столь благородный и светлый порыв, и не буду настаивать (хе-хе, как его перекосило), – произнес Кравер, сделав печально-постное лицо (насколько смог, при своем орлином профиле и паре шрамов пересекавшим его) и, выдержав паузу, продолжил: – Кстати, к слову, твой приятель шевалье Родерик Д’Алион планировал посетить сегодня это заведение. Жаль, что столь серьезная подготовка помешает вашей встрече. Ладно, мне пора идти, удачи в походе, мой брат по Свету!
Выдавив из себя учтивые слова прощания, Эмиль мрачно посмотрел вслед уходящему рыцарю. Разбередил душу! Вот как теперь себя настраивать на голодный вечер под деревом, зная, что кто-то в это время развлекается. Причем рыцарь, раньше смотревший ему в рот и ловивший каждое слово! Правда, тогда он был простым оруженосцем. Но ведь только по протекции Эмиля, Д’Алилон возведен в рыцари!
И неважно, что Родерик доказал делом, что достоин, а также свою преданность Ордену и Свету, в битве при Конке! Тогда орда демонов прошла через образовавшуюся от землетрясения брешь в Стене, и их отряд целый день удерживал одну из позиций у реки, не давая прорваться к городу в этом месте. Ведь Эмиль там тоже был! Правда, он с ранением лежал в медицинской палатке. С серьезным ранением! У Эмиля был сильно поврежден… э-э-э, палец, точно! И он не мог держать меч! Но отрядом-то командовал! Передавая приказы через оруженосца! Хотя и не помнит какие.
И тогда же Эмиль благородно отказался от награды в пользу семей погибших, и подписал прошение о возведении Родерика в рыцари. Именно благородно, и льдисто-вежливые глаза Верховного магистра тут совершенно ни при чем! И вообще, Родерик ему должен! Да, должен! За то, что стал рыцарем! А долги отдавать надо! Он, правда, уже отдавал несколько раз, но… долг же большой! Все Д’Алион еще не покрыл, однозначно! А потому, нужно сходить в “Лаузиану” и напомнить. И может немного задержаться… перед медитацией. Именно так он и сделает! Прямо сейчас! А коня можно и утром выкупить.
Барон Дэнис фон Кравер
Аккуратно выглянув из-за угла и проводив взглядом внезапно заспешившего куда-то Эмиля, барон мрачно усмехнулся, позволив, естественно, лишь тенью отразится этому на лице. Как Дэнис и предполагал, его недалекий собеседник проглотил наживку вместе с крючком. Родерик уже предупрежден и определенная сумма в золоте выдана. В том числе и то, что он должен (вот ведь невезение) проиграть Эмилю в карты или кости (неважно).
Что там дальше будет происходить, Дэнис знал наизусть (и как Свет терпит его… пристрастия?). Вопрос упирался лишь в то, хватит ли денег и сколько потом добавлять. Иногда развлечения Эмиля требовали в дальнейшем большого количества монет и не всегда даже они помогали. Эх, с каким удовольствием Кравер избавил бы Орден, да и мир от него, но…
Обещание, данное отцу Эмиля под клятвой Света, которое дал Дэнис, в то время верный оруженосец Никоса де Кондье Верховного магистра Ордена Карающей Длани Света. Это же обещание дал и младший брат Верховного магистра, Ричард, возглавляющий Орден сейчас. А клятву Света, увы, нарушить невозможно. Вот и надеются они, что произойдет чудо, и барон фон Думкофф исчезнет… естественным образом.
В крайнем случае, подставится, как это произошло в битве при Конке (клятва, к счастью, ограниченно учитывала вред, нанесенный ордену, и кое-что позволяла). Тогда они смогли здорово его прижать. А уж то, что в свое время Ричард подговорил Эмиля после окончания академии и при вступлении в Орден взять фамилию матери (уже зная, что будущий рыцарь из себя представляет), вообще, отдельная история. Если коротко, тогда это прошло под соусом того, что он должен всего добиться сам. По крайней мере, фамилия де Кондье сейчас не осквернена, что уже хорошо! И Родерик. Его помощь тоже стала неоценимой. Один из немногих, нового поколения рыцарей, к кому Кравер испытывал искреннее уважение (чувствуя его в ответ) и присматривался. Пусть молодой, но это плюс, Дэнис-то, моложе не становиться. Придет время и…
Ну а барон фон Думкофф… единственное что удается (не нарушая клятву), правда, без особого труда, это держать Эмиля на безденежном поводке. Что хоть как-то подавляет его натуру. Хотя особо стараться не приходится. Эмиль сам по себе транжирит деньги направо и налево, не задумываясь, откуда они берутся. Дэнис и сейчас бы ни монетки не выделил из того, что отдал им Никос (а это и была большая часть его состояния). И с удовольствием посмотрел, как рыцарь ночует под деревом, но в данном случае по делу Ордена Эмиль должен покинуть город и прибыть в указанное место вовремя. Что он явно не смог бы совершить уже в который раз. И клятва о себе напомнила.
Наверное, можно было и по-другому, но лучше уж сейчас Эмиль отдохнет и спустит свою дурь под присмотром. И относительно адекватным появится в Арате. А там глядишь, кто-то из тех недовольных, быть может, все-таки… Дэнис резко оборвал свои мысли. Нет, он не будет думать об этом. Совсем не будет думать. Пока не будет.
Утро следующего дня. Заведение с вывеской “Лаузиана”
С внутренней стороны двора с крыльца спустился, пошатываясь, рыцарь. Правда, то, что это рыцарь, становилось понятным только по кое-как натянутым сапогам со шпорами. Вид у него был несколько… помятый. Лицо говорило о том, что большую часть ночи рыцарь провел, явно обнимаясь не с подушкой, а с бутылкой. А пятна на одном расстегнутом месте брюк свидетельствовали, что женщины тоже там были. Единственное, что немного выбивалось из обычной картины «хорошо отдохнувшего» человека, это белая рубашка, заляпанная чем-то, напоминающим кровь.
Эмиль фон Думкофф очень… насыщенно провел ночь и не отказался бы от продолжения, но дела Ордена (чтоб их, как здорово все было, повторить сейчас еще раз…). Рыцарь, подслеповато щурясь от первых солнечных лучей, обвел двор мутным взглядом, который остановил на внешне симпатичной, но сильно накрашенной женщине, одетой в пестрое платье. Увидев, что на нее обратили внимание, женщина подошла и низко поклонилась. Затем, не поднимая головы, проговорила:
– Господин уже нас покидает? Дозволено ли мне спросить, когда он сможет заплатить… за развлечение?
Эмиль нахмурился, сжал руку в кулак, и коротко без замаха ударил женщину в живот, от чего она с легким вскриком отлетела к стене.
– Как ты, шваль, посмела открыть рот без моего разрешения? Ваше заведение должно быть радо тому, что я осчастливил его своим присутствием! – крикнул рыцарь и, чуть помолчав (переборщу, в следующий раз не пустят и кулаки не помогут…), добавил, – мне сейчас некогда думать о таких низменных вещах, запишите на мой счет. Вернусь из похода, отдам, а сейчас даже не смей напоминать об этом!
И подойдя, еще раз ударил ногой, по пытающейся подняться и кое-как вздохнуть женщине. Уже покидая двор, Эмиль внезапно кое о чем вспомнил и, развернувшись (лежащая на земле при этом вся сжалась), сказал:
– Доспехи почистите и отправьте… туда, где я буду, ясно?! Чтобы через час они там были! И не дай вам Свет их испортить!
После чего шатающейся походкой вышел на улицу.
…
Некоторое время женщина лежала, но потом, убедившись, что Эмиль окончательно покинул двор, морщась и кряхтя, неуверенно поднялась на ноги, придерживаясь за стену. Развернувшись к входу в здание, она неожиданно увидела другого рыцаря, который вначале отдыхал вместе с предыдущим (только позже разошлись по разным комнатам) и тоже всю ночь не с подушкой провел, однако уже был одет в доспех, тщательно умыт и причесан, даже побрит.
Родерик Д’Алион внимательно посмотрел на женщину, спустился с крыльца и, подойдя, коротко спросил:
– Сколько, мадам Роза?
Та, скривившись от стрельнувшей в спине боли, на несколько мгновений задумалась…
…
Комната в полутьме. Большая кровать с балдахином. В расплывшимся на простыне красном пятне лежит, покрытое следами от ударов и кровавыми полосами, женское тело. Из комка спутанных волос, прикрывающих опухшее и разбитое лицо, раздаются всхлипывания и негромкие стоны. Рядом стоит девушка со слезами, капающими из глаз, и пытается аккуратно промокнуть раны салфетками, говоря при этом тихим голосом что-то успокаивающее.
…
… И потом негромко назвала сумму. Теперь скривиться пришлось уже рыцарю.
– Почему так много?
– Она получила сильные повреждения, пусть, к счастью, больше внешние, но внешность – это наше все, и теперь потребуется длительное лечение. Надеюсь, что успешное. Он сегодня сильно разошелся. А эта простушка еще радовалась, что первый раз будет с благородным…
Рыцарь стиснул зубы, сдерживая раздражение, подумал, потом вытащил из поясной сумки флакон и протянул его женщине. Та взяла, тщательно осмотрела и сказала:
– Максимум треть от суммы.
– Хорошо, договорились, – и Родерик, достав мешочек с монетами, протянул женщине, которая, ловко подхватив его, согнулась в низком поклоне.
– Там, чуть больше. Это дополнительно, за произошедшее и… дай немного той, с кем я был, заслужила. Пусть принарядится, купит себе что-нибудь. Надеюсь, когда я в следующий раз появлюсь в вашем заведении, она похвастается своими обновками?
От блеснувшего взгляда рыцаря, выпрямившаяся было женщина, склонилась опять. Д’Алион немного подумал, затем достал из сумки еще несколько монет и, уронив их в мгновенно протянувшуюся и тут же исчезнувшую руку женщины, проговорил:
– Сильно не напрягай ее. Это за недополученный доход. Ты все поняла?
Внимательно посмотрев на согнувшуюся в низком поклоне женщину, он коротко кивнул и, резко чеканя шаг, ушел тем же путем, что и предыдущий клиент.
Хозяйка модного борделя “Лаузиана”, Роза Савиньон, выждав время, выпрямилась и, прошипев нечто вроде: «благородные, чтоб их…», кряхтя, поднялась на крыльцо и зашла в здание…
Замок в горах. Эли
Я бегал. И бегал на этот раз целенаправленно именно «я». Периодически прятался. И никак не мог понять, ну как «она» меня находит?! Причем у Сати такого вопроса не возникало, и сестренка считала это естественным. Правда, почему, объяснить не могла. Вот есть день и ночь, ветер и вода. И есть та, кто всегда тебя находит. Неизменная и незыблемая истина. Я был несогласен. Хотя постепенно одолевали сомнения.
Вот, например, сейчас я аккуратно и (надеюсь) бесшумно пробрался к переходу, по нему зашел в башню и начал спускаться. А снизу ко мне стала подниматься «она»! Ладно, хорошо. Переместился по стене (с наличием энергии и коготками от “покрова” такой способ передвижения был признан мной оптимальным и взят на вооружение) вниз, забежал в конюшню, являющуюся пристройкой к другому крылу здания. Там, через неприметную дверцу проник внутрь, два коридора, направо и… «она» идет навстречу! Вот как так?! Ведь даже эмоции стараюсь не читать, вдруг именно из-за этого меня ощущают и находят. Хорошо, побежали обратно. О, картинка выскочила. Хм, актуальность зашкаливает, остается понять, что делать?
…
По коридору нервно оглядываясь, бежит мальчик в каком-то странном, слегка помятом костюме и с красным платком на шее. За ним не торопясь, идет мужчина, одетый во что-то блестящее. Отстает. Мальчик пробегает еще немного и за углом опять видит этого мужчину. Бежит обратно, несколько поворотов и… человек в блестящем костюме вновь перед ним. И так бесконечно. Интересно, кто устанет первым?
…
Я сидел в своей комнате и ждал. Ждал, потому что первым устал я (Сати, вообще, ни на что не реагировала, трепыхаясь вялым комочком эмоций на краю сознания). Устал не физически, а эмоционально и совсем не удивился, услышав в коридоре шаги. Потом, постучав в дверь (вежливая, однако), в комнату зашла «она» – травница Кайнэ. Недоверчиво на меня смотря, медленно приблизилась к кровати. Да не буду больше убегать от тебя, не переживай! Стоит. Даже интересно стало, ну вот меня, будем считать, догнали. Дальше что? Ага, подошла ближе и обняла, встав на колени. Все?! А это что за звуки? Э-э-э, она что, собирается так заснуть?
И только тут я заметил изможденное лицо и ощутил эмоции. Под основной радостью (наконец-то прикоснулась к своей «прелести») была сильная усталость и ожидание проблем при завтрашнем сборе травы. О-о, ничего себе у нее ноги болят! Ну и загнал девушку. Еще немного и Кайнэ бы просто свалилась без сил. Вот упертая. А я дурак. Доводить до такого состояния ее явно не следовало.
Возникло сильное чувство вины. Аккуратно взяв травницу на руки (большая, а такая легкая), я переложил ее полностью на кровать, головой к себе на колени. Слегка проснувшись, Кайнэ вцепилась в них руками, но убедившись, что не исчезаю, заснула вновь. Ладно, ничего страшного, побуду с ней. Пусть поспит. Все равно Даниэль сегодня больше не придет, сообщив по связи, что занят. С утра закрылся в кабинете, и не выходит (мне самому появляться там запрещено, а он пока ни разу не приглашал).
А волосы ничего так, шелковистые, гладить приятно. Интересно все-таки, зачем Кайнэ за мной гонялась? Неужели только ради того, чтобы заснуть на коленях? Думаю, скоро узнаю, так как больше не буду так бегать и мучить. Ну, только если слегка.
Кабинет Даниэля Люцифиано. Даниэль и Анри
Даниэль сидел за столом, откинувшись в кресле и сцепив руки в замок. Уткнувшись в них подбородком, Люцифиано мрачно рассматривал разложенные перед ним книги, карточки и свитки. Нет, конечно, еще много чего можно было показывать и учить, но… Даниэль чувствовал, что постепенно загоняет сам себя в угол. И пока никак не мог придумать, как же сделать все правильно. Раздался стук в дверь и, подняв голову, Люцифиано увидел зашедшего к нему Анри.
– Ого, какой мрачный взгляд, – воскликнул тот, заметив нахмуренные брови Даниэля и, не меняя интонации, добавил: – Ладно-ладно, если я не вовремя, то не буду мешать твоим мыслям. Пойду мучить своими советами кого-нибудь другого.
– Да нет, ты не мешаешь. Я просто немного…
– Запутался и не знаешь, что дальше делать? – усмехнувшись, произнес Анри.
Даниэль выпрямился, вскинув голову, и пристально на него посмотрел, но потом вяло шевельнул рукой и, вернувшись в прежнюю позу, сказал:
– Ничего-то от тебя не скроешь, ладно уж, проходи, может, действительно стоит спросить совета.
– Давай тогда, расскажи, в чем проблема. А то заперся, понимаете ли, в кабинете с утра, и всех посылает... далеко, – Леардо уселся в кресло, стоящее сбоку от стола, и с удовольствием вытянув ноги, внимательно уставился на хозяина кабинета.
– Тебе Герда нажаловалась?
– Не нажаловалась. Я принудил рассказать. Ведь из твоих слуг вытянуть плохое слово о хозяине можно только под пытками, вот я и… сказал, что не буду кушать собственноручно приготовленные пирожки, и они засохнут прямо в блюде на столе.
– Жестокий ты человек, Анри! – усмехнулся Даниэль и спустя паузу продолжил: – Ладно, если коротко, то я тут пытаюсь составить дальнейший план обучения нашей девочки, но есть некоторые проблемы. Дело в том, что…
Люцифиано замялся, подбирая слова. Леардо его остановил сказав:
– Подожди, давай лучше сначала.
– С какого начала? – удивился Даниэль.
– С самого! Там, где нужно ответить на простой вопрос. Который звучит так: чего ты хочешь получить в результате?
– Как чего? Чтобы на первом этапе она научилась говорить, потом читать и писать. Для начала.
– И учишь ты, используя это? – Анри кивнул на россыпь карточек, лежащих на краю стола.
Выдавив из себя учтивые слова прощания, Эмиль мрачно посмотрел вслед уходящему рыцарю. Разбередил душу! Вот как теперь себя настраивать на голодный вечер под деревом, зная, что кто-то в это время развлекается. Причем рыцарь, раньше смотревший ему в рот и ловивший каждое слово! Правда, тогда он был простым оруженосцем. Но ведь только по протекции Эмиля, Д’Алилон возведен в рыцари!
И неважно, что Родерик доказал делом, что достоин, а также свою преданность Ордену и Свету, в битве при Конке! Тогда орда демонов прошла через образовавшуюся от землетрясения брешь в Стене, и их отряд целый день удерживал одну из позиций у реки, не давая прорваться к городу в этом месте. Ведь Эмиль там тоже был! Правда, он с ранением лежал в медицинской палатке. С серьезным ранением! У Эмиля был сильно поврежден… э-э-э, палец, точно! И он не мог держать меч! Но отрядом-то командовал! Передавая приказы через оруженосца! Хотя и не помнит какие.
И тогда же Эмиль благородно отказался от награды в пользу семей погибших, и подписал прошение о возведении Родерика в рыцари. Именно благородно, и льдисто-вежливые глаза Верховного магистра тут совершенно ни при чем! И вообще, Родерик ему должен! Да, должен! За то, что стал рыцарем! А долги отдавать надо! Он, правда, уже отдавал несколько раз, но… долг же большой! Все Д’Алион еще не покрыл, однозначно! А потому, нужно сходить в “Лаузиану” и напомнить. И может немного задержаться… перед медитацией. Именно так он и сделает! Прямо сейчас! А коня можно и утром выкупить.
Барон Дэнис фон Кравер
Аккуратно выглянув из-за угла и проводив взглядом внезапно заспешившего куда-то Эмиля, барон мрачно усмехнулся, позволив, естественно, лишь тенью отразится этому на лице. Как Дэнис и предполагал, его недалекий собеседник проглотил наживку вместе с крючком. Родерик уже предупрежден и определенная сумма в золоте выдана. В том числе и то, что он должен (вот ведь невезение) проиграть Эмилю в карты или кости (неважно).
Что там дальше будет происходить, Дэнис знал наизусть (и как Свет терпит его… пристрастия?). Вопрос упирался лишь в то, хватит ли денег и сколько потом добавлять. Иногда развлечения Эмиля требовали в дальнейшем большого количества монет и не всегда даже они помогали. Эх, с каким удовольствием Кравер избавил бы Орден, да и мир от него, но…
Обещание, данное отцу Эмиля под клятвой Света, которое дал Дэнис, в то время верный оруженосец Никоса де Кондье Верховного магистра Ордена Карающей Длани Света. Это же обещание дал и младший брат Верховного магистра, Ричард, возглавляющий Орден сейчас. А клятву Света, увы, нарушить невозможно. Вот и надеются они, что произойдет чудо, и барон фон Думкофф исчезнет… естественным образом.
В крайнем случае, подставится, как это произошло в битве при Конке (клятва, к счастью, ограниченно учитывала вред, нанесенный ордену, и кое-что позволяла). Тогда они смогли здорово его прижать. А уж то, что в свое время Ричард подговорил Эмиля после окончания академии и при вступлении в Орден взять фамилию матери (уже зная, что будущий рыцарь из себя представляет), вообще, отдельная история. Если коротко, тогда это прошло под соусом того, что он должен всего добиться сам. По крайней мере, фамилия де Кондье сейчас не осквернена, что уже хорошо! И Родерик. Его помощь тоже стала неоценимой. Один из немногих, нового поколения рыцарей, к кому Кравер испытывал искреннее уважение (чувствуя его в ответ) и присматривался. Пусть молодой, но это плюс, Дэнис-то, моложе не становиться. Придет время и…
Ну а барон фон Думкофф… единственное что удается (не нарушая клятву), правда, без особого труда, это держать Эмиля на безденежном поводке. Что хоть как-то подавляет его натуру. Хотя особо стараться не приходится. Эмиль сам по себе транжирит деньги направо и налево, не задумываясь, откуда они берутся. Дэнис и сейчас бы ни монетки не выделил из того, что отдал им Никос (а это и была большая часть его состояния). И с удовольствием посмотрел, как рыцарь ночует под деревом, но в данном случае по делу Ордена Эмиль должен покинуть город и прибыть в указанное место вовремя. Что он явно не смог бы совершить уже в который раз. И клятва о себе напомнила.
Наверное, можно было и по-другому, но лучше уж сейчас Эмиль отдохнет и спустит свою дурь под присмотром. И относительно адекватным появится в Арате. А там глядишь, кто-то из тех недовольных, быть может, все-таки… Дэнис резко оборвал свои мысли. Нет, он не будет думать об этом. Совсем не будет думать. Пока не будет.
Утро следующего дня. Заведение с вывеской “Лаузиана”
С внутренней стороны двора с крыльца спустился, пошатываясь, рыцарь. Правда, то, что это рыцарь, становилось понятным только по кое-как натянутым сапогам со шпорами. Вид у него был несколько… помятый. Лицо говорило о том, что большую часть ночи рыцарь провел, явно обнимаясь не с подушкой, а с бутылкой. А пятна на одном расстегнутом месте брюк свидетельствовали, что женщины тоже там были. Единственное, что немного выбивалось из обычной картины «хорошо отдохнувшего» человека, это белая рубашка, заляпанная чем-то, напоминающим кровь.
Эмиль фон Думкофф очень… насыщенно провел ночь и не отказался бы от продолжения, но дела Ордена (чтоб их, как здорово все было, повторить сейчас еще раз…). Рыцарь, подслеповато щурясь от первых солнечных лучей, обвел двор мутным взглядом, который остановил на внешне симпатичной, но сильно накрашенной женщине, одетой в пестрое платье. Увидев, что на нее обратили внимание, женщина подошла и низко поклонилась. Затем, не поднимая головы, проговорила:
– Господин уже нас покидает? Дозволено ли мне спросить, когда он сможет заплатить… за развлечение?
Эмиль нахмурился, сжал руку в кулак, и коротко без замаха ударил женщину в живот, от чего она с легким вскриком отлетела к стене.
– Как ты, шваль, посмела открыть рот без моего разрешения? Ваше заведение должно быть радо тому, что я осчастливил его своим присутствием! – крикнул рыцарь и, чуть помолчав (переборщу, в следующий раз не пустят и кулаки не помогут…), добавил, – мне сейчас некогда думать о таких низменных вещах, запишите на мой счет. Вернусь из похода, отдам, а сейчас даже не смей напоминать об этом!
И подойдя, еще раз ударил ногой, по пытающейся подняться и кое-как вздохнуть женщине. Уже покидая двор, Эмиль внезапно кое о чем вспомнил и, развернувшись (лежащая на земле при этом вся сжалась), сказал:
– Доспехи почистите и отправьте… туда, где я буду, ясно?! Чтобы через час они там были! И не дай вам Свет их испортить!
После чего шатающейся походкой вышел на улицу.
…
Некоторое время женщина лежала, но потом, убедившись, что Эмиль окончательно покинул двор, морщась и кряхтя, неуверенно поднялась на ноги, придерживаясь за стену. Развернувшись к входу в здание, она неожиданно увидела другого рыцаря, который вначале отдыхал вместе с предыдущим (только позже разошлись по разным комнатам) и тоже всю ночь не с подушкой провел, однако уже был одет в доспех, тщательно умыт и причесан, даже побрит.
Родерик Д’Алион внимательно посмотрел на женщину, спустился с крыльца и, подойдя, коротко спросил:
– Сколько, мадам Роза?
Та, скривившись от стрельнувшей в спине боли, на несколько мгновений задумалась…
…
Комната в полутьме. Большая кровать с балдахином. В расплывшимся на простыне красном пятне лежит, покрытое следами от ударов и кровавыми полосами, женское тело. Из комка спутанных волос, прикрывающих опухшее и разбитое лицо, раздаются всхлипывания и негромкие стоны. Рядом стоит девушка со слезами, капающими из глаз, и пытается аккуратно промокнуть раны салфетками, говоря при этом тихим голосом что-то успокаивающее.
…
… И потом негромко назвала сумму. Теперь скривиться пришлось уже рыцарю.
– Почему так много?
– Она получила сильные повреждения, пусть, к счастью, больше внешние, но внешность – это наше все, и теперь потребуется длительное лечение. Надеюсь, что успешное. Он сегодня сильно разошелся. А эта простушка еще радовалась, что первый раз будет с благородным…
Рыцарь стиснул зубы, сдерживая раздражение, подумал, потом вытащил из поясной сумки флакон и протянул его женщине. Та взяла, тщательно осмотрела и сказала:
– Максимум треть от суммы.
– Хорошо, договорились, – и Родерик, достав мешочек с монетами, протянул женщине, которая, ловко подхватив его, согнулась в низком поклоне.
– Там, чуть больше. Это дополнительно, за произошедшее и… дай немного той, с кем я был, заслужила. Пусть принарядится, купит себе что-нибудь. Надеюсь, когда я в следующий раз появлюсь в вашем заведении, она похвастается своими обновками?
От блеснувшего взгляда рыцаря, выпрямившаяся было женщина, склонилась опять. Д’Алион немного подумал, затем достал из сумки еще несколько монет и, уронив их в мгновенно протянувшуюся и тут же исчезнувшую руку женщины, проговорил:
– Сильно не напрягай ее. Это за недополученный доход. Ты все поняла?
Внимательно посмотрев на согнувшуюся в низком поклоне женщину, он коротко кивнул и, резко чеканя шаг, ушел тем же путем, что и предыдущий клиент.
Хозяйка модного борделя “Лаузиана”, Роза Савиньон, выждав время, выпрямилась и, прошипев нечто вроде: «благородные, чтоб их…», кряхтя, поднялась на крыльцо и зашла в здание…
Замок в горах. Эли
Я бегал. И бегал на этот раз целенаправленно именно «я». Периодически прятался. И никак не мог понять, ну как «она» меня находит?! Причем у Сати такого вопроса не возникало, и сестренка считала это естественным. Правда, почему, объяснить не могла. Вот есть день и ночь, ветер и вода. И есть та, кто всегда тебя находит. Неизменная и незыблемая истина. Я был несогласен. Хотя постепенно одолевали сомнения.
Вот, например, сейчас я аккуратно и (надеюсь) бесшумно пробрался к переходу, по нему зашел в башню и начал спускаться. А снизу ко мне стала подниматься «она»! Ладно, хорошо. Переместился по стене (с наличием энергии и коготками от “покрова” такой способ передвижения был признан мной оптимальным и взят на вооружение) вниз, забежал в конюшню, являющуюся пристройкой к другому крылу здания. Там, через неприметную дверцу проник внутрь, два коридора, направо и… «она» идет навстречу! Вот как так?! Ведь даже эмоции стараюсь не читать, вдруг именно из-за этого меня ощущают и находят. Хорошо, побежали обратно. О, картинка выскочила. Хм, актуальность зашкаливает, остается понять, что делать?
…
По коридору нервно оглядываясь, бежит мальчик в каком-то странном, слегка помятом костюме и с красным платком на шее. За ним не торопясь, идет мужчина, одетый во что-то блестящее. Отстает. Мальчик пробегает еще немного и за углом опять видит этого мужчину. Бежит обратно, несколько поворотов и… человек в блестящем костюме вновь перед ним. И так бесконечно. Интересно, кто устанет первым?
…
Я сидел в своей комнате и ждал. Ждал, потому что первым устал я (Сати, вообще, ни на что не реагировала, трепыхаясь вялым комочком эмоций на краю сознания). Устал не физически, а эмоционально и совсем не удивился, услышав в коридоре шаги. Потом, постучав в дверь (вежливая, однако), в комнату зашла «она» – травница Кайнэ. Недоверчиво на меня смотря, медленно приблизилась к кровати. Да не буду больше убегать от тебя, не переживай! Стоит. Даже интересно стало, ну вот меня, будем считать, догнали. Дальше что? Ага, подошла ближе и обняла, встав на колени. Все?! А это что за звуки? Э-э-э, она что, собирается так заснуть?
И только тут я заметил изможденное лицо и ощутил эмоции. Под основной радостью (наконец-то прикоснулась к своей «прелести») была сильная усталость и ожидание проблем при завтрашнем сборе травы. О-о, ничего себе у нее ноги болят! Ну и загнал девушку. Еще немного и Кайнэ бы просто свалилась без сил. Вот упертая. А я дурак. Доводить до такого состояния ее явно не следовало.
Возникло сильное чувство вины. Аккуратно взяв травницу на руки (большая, а такая легкая), я переложил ее полностью на кровать, головой к себе на колени. Слегка проснувшись, Кайнэ вцепилась в них руками, но убедившись, что не исчезаю, заснула вновь. Ладно, ничего страшного, побуду с ней. Пусть поспит. Все равно Даниэль сегодня больше не придет, сообщив по связи, что занят. С утра закрылся в кабинете, и не выходит (мне самому появляться там запрещено, а он пока ни разу не приглашал).
А волосы ничего так, шелковистые, гладить приятно. Интересно все-таки, зачем Кайнэ за мной гонялась? Неужели только ради того, чтобы заснуть на коленях? Думаю, скоро узнаю, так как больше не буду так бегать и мучить. Ну, только если слегка.
Кабинет Даниэля Люцифиано. Даниэль и Анри
Даниэль сидел за столом, откинувшись в кресле и сцепив руки в замок. Уткнувшись в них подбородком, Люцифиано мрачно рассматривал разложенные перед ним книги, карточки и свитки. Нет, конечно, еще много чего можно было показывать и учить, но… Даниэль чувствовал, что постепенно загоняет сам себя в угол. И пока никак не мог придумать, как же сделать все правильно. Раздался стук в дверь и, подняв голову, Люцифиано увидел зашедшего к нему Анри.
– Ого, какой мрачный взгляд, – воскликнул тот, заметив нахмуренные брови Даниэля и, не меняя интонации, добавил: – Ладно-ладно, если я не вовремя, то не буду мешать твоим мыслям. Пойду мучить своими советами кого-нибудь другого.
– Да нет, ты не мешаешь. Я просто немного…
– Запутался и не знаешь, что дальше делать? – усмехнувшись, произнес Анри.
Даниэль выпрямился, вскинув голову, и пристально на него посмотрел, но потом вяло шевельнул рукой и, вернувшись в прежнюю позу, сказал:
– Ничего-то от тебя не скроешь, ладно уж, проходи, может, действительно стоит спросить совета.
– Давай тогда, расскажи, в чем проблема. А то заперся, понимаете ли, в кабинете с утра, и всех посылает... далеко, – Леардо уселся в кресло, стоящее сбоку от стола, и с удовольствием вытянув ноги, внимательно уставился на хозяина кабинета.
– Тебе Герда нажаловалась?
– Не нажаловалась. Я принудил рассказать. Ведь из твоих слуг вытянуть плохое слово о хозяине можно только под пытками, вот я и… сказал, что не буду кушать собственноручно приготовленные пирожки, и они засохнут прямо в блюде на столе.
– Жестокий ты человек, Анри! – усмехнулся Даниэль и спустя паузу продолжил: – Ладно, если коротко, то я тут пытаюсь составить дальнейший план обучения нашей девочки, но есть некоторые проблемы. Дело в том, что…
Люцифиано замялся, подбирая слова. Леардо его остановил сказав:
– Подожди, давай лучше сначала.
– С какого начала? – удивился Даниэль.
– С самого! Там, где нужно ответить на простой вопрос. Который звучит так: чего ты хочешь получить в результате?
– Как чего? Чтобы на первом этапе она научилась говорить, потом читать и писать. Для начала.
– И учишь ты, используя это? – Анри кивнул на россыпь карточек, лежащих на краю стола.
