Вот как здорово, бегать будем, общаться. Про жениха сразу сказать забыла? А потом что, совесть внезапно проснулась? Почему вы, женщины, думаете, что вам можно так вот по-свински себя вести? Потому что у мужчин чувств не бывает? Они не обижаются, не расстраиваются, не надеются? Ты мне предпочла другого человека. И я даже понимаю почему: красавчик в лакированных штиблетах, интеллигентный и все такое, а не какой-то там проходной Юрец в старых кроссанах. Только не понял, почему нельзя было сразу сказать, что ты несвободная женщина? А когда получила щелчок по носу, так сразу «пожалейте меня». Поэтому не жалко, Надь, не жалко.
– Хорошо, я виновата, ладно. Но то, что произошло сейчас. Разве это не судьба? Ведь как иначе мы могли оказаться в одно время и в одном месте? Это что-то же означает?
– Это определяется словом «совпадение». Он к тебе завтра с цветами придет, извинится, и у вас снова отношения! А я опять пошел на скамейку запасных? Я не собираюсь быть ни спасателем, ни утешителем. Спасибо, не надо мне такой судьбы.
Мне было это слушать неприятно, особенно потому, что в глубине души я понимала некоторую справедливость упрёков.
– А идите вы все, и в штиблетах, и в кроссанах! Я уж как-нибудь сама справлюсь со своей неудавшейся жизнью! – Я психанула и вышла из машины, хлопнув дверью.
– Ты куда пошла? Я тебя до города довезу, а там уже иди справляйся со своей жизнью, куда хочешь! – высунулся Юрец из окна. Из магазина вышел наш знакомый дед с пакетиком, из которого торчал рыбий хвост, и остановился, оценивая обстановку.
– Не стоит, – гордо ответила я Юрцу, высыпая из левой галоши землю. – Где остановка знаю. Я вообще тут всё знаю, как свои пять пальцев. Не пропаду, знаешь ли.
Я намеренно долго выстукивала правую галошу, в ожидании, что Юрец меня хоть немного поуговаривает, и я сразу соглашусь, но он просто пожал плечами и уехал. Я еще немного подождала, уверенная, что он сейчас одумается и вернется. Но Юрец не вернулся.
– Да и пошел ты! – пробурчала под нос. – Сами с усами.
– Ну и зря, – сказал мне дед. – Нормальный парнишка. А то, что подглядывать любит, так это с кем не бывает! – И весело зашагал в сторону своего участка, размахивая пакетиком.
Где остановка, я, естественно, не знала. Но ведь у меня был телефон, а в телефоне – интернет. В такой отвратительный день не грех разориться и на такси. В конце концов, в грязном плаще и галошах, стоять на остановке, затем ехать на двух автобусах, это уже перебор для моей психики. Я сунула руку в карман. Затем – в другой. Карманы были легкими и пустыми. Телефон остался где-то в синцовском огороде. Во внутреннем кармашке плаща деньги и карта, к большой радости сохранились.
Ну что ж, внутренний навигатор не может подвести Надежду Белых, он всегда работает безотказно. Интуитивно мне удалось определить примерное местоположение автобусной остановки. Я шла столько, сколько нужно, чтобы понять: носить резиновые галоши на капроновые колготки – плохая идея. Впереди замаячил тупик, образованный опрятными палисадниками домов.
Я покрутилась, выглядывая прохожих, чтобы спросить дорогу. Прохожих не было. Было кое-что другое.
По разбитой дороге на полной скорости прямиком на меня мчал синий трактор. Все кончено. Синцовы едут меня устранять.
Вот так, в возрасте Христа, бесславно погибла женщина, которая так и не смогла устроить свою личную жизнь. Как-то там Конфуций справится без меня? Я представила, как дверь моей квартиры распахивается, и на пороге рядом со спасателями стоит заплаканная мама, а в коридоре возле пуфика лежит мумифицированное пушистое тельце кота. Во имя Конфуция я не должна сдаваться без боя! Мне есть ради кого жить.
За долю секунды в моей голове созрел план. Я видела ролик в интернете, как люди, ложились перед приближающимся поездом между рельсами, и оставались невредимыми. Я придумала лечь в канавку, а когда трактор проедет надо мной, и Синцовы подойдут поближе, чтобы добить, я внезапно нападу.
Быстренько забившись в канаву у обочины, положила руки за голову, как делал человек на видео, и зажмурила глаза. Рёв трактора приблизился и умолк где-то неподалеку. Мягкие шаги убийцы послышались рядом с моим укрытием. Кто-то аккуратно постучал меня рукой по плечу, я открыла глаза и повернула голову.
– Надя, у вас все в порядке? – отец Сергея, Николай Борисович, с тревогой смотрел на меня. – Вы бы не лежали в канаве долго, все-таки не лето еще, земля не прогрелась.
– У меня все в порядке, да, – сказала я, вставая сначала на карачки, а потом поднимаясь на ноги. Мамаши с сынком рядом не наблюдалось. – Вот упала тут случайно, лежу.
– А я до остановки хотел добросить, поедете?
– Поеду, – согласилась без вопросов.
Я как могла отряхнулась. Но Николай Борисович все равно, прежде чем усадить меня на сиденье, подстелил пакет.
– Вот. – Он достал подарочного манэки-нэко и вложил в мои грязные руки. – Она ж разобьет его со злости. Жалко. Вы, Надя, не переживайте за Сергея, не нужно вам оно. Считайте, что бог отвел.
– Да, я уже сама всё поняла. Он не сильно пострадал?
– Да кого-там, ушиб небольшой. Но лежит забинтованный. Мать варит бульон. Уж очень она его разнежила, Серёжку.
Он завел трактор, дальше из-за шума мотора разговаривать было бессмысленно. Высадив у остановки, Николай Борисович помахал мне рукой, я в ответ ему – фарфоровым котом.
До автобуса было минут двадцать. Я зашла в супермакет, купила огромную пачку влажных салфеток, бутылку воды и носки. За остановкой умылась, отчистила плащ, как смогла, поверх драных колготок надела носки, чтобы стопам было не так больно. Вид у меня, все равно оставался удручающим.
Старый «пазик» подъехал, дребезжа всеми деталями. Я села у окна, и уставилась на окружающий весенний пейзаж. Лишь только мы покинули поселок, и я почувствовала себя в безопасности, остатки героизма покинули насовсем, оставив вместо себя бурный поток слез. Я совершенно ясно и чисто осознала, насколько глупым было мое поведение в последнее время. Сейчас, мне это казалось очевидным. Почему я так легко поддалась этому мороку? Наверное, самой очень хотелось верить в красивые отношения с идеальным мужчиной. Вот я и поверила, невзирая на здравый смысл. Манэки-нэко в руках согласно махал лапкой.
Напротив сидел запойного вида мужичок, который искренне верил, что его беззубая улыбка действует на меня ободряюще. Иногда он раскрывал замызганный пакетик у себя в ногах и подмигивал. На третий такой раз, я все же глянула, что там. В пакетике стояла бутылка мутной сивухи. Мужичок с надеждой посмотрел на меня, как на сообщника. Я пересела к бабульке, от которой невыносимо пахло чесноком. Это хотя бы должно было оградить меня от всяких упырей.
Домой приволоклась уже вечером. Зашвырнув галоши в мусорный бак возле подъезда, пошла в носках вызывать лифт. Дошлепав до квартиры, захлопнула за собой входную дверь, легла посреди коридора умирать и плакать. Конфуций подошел ко мне и осторожно обнюхал.
Разбудило меня шуршание у входной двери, а затем скрежет и щелчок. Не понимая, где сон, где явь, я выползла в темный коридор в одной футболке. Моя собственная дверь распахнулась и на пороге стояли мама, Ириска и Ирискин же Андрюха.
– Это что, блин, за дела? – в шоке пробормотала я.
– Я ж говорил, не надо вскрывать! – сказал Андрюха, обращаясь к Ириске, а затем продолжил уже в мой адрес:
– Надь, сорян, но у тебя не замок, а сопля какая-то, честное слово. Я ж с собой газовый резак взял, хорошо хоть сначала зубочисткой поковыряться решил. Тебе б его поменять.
– Надь, мы просто очень волновались. А ключ у меня только от верхнего замка. Третий день трубку не берешь. А потом и вовсе недоступна стала, – пояснила мама, разуваясь, и проходя в квартиру. – А что случилось? Вы когда приехали с Серёжей?
Я огляделась. Посреди коридора общим комком валялись мой грязный плащ, колготки и платье, на пуфике стоял перепачканный манэки-нэко. Я смутно помнила, что, придя домой после своих приключений, я сначала лежала на полу, потом стояла под душем, затем спустилась в магазин у дома и купила там бутылку коньяка, который раньше никогда даже не нюхивала. Далее в памяти зияла черная дыра.
Ириска открыла окно.
– Ну и духан у тебя стоит! На улице жара, а все окна закупорены.
Я глянула в зеркало, оттуда на меня с ужасом воззрился поросенок Фунтик, с оплывшей мордой, всклокоченными волосами и припухшими веками.
– Так, а я, главное, Серёже твоему звоню, звоню, он тоже не берет, – продолжала мама, насыпая корм Конфуцию. – Иди мой дорогой сюда, проголодался бедолага.
– Я телефон потеряла, – не своим голосом прохрипела я.
– Ну а с Серёжиного нельзя было набрать, а? Я ж вся извелась. Вон, Иринку на уши подняла с Андреем.
– Нельзя было с Серёжиного. С Серёжей мы все, приехали. Остановка конечная.
К горлу подкатила волна тошноты. Я побежала к унитазу.
Андрюха побледнел и сообщил Ириске, что подождет ее внизу.
– Сходи замок Надьке возьми нормальный, надо поменять!
– Да как я менять-то буду, я ж без инструментов. Пусть ее мужик меня… – Но Ириска посмотрела на него в этот момент таким взглядом, что он тут же осёкся и сказал:
– Всё понял, не дурак. Ушёл за замком.
Я выползла из туалета, испытав большое облегчение от освободившегося желудка, поставила чайник, умылась, причесалась. И спокойно, с сухими глазами, рассказала маме с Ириской обо всем, что произошло, так как слёзы все выплакала накануне. Перед Ириской было мучительно стыдно. Но мы помирились и обнялись.
– Надо же, – удивлялась мама, – а каким обходительным казался, и дверь придержит, и пальто подаст. Кто бы мог подумать? Ладно вы, молодые. Но как я, старая мудрая черепаха, не разглядела подвоха? Так сильно о внучатах мечтала, видать.
– Наши внучата не пришлись бы им по вкусу, мам. Еще б рыжими родились и испортили великую синцовскую породу.
– Ну и бред! – засмеялась Ириска. – Вот ведь, правда, повезло тебе, Надюха, что так рано это все вскрылось. А представляешь, поженились бы?
Я больше не хотела себе этого представлять. Картина из идиллической, превратилась в сюжет новостной сводки о том, как муж во время ссоры на бытовой почве задушил жену.
Пришел Андрюха и принес новый замок, что было кстати. Ведь у Сергея остался мой ключ. Я на секунду напугалась, а не приходил ли он, пока я тут пребывала почти двое суток в забытьи, и на всякий случай проверила все ценные вещи. Из ценного у меня были только телевизор и компьютер, оба были на месте.
Все Сергеево барахло, найденное в квартире, я свалила в один большой мусорный пакет. Несколько пиджаков, пара жакетов, брюки, кое-что из белья, носки, бритвенный станок и дезодорант были беспощадно вынесены к мусорному баку.
Андрюха доделав замок, ушел во двор курить и ждать Ириску, та помахала нам, и побежала к нему. Мама еще посидела какое-то время, убедилась, что я не планирую накладывать на себя руки, и тоже уехала. Мне одной было даже легче.
Первая партия майских выходных прошла так, будто кто-то их сначала включил, а потом вспомнил, что нужно экономить праздничные дни, и резко выключил. Еще позавчера я покупала кота в подарок будущей свекрови, и вот завтра уже начинается короткая рабочая неделя до следующих выходных. А в промежутке – сплошные слезы и темнота.
Жить было можно. Включила музыку, устроила полномасштабную уборку и не успокоилась, пока не вымела из всех углов и не отскребла все то, что могло хоть как-то соприкасаться с Сергеем. Заменила постельное белье, перетряхнула подушки и одеяло, выставив их на открытый балкон для проветривания, почистила диван, заменила аромамасла в диффузоре, вымыла пол и даже протерла антисептиком дверные ручки.
С телефоном вопрос тоже решился достаточно просто, блокировкой старой симки и восстановлением номера. Новую сим-карту затолкала в старый медленный дроволёт. На первое время сойдет. И еще раз мысленно поблагодарила небо за то, что у меня в тот злополучный день не было с собой сумки, которую я бы точно в туалет с собой не потащила, а оставила в доме чудесной Ларисы Степановны. Сидела бы сейчас не только без телефона, но и без документов, которые обычно в ней всегда ношу.
Ближе к вечеру в голову снова полезли вереницей непрошенные и мучительные мысли. Хотелось полностью прояснить для себя вопрос с личностью человека, жившего в моей квартире больше месяца, и с которым планов было настроено громадье. Опять отыскала Анастасию Синцову в интернете и отправила запрос на дружбу с сообщением: «Настя, привет, очень нужно поговорить. Скинь номер, или позвони мне». И оставила свой.
Настя ответила неожиданно быстро, мы договорились встретиться в фастфуде возле ее дома. Я постаралась привести себя в божеский вид и поехала.
Она уже ждала за столом, сидя на оранжевом диванчике из кожзама. Вся мягкая, кругленькая и в ямочках, излучала спокойствие и благополучие. На меня же, полагаю, было жалко смотреть. Мы заказали по большому кофе, бургеру и картошке фри, и разговор пошел как по маслу. Еда и разговоры про общего бывшего, оказывается, прекрасно сближают.
– Ну, спрашивай, – начала Настя.
Я помялась, толком не понимая, что конкретно собираюсь выяснить. Хотелось по большей части ощутить солидарность с человеком, пострадавшим от того же бедствия, что и я, пожаловаться, получить поддержку и понимание.
– Настя, почему у вас не сложилось с Сергеем? Свою версию он мне рассказывал.
– Представляю я эту версию! – она посмеялась. – Тебя вон как за месяц совместной жизни помяло, а я с ним шесть, шесть лет прожила! Сейчас я даже не понимаю, как это вообще возможно. Больше всего жалею, что поддалась синцовским уговорам и маленького Антошку у его родителей оставила на год, чтобы доучиться. Мозгов, конечно, было негусто. Тут даже не скажешь так просто из-за чего не сложилось, да из-за всего. Проще сказать, на чем эти отношения держались. Короче, мастер он мозги запудрить, пыль в глаза пустить. Конечно, ухаживал за мной красиво, добивался в институте. Я так гордилась, что девчонки мне завидуют, что все подружки мечтают о такой же любви, как у Насти с Серёжей, глазки ему строят. Думала, любовь у нас неземная, как в кино. На то и повелась. А потом начался дурдом. Понимаешь, из нас двоих он красавчик, он молодец, он лучше знает. С подругами не гуляй, зачем тебе это нужно? Волосы не крась – пустая трата денег! Что куда и как тратить, тоже у него нужно спросить. Хозяйкой я, по его мнению, тоже была никакой, хотя из кожи вон лезла. И буквально через каждое слово «мама то, мама это, мама так делает, мама так думает»… Вроде все время на работе пропадает, а заработка я особо и не видела. Что сама заработаю урывками, на то с сыном и живем. Где-то мой отец помогал по возможности. Я как в пелене была. Родители у него вообще отдельная история, понимаешь?
Я понимала. Каждое слово, сказанное Настей, находило во мне невероятный отклик.
– Я тебя хотела предупредить, тогда в кафе. Рассказать. Но как бы это воспринялось от бывшей жены? Да и потом, может быть, с другой женщиной он себя по-другому ведет? Кто знает, может, это я такой дурочкой была, что позволила себе на шею сесть и ехать?
– Нет, Насть, я такая же глупая.
– Хорошо, я виновата, ладно. Но то, что произошло сейчас. Разве это не судьба? Ведь как иначе мы могли оказаться в одно время и в одном месте? Это что-то же означает?
– Это определяется словом «совпадение». Он к тебе завтра с цветами придет, извинится, и у вас снова отношения! А я опять пошел на скамейку запасных? Я не собираюсь быть ни спасателем, ни утешителем. Спасибо, не надо мне такой судьбы.
Мне было это слушать неприятно, особенно потому, что в глубине души я понимала некоторую справедливость упрёков.
– А идите вы все, и в штиблетах, и в кроссанах! Я уж как-нибудь сама справлюсь со своей неудавшейся жизнью! – Я психанула и вышла из машины, хлопнув дверью.
– Ты куда пошла? Я тебя до города довезу, а там уже иди справляйся со своей жизнью, куда хочешь! – высунулся Юрец из окна. Из магазина вышел наш знакомый дед с пакетиком, из которого торчал рыбий хвост, и остановился, оценивая обстановку.
– Не стоит, – гордо ответила я Юрцу, высыпая из левой галоши землю. – Где остановка знаю. Я вообще тут всё знаю, как свои пять пальцев. Не пропаду, знаешь ли.
Я намеренно долго выстукивала правую галошу, в ожидании, что Юрец меня хоть немного поуговаривает, и я сразу соглашусь, но он просто пожал плечами и уехал. Я еще немного подождала, уверенная, что он сейчас одумается и вернется. Но Юрец не вернулся.
– Да и пошел ты! – пробурчала под нос. – Сами с усами.
– Ну и зря, – сказал мне дед. – Нормальный парнишка. А то, что подглядывать любит, так это с кем не бывает! – И весело зашагал в сторону своего участка, размахивая пакетиком.
Где остановка, я, естественно, не знала. Но ведь у меня был телефон, а в телефоне – интернет. В такой отвратительный день не грех разориться и на такси. В конце концов, в грязном плаще и галошах, стоять на остановке, затем ехать на двух автобусах, это уже перебор для моей психики. Я сунула руку в карман. Затем – в другой. Карманы были легкими и пустыми. Телефон остался где-то в синцовском огороде. Во внутреннем кармашке плаща деньги и карта, к большой радости сохранились.
Ну что ж, внутренний навигатор не может подвести Надежду Белых, он всегда работает безотказно. Интуитивно мне удалось определить примерное местоположение автобусной остановки. Я шла столько, сколько нужно, чтобы понять: носить резиновые галоши на капроновые колготки – плохая идея. Впереди замаячил тупик, образованный опрятными палисадниками домов.
Я покрутилась, выглядывая прохожих, чтобы спросить дорогу. Прохожих не было. Было кое-что другое.
По разбитой дороге на полной скорости прямиком на меня мчал синий трактор. Все кончено. Синцовы едут меня устранять.
Вот так, в возрасте Христа, бесславно погибла женщина, которая так и не смогла устроить свою личную жизнь. Как-то там Конфуций справится без меня? Я представила, как дверь моей квартиры распахивается, и на пороге рядом со спасателями стоит заплаканная мама, а в коридоре возле пуфика лежит мумифицированное пушистое тельце кота. Во имя Конфуция я не должна сдаваться без боя! Мне есть ради кого жить.
За долю секунды в моей голове созрел план. Я видела ролик в интернете, как люди, ложились перед приближающимся поездом между рельсами, и оставались невредимыми. Я придумала лечь в канавку, а когда трактор проедет надо мной, и Синцовы подойдут поближе, чтобы добить, я внезапно нападу.
Быстренько забившись в канаву у обочины, положила руки за голову, как делал человек на видео, и зажмурила глаза. Рёв трактора приблизился и умолк где-то неподалеку. Мягкие шаги убийцы послышались рядом с моим укрытием. Кто-то аккуратно постучал меня рукой по плечу, я открыла глаза и повернула голову.
– Надя, у вас все в порядке? – отец Сергея, Николай Борисович, с тревогой смотрел на меня. – Вы бы не лежали в канаве долго, все-таки не лето еще, земля не прогрелась.
– У меня все в порядке, да, – сказала я, вставая сначала на карачки, а потом поднимаясь на ноги. Мамаши с сынком рядом не наблюдалось. – Вот упала тут случайно, лежу.
– А я до остановки хотел добросить, поедете?
– Поеду, – согласилась без вопросов.
Я как могла отряхнулась. Но Николай Борисович все равно, прежде чем усадить меня на сиденье, подстелил пакет.
– Вот. – Он достал подарочного манэки-нэко и вложил в мои грязные руки. – Она ж разобьет его со злости. Жалко. Вы, Надя, не переживайте за Сергея, не нужно вам оно. Считайте, что бог отвел.
– Да, я уже сама всё поняла. Он не сильно пострадал?
– Да кого-там, ушиб небольшой. Но лежит забинтованный. Мать варит бульон. Уж очень она его разнежила, Серёжку.
Он завел трактор, дальше из-за шума мотора разговаривать было бессмысленно. Высадив у остановки, Николай Борисович помахал мне рукой, я в ответ ему – фарфоровым котом.
До автобуса было минут двадцать. Я зашла в супермакет, купила огромную пачку влажных салфеток, бутылку воды и носки. За остановкой умылась, отчистила плащ, как смогла, поверх драных колготок надела носки, чтобы стопам было не так больно. Вид у меня, все равно оставался удручающим.
Старый «пазик» подъехал, дребезжа всеми деталями. Я села у окна, и уставилась на окружающий весенний пейзаж. Лишь только мы покинули поселок, и я почувствовала себя в безопасности, остатки героизма покинули насовсем, оставив вместо себя бурный поток слез. Я совершенно ясно и чисто осознала, насколько глупым было мое поведение в последнее время. Сейчас, мне это казалось очевидным. Почему я так легко поддалась этому мороку? Наверное, самой очень хотелось верить в красивые отношения с идеальным мужчиной. Вот я и поверила, невзирая на здравый смысл. Манэки-нэко в руках согласно махал лапкой.
Напротив сидел запойного вида мужичок, который искренне верил, что его беззубая улыбка действует на меня ободряюще. Иногда он раскрывал замызганный пакетик у себя в ногах и подмигивал. На третий такой раз, я все же глянула, что там. В пакетике стояла бутылка мутной сивухи. Мужичок с надеждой посмотрел на меня, как на сообщника. Я пересела к бабульке, от которой невыносимо пахло чесноком. Это хотя бы должно было оградить меня от всяких упырей.
Домой приволоклась уже вечером. Зашвырнув галоши в мусорный бак возле подъезда, пошла в носках вызывать лифт. Дошлепав до квартиры, захлопнула за собой входную дверь, легла посреди коридора умирать и плакать. Конфуций подошел ко мне и осторожно обнюхал.
Глава 14. Перемелется
Разбудило меня шуршание у входной двери, а затем скрежет и щелчок. Не понимая, где сон, где явь, я выползла в темный коридор в одной футболке. Моя собственная дверь распахнулась и на пороге стояли мама, Ириска и Ирискин же Андрюха.
– Это что, блин, за дела? – в шоке пробормотала я.
– Я ж говорил, не надо вскрывать! – сказал Андрюха, обращаясь к Ириске, а затем продолжил уже в мой адрес:
– Надь, сорян, но у тебя не замок, а сопля какая-то, честное слово. Я ж с собой газовый резак взял, хорошо хоть сначала зубочисткой поковыряться решил. Тебе б его поменять.
– Надь, мы просто очень волновались. А ключ у меня только от верхнего замка. Третий день трубку не берешь. А потом и вовсе недоступна стала, – пояснила мама, разуваясь, и проходя в квартиру. – А что случилось? Вы когда приехали с Серёжей?
Я огляделась. Посреди коридора общим комком валялись мой грязный плащ, колготки и платье, на пуфике стоял перепачканный манэки-нэко. Я смутно помнила, что, придя домой после своих приключений, я сначала лежала на полу, потом стояла под душем, затем спустилась в магазин у дома и купила там бутылку коньяка, который раньше никогда даже не нюхивала. Далее в памяти зияла черная дыра.
Ириска открыла окно.
– Ну и духан у тебя стоит! На улице жара, а все окна закупорены.
Я глянула в зеркало, оттуда на меня с ужасом воззрился поросенок Фунтик, с оплывшей мордой, всклокоченными волосами и припухшими веками.
– Так, а я, главное, Серёже твоему звоню, звоню, он тоже не берет, – продолжала мама, насыпая корм Конфуцию. – Иди мой дорогой сюда, проголодался бедолага.
– Я телефон потеряла, – не своим голосом прохрипела я.
– Ну а с Серёжиного нельзя было набрать, а? Я ж вся извелась. Вон, Иринку на уши подняла с Андреем.
– Нельзя было с Серёжиного. С Серёжей мы все, приехали. Остановка конечная.
К горлу подкатила волна тошноты. Я побежала к унитазу.
Андрюха побледнел и сообщил Ириске, что подождет ее внизу.
– Сходи замок Надьке возьми нормальный, надо поменять!
– Да как я менять-то буду, я ж без инструментов. Пусть ее мужик меня… – Но Ириска посмотрела на него в этот момент таким взглядом, что он тут же осёкся и сказал:
– Всё понял, не дурак. Ушёл за замком.
Я выползла из туалета, испытав большое облегчение от освободившегося желудка, поставила чайник, умылась, причесалась. И спокойно, с сухими глазами, рассказала маме с Ириской обо всем, что произошло, так как слёзы все выплакала накануне. Перед Ириской было мучительно стыдно. Но мы помирились и обнялись.
– Надо же, – удивлялась мама, – а каким обходительным казался, и дверь придержит, и пальто подаст. Кто бы мог подумать? Ладно вы, молодые. Но как я, старая мудрая черепаха, не разглядела подвоха? Так сильно о внучатах мечтала, видать.
– Наши внучата не пришлись бы им по вкусу, мам. Еще б рыжими родились и испортили великую синцовскую породу.
– Ну и бред! – засмеялась Ириска. – Вот ведь, правда, повезло тебе, Надюха, что так рано это все вскрылось. А представляешь, поженились бы?
Я больше не хотела себе этого представлять. Картина из идиллической, превратилась в сюжет новостной сводки о том, как муж во время ссоры на бытовой почве задушил жену.
Пришел Андрюха и принес новый замок, что было кстати. Ведь у Сергея остался мой ключ. Я на секунду напугалась, а не приходил ли он, пока я тут пребывала почти двое суток в забытьи, и на всякий случай проверила все ценные вещи. Из ценного у меня были только телевизор и компьютер, оба были на месте.
Все Сергеево барахло, найденное в квартире, я свалила в один большой мусорный пакет. Несколько пиджаков, пара жакетов, брюки, кое-что из белья, носки, бритвенный станок и дезодорант были беспощадно вынесены к мусорному баку.
Андрюха доделав замок, ушел во двор курить и ждать Ириску, та помахала нам, и побежала к нему. Мама еще посидела какое-то время, убедилась, что я не планирую накладывать на себя руки, и тоже уехала. Мне одной было даже легче.
Первая партия майских выходных прошла так, будто кто-то их сначала включил, а потом вспомнил, что нужно экономить праздничные дни, и резко выключил. Еще позавчера я покупала кота в подарок будущей свекрови, и вот завтра уже начинается короткая рабочая неделя до следующих выходных. А в промежутке – сплошные слезы и темнота.
Жить было можно. Включила музыку, устроила полномасштабную уборку и не успокоилась, пока не вымела из всех углов и не отскребла все то, что могло хоть как-то соприкасаться с Сергеем. Заменила постельное белье, перетряхнула подушки и одеяло, выставив их на открытый балкон для проветривания, почистила диван, заменила аромамасла в диффузоре, вымыла пол и даже протерла антисептиком дверные ручки.
С телефоном вопрос тоже решился достаточно просто, блокировкой старой симки и восстановлением номера. Новую сим-карту затолкала в старый медленный дроволёт. На первое время сойдет. И еще раз мысленно поблагодарила небо за то, что у меня в тот злополучный день не было с собой сумки, которую я бы точно в туалет с собой не потащила, а оставила в доме чудесной Ларисы Степановны. Сидела бы сейчас не только без телефона, но и без документов, которые обычно в ней всегда ношу.
Ближе к вечеру в голову снова полезли вереницей непрошенные и мучительные мысли. Хотелось полностью прояснить для себя вопрос с личностью человека, жившего в моей квартире больше месяца, и с которым планов было настроено громадье. Опять отыскала Анастасию Синцову в интернете и отправила запрос на дружбу с сообщением: «Настя, привет, очень нужно поговорить. Скинь номер, или позвони мне». И оставила свой.
Настя ответила неожиданно быстро, мы договорились встретиться в фастфуде возле ее дома. Я постаралась привести себя в божеский вид и поехала.
Она уже ждала за столом, сидя на оранжевом диванчике из кожзама. Вся мягкая, кругленькая и в ямочках, излучала спокойствие и благополучие. На меня же, полагаю, было жалко смотреть. Мы заказали по большому кофе, бургеру и картошке фри, и разговор пошел как по маслу. Еда и разговоры про общего бывшего, оказывается, прекрасно сближают.
– Ну, спрашивай, – начала Настя.
Я помялась, толком не понимая, что конкретно собираюсь выяснить. Хотелось по большей части ощутить солидарность с человеком, пострадавшим от того же бедствия, что и я, пожаловаться, получить поддержку и понимание.
– Настя, почему у вас не сложилось с Сергеем? Свою версию он мне рассказывал.
– Представляю я эту версию! – она посмеялась. – Тебя вон как за месяц совместной жизни помяло, а я с ним шесть, шесть лет прожила! Сейчас я даже не понимаю, как это вообще возможно. Больше всего жалею, что поддалась синцовским уговорам и маленького Антошку у его родителей оставила на год, чтобы доучиться. Мозгов, конечно, было негусто. Тут даже не скажешь так просто из-за чего не сложилось, да из-за всего. Проще сказать, на чем эти отношения держались. Короче, мастер он мозги запудрить, пыль в глаза пустить. Конечно, ухаживал за мной красиво, добивался в институте. Я так гордилась, что девчонки мне завидуют, что все подружки мечтают о такой же любви, как у Насти с Серёжей, глазки ему строят. Думала, любовь у нас неземная, как в кино. На то и повелась. А потом начался дурдом. Понимаешь, из нас двоих он красавчик, он молодец, он лучше знает. С подругами не гуляй, зачем тебе это нужно? Волосы не крась – пустая трата денег! Что куда и как тратить, тоже у него нужно спросить. Хозяйкой я, по его мнению, тоже была никакой, хотя из кожи вон лезла. И буквально через каждое слово «мама то, мама это, мама так делает, мама так думает»… Вроде все время на работе пропадает, а заработка я особо и не видела. Что сама заработаю урывками, на то с сыном и живем. Где-то мой отец помогал по возможности. Я как в пелене была. Родители у него вообще отдельная история, понимаешь?
Я понимала. Каждое слово, сказанное Настей, находило во мне невероятный отклик.
– Я тебя хотела предупредить, тогда в кафе. Рассказать. Но как бы это воспринялось от бывшей жены? Да и потом, может быть, с другой женщиной он себя по-другому ведет? Кто знает, может, это я такой дурочкой была, что позволила себе на шею сесть и ехать?
– Нет, Насть, я такая же глупая.
