Она не спала, не ела, не пила, и, если присмотреться, создавалось впечатление, что даже не дышала. И вот как можно было описать это? Нормально? О нормальности здесь речи не могло быть, а расстраивать и без того подавленного президента не хотелось, поэтому Джон кивнул и произнес:
- Она читает.
Ли Гон так же кивнул в ответ, Джону даже показалось, что до главы клана не совсем дошло то, что он сказал. Возможно, он его даже не услышал.
- Покорми её. Я буду поздно. - приказал президент и скрылся за дверью спальни, которую для него приготовили слуги.
Джон снова остался созерцать закрытую дверь. Но стоял он так не долго, развернувшись, парень поспешил выполнять приказ.
Все, что он знал о девушке, Джон услышал от мадам Со, которая как оказалось почти пять лет проработала в особняке. По приезду Джон успел познакомиться со всей прислугой в доме, положение обязывало. А сердобольная мадам Со его еще и чаем успела напоить, во время чего выболтала новоиспеченному главе службы безопасности все подробности о девушке, которая содержится в тайной комнате.
Хотя, говорила она полушепотом и с оглядкой на дверь, но все же Джон узнал и о как бы божественном происхождении Ки Рин и о том, что девушка не взрослеет и ее возраст уже перевалил за тысячу лет.
Все это звучало сомнительно и Джон, конечно, не поверил. Да и смысла в этом разговоре он особого не видел, поскольку знал, что президент намеревается освободить пленницу. Джон давно был в курсе этой ситуации с заточением. Это подсудное дело, и в случае, если информация об этом просочится в прессу, разгорится скандал, что определенно вызовет обвал стоимости акций Ли Гон Индастри, и корпорация понесет многомиллиардные убытки. Так что желание президента было весьма рационально. Но что-то пошло не так. Об этом Джон решил подумать позже. А сейчас нужно было отыскать мадам Со, которая присматривала за девушкой и позаботиться о завтраке.
Зерно. Девушка ест зерна пшеницы и это уже было весьма странно. Пьет только воду - это еще куда ни шло. А еще с ней нельзя было разговаривать и по возможности стараться не смотреть в глаза - странно, да, но это то, что удалось выяснить Джону Хёку у поспешно собирающей свои вещи пожилой женщины.
Мадам Со никто не собирался отпускать, поскольку она знала слишком много и относилась к тем людям, судьба которых должна была решиться сегодня президентом. Но женщина этого не знала, хотя, определенно чувствовала опасность и очень надеялась покинуть усадьбу в числе тех счастливчиков, которые уже получили расчет и должны были уехать на заказном автобусе ровно в полдень.
Мадам Со трясущимися руками передала Хёку толстую потрепанную тетрадь. Парень пролистал несколько страниц, исписанных нервным тянущимся в право почерком. Что-то было зачеркнуто, что-то переписано и обведено.
- Вот здесь абсолютно все, что касается Ки. - косясь в сторону дверей, заговорщицки прошептала женщина. А после добавила еще тише: - Джон, я вижу ты человек с добрым светлым сердцем. Держись этого света. Иначе, ты долго здесь не протянешь. Здесь трудно выжить. Когда приходится бороться с самим собой… Для многих эта борьба уже закончилась поражением.
- О чем вы? - сведя на переносице светлые брови, переспросил начальник охраны.
- Это проклятая земля. Все, кто ступает на нее, становятся причастны к совершенному греху. И это непосильная тяжесть. Но, конечно, тяжелее всех придется молодому хозяину. - завершила свою тираду женщина и задумчиво уставилась в окно. Затем вздрогнула и, засуетившись, принялась утрамбовывать оставшиеся вещи в старые потертые чемоданы.
- Скажите, а… она вообще не спит? - все-таки спросил парень, хотя и сбился на середине предложения.
- В тетрадке есть все, что нужно знать про Ки. - отмахнулась мадам Со, явно не желая больше отвлекаться на разговоры.
Джон Хёк вышел молча, не стал расстраивать пожилую женщину и говорить о том, что ей вряд ли удасться покинуть усадьбу сегодня и вообще. За него ей это скажут и уже совсем скоро. Хёк передернул плечами и, сжав полученную тетрадь в пальцах, поспешил выполнять приказ президента.
Комната была небольшой. Может, метров двадцать - двадцать пять. Но здесь умещался камин. Хотя, в нем не было дров, и из-за крайней степени заброшенности, в которой он находился, сложно было представить, что в нем когда-то мог пылать огонь.
Еще в помещении был стол. Полки с бесчисленными книгами закрывали стены почти полностью. В углу стояла просторная кровать, скрытая цветастым, но блеклым от времени пологом. И почти по центру - кресло, в котором неподвижным каменным изваянием и сидела Ки, как её называла мадам Со.
Вопреки предупреждению, которое взволнованная мадам Со повторила несколько раз, дабы убедиться, что Джон воспринял его всерьез, о том, что на девушку лучше не смотреть, глаза сами собой возвращались к Ки Рин, и снова и снова удивлялись её нездоровой какой-то нереальной бледности, которой отливала кожа тонких рук, шеи и лица.
Джон вот уже в который раз заставил себя отвернуться, чтобы, наконец, найти упомянутый домработницей мешок с зерном. Воду он принес сам - большой двадцати литровый бутыль, который управляющий радостно вручил ему, упомянув, что вода у мисс вчера должна была закончится, и бутыль следует заменить. Бутыль в итоге был поставлен рядом с полупустым мешком, в котором и обнаружилась та самая пшеница.
Парень развязал мешок и деревянной плошкой, найденной в его недрах, попытался зачерпнут зерно, что закончилось полным фиаско. Нет, зачерпнуть то он зачерпнул и даже достал плошку из мешка, а вот дальше все пошло не по плану.
- Твою ж… - вскрикнул начальник охраны и, отшвырнув деревянную миску, отпрянул от мешка, чтобы совсем по детски запрыгать на месте, стряхивая с рукава пиджака черного блестящего просто огромного, величиной с добротную металлическую зажигалку жука, зацепившегося своими корявыми лапками за ткань и отказывающегося стряхиваться.
Впрочем, этот был здесь не один. Из под упавшей на пол и опрокинувшейся миски помимо пшеницы по полу рассыпались его черные собратья и принялись резво расползаться в разные стороны.
Джон, считающий себя человеком, повидавшим многое, следовательно, ко многому готовым, побледнел и, потянувшись, пальцами ослабил ворот рубашки. Взять себя в руки и не визжать, как девчонка, при виде жуков, которых он не переносил с детства, оказалось не так то просто. Но все же начальник охраны справился, сглотнул сухой ком, с болью прокатившийся по горлу, и, стараясь не передергивать плечами, наклонился за плошкой, а затем зачем-то посмотрел на девушку. И вот тут снова вздрогнул, почувствовав сразу всем телом тяжелый взгляд пронзительно зеленых глаз.
Холодный пот, дрожь, расползающаяся по коже, ощущение растущего всё наращивающего свой темп сердца, шум в ушах… и привкус дешевого, но действительно пугающего ужастика.
А Ки медленно захлопнула книгу, не вставая, всем телом повернулась к застывшему возле мешка парню и, словно, наконец, ожив, скинув оцепенение, выбравшись из него, как из старой давно отмершей кожи, светлым до звона в ушах голосом вдруг спросила:
- Вы читали библию?
Ощущая легкое онемение мозга, Джон пытался сообразить, как ему собственно поступить в этой ситуации. Президент не давал никаких конкретных указаний. И было не понятно, нужно ли соблюдать правила поведения, про которые твердила мадам Со? Президент вроде как хотел освободить пленницу…
А девушка все смотрела на него этими своими до дрожи странными глазами и ждала ответа.
И еще ползающие под ногами жуки…
В ушах у Хёка от этого шумело все сильнее. Поэтому, оглушенный и испуганный, начальник охраны не нашел ничего лучше, чем замотать головой, абсолютно отрицая всякую причастность к духовной литературе и библии в частности.
Такой ответ весьма опечалил Ки. Она недовольно скуксилась и, положив книгу (только теперь Джон рассмотрел, что это действительно была библия) к себе на колени, поставила на нее свои острые локотки и подбородком оперлась на сцепленные меж собой пальцы рук.
- Это очень жаль. - протянула девушка. В её глазах всколыхнулась и опала печаль, оставив медленно таять яркие искры. Джон невольно засмотрелся, а Ки задумчиво продолжила. - Значит, вы Его совсем не знаете. А мне так хотелось поговорить о Нём хоть с кем-нибудь.
- О ком? - наверное, впервые в жизни обычно собранный и крайне ответственный Джон Хёк на мгновение позабыл себя и свои обязанности, и вот как же это было не кстати! От звука своего голоса парень, конечно, пришел в себя, но, как говорится, было уже поздно.
Девушка встрепенулась и многозначительно произнесла:
- Конечно о Нём. - говоря это, Ки загадочно ткнула пальцем в потолок. - Хотя, здесь про Него мало чего написано, все больше про людей. Да и то, что написано, не всё правда, но приятно иногда вспомнить былое. А вы что любите читать? Фантастику, нон-фикшн, детективы?
Ки легко поднялась с кресла и всего-то приблизилась к полкам с книгами, а Джон Хёк вдруг отчетливо осознал то, что перед ним не жертва сумасшествия целого клана, а некое существо, которое было чем угодно, но не человеком. Ведь Ки проплыла по воздуху, совсем не касаясь пола, так что её поступь не потревожила ни зёрна, разбросанные по полу, ни бегающих среди них жуков.
- Мне последнее время нравится фантастика. Знаете, человеческие фантазии на тему будущего весьма занимательны. Разные машины времени, роботы, искусственный разум, захватывающий миры… О, и вот еще - пришельцы из далекого космоса… - девушка прыснула в ладошку и, отсмеявшись, продолжила водить кончиком тонкого почти прозрачного пальца по корешкам плотно составленных книг.
Ки еще что-то говорила, но Джон уже не слушал. Подняв миску с пола, наполнил её пшеницей, поставил на стол. Откупорил принесенный бутыль, налил воду в стеклянный стакан, поставил рядом с миской. И, так и не произнеся ни слова, вышел вон.
Только плотно закрыв дверь и задвинув засов, мужчина смог выдохнуть. Обессилено прислонившись спиной к массиву двери, поднял руки. Они мелко дрожали.
Нет. Это определенно ненормально.
Джон к своим двадцати пяти был уверен, что мир уже не сможет его удивить.
Раньше молодой Джон верил, что самая страшная вещь - это смерть. И самая ужасная вещь, которую ты можешь сделать - это убить.
Но после того, как эта черта была пройдена, сердце Джона словно застыло. Его ничего не трогало и не пугало. Иногда ему даже казалось, что он может контролировать эту пугающую часть мира. Он думал, что он имеет власть над чем-то. Это так, будто он знал, что где-то там никого нет. Нет того, кто смотрит и перед кем придется потом отвечать.
Но сейчас там, за этой чудовищно хрупкой дверью, обреталось то, что одним своим существованием отвешивало звонкую пощечину, приводя в чувства. Есть что-то большее, чем человек, чем его глупые наивные мысли и убеждения… И вот теперь становилось действительно страшно. Просто жутко. После того, как ты, уверенный в своей безнаказанности, совершал безоглядно то, что от тебя ждали люди такие же слепые, как и ты…
Остаток дня Джон Хёк просидел на земле, подпирая спиной заветную дверь. Мимо пробегали, спеша по своим делам, черные жуки, с шуршанием заползая в щель под дверью. Джон сначала замечал каждого, затем попривык, но так и не расслабился, прислушиваясь к звукам, изредка доносившимся из комнаты.
Каждый новый шорох сбивал цепочку навязчивых мыслей, беспрестанно крутившихся в гудящей голове Хёка.
Солнце появилось в прямоугольнике неба, очерченного стенами особняка. Появилось и так же исчезло, пройдя по диагонали. Начало смеркаться. А начальник охраны все сидел на земле, только теперь он, не стесняясь, вытянул ноги и, откинувшись на дверь и запрокинув голову, рассматривал звезды, появляющиеся в темно-синем прямоугольнике неба, зависшего над таинственным садом. Джон думал о вечном. Не хотел, но думал. Внутри, в его душе, нет, ничего не ломалось, просто словно проклевывалось и разрасталось. Расцветало.
Он услышал шаги еще до того, как высокая фигура отделилась от пряной темноты. Он успел вскочить и хоть как-то встряхнуться. Даже пару раз сам себе отвесил пощечину, чтобы выбить странное и вместить обычное. Успел. Выдохнул.
- Президент. - начальник охраны поклонился, приветствуя главу клана.
Виктор остановился перед Джоном, тот поспешно отступил, чтобы пропустить президента.
Ли Гон выглядел уставшим. В неверном свете желтого фонаря его лицо вырисовывалось чересчур бледным и заостренным, а глаза и вовсе выглядели черными провалами. Ли Гон кивнул другу и прежде, чем отодвинуть засов, спросил:
- Ты накормил её?
Джон Хёк утвердительно кивнул:
- Тарелка пшеницы и стакан воды…
Что-то изменилось. Начальник охраны понял это еще до того, как договорил, поэтому замолчал прежде, чем прозвучало еле уловимое:
- Я же просил накормить её.
- Но…
- Накормить нормальной едой.- голос звучал тихо, но от гнева, который ощущался упругими волнами, толчками исходившими от взбешенного президента, волосы на голове Джона встали дыбом.
- Жду тебя через пять минут с полноценным ужином. - припечатал Ли Гон и скрылся за жалобно скрипнувшей дверью.
- Слушаюсь. - козырнул уже в закрытую дверь Джон и рванул выполнять приказ.
Да, Виктор устал, но устал не от навалившихся дел. Мужчина устал от своих эмоций, которые разрывали его на части - желание вернуться в тайную комнату и страх перед теми его темными мыслями, которые пока поутихли, но кто знает, что произойдет, когда Виктор вновь переступит порог тайной комнаты?
И вот, шагнув через порог в пространство, до краёв наполненное её присутствием, глава корпорации нервно выдохнул и всем телом ощутил, как за спиной глухо захлопнулась дверь.
Стремительный взгляд через всю комнату и встреча с зеленью, мгновенно затопившей все вокруг - и снова заговорщицкий шелест листьев в кронах окутанных ночью деревьев…
Девушка сидела на краю кровати и наматывала золотой локон на прозрачный розовый ноготок. На её коленях снова лежала книга. Ки нехотя закрыла томик и отложила в сторону.
Мужчина жадно наблюдал за каждым её движением. Он был бы рад так не напрягаться, но ничего не мог с этим поделать. Можно было бы заговорить и разбить это всё нарастающее чудовищное напряжение, но он не мог заставить себя произнести хоть что-то. Глаза абсолютно против его воли скользили по розовым пухлым плотно сомкнутым губам девушки. Она была недовольна его появлением, Виктор абсолютно точно знал это.
Мужчина выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Попытался сфокусироваться, но мысли сбивались, в голове гудело. Он понимал, что это не нормально. Невозможность справиться со своими эмоциями злила. Но ведь он взрослый вменяемый человек! Нужно собраться.
Перед глазами пронеслась картинка давно позабытая и вдруг всплывшая на поверхность из глубин памяти - грустная девочка и маленький мальчик, держащиеся за руки.
- Слушай, ведь ты меня помнишь? Я Виктор. Мы с тобой дружили в детстве. - мужчина поморщился от просящих ноток, которые прозвучали в его голосе, когда он пытался выпросить у девушки, сидящей на против, узнавание себя.
- Виктор. - как-то печально и на выдохе произнесла Ки. - Я помню.
В сердце мужчины даже что-то екнуло, но взгляд девушки не выражал никаких эмоций кроме разве что грусти. И от этого стало вдруг еще больше не по себе. Повисла неловкое молчание.
- Она читает.
Ли Гон так же кивнул в ответ, Джону даже показалось, что до главы клана не совсем дошло то, что он сказал. Возможно, он его даже не услышал.
- Покорми её. Я буду поздно. - приказал президент и скрылся за дверью спальни, которую для него приготовили слуги.
Джон снова остался созерцать закрытую дверь. Но стоял он так не долго, развернувшись, парень поспешил выполнять приказ.
Все, что он знал о девушке, Джон услышал от мадам Со, которая как оказалось почти пять лет проработала в особняке. По приезду Джон успел познакомиться со всей прислугой в доме, положение обязывало. А сердобольная мадам Со его еще и чаем успела напоить, во время чего выболтала новоиспеченному главе службы безопасности все подробности о девушке, которая содержится в тайной комнате.
Хотя, говорила она полушепотом и с оглядкой на дверь, но все же Джон узнал и о как бы божественном происхождении Ки Рин и о том, что девушка не взрослеет и ее возраст уже перевалил за тысячу лет.
Все это звучало сомнительно и Джон, конечно, не поверил. Да и смысла в этом разговоре он особого не видел, поскольку знал, что президент намеревается освободить пленницу. Джон давно был в курсе этой ситуации с заточением. Это подсудное дело, и в случае, если информация об этом просочится в прессу, разгорится скандал, что определенно вызовет обвал стоимости акций Ли Гон Индастри, и корпорация понесет многомиллиардные убытки. Так что желание президента было весьма рационально. Но что-то пошло не так. Об этом Джон решил подумать позже. А сейчас нужно было отыскать мадам Со, которая присматривала за девушкой и позаботиться о завтраке.
Глава 4
Зерно. Девушка ест зерна пшеницы и это уже было весьма странно. Пьет только воду - это еще куда ни шло. А еще с ней нельзя было разговаривать и по возможности стараться не смотреть в глаза - странно, да, но это то, что удалось выяснить Джону Хёку у поспешно собирающей свои вещи пожилой женщины.
Мадам Со никто не собирался отпускать, поскольку она знала слишком много и относилась к тем людям, судьба которых должна была решиться сегодня президентом. Но женщина этого не знала, хотя, определенно чувствовала опасность и очень надеялась покинуть усадьбу в числе тех счастливчиков, которые уже получили расчет и должны были уехать на заказном автобусе ровно в полдень.
Мадам Со трясущимися руками передала Хёку толстую потрепанную тетрадь. Парень пролистал несколько страниц, исписанных нервным тянущимся в право почерком. Что-то было зачеркнуто, что-то переписано и обведено.
- Вот здесь абсолютно все, что касается Ки. - косясь в сторону дверей, заговорщицки прошептала женщина. А после добавила еще тише: - Джон, я вижу ты человек с добрым светлым сердцем. Держись этого света. Иначе, ты долго здесь не протянешь. Здесь трудно выжить. Когда приходится бороться с самим собой… Для многих эта борьба уже закончилась поражением.
- О чем вы? - сведя на переносице светлые брови, переспросил начальник охраны.
- Это проклятая земля. Все, кто ступает на нее, становятся причастны к совершенному греху. И это непосильная тяжесть. Но, конечно, тяжелее всех придется молодому хозяину. - завершила свою тираду женщина и задумчиво уставилась в окно. Затем вздрогнула и, засуетившись, принялась утрамбовывать оставшиеся вещи в старые потертые чемоданы.
- Скажите, а… она вообще не спит? - все-таки спросил парень, хотя и сбился на середине предложения.
- В тетрадке есть все, что нужно знать про Ки. - отмахнулась мадам Со, явно не желая больше отвлекаться на разговоры.
Джон Хёк вышел молча, не стал расстраивать пожилую женщину и говорить о том, что ей вряд ли удасться покинуть усадьбу сегодня и вообще. За него ей это скажут и уже совсем скоро. Хёк передернул плечами и, сжав полученную тетрадь в пальцах, поспешил выполнять приказ президента.
***
Комната была небольшой. Может, метров двадцать - двадцать пять. Но здесь умещался камин. Хотя, в нем не было дров, и из-за крайней степени заброшенности, в которой он находился, сложно было представить, что в нем когда-то мог пылать огонь.
Еще в помещении был стол. Полки с бесчисленными книгами закрывали стены почти полностью. В углу стояла просторная кровать, скрытая цветастым, но блеклым от времени пологом. И почти по центру - кресло, в котором неподвижным каменным изваянием и сидела Ки, как её называла мадам Со.
Вопреки предупреждению, которое взволнованная мадам Со повторила несколько раз, дабы убедиться, что Джон воспринял его всерьез, о том, что на девушку лучше не смотреть, глаза сами собой возвращались к Ки Рин, и снова и снова удивлялись её нездоровой какой-то нереальной бледности, которой отливала кожа тонких рук, шеи и лица.
Джон вот уже в который раз заставил себя отвернуться, чтобы, наконец, найти упомянутый домработницей мешок с зерном. Воду он принес сам - большой двадцати литровый бутыль, который управляющий радостно вручил ему, упомянув, что вода у мисс вчера должна была закончится, и бутыль следует заменить. Бутыль в итоге был поставлен рядом с полупустым мешком, в котором и обнаружилась та самая пшеница.
Парень развязал мешок и деревянной плошкой, найденной в его недрах, попытался зачерпнут зерно, что закончилось полным фиаско. Нет, зачерпнуть то он зачерпнул и даже достал плошку из мешка, а вот дальше все пошло не по плану.
- Твою ж… - вскрикнул начальник охраны и, отшвырнув деревянную миску, отпрянул от мешка, чтобы совсем по детски запрыгать на месте, стряхивая с рукава пиджака черного блестящего просто огромного, величиной с добротную металлическую зажигалку жука, зацепившегося своими корявыми лапками за ткань и отказывающегося стряхиваться.
Впрочем, этот был здесь не один. Из под упавшей на пол и опрокинувшейся миски помимо пшеницы по полу рассыпались его черные собратья и принялись резво расползаться в разные стороны.
Джон, считающий себя человеком, повидавшим многое, следовательно, ко многому готовым, побледнел и, потянувшись, пальцами ослабил ворот рубашки. Взять себя в руки и не визжать, как девчонка, при виде жуков, которых он не переносил с детства, оказалось не так то просто. Но все же начальник охраны справился, сглотнул сухой ком, с болью прокатившийся по горлу, и, стараясь не передергивать плечами, наклонился за плошкой, а затем зачем-то посмотрел на девушку. И вот тут снова вздрогнул, почувствовав сразу всем телом тяжелый взгляд пронзительно зеленых глаз.
Холодный пот, дрожь, расползающаяся по коже, ощущение растущего всё наращивающего свой темп сердца, шум в ушах… и привкус дешевого, но действительно пугающего ужастика.
А Ки медленно захлопнула книгу, не вставая, всем телом повернулась к застывшему возле мешка парню и, словно, наконец, ожив, скинув оцепенение, выбравшись из него, как из старой давно отмершей кожи, светлым до звона в ушах голосом вдруг спросила:
- Вы читали библию?
Ощущая легкое онемение мозга, Джон пытался сообразить, как ему собственно поступить в этой ситуации. Президент не давал никаких конкретных указаний. И было не понятно, нужно ли соблюдать правила поведения, про которые твердила мадам Со? Президент вроде как хотел освободить пленницу…
А девушка все смотрела на него этими своими до дрожи странными глазами и ждала ответа.
И еще ползающие под ногами жуки…
В ушах у Хёка от этого шумело все сильнее. Поэтому, оглушенный и испуганный, начальник охраны не нашел ничего лучше, чем замотать головой, абсолютно отрицая всякую причастность к духовной литературе и библии в частности.
Такой ответ весьма опечалил Ки. Она недовольно скуксилась и, положив книгу (только теперь Джон рассмотрел, что это действительно была библия) к себе на колени, поставила на нее свои острые локотки и подбородком оперлась на сцепленные меж собой пальцы рук.
- Это очень жаль. - протянула девушка. В её глазах всколыхнулась и опала печаль, оставив медленно таять яркие искры. Джон невольно засмотрелся, а Ки задумчиво продолжила. - Значит, вы Его совсем не знаете. А мне так хотелось поговорить о Нём хоть с кем-нибудь.
- О ком? - наверное, впервые в жизни обычно собранный и крайне ответственный Джон Хёк на мгновение позабыл себя и свои обязанности, и вот как же это было не кстати! От звука своего голоса парень, конечно, пришел в себя, но, как говорится, было уже поздно.
Девушка встрепенулась и многозначительно произнесла:
- Конечно о Нём. - говоря это, Ки загадочно ткнула пальцем в потолок. - Хотя, здесь про Него мало чего написано, все больше про людей. Да и то, что написано, не всё правда, но приятно иногда вспомнить былое. А вы что любите читать? Фантастику, нон-фикшн, детективы?
Ки легко поднялась с кресла и всего-то приблизилась к полкам с книгами, а Джон Хёк вдруг отчетливо осознал то, что перед ним не жертва сумасшествия целого клана, а некое существо, которое было чем угодно, но не человеком. Ведь Ки проплыла по воздуху, совсем не касаясь пола, так что её поступь не потревожила ни зёрна, разбросанные по полу, ни бегающих среди них жуков.
- Мне последнее время нравится фантастика. Знаете, человеческие фантазии на тему будущего весьма занимательны. Разные машины времени, роботы, искусственный разум, захватывающий миры… О, и вот еще - пришельцы из далекого космоса… - девушка прыснула в ладошку и, отсмеявшись, продолжила водить кончиком тонкого почти прозрачного пальца по корешкам плотно составленных книг.
Ки еще что-то говорила, но Джон уже не слушал. Подняв миску с пола, наполнил её пшеницей, поставил на стол. Откупорил принесенный бутыль, налил воду в стеклянный стакан, поставил рядом с миской. И, так и не произнеся ни слова, вышел вон.
Только плотно закрыв дверь и задвинув засов, мужчина смог выдохнуть. Обессилено прислонившись спиной к массиву двери, поднял руки. Они мелко дрожали.
Нет. Это определенно ненормально.
Джон к своим двадцати пяти был уверен, что мир уже не сможет его удивить.
Раньше молодой Джон верил, что самая страшная вещь - это смерть. И самая ужасная вещь, которую ты можешь сделать - это убить.
Но после того, как эта черта была пройдена, сердце Джона словно застыло. Его ничего не трогало и не пугало. Иногда ему даже казалось, что он может контролировать эту пугающую часть мира. Он думал, что он имеет власть над чем-то. Это так, будто он знал, что где-то там никого нет. Нет того, кто смотрит и перед кем придется потом отвечать.
Но сейчас там, за этой чудовищно хрупкой дверью, обреталось то, что одним своим существованием отвешивало звонкую пощечину, приводя в чувства. Есть что-то большее, чем человек, чем его глупые наивные мысли и убеждения… И вот теперь становилось действительно страшно. Просто жутко. После того, как ты, уверенный в своей безнаказанности, совершал безоглядно то, что от тебя ждали люди такие же слепые, как и ты…
Остаток дня Джон Хёк просидел на земле, подпирая спиной заветную дверь. Мимо пробегали, спеша по своим делам, черные жуки, с шуршанием заползая в щель под дверью. Джон сначала замечал каждого, затем попривык, но так и не расслабился, прислушиваясь к звукам, изредка доносившимся из комнаты.
Каждый новый шорох сбивал цепочку навязчивых мыслей, беспрестанно крутившихся в гудящей голове Хёка.
Солнце появилось в прямоугольнике неба, очерченного стенами особняка. Появилось и так же исчезло, пройдя по диагонали. Начало смеркаться. А начальник охраны все сидел на земле, только теперь он, не стесняясь, вытянул ноги и, откинувшись на дверь и запрокинув голову, рассматривал звезды, появляющиеся в темно-синем прямоугольнике неба, зависшего над таинственным садом. Джон думал о вечном. Не хотел, но думал. Внутри, в его душе, нет, ничего не ломалось, просто словно проклевывалось и разрасталось. Расцветало.
Он услышал шаги еще до того, как высокая фигура отделилась от пряной темноты. Он успел вскочить и хоть как-то встряхнуться. Даже пару раз сам себе отвесил пощечину, чтобы выбить странное и вместить обычное. Успел. Выдохнул.
- Президент. - начальник охраны поклонился, приветствуя главу клана.
Виктор остановился перед Джоном, тот поспешно отступил, чтобы пропустить президента.
Ли Гон выглядел уставшим. В неверном свете желтого фонаря его лицо вырисовывалось чересчур бледным и заостренным, а глаза и вовсе выглядели черными провалами. Ли Гон кивнул другу и прежде, чем отодвинуть засов, спросил:
- Ты накормил её?
Джон Хёк утвердительно кивнул:
- Тарелка пшеницы и стакан воды…
Что-то изменилось. Начальник охраны понял это еще до того, как договорил, поэтому замолчал прежде, чем прозвучало еле уловимое:
- Я же просил накормить её.
- Но…
- Накормить нормальной едой.- голос звучал тихо, но от гнева, который ощущался упругими волнами, толчками исходившими от взбешенного президента, волосы на голове Джона встали дыбом.
- Жду тебя через пять минут с полноценным ужином. - припечатал Ли Гон и скрылся за жалобно скрипнувшей дверью.
- Слушаюсь. - козырнул уже в закрытую дверь Джон и рванул выполнять приказ.
***
Да, Виктор устал, но устал не от навалившихся дел. Мужчина устал от своих эмоций, которые разрывали его на части - желание вернуться в тайную комнату и страх перед теми его темными мыслями, которые пока поутихли, но кто знает, что произойдет, когда Виктор вновь переступит порог тайной комнаты?
И вот, шагнув через порог в пространство, до краёв наполненное её присутствием, глава корпорации нервно выдохнул и всем телом ощутил, как за спиной глухо захлопнулась дверь.
Стремительный взгляд через всю комнату и встреча с зеленью, мгновенно затопившей все вокруг - и снова заговорщицкий шелест листьев в кронах окутанных ночью деревьев…
Девушка сидела на краю кровати и наматывала золотой локон на прозрачный розовый ноготок. На её коленях снова лежала книга. Ки нехотя закрыла томик и отложила в сторону.
Мужчина жадно наблюдал за каждым её движением. Он был бы рад так не напрягаться, но ничего не мог с этим поделать. Можно было бы заговорить и разбить это всё нарастающее чудовищное напряжение, но он не мог заставить себя произнести хоть что-то. Глаза абсолютно против его воли скользили по розовым пухлым плотно сомкнутым губам девушки. Она была недовольна его появлением, Виктор абсолютно точно знал это.
Мужчина выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Попытался сфокусироваться, но мысли сбивались, в голове гудело. Он понимал, что это не нормально. Невозможность справиться со своими эмоциями злила. Но ведь он взрослый вменяемый человек! Нужно собраться.
Перед глазами пронеслась картинка давно позабытая и вдруг всплывшая на поверхность из глубин памяти - грустная девочка и маленький мальчик, держащиеся за руки.
- Слушай, ведь ты меня помнишь? Я Виктор. Мы с тобой дружили в детстве. - мужчина поморщился от просящих ноток, которые прозвучали в его голосе, когда он пытался выпросить у девушки, сидящей на против, узнавание себя.
- Виктор. - как-то печально и на выдохе произнесла Ки. - Я помню.
В сердце мужчины даже что-то екнуло, но взгляд девушки не выражал никаких эмоций кроме разве что грусти. И от этого стало вдруг еще больше не по себе. Повисла неловкое молчание.
