, как враг навис надо мной, пытаясь поймать руки. Я отбивалась и пыталась отползти, но стоило повторить удар по мужским гениталиям, как была окончательно поймана и придавлена тяжелым телом.
Выставила локоть, упираясь в шею лацерта, попыталась оттолкнуть сероватое лицо от себя. Я извивалась под неподъемным телом и никак не могла скинуть его с себя.
– Тс-с-с-с, замри. Тихо, я с-с-сказал. С-с-салли, ус-с-спокойся, – пытался, но не мог меня утихомирить лацерт. – С-с-с-ама напросилас-с-сь. С-с-салли, с-с-спи.
Да что такое-то? Так нечестно. Тьма опять поймала меня в свои объятия, но я еще услышала сокрушенное шипение врага:
– Почему только эта команда с-с-срабатывает с-с-сразу?
Темный коридор тюремного блока не спутать ни с каким другим. Здесь серые стены напичканы датчиками движения и лазерными точками. Каждый твой шаг фиксируется. И каждое твое появление на уровне должно иметь причины. Моя же причина была мне самой непонятна. Переговоры не состоялись. Их отложили из-за плохого самочувствия пленника. Он метался в агонии, и никто не знал, что с ним делать. Но в таком виде его нельзя было отпускать. По той же причине отказались и от снотворного. Лацерты могли подумать, что он мертв. Проверить это вряд ли кто решится. Да и зачем, когда легче открыть огонь на поражение?
Я шла, прихрамывая, по коридору и не могла понять – зачем. Меня не волновало, умрет пленник или нет. Но отчего-то было тревожно и неспокойно на душе.
В соседних камерах прибавилось людей. Это отец опять проводил зачистку рядов. Участились случаи дезертирства. Вглядываясь в юношеские лица, я видела в них страх. Никто не хотел умирать. Сердце дрогнуло, когда я заметила слезы на глазах пленников. Да, я знала, что им светит. Знала, но помочь не могла.
Честь и доблесть – вот что с детства вдалбливал в меня отец. Офицер не имеет морального права порочить свой мундир страхом. Как бы ни было тяжело, солдат должен идти до конца, даже ценой своей жизни.
Дойдя до камеры лацерта, я оглянулась туда, где в такой же стеклянной камере лежал Дэн с открытыми стеклянными глазами, глядя в мою сторону, но не на меня.
– С-с-салли, ты приш-ш-шла, – обратился ко мне лацерт, но я все еще смотрела на Дэна. Я никак не могла понять, он умер или нет. Но грудная клетка его поднималась. Спит, что ли, с открытыми глазами?
Перевела взгляд на пленника, и слова застряли в горле. Лацерт поймал в омут своих глаз. Холодная тьма попыталась захватить меня. Отступив, я заморгала, скидывая странное оцепенение, которое всякий раз берет надо мной верх, стоит только взглянуть в глаза ящеру.
И чего я пришла, спрашивается? Словно магнитом тянет сюда, а зачем – непонятно. Развернулась, чтобы уйти, но была остановлена спокойным голосом лацерта.
– Подруга все еще жива.
Обернулась, смерив его подозрительным взглядом.
– Да.
– С-с-странно, – задумчиво отозвался враг.
– Ничего странного. У нас хорошие специалисты.
– Она не вылечена, она просто жива. С-с-странно. Почему же с-с-специалисты не вылечили, – ровный спокойный голос не отражал чувств, но сколько в этих словах было сарказма.
– Чего ты хочешь? – сил терпеть такое издевательство у меня не было.
Хотелось войти в камеру и врезать ящеру, чтобы понял, насколько достал своими непонятными словами, этой напускной таинственностью и всезнайством.
– С-с-спас-с-сти ее.
Такого ответа не ожидала. Он опять что-то задумал?
– Ты сказал, что она умрет, – я не спешила радоваться раньше времени.
С этим лацертом нужно всегда держать ухо востро. Он словно паук расставлял свои сети, в которых я запутывалась все больше. Но все равно продолжала внимать каждому его слову. Не могла просто развернуться и уйти. В его руках была жизнь подруги, и он этим без зазрения совести пользовался.
– Возможно, ес-с-сли ты захочеш-ш-шь, – внимательный взгляд не отпускал меня.
Лацерт видел все мои метания, я знала это. Видел и бил по больному.
– Я захочу? – взвилась я, подскакивая вплотную к стеклянной двери. – Я? Это же ты решаешь, кому и когда умирать.
Злость крепко засела во мне, пожирая меня изнутри и требуя отмщения.
И тут же спохватилась. Эти камеры расположены практически в самом начале, третья или четвертая. А должна я быть в седьмой, точно.
– Кэп, какой лацерт? Они на нас нападают! – выкрикнул Эванс, пытаясь сбросить меня.
Я встала, отпуская мужчину, недоверчиво слушая его ругательства.
– Атака? – удивилась и осмотрелась внимательно. Практически все камеры были заполнены людьми. В одиночках сидело лишь двое.
– Нас захватили? Почему я не помню?
– Кэп, очнитесь! Вы убили отца, помните? – вскричал Мак Эванс и встряхнул меня, как тряпичную куклу.
– Я тут, я все вспомнила. Да, я же убила отца. И все, кто тут сидит, убили кого-то из командующего состава.
– Кэп, вы слышите меня? – продолжал трясти меня Мак.
– Да, можешь отпустить, – приказала я ему. А потом развернулась к Эвансу спиной и продолжила вводить коды.
– Кэп, кого вы еще должны убить? – очень тихо прошептал Мак.
Я замерла, глядя на его отражение в стеклянной поверхности стены.
– Никого, – солгала я.
Да, я должна убить. Надо убить всех лацертов. Надо добраться до того единственного и убить его. Это он виноват в том, что я собственными руками убила родного отца.
– Кэп, вы одержимы, вы это осознаете?
– Да, отвали.
Размытое движение Эванса я успела заметить и чуть сместиться в бок, но удар в висок все равно настиг меня. Я погрузилась во тьму, где опять слышала этот странный шелестящий голос. Неземные глаза, заглядывающие в самые темные уголки моей души.
– С-с-салли…
Глава 5. Нападение
Я снова проснулась оттого, что кто-то рядом кричал. Голова болела, особенно правый висок. Опять Дэн с Буйволом проводят допрос? Нет, что-то не так. Голосов было больше, и все они кричали и просили выпустить их.
Короткие звуки выстрелов.
От нестерпимой боли затошнило. Да что происходит? Через силу заставила себя открыть глаза и тут же зажмурилась от яркого режущего света. Стон сорвался с губ.
Крики становились все более отчаянными, рядом голосила женщина. Да откуда она здесь взялась? Распахнув глаза, я тут же прикрыла их ладонью. Я все еще была в камере.
Обернувшись на крик, в шоке смотрела, как знакомую мне женщину пытаются взять двое лацертов, загоняя несчастную в угол камеры.
Я попробовала сесть, оглядываясь по сторонам. В камерах были люди. Что я проспала, и почему лацерты хозяйничают у нас на корабле? Рядом лежало тело. Присмотревшись, узнала в нем Мака Эванса. Он был летчиком-истребителем второй роты. И женщину, которую все же взяли, я тоже узнала, она у нас всегда выступала в роли парламентера, мисс...
– С-с-салли, – прошелестел один из лацертов, который стоял возле дверей в мою камеру. А камера не та, в которую меня посадил отец.
Я уставилась на врага, пытаясь понять, что ему надо. Ящер был высокий, ирокез его – длиннее, чем у пленника. И цвет волос ближе к оранжевому. Кожа серее. Этот точно был незнаком мне.
А это означало только одно.
Дверь открылась…
Я спокойно подошла к направляющемуся ко мне лацерту. Удара в кадык он не ожидал, как и сопротивления. Я выхватила у него короткий меч – оружие, с которым враги не расстаются, – и пронзила податливое тело, облаченное в защитный зеленый костюм.
Первый был повержен. К врагу на выручку уже бежали остальные лацерты.
И начался смертоносный танец...
Стрелять не стали, за что им большое спасибо.
А вот оружие у них было что надо. Клинок легко рассекал как материал, так и тела лацертов. Нога от неловкого разворота вновь дала о себе знать, но не было времени думать об этом. Натиск все увеличивался, и нельзя было отвлекаться. Руки и ноги мои работали слаженно и без остановки. Но врагов слишком много, и выиграть время на разблокировку замка хоть какой-нибудь камеры – нет возможности. Приходилось вращаться юлой, отбиваясь.
Я быстро пробиралась к выходу, когда услышала за спиной знакомый голос.
– С-с-салли, с-с-стой!
Обернулась, чтобы вскинуть руку и показать неприличный жест в исполнении одного пальца. Да так и застыла, недоуменно рассматривая этот самый палец. Лацерты тоже замерли, как по команде, и не нападали больше. А тот самый, который не так давно был пленником, усмехнулся.
– С-с-салли, мы это уже проходили.
И что-то было в этой ухмылке, выводившее из себя. Перехватив меч поудобнее, я бросила его, метя в лицо говорившему, а сама кинулась прочь.
Они были везде! Лацерты захватили корабль! Но люди не сдавались. Отовсюду доносились звуки выстрелов и приятная уху брань сослуживцев. Я, прихватив валяющийся на полу и уже ненужный хозяину бластер, пробиралась в медблок. Мне очень было важно узнать, как там Кэс. Пути было три: лифт, аварийная лестница и вентиляция. Решила воспользоваться последним вариантом. Отстреливаясь от особо не прячущихся врагов, я завернула за угол и ввалилась в сортир. Он был пуст, никто в нем не засел. Стыдно, наверное, держать оборону в таком непрезентабельном месте. Оно и к лучшему.
Не тратя драгоценное время, выстрелом сделала для себя лаз в потолке, прямо в решётке вентиляционной трубы. Закрепив бластер за спину, пролезла в образовавшееся отверстие. Ползти было очень неудобно из-за ноющей ноги. Но сноровка не подвела, и я сумела подняться на два уровня, когда услышала сзади шум.
И чего ящеры такие приставучие? Не с кем пострелять? Быстро перебирая локтями, я проползла изгибы коридора – примерный путь помнила неплохо – и остановилась там, где высчитала, что должен быть кабинет дяди. Выломала решетку, свесилась вниз, осматриваясь. Кабинет был другой. Он был пуст, но разгромлен. Значит, враги уже добрались до медблока! Я полезла дальше. Следующий кабинет был тот, что я искала, но и тут удача меня подвела. Дядя Майкл спрятался не здесь. Во мне поднималась паника. Где же он может быть?
Погоня дышала в спину, а куда дальше ползти, я просто не знала, поэтому вывалилась в коридор, приготовив бластер. Не целясь, я стреляла во все серое и движущееся.
– Кэп, сюда! – голос Луи было очень приятно слышать.
Пробравшись к нему за баррикаду из каталок, я спросила, где дядя.
– На складе, медикаменты собирает.
– О`кей, я к нему. Справишься? – уточнила я, выглядывая из-за угла и прикидывая наши шансы. Трое засели у лифтов, двое отстреливались из кабинета. Вдруг в той стороне, откуда я пришла, послышалась возня.
– Граната есть?
– Вот.
В ладонь опустился теплый и тяжелый металл. Не глядя, я нащупала и нажала на копку и метко бросила в проем подарочек для ящеров. Прикрыв руками голову, переждала яркую вспышку, сопровождающую взрывом и стонами боли.
– Идите, я тут справлюсь, – отпустил меня Луи, и я, пригибаясь, пробралась на склад. Дверь полностью не открывалась, остался лишь узкий проем.
– Салли, это ты, детка? – хриплым голосом позвал дядя Майкл.
– Да, – отозвалась я, когда полностью оказалась в помещении.
– Очень вовремя, – с облегчением выдохнул тот и, положив бластер на полку, стал скидывать с нее в рюкзак коробочки с медикаментами. – Помоги собрать все вон с той полки.
– Сейчас, – я подбежала к нему и взяла дорожный медицинский рюкзак, лежащий на полу, туда и стала ссыпать лекарства.
Страшно было решиться, но я все же собралась с духом и выпалила:
– Дядя, а где Кэс? – беззаботно задать вопрос не получилось. Все равно голос дрогнул. – Она умерла, да?
Дядя замер и медленно обернулся. Я видела, как менялся его взгляд с сосредоточенного на озабоченный, а потом в нем отразилась боль.
– Салли, так это правда? Ты тоже?
– Что – тоже? – уточнила я, прислушиваясь к перестрелке в коридоре.
– Какой сегодня день? – задал он очень странный вопрос.
Я замерла, глядя, как мой родственник напряженно смотрит на меня. Плохое предчувствие кольнуло сердце.
– Третье февраля, а что? – как можно спокойнее сказала я, боясь выдать свой страх.
– Нет, Салли, сегодня уже восьмое.
Нереальность ситуации пугала. Я удивленно воззрилась на дядю, ожидая объяснений. А может, это розыгрыш? Хотя дядя Майкл никогда так не шутил со мной. А потом мне стало так плохо, что пальцы ослабли, и рюкзак упал к ногам.
– Прости, детка, – горестно прошептал дядя, наставляя на меня дуло бластера.
Его рука не дрогнула, он ведь врач. Вот только не успел он нажать на курок. Сверху, пройдя моим же ходом, на нас напали. Дотянуться до бластера я не успела. Руку очень больно перехватили и завели за спину.
– Сс-ссалли, с-с-спи.
Я даже разозлиться не успела, как страх закрался в душу от властного голоса знакомого лацерта.
Веки смежились, и мое сознание поглотила тьма.
***
Я шла по коридору в сторону кабинета моего отца. Кивала знакомым, отдавала честь. Прошла мимо пустующего стола адъютанта адмирала. Ввела код на панели замка. Дверь открылась.
Отца не было. Не останавливаясь, приблизилась и села на его место. Активизировала панель виртуальной клавиатуры, вошла в систему управления кораблем. Пароль был мне известен. Я знала все его пароли. Ввела новые координаты и запустила двигатели. Заблокировала доступ к управлению орудиями. Нажала кнопку режима сна на клавиатуре и встала с кресла. Задача выполнена. Я направилась к выходу.
Дверь открылась, и в нее вошел отец, удивленно воззрившись на меня. Я вытянулась по струнке, отдала честь, приветствуя высший чин.
– Что вы тут делаете, капитан Венс? – голос отца был полон арктического льда.
Он, как всегда, не видел во мне дочь, только солдата. Машину, которая способна лишь выполнять поставленные задачи.
– Жду вас, адмирал, – глухо ответила, пряча взгляд.
– Что ж, я слушаю вас, капитан, – отец развернулся и подошел к столу.
Я неотрывно провожала его взглядом. У меня была задача. Я должна выполнить ее. Приблизилась к адмиралу.
Он сел в кресло. Я сделала последние шаги, обогнула стол и остановилась, выхватив из кобуры бластер. Нажала курок, и в разные стороны разлетелись красные брызги. Словно фейерверк!
– Отец! – выкрикнула я, садясь в кровати. Жадно хватая воздух ртом, слепо смотрела перед собой.
– Начинаеш-ш-шь вс-с-споминать? – прошелестел голос из темноты.
Свет медленно наполнял незнакомую комнату, словно нехотя разгоняя мрак. Лацерт сидел рядом, в кресле, стоящем возле кровати. На щеке его был бактерицидный пластырь. Глаза – все такие же зеленые, непроницаемые, ничего не выражающие. И улыбка почти добрая.
– Ты! Это был ты! – я вспомнила, как он шептал мне, что я должна убить отца. Это он заставил взломать систему и направить корабль на территорию лацертов. Это я собственными руками сдала врагам свой корабль. И я же убила отца.
– Да, ты вс-с-спомнила, – кивнул мне лацерт, и ирокез дернулся в такт движению.
Зарычав, я встала с кровати и набросилась на врага с кулаками.
– Сволочь! Это ты во всем виноват! Ты! Тварь! – злость затуманила разум, я хотела отмщения за все. За Кэс, за отца, за ребят, которых я предала.
Лацерт вскочил сразу, как только я оказалась рядом. Он блокировал удары так мастерски, что я не могла причинить ему вреда. Это еще больше злило. Удар в пах был подлым, зато действенным. И еще я нос ему разбила. Но останавливаться на достигнутом не стала, продолжая пинать этого монстра. Поймав мою ногу, лацерт ударил в грудь. Я упала навзничь, благо на кровать. Но не успела я с облегчением выдохнуть, как враг навис надо мной, пытаясь поймать руки. Я отбивалась и пыталась отползти, но стоило повторить удар по мужским гениталиям, как была окончательно поймана и придавлена тяжелым телом.
Выставила локоть, упираясь в шею лацерта, попыталась оттолкнуть сероватое лицо от себя. Я извивалась под неподъемным телом и никак не могла скинуть его с себя.
– Тс-с-с-с, замри. Тихо, я с-с-сказал. С-с-салли, ус-с-спокойся, – пытался, но не мог меня утихомирить лацерт. – С-с-с-ама напросилас-с-сь. С-с-салли, с-с-спи.
Да что такое-то? Так нечестно. Тьма опять поймала меня в свои объятия, но я еще услышала сокрушенное шипение врага:
– Почему только эта команда с-с-срабатывает с-с-сразу?
***
Темный коридор тюремного блока не спутать ни с каким другим. Здесь серые стены напичканы датчиками движения и лазерными точками. Каждый твой шаг фиксируется. И каждое твое появление на уровне должно иметь причины. Моя же причина была мне самой непонятна. Переговоры не состоялись. Их отложили из-за плохого самочувствия пленника. Он метался в агонии, и никто не знал, что с ним делать. Но в таком виде его нельзя было отпускать. По той же причине отказались и от снотворного. Лацерты могли подумать, что он мертв. Проверить это вряд ли кто решится. Да и зачем, когда легче открыть огонь на поражение?
Я шла, прихрамывая, по коридору и не могла понять – зачем. Меня не волновало, умрет пленник или нет. Но отчего-то было тревожно и неспокойно на душе.
В соседних камерах прибавилось людей. Это отец опять проводил зачистку рядов. Участились случаи дезертирства. Вглядываясь в юношеские лица, я видела в них страх. Никто не хотел умирать. Сердце дрогнуло, когда я заметила слезы на глазах пленников. Да, я знала, что им светит. Знала, но помочь не могла.
Честь и доблесть – вот что с детства вдалбливал в меня отец. Офицер не имеет морального права порочить свой мундир страхом. Как бы ни было тяжело, солдат должен идти до конца, даже ценой своей жизни.
Дойдя до камеры лацерта, я оглянулась туда, где в такой же стеклянной камере лежал Дэн с открытыми стеклянными глазами, глядя в мою сторону, но не на меня.
– С-с-салли, ты приш-ш-шла, – обратился ко мне лацерт, но я все еще смотрела на Дэна. Я никак не могла понять, он умер или нет. Но грудная клетка его поднималась. Спит, что ли, с открытыми глазами?
Перевела взгляд на пленника, и слова застряли в горле. Лацерт поймал в омут своих глаз. Холодная тьма попыталась захватить меня. Отступив, я заморгала, скидывая странное оцепенение, которое всякий раз берет надо мной верх, стоит только взглянуть в глаза ящеру.
И чего я пришла, спрашивается? Словно магнитом тянет сюда, а зачем – непонятно. Развернулась, чтобы уйти, но была остановлена спокойным голосом лацерта.
– Подруга все еще жива.
Обернулась, смерив его подозрительным взглядом.
– Да.
– С-с-странно, – задумчиво отозвался враг.
– Ничего странного. У нас хорошие специалисты.
– Она не вылечена, она просто жива. С-с-странно. Почему же с-с-специалисты не вылечили, – ровный спокойный голос не отражал чувств, но сколько в этих словах было сарказма.
– Чего ты хочешь? – сил терпеть такое издевательство у меня не было.
Хотелось войти в камеру и врезать ящеру, чтобы понял, насколько достал своими непонятными словами, этой напускной таинственностью и всезнайством.
– С-с-спас-с-сти ее.
Такого ответа не ожидала. Он опять что-то задумал?
– Ты сказал, что она умрет, – я не спешила радоваться раньше времени.
С этим лацертом нужно всегда держать ухо востро. Он словно паук расставлял свои сети, в которых я запутывалась все больше. Но все равно продолжала внимать каждому его слову. Не могла просто развернуться и уйти. В его руках была жизнь подруги, и он этим без зазрения совести пользовался.
– Возможно, ес-с-сли ты захочеш-ш-шь, – внимательный взгляд не отпускал меня.
Лацерт видел все мои метания, я знала это. Видел и бил по больному.
– Я захочу? – взвилась я, подскакивая вплотную к стеклянной двери. – Я? Это же ты решаешь, кому и когда умирать.
Злость крепко засела во мне, пожирая меня изнутри и требуя отмщения.
